Отрывок

As the curtain rises a distant orchestra is heard playing Leoncavallo's 'Mattinata.' The stage is almost dark. The only light comes through two large French windows at the back. Through them we see the moonlit Mediterranean far below, the vague outlines of the precipitous coast, twinkling lights along quays and esplanades, and here and there the faint glow from some lighted window. A lighthouse blinks intermittently in the far distance. Within the dark room three darker shadows loom against the moonlit windows; the lighted ends of three cigarettes prick the blackness. There is a long pause. It is almost embarrassingly long. Just before one wonders if anything is ever going to happen a man's voice breaks the silence.

THE MAN'S VOICE: When you stop talking, Sandor, for sixty consecutive seconds, there's something wrong. [One of the shadowy forms is seen to rise and cross to the right wall. We hear the click of an electric switch and instantly the stage is flooded with the warm glow of several electric sconces and candelabra lamps. The light reveals a room beautifully furnished in Italian Renaissance. At the back one shallow step leads up to a raised portion which runs the whole width of the room. Behind it are the French windows, now closed, with a balcony beyond them. To the right a short flight of steps leads to a landing and a door to a bedroom suite. To the left one step leads up to a door to the hall and the remainder of the castle. Occupying the right wall of the lower portion of the room is a great fireplace with a corbelled chimney. A long table stands near it. At the left is a grand piano. Below the piano in the left wall is a door to another bedroom. All these doors are closed. Above the piano toward the centre is a small stand with a telephone on it. There are comfortable chairs here and there. The ceiling is beamed and carved. The whole room reflects wealth and beauty. The speaker, who has just lighted the room, is a large and portly man of middle age. His name is MANSKY. He is in a dinner jacket, as are his two companions, SANDOR TURAI, seated in the centre, and ALBERT ADAM, near the piano. TUHAI is also middle-aged, but younger-looking and less portly than MANSKY. A glance shows him to be a man of consequence and dynamic personality. He is wearing a monocle. ALBERT ADAM is a dreamy, handsome boy just over the threshold of manhood. The distant orchestra has stopped playing. MANSKY reseats himself to the right of TURAI, and speaks again.] What's on your mind, Sandor?

TURAI: I was just thinking how extraordinarily difficult it is to begin a play. The eternal problem of how to introduce your principal characters.

ADAM: I suppose it must be hard.

TURAI: It is - devilish hard. Up goes the curtain, there is a hush all over the theatre, people come on the stage. Then what? It's an eternity - sometimes as much as a quarter of an hour before the audience finds out who's who and what they are all up to.

MANSKY: I never saw such a fellow. Can't you forget the theatre for a single minute?

TURAI: No. That's why I'm such a great dramatist.

MANSKY: You can't be happy for half an hour unless you're talking shop. Life isn't all theatre.

TURAI: Yes, it is - if you write plays. You know what Alphonse Daudet says in his 'Memoirs'? When he stood by his father's deathbed, all he could think of was what a wonderful scene it would make for the stage.

MANSKY: It's silly to let your job become an obsession.

TURAI: Well, that's the theatre for you. And of all the brain racking things in the world, beginning a play is the worst. Take this scene here, for instance. We three - Curtain goes up on three ordinary men in ordinary dinner jackets. How is anybody to know even that this room we're sitting in is a room in a castle? And how are they to know who we are? If this were a play we would have to start jabbering about a lot of thoroughly uninteresting things - to the accompaniment of slamming seats - until the audience gradually found out who we were.

MANSKY: Well? Why not?

TURAI: Think how much simpler it would be if we were to cutout all that stuff and just introduce ourselves? [He rises and addresses the audience.] Ladies and gentlemen, good evening. We three arrived tonight to spend a couple of weeks at this castle. We've just left dinner where we did ourselves remarkably well with some excellent champagne. My name is Sandor Turai. I am a playwright. I have been a playwright for thirty years. I make a very good thing of it. I bow and step back leaving the stage to you.

[TURAI steps back and MANSKY steps forward and addresses the audience.]

MANSKY: Ladies and gentlemen, my name is Mansky. - I, too, am a playwright, and this gentleman's life-long collaborator. We are probably the best-known firm in the business.

TURAI: Come to Mansky and Turai for all comedies, farces and operettas. Satisfaction guaranteed.

MANSKY: I, too, make a very good thing out of it.

TURAI: Which brings us-

MANSKY: - to the remaining member of the trio.

[They indicate ADAM, who rises and addresses the audience in similar fashion but with more diffidence and none of their assurance.]

ADAM: The last and least. I, ladies and gentlemen, am Albert Adam. I am twenty-five years old and I compose music.

TURAI: Very good music, too.

ADAM: I have done the score for the latest operetta by these two kind gentlemen. My first effort. They discovered me. Without them I am a complete non-entity. I have no parents, no reputation, and no money.

TURAI: But - he's young.

MANSKY: And gifted.

ADAM: And in love with the prima donna.

TURAI: You don't have to tell them that. An audience takes it for granted that the young composer is in love with the prima donna. That's tradition, isn't it?

ADAM: Thank Heaven.

TURAI: At any rate, here we are. Free at last from the dusty world of make-believe; out of the reach of thin-skinned actors and thick-skinned managers. What's more, there is nothing to worry us. Our operetta is finished and off our minds. Moreover, it is summer. The weather is perfect, the night is gorgeous, the sea -

MANSKY: Yes? What's the matter with the sea?

TURAI: It's moist! And the world is the world. Now, there you are. Wouldn't that be the simplest way to begin a play?

MANSKY: Very crude. If that were all there was to it, any fool could write plays.

TURAI: A great many do. You should know that. But you can see how absurdly simple it is.

MANSKY: All right, all right. For heaven's sake, stop talking shop. I've had enough. Save it for tomorrow.

TURAI: At any rate, it's been a great day-and we must remember it - August the twentieth.

MANSKY: Friday.

TURAI: What of it?

MANSKY: I wish it wasn't.

TURAI: Don't be such an old woman.

MANSKY: No one should arrive anywhere on a Friday.

ADAM: What difference does it make - Friday, Saturday, Sunday - life's always wonderful.

TURAI: My unlucky day is Tuesday. Among other things [Indicates MANSKY], he was born on a Tuesday. During, I believe, the Second Crusade -

MANSKY: Well, look at it for yourself. Here's today's little bag of bad luck. Midday - blowout - followed by violent thunderstorm. Set us back an hour. Early afternoon - ran over dog. More delay. And when we arrive, who is out? Our princely host. Who else? Everybody. All gone off on a picnic. Friday! And the beautiful, the one and only, our adorable prima donna, where is she? Also off on a picnic. Is she expected home tonight? No. When is she expected? No one knows. Friday!

TURAI: Oh, she'll be back.

MANSKY: Well, that won't spoil Friday's record because it's Saturday now.

ADAM: And I've got to wait a whole night before I can see her. It's cruel.

MANSKY: Just Friday.

TURAI: Well, now listen to me. I'll give you my version of the day's proceedings. Midday - capital lunch including some really drinkable coffee. During the meal, a few drops of rain. Result: perfect roads, no dust. We did injure a dog - but our Friday good luck held. The dog made a miraculous recovery and when last seen was sitting up taking nourishment. We arrived here a few hours late. But what a bit of good luck that was. Nobody in the house to expect tired men to make conversation. What's more, we dine on as fine a curried chicken as ever I tasted.

MANSKY: I loathe curry.

TURAI: You would! Now, in conclusion, let me give you the crowning piece of good fortune of this magical Friday. The room next to this is - Ilona's.

ADAM: What!

TURAI: Yes! Through that door is the room of the beautiful prima donna, the one and only. And I managed to get this suite for us. What a piece of good luck that was.

MANSKY: For him.

TURAI: No, no. For all of us. When a composer is happy, he writes song hits. When a prima donna is happy, she occasionally sings on key. And the librettists gather royalties from the resulting triumphs.

MANSKY: Sordid brute. You've no poetry in your soul.

TURAI: But I have a balance in my bank account, and that's far more important....

Участники

• Alyonushka
• Tasch
• Gazelle
• Турати
• maureen
• Maximka
• Liana
• Юлия
• Pykopur
• Кивок
• deicu (extra ordinem)
• Svetlyachok
• Emma

Переводы

Победитель

Emma

Рецензия

Первое место (уже традиционно:) Эмма. Маленькое такое первое место,
скромное.


Alyonushka

Явно первый опыт: это видно и по смысловым ошибкам, типа электронных
подсвечников, и по многочисленным словам, перекочевавшим в текст из
оригинала, вроде компаньона, динамичной персоны, аудитории вместо публики и
благоприятной фортуны. Лекарство тут, наверное, одно - дать тексту полежать
денек-другой, а потом прочесть его как чужой и подумать, что бы тут Вас
задело. Ну, например, <я тоже имею успех в этом деле> возможно только, если
Вы хотите вывести иностранца, говорящего на ломаном языке.
Теперь про вступительный отрывок (не знаю, как называется, ну, когда автор
пьесы описывает сцену). Здесь стоило посмотреть, как это обычно делается
по-русски. Я не берусь сформулировать общие правила, просто покажу на
примере двух фраз, как бы я поправила:
"Поднимается занавес, слышен отдаленный оркестр играющий:" - Поднимается
занавес. Вдали оркестр играет...
"Свет дает нам увидеть, что комната:" - Теперь видно, что комната:
Кстати, насчет слышно-видно. Вообще в англоязычном тексте они встречаются
чаще, чем принято у нас. То есть англичанин пишет: "Я поднял глаза и увидел,
что по дороге скачут всадники", а мы, скорее всего, переведем это: "Я поднял
глаза. По дороге скакали всадники".  Но это так, к слову.
По хорошему за "Даудета" надо бы сразу дисквалифицировать. В любом случае,
на будущее: если Вам попалась фамилия, неплохо бы проверить, кто это такой.

Tasch

Этот перевод повеселее предыдущего - и лексически, и стилистически. Однако у
переводчика есть два недостатка, от которых надо срочно избавляться.
Первый - любовь к слову "это":

ТУРАЙ: Я вот подумал, как ЭТО сложно - начать писать пьесу. ЭТО извечная
проблема: как представить основных действующих лиц.
АДАМ: Да, ЭТО, должно быть, совсем непросто.
ТУРАЙ: Да ЭТО чертовски сложно!
ТУРАЙ: А многие глупцы именно ЭТИМ и занимаются. И ты прекрасно ЭТО знаешь.
Но ты же видишь, что ЭТО до смешного просто.
Ужас в том, что от этого ужасного слова ужасно трудно избавиться. Выметаешь
его, выметаешь, а потом редактор демонстрирует тебе твою работу, где в одном
абзаце цветом выделены три "это".
Второй: периодически вылезает канцелярит (Ссмит не любит этого слова, но
ничего не могу поделать - устоявший термин, всем понятен). Среди его
признаков - засилье отглагольных существительных и пустых глаголов вроде
является и находится.
"МАНСКИ: Глупо доводить свое ОТНОШЕНИЕ к работе до НАВАЖДЕНИЯ. (наваждения
ли? скорее речь об одержимости).
ТУРАЙ: В этом ЗАКЛЮЧАЕТСЯ твое ПОНИМАНИЕ театра. (ну, там вообще о другом) А
ведь самым мучительно сложным ЗАНЯТИЕМ в мире ЯВЛЯЕТСЯ НАЧАЛО НАПИСАНИЯ
пьесы. (Почему не "сложнее всего в мире - начать пьесу?") Возьмем, к
примеру, эту сцену. Занавес поднимается, и на сцене появляемся мы трое,
одетые в смокинги. Как зрители поймут, что комната, в которой мы
РАСПОЛОЖИЛИСЬ, НАХОДИТСЯ в замке?"
"небольшая ступень" - ступенька?
"В комнате угрожающими призраками нависли три тени" - в оригинале ничего
зловещего нет.
"ЕГО пронзительный взгляд выдает в нем человека влиятельного и
решительного" - "его" - лишнее слово. Чей же еще?
"держит в руке монокль" - м. б. монокль все же в глазу?
"у смертного одра своего отца" - некрасиво, то ли слова "одра" и "отца"
слишком похожи, то ли одр этот уже настолько неживое слово, что с ним трудно
обращаться вольно. Отец, лежа на смертном одре - да, а стоя у смертного одра
отца - нет. Лучше, как у кого-то дальше, "у постели умирающего отца".
"пожизненный соавтор" - уж очень мрачно. Вполне сошло бы "постоянный"
"в этом бизнесе" - слово бизнес слишком современное.
"Вы останетесь довольны своим выбором." - а вот это хорошо. И на рекламу
похоже, и нет неудачного слова "удовлетворение".
"обреченные на успех" - некрасивый газетный штамп. Когда кто-то написал это
первый раз было, наверное, смешно, второй раз - уже противно.
"ТУРАЙ: Но у него есть молодость." - вот вопрос, который меня постоянно
мучает. По-русски невежливо говорить о присутствующем "он". Как бы тут
выкрутиться?
"непутевая собака" - по-моему, непутевыми бывают друзья и т.д., но не
собаки.
"Меркантильный ты человечек. В твоей жалкой душонке нет ни капли поэзии. "
человечек+душонке - пережим.

Gazelle

Опять-таки, описание так и просится, чтобы его сократили:
"Длинная пауза. Почти неуклюже длинная пауза" - второе пауза можно выкинуть.
" Мы слышим щелчок выключателя" - щелкает выключатель.
"На нем монокль" - странновато. Наверное, все-таки, монокль бывает в глазу.
"драматист" - драматург.
"Не встречал больше такого парня" - ну неужели два солидных господина будут
называть друг друга парнями? (или даже малыми, как у кого-то дальше)?
(Во избежание недоразумений: я не против слов парень, мужик, чувак и т.п. в
переводе - я просто хочу сказать, что они неуместны в переводе Вудхауза).
"зацикливаться" - это ведь изначально из жаргона компьютерщиков? Наверное,
слишком современное слово.
"Я был драматургом тридцать лет" - у Вас получилось, что теперь он кто-то
другой. Надо, например,  "Я драматург уже тридцать лет"..
"Последний и менее всего значительный" , "тонкокожих актеров и толстокожих
менеджеров" - здесь уж если сохранять игру, то надо было исходить из
каких-то русских идиом, а то неудачно. Ну, и конечно, не менеджеров. Вот
сравните, у Tasch они импресарио. "Оно влажное!" - Нда? Может быть, все-таки
мокрое?
"Удача выдержала", "либреттисты собирают гонорары с получающихся успехов",
"у меня баланс на счету",  - кальки. По-русски вышла почти бессмыслица.
На неуместность слова "хит" уже указали в форуме.
"Убого грубо" - очень некрасивое сочетание слов, составленных почти из одних
букв.

Турати

Очень симпатичное начало. Любителям всевозможных "является", "находится" и
"представляет собой" стоит посмотреть, как легко все это заменяется на тире.
Или вот, как хорошо: "На сцене темно: Вдали мигает маяк." И "силуэты"
хорошо - лучше, чем тени. Жалко, что не выдержано до конца "АЛЬБЕРТ АДАМ
представляется мечтательным молодым человеком" лучше бы просто "-
мечтательный молодой человек"
"Когда ты замолкаешь, Шандор, хотя бы на шестьдесят секунд, происходит
что-то не то" - тут нарушен смысл, как будто что-то не то происходит в
результате молчания.
"Слова принадлежат включившему свет - дородному мужчине средних лет" -
непрошеная рифма.
"И получаса не проведешь в свое удовольствие, когда ты трещишь без умолку" -
снова ошибка.
"Комедии, фарсы и оперетты от Мански и Тураи". Очень не люблю этот оборот.
Возможно, он уже вошел в язык и может считаться нормой, и все же еще многим
людям режет глаз. Кто-то написал, что "от" возможно в двух случаях:
"Евангелие от Матфея" и "расстегайчики от Тестова". И хотя тут явно случай
расстегайчиков, все равно не стоит - в то время, когда написана пьеса, так
не говорили.
"Удовлетворение обеспечено. " - калька.
"Оно полно слез!" - ой!
"кофе, который действительно можно пить" - калька
"Мы ранили пса" - сбили, наверное.

maureen

"располагается" и "находится" благополучно заменены тире, но зато:
"представляет собой крупного мужчину средних лет", через строчку" -
"представляет собой красивого юношу романтического типа", еще через две "что
из себя представляют персонажи на сцене"

"проблема ввода главных персонажей" - канцелярит
"Подумай, насколько проще стало бы, отбрось мы весь этот вздор и просто
представившись." - ужас какой-то! Нет, уж тут нужно "если".
" И у меня роман с примадонной." - ну, судя по остальному тексту, пока нет.
" Ты мнителен, словно старая леди" - скорее как деревенская старуха.
"переехали собаку" - ну, наверное, если бы ее переехали, она не могла бы
потом спокойно уплетать еду.

Maximka

Много удачного, местами вполне живые фразы, то, что надо придумать,
придумано: "Молодой и неопытный",  "легко ранимых актеров и больно ранящих
импресарио". И насчет крестового похода - очень правдоподобная догадка. И
при этом обидно - потерян юмор во фразах, где не требовалось труда, чтобы
его передать: "Обычно проходит не меньше четверти часа, пока зритель поймет,
кто есть кто и что происходит на сцене." - а куда подевалась вечность? "
Примадонна божественно исполняет свою партию, если она довольна" - да нет,
она просто иногда не фальшивит!
"Пока мы кушали"  - я принадлежу к поколению, которое еще учили, что слово
"кушать" в первом лице не употребляется.

Liana

Тоже вполне неплохо, и вступление, и речь героев вполне энергичны "Качество
гарантировано", "С глаз долой - из сердца вон""довольно сносный кофе" (а не
кофе, который действительно можно пить".
Плохо, что затесался "парень", не сделано про актеров и импресарио (а так
легко было сделать их чувствительными - бесчувственными).

Юлия

Вот опять лезет канцелярит, со своим шипением:" исходящее из все еше не
спящих окон", "Подавший реплику и включивший свет является грузным мужчиной
средних лет с именем Мански." - ну сами подумайте, возможна ли такая фраза
вообще и в художественном произведении в частности? Сравните, как то же
самое написано у deicu. Диалоги суконные:
"МАНСКИ: Это глупо быть одержимым своей работой.
ТУРАИ: Это в твоём понимании." - неужто так разговаривают два драматурга?
а вот "не прогадаете" - хорошо.
"Пожалуйста, не будь такой брюзгой" Он, конечно, брюзга, но в данном случае
речь о суеверии.

Pykopur

"когда ты замолкаешь на шестьдесят секунд подряд, кажется, ЧТО ЧТО-то не
так."
"Мы слышим щелчок выключателя света" - ну ведь правда цепочка родительных
падежей некрасива? Любопытно было бы угадать, чем руководствовался
переводчик: выключатель чего еще может быть?
"Свет обнажает комнату" - странный образ. Возможно, он был бы применим к
пустой комнате, но к богато обставленной - никак.
"прекрасно меблированную в стиле итальянского Возрождения" - не знаю, у кого
как, а у меня глагол "меблировать" вызывает ассоциацию с меблирашками и
снижает образ. Но, может, я и не права.
Тураи выглядит моложе Мански - тут уместнее слово "моложавый", как например
у Tasch
Диалоги пусть не суконные, но все-таки не дотягивают до той искрометности,
которая нужна в театре. Ну представьте сами, как актер произнесет такое:
"Все, о чем он мог думать, стоя у постели умирающего отца, было то, как
удачно они смотрелись бы на сцене" или "Если бы это была пьеса, нам пришлось
бы долго разводить ненужные разговоры на тысячу абсолютно неинтересных тем
под аккомпанемент хлопающих сидений, пока зрители не поняли бы, что к чему"
(кстати, это замечание относится к большей части присланных переводов).

Кивок

"И вот поднимается занавес, послышались отдалённые звуки оркестра" - это не
похоже на вступительное описание в пьесе, там прошлое время не используется.
 Ещё дальше - маяк; он то светит, то потухает (ага, мигалка у милицейской
машины: работает - не работает, работает - не работает:)
"вся комната прекрасно убрана и дышит благополучием" - не знаю, не знаю,
может ли дышать комната.
Вот и здесь, диалоги тяжелы и непроизносимы: "Если бы мы играли пьесу, то
должны были бы сейчас болтать всякую дребедень под акомпанимент хлопающих
кресел и зрителей, садящихся на них, до тех пор, пока последние не поняли
кто мы." (слово "последние" вообще применимо только в пародии на официальную
речь. И потом, читая глазами, еще можно вернуть и посмотреть, кто были
последние, а уж в театре:) "Хочу поделиться С вами в заключение С (это-то с
зачем?)  венцом всех счастливых событий, произошедших С нами в эту волшебную
пятницу"

"Теперь послушайте меня. Я вам поведаю, чем мы займёмся днём. В полдень мы
основательно пообедаем и выпьем настоящего кофе. Вероятно, пока мы будем
трапезничать, пройдёт дождик, который прибьёт пыль на дорогах" - ой, это
насколько же надо не задумываться, о чем говорят, чтобы перевести этот кусок
в будущем времени?

deicu (extra ordinem)

Вот здесь с построением фраз и реалиями:)) все в порядке. А вот чего мне не
понравилось - это некоторый постоянный пережим: "тьму прочерчивают пунктиром
огоньки трех сигарет" - с какой скоростью нужно бегать по комнате, чтобы
сигарета прочерчивала пунктир? "вельможный" - тоже показалось мне чересчур.
Речь героев получилась грубее, чем в оригинале "коли у тебя рот закрыт
шестьдесят секунд подряд" "все б тебе толковать азы ремесла" "можно мозги
свихнуть" молоть всякий нудный вздор" "прониклись, что мы за птицы".(и
вообще, наверное, проникнуться можно чем-то, а не "что").
мастер-класс - не слишком ли современно?
"отряхнули с наших ног прах мира грез" - даже не берусь сформулировать, чем
мне это не нравится. Ах, да, во-первых цепочка падежей, во-вторых есть ли
прах у мира грез? ": и без подставки Вечное Зерцало - и если в мире нет
таких предметов, то как бы к ним мирская пыль пристала?"
А все остальное замечательно. Какая прелесть например, хоть это: "Собачка -
о диво! - оклемалась и, когда мы отъезжали, сидели перед полной миской".

Svetlyachok

" через две большие стеклянные двери падает свет и открывается панорама
окрестностей." - не знаю, почему, но смешно.
"Когда он стоял у постели своего умирающего отца, он думал только о том, как
замечательно смотрелась бы эта сцена с театральных подмостков. " На
подмостках, наверное? И, опять-таки, тяжеловато.
"вволю насладились великолепным шампанским" Видимо, это enjoy через рекламу
прочно вошло в русский, но все-таки, мне кажется, это неестественно.
Наслаждаться можно жизнью, приятным обществом и чем там еще, а кофе и
шампанское просто пьют, даже если и с удовольствием.
" Наша оперетта закончена и уже покинула наши головы." -калька.

Emma

Этот перевод показался мне в целом наиболее похожим на правду, хотя и здесь
часть реплик недостаточно искрометна. Вероятно, перевод пьес - отдельная
история, может быть, в чем-то ближе к переводу фильмов, где действуют
несколько иные законы. (Если Kaajamba нас читает - может быть, напишете в
форум про то, как переводят фильмы? Заодно было бы интересно прочесть Ваше
мнение о диалогах).
"освЯщенных лунным светом окон" - тоже наваждение?
 "Когда он стоял у постели умирающего отца, он мог думать только о том,
какая получилась бы великолепная сцена из этого. " Может быть, "из этого"
вообще выкинуть?
"Таков театр" - по-моему, единственный правильный перевод этой фразы. Мне
показалось, что он не отвечает на предыдущую реплику, а продолжает, как ни в
чем не бывало.
"ТУРАИ: Зато вы молоды." - Эмма считает, что это ошибка. А по-моему,
интуитивная находка. Действительно, по-русски тут может быть только "вы" и
никак не "он".

KDM