Пэлем Грэнвил Вудхауз "Дамон и Пифиас" (любовное чтиво)

""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""

От самого начала
Земного бытия
Любезней не бывало
Друзей, чем Джонс и я.
От Сотворенья Мира,
С адамовых времён
Никто верней не знал друзей,
Чем были я и он.

С младых ногтей встречали
Бок-о-бок снег и зной,
Веселье и печали
Делил мой друг со мной.
И, связаны навечно,
Как нитка и игла,
Дружили мы беспечно,
Но вдруг – любовь пришла.

Мисс Джули Уайт подробно
Я описать не прочь:
Изящна, благородна,
Манеры, герб и проч.,
Головка белокура,
А кожа, что атлас,
Округлая фигура,
И синь бездонных глаз.

Любимой Джули ради,
Пыхтел я и вздыхал,
Слал сливки в шоколаде,
Я клялся, речь держал,
Дошло до прений даже,
Но был мне голос вдруг:
«А что на это скажет
Твой самый близкий друг?»

И в тот же день, к обеду
Сказал я Джонсу так:
Коль встречных исков нету,
С мисс Уайт вступлю я в брак.
Но, став белее мела,
Печально молвил он:
«Дружище, плохо дело –
Я сам в неё влюблён».

И, волю дав рыданиям,
Я пал ему на грудь:
«Конец всем притязаниям,
Слова мои забудь,
И быть мисс Уайт твоею!»
Но, плача, Джонс изрёк:
«Умру, но не посмею
Стать другу поперёк.

Иди к своей невесте».
«Нет, я так не привык:
Ступайте к счастью вместе,
Женись на ней, старик!»
А Джонс: «Нет-нет, ну что ты!»
Мы спорили весь день,
Я не отдал ни йоты,
Он тоже был – кремень.

Год провели мы, споря
И мучаясь всерьёз,
Но осенило вскоре,
Как прояснить вопрос:
«Быть может, Джонс, уместно
( я знаю, это бред!)
Спросить, а что невеста?
Согласна или нет?

Возможно предпочтение –
Мы знать его должны,
Пора заслушать мнение
И третьей стороны».
Письмом в добротном стиле,
( подробности – не грех)
Мисс Уайт мы изложили,
Причину трений всех.

Под утро лишь заснули,
Тут письмецо, как раз,
А в нём: «Увы, мисс Джули
Обоим шлёт отказ».
Средь прочих, веский довод:
«Мисс Джули, – он гласит, –
Полгода как вступила в брак
И стала миссис Смит».

22 апреля 1903г., журнал «Панч»

DAMON AND PYTHIAS
A Romance

By P. G. Wodehouse

Punch, April 22, 1903

Since Earth was first created,
Since Time began to fly,
No friends were e’er so mated,
So firm as JONES and I.
Since primal Man was fashioned
To people ice and stones,
No pair, I ween, had ever been
Such chums as I and JONES.

In fair and foulest weather,
Beginning when but boys,
We faced our woes together,
We shared each other’s joys.
Together, sad or merry,
We acted hand in glove,
Until—’twas careless, very—
I chanced to fall in love.

The lady’s points to touch on,
Her name was JULIA WHITE,
Her lineage high, her scutcheon
Untarnished; manners, bright;
Complexion, soft and creamy;
Her hair, of golden hue;
Her eyes, in aspect, dreamy,
In colour, greyish blue.

For her I sighed, I panted;
I saw her in my dreams;
I vowed, protested, ranted;
I sent her chocolate creams.
Until methought one morning
I seemed to hear a voice,
A still, small voice of warning:
“Does JONES approve your choice?”

To JONES of my affection
I spoke that very night.
If he had no objection,
I said I’d wed Miss WHITE.
I asked him for his blessing,
But, turning rather blue,
He said: “It’s most distressing,
But I adore her, too.”

“Then, Jones,” I answered, sobbing,
“My wooing’s at an end.
I couldn’t think of robbing
My best, my only friend.
The notion makes me furious—
I’d much prefer to die.”
“Perhaps you’ll think it curious,”
Said JONES, “but so should I.”

Nor he nor I would falter
In our resolve one jot.
I bade him seek the altar,
He vowed that he would not.
“She’s yours, old fellow. Make her
As happy as you can.”
“Not so,” said I, “you take her—
You are the lucky man.”

At length—the situation
Had lasted now a year—
I had an inspiration,
Which seemed to make things clear.
“Supposing,” I suggested,
“We ask Miss WHITE to choose?
I should be interested
To hear her private views.

“Perhaps she has a preference—
I own it sounds absurd—
But I submit, with deference,
That she might well be heard.
In clear, commercial diction
The case in point we’ll state,
Disclose the cause of friction,
And leave the rest to Fate.”

We did, and on the morrow
The postman brought us news.
Miss WHITE expressed her sorrow
At having to refuse.
Of all her many reasons
This seemed to me the pith:
Six months before (or rather more)
She’d married Mr. SMITH.

ну, и трамвайчик сюда же :)

Пелэм Грэнвил Вудхауз "Потусторонний трамвай"

Бродят призраки замков и башен пустынных -
Тени сквайров и чопорных дам,
Но за эти подделки в нарядах простынных
Я сегодня и пенни не дам.
Знаю, в Лондоне есть дух особого толка –
Не на древе созрел родовом -
Не боится ни гнили, ни грязи нисколько
Тот, Кто Ездит в Трамвае Ночном.

Этот призрак невидим для глаза людского
Он крадётся, крадётся, шурша,
Слышно, как он подходит всё ближе, два слова
Произносит – и в пятки душа!
Что так странно хрустит – не крошатся ли кости?
Будто снится в кошмарном сне:
То, невидимый, клацнет зубами компостер,
То цепочка звенит на ремне.

Вот сгущается сумрак и ночь роковая
Наступает при свете рожков,
И отчётливо слышен на крыше трамвая
Жуткий шорох чьих-то шажков.
Тот, Кто Ездит в Трамвае заходит незримо
К пассажирам на империал,
Но не трогает их - просто шаркает мимо
(Мне приятель один рассказал).

Так внемлите Легенде Ночного Трамвая:
Если только в полуночный час
На площадку его вас дорожка кривая
Заведёт - призрак выследит вас!
Он шепнёт: «Вашш билет...», - прикоснётся рукою
Ледяной - и у вас в тот же миг
Встанут волосы дыбом (бывает, порою,
Что шевелится даже парик!).

Не спешите на станции прочь из вагона,
Не летите домой во весь дух -
Лучше просто кондуктору дайте полкроны
И спросите: «Что это за Дух?»
И кондуктор, дрожа, объяснит, как всё было,
А история будет проста:
«Вишь-ка, тут бедолагу в лепёшку сдавило
Очумелой толпой,
Когда, сам не свой,
Вусмерть бился народ за места».

Pelham Grenville Wodehouse
THE HAUNTED TRAM

Ghosts of The Towers, The Grange, The Court,
Ghosts of the Castle Keep.
Ghosts of the finicking, “high-life” sort
Are growing a trifle cheap.
But here is a spook of another stamp,
No thin, theatrical sham,
But a spectre who fears not dirt nor damp:
He rides on a London tram.

By the curious glance of a mortal eye
He is not seen. He's heard.
His steps go a-creeping, creeping by,
He speaks but a single word.
You may hear his feet: you may hear them plain,
For—it's odd in a ghost—they crunch.
You may hear the whirr of his rattling chain,
And the ting of his ringing punch.

The gathering shadows of night fall fast;
The lamps in the street are lit;
To the roof have the eerie footsteps passed,
Where the outside passengers sit.
To the passenger's side has the spectre paced;
For a moment he halts, they say,
Then a ring from the punch at the unseen waist,
And the footsteps pass away.

That is the tale of the haunted car;
And if on that car you ride
You won't, believe me, have journeyed far
Ere the spectre seeks your side.
Ay, all unseen by your seat he'll stand,
And (unless it's a wig) your hair
Will rise at the touch of his icy hand,
And the sound of his whispered “Fare!”

At the end of the trip, when you're getting down
(And you'll probably simply fly!)
Just give the conductor half-a-crown,
Ask who is the ghost and why.

And the man will explain with bated breath
(And point you a moral) thus:
“'E's a pore young bloke wot wos crushed to death
By people as fought
As they didn't ought
For seats on a crowded bus.”