Интересует вот какой вопрос: действительно ли нужно было оставлять Блогсона и Сногсона транслитом или это все-таки говорящие фамилии? Нет, я понимаю, тут в форуме недавно за попытку перевода фамилии Jobson человека чуть не убили, но здесь-то не другой ли случай? (хотя участник конкурса под псевдонимом Шеля Машинцева.. э-э .. рискует нарваться на приз в номинации "Лучшее "Отсохи")
:)

А мне вот что понравилось:

http://72.14.203.104/search?q=cache:jpuzoZlzKpsJ:www.barksdale.latech.edu/Engl%2520308/AFTER%2520YOU%2520MY%2520DEAR%2520ALPHONSE.rtf

Интересно, это она Вудхаузом вдохновилась? :-)

Что-то мне показалось (хотя я еще в начале пути и просмотрела переводы лишь поверхностно), будто на этот раз смысловых ошибок несколько больше среднего, и больше проявляется доверие к ложным друзьям переводчика. Разве stress = “стресс”, тем более для эпохи, когда о Селье еще не слыхивали; и еще вопрос, можно ли crises передавать как «кризисы» (это современный психологический жаргон, вроде «кризис среднего возраста»).

В общем, когда я глянула на передачу реалий, то невольно подумала, что пора опять напомнить: начинать надо с понимания, что автор имеет в виду, а не с первого значения слова в словаре. Взять хотя бы второй абзац, прелестное описание газеты для непритязательного массового вкуса. Что там печатали? Пардон, завлекуху. Роман с продолжением из великосветской жизни – превосходное определение в свое время дал Карел Чапек, «роман для горничных»; сентиментальные рассказы (как бы их не переводить – «романтические», «про любовь»); если советы и статьи, то для хозяйки с небольшим доходом – как выводить пятна с одежды, что делать с остатками баранины. Не готовить (подавать, нарезать, декорировать) холодную! Невкусная она (так, по крайней мере, в английской литературе – вон, Оскар Уайльд сравнил же именно с холодной бараниной… нет, не буду лучше в смешанном обществе, словом, неприятную для него вещь). То, что anecdotes нельзя передавать как «анекдоты», а тем более как сплетни – очевидно, если представить себе пиетет к королевской семье, который (особенно тогда!) традиционно питали в Англии, и сразу догадаться: речь шла об «исторических анекдотах», мемуарных историях, «дней минувших анекдотах», если уж обратиться к русской классике. Вневременных реалий не бывает, а здесь иногда кажется, будто описывается «Космополитен», настолько все осовременено (вместе с «модными тенденциями»).

Свое мнение про Блогсона и Сногсона я сказала отдельно, но вот о чем не могу умолчать – об употреблении заглавных букв (торчком посреди текста). Казалось бы: ну задайтесь вопросом, почему у автора заглавные буквы, и именно здесь. Answers to Correspondents – да ведь это заголовок; ну, и оформляйте как положено в русской орфографии. Я уже не говорю про ошибки словарного характера. Казалось бы, в числительных-то как можно ошибиться, что именно пятьсот тысяч читателей? Кое-кто умудряется. А «пенни», между прочим, Розенталь определяет как «нескл., ср.».

Вы в какой-нибудь газете, пусть даже еженедельной, видели вставку / лист / кусок / полоску из простой бумаги, на которой не напечатано ничего? Это надо английских журналистов идиотами считать. Зачем она там такая, да еще в каждом выпуске? «Рекламный вкладыш» имеет смысл, но не имеет опоры в авторском тексте. Brown paper – все-таки действительно оберточная бумага (вообще-то специальная, неотбеленная, и потому дешевая, но расширительно – любая). А это просто очередная похвала газете: вот какая от нее польза – романы, стихи и все такое, да еще масса оберточной бумаги (slab - любой объект, у которого длина и ширина много больше высоты, может быть плоская ровная стопка, не только лист). Лично мне приходилось в газету заворачивать, а вам?

Не смею навязывать свое мнение, но почему-то мне кажется, что по-русски естественнее было бы заменить последовательность «window–door» на «дверь–окно» (как у бессмертного К.Пруткова: «Гони любовь хоть в дверь, она влетит в окно»), но это мелочи. Не мелочи – поиск архаизма для joust. Слово действительно должно быть не очевидное, которое и правда надо еще поискать в словаре, какой-нибудь красивый глагол вроде «ристаться» («Ристался с Господом Иаков…» – ой, это уже Киплинг). А так-то что…

Возвращаясь ко вкусам массового читателя. Хитрюги журналисты прекрасно отдают себе отчет, что их читают бедные работницы и замотанные домохозяйки, но льстят их воображению, кидаясь словами ball, garden-party, at-home (соответствует эпохе слово «журфикс», правда?); мне кажется, и в переводе следует «делать красиво». А про ложного друга programme я даже не думала, что придется говорить. Да, к балу девушки и молодые люди специально снабжались книжечками, где полагалось записывать будущих партнеров, чтобы не забыть и не перепутать (как-нибудь, будет время, расскажу про специализированные балы со специализированными же книжечками, или вообще какие брали с собой и где держали на балу), но «программа / программка» все же имеет слишком много других значений, чтобы понять в лет, о чем речь.

Комментарий про “After you, my dear Alphonse” у меня просто вынули изо рта, да еще сразу два человека – это хорошо, чем больше комментаторов, тем лучше – а вот пословный перевод не могу одобрить. И по очевидной причине, что у русского читателя такое выражение не вызовет звоночек в памяти, и по причине совпадения, ведь есть в нашем языке крылатое слово «альфонс» (по герою драмы «Господин Альфонс» (1873) Александра Дюма-сына, так называют мужчину, живущего на средства своей любовницы [Ашукины, Крылатые слова]), а в английском этого смысла даже близко нет. В общем, не нужно было здесь упоминать никакого имени, а просто какой-нибудь вариант “Только после вас” (вроде Чичикова с Маниловым). Прямо противоположная ситуация, когда как раз в английском языке слово стало нарицательным, с Lothario. Не вспоминают англичане Николаса Роу, когда его употребляют. Разумнее заменить на «Ловелас», тем более что даже Брюэр приравнивает Lothario / Lovelace, и литературоведы все сходятся, что Лотарио послужил прямым предшественником ричардсоновского Лавлейса / Ловеласа. Ну, или ставить в перевод просто слово с подходящим смыслом, тот же «ловелас» (со строчной буквы), но не транскрибировать имя, которое ничего не говорит русскому читателю. А у некоторых сформулировано так, что можно подумать: гостя так и звали (и даже прямо написано «по имени Лотарио»).

Если переводчик отказывается понять автора, ситуацию, которую он описывает, то получается и смешно, и страшно. Артура, оказывается (да не в одном переводе!) тронула история мыла. Что тут скажешь? Если кого задела - не со зла. Пошла сверять, там посмотрим. :)))

Вот, практически все могу понять: и копирование с помощью холодной баранины, и Поцелуйсона (хотя flesh creeps, конечно)... Но объясните, кто-нибудь, почему у одного из завсегдатаев конкурса "Мысли Поумневшего Мертвеца" вдруг "Печальные"??? Большие буквы - понимаю откуда, поумневший мертвец - тоже... но почему печальные?!

Ввиду того, что kdm заполняет cosy sanctum - рецензию на отрывок, и, следовательно, возможности высказать свою признательность за критику и внимание к своему переводу в той теме не представляется возможным, приношу оную здесь. Проняло! Можно конечно принять тут, "в старом стиле", резолюцию или встречный план - перевести больше и лучше, но боюсь, с Вудхаузом это не пройдет. Правда, kdm оставила мне надежду, что еще не все потеряно, но по крайней мере "не писать больше" подстрочники к уважаемому автору обещаю в меру своей испорченности...

> переводы опубликованы победителя предлагаю определить
> голосованием большого жюри: kdm, deicu, Doublin

А можно еще вопрос? Зачем многие название газеты перевели? Вы когда-нибудь такое слышали? Время-Нью-Йорк, например? Из курса Теории перевода, что-то такое мне помнится, чо название газет и журналов не переводят...