РулевойТРАГЕДИЯ ОДНОГО ВЕЧЕРА
Он шёл в толпе навстречу, Бых хмур, согбён, уныл, Лишенный дара речи, Безрадостен, не мил. «О чём горюешь, друже? Присядем за столом, Развей печаль у кружек, Наполненных вином».
Ответил мне бедняга, Гнетёт его хандра, Фортуна стала скрягой, Закончена игра. А раньше вихрь азарта – Стрельба, коньки, каток, Забавы, скачки, карты, Вся жизнь сплошной восторг.
Удачлив и беспечен, Он жил, не зная бед, И даже в будний вечер По-щегольски одет. «Всё кончилось напрасно, – Он горестно сказал, – Когда я, вдруг, прекрасно, Свой галстук повязал.
Не хвастая, по праву, Был создан идеал, Проворным пальцам славу Я гордо воспевал. Сплетенье линий, складок, Сиянье белизны, Весь мировой порядок Ничто в сравненьи с ним.
Шедевр скреплён булавкой, И взор к себе манит! Раздувшись, сборки плавно Венчают воротник! О, был бы я поэтом, Иль бардом, я бы смог, Вам рассказать об этом, Призвав высокий слог.
Зачтётся главным призом, Когда сказал мудрец, Что был мой галстук признан За лучший образец. Пусть я не дружен музам, Но это ли не сон? Ведь сотворил я узел, Мой галстук – эталон!
Мне высший свет внимает, Я на устах у всех. Как сладко опьяняет Общественный успех! Но слаще всех признаний, Главнее всех причин, Кивки и пониманье Умолкнувших мужчин.
Но с той поры тужу я. Успех прошёл и что? Как галстук не вяжу я, Выходит всё не то. Сплетаю узел просто, Безвкусно, без затей. А без былого лоска, Мне дни темней ночей.
Забвение настало, Покоя, счастья нет. Я свегнут с пьедестала, Разрушен постамент. Не избежать, наверно, Превратностей судьбы. Кто был однажды первым, Вторым не может быть».
Виктория ФроловаКУМИР НА ЧАС Трагедия
В толпе его я встретил, И словно груз забот он нес. Спина прямая сгорбилась, Нахмурил брови он всерьез. Спросил его: «Вы так бледны, Что за тоска сгрызает вас?» И вот за дружескою пинтой Разведал грустный я рассказ.
Бедняга начал: «Было время, С печалью я не знался, Радушным симпатягой был, Забав я не чурался. Стрелял, на лошади скакал и на коньках катался, Выкидывал коленца я И жизнью, если вкратце, Безмерно наслаждался...
В те дни благословенные, Не против я признаться, Имел я страсть невинную: Любил я наряжаться... Мой случай доводом послужит, Что труд упорный побеждает все, Я с блеском бабочку однажды Смог завязать. И стал несчастлив. Всё.
Был зорок взгляд, когда вязал, Сновали пальцы чутко, Что надо галстука я ждал, Но уж никак не чуда. Последний штрих хотел внести Я на длину смотря, Но отшатнулся, изумленный, Лишь «браво!» испустя.
Перо поэта своим жаром Могло бы описать его. К несчастью, вдохновенья дара, Мне богом было не дано. Два завитка белейших волн, С иголочки был узел, а складки... Был бы бардом я, их смог бы... Но... Не в силах я.
Достаточно заметить, Внимательный осмотр дал, Что каждой линией являл Образчик совершенства Мой галстук... В самом сладком сне такой вам не приснится. Эпохи целой галстук мой Перевернул страницу.
Мне равных не было в тот час, Я всех превосходил. И хором свет - тут всхлипнул он – Меня превозносил. И где бы я не проходил, Там речи прекращались, И видом Чудо-Галстука В безмолвном восхищении мужчины упивались.
С тех пор тот подвиг неземной (Мечты честолюбивой крючок в меня вошедший.) Стремлюсь я повторить. Итог: провал полнейший. Хотя не покладая рук Тружусь и буду дальше, Те бабочки, что я вяжу, Прелестны, но не больше.
И я, дружище, избегать Всех без разбора стал. Насколько можно человеку Я с обществом порвал. Хандрю, нет аппетита, Осунулся без сна. Тому, кто был кумиром, Без славы жизнь пресна.»
PalauНа одну лишь ночь. (Трагедия)
Увидел я в толпе его, Заботой тяжкой опылён, Спиной прогнулся глубоко И лоб морщиной утомлен.
Спросил его: от куда тон? Кто горем душу омрачил? Рассказ печальный начал он И кружкой горло промочил.
«Когда-то, - с грустью он сказал, С тоскою был я не знаком Я веселился и скакал В веселье был я целиком.
Я так любил верхом стрелять! Я брал у жизни все что мог А жизнь любила мне давать, Всех благ и изобилий рог.
В те восхитительные дни, Я должен смело тут признать, Не знал безумней красоты, Чем сто нарядов примерять.
Случилось так, чем вам я докажу Что силы воли нет сильней, Сказал себе: я галстук завяжу- Счастливей не бывало дней.
Кончик сунул в петлю Со скоростью, но в такт, Взглянул и не заметил, Но грациозно как.
Когда я к зеркалу прилип Чтоб нанести последний штрих, Я в удивление поник, Потом раздался счастья крик.
Была бы ручка у меня, И был бы я чуть чуть поэт, Рождалась бы в стихах строка - Насочинял бы вам сонет.
Рожден волною был он белой, Небес изгибом чистоты, Эх был бы я поэтом смелым, Нашел бы слов подобной красоты.
Но, все таки, хочу отметить, Деталей пару моего блаженства, Изгибы, я прошу заметить, Носили признак совершенства.
Ведь бабочка не частый атрибут, Окутанная сладким сном, По ней и всю эпоху узнают.
В ту ночь мне равных не бывало, И взгляды падали пред мной Все как один от зависти стонали, А я такой роскошный и немой.
Плывя походкой ровно мимо, Все прекращали говорить, И молча воду залпом пили, Ведь галстук не давал им говорить.
С тех пор в попытках утомленный, (Ведь сей соблазн мужчин манит), Результат – провал лишь полный. Стараясь снова чудо повторить.
Хоть труд сей очень тяжкий, И отнимает много крови, сил, Но галстуки любой натяжки, Хороши, но яб такие не носил.
Поэтому, мой друг, сейчас, Я избегаю все и всех на свете, Не верю в службу и приказ, Пока не стану я в ответе.
Мне до еды и балов нету сил, И все во мраке, дико, ноет Для тех, кто лучшее вкусил, Другое уж ничего не стоит.
avanta57Отрывок: На вечер слава, муки на всю жизнь.
Я повстречал его в толпе Заботой удрученного, С челом в морщинах И согбенною спиной, хоть молод был он. Его спросил я: - Что так бледен ты? Душой твоей, какое завладело горе? И выслушал рассказ его печальный За дружескою кружкой сидя.
Когда-то,- начал грустный человек- Не знал я даже, что тоска бывает, И никогда не избегал веселья. Стрелял, скакал верхом, катался на коньках, Я поступью запутанной шагал, И жизнь моя, коль кратким быть, Была чредою бесконечных развлечений.
В те восхитительные дни - Признаюсь откровенно - Одно лишь было увлеченье у меня - Одеться безупречно. Однажды вечером - увидеть бы Вам это - Труд одержал победу- Я идеально завязал свой галстук; С тех самых пор и стал совсем несчастным.
Глаза мои тогда внимательно смотрели, А пальцы ловкие трудились осторожно, Казалось, галстук славным получился, Не более того, Но вот на нём я взгляд свой задержал подольше, Чтобы внести последний штрих, И отшатнулся я, ошеломленный, И вскрикнул: « Превосходно!»
О, если б у меня была та ручка, Что верно служит вдохновению поэта, Я б постарался описать его тогда С теплом и силой надлежащей. Вздымающиеся волны белой ткани, Изгибы складок, аккуратный узел Будь бардом я, сумел бы описать, Однако же, увы, я не умею.
Минуты первой мне хватило Дабы понять- В изгибе каждом он являл мне Совершенства признак. Тому подобным галстук был, что видишь ты, Подчас охваченный сладчайшим сном, Эпоху он знаменовал собой.
Никто со мной не мог сравниться в вечер тот, На мне моё богатство было. Всё общество – он простонал - Едино было в обожании меня. Когда бы мимо я ни проходил, Мужчины разговор свой прекращали, И жадно впитывали взглядом галстук - совершенство В безмолвном поклонении ему.
Искусство поразительное это (Подобные мечты влекут мужей честолюбивых) С тех пор стремлюсь я повторить. Но результат один - провал полнейший. Хотя тружусь - я Вам скажу- Не покладая рук, Но галстуки, что я вяжу, Лишь хороши, увы - небезупречны.
Итак, теперь приятелей моих Я избегаю, всех без исключенья. Как только смертный может, Оставил я все светские дела. Я редко ем и отдыхаю Угрюм, измучен, и невесел я. Тому ведь, кто однажды лучшим признан был, Всё остальное суета сует.
LassielleЛишь на один вечер (Трагедия)
Он шел по улице, Согбенный и угрюмый, Лежала на лице Печать тяжелой думы. Спросил я: «Почему Глядишь так сиротливо?» И всю ту ночь ему Внимал за кружкой пива.
«Когда-то, - он изрек, - Я был таким беспечным! Мне радостей поток Казался бесконечным. Печали я не знал, Труда не ведал сроду, В крикет и гольф играл И ездил на охоту.
Но был за мной каприз Иль прихоть, может статься: Любил безукориз- ненно я одеваться. Однажды завязав Не бант, а совершенство, Я, идеал познав, Не знал с тех пор блаженства.
Трудами изнурен, Я все же бился снова. Был галстук недурен, Но ничего такого. Вот в зеркале себя Я оглядел бесстрастно И отскочил, вопя: «Божественно! Прекрасно!»
О, если б только мог Владеть пером поэта, То я нашел бы слог Живописать все это. О белопенный бант! Мне за труды награда! Будь бард я, а не франт, Сложил бы я балладу.
Достаточно сказать, Что в каждой его складке Была видна печать Небесного порядка. Лишь в самых сладких снах Является порою Такой же галстук. Ах! Достоин он героя!
Тем вечером никто Не мог со мной сравниться. Мне общество гото- во было поклониться. Куда бы я не шел, Все тут же умолкали И белоснежный шелк Глазами пожирали.
Пытаюсь подвиг свой (Мечты такие лестны) Я повторить порой. И что же? - Бесполезно! Бывает, и сейчас Банты мне удаются, Но вот из общих масс Ничем не выдаются.
Я избегаю тех, С кем был когда-то дружен: Мне друг былых утех В страдании не нужен. Я худ и мрачен стал, Ни есть, ни пить не тянет. Кто лучшее познал, На меньшее не взглянет».
Антон К.Один вечер и всё… (трагедия) В толпе людской мы повстречались; И было не узнать его: Тоской подавлен, и следы тревог промчались По гладкому челу. Тяжёлое ярмо Его согнуло спину. И я спросил: - Скажи причину перемен? И отчего тебе тоскливо? И он печаль свою излил За кружкой дружеского пива.
- Я жил, - несчастный человек заговорил, - Не знал забот, тоски, печали. Веселым был. И «нет» не говорил Я развлеченьям. Кони мчали Меня верхом. Я исходил большие расстоянья. Коньков я был поклонник и охоты. Вся жизнь моя достигла состоянья, Когда не знала никакой заботы.
И в череде счастливых дней Я не хотел себе признаться, Что всех страстей моих сильней - Манера безупречно одеваться. И я однажды доказал: Что «труд всё побеждает», Чудесный бант я повязал, С тех пор покоя жизнь не знает.
Над ним я славно потрудился - Внимательно и без движений лишних. И бант «что надо» получился - Без помпы и без складок пышных. И вот, подправив тут и там, И осмотрев его подробно Не мог налюбоваться сам, Воскликнул даже: «Превосходно!»
Эх, вот бы мне талант И вдохновенного поэта лиру - В слова я превратил бы бант, Весь пыл вложил бы, силу. Изобразил бы складки, изгибы белых волн И безупречности узла венец, И был бы красотою полн Мой стих. Но я ведь не певец.
Недолгого хватило б взгляда, Чтоб без ошибки оценить Безукоризненность наряда И биркой совершенства наградить. Уверен, бант такой не видел ты нигде, Быть может, только в самом сладком сне; Поистине – бант века.
В тот вечер равных я не знал Все собирались предо мною И самый свет, - он жалобно сказал, - Толпился в восхищенье мною. И замолкали разговоры, Когда я мимо проходил. Мой бант пленял людские взоры, В восторг всех тихий приводил.
С тех пор не терпится опять (желанья эти тешат гордеца) Мне так искусно удивлять. Пытался: неудачам нет конца. И сколько я потратил сил, И, говорю, как раб трудился, Так, чтоб на первый походил, Бант ни один не получился.
И вот теперь, мой друг, От всех я укрываюсь. И будто умерев от мук, Как неживой ни с чем не знаюсь. Почти не ем и сон забыл, Мне горько, тяжело и грустно. Ведь для того кто лучшим был Все остальное – пусто.
KatrinТолько за одну ночь (Трагедия ) Я встретил его в толпе; Как будто под тяжелой ношей, Его красивая спина была искривлена, Лоб его был наморщен. Я спросил: "Почему Вы так бледны? Что за горе гложет вас? " И тот за кружкой пива поведал мне Свою историю
"Когда-то, - печально начал он, - я не знал, что такое хандра. Я был общительным человеком, Никогда не упускал повода повеселиться. Я охотился, я ездил, я катался, Я блуждал, Моя жизнь, чтобы быть краткими, Была полна наслаждений.
Не стану отрицать, что Если бы в эти восхитительные дни У меня было лишь мимолетное влечение, Всё было бы просто идеально. Одна ночь…может показать Как труд побеждает всё - Я сделал идеальный смычок; С тех пор я стал несчастным.
Я работал с осторожностью, Быстро, но аккуратно, Он выглядел неплохо, Но ничего необычного. А когда я, наконец, взглянул на него, Чтобы сделать последний штрих, Я был ошеломлен, О, Боже! Превосходно!
Ах, если бы у меня было перо, Которое служит вдохновленному поэту, Я попытался бы представить всё это Во всех красках. Вздымающиеся волны белого, Изгибы, очень аккуратный узел; Эх, был бы я бардом (а я мог бы быть им), Но, в данной ситуации, я не могу.
Не сложно понять, Что во время проверки По каждому изгибу было видно, Что он совершенен. Смычок, который вы Случайно могли видеть в сладком сне; Смычок этой эпохи.
В эту ночь мне не было равных, Я выразил всё, что мог". "Общество,- простонал он - Объединилось, чтобы восхищаться мной . Всякий раз, когда я проходил мимо, Мужчины прекращали разговор, Пили за этот идеальный смычок В безмолвном восхищении.
С тех пор выдающийся подвиг (Такие сны соблазняют мужчин) Я пытался повторить. В результате: полный провал. Хотя тяжелый труд требует, как я говорю, Много крови и плоти, Смычок, который я сделал сегодня Хорош, но ничего особенного.
Так что, приятель, Я остерегаюсь всех, независимо от того, кто это. Насколько в силах смертного человека, Я отказался от моих социальных обязанностях. Я редко ел или отдыхал, Я мрачный, измождённый, безрадостный. Для того, кто познал самое лучшее, Все остальное ничтожно".
irina.gindlinaНепревзойденный (Трагедия)
Как будто бы от ран Страдал он... Я украдкой Взглянул: согбенный стан, На лбу печали складка. “Друг, вы белей белил Вас беды одолели?” И горечь он излил За доброй кружкой эля.
“Был бодр еще вчера, И вот... разве лечению Подвержена хандра? Былые развлечения!.. Стрельба и зимний спорт - Так проводил весь день я: Клуб, скачки, танцы, корт, Не жизнь, а наслаждение.
Не знал я мрачных дум, Но каюсь, небезгрешен, Был пунктик: мой костюм, Я просто был помешан. Раз - мудрые не врут - Я сердца услыхал стук. Все побеждает труд, Мне не забыть тот галстук!
Его я завязал, Глаза привычно сузил, Увы - не идеал, Вполне обычный узел. Шагнул назад, на бабочку Взглянуть и сильно Я удивился: “Ба! Однако же, как стильно!”
Ах, если б мне талант, Владеть стиха искусством, Я б описал мой бант И с мастерством и с чувством. Тот блеск, и белый цвет, И безупречный узел, Но нет, я - не поэт, И не дружу я с музой.
Педанта взгляд был строг, Но я в изгибах ткани, Изъян найти не смог, Предел моих мечтаний! Такое лишь во сне Ты ощутишь блаженство, Ведь бабочка на мне Была верх совершенства!
В восторг пришел весь свет, Лишился дара речи, Я знал: мне равных нет Среди гостей в тот вечер. И каждый замолкал (Лишь слышался похвал звук) И поднимал бокал За Превосходный галстук!
С тех пор во власти я Великого соблазна: Не проводил ни дня И ни минуты праздно. Тружусь, как вол, как зверь, Но места нет надежде. Мне не создать теперь Того, что было прежде.
На все смотрю с тоской, Без должного участья, Я потерял покой И аппетит отчасти. Живу тем днем одним, Лишь он был полон света. И по сравнению с ним, Все суета и тщета".
Д. ВиндзорЗАВЯЗАЛ (Трагедия)
Я не узнал его; Согбенный тяжкой думой, С поникшей головой Он брел в толпе угрюмо. Спросил его: «У вас Какое-то несчастье?» - И выслушал рассказ Я с искренним участьем.
- Да, я когда-то жил, - Вздохнул он, - без печали. Я молод был и мил, Меня повсюду ждали. Охота, скачки, бал… Веселый и беспечный, Я жизнь воспринимал, Как праздник бесконечный.
Признаюсь не таясь, Что в жизни знал я прежде Единственную страсть - К изысканной одежде. Но галстук мой узлом Однажды был повязан Таким, что днем с огнем… И как же я наказан!
Я к делу приступил Умело и привычно. И помню - галстук был Вполне себе обычный. Но в зеркало взглянул - С булавкой наготове - И закричал я: «Ну, Вот это licet Jovi!»
Хотел бы я под стать Шекспиру быть поэтом - Чтоб верно описать Игру теней и света, И складок гордый вид, И безупречный узел… Зачем я не пиит! Зачем не мил я музе!
Понять, короче, вам Хватило бы и взгляда: Вот узел всем узлам! Другого и не надо! Такой лишь в царстве сно- видений и иллюзий Нам видеть суждено! Краеугольный узел!
Достойных не встречал Соперников в тот день я, Когда объектом стал Немого восхищенья. И где ни появлюсь - Смолкали разговоры. Сразил я всех, клянусь, Своим двойным виндзором!
С тех пор свой звездный час (Я не сгущаю краски) Пытался – и не раз – Я повторить… фиаско! Являю я пример Усердия и воли. Но все узлы теперь Лишь хороши – не боле!
И от друзей своих С тоской я прячусь дома. Стал мрачен, скучен, тих, Чураюсь я знакомых. Мой аппетит пропал, Мои бессонны ночи… Познавший идеал Иного не захочет!
sajtsyrХалиф на час. Трагедия
Я повстречал его в толпе, И буду честен с вами, Он шел ссутулившись совсем, с поникшими усами. Что за поблекший цвет лица? Что за печаль терзает душу? Он все излил мне до конца, приняв на грудь пивную кружку.
Бывало, - начал грустно он. Не знал я горя и печали, Был весел я и силы полн, Проблемы мне не докучали. На все четыре стороны Гулял, кутил, скакал, стрелял И день мой, как ни посмотри, Из удовольствий состоял.
В те стародавние деньки, Теперь не грех мне и сознаться, Был пунктик у меня один - Любил я с шиком одеваться. Пропрорций идеальных бант Я чудом повязал однажды Терпение и труд — талант, Но не приходит счастье дважды.
Работал я легко и аккуратно Привычны руки и наметан глаз, Уверен был, что выйдет бант мой адекватно, оть вряд ли супер в этот раз, Но стоило взглянуть мне на длину, Воткнуть булавку машинально, Подумать лишь секундочку одну, Как понял я: сработал шедеврально!
Будь я поэтом или бардом Я вдохновенно бы изобразил, Перо свое направивши во благо, Каких роскошества высот достиг Мой бант - прекрасная волна И узел - совершенства верх. Однако честь мне не дана Поэтом быть сверх прочих мер.
Достаточно сказать, Что по минутном рассмотреньи, Я в каждой складке увидать Сумел тот гений вдохновенья, Что в самых сладких снах Слагал о нем мне оды. Не бант — а просто «ах, Эпоха в мире моды.
Как к истинной звезде Весь свет, — вздыхает он ѕ ко мне благоволил Смолкали мигом разговоры все, где я б тем вечером ни проходил. И каждый восторгаясь мной, Немедля поднимал бокал За бант великолепный мой Искусства идеал!
С тех пор успех я повторить хочу - Одно во мне желанье. Лелею я свою мечту, Но тщетны все старанья Убил все силы на него, Я стал своей же тенью Бант вроде бы выходит ничего... Особенного, к сожаленью.
И вот я прячусь ото всех, Приятель, так страдаю! Там, где приличья позволяют мне Приемов избегаю. Я редко ем, и плохо сплю, Ведь с вышины взглянув раз вниз Прекрасно понимаю Все остальное компромисс.
VasyaЛИШЬ ТОЛЬКО РАЗ
Трагедия
Средь бальных перемен Он шествовал угрюмо - Изящный стан согбен, И лоб изрезан думой. Что с вами? - молвил я, И однокашник старый Открыл всё, не тая, За дружескою чарой.
Когда-то, - начал он, - Пил смело жизни хмель я, Друзьями окружён, Не избегал веселья. Стрелял, скакал верхом, Рвал розы сладострастья - Короче, день за днём Ступал дорогой счастья.
Был сладок мой удел, И, не боюсь признаться, Одну я страсть имел - Всех лучше одеваться, И, наконец, постиг, Что labor vincit omnia - О, ликованья миг, Навек тебя запомню!
Я галстук завязал Проворно и привычно - Не туг, не слаб, не мал - Всё, в общем, как обычно, Но глянул на него, Булавку подбирая - О, Боже! Волшебство! О, совершенство рая!
Имей я мастерство Великого поэта, Я б описал ЕГО, Я описал бы ЭТО - Волн пышных белизну И узел безупречный... Нет, я не потяну - Тут нужен бард, конечно.
Скажу лишь, что в тот раз При близком рассмотреньи Мой галстук - без прикрас - Предстал венцом творенья - Из тех, что, по утрам Из снов собравши крохи, Мы чтим, что снятся нам Как символы эпохи...
Тем вечером блистал Я, равных не имея. Весь свет, - он простонал, - Застыл вокруг, немея! Где я ни проходил, Стихали тут же речи, И каждый молча пил За Идеал, за Встречу!
С тех пор, чего хитрить, - А впрочем, как иначе? - Хочу всё повторить, Но нету мне удачи! Стараюсь от души И пальцы тру до боли - Узлы-то хороши, Но хороши - не боле.
Людей я сторонюсь, Что могут знать об этом, Не ем, не сплю, стыжусь, Пренебрегаю светом. Я мрачен, тощ, устал, Мне жить неинтересно - Коль лучшее познал, Всё остальное пресно.