Предисловие к сборнику из серии "Золотой фонд мировой классики"

Как важно быть веселым

Если, закрыв книгу, читателю хочется немедленно наложить на себя руки, он убежден, что перед ним - великая литература. А если, перевернув последнюю страницу, потенциальный самоубийца в изнеможении вытирает слезы, выступившие на глазах от смеха, и вместо того, чтобы прыгать в реку с моста, идет в ближайшую забегаловку пропустить с приятелями по стаканчику? Перефразируя Экклезиаста: "Есть книги плакать и книги смеяться, книги любить и книги ненавидеть".

Книги Вудхауза - любить и смеяться. Их впору прописывать самоубийцам и меланхоликам. И если текст, способный отвратить от самоубийства, не Литература - то горе блюстителям литературы и записным критикам.

Пэлем Гренвилл Вудхауз прожил долгую жизнь - родился в 1881 году, умер в 1975-м. Но даты сами по себе ничего не говорят. Попробуем по-другому...

Пэлем Гренвилл Вудхауз родился в чопорной Викторианской Англии в год окончания первой англо-бурской войны... В далекой России в этот год произошло небывалое событие - народовольцы убили царя. Однако писатель всю жизнь чуждался политики (за что она ему отомстила), поэтому лучше связать его рождение с чем-нибудь иным...

Пэлем Гренвилл Вудхауз родился за шесть лет до того, как Артур Конан Дойл придумал Шерлока Холмса и через год после публикации Федором Достоевским романа "Братья Карамазовы". Он напечатал шесть романов еще при жизни Толстого. {до 1910 года у ПГВ вышло 14 книг} При этом в одном из романов Вудхауза, написанных в середине писательской карьеры, герои, среди прочего, бьются над тем, что никак не могут настроить только что купленный телевизор. Вудхауз пережил две мировых войны, триумф и распад группы "Битлз", высадку человека на Луну, фильм "Звездные войны" {Star Wars вышли в 1977 г., ПГВ не застал этого} - и до самого последнего дня продолжал писать книги... Прошутил всю жизнь напролет - а жизни было чуть меньше века.

В семье Элеонор и Эрнста Вудхаузов Пэлем Гренвилл был третьим сыном (у них рождались исключительно мальчики). Отец работал в Гонконге, {в Civil Service} где и жила семья, однако перед рождением третьего ребенка он отправил жену в Англию, резонно сочтя, что английский климат и английские врачи будут для новорожденного куда полезнее. Пэлем Гренвилл Вудхауз появился на свет в Гилдфорде, графство Суррей. Рос, как все английские мальчики из хороших семей: ходил в частную школу, потом в местный колледж - аналог современной средней школы, собирался поступать в Оксфорд. В колледже показал неплохие спортивные результаты: занял первое место на соревнованиях по прыжкам в высоту и в турнире по крикету, был членом команды по регби, выигравшей в 1900 году первенство колледжей графства. Помимо этого редактировал литературный журнал колледжа. Играл в постановке "Лягушек" Аристофана. Спортивный, умный, талантливый! Но пришло время отцу выйтил в отставку. Не то, чтобы семейное имущество пошло с молотка, однако платить за обучение сына в Оксфорде родителям стало нечем. И Пэлему Гренвиллу пришлось пойти по стопам отца, {не был его отец банковским служащим} устроившись на работу банковским служащим. Позже он сам писал об этом периоде своей жизни: "Из всех банкирских премудростей я запомнил лишь две. Первое: с того момента, как стал служащим, я мог позволить себе за ланчем только рогалик с маслом и чашечку кофе - после обильных школьных трапез это открытие меня потрясло. Второе: если трижды в течение месяца я опаздывал к началу рабочего дня, я терял премию, выплачиваемую сотрудником на Рождество".

Итак, у Вудхауза была "респектабельная" работа: нудная и плохо оплачиваемая. {всего 80 фунтов в год} Но еще у него были талант и амбиции. И днем он "отсиживал в присутствии", а вечерами писал. Пользуясь отчасти школьными знакомствами, отчасти - связями отца, Вудхауз добивается того, что ему поручают вести ежедневную колонку в лондонской "Глоб". Кроме того, он сочиняет рассказы и рассылает их по редакциям журналов. Рассказы эти часто возвращаются, не принятые к печати. Несколько лет спустя Вудхауз напишет скетч о писателе-неудачнике, который коллекционирует письма редакторов с отказами. В этом скетче многое - от опыта самого писателя, но в его опыте было и иное. Один из почитателей дотошно составил - даже не библиографию, а "опись" всех ранних рассказов Вудхауза, появившихся за десять лет, с 1901 по 1910 гг., на страницах газет и журналов. В одном только "Панче" (лучшем английском юмористическом журнале тех лет) было напечатано около 250 произведений. А изданий, публиковавших в те годы Вудхауза, - около сорока. То есть - речь идет о поистине каторжном писательском труде, о фантастической работоспособности и силе воле.

Вудхауз проработал в банке два года. В 1902 году он бросает службу и целиком переходит на вольные писательские хлеба. У него за спиной опыт ведения ежедневной колонки в крупной газете, множество опубликованных рассказов и скетчей - и даже один роман. Правда, не совсем законченный - и не по вине автора. Роман "Охотники за наградами" про жизнь школы для мальчиков он начал писать по заказу "Public School magazine", печатавшего эту вещь небольшими частями, в каждом выпуске. Но журнал оказался на грани банкротства. Когда стало ясно, что очередной номер будет последним, Вудхауз скороговоркой пересказал окончание, придумав в качестве последней главы письмо главного героя брату, написанное после всех перипетий и произошедших событий.

"Public School magazine" "умер" - но эта работа убедила Вудхауза в том, что как писатель он всерьез востребован. Его роман действительно нравился читателям. Вудхауз "нашел тему". Ведь английские закрытые школы были особого рода институтом. Именно школьные друзья оставались для выпускников друзьями на всю жизнь. (Вспомните Пушкина и лицеистов.) И именно школьные и университетские связи определяли потом все будущее человека: в Англии практически не действовала система "родственного покровительства": дядя-министр или дядя-полковник никогда не помогал карьере племянника. Тогда как школьный товарищ, "выбившись наверх", тянул за собой однокашников. Отсюда особое ощущение "своего поколения" в английской культуре, отсюда же - культ школы. Школьные воспоминания оставались на всю жизнь, к ним охотно возвращались в зрелом возрасте, их лелеяли и подкармливали. Поэтому у школьного романа Вудхауза разом оказалось две категории читателей: подростки, которым этот роман и был изначально адресован, и их отцы, которые предавались за чтением сладостным воспоминаниям о былых проказах: "А вот мы однажды..." И Вудхауз пишет еще пять романов из жизни школяров; в последнем из них ненадолго появится Псмит - герой, вокруг которого сложится потом отдельный цикл произведений писателя.

Сегодня "школьные романы" Вудхауза читают куда меньше, чем циклы про Дживса и Вустера, Бландингский замок, семейство Муллинеров, Псмита. Вудхауз начинал писать о детях, но стал писать о взрослых. Только вот в этих взрослых: солидных финансистах, великовозрастных наследниках родовитых фамилий, амбициозных журналистах, "тронувшихся умом" сельских аристократах, почтенных матронах, занудных юных эмансипируемых интеллектуалках, светских львицах - он видит все тех же детей.

Почему так обаятелен Берти Вустер? Беспомощный оболтус, который не может и шагу ступить без своего слуги Дживса, недалекий, необразованный (несмотря на оконченный им Оксфорд), ни на что, по сути, не годный? Но, с другой стороны, он всегда готов броситься на помощь старым друзьям, готов ввязаться в любую авантюру, он добр и благороден. И это оказывается важнее всех прочих.

Симпатичен Берти Вустера в первую очередь его школьным друзьям. Друзям, но не школьным наставникам. Тех больше интересовали его успеваемость, усидчивость, вежливость, манеры. А те качества, о которых пеклись бы друзья-мальчишки... Во взрослом мире почему-то считается, что эти черты очень важны - только не у себя, а у других. Взрослые обычно с недоумением, а порой и с осуждением относятся к благородству себе во вред, порицают излишнюю смелость, с опаской и недоверием подходят к верности, преданности кому-либо или чему-либо... Когда о ком-то говорится "он, наконец, повзрослел", подразумевается, что этот человек подрастерял былые ценности и стал склонен к компромиссам, цинизму.

И если вдуматься в это, то признаешь, что к настоящей жизни с ее истинными проявлениями души куда ближе дети, чем взрослые. Дети - играют, но игры эти - всерьез. Взрослые - заняты делом, только это "дела понарошку". Своеобразная "оптика" вудхаузовских романов позволяет нам это увидеть. Вудхауз описывает едва ли не идиллический мир, своего рода "лондонскую Аркадию". Место действия почти всех его английских романов ограничено маленькой частью центрального Лондона: Пиккадилли, Стрэнд, Ковент Гарден, Блумсбери, да несколькими загородными поместьями. Причем если Лондон вполне реален, то поместья выдуманы писателем, правда, в них очень много от загородных домов друзей, где ему доводилось гостить.

И в этом маленьком уютном мирке живут его герои, переходя из книги в книгу. Узнаваемые в своей трогательной нелепости, неприспособленности к "реальной жизни", перед нами являются Берти Вустер с помыкающими им тетушками, лорд Эмсворт, дядя Динамит... Герои разных циклов пересекаются, переплетаются родственными связями, общими знакомыми и прочим, что объединяет "людей света". Они совершают невообразимые в своей алогичности поступки, которые, казалось бы, несовместимы с их статусом "столпов общества". И веселая история о том, как аристократическая семья изо всех сил пытается помешать женитьбе наследника рода на юной певичке из варьете, кажется забавной выдумкой, не лишенной натяжек и преувеличений. Однако английские читатели тех лет видели в этой истории беззлобную и остроумную пародию на крайне актуальную политическую тему: король Эдуард VIII, правивший Соединенным королевством меньше года (с 20 января по 11 декабря 1936 года) без памяти влюбился в дважды разведенную американскую актрису миссис У. Симпсон, пошел на конфликт с Парламентом, отказавшим ему в праве на скандальный брак, - а в итоге отрекся от короны, женился на избраннице сердца и уехал на Багамы, став там губернатором.

На самом деле романы Вудхауза плотно вписаны в реальный контекст эпохи. Вспомним, напрмер, весьма малоприятного персонажа по имени Родерик Спод. Спод прежде всего политик, и политик неординарный. Он организовал собственную партию с фашистским "душком", члены которой носят особую униформу - черные трусы. Деталь эта заставляет читателя смеяться. Но за деталью стоит отнюдь не смешная действительность: в середине тридцатых годов Англия очень близко подошла к той опасной грани, за которой начинается настоящий фашизм. Король Георг VI, взошедший на престол после своего легкомысленного брата Эдуарда, будучи человеком основательным, в начале своего правления очень интересовался гитлеровским движением. Фашиствующие партийки росли в Англии как грибы - причем в состав их входили отнюдь не люмпен-пролетарии. Так, поэт Уильям Батлер Йейтс с большим сочувствием писал в эти годы об ирландском профашистском движении "Серебряные рубашки", возглавляемом О'Даффи. А в написанном уже после войны романе Дж. Оруэлла "1984" отразилось не только неприятие той системы, которая была выстроена в СССР Сталиным, но и весь опыт Европы 30-40-ых годов, и в первую очередь опыт самой Англии. "1984" не случайно так точно описывает топографию Лондона, как булгаковский "Мастер и Маргарита" - топографию и быт Москвы 30-ых годов. Поясним это одной лишь деталью: читавшие "1984" помнят, какую роль играет в нем повторяющийся рефреном детский стишок про звон колоколов Святого Мартина. Дело в том, что "истинным лондонцем" считается тот, кто родился в пределах слышимости звона церкви Святого Мартина в Полях, что стоит на Трафальгарской площади.

Так что и Спод, и его соратники в черных трусах - фигуры не совсем придуманные и не совсем комичные. Однако вряд ли можно представить большую насмешку над немецкими черно- и англо-ирландскими серебряно-рубашечниками. Напыщенная риторика и гордая атрибутика политиканов обращается в прах, если при упоминании об униформе движения потенциальные сторонники и избиратели представляют себе их черные трусы. Попробуй тут не засмейся! Политические мифы могут выдержать самую аргументированную и страстную критику, но от смеха они рассыпаются, как карточные домики, обнажая всю свою надуманность и пустоту. Недаром Джон Леннон как-то сказал о политиках: "Единственное, чего они не могут вынести, это смех".

Юмор - куда более грозное оружие, чем сатира. На сатирический выпад можно ответить атакой, что обычно и происходит. Но когда над вами просто смеются... Единственное спасение в этих ситуациях - увидеть себя чужими глазами и тоже засмеяться: над собственной несуразностью, над нелепостью происходящего. У Данте в "Божественной комедии" есть насельники Ада, чьи души ввергнуты туда еще при жизни. И те, кто не способен смеяться над самим собой, скорее всего, из их числа, им уже ничем не помочь. Особо много таких несчастных среди политиков.

Вероетно, поэтому, описывая "сливки общества", Вудхауз старается не упоминать о политиках - хотя, казалось бы, они как раз и входят в этот круг, и без них "свет" не полон. Но дело в том, что писателю неинтересны "ходячие мертвецы" - наоборот, он ищет в человеке самое живое, искреннее. Его любимые герои все еще не простились с детством: то подкладывают дырявую грелку в постель бывшему однокашнику, то стягивают шлем у полицейского, то провоцируют подвыпившего приятеля искать тритонов в фонтане на Трафальгарской площади, считая все эти выходки чрезвычайно забавной шуткой. Но при этом читатель симпатизирует непутевому, недалекому Берти Вустеру, с его подростковыми представлениями о веселье, а не солидным джентльменам и леди, хозяевам загородных поместий, и прочим "степенным и взрослым", и даже не преданному, деликатному и хитроумному Дживсу, который вытаскивает Берти из всех передряг.

Впервые эта пара - Дживс и Вустер - появилась в рассказе "На выручку юному Гасси". Дживс лишь вскользь упоминается там, а Берти еще "не стал Вустером": у героя просто нет фамилии. Но характеры персонажей уже сформировались и не менялись на протяжении многих лет. Вудхауз почувствовал, что он придумал героев, которые дополняют друг друга, как Дон Кихот и Санчо Панса. Собственно, это и были Дон Кихот и Санчо Панса, только в Англии начала ХХ века - и пропитанные духом этой самой Англии. Вместо рыцарских романов современный Дон Кихот читал детективы, практичный Санчо Панса поднаторел в психологии и успел послушать лекции оксфордских преподавателей. Своей прекрасной эрудицией камердинер Вустера обязан тем, что когда-то прислуживал некому молодому человеку, который учился в Оксфорде, - вернее, занимался там всем, кроме учебы. Верному слуге приходилось всячески стараться за своего хозяина, чтобы того не отчислили, в результате чего настоящее образование получил не хозяин, а слуга.

Вудхауз к тому времени был достаточно опытным писателем, чтобы понять, какие возможности стоят за придуманными им героями. Подобное озарение, снисходящее на автора, он с усмешкой описал в рассказе "Триумфальный дебют Корки" - только незадачливому художнику Корки идею использовать портрет младенца, отвергнутый заказчиком, в качестве основы для создания персонажа комиксов советует посторонний - все тот же "многомудрый" Дживс.

Но проходит еще год, прежде чем история хозяина и слуги - не столько их похождений, сколько, скорей, злоключений со счастливым концом, - получила истинное начало. В 1916 г. Вудхауз пишет рассказ "Командует парадом Дживс", где в жизни Берти Вустера появляется гениальный камердинер. Следующие четыре текста про Дживса и Вустера изданы только в сборнике рассказов, изданных в 1919 г. Затем печатаются три больших сборника историй про Дживса и Вустера - в 1923, 1925 и 1930 годах. В 1934 г. выходит сразу два романа: "Дживс, вы - гений! и "Ваша взяла, Дживс" - а за ними следуют еще девять.

Но это далеко не единственный цикл Вудхауза. Также он сочиняет истории про лорда Эмсворта и его любимую свинью Императрицу (первый рассказ {не рассказ, а роман} про Бландингский замок был написан почти параллельно с "Дживсом и Вустером", в 1915 г.), лорда Икенхема (дядяю Динамита), "американский" цикл про никогда не унывающего Псмита...

Появление "американской" темы у Вудхауза не случайно: с 1909 г. он все Он впервые приехал в Америку - и обнаружил, что там ему нравится, что там есть спрос на его рассказы, на его театральные обозрения и на его стихи. В 1914 г. женился на американке.{{на англичанке} В течение многих лет он сочинял веселые куплеты и скетчи для бродвейских театров, писал либретто для комических опер - среди его соавторов были композиторы Коул Портер, Ирвинг Берлин и Джордж Гершвин - лучшие из лучших! Он становится постоянным автором журнала "Vanity Fair" - пишет театральные рецензии, очерки, юморески. Почти все его романы сначала печатаются в американских журналах и только потом выходят отдельной книгой на родине. И все же Вудхауз остается английским писателем. Возможно, в этом и крылся секрет его успеха в Америке: американцы в начале века потянулись к Европе - Элиот переехал в Англию и стал по-настоящему английским поэтом; Эзра Паунд уехал в Англию, а потом в Италию, Хемингуэй жил в Париже, путешествовал по Греции Генри Миллера. Американцам стало интересно, как живут люди за пределами их страны, и особенно в Англии, - такой, казалось бы, близкой по языку, и такой не похожей по своему укладу.

Вудхауз - едва ли не лучший стилист в англоязычной литературе ХХ века. Однако особенность эта не сразу бросается в глаза. Главная прелесть Вудхауза - язык его персонажей. Дживс говорит учено-обстоятельно, тяжеловесно, - его английский несколько искусственный, построенный на риторике XVIII века, - он говорит так, как учат говорить в Оксфорде, как принято говорить на ученых диспутах, которые он посещал вместо своего непутевого хозяина. Однако вся эрудиция Дживса наносная, - она впитана им глубоко, но - поздно, уже в зрелом возрасте, он "подстраивает" себя под свои знания, а не наоборот. Берти же говорит бойко, развязно, но при этом он очень внимателен к собеседнику и больше всего боится навязать другому свое мнение. Речь его пересыпана множеством оговорок, извинений и... студенческим жаргоном - единственное, что он вынес из Оксфорда. И точно так же с другими персонажами: стоит им сказать пару фраз, как тут же раскрывается вся их жизненная история. В русском языке это практически невозможно передать: у нас почти отсутствует то, что англичане называют социальным акцентом, тогда как они сразу определяют, какую именно школу и какой университет окончил собеседник. Стоит заметить, что прелесть языка персонажей Вудхауза ускользает не только от читающих его в переводе, но и от американцев. Один мой американский друг, перебравшийся в Англию, как-то признался: "Я люблю Вудхауза с детства, но мне пять лет понадобилось прожить в его стране, чтобы понять, что же он пишет на самом деле... Его диалоги - это такая социальная симфония!"

Ускользает от иноязычного, даже вернее, от инокультурного читателя и другое - вся абсурдистская красота всевозможных цитат в текстах Вудхауза. Представьте, например, как слуга с чемоданом, подсаживая своего господина в вагон поезда и окинув взглядом перрон с провожающими, цитирует Пушкина: "Толпа глухая, крылатой новизны любовница слепая...", а разливая на званом вечере вино гостям, декламирует: "Бог веселый винограда позволяет нам три чаши". Однако именно так звучит Шекспир в устах Дживса, так это воспринимается читателем-англичанином. Шекспир - "их английское все". А кроме Шекспира Дживс постоянно цитирует Китса, Вордсворта, Шелли - причем далеко не самые хрестоматийные вещи: у него ведь за плечами не средняя школа, а Оксфордский университет.

Заметим, что шекспировские мотивы у Вудхауза повсеместны. Его романы с их qui pro quo, милым и нелепым взаимным непониманием влюбленных, склонностью героев к переодеваниям - все это вышло из шекспировских комедий. Для читателей вудхаузовские комедийные ситуации воспринимались не столько в контексте ранних фильмов Чаплина, сколько прочитывались как часть совсем другой традиции, у истоков которой - "Двенадцатая ночь", "Венецианский купец" или "Мера за меру".

Вудхауз - из тех писателей, что пишут в живом диалоге с предшественниками и современниками. Вудхаузу играть с другими текстами также естественно, как дышать, а потому он никак это не подчеркивает. Например, лорд Икенхем из цикла "Дядя Динамит" перекликается с главным героем "Возвращения Дон Кихота" (1927) Честертона - лордом, к которому еще с Оксфорда прилипло прозвище Мартышка (а тут сразу вспоминаются вудхаузовские Мартышка Твистлтон, Кит {Клод} Китикэт и Нат {Дарси} Чеддер).

О том, насколько к концу тридцатых годов Вудхауз стал популярен в Англии, свидетельствует присуждение ему в 1939 году степени почетного доктора Оксфордского колледжа Св. Магдалины. Это был пик любви англичан к писателю, в чьих книгах, как в зеркале, Англия охотно видела свое отражение, чьих эксцентричных героев полюбила. И может быть, именно эта экзальтированность любви объясняет то, что произошло между Англией и Вудхаузом чуть позже.

В 30-е годы большую часть времени писатель с семьей жил во Франции. И случилось так, что с началом войны они, не успев уехать, оказались подданными воюющей державы на территории, оккупированной врагом. Вудхауза интернировали в лагерь для гражданских лиц, имеющих британское подданство, где ему пришлось несладко. Потом Вудхауза все же освободили, доставили в Берлин и предложили выступить по радио - рассказать соотечественникам о пережитых несчастьях. Но что надеялась извлечь из этого рассказа немецкая пропаганда? Сама интонация, с которой Вудхауз рассказывал о своем лагерном опыте, сводила на нет всякий пропагандистский эффект. Он смеялся над своими бедами, над системой лагерей для перемещенных лиц, над достижениями немецкой администрации. Нет, он никого не обличал, не размахивал бичом сатиры. Но после его рассказа верить в непобедимость этого противника было невозможно. Если рассказ и был пропагандой, то со знаком минус. Удивительнее всего, как эти передачи пропустила немецкая цензура!

Однако поcле окончания войны английская Фемида предъявила Вудхаузу обвинение в сотрудничестве с нацистами. Обвинители не озаботились тем, чтобы всерьез вникнуть в содержание тех злополучных передач. Англичанами во многом двигала обида: писатель, который был для них воплощением национального духа, в их глазах повел себя неподобающим образом. Возможно, эта ситуация, какое-то время активно обсуждавшаяся в прессе по обе стороны океана, послужила одним из поводов к написанию Куртом Воннегутом романа "Порождение тьмы ночной": герой романа - актер и драматург, американец по происхождению, оказывается в Берлине. Его вербует американская разведка, поставив задачу втереться в доверие к фашистским бонзам, а потом, выступая с пропагандистскими передачами по радио, в зашифрованном виде передавать агентурные данные. Трагедия героя в том, что после войны никто не рассекретил его миссию, и он числится нацистским преступником.

На самом деле, "грех" Вудхауза был бесконечно меньше, чем, для сравнения, "грехи" многих российских интеллигентов в 70-80-е годы, когда, формально не выступая против системы, они "протаскивали" в печать, драпируя "крамольные" мысли "ритуальными" цитатами из основоположников марксизма и очередных решений съезда, что-то противоречащее этой системе: в глубине души они считали себя высоконравственными людьми, не чуждыми гражданского мужества...

Английское общество отнеслось к проступку Вудхауза крайне сурово: до суда дело не дошло, но травля в газетах была долгой и грубой. Наверно, не последнюю роль сыграло и то, что в самом начале войны, когда Франция капитулировала, вся Европа была под властью Германии, а до 22 июня 1941 года было еще далеко и Сталин делил с Гитлером Польшу (в сентябре 1939 года, как свидетельствуют российские архивные данные, на польском театре военных действий фактически проводилась согласованная наступательная операция немецкой и советской армий, вплоть до управления войсками в режиме постоянного радиообмена), Англия чувствовала себя единственным островком сопротивления фашизму. И потому послевоенный счет англичан к тем из их соотечественников, кто "повел себя не так", был болезненно жесток - своего рода компенсаторная реакция...

Вудхауз уезжает в Америку, а в 1955 г. принимает американское гражданство. Долгое время на издание его книг в Англии лежало негласное табу. Интересно, что когда несколько лет назад издательство "Пингвин" решило в своей "классической" серии переиздать, наконец-то, романы о Дживсе и Вустере, проект приветствовал сам премьер-министр: Тони Блэр направил издателям открытое письмо, где высказывал свою горячую поддержку их инициативе. Иначе говоря, правительство расценило акцию издательства как политический шаг, сигнализирующий о растущей толерантности английского общества. Впрочем, правительство заботилось в данном случае всего лишь о собственной репутации.

Поздние романы Вудхауза не столь идилличны, как его ранние произведения. Многое теперь в них намеренно заострено. Те же литературные аллюзии представлены рельефнее. Так, начало романа "Не позвать ли нам Дживса?" - довольно едкая пародия на африканские охотничьи рассказы Хемингуэя ("Недолгое счастье Френсиса Макомбера", 1936). У Хемингуэя профессиональный белый охотник Роберт Уилсон сопровождает в сафари богатую пару, находящуюся на грани развода. Жена, недовольная мужем, подумывает о том, не соблазнить ли ей Уилсона. Во время охоты на буйволов раненый зверь уходит в заросли - вдруг неожиданно возвращается и бросается на своих врагов. В последний момент женщина, видя, что буйвол сейчас поднимет мужа на рога, стреляет - но вместо того, чтобы попасть в животное, сносит мужу полчерепа.

В начале 50-х годов Хемингуэй был на пике славы, по его текстам кроили жизнь, ему отчаянно подражали. Вудхауз травестирует ситуацию. Его капитан Биггар сопровождает на охоте супружескую пару миллионеров Спотсворт. При этом он влюбляется в г-жу Спотсворт. Супруг ее убивает льва. Вернее... "Он считал, что лев мертв, а лев считал, что нет. И когда стрелок поставил ногу зверю на горло, позируя перед фотоаппаратом капитана Биггара, знаменитого Белого Охотника, сопровождавшего экспедицию, последовала неприятная шумная ссора, а Белому Охотнику надо было сначала отбросить фотоаппарат, да еще он потратил несколько драгоценных мгновений, пока нашарил ружье, так что его выстрел, меткий, как всегда, грянул слишком поздно, чтобы принести какую-то практическую пользу. Ничего другого не оставалось, как подобрать клочья и переписать огромное состояние миллионера-охотника на имя вдовы..." [пер. И.Бернштейн] Против Хемингуэя тут работает в первую очередь интонация повествования: суровая патетика "Недолгого счастья Френсиса Макомбера" вдруг оборачивается банальной нелепостью. Такой своеобразный антидот против культа мужественности и игры со смертью, за которыми вдруг проступает простое тщеславие и позёрство.

Однако и вв поздних произведениях за, казалось бы, простыми сюжетами Вудхауза стоит удивительная в своей необычности реальность. В том же романе "Не позвать ли нам Дживса?" сэр Родерик Кармойл, десятый баронет, работает... старшим продавцом в секции "Шланги, газонокосилки и поилки для птиц" в магазине "Харридж" (слово образовано Вудхаузом из названий самого дорогого английского универмага "Хэрродз" и самого фешенебельного лондонского отеля "Кларидж") и мечтает о "переводе в секцию "Стекло, фигурки и фарфор". А оттуда всего лишь шаг до "Дамского белья". Для русского читателя это звучит более комично, чем для англичаниа. В Англии, например, известна реальная история леди Маргарет Клифтон - блестящей светской красавицы 30-х годов. Маргарет Роз родилась в 1913 году в семье лорда Клифтона. Отец ее, позже унаследовавший титул графа Дарнли, был весьма одаренным художником и пианистом. Вскоре после рождения дочери родители развелись, мать уехала в Бразилию с новым мужем, а юная Маргарет росла на ферме в Суффолке, вдали от родителей и... докучливых кавалеров. Уже лет в двенадцать она была красива редкостной красотой. В положенные 18 лет Маргарет представили ко двору. Вскоре она выходит замуж за богатого биржевого брокера. Молодожены живут веселой и бесшабашной жизнью: за четыре года брака они ужинали у себя дома всего один раз! Несмотря на богатство мужа, Маргарет настаивает на том, чтобы самой зарабатывать на жизнь: она играет на сцене, позировавла для рекламы. Как-то ее отец шел из клуба с председателем правления компании "Хорликс", производившей популярные в те годы сигареты "Голден Флэйк". Они нравились не только мужчинам, но и женщинам. Проходя мимо одного из рекламных щитов, бизнесмен с гордостью отметил: "Это мои сигареты". На что лорд Клифтон усмехнулся и сказал: "А это - моя дочь!" Рекламой служила фотография Маргарет с сигаретой в руке. Во время Странной войны Маргарет с санитарным батальоном добровольцев была во Франции - водила грузовик. После войны леди Маргарет работала в отделе справок универмага "Хэрродз". Не правда ли, "рисунок" этой невыдуманной жизни в чем-то очень напоминает судьбы персонажей Вудхауза?

С середины 60-х годов начинается активная экранизация вудхаузовских романов и трансляция на телеэкране: в 1965-1967 годах английское телевидение показывает многосерийную постановку по мотивам "Дживса и Вустера": главные роли в ней исполнили Ян Кармайкл и Деннис Прайс. В 1968 году снимаются фильмы по "Бландингскому циклу". За ним следует множество других кино- и телеверсий прозы Вудхауза. Стоит отметить вторую постановку "Дживса и Вустера" со Стивеном Фраем и Хью Лори в главных ролях. Стив Фрай, талантливый актер и писатель, любит повторять: "Не знаю, что сказать о моей актерской судьбе, но популярностью моих книг я целиком и полностью обязан Вудхаузу: поначалу меня покупали, "потому что это написал тот самый парень, который играл Дживса".

В 1975 году, буквально за несколько месяцев до смерти, Вудхауз, наконец, удостаивается возведения в рыцарское достоинство. За несколько лет до того рыцарское звание получил (и тоже не без скандала, и тоже почти перед смертью) Чарли Чаплин - "еще один, учивший людей улыбаться".