Отрывок

Historians of the social life of the later Roman Empire speak of a certain young man of Ariminum, who would jump into rivers and swim in ’em. When his friends said, “You fish!” he would answer, “Oh, pish! Fish can’t swim like me, they’ve no vim in ’em.”

Just such another was George Barnert Callender.

On land, in his land clothes, George was a young man who excited little remark. He looked very much like other young men. He was much about the ordinary height. His carriage suggested the possession of an ordinary amount of physical strength. Such was George—on shore. But remove his clothes, drape him in a bathing-suit, and insert him in the water, and instantly, like the gentleman in The Tempest, he “suffered a sea-change into something rich and strange.” Other men puffed, snorted, and splashed. George passed through the ocean with the silent dignity of a torpedo. Other men swallowed water, here a mouthful, there a pint, anon, maybe, a quart or so, and returned to the shore like foundering derelicts. George’s mouth had all the exclusiveness of a fashionable club. His breast-stroke was a thing to see and wonder at. When he did the crawl, strong men gasped. When he swam on his back, you felt that that was the only possible method of progression.

George came to Marvis Bay at about five o’clock one evening in July. Marvis Bay has a well-established reputation as a summer resort, and, while not perhaps in every respect the paradise which the excitable writer of the local guidebook asserts it to be, on the whole it earns its reputation. Its sands are smooth and firm, sloping almost imperceptibly into the ocean. There is surf for those who like it, and smoother water beyond for those whose ideals in bathing are not confined to jumping up and down on a given jelly-fish. At the northern end of the beach there is a long pier. It was to this that George made his way on his arrival.

It was pleasant on the pier. Once you had passed the initial zareba of fruit stands, souvenir stands, ice-cream stands, and the lair of the enthusiast whose aim in life it was to sell you picture post cards, and had won through to the long walk where the seats were, you were practically alone with Nature. At this hour of the day the place was deserted; George had it to himself. He strolled slowly along. The water glittered under the sun-rays, breaking into a flurry of white foam as it reached the beach. A cool breeze blew. The whole scenic arrangements were a great improvement on the stuffy city he had left. Not that George had come to Marvis Bay with the single aim of finding an antidote to metropolitan stuffiness. There was a more important reason. In three days Marvis Bay was to be the scene of the production of Fate’s Footballs, a comedy in four acts by G. Barnert Callender. For George, though you would not have suspected it from his exterior, was one of those in whose cerebra the grey matter splashes restlessly about, producing strong curtains and crisp dialogue. The company was due at Marvis Bay on the following evening for the last spasm of rehearsals.

George’s mind, as he paced the pier, was divided between the beauties of Nature and the forthcoming crisis in his affairs in the ratio of one-eighth to the former and seven-eighths to the latter. At the moment when he had left London, thoroughly disgusted with the entire theatrical world in general and the company which was rehearsing Fate’s Footballs in particular, rehearsals had just reached that stage of brisk delirium when the author toys with his bottle of poison and the stage-manager becomes icily polite. The Footpills—as Arthur Mifflin, the leading juvenile in the great play, insisted upon calling it, much to George’s disapproval—was his first piece. Never before had he been in one of those kitchens where many cooks prepare, and sometimes spoil, the theatrical broth. Consequently the chaos seemed to him unique. Had he been a more experienced dramatist, he would have said to himself, “ ’Twas ever thus.” As it was, what he said to himself—and others—was more forcible.

He was trying to dismiss the whole thing from his mind—a feat which had hitherto proved beyond his powers—when Fate, in an unusually kindly mood, enabled him to do so in a flash by presenting to his jaundiced gaze what, on consideration, he decided was the most beautiful girl he had ever seen. “When a man’s afraid,” shrewdly sings the bard, “a beautiful maid is a cheering sight to see.” In the present instance the sight acted on George like a tonic. He forgot that the lady to whom an injudicious management had assigned the role of heroine in Fate’s Footballs invariably—no doubt from the best motives—omitted to give the cynical roue his cue for the big speech in act three. His mind no longer dwelt on the fact that Arthur Mifflin, an estimable person in private life, and one who had been a friend of his at Cambridge, preferred to deliver the impassioned lines of the great renunciation scene in a manner suggesting a small boy (and a sufferer from nasal catarrh at that) speaking a piece at a Sunday-school treat. The recollection of the hideous depression and gloom which the leading comedian had radiated in great clouds fled from him like some grisly nightmare before the goddess of day. Every cell in his brain was occupied, to the exclusion of all other thoughts, by the girl swimming in the water below.

She swam well. His practised eye saw that. Her strong, easy strokes carried her swiftly over the swell of the waves. He stared, transfixed. He was a well-brought-up young man, and he knew how ill-bred it was to stare; but this was a special occasion. Ordinary rules of conventional etiquette could not apply to a case like this. He stared. More, he gaped. As the girl passed on into the shadow of the pier he leaned further over the rail, and his neck extended in joints like a telescope.

At this point the girl turned to swim on her back. Her eyes met his. Hers were deep and clear; his, bulging. For what seemed an eternity to George, she continued to look at him. Then, turning over again, she shot past under the pier.

George’s neck was now at its full stretch. No power of will or muscle could add another yard to it. Realising this, he leaned farther over the rail, and farther still. His hat slid from his hand. He grabbed at it, and, overbalancing, fell with a splash into the water.

Now, in ordinary circumstances, to fall twelve feet into the ocean with all his clothes on would have incommoded George little. He would hardly have noticed it. He would have swum to shore with merely a feeling of amused self-reproach akin to that of the man who absent-mindedly walks into a lamp-post in the street. When, therefore, he came to the surface he prepared without agitation to strike out in his usual bold fashion. At this moment, however, two hands, grasping him beneath the arms, lifted his head still farther from the waves, and a voice in his ear said, “Keep still; don’t struggle. There’s no danger.”

George did not struggle. His brain, working with the cool rapidity of a buzz-saw in an ice-box, had planned a line of action. Few things are more difficult in this world for a young man than the securing of an introduction to the right girl under just the right conditions. When he is looking his best he is presented to her in the midst of a crowd, and is swept away after a rapid hand-shake. When there is no crowd he has toothache, or the sun has just begun to make his nose peel. Thousands of young lives have been saddened in this manner.

How different was George’s case! By this simple accident, he reflected, as, helping the good work along with an occasional surreptitious leg-stroke, he was towed shorewards, there had been formed an acquaintanceship, if nothing more, which could not lightly be broken. A girl who has saved a man from drowning cannot pass him by next day with a formal bow. And what a girl, too!

Участники

• Стас Никонов
• Алла Ахмерова
• Людмила Коротаева
• Березина Вика
• Люба Кузнеделева
• Евгений Мирошкин
• Михаил Бурылин
• Мария Антоненко
• Ирина Чаплыгина
• Stacey Shkaleva

Переводы

Победители

Первое-второе места Евгений Мирошкин и Стас Никонов, третье Алла Ахмерова

Рецензия

Стас Никонов

У Стаса на этот раз так мало серьезных ошибок, что можно с удовольствием поговорить о мелочах Историки - исследователи поздней Римской Империи упоминают о некоем юноше следующее:

Фраза очень хороша ритмически, особенно для зачина, жалко ее портить, но, увы, сказать так нельзя. Упоминают о некоем юноше, который; упоминают некоего юношу, который, сообщают о некоем юноше следующее, и т.д. Вообще, передающими речь происходит что-то странное с глаголами: я все чаще слышу по радио, например, "о" с глаголами, требующими после себя "что" вроде "объяснил о". Наверное, это значит, что со временем такое употребление станет нормой и любой подобный глагол сможет заметить любой другой не зависимо от конструкции, но пока лучше бы следить, чтобы этим не заразиться.

Стишок - вполне на уровне. Мне кажется, перевести лимерик был непременной частью задания, и полностью справился с ним один Стас (о Марии и Стейси - ниже).

Вторым таким ЖЕ уникумом был ДжорДж Барнет Кэллендер. Есть правило: всякий раз, написав же, посмотрите, нельзя ли его вычеркнуть.

переоденьте его в купальный костюм. Это не замечание, а вопрос: так все-таки, купальный костюм или плавки? Давно собираюсь им заняться, да все руки не доходят. Может быть, Михаил поможет выяснить? До какого времени мужчины носили купальные костюмы? Когда написана книга? Что в таких случаях делали другие переводчики?

как выразился Шекспир в "Буре" про одного джентльмена, "будет он лишь в дивной форме воплощен". Довольно распространенный случай, когда найденная и вставленная цитата не работает. Как быть? Можно, как Евгений Мирошкин, найти другой перевод, который подойдет больше. Увы, строчка из О.Сороки, хоть и подходит по смыслу, мне, по крайней мере, сильно режет слух. Переводить самим - не лучший вариант. Дополнительная сложность в том, что мы "Бурю" знаем плохо, англичане - хорошо (что-то они в ней находят помимо незамысловатой развлекухи, некую мистику, все эти "мы созданы из вещества того же, что наши сны...) Короче, я не вспомнила, о каком джентльмене речь, и, пока не залезла в книжку, думала, что об Ариеле. То есть юмор отчасти в том, что бедный старый джентльмен действительно утонул (то есть на самом деле не утонул, но это не имеет отношения к делу) и спит на дне морском. Иногда можно чуть-чуть изменить цитату, оставив ее узнаваемой, скажем, "в дивной форме воплощался" или пересказать своими словами без кавычек. Мне показался допустимым вариант Стейси: подобно герою "Бури" претерпевал волшебные метаморфозы. (только не герою, конечно, а персонажу, с героями там воще напряженка).

У Джоржа рот непроницаем, как двери фешенебельного клуба. Когда он плывет брассом - это восхитительно. Когда он плывет кролем, видавшие виды смотрят, затаив дыхание. Когда он плывет на спине, кажется, что это самый естественный способ передвижения.

Законный, оправданный, очень любимый мной прием - переход в настоящее время. Придает тексту динамичность, позволяет избавиться от лишних "был". А вот следовало ли применять его сейчас? В следующем абзаце на настоящее время переходит сам Вудхауз, дальше начинается рассказ про пирс, который по-русски требует настоящего времени. В итоге - полстраницы в настоящем времени. Джойс какой-то. К слову, у Стаса вообще, неведомым мне образом, из Вудхауза получается современный писатель. Если это сознательное решение, то хозяин, конечно, барин. Если нет, то надо подумать, как с этим быть. Я не специалист по Вудхаузу и могу говорить только о своих личных ощущениях: часть уютности Вудхауза в том, что он сохраняет (часто пародируя) литературную манеру начала века. Всех литературных приемов более позднего времени попросту не существует. Невозможно представить, что это написано после "Улисса". (Очень бы хотелось, чтобы по этому поводу высказался кто-нибудь более компетентный, Михаил или Ссмит). Вообще, переводя что-то, написанное несовременным языком, очень хорошо читать кого-нибудь подходящего из русских авторов, пусть даже не близкого по стилю. Михаил Загот говорил, что, переводя "Лунный камень", читал Тургенева. (Мне правда, попытки читать Тэффи, переводя Вудхауза, не помогли, хотя обычно это работает). Короче, предлагаю обсудить.

Следующий кусок - хорошо.

Любители серфинга . Мне кажется, имеются в виду просто любители побарахтаться в прибойной полосе, но даже если нет, я бы избегала слова "серфинг", появившегося у нас сравнительно недавно. Ссмит как-то написал, что если Вудхауз пишет "Батончик Марса", надо переводить "Батончик Марса". С хода отказываясь от всякого спора, я утверждаю, что кит - рыба. То есть, что "батончик Марса" писать не надо. (Какой кайф переводить современный роман, как я сейчас, где телепузики - телепузики).

для тех, чьи представления о купании не связаны с болтанкой вверх-вниз на куполе первой подвернувшейся медузы. - вроде бы все правильно, но чересчур перегружено, да и "болтанка" мне не очень понравилась

Именно туда и направил свои стопы Джорж по прибытии.

Дальше хорошо.

пейзаж... лучше ... города - ммм, не очень.

Ведь серое вещество Джоржа всегда было в кипучей работе, производя яркие сценические действия и блестящие диалоги, хотя по внешнему виду этого и не скажешь. Мне кажется, тут не стоило менять местами внешний вид и серое вещество - немножко потерялся смысл.

кризис в его делах: у слова кризис в русском языке чуть-чуть другой смысл, лучше его избегать.

на опыте познать, что это такое - у семи нянек дитя без глазу. Не нравится мне тут "познать"

Опытный драматург махнул бы рукой и сказал себе: "Всегда оно так". Джорж был менее искушен, поэтому выражался покрепче. - Отлично!

отключиться от всего этого - неудачно

перманентно - несомненно, из лучших побуждений, - "забывала" подать реплику циничному повесе для большого монолога в третьем акте.

перманентно - что-то с этим словом не так, лучше просто "постоянно". Не понимаю, зачем кавычки. Иронии достаточно и без них.

чтобы передать эксПРЕССИЮ, говорил голосом простуженного учениКА воскресной школы, произносящего речь по случаю пикниКА. От глубочайшей депРЕССИИ, которую минуту назад источало все существо талантливого комедианта, как от дурного сна наутро, не осталось и следа.

Не чтобы передать экспрессию, а произносил экспрессивный диалог. Уныние источал не Джордж, а комик. И смотрите, две внутренних рифмы.

вытянув шею как телескоп. Телескоп - ложный друг переводчика. Это подзорная труба. В данном случае можно перевести как телескопическая антенна ( у кого-то дальше так и сделано)

Тут ОНА перевернулась на спину, и ИХ взгляды встретились. ЕЕ глаза были глубокие и ясные, ЕГО - выпученные от изумления. ЕМУ показалось, что ОНА смотрела на НЕГО целую вечность, потом ОНА снова перевернулась и исчезла под пирсом. явный перебор. Еще одно лишнее "его" после первого же рукопожатия, а в целом вся концовка отличная!

Ну вот, накатала почти две страницы. Пожалею себя и вас. "Вдаваться, государи, в спор о том, что есть король и слуги, время есть время, день есть день и ночь есть ночь, есть трата времени и дня, и ночи. Итак, раз краткость есть сестра ума...":

Алла Ахмерова

Перевод неплохой, но местами тяжеловатый.

Видна попытка сделать стишок, даже остроумная, но все-таки это не совсем то. Да, сложно втолкнуть Римини в размер и подобрать к нему рифму (у Стаса вот рифма тоже подкачала, но сойдет). ИМХО, Римини здесь появилось, потому что в конце первой строчки лимерика должно стоять как можно более экзотическое географическое название, а уже отсюда, полагаю) возникла поздняя Римская Империя. Если так, можно было заменить Римини на другой узнаваемый латинский город, или вообще отказаться от него (бывают лимерики без географических названий), но что-то сочинить было надо и, конечно, в размер.

старые баржи - хороший образ.

Миновав кордоны ларьков, торгующих фруктами, сувенирам И мороженым, И заслоны энтузиастов, решивших во что бы то не стало продать вам открытку, И, протиснувшись к длинной алее со скамейками - каждое следующее И воспринимается как продолжение предыдущего перечисления - хотя бы одно надо вычеркнуть.

ведущий актёр-инженю было бы замечательно, поскольку в оригинале именно эта шутка, но инженю - чисто женское амплуа (поправьте, если ошибаюсь), а juvenille - и актриса на роли девушек, и актер на юношеские роли. Может быть, "ведущий актер на роли подростков"?

Он пытался не думать проблемах - Я наложил бы десять тысяч пени, на кризисы, моменты и проблемы.

"Суровые Испытания" - "Сырое питание". По-моему, это лучшая из придумок. Алла совершенно права: надо было не цепляться за оригинал, а искать такое название пьесы, которое легче переврать.

Проплывавшая под пирсом девушка занимала, вытеснив все прочие мысли, каждую клеточку его мозга. - Что-то это воспринимается слишком буквально.

стандартные правила этикета - Могу подарить личное know-how - прежде чем написать иностранное слово, попробуйте подобрать синоним - очень украшает текст.

вытягивая как на шарнирах шею.- хорошо!

ОН попытался её схватить, но тут, потеряв равновесие, ОН, подняв брызги, свалился в воду. - второе-то он зачем?

Вообще-то, падение в воду на глубину двенадцати футов ПРИ полном параде не сильно обеспокоило бы Джорджа ПРИ обычных обстоятельствах.

организация встречи с понравившейся девушкой - фи, это еще из какой повестки дня? из той же, из которой формальный кивок?

А вообще перевод вполне ничего.

Людмила Коротаева

Перевод несколько тяжеловат. Исправляется это без особого труда: вычеркнуть все лишние слова (например, во фразе был закрыт ДЛЯ ВОДЫ ТАК ЖЕ, как фешенебельный клуб ЗАКРЫТ ДЛЯ ПРОСТОЛЮДИНОВ - легко вычеркиваются все выделенные слова; к тому же простолюдины - из какой-то другой эпохи), стянуть покороче многоступенчатые предложения, и вообще представить себе, как бы вы это рассказали по-русски.

противоядие духоте и скученности - плохо представляю себе, как выглядит противоядие духоте.

выплеснуть порцию яда - на это справедливо указал уже Стас.

(и иногда несъедобный) бульон. Вообще, если можно не ставить союз и перед словом, начинающимся с и, лучше этого не делать. Тут например, первое и - лишнее.

В конце концов, весь этот хаос показался ему единственным в своем роде явлением. - фраза несколько бессмысленна

Воспоминание об ужасной депрессии и унынии, излучаемое великим комедиографом в виде огромных туч - Каким образом можно излучать тучи? Комедиограф - это тот, кто пишет комедии, а нет тот, кто в них играет.

с хладнокровной быстротой циркулярной пилы - Ну как-то смутно мне представляется хладнокровная пила. Вообще, рискуя навлечь на себя гнев Ссмита, мне кажется, правы те, кто отказался от попыток дословно перевести этот образ. Вероятно, пока не было холодильников, лед для сохранения продуктов пилили. Но раз мы этого не видели, то и ладно.

А вот дальше - хорошо, если не считать "с помощью случая"

Березина Вика

То же тяжеловатый перевод, несмотря на явные удачи.

составитель местного путеводителя - составИТЕЛЮ и путеводИТЕЛЮ не место в одной фразе.

видовые открытки - какой-то профессиональный жаргон торговцев видовыми открытками.

"на-гора" - ну чего вы все так любите кавычки? На гора так на гора, итак понятно, что в переносном смысле.

Пока Джордж мерил шагами (хорошо!) пирс, его мысли на 1/8 были заняты красотами природы и на 7/8 - надвигающейся катастрофой (хорошо!). А вот цифры в художественном переводе принято писать буквами, если это не специальный прием.

Как было точно подмечено в одной оперетте - хорошо. Поскольку читатель не знает, кто автор строчки, то и "бард" его не насмешит.

как глоток бодрящего пива - вполне.

взяла в привычку - хорошо!

не подавать неисправимому шалопаю по пьесе знак к произнесению длинной реплики в третьем действии. Ой как коряво!

сопливого мальчишки слишком устойчивое сочетание, не вызывает ассоциации с насморком.

главный комик по пьесе. - зачем по пьесе?

и их глаза - глубоко посаженные у нее и выпученные у него - встретились. Понятно, что не глубоко посаженные, но я просто хотела еще раз показать насчет этих двух и - уж такое получается И-их! Временами никуда не деться, но тут-то легко делается инверсия: и глаза их

Люба Кузнеделева

Собственно, замечания те же: все можно сделать энергичнее, слова нужно употреблять точнее.

Телосложение тоже не отличалось особым атлетизмом. - хорошо!

В этом отношении рот Джорджа по своей исключительности был сродни модному клубу. - ну, не исключительности.

недальновидная администрация безальтернативно распределила - кошмар какой-то! (Плюс справедливое замечание Стаса к этому предложению)

Банальные правила УСЛОВНОГО этикета не применимы к подобным ситуациям. - условного - на фиг.

ни миллиметра больше - пропал юмор.

утопления!!!!! (Кстати, почему только Стас дает разбор, остальные что, читают только свои переводы?)

Евгений Мирошкин

платье - согласна со Стасом.

Другие купальщики фыркали и пыхтели, шлепая по воде руками и ногами; Джордж скользил по океанской глади с величавым безмолвием электрического ската. Все остальные нет-нет да и хлебнут пинту-другую морской водицы и возвращаются на берег, точно обломки разбитых кораблей, вынесенные прибоем; рот Джорджа был сомкнут крепче, чем двери фешенебельного клуба. Если бы вы только видели, как он плывет брассом! Когда Джордж переходил на кроль, многие достойные мужи теряли дар речи. Когда же он плыл на спине, казалось, что иного способа передвижения просто не существует. - Весь абзац - блеск!

следующий абзац - очень неплохо.

Песок ... сливается с водами океана. Лучше не употреблять слово "сливается" рядом с "водой", где оно обретает свой прямой смысл.

прорветесь сквозь засаду, устроенную одним чудаком - отлично, цель жизни которого (состоит в том, чтобы за деньги всучить) вам открытки с местными видами - не заменить ли все, что в скобках, на тире?

в полном распоряжении нашего героя. Джордж не спеша прошелся по нему. По нему - получается по нашему герою. Вообще я не очень люблю нашего героя, как замену лишним "он", но у Вудхауза это допустимо.

терзавшей его пьесу - отлично!

когда в руках автора уже пляшет пузырек с ядом - м.б., лучше все-таки покороче, скажем, автор хватается за пузырек с ядом. Не настаиваю.

выражался по поводу происходящего - и про себя, и прилюдно - гораздо крепче.- отлично!

вспышку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась самой девушкой - согласна со Стасом.

рассеялось без следа, как клочья ночного кошмара (рассеиваются) пред светлыми очами Авроры - второе рассеиваются вычеркиваем.

Образ прелестной незнакомки, купающейся в море, заполнил каждую клеточку его мозга, за исключением тех, что уже были заняты. - ошибка

с легким удивлением укоряя себя за рассеянность, как (поступает) человек - поступает - вычеркиваем.

Михаил Бурылин

У Михаила есть хорошие фразы, но ощущаются некоторые пробелы в знании языка. Впрочем, знание языка - дело наживное.

волны как раз на любителей этого дела, загнать вам открытку Я не против жаргона, но эти слова и здесь мне как-то не по душе.

метрополиса есть слова мегаполис и метрополия. А вообще - просто большой городо.

заглавная роль в комедии "Шары" это роль шаров - роль, вынесенная в заглавие.

А плыла она классно. - А вот это, по-моему, хорошо.

Он был благовоспитанным молодым человеком и знал, как это невоспитанно разглядывать человека. Остальное, думаю, Михаил найдет сам.

Мария Антоненко

Лимерик - класс! Если бы я придумала рифму Римини - по имени - поныне он, я бы три дня ходила, раздувшись от гордости. Однако "откуда тут взялся этот римлянин?" То бишь, Цезарь? Просветите меня, если я чего-то не знаю, но какое отношение он имеет к Римини и закату Империи? То есть стишок прекрасен, как вещь в себе, но сюда не годится никак.

Не буду комментировать этот перевод подробно (укажу только на два места - недюжие - недюжинные, превращенья неземные в воде - неудачно), скажу по существу: так переводить нельзя. У Марии практически нет проблем (простите!) с русским языком; теперь хорошо бы немного набраться смирения и переводить автора, а не сочинять самой. Каждая фраза по отдельности хороша (советую всем внимательно прочесть текст)и могла бы быть использована - общее впечатление: рядом с оригиналом это не лежало. Я сначала думала попросить у организаторов поощрительный приз для Марии за бойкость пера - но потом решила - нет, такое безобразие поощрять нельзя. Умерьте свою фантазию, Мария, или Вы начнете писать как автор достопамятной "Жопы" из одного давнего конкурса (можете посмотреть в архиве).

Ирина Чаплыгина

Тоже несколько тяжеловато (например, процесс репетирования) и есть смысловые ошибки (например, "и это прозвучало бы вполне убедительно". А есть и хорошие места, например: Когда он переходил на кроль, от зависти задыхались даже искушенные пловцы. Джордж плыл на спине - и вы отчетливо видели: вот он - единственно возможный способ передвижения.

Stacey Shkaleva

Стишок вполне забавный, но мне кажется, тут нужен именно лимерик.

Роста он был среднего. В осанке тоже ничего не выдавало большой физической силы. - хорошо

Но ни одна лишняя капля морской воды не могла проникнуть сквозь уста Джорджа - можно и так, но жалко потерянной шутки с клубом.

восторженному эпитету "рая на земле" - мы это уже обсуждали в одном из прошлых конкурсов (вернее, в покойном Гэлликовском проекте, и меня убедили, что эпитет - не обязательно прилагательное. Но все равно плохо.

ряды энергичных торговцев открытками - там он всего один.

Он медленно прогуливался по нему. Кто по кому?

То есть Джордж, хотя по нему этого и не скажешь, принадлежал к числу редких людей, чей кипучий ум способен рождать в своих недрах закрученные сюжеты и удивительные развязки. хорошо. И кипучий ум вместе серого вещества - тоже хорошо.

"Подставы Судьбы" уж очень современный жаргонизм. Может, тогда уж подлянки?

имел на Джорджа весьма тонизирующий эффект - ужас!

Их взгляды встретились. Ее - чистый и глубокий, И его - ошалевший. Ошалевший - прекрасно, а вот выделенное И я бы убрала.

Когда он в лучшем виде, при параде, его представляют ей среди огромной толпы, и после мгновенного рукопожатия, поток людей вновь разделяет их - хорошо. А вот шанс остаться наедине - это о чем-то другом.

А в целом присланные тексты читать было приятно. Успехов!

кдм