Послесловие к книге Билл Завоеватель

Последний английский рыцарь

Недалеко от Лондона, в местечке Грейт Миссенден живет Тони Ринг, редактор журнала "Вустер соус". В саду у него растет невысокий розовый куст, цветы на котором - точно такого же цвета, что сливы. Этот сорт роз вывели недавно голландцы, назвали в честь Вудхауза "Плам" (что и значит "слива") и преподнесли королеве-матери, почетной покровительнице Вудхаузовских обществ.

Вудхауза называли Пламом по созвучию с его именем "Пэлем", которое, кстати, русские романтики и даже Пушкин читали как "Пелам", видя в нем истинный образ английского рыцарства. Журнал, издаваемый, Тони Рингом, печатает генеалогические таблицы, доказывающие родство столетней Елизаветы с ее любимым писателем. Действительно, линии их пересекаются дважды. Прибавим, что род Вудхауза связан и с Ферморами, которые вошли в историю России. Читая все это, поневоле вспоминаешь слова Честертона о том, что англичане не пресмыкаются перед знатью, а умиляются ей, играют в нее. Жизнь лордов и баронетов для них - вроде сказки.

Собственно, Вудхауз и создавал едва ли не лучшую сказку об английской знати. Берти Вустер, чья, фамилия обыграна в названии журнала (такой соус и правда есть) - не дурак и бездельник, как могло бы показаться, а безупречнейший рыцарь. Герой другой саги, граф Эмсвортский - старый ребенок, благоговейно почитающий свою свинью Императрицу. Живет он в старинном замке, окруженном поистине райским парком, и до появления прекрасной свиньи, больше всего любил цветы. Берти и многие его друзья живут в Лондоне, который тоже по-детски прекрасен. Вроде бы, так оно и есть, но ведь этот самый город видел молодой Элиот, писавший "Бесплодную землю". О писателях и поэтах, вообще видевших только мерзость или ужасы, я и не говорю.

Мы часто думаем, что теперь еще больше, чем всегда, людей, живущих одним отчаянием - однако Вудхауза любит столько народу, что поневоле оспоришь эту невеселую мысль. Англичане мгновенно расцветают при звуке его имени. Совсем недавно, в Оксфорде, один серьезный ученый, занимающийся совсем другими писателями, напомнил собеседникам, что Хиллер Беллок в 30-х годах назвал Вудхауза "лучшим из нас, мастером нашего цеха", а собеседники (в том числе - я) предположили, что он таким остался. Можно вспомнить и о том, что летом 1936 года в класс одной привилегированной школы вбежал учитель и крикнул: "Умер Честертон. Теперь наш первый писатель - Вудхауз".

Многим покажется, что и Честертона, и Вудхауза как-то стыдно любить. Ну, что это, большие дети, живут в идиллическом мире! Вроде бы их и не любят - вспоминая в прошлом году о литературе уходящего века, самые известные критики и писатели нашей страны снова и снова называли среди лучших Пруста, Джойса, Борхеса, а об этих не вспомнил никто. Но вдруг, буквально в то же время, стал необычайно популярным Б.Акунин, воскрешающий или переносящий в Россию ту литературу, которую хвалил и создавал Честертон. Тимур Кибиров говорит в стихах, что хотел бы читать (и писать) одних "Муми-троллей". А Честертона и Вудхауза только успеваешь готовить для самых разных издательств.

Людей потянуло к "таким" книгам не потому, что эти книги врут, а потому, что говорят нам очень важную правду. Неужели мы совсем не знаем той свободы и того уюта, которые описаны в тех главах "Билла", где Флик с собачкой нашли приют в Баттерси? Неужели мы никогда не видели таких комнат, улиц, кафе или садов? Даже в отвратительные десятилетия советской жизни это не всегда удавалось отравить и не удалось отнять.

Вудхауз испытал беду, сопоставимую с нашей. Мало того, что он попал в немецкий лагерь для гражданских лиц, - когда он оттуда вышел, его травили англичане, не разобравшись в том, как и почему он несколько раз говорил по немецкому радио. Защищали его немногие - Ивлин Во, Дороти Сэйерс, Джордж Оруэлл. Страдал он так, что в Англию не вернулся и всю остальную жизнь, до девяносто трех лет жил на Лонг-Айленде, в Америке. К самому концу его дней несколько упорных людей, особенно министр культуры Иэн Спраут, позже написавший об этом замечательную книгу добились не только полного оправдания, но и того, что за полтора месяца до смерти Вудхауз стал "сэром", то есть был посвящен в рыцари, как первый из его известных нам предков в XI веке.

Выяснилось, что шестидесятилетний писатель (позже горько ругавший себя за глупость) хотел ободрить англичан и американцев, особенно тех, у кого родные тоже оказались в плену. О немцах он говорил на удивление свободно и смело, хотя не на уровне политики - он на этом уровне вообще никогда не бывал. Он смешно и печально рассказывал, каких везли в телячьем вагоне, как поселили в бывшей психушке, как кормили каким-то сомнительным супом и грязным компотом. Смеялся он и над собой, не с досадой и опаской самолюбивого человека, а добродушно, как над другими.

Вудхауз был очень хорошим человеком. Друзья свидетельствовали, что он не умел ненавидеть людей. В отличие от Честертона, он не боролся с идеями, хотя сумел бесподобно изобразить и фашиста (в саге о Дживсе и Вустере) и социалистов (в рассказе "Арчибальд и массы"). Но вообще оба эти писателя не по-писательски чисты, добры и смиренны. Часто считают, что тогда и писать не надо, ты обречен на неудачу; однако, как они и думали, мир все-таки не настолько плох. Точнее было бы сказать, что дело не в мире, а в Боге, но неофитский новояз почти перекрыл такую возможность.

Сейчас, на границе тысячелетий, в конце очень страшного века, снова понадобились книги, в которых сад - это рай город - место нелепых, веселых приключении, смешны и трогательны - очень многие, а осудить (и то не лишив смеха и жалости) можно только важных и властных. От вульгарности книги эти защищены добротой и чистотой, от назидательности - cмехом. О духовном их здоровье неловко и говорить, все из-за того же новояза, но мы ведь очень больны и очень нуждаемся в исцелении. Слава Богу, среди нас, кажется, много собак и кошек выискивающих нужную траву.

Теперь о романе, который вы прочитали. Считается, что именно он открывает "золотую эру" Вудхауза, продолжавшуюся тридцать лет. Писать он начал в первом десятилетии XX века, но явно выделился из английских юмористов только в середине 10-х годов. Примерно десять лет, до "Билла", он был уже очень знаменитым, и к этим годам относятся такие шедевры, как "Что-нибудь этакое", "Джим с Пиккадилли", "Стремительный Сэм", "Дева в беде". Не знаю, чем они хуже "Билла", но "золотую эру" начинают чаще всего с него. После 1955 года Вудхауз написал "Рад служить", "Дядю Динамита", "Пеликана в Бландинге", "Девицу в голубом" - книги совершенно дивные. Рада сказать, что все они изданы на русском языке. Видимо, "золотое тридцатилетие" Вудхауза отличается тем, что слабых романов в этот период у него почти нет (до или после их немало).

Лорд Тилбери появляется в "Стремительном Сэме" и участвует потом, кроме "Билла", в романах "Задохнуться можно", "Рад служить", "Замороженные деньги". Прототип его - лорд Нордклиф, один из самых крупных газетных магнатов, создатель "желтой прессы". Интересно, что титул свой он берет от названия улицы, а в роду Вудхаузов действительно были Тилбери. Знал об этом сэр Пэлем или не знал, выяснить нелегко.

Герои книги - Билл, Флик, оба дяди - больше у Вудхауза не встречаются. Обычно любимые персонажи переходят у него из книги в книгу, но здесь почему-то он их бросил, хотя несомненно очень любил.

Баттерси - район на южном берегу Темзы - сейчас стал намного хуже, там появились очень высокие дома. Но парк никуда не делся, и скромность и уют, которые приманили туда в самом начале века только что женившегося Честертона, найти все еще можно. Наверное, читатель захочет узнать, был ли женат Вудхауз. Да, был, и очень счастливо. Как и у Честертона, у него не было детей, но он называл дочерью падчерицу. Позже вышла замуж за человека по фамилии Казалет; члены этого рода тоже связаны с Россией. Жена Вудхауза, Этель, прожила еще дольше, чем он, и ему посчастливилось умереть в Валентинов день, держа ее за руку.