август 2012 г.

Уикенд с Вудхаузом в Норфолке

(24-28 мая 2012)

Однажды в Америке – точнее, на 14 слете The Wodehouse Society (Провиденс, 2007) – члены комитета Британского общества Вудхауза в кулуарах доверительно сообщали посвященным о своем намерении продолжить знакомство поклонников Плама с Вудхаузовской географией и (после двух чрезвычайно успешных вылазок в Глостершир, Вустершир и Шропшир) направить свои стопы на север, в Норфолк. Правда, значительная часть владений, связанных с именем Вудхауза в Норфолке, находится в частных руках, и с обладателями этих рук предварительно требовалось познакомиться и подружиться. На это ушло около 4 лет, и вот уже в 2011 году, в Дирборне, Хилари Брюс, председатель Британского общества Вудхауза, официально объявила о готовящемся туре в Норфолк, предлагая желающим изъявлять свое желание принять участие в предстоящем мероприятии. Должное число желающих (39+) желание изъявили, и с 24 по 28 мая Норфолк принимал у себя Уикенд с Вудхаузом.

Впрочем, если уж быть совсем точной, то собственно Норфолк принимать нас начал 25 мая; с утра же 24 мая заинтересованным лицам было предложено поучаствовать в знаменитой прогулке Нормана Мерфи по Вустеровским местам Лондона (тем, кто не мог 24.05, предоставлялась возможность прогуляться на утро после возвращения из поездки – 28.05). Вечером же нас ждала приветственная вечеринка под Аркадами на Вильерс-стрит, в пабе Champagne Charlie’s. Интернациональная представленность участников поездки, как всегда, блистала своим многообразием: от Японии на востоке, через Россию, Нидерланды, Португалию и Великобританию – к США на западе (включая Гавайи на крайнем западе (или это уже опять восток?)). Плюс Австралия. После многочисленных объятий и бокалов, поднятых за встречу и знакомство, присутствующие были поприветствованы сэром Эдвардом Казалетом (внуком Вудхауза) и разбрелись – кто паковать чемоданы, а кто сперва допраздновать встречу с заморскими и заокеанскими друзьями.

Следующее утро, 25 мая, сразу же порадовало приятным сюрпризом тех, кто принимал участие в Неделе с Вудхаузом в 2007 году. Оказалось, что нынешняя поездка не просто вновь организована при всесторонней поддержке туристической фирмы Scotland and Bates, но и тогдашний водитель автобуса Дейв был настолько пленен вудхаузианской атмосферой, что и в этом году вызвался прокатить нас по Норфолку.

Пробравшись через поджидающий Олимпиаду Лондон, мы выбрались в поля – великолепные солнечно-желтые рапсовые поля в обрамлении белоснежных живых изгородей из цветущих спирей. Столь роскошные пейзажи вряд ли утомили бы участников поездки, но все же Тони Ринг, уже давно набивший руку на организации культурного досуга путешествующих вудхаузианцев, предпочел поддерживать нас в тонусе прослушиванием дисков с песнями на стихи Плама и рассказом Jeeves and the Impending Doom (имеющим непосредственное отношение к Норфолку Вудхауза, как будет показано позже). Развлекательная часть включала также чтение самими участниками поездки 18 стихотворений Вудхауза, продемонстрировавших очередной раз выдающее мастерство Плама не только в части прозы, но и в стихосложении (увы! – должна признаться, к моему удивлению, едва ли пара человек из восемнадцати чтецов смогла адекватно прочесть творения Мастера), а также два конкурса- презентации: первый на звание самого достойного и интересного ребенка (возраст до 15 лет) в произведениях Вудхауза, второй требовал от участников (точнее, участниц) написать Берти письма от лица его бывших невест с предложением таки руки и сердца, дабы впоследствии выбрать наиболее убедительное. Автору этих строк также было предложено поучаствовать в подобном развлечении, но по причине моего отвратительного английского мне удалось отвертеться, о чем я впоследствии даже пожалела, так как в моем представлении наиболее достойный ребенок у Вудхауза – Кларенс Чагуотер, бойскаут из Swoop, но о нем не вспомнил никто, кроме Мюррея Хичкока, которому выпало судить соревнование. Была б я понахальнее, глядишь – победила бы. В качестве более серьезного соревнования путешествующим также были предложены картинки девяти обложек книг Вудхауза, изданных в разных странах на разных языках, с целью опознать их оригинальные названия (неоригинальные, понятное дело, были с обложек удалены). Задачка оказалась не из легких, мало кто смог опознать более пары наиболее явно проиллюстрированных произведений. Присутствуй на борту нашего автобуса выдающийся отец-основатель Российского Общества Вудхауза Михаил Кузьменко, победа могла бы достаться ему, так как в числе обложек была представлена книжка "Кодекс Вустеров" издательства "Панорама", 1992. А так за явным преимуществом победила Карен Шоттинг – вице-президент TWS.

Кроме всего прочего, еще вечером в четверг нас снабдили материалами по поездке, значительная часть которых была мастерски подготовлена Норманом Мерфи и содержала внушительную информацию о связях Вудхауза с Норфолком вообще и с каждым из посещаемых нами мест в частности. Дополнительная информация по текущему дню выдавалась с утра, дабы мы в дороге успевали ознакомиться с тем, чем нам предстояло насладиться.

Итак, развлекаемые всеми возможными способами, мы двигались на север и в должное время остановились на ланч в симпатичном местечке Wymondham (произносится Уиндам), чье название, между прочим, было использовано Вудхаузом для создания образа Алджи Уимондем-Уимондема, члена клуба Трутней, который знал все обо всех и был способен рассказать Арчибальду Муллинеру все об Аврелии Кэммерли в Reverent Wooing of Archibald. В Уиндаме к нам присоединились проживающие в Норфолке члены Британского общества Вудхауза. Честно говоря, я весьма надеялась обнаружить в их числе самого всемирно известного норфолкца из числа английских вудхаузианцев, то есть Стивена Фрая. Увы! Фрай променял Вудхауза на Толкиена, а нас – на хоббитов, отправившись в Новую Зеландию и ограничившись дружеским приветственным письмом. Погода, несмотря на обещанное злобными синоптиками похолодание, была теплой и солнечной еще с четверга, так что голодные вудхаузианцы разместились во дворе Зеленого Дракона (местный паб 14 века) за длиннющим столом, внося изрядную сумятицу в работу местных официантов, так как выбрать желаемые блюда нам было предложено еще задолго до поездки, и мало кто удосужился взять с собой распечатку своего заказа, не говоря уж о том, чтобы его запомнить. По счастью, все сведения сохранились у организатора поездки Хилари Брюс и, пусть и с некоторым опозданием, вудхаузианцы были накормлены от пуза.

Сытые и довольные, мы выкатились из Уиндама и вскоре были доставлены к первой точке нашего маршрута, имеющей непосредственное отношение к Вудхаузу. Точнее сказать – к Вудхаузам, ибо мы прибыли в Kimberley Hall, владение семейства Вудхаузов на протяжении многих столетий. Нынешний Кимберли Холл был выстроен в 1720 году для сэра Джона Вудхауза с последующими доделками в 1754 и 1835 годах. Однако семье Вудхаузов здешние владения (то расширяясь, то сокращаясь) принадлежали с тех пор, как самый первый из документально запротоколированных Вудхаузов – опять-таки Сэр Джон – получил эти земли в приданое, женившись в 1380 году на Маргарет, дочери и наследнице Сэра Томаса Фастолфа (к слову, брат Маргарет, сэр Джон Фастолф, по мнению ряда историков, явился прототипом Шекспировского Фальстафа). Сын самого первого Сэра Джона Вудхауза, снова Сэр Джон, отважно сражался в битве при Азенкуре – плечом к плечу с предками Берти Вустера и Лорда Эмсворта.

За годы, проведенные семейством Вудхаузов в Кимберли, его представители регулярно посвящались в рыцарство, при Якове 1 стали баронетами, потом баронами, потом графами Кимберли, и в итоге в 1958 году четвертый граф Кимберли благополучно продал Кимберли Холл некоему Роналду Бакстону, чья семья населяла Норфолк так же долго, как и Вудхаузы. Более того, нынешний Кимберли Холл стоит как раз на участке, некогда принадлежавшем Бакстонам и выкупленном в 1640 году Сэром Филипом Вудхаузом, отцом сэра Джона, при котором Кимберли Холл был выстроен. Да, немножко в духе "вот дом, который построил Джек", но так обычно и бывает со старинными владениями.

Еще пара слов о членах старшей ветви семьи Вудхаузов, прославивших Кимберли Холл. Очередной Джон Вудхауз, на этот раз третий барон и первый граф Кимберли, дал свое имя "алмазной столице" ЮАР, аннексировав в 1873 году алмазные поля от имени Британской короны. Ну а уже отсюда пошло название кимберлитовая трубка. Зато третий граф Кимберли, Джек, был выдающимся спортсменом (играл за Англию в поло) и завоевал золото и бронзу на Олимпийских играх 1908 и 1920 года. Кстати, члены семьи нынешних владельцев также внесли свой ощутимый вклад в историю Великобритании. Наиболее известный из них, Сэр Томас Бакстон, изображен на обороте пятифунтовой банкноты (крайний слева мужчина в очках).

Встает вопрос – бывал ли П.Г. Вудхауз в Кимберли Холле? По словам Нормана Мерфи, никаких прямых доказательств тому нет. Однако четвертый граф Кимберли (тот, что продал Кимберли Холл Бакстонам) был крестным сыном Вудхауза – по крайней мере, так утверждала Дейли Телеграф в некрологе четвертого графа, скончавшегося в 2002 году. Впрочем, пятый граф Кимберли считает, что крестным его отца был Уинстон Черчилль. В то же время пятый граф утверждает, что Плам бывал частым гостем Кимберли Холла в период между мировыми войнами. К сожалению, после выступлений Вудхауза по немецкому радио четвертый граф, потерявший своего отца-чемпиона в 1941 году в ходе бомбежек Лондона, раз и навсегда запретил упоминание имени П.Г. Вудхауза в своем доме. А, продавая Кимберли Холл, умудрился сжечь все семейные бумаги, включая и гостевую книгу.

Итак, мы прибыли в Кимберли Холл. Там нас встречали представители двух поколений семьи Бакстонов, предводительствуемые черным лабрадором Донки. Нам было позволено прошвырнуться по нескольким комнатам первого этажа, а затем, обогнув здание с тылу, понаслаждаться великолепием английского парка, спроектированного в 1762 году выдающимся британским ландшафтным архитектором Ланселотом Брауном.

На обратном пути из Кимберли Холла мы заскочили в соседнюю деревушку Кимберли, где посетили церковь Св. Петра, частично датируемую 14 веком, но с башней, перестроенной в 1631 году при участии Сэра Томаса Вудхауза и его супруги Бланш Кэри, о чем свидетельствует сохранившаяся надпись в верхней части башни. Внутреннее убранство церкви также всецело отдает дань памяти Вудхаузов – тут и разнообразные витражи, посвященные усопшим членам семьи, и внушительная мемориальная мраморная плита на стене, перечисляющая многочисленных покоящихся здесь Вудхаузов – практически семейное древо. Налево от алтаря в полу – медная плита Сэра Джона Вудхауза, умершего в 1465, и жены его Констанс. Сэр Джон был сыном упомянутого выше героя битвы при Азенкуре, и, по мнению Норманна Мерфи, эта медная плита – старейший из существующих мемориалов семьи Вудхаузов. Еще пара-тройка памятных досок по разным стенам церкви и фамильный склеп в восточной части прицерковного кладбища; устройство склепа позволяет в любой момент упокоить там очередного представителя семьи.

На этой жизнерадостной ноте мы покидаем Кимберли и направляем свои автобусные колеса в столицу Норфолка – город Норидж, где практически незамедлительно продолжим нашу генеалогически-кладбищенскую тему.

Из всех туристических достопримечательностей Нориджа групповое внимание путешествующих вудхаузианцев было уделено Нориджскому собору. Здание, чье строительство было начато в 1096 году и длилось 200 лет, хвастается вторым по высоте шпилем и вторым же по ширине средневековым клуатром в стране. Впрочем, нас в собор привлекло желание обозреть очередной мемориал семейства Вудхаузов. Если во время предыдущего и всех последующих наших визитов организаторы поездки решили поберечь голосовые связки Норманна Мерфи и, вооружившись подготовленными им материалами, мы вольны были в пределах отведенного времени слоняться, где захочется, то в Нориджском соборе нам посчастливилось выслушать краткую лекцию члена Британского общества Вудхауза из местных – Иена Александера-Синклера (впрочем, печатный материал им тоже был предоставлен, так что особо малопонимающие устный английский все равно могли болтаться, где им заблагорассудится).

В южном боковом нефе собора расположено мемориальное окно (витраж и ряд памятных плит под ним), посвященное Эдмонду Вудхаузу (1784-1855), его жене Люси и их потомкам. Эдмонд и Люси были кузенами, а их отцы – сыновьями Сэра Армина Вудхауза, при котором достраивался только что посещенный нами Кимберли Холл и Ланселот Браун разбивал вокруг него английский парк. Унаследовал Кимберли Холл старший сын Армина – Сэр Джон, первый барон Вудхауз, дядя Эдмонда и Люси. Отец Эдмонда Томас Вудхауз был младшим среди братьев, а средний, отец Люси, Филипп, был каноником Нориджского собора. Кроме Люси у него было еще три дочери и два сына, старший из которых, полковник Филипп Вудхауз, был отцом, в частности, Генри Эрнеста Вудхауза – отца Плама и его братьев. То есть П.Г. Вудхауз был внучатым племянником Люси.

У Люси и Эдмонда Вудхаузов, в свою очередь, было 9 детей. Когда в 1862 году, через 7 лет после смерти Эдмонда, семья получила разрешение увековечить его память в мемориальном окне, туда же были включены имена Люси, умершей в 1829, а также четырех их детей, скончавшихся до 1862 года. Впоследствии были добавлены имена остальных почивших детей, а также единственного на всех внука – видимо, кузенам все-таки не стоит жениться…

Выслушав преподанную Иеном краткую историю этой ветви Вудхаузов, мы покинули собор и переместились в расположенный в двух шагах от него отель Maid’s Head, считающийся самым древним в Соединенном Королевстве, своей историей спускаясь в глубины 13 века. Впрочем, с тех пор отель неоднократно перестраивался, и разобраться в хитросплетении его коридоров и лестниц мне так до конца не удалось. И хотя я все-таки умудрялась добраться до своего номера и в должное время выбраться из него, но все больше какими-то окольными путями и непременно первым делом попадая в подвал.

Придя в себя после насыщенного первого дня путешествия, все в должное время собрались к ужину в ресторане отеля, где немедленно были поражены ожидавшими нас на столах великолепными подарками – фарфоровыми тарелками, декорированными в духе Уикенда с Вудхаузом, а отужинав – разбрелись: кто ко сну, кто на прогулку по ночному Нориджу, а автор этих строк в компании с секретарем Голландского общества Вудхауза Йосефой Олстхорн отправились на поиски старейшего в Норидже паба "Адам и Ева", открытого в 1249 как питейное заведение для строителей собора, неподалеку от которого паб расположен. К тому моменту, как мы с Йосефой выбрели на улицы Нориджа, пронизываемые, надо сказать, весьма холодным ветром, все возможные вудхаузианцы уже куда-то скрылись, равно как и местные жители. Где-то за поворотом нам встретилась компания подвыпивших юнцов с лицами английских футбольных фанатов. Я была бы рада оказаться в другое время в другом месте, но отважная Йосефа поинтересовалась, где находятся искомые нами Адам и Ева, и подвыпившие юнцы радостно указали нам дорогу, которая ведет к пабу. Там мы обнаружили троих лондонских вудхаузианок, и за бокалами английского сидра неплохо скоротали оставшуюся часть вечера.

Ночь в отеле была ужасной. Как выяснилось за завтраком в ходе обмена ламентациями, кое-кому из вудхаузианцев повезло – у них в номерах был кондиционер или, по крайней мере, окна выходили на какие-то тихие задворки. В моей комнате, несмотря на ночной уличный холод, стояла жуткая жара, и, похоже, все жители Нориджа собрались под моими окнами гулять до утра. А когда утро наступило где-то часов в пять и улица под моим окном опустела, сон уже не шел, так что у меня образовалось дополнительное время для предзавтрачной прогулки по центральному Нориджу, чьи средневековые кварталы занимают наибольшую площадь в Европе. Оценить справедливость этого утверждения, конечно же, не удалось из-за ограниченности во времени, но другое утверждение о том, что в Норидже столько церквей, сколько воскресений в году, и столько пабов, сколько дней в году, вполне себя подтвердило. По крайней мере, в отношении церквей всевозможных деноминаций, с неизбежной башней собора, наблюдаемой по-над домами практически с любой точки средневекового Нориджа.

По окончании коллективного завтрака начался второй день нашего путешествия по Норфолку. Там и сям перекрестки графства отмечены деревушками, городками и прочими географическими объектами, чьи названия Вудхауз использовал в качестве фамилий своих персонажей: Blakeney, Brancaster, Heacham, Sheringham, Snettisham, Waveney, Wroxam – желающие могут попробовать отыскать их на страницах книг Мастера. Впрочем, автобус наш, избежав посещения всех этих деревушек, городков и прочих географических объектов, прямиком доставил нас в Hunstanton Hall – в отличие от вчерашнего Кимберли Холла, не только неоднократно посещавшийся Пламом, но и внесший свой неоспоримый вклад в Вудхаузиану (и не только тем, что тоже появился на страницах The Small Bachelor в качестве Лорда Ханстэнтона). Но о литературных заслугах Ханстен Холла чуть позже, а пока опять погрузимся в дебри истории и генеалогии.

К предкам нынешних владельцев Ханстен Холл перешел в качестве приданого где-то в конце 11 века. Фамилия предков была Ле Странж (Le Strange), и они вписали в историю Британии не меньшее число выдающихся деятелей того и сего, как и жившие по соседству Вудхаузы, еще в середине 16 века навещавшие Сэра Томаса Ле Странжа, бывшего первым в истории Великобритании Мастером Лисьей Охоты. Причем, Вудхаузы из Кимберли Холла не только охотились на землях Ле Странжей, но и дважды вступали с ними в браки (в 1582 году Гризелла, вдова Томаса Ле Странжа, вторым браком сочеталась с Сэром Филиппом Вудхаузом, а столетием позже Сэр Майкл Ле Странж женился на Анне Вудхауз).

Прошли века, и Чарльз Ле Странж в 1924 году впервые пригласил П.Г. Вудхауза и Этель в гости к себе на Рождество. Чарльз умер бездетным в 1933 году, и ему наследовал брат Бернард, которому Вудхауз в 1925 году посвятил Carry On, Jeeves. Бернард, хотя и был женат на вдове с двумя детьми, своих детей не имел, и Ханстен Холл начал переходить к разнообразным кузенам и племянникам. Впрочем, это утверждение нуждается в уточнении – финансовые трудности послевоенных лет вынудили семью в конце 1940-х продать собственно здание Ханстен Холла некому Ланкаширскому бизнесмену, превратившему его в многоквартирный дом. Однако земли (3500 акров), а также всевозможные сопряженные с ними права, обязанности и титулы все еще принадлежат потомку Ле Странжей Майклу Мекину.

Со времени своего первого визита в Ханстен Холл в 1924 и по 1933 год включительно Плам и Этель регулярно сюда наведывались – летом 1929 года, например, чуть ли не раз в неделю, а в 1933 году прожили здесь два месяца (август-сентябрь), в целом проведя с визитами в Ханстен Холле около 7 месяцев.

Понятно, что такое близкое знакомство с поместьем не могло не повлиять на творчество Плама. Так, Радж Холл из Money for Nothing настолько очевидно списан с Ханстен Холла, что Вудхауз был просто вынужден переместить его (Радж Холл, разумеется) в Вустершир. И того явственнее связь с Ханстен Холлом в рассказе Jeeves and the Impending Doom.

Там тетя Агата пытается заставить Берти произвести приятное впечатление на гостящего у нее в имении члена кабинета министров А.Б. Филмера, мечтая пристроить Вустера к тому на работу секретарем. В итоге оба – Берти и А.Б. Филмер – оказываются на крыше павильона Октагон, спасаясь от атакующего их лебедя.

Вот как описывает Вудхауз этот самый Октагон: "Упомянутое сооружение было воздвигнуто в конце прошлого века и предназначалось, как мне говорили, для дедушки прежнего владельца поместья, дабы старичок мог предаваться игре на скрипке в тихом и удаленном от дома месте. Я достаточно знаю о скрипачах и могу себе представить, сколь душераздирающие звуки производил здесь в свое время старый джентльмен…".

Это описание практически один в один повторяет историю реального павильона, выстроенного в Ханстен Холле в 1640 году Сэром Хэмоном Ле Странжем (в те годы увлекшимся игрой на виоле) по настоянию его жены Алисы, дабы избавить ее от необходимости выслушивать производимые супругом звуки. Любопытно, но два года спустя, в связи с началом Гражданской войны, в Норфолк из Лондона безопасности ради переехал выдающийся музыкант того времени Джон Дженкинс – и устроился учителем музыки в семью Ле Странжей. Разразись Гражданская война двумя годами ранее – и, глядишь, не был бы построен Октагон, и не был бы написан рассказ…. К слову, Джон Дженкинс, после Реставрации работавший музыкантом при дворе Карла II, выйдя в отставку, переехал жить в Кимберли при финансовой поддержке Сэра Филиппа Вудхауза, и похоронен в посещенной нами в пятницу деревенской церкви.

И все же наиболее значимым вкладом Ханстен Холла в творчество Вудхауза явился тот факт, что именно здесь Плам впервые познакомился со Свиньей. И хотя, строго говоря, это не была Беркширская свинья, все же она была черной, пусть и представляла какую-то другую породу.

Останавливаясь в Ханстен Холле, Вудхауз проводил утра на озере, которое тоже, строго говоря, было не озером, а сохранившимся с древних времен рвом с водой. Причем "на озере" в прямом смысле этого слова – Пламу была выделена плоскодонка, на которой даже было написано "Plum"; внутри лодки Вудхауз разместил прикроватный столик, на который установил пишущую машинку, и так работал – в частности, над The Small Bachelor – в присутствии местной утки, временами отпускавшей малоприятные комментарии. После полудня Вудхауз любил совершать длинные прогулки, навещая Свинью, чье обиталище находилось на значительном отдалении от дома и пруда. И хотя в детские и юношеские годы Плам многократно посещал всевозможные имения сельской Англии, все же это были короткие гостевые визиты, тогда как здесь, в Ханстен Холле, он задерживался подолгу, наконец-то получив возможность видеть жизнь поместья изнутри и вести с Чарльзом Ле Странжем познавательные беседы о нуждах и заботах владельца родового гнезда…

Прочитав обо всем вышеизложенным на розданных перед отъездом распечатках, посвященных второму дню поездки, путешествующие вудхаузианцы прибыли в Ханстен Холл, где были приветствованы Майклом Мекиным, нынешним владельцем, и гуськом последовали за ним обозревать его владения.

Первыми на нашем пути были обнаружены неплохо сохранившиеся руины свинских домиков, тут же проинспектированные наиболее любознательными вудхаузианцами – под дружеское хрюканье остальных. Далее – через леса, через поля – мы прибыли к самому Ханстен Холлу. Поскольку дом Майклу Мекину ныне не принадлежит, то и мы не стали ломиться за окружающую его стену, удовлетворившись фотосессией здания в разных ракурсах, и двинулись к конечной и наиболее притягательной цели нашего путешествия – Октагону. Расположенный на островке посреди озера-рва, Октагон в точности соответствовал описанию, данному ему Вудхаузом, а для удобства посетителей в настоящее время был соединен с большой землей небольшим мостиком. Отсутствие злобного лебедя путешественников не смутило, тем более, что какие-то лебединые перья по берегу были разбросаны, и некоторые дамы-вудхаузианки ринулись подбирать их для последующего украшения, видимо, своих шляпок.

Пусть и без лебедя, но хорошо знакомое место действия настоятельно требовало этого самого действия, и оно не заставило себя ждать. Дело в том, что Тамаки Моримура, переводчица Вудхауза на японский, несколько лет назад уже была здесь в компании Иена Александера-Синклера, у которого в то время гостила. Тогда же ей посчастливилось повторить достижение Берти Вустера и А.Б. Филмера и взобраться на крышу Октагона, так что сейчас Тамаки просто обязана была продемонстрировать нам свое мастерство. Увы, годы берут свое, и, оступившись на полпути, Тамаки вынуждена была приземлиться, неудачно подвернув ногу. Почтенная публика, поохав-поахав и убедившись, что ничего серьезного с Тамаки не произошло, в большинстве своем отправилась исследовать внутренности Октагона. Но, видимо, есть что-то такое в тихоокеанском воздухе или воде, поскольку Тамакину октагонолазательную эстафету подхватил Фрэнк Хаммерле с Гаваев – и ему Октагон покорился. Уязвленная, похоже, Тамаки, придя в себя после неудачной попытки, решила рискнуть снова, и на сей раз при помощи Фрэнка таки взобралась на вожделенную крышу. Покорители Октагона были приветствованы бурными аплодисментами, переходящими в овации, а также в испуганный женский шепот – а как же они оттуда слезут? Слезли, как миленькие, даже никакого Дживса не потребовалось. На этом вудхаузианские Олимпийские игры благополучно завершились, и честная компания отправилась восвояси: через очередную деревенскую церковь с саркофагом (на сей раз – представителя семейства Ле Странжей) и далее – подкреплять ланчем поистощившиеся силы, необходимые для послеполуденного визита в Blickling Hall.

Бликлинг Холл, широко известный как родной дом Мэри Болейн, сестры Анны Болейн, имеет славу одного из наиболее густонаселенных призраками домов Великобритании. Утверждается, в частности, что в годовщину своей казни (19 мая) призрак Анны (обезглавленный) посещает Бликлинг Холл в карете, управляемой обезглавленным же кучером. Увы, мы слегка припозднились и на ежегодную встречу с Анной не попали, да, собственно, и прибыли мы сюда не за этим. Дело в том, что Мэри Болейн была восьмиюродной прабабкой (возможно, одну-другую ступень в поколениях я упустила, прошу прощения) Вудхауза, а поскольку злые языки до сих пор утверждают, что от мужа у нее детей не было, а те, что были, появились от Генриха VIII, то, следуя этим слухам, с восьмиюродным прадедом Пламу тоже повезло.

Чего ради Анна Болейн таскается ежегодно в Бликлинг Холл, не совсем понятно, поскольку некоторая неопределенность с годами ее жизни вызывает сомнения в том, провела ли она здесь первые годы своей жизни или родилась уже после того, как родители уехали отсюда в 1505. К тому же нынешний Бликлинг Холл был выстроен только в 1616 году тогдашним владельцем Сэром Генри Хобартом, который приобрел его в свое время у потомков Болейнов, а его потомок, в свою очередь, передал Холл государству в 1940 году. Впрочем, Бликлинг Холл хорош и внутри, и снаружи, а окружающий его парк просто великолепен, так что легко понять, почему Анна Болейн, даже обезглавленная, ежегодно сюда наведывается.

Одним из главных достоинств нынешнего Бликлинг Холла безусловно можно считать тот факт, что для его посещения не требуется подгоняющий группу экскурсовод, все залы снабжены не только информационными листами, но и на редкость дружелюбными смотрительницами, готовыми уболтать вас историями каждого предмета обихода, находящегося в их ведении. Кроме того, никаких запретов на фото- и видеосъемку (и даже никаких поборов за эту самую съемку). Милейшее местечко!!!

Прошвырнувшись по дому, вудхаузианцы разбрелись по парку: озеро блестело в лучах солнца, птички – преимущественно фазаны – порхали по кустам, азалиевая аллея поражала буйством красок. Стоящий в конце аллеи псевдо-античный Храм радовал инструкцией "Как вести себя при пожаре". Оказалось, при обнаружении возгорания первым делом необходимо громким голосом трижды проорать "Fire! Fire! Fire!". С чего бы храму, представляющему собой потолок на мраморных колоннах, возгореться, осталось не совеем понятным.

Вдоволь насладившись прогулкой по парку, вудхаузианцы затарились в сувенирном магазине и – счастливые и довольные – были отвезены обратно в Норидж, готовиться к очередному и – увы! – последнему совместному ужину. Кульминацией его должны были прозвучать слова признательности в адрес организаторов поездки и, прежде всего, председателя Британского Общества Вудхауза Хилари Брюс. И слова эти таки прозвучали, и благодарственные подарки были вручены. Однако затем, уже ближе к окончанию ужина, автор этих слов в компании Президента TWS Кена Клевенджера и его жены Джоан отправилась за десертом, где и была подловлена еще одним достойнейшим представителем TWS Томом Хукером.

Тут я вынуждена совершить некоторый экскурс в историю разной степени давности. Когда в далеком 2007 Неделя с Вудхаузом свела нас с Томом и Бетти Хукер, мне пришлось по просьбе Тони Ринга в ходе автобусного развлечения прочесть кусочек из Clicking for Cuthbert – от лица Владимира Брусилова, естественно, при участии Артура Финдли, читавшего весь остальной текст. В том же 2007, но уже в Провиденсе, я опять была вовлечена в концертную деятельность – на сей раз при участии Тима Эндрю и на сей раз – в концертном костюме, главной частью которого являлась жуткого вида черная борода. Когда четыре года спустя я приехала в Дирборн, никто о моей концертной деятельности не заикался, так что упомянутую бороду я с собой не взяла. Чем несказанно расстроила Тома Хукера, который мечтал снова лицезреть меня бородатую. Поэтому, достаточно непреклонно отказавшись принимать участие в нынешних Тони-Ринговых автобусных выступлениях, я предложила ему взамен опять свой номер с бородой. Приняв вполне благосклонно мой отказ, Тони, однако, никак не отреагировал на предложение, тем не менее, Тома Хукера ради я решила все же бороду с собой взять. Обрадовав Тома при встрече в Лондоне, что борода со мной, я в подходящий момент отловила Тони и осведомилась, как там насчет моего выступления. Оказалось, однако, что у Тони все рассчитано по минутам, и времени на моего Владимира Брусилова у него в автобусе нет. Не то чтобы я сильно расстроилась (вряд ли появление на людях в бороде Карабаса-Барабаса – главная цель моей жизни), хотя и была несколько обескуражена. И вот, последний наш совместный ужин приближается к концу, и Том Хукер с печалью в голосе спрашивает меня: "Так что, бороды не будет?" Увы, отвечаю я ему, Тони сказал, что в моих услугах не нуждается. Оказавшиеся рядом Клевенджеры просят разъяснений, и вместе с Томом и Бетти выражают полное свое несогласие с позицией Тони Ринга. Надо что-то делать! Надо как-то изыскать возможность нацепить на меня эту бороду! В этот момент к нам подваливает Роберт Брюс – консорт Председателя Британского Общества – с вопросом, чем мы тут занимаемся. "Заговор замышляем. Присоединишься?" – "Разумеется!"

Присоединившийся Роберт Брюс быстро отмел наши планы захвата автобуса и выдвинул встречное предложение – а почему бы нам не провернуть это дельце прямо сейчас, пока народ еще насыщается десертом и окончательно не свалил. Джентльмены тотчас же подхватили эту идею. Ту пришлось вмешаться мне и поинтересоваться, не предполагают ли они, что я готова надеть бороду к юбке? О да, джентльмены предполагали, и еще больше воодушевились. Но мне в любом случае понадобится кто-то, кто будет читать рассказ вместе со мной. "Вот Кен и прочтет!" – беспрекословно заявила Джоан Клевенджер. Таким вот образом я и была удостоена чести читать Вудхауза при содействии Президента Американского общества Вудхауза.

Сгоняв бодрой рысью в номер за бородой и текстом, после пары ложных заходов в подвал и прочие тупики отельных коридоров, я была встречена Кеном на дальних подступах к месту дислокации доедавших свой десерт вудхаузианцев, и была вынуждена уже при бороде прошествовать сквозь залы, наполненные менее стойкой публикой, – и официанты каменели на моем пути.

Чтение прошло на ура, Кен оказался прекрасным партнером. Публика приветствовала нас стоя, Тони Ринг признал свое поражение.

Окончание феерического вечера заговорщики провели в освежающей прогулке по берегу речки Уэнсем, скармливая остатки ужина местным лебедям.

Утро опять началось для меня часов в 5, и я отправилась продолжать знакомство со средневековым Нориджем. Впрочем, вчерашняя пустынность улиц внезапно заполнилась нескончаемыми толпами велосипедистов. То ли через Норидж проходила трасса какого-то Тур де…, то ли отмечался Всемирный день велосипедиста, то ли у них всегда так по воскресеньям. С трудом пересекая запруженные велосипедами улицы и шарахаясь от одиноких велосипедистов в скверах, я все же смогла в очередной раз насладиться красотами Нориджа и успеть к завтраку, обнаружив велосипедистов и в отеле, хорошо хоть спешившихся. Так и не узнав причину подобного велосипедного бума, позавтракавшие вудхаузианцы упаковались и в должный час покинули отель – впереди у нас, однако, было еще две достопримечательности.

Свою первую высадку мы совершили в Castle Rising, с которым, собственно, и связано первое документальное упоминание семейства Вудхаузов. Сам замок Касл Райзинг был построен около 1138 года Уильямом д'Обиньи. Несколькими столетиями позже уже упоминавшийся выше самый-самый первый Сэр Джон Вудхауз служил здесь Констеблем, то есть человеком, отвечающим за замок в отсутствии его непосредственного хозяина.

Нынешний владелец замка – лорд Говард Райзингский, непосредственный потомок Уильяма д'Обиньи, – приветствовал нас при входе в свои владения с сумкой, полной аудиогидов. Сегодня замок, представляющий собой очаровательные руины, является музеем. Вооружившись аудиогидами, больше напоминавшими средневековое оружие, бравые вудхаузиацны отправились лазить среди останков замка. Главная изюминка Касл Райзинга – окружающий его территорию земляной вал, один из крупнейших в стране. Тропинка, идущая поверху вала, дает прекрасную возможность не только обозревать замок во всей его красе, но и любоваться соседней одноименной деревушкой, а дальше, там, на горизонте, увидеть Северное море, по которому до замка можно было добраться еще аж в 17 веке.

По дороге из Касл Райзинга Дейв-водитель (впервые за две поездки с ним) не смог вписать свой автобус в вот-такой-ужины сельскую аллею и покорежил зеркало заднего вида, зацепившись им за дерево. Возникла необходимость зеркало отодрать, но поскольку Дейв размерами автобусу своему практически не уступал, Норман Мерфи призвал на помощь отличившуюся вчерашним октагоновосхождением Тамаки. При бодрой моральной поддержке как английских, так и заокеанских джентльменов бедная Тамаки, с утра жаловавшаяся на все- таки беспокоящую ее после вчерашнего неудачного приземления ногу, взобралась на некое подобие ограды, к которой Дейв подогнал автобус, и великолепно выполнила поставленную перед ней задачу.

Вскоре последовал очередной гастрономический праздник в очередном пабе – и вот мы направляемся в последнюю точку нашего маршрута, Sandringham. Как откомментировал Норман Мерфи – это было единственное частное владение, чей хозяин не вышел нас приветствовать. Тому, впрочем, есть простое объяснение: Ее Королевское Величество Елизавета II пребывает в Сандрингеме преимущественно зимой, летом отдавая его на разграбление ордам любопытствующих туристов. Времени на доскональное исследование королевских владений у нас, однако, практически не было. Мы бодро пробежались по дому, задержавшись почему-то около обеденного стола, за которым могут поместиться 10 человек, а если его раздвинуть – то все 20. На нескромный вопрос, что делать, если Королева захочет пригласить к себе 60 гостей, тетенька-смотрительница ответить затруднилась. Видимо, придется собирать столы и стулья по ближайшим, в том числе посещенным нами дворцам и замкам. Промчавшись по парку с заскоком на бывшие конюшни, где ныне выставлена коллекция всевозможных карет и автомобилей, вудхаузианцы загрузились в свой автобус и, предчувствуя грусть разлуки, двинулись обратно в Лондон, где после прощальных объятий разбрелись по своим веткам метро.

Наилучшую подборку фотографий, иллюстрирующих поездку, можно найти на страничке Элин Вуджер:

http://www.flickr.com/photos/72462966@N00/sets/72157629950024612/with/7293937274