БЕШЕНЫЙ

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Я слышал, что он обзавелся загородным домиком, где и обосновался. Поэтому я обрадовался, встретив его как-то раз в клубе. Вид у него был несколько подавленный.

– Как семейная жизнь, старина? – осторожно спросил я после того, как мы поздоровались.

– Чудесно, – ответил он. – Лучше не бывает. М-м-м, скажи, я изменился с нашей последней встречи? Я похож на бешеного?

– Бешеного? Ты о чем?

– Ты не боишься меня? Не боишься, что я вдруг кинусь и укушу тебя за ногу?

– Вовсе нет, – ответил я. Он с облегчением вздохнул.

– Ты меня успокоил.

– Я тебя не понимаю, Генри.

– Неудивительно, – сказал он. – Знаешь, я терпеть не могу скандалы и ссоры. Я всегда считал, что у меня покладистый характер и гордился этим. Но в Бодвиль-Корнерс, где я теперь живу, я прослыл страшным человеком. Соседи шарахаются от меня. Стоит мне выйти на главную улицу, как детишки в ужасе разбегаются по домам. И все благодаря Мэйбл.

– Мэйбл? Твоей супруге?

Он с грустью кивнул.

– Видишь ли, наш дом окружен прекрасным садом, таким красивым, что местные жители так и норовят пройтись по нему, нарвать цветов, потоптать траву и оставить после себя старые газеты и пустые бутылки. Все это возмутительно, но я никогда не думал жаловаться. Я лишь обмолвился Мэйбл, что меня это несколько расстраивает. Каково же было мое удивление, когда однажды я проснулся и обнаружил, что наш сад совсем опустел. Какое-то время я наслаждался тем, что наконец-то могу побродить по своему саду, не натыкаясь на незнакомцев, но потом мне стало интересно, что же стало причиной такого счастливого избавления, и я спросил об этом Мэйбл. «Я велела им уйти, – ответила она – Я сказала, что нечего им шляться по нашему саду и, что ты просто в бешенстве». Все шло своим чередом. И если бы не водопроводчик, который то и дело просил у меня велосипед, а на следующий день возвращал мне его с проколотым а то и двумя проколотыми колесами, я бы сказал, что то были золотые деньки. Как-то раз я сказал жене: «И как только этот Уилкинс умудряется прокалывать колеса моего велосипеда? Вот беда!» А вечером за ужином Мэйбл сказала: «Кстати, Уилкинс тебя больше не потревожит. Сегодня я говорила с ним и сказала, что нечего ему просить у тебя велосипед. Я сказала ему, что ты просто в бешенстве». На следующий день я шел по улице и заметил вдали Уилкинса. Ярдах в тридцати от меня он вдруг стал, как вкопанный, побелел и бросился прочь. С тех пор я его не видел. Так я и жил. Человек я общительный и мне было не по себе оттого, что в скором времени моей компании в Бодвиль-Корнерс не избегал всего один парень, Смит. Он славный малый, силен в гольфе и у нас много общего.

Генри примолк, лицо его приняло все то же печальное выражение.

– Не раскисай, Генри, – сказал я. – Не все потеряно, раз ты дружишь хотя бы со Смитом.

– Уже нет, – ответил он полным грусти голосом. – К этому я и вел. Надо сказать, Смит ставил машину в наш сарай. Мы были только рады, пока сами не купили автомобиль. Когда я загонял его в сарай первый раз, я чиркнул крылом свой машины о крыло машины Смита. Верно, я тогда погорячился, я сказал Мэйбл: «Черт возьми! Тесновато тут для двух машин». Пытаясь втиснуть машину в сарай, я и думать забыл о Мэйбл, а когда кончил, обернулся и увидел, что ее нет. Я понял, куда она ушла, и весь сжался от ужаса. Меня била дрожь. Через час Мэйбл вернулась, выглядела она взволновано.

«Я поговорила с мистером Смитом насчет сарая».

«И что ты ему сказала?»

«Чтобы он сию же минуту забрал свою машину. Я сказала ты просто в бешенстве».

На этом месте своего рассказа Генри Бутл умолк.

– И что же привело тебя в город? – спросил я, не зная, что сказать.

– Я приехал, чтобы нанять кухарку. До сегодняшнего дня у нас была превосходная кухарка, но вчера за завтраком я был неосторожен и заметил, что мне нравится, когда яйца сварены не так круто, и похоже супруга сказала кухарке, что я просто в бешенстве.

Бешеный бык

С Генри Бутлем мы не виделись со времён его женитьбы. Слышал, что он купил участок за городом и остепенился.

Застав его как-то днём в клубе, я был приятно удивлён. Выглядел он немного подавленно.

- Ну что, старик, как твоя семейная жизнь? – полюбопытствовал я после обмена приветствиями.

- Великолепно, - ответил он. – Замечательно. Лучше не бывает. Но… хм… скажи мне, я выгляжу более свирепым со времени нашей последней встречи?

- Свирепым? Что ты имеешь в виду?

- Ты не чувствуешь беспокойства в моём присутствии? Скрытого страха, что я могу внезапно наброситься на тебя и укусить за ногу?

- Нисколько, - ответил я. Он с облегчением вздохнул.

- Ты утешаешь меня.

- Не понимаю тебя, Генри.

- Ещё бы. Послушай, я ненавижу сцены. Не выношу шума. Всегда гордился своим спокойным характером. Но в Бодвиль Корнерс, где я сейчас живу, меня считают злодеем. Местные жители меня избегают. Когда я иду по главной улице, детишки с воплями бегут к мамашам. И всё это из-за Мэйбл.

- Из-за Мэйбл? Ты хочешь сказать, из-за миссис Бутль?

Он мрачно кивнул.

- Я расскажу тебе всё. Дом, в котором мы живём, окружён прекрасными угодьями, - такими красивыми, что деревенские ходят туда гулять, при этом срывая наши цветы, вытаптывая нашу траву и выбрасывая старые газеты и бутылки. Мне не нравилось всё это, но я никогда и не помышлял о том, чтобы жаловаться. Как-то я сказал Мэйбл, что всё это достойно сожаления, и однажды утром нашёл угодья безлюдными.

- Какое-то время я наслаждался, прогуливаясь по поместью и не натыкаясь на чужаков. Потом начал размышлять о том, что послужило причиной этого счастливого освобождения. И начал приставать к Мэйбл с расспросами.

- Да, - сказала она, - я послала их подальше. Сказала, чтобы они не смели бродить по нашему участку. Сказала, что ты просто впадаешь в бешенство.

- Всё шло своим чередом. Иногда к нам забегал паяльщик, одалживал мой велик, неизменно возвращал его на следующий день с проколотыми шинами и, видит Бог, улыбался.

- Какая жалость, - говорил я жене, - что Уилкинсу так не везёт с шинами. Ведь это ужасно.

Как-то вечером за ужином Мэйбл сказала: «Ну, с Уилкинсом всё в порядке. Я говорила с ним сегодня. И сказала, чтобы он больше никогда не брал велик взаймы. Сказала, что ты просто впадаешь в бешенство».

- На следующий день я шёл по дороге и вдали увидел Уилкинса. Он остановился как вкопанный, примерно в тридцати ярдах от меня, побледнел и помчался в противоположную сторону. С тех пор я его больше не видел.

- Так и повелось. Через несколько месяцев в Бодвиль Корнерс я уже ни с кем не общался. Единственным человеком, с кем я продолжал разговаривать, был малый по имени Смит. Он состоятельный парень, хорошо играет в гольф и очень интересуется некоторыми моими особыми увлечениям.

Он замолчал, и болезненная судорога снова пробежала по его лицу.

- Возьми себя в руки, - сказал я. – Пока Смит тебе друг, ты ещё будешь радоваться жизни.

- Он мне уже не друг, - уныло сказал Генри. - Я как раз собирался тебе рассказать. Нужно сказать, что он держал свою машину в нашем амбаре. Мы ничего не имели против до тех пор, пока сами не купили машину. Когда я первый раз ставил машину в амбар, я поцарапал крыло о крыло машины Смита.

- Возможно, я выразился немного резко! Я сказал Мэйбл: «Дорогая! Один амбар слишком тесен для двух машин».

- Волнуясь, я пытался поставить машину в амбар и совершенно забыл о Мэйбл. Только когда я, наконец, управился, я оглянулся и увидел, что она ушла. Я догадался, что произошло, и, трепеща, сжался в амбаре. Через час она вернулась, раскрасневшаяся от негодования.

- Я говорила с мистером Смитом по поводу амбара.

- Ну, и?

- Я велела ему немедленно забрать отсюда машину. И добавила, что ты впал в бешенство.

На этом месте рассказ Генри Бутля прервался.

- Какими ветрами тебя занесло сегодня в город? – спросил я, чтобы заполнить образовавшуюся паузу.

- А! Я просто пытаюсь найти повара. У нас был один, настоящее сокровище. Но вчера за завтраком я имел несчастье сказать, что люблю яйца всмятку, а не вкрутую. Кажется, миссис Бутль сказала повару, что я впал в бешенство.

Полностью выведенный из себя

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Я слышал, что он получил участок в сельской местности и поселился там. В то время мне было приятно встретить его вечером в клубе. Он выглядел слегка подавленным.

"Ну что, старина, семейная жизнь тебя устраивает?" - спросил я осторожно после первых слов приветствия.

"Превосходно!" - ответил он. "Превосходно! Никогда еще не был таким счастливым. Но - скажи мне, с нашей последней встречи поразил ли я тебя как человек, который стал абсолютно диким?"

"Диким? Что ты имеешь в виду?"

"В моем присутствии ты чувствуешь себя в безопасности? У тебя нет никаких скрытых страхов по поводу того, что я могу неожиданно наброситься на тебя и укусить за ногу?"

"Нисколько", - ответил я. Он вздохнул с облегчением.

"Ты меня успокоил".

"Генри, я не понимаю тебя".

"Конечно, не понимаешь", - ответил он. "Послушай: я ненавижу скандалы. Я не выношу улицы. Я всегда гордился своим спокойным характером. Однако в районе Бодвайл, где я сейчас живу, меня считают местным плохим парнем. Местные жители избегают меня с опаской. Когда я иду вниз по главной улице, маленькие дети разбегаются к своим мамам с пронзительными криками. И все это из-за Мейбл".

"Из-за Мейбл? Из-за миссис Бутл?"

Он с грустью кивнул головой.

"Давай я тебе все расскажу. Дом, в котором мы живем, окружен прекрасным садом. Этот сад настолько прекрасен, что привлекает внимание сельских жителей, они любят бродить здесь, собирая наши цветы, вытаптывая нашу траву и выбрасывая свои старые газеты и бутылки по дороге. Все это мне не нравилось, но я никогда и не думал о том, чтобы пожаловаться. Но все-таки я сказал Мейбл, что считаю все это достаточно печальным. И однажды утром я был крайне удивлен, когда обнаружил, что наш сад опустел."

"Некоторое время я наслаждался восхитительной прогулкой по участку без столкновений с незнакомцами, а потом мне стало очень интересно, что послужило причиной моего счастливого освобождения. Я разузнал все у Мейбл. "Да", - сказала она, "Я прогнала их. Я сказала, что им больше нельзя гулять здесь. Я сказала, что ты выходишь из себя из-за этого".

"Жизнь продолжалась. За исключением того факта, что водопроводчик постоянно приходил и брал на прокат мой велосипед, а потом возвращал его на следующий день с проколотым колесом (а иногда и колесами), вся Природа, если так можно выразиться, улыбалась мне".

"Как жалко", - говорил я своей жене, "что Уилкинсу так не везет. Он постоянно прокалывает шины моего велосипеда. Это так плохо, не так ли?"

"Тем же вечером за ужином Мейбл сказала мне: "С Уилкинсом всё в порядке. Я разговаривала с ним сегодня. Я сказала ему, чтобы он больше никогда не брал твой велосипед. Я сказала, что ты выходишь из себя из-за этого".

"На следующий день я гулял по дороге и увидел Уилкинса вдалеке. Приблизительно за тридцать ярдов до меня он остановился, смертельно испугавшись, побледнел и пустился наутек в противоположном направлении. С тех пор я так его и не видел."

"И все продолжалось в том же духе. Для такого общительного человека, как я, было очень тяжело осознавать, что спустя несколько месяцев единственным человеком в районе Бодвайл, который продолжал общаться со мной, был паренек по имени Смит. Он был превосходным парнем, хорошим игроком в гольф и глубоко заинтересованным в некоторых из моих редких увлечениях".

Он остановился, и снова выражение боли появилось на его лице.

"Генри, не унывай!" - сказал я ему. Жизнь все еще может приносить радость, а Смит оставаться твоим другом".

"Он не сможет", - уныло ответил Генри. "Я как раз собирался тебе сказать. Чтобы ты знал - он оставлял свою машину в нашем сарае. Мы были рады, что он оставляет свою машину у нас, пока мы сами не купили машину. Пригнав машину домой, первое время я царапал дверцу моей машины о дверцу машины Смита. Возможно я выразился немного грубо. Я сказал Мейбл: "Да ты посмотри! Это помещение едва ли вмещает две машины!"

"В состоянии сильного возбуждения разместить машину в сарае я совсем забыл о Мейбл, и только когда я уже все закончил, я повернулся и увидел, что она ушла. Я гадал, что же происходит, съёживался в сарае от страха и дрожал. Спустя час она вернулась довольно веселой".

"Я поговорила с мистером Смитом", - сказала она, "по поводу сарая"."Да?" "Я сказала, что он должен немедленно забрать свою машину отсюда. Я сказала, что ты выходишь из себя из-за этого".

На этом месте своего повествования Генри Бутл остановился.

"Что привело тебя сегодня в город?" - спросил я из-за отсутствия возможности спросить что-нибудь еще.

"Я просто пришел попробовать нанять кухарку. До сегодняшнего утра у нас была замечательная кухарка - просто сокровище, но вчера так случилось, за завтраком я сказал, что мне бы хотелось, чтобы яйцо было немного недоваренным. И кажется, миссис Бутл сказала кухарке, что я вхожу из себя из-за этого".

Совершенно бешенный

Я не видел Генри Бутла с того момента как он женился. Я слышал, что он купил участок в деревне и осел там.

Было приятно прийти однажды в клуб и обнаружить его. Но что-то депрессивное витало в воздухе вокруг него.

"Супружеская жизнь тебе подходит, старик?" - спросил я осторожно, после первых приветствий.

"Отлично, - ответил он, - отлично. Никогда не был счастливее. Но-э, скажи мне, я кажусь тебе более свирепым чем в момент нашей последней встречи?"

"Свирепым? Что ты имеешь в виду?"

"Ты чувствуешь себя в безопасности в моем присутствии? Ты не боишься, что я могу на тебя внезапно наброситься и укусить за ногу? "

"Нет"- сказал я. Он вздохнул с облегчением.

"Ты меня утешил"

"Я тебя не понимаю, Генри"

"Конечно, нет" - сказал он. "Послушай: я ненавижу скандалы. Я ненавижу ссоры. Я всегда гордился своим спокойным характером. Но в Бодвилл Корнерс, где я сейчас живу, я считаюсь местным Плохим Человеком. Местные жители нервно меня избегают. Когда я иду по главной улице, маленькие дети с криком убегают к своим матерям. И все это из-за Мейбл".

"Из-за Мейбл? Из-за миссис Бутл?"

Он кивнул печально.

"Позволь мне рассказать тебе все. Дом, в котором мы живем, окружен красивой местностью, - настолько красивой, что сельские жители бродили по ней, собирая наши цветы, топтали нашу траву и выкидывали старые газеты и бутылки. Мне не нравилось все это, но я никогда и не мечтал пожаловаться. Но я сказал Мейбл, что я думаю об этом скорее с жалостью, и однажды утром я был удивлен, обнаружив, что сад пуст".

"Какое-то время я купался в роскоши, прогуливаясь по участку и не натыкаясь на чужих, а затем я начал задаваться вопросом, чем было вызвано это радостное избавление. Я навел справки у Мейбл".

" Да, - сказала она, - я отослала их. Я сказала, что они не должны приходить гулять сюда. Я сказала, что ты был совершенно взбешен из-за этого".

"Жизнь пошла дальше. За исключением того, что сантехник брал на время мой велосипед и падал, неизменно возвращая его на следующий день с проколом в одной или обеих шинах, вся Природа, можно сказать, улыбалась".

"Как жаль, - сказал я моей жене, - что Уилкинс так неудачно прокалывает шины моего велосипеда. Жаль, не так ли? "

"Этим вечером за обедом Мейбл сказала: "Ах, ты прав на счет Уилкинса. Я говорила с ним сегодня. Я сказала, чтобы он никогда не брал велосипед снова. Я сказала ему, что ты был совершенно взбешен из-за этого".

"На следующий день я шел по дороге, и увидел Уилкинса на расстоянии. В тридцати метрах, он остановился, побледнел и побежал в противоположном направлении. Я никогда больше не видел его с тех пор".

"И так далее. Было немного тяжело для такого общительного человека, как я, то что, спустя несколько месяцев в Бодвилл Корнерс, единственным человеком, с которым я поддерживал связь, был парень по имени Смит. Он славный малый, хороший игрок в гольф и глубоко заинтересован в нескольких моих собственных хобби".

Он сделал паузу, и снова боль отразилась на его лице.

"Не унывай, Генри, - сказал я - жизнь все еще может быть приятной, в то время как Смит остается другом".

"Больше нет, - сказал Генри уныло, - я только собрался тебе сказать. Тебе должно быть известно, что он держит свою машину в нашем сарае. Мы были только рады, что его автомобиль там, до тех пор пока на днях мы не купили свою машину. Поставив нашу машину внутрь в первый раз, я оцарапал крыло машины о машину Смита".

"Может быть, я выразился немного сильно! Я сказал Мейбл: "Ах, боже мой! Здесь едва ли есть место для двух машин".

"В возбуждении возясь с машиной в сарае, я полностью забыл о Мейбл, и только тогда, когда я закончил, я повернулся и обнаружил, что она ушла. Я догадался, в чем дело и присел в сарае со страхом и трепетом. Через час она вернулась, выглядя довольно покрасневшей".

"Я говорила со Смитом, - сказала она, - о сарае".

" Да?"

"Я сказала, что он должен забрать свою машину отсюда сейчас же. Я сказала, что ты совершенно взбешен из-за этого".

На этом Генри Бутл остановился.

"Что привело тебя в город сегодня? " – спросил я, не зная, что еще сказать.

"Ох, я пытаюсь нанять повара. У нас было совершенное сокровище до сегодняшнего утра, но вчера мне случилось сказать, что я бы предпочел, чтобы вареные яйца были чуточку мягче, и, кажется, миссис Бутл сказала повару, что я был совершенно взбешен из-за этого".

Просто в бешенстве

Я не видел Генри Бутла с момента его женитьбы. Я слышал, что он приобрёл участок за городом и обосновался там.

Войдя однажды в клуб, мне было действительно приятно встретить его там. Он выглядел слегка подавленным.

-«Ну как тебе супружеская жизнь, старик?»,- поинтересовался я, прежде чем поздороваться.

-«Отлично»,-ответил Генри.-«Просто восхитительно. Никогда не был счастливее. Но, вот скажи мне, стал ли я выглядеть слишком свирепым с момента нашей последней встречи?»

-«Свирепым? Что ты имеешь в виду?»

-«Ты чувствуешь себя в безопасности в моём присутствии? Не боишься ли ты, что я внезапно наброшусь на тебя и схвачу за ногу?»

-«Нет»,-промолвил я. Генри вздохнул с облегчением.

-«Ты успокоил меня.»

-«Я тебя не понимаю, Генри.»

-«Конечно нет»,- согласился он. –«Слушай: я ненавижу скандалы. И не переношу ссор. Спокойный характер всегда являлся предметом моей гордости. В Бодвиль Корнерс, там где я живу, я прослыл Плохим человеком. Местные жители избегают меня. Когда я спускаюсь по Мэйн Стрит, маленькие дети с криком бегут к своим мамочкам. И это всё благодаря Мабель.»

-«Благодаря Мабель? Миссис Бутл?»

Он печально кивнул.

-«Позволь мне всё тебе рассказать. Дом, в котором мы живём, окружён красивыми пейзажами, настолько красивыми, что сельские жители любят бродить там, срывая наши цветы, вытаптывая нашу траву и разбрасывая старые газеты и бутылки там, где им заблагорассудится. Меня начало это доставать, но я и не думал жаловаться. И я сказал Мабель, что это скорее жалость, и , однажды утром удивился, обнаружив приусадебный участок пустым.

Какое-то время я купался в роскоши, гуляя по периметру своего поместья, не натыкаясь на незнакомцев, но затем я начал задаваться вопросом чем было вызвано это радостное избавление. И расспросил об этом Мэйбл.

«Да».- сказала она.-«Я их выгнала. И сказала им, что они не должны блуждать в окрестностях нашего дома. Я также сказала, что ты от этого просто в бешенстве»

Жизнь продолжалась. Исключая тот факт, что заходил водопроводчик и брал мой велосипед, постоянно возвращая его на следующий день с проколотой шиной или даже двумя, можно сказать весь мир смеялся надо мной.

«Какая жалость»,-сказал я своей жене,-«что Уилкинсу так не везёт в прокалывании велосипедных шин. Жаль, не так ли?»

В тот вечер за ужином Мабель сказала: «О, с ним всё в порядке. Я сегодня с ним разговаривала. И сказала ему, чтоб он больше никогда не брал велосипед. И добавила, что ты был просто в бешенстве.»

На следующий день я шёл вдоль дороги и вдалеке увидел Уилкинса. На расстоянии 30 ярдов он остановился, резко развернулся и пошёл в противоположном направлении. С тех пор я его не видел.

И так продолжалось дальше. Это было не справедливо по отношению к такому общительному человеку как я, и после нескольких месяцев жизни в Бодвиль Корнерс единственным человеком, который разговаривал со мной, был парень по имени Смит. Он превосходный друг, игрок в гольф и действительно заинтересован в некоторых из моих исключительных хобби.»

Генри замолчал, и снова на его лице промелькнуло чувство боли.

-«Не переживай, Генри», подбодрил его я.-«Жизнь всё ещё прекрасна пока Смит остаётся твоим другом.»

-«Больше нет»,-удручённо ответил Генри.-«Я как раз собирался тебе рассказать. Тебе следует знать, что его машина стояла в нашем гараже. Мы были только рады помогать ему в этом до тех пор, пока мы не купим собственную машину. И когда я впервые заезжал в гараж на своём автомобиле, я поцарапал крыло машины Смита.

Возможно, я выразился слишком резко! Я сказал Мабель:«Господи! Здесь слишком мало места для двух автомобилей!»

Взволнованно устраивая машину в гараже, я совсем позабыл о Мабель, и только тогда, когда я всё-таки разобрался с этим, я заметил, что она ушла. Я догадался в чём тут дело и, дрожа от страха, я спрятался в гараже. Час спустя она вернулась и выглядела весьма довольно.

«Я говорила с мистером Смитом»,-сказала она-« по поводу гаража»

«И?»

«Я сообщила ему, что он должен немедленно убрать свою машину из нашего гаража. Я также сказала, что ты был просто в бешенстве!»

На этом повествование Генри Бутла остановилось.

-«И что сегодня привело тебя в город?»-спросил я, не зная что ещё сказать.

-«О! Я просто заехал покушать. До этого дня у нас было всё идеально, но вчера меня угораздило сказать, что я предпочитаю яйца всмятку, и , кажется, миссис Бутл сказала повару, что я просто в бешенстве!»

В ярости

Я не видел Генри Бутла с момента его женитьбы. Я слышал, что он переехал в деревню и осел там. Было приятно, когда, однажды придя в клуб, найти его там. Он выглядел слегка унылым.

«Подходит ли тебе семейная жизнь, старик?», спросил я осторожно после первых приветствий.

«Великолепно», ответил он. «Великолепно. Никогда не был счастливее. Но-э, скажи мне, я могу тебе показаться более агрессивным после нашей последней встречи?»

«Агрессивный? Что ты имеешь в виду?»

«Ты чувствуешь себя в безопасности в моем присутствии? У тебя не скрывается страх, что я могу неожиданно броситься на тебя и укусить тебя за ногу?»

«Нет», сказал я. Он вздохнул с облегчением.

«Ты утешил меня».

«Я не понимаю тебя, Генри».

«Конечно, нет», сказал он. «Послушай: я ненавижу скандалы. Я ненавижу конфликты. Я всегда гордился своим спокойным характером. Но в Bodville Corners, где я сейчас живу, меня воспринимают как местного плохого человека. Местные нервно избегают меня. Когда я иду по главной улице, маленькие дети бегут, крича своим матерям. И все это из-за Мейбл».

«Мейбл? Миссис Бутл?»

Он кивнул печально.

Позвольте мне все вам рассказать. Дом, в котором мы живем, окружен прекрасным садом, - настолько прекрасным, что сельские жители любили побродить там, собирая наши цветы, топча нашу траву, и выбрасывая старые газеты и бутылки, пока они бродили. Мне не нравилось все это, но я никогда не мечтал пожаловаться. Но я сказал Мейбл, что я думал, что это скорее жалость, и однажды утром я был удивлен, найдя сад пустым.

Какое-то время я наслаждался роскошью, гуляя по участку не натыкаясь на чужих, а затем я начал задаваться вопросом, что вызвало это радостное избавление. Я спросил Мейбл.

«Да», сказала она: «Я прогнала их. Я сказала, что они не должны приходить бродить здесь. Я сказала, что ты был в ярости из-за этого».

Жизнь продолжалась. За исключением того, что к этому присоединился сантехник и брал мой велосипед, неизменно возвращая его на следующий день с проколами в одной или обеих шинах, можно сказать, весь мир улыбнулся.

«Какая жалость», сказал я моей жене, «что у Уилкинса такое невезение в прокалывании шин моего велосипеда. Жаль, правда?»

"В этот же вечер за обедом Мейбл сказала: " Ах, все правда насчет Уилкинса. Я говорила с ним сегодня. Я сказала, чтобы он никогда больше не брал велосипед. Я сказала ему, что ты был в ярости из-за этого.

На следующий день я гулял по дороге, и увидел Уилкинса вдали. Около тридцати метров до меня он остановился, побледнел и побежал в обратную сторону. С тех пор я его никогда не видел.

«И так далее. Все это было немного трудно такому общительному человеку, как я, что, спустя несколько месяцев в Bodville Corners, единственным человеком, кто разговаривал со мной, был парень по имени Смит. Он славный малый, хороший игрок в гольф и глубоко заинтересован в несколько хобби, включая мои».

Он сделал паузу, и снова страдание появилось на его лице.

«Не унывай, Генри», сказал я. «Жизнь все еще может быть приятной, ведь Смит остается другом».

«Он не остался», сказал Генри уныло. «Я только хотел вам сказать. Вы должны знать, что он держит свою машину в нашем сарае. Мы были только рады, чтобы его автомобиль был там, пока на днях мы не купили нашу собственную машину. Тем временем, забравшись в нашу машину в первый раз, я снова оцарапал крыло своей машины крылом машины Смита».

Может быть, я высказался немного решительно! Я сказал Мейбл, "Боже мой! Это помещение едва вмещает две машины».

В волнении из-за ремонта машины в сарае я полностью забыл о Мейбл, и вспомнил только тогда, когда закончил работу, я повернулся, чтобы найти ее. Я догадался, в чем дело и съежился в сарае со страхом и трепетом. Через час она вернулась, глядя на нее, я вспыхнул.

«Я говорила с Мистером Смитом, сказала она: «О сарае».

«Да?»

«Я сказал ему, что он сразу должен забрать машину отсюда. Я сказал, что ты был в ярости из-за этого».

В этот момент в своем рассказе Генри Бутл остановился.

«Что же привело тебя в город сегодня?» спросил я, не зная что еще сказать.

«Ах! Я просто пришел, чтобы попытаться найти повара. У нас было настоящее сокровище этим утром, но вчера мне пришлось сказать за завтраком, что я бы предпочел, чтобы мои яйца были сварены лучше, и кажется, что Миссис Бутл сказала повару, что я был в ярости из-за этого».

ЯРОСТНОЕ БЕШЕНСТВО

Я не видел Генри Бутла с его женитьбы. Поговаривали, что он перебрался загород и там устроился.

Однажды, зайдя в клуб после обеда, я с удовольствием обнаружил Генри. Его лицо отличалось некоторой унылостью.

Мы обменялись приветствиями, и я спросил осторожно: «Доволен ли супружеством, приятель?»

«Необычайно», - ответил он. «Сверх меры. Счастлив, как никогда. Но… э… скажи мне, не замечаешь ли ты, что с нашей последней встречи я стал свирепее?»

«Свирепее? Ты о чём?»

«Тебе не страшно рядом со мной? У тебя нет внутреннего опасения, что я вдруг брошусь на тебя и укушу за ногу?»

«Нет», - признался я, и он вздохнул облегчённо.

«Ты успокоил меня».

«Не понимаю, Генри».

«Разумеется», - ответил он. «Знаешь, я не терплю сцен. Я ненавижу ссоры. Всегда гордился своей незлобивостью. И всё же в Бодвиль Корнерс я превратился в местное исчадие. Живущие там нервно избегают меня. Когда я иду по центральной улице, детвора убегает с плачем к своим мамашам. И это всё из-за Мейбл».

«Мейбл? Из-за Миссис Бутл?»

Он горестно кивнул.

«Послушай до конца. Дом, где мы живём, расположен среди чудных полян, столь красивых, что соседи любят прогуляться по ним, нарвать цветов, потоптаться по траве, разбросав старые газеты и пустые бутылки вдоль тропинок. Мне было неприятно, но я и не думал жаловаться. Однажды я не сдержался и сказал Мейбл, что считаю происходящее весьма прискорбным, а на следующее утро с удивлением обнаружил, что поляны опустели».

«Поначалу я наслаждался роскошью прогулок по усадьбе, не сталкиваясь с незнакомцами, но затем мне стало любопытно, в чем причина этого радостного избавления. Пришлось спросить Мейбл».

«Да», - призналась она, - «Удалось изгнать. Я сказала им, что не стоит здесь гулять, потому что у тебя приступ яростное бешенство».

«Жизнь пошла своим чередом, если не считать того, что водопроводчик повадился брать взаймы мой велосипед, возвращая на следующий день с проколотыми шинами. Что характерно, при этом улыбаясь».

«Как жаль», - сказал я супруге, - «что Уилкинзу постоянно не везёт с проколами на шинах моего велосипеда. Прескверно, не правда ли?»

Вечером за ужином Мейбл сказала: «О, с Уилкинзом всё в порядке. Я переговорила с ним сегодня и предупредила, чтобы он никогда не брал твой велосипед. Я сказала, что у тебя от этого приступ яростного бешенства».

«На следующий день я шел по дороге и увидел Уилкинза вдалеке. Оставалось около тридцати ярдах и он вдруг остолбенел, побледнел и ринулся в противоположном направлении. С тех пор я его не встречал».

«Так и продолжалось. Представь, как тяжко такому общительному человеку, как я, после нескольких месяцев в Бодвиль Корнерс остаться только с одним собеседником. Славный малый этот Смит, прекрасный игрок в гольф, к тому же глубоко интересуется некоторыми моими увлечениями».

Он умолк и снова на его лице проступила боль.

«Не унывай, Генри», - воскликнул я: «Жизнь по-прежнему замечательна, раз Смит остается другом».

«Уже нет», - сокрушился Генри. «Только послушай. Ты, должно быть, знаешь, что он оставлял автомобиль в нашем амбаре. Мы ничего не имели против, пока сами не купили автомобиль. Въезжая в амбар первый раз, я зацепил крылом колеса за крыло машины Смита»

«Возможно, я выразился слегка несдержанно». Я заметил Мейбл: «Что за..! Тут вряд ли есть место для двух машин».

«Будучи взбудораженным установкой автомобиля в амбаре я совсем забыл о Мейбл и, лишь припарковавшись, обернулся и заметил, что она исчезла. Чувствуя, к чему готовиться, я сжался в амбаре от страха и дрожи. Час спустя она вернулась довольно-таки раскрасневшаяся».

«Я объяснилась с мистером Смитом, - сообщила она, - в отношении амбара»

«Да?»

«Я сказала, чтобы он немедленно убрал свою машину. Потому что у тебя приступ яростного бешенства».

На этой фразе Генри Бутл замолк.

«Что же привело тебя в город сегодня», - спросил я, лишь бы что-то сказать.

«Ах! Приходится искать нового повара. Наш был идеальное сокровище до нынешнего утра, но вчера я неудачно обмолвился, что предпочёл бы на завтрак варёные яйца чуть всмятку и похоже, что миссис Бутл сказала повару, будто у меня приступ яростного бешенства по этому поводу».

Просто в ярости

С того дня, как Генри Бутл женился, мы не встречались. Слышал, что он купил загородный дом и поселился там.

Однажды, зайдя в клуб, я был приятно удивлен встрече с ним. Выглядел он мрачнее тучи.

- Ну что, старина, как тебе супружеская жизнь? - испытывающе спросил я после первых приветствий.

- Отлично, - ответил он, - отлично. Никогда не был счастливее. Но скажи-ка мне, после нашей последней встречи я сильно изменился? Произвожу впечатление свирепого человека?

- Свирепого? Что, ты, имеешь в виду?

- В моем присутствии, ты, чувствуешь себя в безопасности? Ты, не боишся, что я наброшусь на тебя и укушу за ногу?

- Нисколько, - сказал я. Он с облегчением вздохнул.

- Ты успокоил меня.

- Генри, я не понимаю тебя.

- Конечно, не понимаешь, - сказал он. - Послушай, я ненавижу скандалы, ненавижу ссоры. Я всегда гордился собой, даже своей вспыльчивостью. А вот в местности Bodville Corners, где сейчас живу, я считаюсь плохим человеком. Люди избегают меня. Когда иду по главной улице, даже маленькие дети с визгом бегут к своим матерям. Это все благодаря Мейбл.

- Мейбл? Миссис Бутл?

Он уныло кивнул.

- Позволь мне рассказать. Дом, в котором мы живем, окружен прекрасным садом, таким красивым, что местные жители любили бродить в нем, срывали цветы, топтали газоны, бросали старые газеты и бутылки. Мне все это не нравилось, но я бы никогда не подумал возмущаться. Как-то я сказал Мейбл, что очень жаль наши растения. Однажды я вышел и удивился: в саду никого нет.

- Время шло. Без криков посторонних людей, я наслаждался прогулками в своем владении, но затем меня стало интересовать, что значит, это радостное избавление. И задал Мейбл вопрос.

- Да, - ответила она. - Я их прогнала, сказала, что больше нельзя здесь гулять, ты просто в ярости.

- Жизнь продолжалась. Иногда заглядывал водопроводчик и брал на время мой велосипед, регулярно возвращая на следующий день с проколотыми шинами, одной или обеими. Сама природа, как будто, смеялась.

- Какая жалость, - сказал я жене, - Уилкинз так не осторожно ездит.

- Тем вечером за обедом Мейбл сказала: "Ты прав насчет Уилкинза. Я разговаривала с ним сегодня, сказала ему, что бы больше никогда не брал велосипед, ты просто в ярости от этого."

- На следующий день я шел по дороге и на расстоянии тридцати ярдов увидел Уилкинза. Он остановился, как вкопаный, развернулся и бросился бежать в противоположном направлении. Я никогда с тех пор его не видел.

- Слушай дальше. Для такого общительного человека как я, это просто каторга. После нескольких месяцев В Dodville Corners остался только один человек, кто со мной разговаривал. Это малый по имени Смит. Он чудесный парень, хороший игрок в гольф. Мои любимые занятия его очень интересовали.

Он сделал паузу, и боль отразилась на его лице.

- Не горюй, Генри, - сказал я, - жизнь еще не так уж плоха пока Смит остается другом.

- Уже нет, - угрюмо ответил Генри. - Я только, что собирался тебе рассказать. Ты знаешь, он держал свою машину в нашем гараже. Мы были рады, пока не купили собственную. Сразу же, заводя машину в гараж, я поцарапал авто крыло машины Смита.

- Возможно, я выразил свою мысль несколько возбужденно. Я сказал: "Дорогая, двум машинам в гараже довольно тесно".

- Размещая машину, я забыл про Мейбл, но когда закончил работу, огляделся, её уже не было. В сильном волнении с опасением и дрожью я съежился. Час спустя она вернулась, выглядела радостно.

- Я поговорила с мистером Смитом.

- Да?

- Я сказала ему, чтобы не медленно забрал из гаража машину, ты просто в ярости.

На этом месте Генри Бутл сделал паузу.

- Зачем, ты, сегодня приехал в город? - спросил я, чтобы поддержать разговор.

- Приехал найти кухарку. У нас был прекрасный экземпляр. Но вчера за завтраком я случайно сказал, что предпочел бы есть яйца сваренные немного всмятку. и кажется, миссис Бутл сказала кухарке, что я был просто в ярости.

Дикий нрав

Я не виделся с Генри Бутлом со дня его свадьбы. Поговаривали, что он перебрался за город, да так и осел там.

Именно поэтому его визит к нам в клуб как-то пополудни стал для меня приятной неожиданностью. Хотя вид у него был довольно унылый.

- Ну и как тебе семейная жизнь, старина? - я осторожно пустил пробный шар после короткого обмена приветствиями.

- Превосходно, - ответил он. - Превосходно. Я на седьмом небе. Но...е-е... скажи-ка, тебе не показалось, что я слегка одичал с нашей последней встречи?

- Одичал? Ты о чем это?

- Ты не чувствуешь угрозы с моей стороны? Или может быть, втайне боишься, что я могу накинуться на тебя и укусить за ногу?

- Ни капельки, - ответил я. Он облегченно вздохнул.

- Ты меня успокоил.

- Что-то я тебя не пойму, Генри.

- Еще бы, - сказал он. - Видишь ли, я терпеть не могу скандалов. И ссор не выношу. Я всегда считал себя человеком уравновешенным и гордился этим. Однако, в Бодвилл Корнерс, где я сейчас живу, я прослыл местным Букой. Горожане всячески меня избегают. Когда я прогуливаюсь по Мейн Стрит, малыши с воплями убегают к своим мамам. И все это из-за Мейбл.

- Из-за Мейбл? Из-за миссис Бутл?

Он кивнул насупившись.

- Давай лучше расскажу по порядку. Наш дом окружен прелестным садом. Он настолько прекрасен, что местные жители облюбовали его для своих прогулок. При этом они рвут цветы, топчут траву и разбрасывают повсюду старые газеты и бутылки. Подобное положение вещей мне отнюдь не нравилось, но у меня и в мыслях не было жаловаться. Как-то в разговоре с Мейбл я отметил, что сей прискорбный факт достоин сожаления, и вот однажды утром я с удивлением обнаружил, что сад пуст.

- В начале я наслаждался редкой возможностью прогуляться в одиночестве по собственному имению, не сталкиваясь ежеминутно с незнакомцами, но затем меня заинтересовала причина столь приятного исчезновения. Первым делом я расспросил Мейбл.

- Да, - сказала она. - Это я их прогнала. И вообще запретила им бродить у нашего дома. Я сказала, что тебя это просто бесит. - Жизнь шла своим чередом. Если не обращать внимания на то, что водопроводчик, который регулярно брал у меня велосипед, столь же регулярно возвращал его с проколотой шиной, в остальном, казалось, само Небо благоволило нам.

- Как жаль, - произнес я однажды, обращаясь к жене, - что Уилкинсу так не везет с моим велосипедом. Уж очень это прискорбно.

В тот же вечер за ужином Мейбл сказала:

- Можешь больше не беспокоиться из-за Уилкинса. Я поговорила с ним сегодня и запретила впредь пользоваться нашим велосипедом. Я сказала ему, что тебя это просто бесит.

На следующий день, прогуливаясь вдоль дороги, я увидел вдалеке Уилкинса. Когда между нами оставалось ярдов тридцать, он вдруг резко остановился, бледный как простыня, и так же резко скрылся в противоположном направлении. С тех пор я его не встречал.

В таком русле и протекала наша жизнь. Мне, как человеку довольно общительному, все это было в тягость, ведь через пару месяцев единственным, с кем я еще не успел поссориться в Бодвилл Корнерс, оставался парень по имени Смит. Он из столицы, неплохо играет гольф, и у нас с ним много общих интересов.

Он умолк, а на лице его снова появилось это неясное выражение - не то боли, не то печали.

- Не грусти, Генри, - сказал я. - Не все так плохо, ведь Смит еще остается твоим другом.

- Уже нет, - удрученно сказал Генри. - Я как раз подошел к этой части рассказа. Дело в том, что Смит держал свой автомобиль у нас в гараже, и это всех устраивало, до тех пор, пока мы не купили собственный. В первый же день, загоняя наш автомобиль в гараж, я задел брызговиком машину Смита.

- Возможно, я был немного резок, когда сказал Мейбл - "Боже мой, здесь с трудом умещаются две машины".

- Мои мысли были полностью направлены на то, как уместить автомобиль в гараже, поэтому отсутствие Мейбл я заметил лишь, когда закончил все манипуляции. Я со страхом подумал о том, куда она могла подеваться, и, съежившись, стал ожидать ее возвращения. Час спустя она вернулась в довольно возбужденном состоянии. - Я поговорила с мистером Смитом, - сказала она, - на счет гаража.

- И?

- И велела ему немедленно забрать свой автомобиль отсюда. Я сказала ему, что тебя это просто бесит.

На этом Генри Бутл оборвал свой рассказ.

- Что же привело тебя в город сегодня? - спросил я, не придумав ничего лучше.

- Я здесь по единственной причине – пытаюсь найти кухарку. У нас была золото, а не кухарка, но вчера за завтраком я имел неосторожность заметить, что предпочел бы не столь круто сваренные яйца, и, судя по всему, миссис Бутл сказала кухарке, что меня это просто бесит.

СОВЕРШЕННО ВЗБЕШЕН

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Я слышал, что он перебрался в сельскую местность и обустроился там.

Поэтому я был рад, зайдя как-то раз в клуб, встретить его. Генри выглядел несколько подавленным.

«По душе тебе супружеская жизнь, старина?» – осторожно спросил я, когда мы поздоровались.

«Роскошно, – ответил он. - Роскошно. Никогда не был так счастлив. Но–эмм, скажи, не сложилось ли у тебя впечатление, что я стал каким-то совсем свирепым с нашей последней встречи?»

«Свирепым? Что ты имеешь в виду?»

«Ты чувствуешь себя в безопасности в моем присутствии? Нет у тебя тайных опасений, что я могу внезапно на тебя запрыгнуть и укусить за ногу?»

«Нет», – ответил я. Он вздохнул с облегчением.

«Ты меня утешил».

«Я тебя не понимаю, Генри».

«Конечно, не понимаешь, – сказал он. – Послушай, я ненавижу сцены. Я ненавижу скандалы. Я всегда гордился своей уравновешенностью. Но в Бодвилль Корнэрз, где я сейчас живу, меня считают местным Злодеем. Соседи нервно обходят меня стороной. Когда я иду по главной улице, дети с криками разбегаются и зовут своих матерей. И все это из-за Мейбл».

«Из-за Мейбл? Из-за миссис Бутл?»

Он печально кивнул.

«Позволь рассказать тебе все. Дом, в котором мы живем, окружен прекрасным парком, таким прекрасным, что деревенские любят прогуливаться там и при этом срывать наши цветы, топтать нашу траву и разбрасывать старые газеты и бутылки. Мне это не нравилось, но я бы и не подумал пожаловаться. Все же я сказал Мэйбл, что эта ситуация весьма печальна; и как-то утром к своему удивлению я обнаружил, что в парке пустынно.

«Какое-то время я наслаждался роскошной возможностью гулять по имению, не натыкаясь на незнакомых людей, а потом задался вопросом, что же вызвало столь радостное избавление. Я поинтересовался у Мейбл.

«“Да, – сказала она, – я их прогнала. Я сказала, чтобы они больше здесь не расхаживали. Я сказала, что ты был совершенно взбешен из-за этого”.

«Жизнь шла своим чередом. И только сантехник упорно продолжал захаживать и брать у меня велосипед, неизменно возвращая его на следующий день с проколотой шиной, а то и обеими, а что до остального, вся Природа, можно сказать, улыбалась.

«“Как печально, – пожаловался я жене, – что Уилкинсу так не везет с моими велосипедными колесами. Очень жаль, не так ли?”

«В тот же день Мейбл сказала за ужином: “Ах, с Уилкинсом все улажено. Я поговорила с ним сегодня. Я велела ему никогда больше не брать твой велосипед. Я сказала, что ты был совершенно взбешен”.

«На следующий день я шел по дороге и заметил Уилкинса в отдалении. Когда он был метрах в тридцати от меня, он вдруг остановился как вкопанный, побледнел и убежал в противоположном направлении. С тех пор я его не видел.

«Так и повелось. Такому общительному человеку как я было тяжеловато от того, что после нескольких месяцев в Бодвилль Корнэрз единственным, кто со мной еще разговаривал, был парень по имени Смит. Он славный малый, хороший игрок в гольф и разделяет кое-какие мои специфические хобби».

Он сделал паузу, и снова боль отразилась на его лице.

«Не унывай, Генри», – сказал я, – жизнь может быть вполне приятной, пока Смит остается твоим другом».

«Уже нет, – уныло пробормотал Генри. – Я как раз собирался рассказать. Ты должен знать, что он держит машину в нашем сарае. Мы были только рады, что она там стоит, до того момента, пока не купили собственный автомобиль. Когда я в первый раз заезжал в сарай, я поцарапал крыло о крыло машины Смита.

«Может быть, я немного сильно выразился! Я сказал Мейбл: “Боже мой! Едва ли здесь достаточно места для двух машин”.

«Увлекшись парковкой автомобиля в сарае, я совсем забыл о Мейбл, и только когда я все доделал, я повернулся и увидел, что ее нет. Я догадался, в чем дело, и в страхе забился в угол сарая. Она вернулась через час, весьма взволнованная.

«“Я говорила с мистером Смитом, – сообщила она, – о сарае”.

«“Да?”

«“Я уведомила его, что он должен немедленно забрать отсюда машину. Я сказала ему, что ты был совершенно взбешен”».

Тут Генри Бутл приостановил рассказ.

«Что тебя привело сегодня в город?» – спросил я, не зная, что еще тут можно сказать.

«Ах! Я просто приехал в надежде найти повара. У нас был повар до сегодняшнего утра, настоящее золото, но вчера за завтраком я вдруг обронил, что предпочел бы, чтобы вареные яйца были чуть мягче, и, кажется, миссис Бутл передала ему, что я был совершенно взбешен из-за этого».

Вне себя от ярости.

В последний раз я виделся с Генри Бутлом на его свадьбе. Слухи донесли, что он снял домик за городом, где и обосновался.

Посему, мне было приятно встретить его в городском клубе, в который я как-то заглянул. Выглядел он подавленным.

- Не скучаешь ли по холостяцкой жизни, старина? – осторожно спросил я после приветствий.

- Отнюдь! – ответил он. – Отнюдь. Никогда ещё не был так счастлив. Но – гммм, скажи, будет ли для тебя новостью, то, что за это время я превратился в бешеного зверя?

- В бешеного зверя? Что ты имеешь в виду?

- А ты чувствуешь себя в безопасности рядом со мной? И ты совсем не боишься, что я вдруг брошусь и укушу тебя за ногу?

- Нет! – сказал я. Он облегчённо вздохнул.

- Ты меня успокоил.

- Генри, я совсем не понимаю о чём ты.

- Разумеется, - ответил он. Послушай: я терпеть не могу скандалов и сцен. Не выношу ссор. Я всегда гордился своим спокойным характером. Тем не менее, в Бродвил Корнере, где я сейчас проживаю, меня считают за здешнего злодея. Местные взволнованно меня обходят. Детишки, с криком бегут к своим мамам, когда я прогуливаюсь по центральной улице. И всё благодаря Мабел.

- Мабел? Миссис Бутл?

Он печально кивнул.

- Позволь мне всё тебе рассказать. Наш дом окружён дивным садом. И этот дивный сад полюбился жителям деревни. Гуляя по нему, они срывали наши цветы, вытаптывали газон, оставляли газеты и пустые бутылки. Не смотря на мою неприязнь ко всему этому, я даже и не помышлял выражать недовольство. Я только сказал Мабел, что всё это довольно скверно. Представь же моё удивление, когда однажды утром я увидел, что в саду ни души.

Сначала, - продолжал он, - я наслаждался неожиданной роскошью одинокой прогулки, но после, мысль о причине этого приятного освобождения заставила меня расспросить об этом Мабел.

- Ах, да, я прогнала их, – призналась она. Я сказала, что им больше не следует гулять по саду, потому что ты вне себя от ярости из-за этого.

- Жизнь пошла своим чередом, если не считать того, что водопроводчик повадился брать мой велосипед и с завидным постоянством возвращать его на следующий день с проколотой шиной на колесе, а то сразу и на двух. Казалось, сама природа над ним подшучивает. «Вот неприятность, – сказал я жене. – Нашему Вилкинсону так не везёт с шинами моего велосипеда. Так досадно, правда?» В тот же вечер, за ужином, Мабел вдруг говорит: «У Вилкинсона теперь всё в порядке. Я поговорила с ним сегодня и сказала, чтобы он никогда больше не брал твой велосипед, объяснив, что ты вне себя от ярости из-за этого.

- На следующий день, – говорил Генри, – во время прогулки я ещё вдалеке заприметил Вилкинсона. Он, подойдя поближе, вдруг остановился, как вкопанный, побледнел и убежал прочь. Больше я его не видел.

- Так продолжалось и дальше. Я человек общительный и мне было немного не по себе, что спустя несколько месяцев только один житель Бодвил Корнера, паренёк по имени Смит, поддерживал со мной хорошие отношения. Смит славный малый, он неплохо играет в гольф и искренне разделяет некоторые мои увлечения.

Он замолчал, и лицо его вновь опечалилось.

- Не падай духом, Генри! – подбодрил его я. – Раз Смит по-прежнему твой друг, значит и жизнь по-прежнему прекрасна.

- Больше не друг, – удручённо сказал он. - Я как раз хотел рассказать тебе об этом. Дело в том, что мы позволяли ставить ему машину в наш амбар и не могли этому нарадоваться. Пока не купили свою. В первый же день, въезжая в амбар, я крылом задел крыло его автомобиля. Возможно, я тогда грубовато выразился, сказав Мабел: «Дорогая, по-моему, здесь недостаточно места для двух машин». – Увлечённо приводя машину в порядок, я совсем забыл про Мабел. Только управившись с делом, я обнаружил, что её нет. Догадавшись в чём дело, я замер в страхе и сильном волнении. Спустя час она возвратилась. Кровь играла на её лице.

- «Я беседовала с мистером Смитом, – сказала она. – По поводу амбара».

- «Правда?»

- «Я сказала ему, что он должен немедленно убрать свою машину, так как ты вне себя от ярости».

На этом Генри Бутл прервал свой рассказ и замолчал. Не зная, что сказать, я спросил:

- А что же привело тебя сегодня в город?

- А! Хочу подыскать кухарку. Вообще, у нас золото, а не кухарка. Но вчера за завтраком меня угораздило сказать, что я предпочёл бы яйца немного всмятку. И похоже сегодня утром мисс Бутл сказала ей, что я был вне себя от ярости из-за этих яиц.

Зверское поведение

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Говорят, он купил себе участок в деревне и обосновался там. Так что я был рад, когда мы случайно встретились в клубе. В тот день он выглядел несколько подавленным.

- Ты доволен семейной жизнью, старина? - осторожно поинтересовался я после взаимных приветствий.

- Все прекрасно. Все просто замечательно. Никогда не чувствовал себя таким счастливым. Он замялся. - Скажи, я не сильно изменился с нашей последней встречи? Может в моем поведении появилось какая-то м-м… свирепость?

- Свирепость? О чем это ты?

- Ты чувствуешь себя со мной в безопасности? Нет ли скрытого страха, что я могу вдруг броситься и укусить за ногу?

- Конечно нет.

- Ты меня успокоил - вздохнул он с облегчением.

- Не понимаю о чем ты, Генри.

- Конечно не понимаешь. Слушай. – продолжил он - Я не люблю проявлять эмоции. Не переношу ругань, ссоры. Я всегда гордился, что у меня такой спокойный и уравновешенный характер. Так вот в Бодвиль Корнерс, где я теперь живу, меня считают местным возмутителем спокойствия. Когда я выхожу на центральную улицу, детишки, завидев меня, с громкими воплями бегут к своим мамочкам. Меня избегают все местные жители. И все это благодаря Мейбл.

- Благодаря Мейбл...? То есть миссис Бутл?

Он печально кивнул. - Давай я все тебе расскажу.

- Наш дом в деревне со всех сторон украшен красивыми газонами. Газоны такие красивые, что деревенские жители очень любят их. Они любят гулять по нашим газонам, собирать наши цветочки, топтать нашу траву, разбрасывать старые газеты и бутылки во время прогулок и так далее.

Я не одобряю такое поведение, но никогда и не подумал бы жаловаться. Но, как я и сказал Мейбл, мне “жаль, что они так себя ведут”. Так вот, однажды утром я с удивлением заметил, что все лужайки перед домом совершенно пусты.

Какое-то время я наслаждался уединением. Я мог свободно гулять вокруг дома, не натыкаясь ежеминутно на посторонних. Затем я задумался, чем же вызвано такое счастливое избавление. И спросил об этом Мейбл.

“Да” - ответила она. “Я их прогнала. Я им сказала, не нужно бродить вокруг нашего дома, потому что ты просто звереешь, когда видишь их”.

- Дальше все пошло по-старому. Жизнь опять стала прекрасной, и все стало просто замечательно. Только как обычно зашел водопроводчик и одолжил у меня велосипед. Как повелось, он вернул его на следующий день с одной или двумя дырками в колесе.

- “Как жаль, что Вилкинсу так не повезло и обе шины на нашем велосипеде проколоты.” – Сказал я жене. – “Очень печально, не правда ли?”

В тот же вечер за ужином Мейбл сообщила - “ C Вилкинсоном все в порядке! Я поговорила с ним сегодня. Сказала ему, чтобы никогда больше не брал у тебя велосипед. Я ему сказала, что ты озверел, когда увидел проколотые шины.”

На следующий день я шел по дороге и увидел Вилкинса. Шагах примерно в 30 от меня, он вдруг замер на месте, побледнел и бросился бежать в противоположном направлении. С тех пор я больше никогда его не видел.

Так все дальше и продолжалось. Такому общительному человеку, как я было трудно привыкнуть к мысли, что после нескольких месяцев жизни в Бодивиль Корнерс единственный, кто еще разговаривал со мной, был один парень по фамилии Смит. Он был капитаном, неплохо играл в гольф, и у нас было еще несколько совместных интересов.

Здесь он прервал свой рассказ, и его лицо вновь исказилось как от боли.

- Выше нос дружище, - сказал я. - Все наладится, раз у тебя остался друг Смит. - Он уже не друг, - уныло сказал Генри. - я только собирался рассказать тебе об этом. Дело в том, что он оставлял машину у нас в сарае. Мы были этому только рады, но в один прекрасный день мы сами купили машину. Когда я впервые ставил ее в сарай, то зацепил машину Смита крылом нашей машины. Наверное, я слишком уж сильно выразил свои эмоции по этому поводу… я сказал Мейбл: - “О Боже! Здесь почти нет места для двух машин!”

Возбужденно пытаясь разместить нашу машину в сарае я совершенно забыл о Мейбл, и только закончив свое занятие заметил, что она ушла. Догадавшись в чем дело, я закрылся в сарае в страхе и волнении. Через час она вернулась очень довольная.

- “Я говорила с Мистером Смитом о сарае”, - сообщила она.

- “Правда?”

- “Я сказала, что он должен немедленно забрать свою машину из нашего сарая. Я сказала ему что ты совершенно озверел когда увидел что наша машина не помещается.”

Дойдя до этого места Генри сделал паузу в рассказе.

- Так зачем же ты приехал в город сегодня? – спросил я чтобы хоть что-нибудь спросить.

- Да я просто пытаюсь нанять нам повара. До сегодняшнего дня у нас работал просто замечательный повар. Но вчера я случайно обмолвился, что люблю, когда яйца всмятку варят чуть-чуть помягче. И как мне кажется, Миссис Бутл сказала ему нашему повару, что я совершенно озверел, когда ел те яйца…

Вне себя от ярости

С тех пор, как Генри Бутл женился и поселился в сельской местности, я его не видел.

Как же я обрадовался, когда однажды повстречал его в клубе. Генри выглядел как-то невесело.

— Как семейная жизнь, старина? — неуверенно спросил я после слов приветствия.

— Чудесно, — ответил Генри Бутл. — Чудесно! Счастлив, как никогда!

После небольшой паузы он спросил:

— Скажи-ка, я сильно изменился с прошлой нашей встречи? Стал свирепым?

— Свирепым? Ты о чем?

— Ну, тебе не страшно находиться рядом? Нет ощущения, что я наброшусь на тебя и покусаю?

— Нет, — ответил я.

Он вздохнул с облегчением.

— Успокоил.

— Никак не пойму, о чем это ты?

— Еще бы, — ответил Генри. Знаешь, я ненавижу выяснять отношения, терпеть не могу скандалы. Всегда гордился своим спокойным нравом. Но там, где я живу, в Бодвил Корнерс, все считают меня злодеем. Местные жители избегают меня. Когда я иду по улице, дети с криком прячутся за мамочек. И все это из-за Мейбл.

— Жены что ли?

Генри печально кивнул.

— Послушай, что я тебе расскажу. Вокруг нашего дома очень красивая территория, жителям деревни нравилось там гулять. Только я был не в восторге от того, что они рвали цветы, вытаптывали траву да разбрасывали везде газеты и бутылки. Но я даже не думал жаловаться. Однажды я просто сказал Мейбл, что мне досадно на это смотреть. И как-то утром я обнаружил, что территория совсем опустела.

Некоторое время я наслаждался прогулкой, радуясь тому, что никто из прохожих не вертится под ногами. Тогда я задумался, что же могло послужить причиной такой радостной перемены. И решил узнать у Мейбл.

— Это я их прогнала, — ответила она. — Сказала, чтобы они нашли себе другое место для гуляний. И еще, что ты был из-за них просто вне себя от ярости.

— Жизнь шла своим чередом. Все бы ничего, только вот один слесарь стал частенько брать напрокат мой велосипед, возвращая его не следующий день непременно с проколотой шиной. Какой-то злой рок, можно сказать.

— Как жаль, — сказал я жене. — Что за невезение! У Вилкинса всегда одно и то же. Вот беда!

Вечером за ужином Мейбл сказала:

— Можешь не беспокоиться о Вилкинсе, я с ним поговорила. Сказала, чтобы не приходил к нам за велосипедом, потому что ты просто вне себя от ярости.

На следующий день я шел по дороге и заметил Вилкинса. В нескольких метрах от меня он внезапно остановился, побледнел и убежал в противоположную сторону. С того дня я больше его не видел.

Жизнь продолжалась. Я человек дружелюбный, мне трудно жить без общения. Ведь через несколько месяцев в Бодвил Корнерс остался лишь один человек, с которым мы ладили, — парень по фамилии Смит: отличный игрок в гольф, разделяющий некоторые мои увлечения.

Генри замолчал, было видно, что ему горько.

— Не унывай, старина! — сказал я, чтобы хоть как-то его приободрить.— Не все так плохо. У тебя, по крайней мере, остался один друг.

— Если б так, — ответил он тоскливо.— Это еще не конец истории, слушай дальше. Смит оставлял автомобиль в нашем овине. Мы с женой были не против, пока однажды не приобрели свой. Как-то раз я въезжал в овин и нечаянно задел машину Смита.

Возможно, я выразился немного грубо:

— Вот черт! Слишком мало места для двух автомобилей!

Пока я чинил машину, я напрочь забыл, что мои слова услышала Мейбл. А вспомнил слишком поздно, когда ее уже и след простыл. Я сразу понял, в чем дело и испугался. Спустя час она вернулась немного взволнованная.

— Я поговорила со Смитом, — сказала жена. — Насчет овина.

— И как?

— Я сказала, чтобы он немедленно убрал свою машину. И еще, что ты был из-за этого просто вне себя от ярости.

Тут Генри замолчал.

Чтобы поддержать разговор, я спросил:

— Что же сегодня привело тебя в город?

— Ах, да, чуть не забыл! Я зашел повидаться с поваром. Мы были в хороших отношениях до вчерашнего дня, пока я не сказал, что на завтрак предпочел бы яйца всмятку. И, кажется, Мейбл передала ему, что я был просто вне себя от ярости из-за этого.

Просто в бешенстве.

Я не видел Генри Буттла с тех пор, как он женился. До меня лишь доходили слухи, что он поселился где-то загородом. Поэтому я был поистине счастлив, встретив его в клубе одним прекрасным днем. Однако расположение духа моего приятеля явно оставляло желать лучшего.

-Ну что, старик, теперь ты женатый человек, - неуверенно начал я, после того, как мы обменялись приветствиями. – Ну что же, семейная жизнь тебе по вкусу?

-О, все великолепно!- ответил он. – Просто роскошно. Никогда я еще не был так счастлив. Но скажи мне, дружище… Скажи, я не кажусь теперь тебе диким или свирепым?

-Свирепым? Что ты хочешь этим сказать?

-Не чувствуешь ли ты исходящей от меня опасности? Нет ли у тебя смутного опасения, что я внезапно наброшусь на тебя и вцеплюсь в ногу?

-Отнюдь, - поспешил я его разуверить. Он вздохнул с облегчением.

-Хвала Небесам, ты успокоил меня.

-Боюсь, я не понимаю тебя, Генри.

-Конечно, тебе этого не понять. Говоря по правде, я терпеть не могу сцены. Ничто не вызывает у меня такого отвращения, как громкие ссоры. Я всегда ценил свой спокойный нрав. И тем не менее, стоило нам переехать в Бодвилл Корнерс, как я стал грозой тех мест. Соседи шарахаются от меня, как от прокаженного. Когда я появляюсь на главной улице, дети бросают игры и с криком бегут к своим матерям. И всем этим я обязан Мейбл.

-Мейбл? Ты имеешь в виду миссис Буттл?

Он кивнул с самой мрачной миной.

-Позволь, я расскажу тебе все с самого начала. Мы живем в доме, окруженным поистине прекрасными садами. Сады эти столь великолепны, что местные жители не могут удержаться от прогулок по ним. Во время своего променада они рвут наши цветы, топчут наши газоны и разбрасывают газеты и пустые бутылки. Я отнюдь не был в восторге, но у меня и мысли не было, чтобы выразить свое недовольство. Тем не менее, я не раз говорил Мейбл, что не одобряю этого. И вот однажды я был поражен - в саду не было ни души.

Какое-то время я просто наслаждался уединением. Какое же это было блаженство - гулять, не сталкиваясь то и дело с непрошеными гостями. Однако вскоре я задумался о причинах столь радостного события. Я осведомился об этом у Мейбл.

-Да, это я велела всем уйти, - сказала моя жена. – Я сказала, что никому нельзя больше проявляться тут, поскольку из-за их прогулок ты просто в бешенстве.

-Жизнь продолжалась. Небеса были к нам более чем милостивы. Единственным, кто омрачал картину нашего счастья, был водопроводчик. Он часто заходил, чтобы одолжить мой велосипед, и каждый раз возвращал его с проколотыми шинами.

Как-то я сказал жене:

-Какая жалость, что Уилкинс не может хоть раз вернуть велосипед в целости и сохранности. Это не дело, не так ли?

Тем же вечером Мейбл сказала мне за обедом:

-Да, можешь больше не переживать из-за Уилкинса. Я поговорила с ним сегодня. Сказала, что он не должен больше брать твой велосипед, потому что из-за этого ты просто в бешенстве.

На следующий день я шел неподалеку Уилкинса. Он замер в каких-то тридцати ярдах от меня, смертельно побледнел и вихрем умчался прочь. С тех пор я его не видел.

Вот такое существование мне пришлось влачить. Конечно, для меня такая ноша нелегка. Ведь я всегда был общителен, а спустя несколько месяцев в Бодвилл Корнерс со мной разговаривал только один человек. Это Смит, отличный парень, отменный гольфист, у нас с ним уйма общих интересов.

Он промолчал, и его лицо опять исказила гримаса боли.

-Ну, не унывай, Генри! – сказал я. – Все не так плохо, раз Смит остался твоим другом.

-Увы, нет, - удрученно ответил мой друг.– Я как раз собирался рассказать тебе об этом.

Да будет тебе известно, что он держит в нашем сарае свою машину. Мы были просто счастливы оказать ему эту услугу, но в один прекрасный день мы тоже обзавелись машиной. Вводя ее в сарай в первый раз, я поцарапал крыло о крыло автомобиля Смита.

Боюсь, я был чересчур резок.

-Боже мой,- сказал я Мейбл. - Тесновато тут для двух машин сразу!

Я был слишком увлечен попыткой водворить машину в сарай и совершенно забыл о Мейбл. Наконец, когда мои старания увенчались успехом, я повернулся было к жене, но ее и след простыл. Зная ее, я понял, в чем дело и куда она направилась. Я запер сарай, заранее трепеща от одной мысли о последствиях своих неосторожных слов. Через час она вернулась, свежая и разрумянившаяся.

-Я поговорила с мистером Смитом относительно сарая.

-И что же?

-Я сказала, что он должен незамедлительно забрать оттуда свою машину, а то ты просто в бешенстве.

На этом месте Генри Буттл надолго замолчал.

-Что же привело тебя сегодня в город? – спросил я, не зная, что еще сказать.

-Просто ищу новую кухарку, - сказа он. -Наша бывшая кухарка была настоящим сокровищем. Но этим утром она попросила расчет. Вчера за завтраком я имел неосторожность сказать, что я люблю, когда яйца чуточку нежнее. Судя по всему, миссис Буттл сообщила кухарке, что я просто в бешенстве…

В ПОЛНОЙ ЯРОСТИ

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Я слышал, что он получил какое-то место в деревне и обосновался там.

Поэтому мне было приятно увидеть его в клубе, когда я заглянул туда днем. Выглядел он несколько озабоченно.

-Ну как семейная жизнь, старичок?- осторожно спросил я после первых приветствий.

-Великолепно-, он ответил. -Великолепно. Никогда не был счастливее. Но – эээ.. ,скажи мне, тебе не кажется, что я стал более свирепым, чем в нашу последнюю встречу?

-Свирепым? Что ты имеешь в виду?

-Ты чувствуешь себя нормально в моем присутствии? У тебя нет ощущения, что я могу неожиданно наброситься на тебя и укусить за ногу?

-Нет, сказал я. Он вздохнул с облегчением.

-Ты меня успокоил.

-Я не понимаю тебя, Генри.

- Тебе не понять, он сказал. - Послушай: я ненавижу сцены. Я не выношу скандалов. Я все время гордился тем, что у меня уравновешенный характер. А сейчас в Бодвил Корнерз, где я живу, меня считают местным Свирепым Негодяем. Местные избегают меня панически. Когда я иду по Мейн стрит, дети с воплями бегут к своим мамочкам. И все это благодаря Мейбел.

-Мейбел? Миссис Бутл?

Он грустно кивнул.

-Давай все тебе расскажу. Дом, в котором мы живем, окружен красивыми лужайками – настолько красивыми, что местные селяне любят гулять по ним, срывая наши цветы, вытаптывая нашу траву, оставляя после себя старые газеты и бутылки. Мне все это не нравилось, но я и не думал жаловаться. Просто я сказал однажды Мейбел, что мне просто жаль эти лужайки, и на следующее утро они опустели.

Некоторое время я упивался роскошью прогулок в одиночестве, вместо того, чтобы сталкиваться с незнакомцами на каждом шагу нашей усадьбы, пока не начал думать, что послужило причиной такого приятного избавления. Я поинтересовался об этом у Мейбел

-Да, сказала она.-Я избавилась от них. Я сказала, что они не должны здесь больше гулять. Я сказал, что тебя это приводит в полную ярость.

-Жизнь продолжалась. Водопроводчик заглядывал к нам и брал мой велосипед, неизменно возвращая его на следующий день с одной или двумя проколотыми шинами. Можно сказать, что природа смеялась над ним.

-Как жаль, сказал я своей жене, -этому Вилкинзу постоянно не везет, и он прокалывает мои шины. Правда, это плохо?

В этот же вечер за ужином Мейбел сказала: «О, с этим Вилкинзом все улажено. Я поговорила с ним сегодня. Я сказала, что он больше не должен брать у тебя велосипед. Я сказала ему, что это приводит тебя в полную ярость.»

На следующий день я шел по дороге и увидел вдалеке Вилкинза. Он шел на расстоянии тридцати ярдов, вдруг, встал,как вкопанный, смертельно побледнел и исчез в противоположном направлении. С тех пор я его больше не видел.

-Ну так и продолжалось. Это было тяжеловато для такого общительного человека, как я. После нескольких месяцев проживания в Бодвил Корнерз единственный человек, с кем я еще кое-как общался был парень по имени Смит. Он замечательный парень, хороший гольфист, ну еще и очень интересуется тем же, чем и я.

Он остановил свой рассказ и снова гримаса боли появилась на его лице.

-Ну же, Генри, веселее», я сказал, -Жизнь может все равно быть приятной, пока Смит остается тебе другом.

-Уже нет, горько сказал Генри. -Я как раз собирался тебе рассказать. Ну так вот, он держал свою машину в нашем амбаре. Мы были только рады, когда его машина там стояла, до того самого дня, пока не купили свою. В первый же день, когда мы туда ставили машину, я зацепился своим брызговиком о брызговик его машины.

Возможно, я был немного эмоциональнее, чем обычно, когда сказал Мейбел «О Боже! Здесь с трудом можно поместить две машины»

-Я с головой ушел в процесс втискивания машины в амбар и полностью забыл о Мейбел, и только когда операция была полностью завершена, я обнаружил, что она ушла. Я догадался, в чем дело, и съежился в амбаре от страха.Через час она появилась, сияя румянцем.

-Я разговаривала с мистером Смитом-, она сказала,-по поводу амбара.

-Да?

-Я сказала ему, что он должен немедленно убрать свою машину. Я сказала, что ты был в полной ярости.

На этом месте своего повествования Генри Бутл остановился.

-Что же привело тебя в город сегодня?- спросил я, не зная, что еще сказать.

-О! Я приехал просто, чтобы найти повара. До этого у нас был не повар, а настоящее сокровище, пока вчера я не сболтнул за завтраком, что хотел бы есть яйца сваренные менее круто. И кажется. Что Миссис Бутл сказала повару, что я пришел в полную ярость по этому поводу.

Впадающий в бешенство.

Генри Бутла я не встречал со времён его женитьбы. Доходили слухи, что он перебрался за город и там обосновался.

И когда однажды в полдень, войдя в клуб, я обнаружил там Генри, то был весьма рад этому событию. Выглядел он слегка поникшим.

– По нраву ли тебе семейная жизнь, старик? – осторожно спросил я, покончив с приветствиями.

– Превосходная жизнь, – ответил он. – Превосходная. Никогда не был счастливее. А вот... признайся-ка, тебе случаем не кажется, что с нашей последней встречи я самую малость взбесился?

– Взбесился? О чём это ты?

– Чувствуешь ли ты себя в безопасности в моем присутствии? Не опасаешься ли в тайне, что я прыгну на тебя и укушу за ногу?

– Ничуть, – заявил я. Он облегчённо вздохнул.

– Ты меня успокоил.

– Я не понимаю тебя, Генри.

– Разумеется, не понимаешь, – сказал он. – Так слушай: я ненавижу сцены. Не выношу скандалов. И всегда гордился своим спокойным нравом. Тем не менее, в Бодвилл Корнерс, где сейчас живу, я прослыл Местным Злодеем. Деревенские жители нервно обходят меня стороной. Когда я выхожу на Майн Стрит, детвора с воплями разбегается к своим матерям. А виной всему Мейбл.

– Мейбл? Которая миссис Бутл?

Он печально кивнул.

– Позволь, я всё тебе расскажу. Дом наш окружён очаровательным парком, настолько очаровательным, что деревенских обитателей хлебом не корми, – дай побродить вокруг, пособирать наши цветы, да поразбрасывать старые газеты и бутылки во время моциона. Конечно, я не прыгал от счастья, но жаловаться – увольте, и в голову не приходило. Правда, я как-то упомянул при Мейбл, что несколько раздосадован таким положением дел, и однажды утром, с удивлением обнаружил парк опустевшим.

– Первое время я с наслаждением разгуливал по поместью, не натыкаясь на посторонних, а потом начал задумываться о причинах столь радостного избавления. И я навёл справки у Мейбл.

– Да, – сказала она. – Это я отвадила их. Сказала, что им не следует являться и бродить здесь. Сказала, что от этого ты впадаешь в совершенное бешенство.

– Жизнь шла своим чередом. Солнце светило и птички, так сказать щебетали, вот только водопроводчик повадился заимствовать мой велосипед и возвращать его на следующий день с неизменным проколом в колесе, а то и в двух колесах.

– Досадно, – сказал я жене, – что Уилкинс с таким заядлым невезением прокалывает шины на моем велосипеде. Будто нарочно, да?

– Вечером за обедом Мейбл заявила: «Ах, да... не переживай об Уилкинсе. Я поговорила с ним сегодня. Сказала, чтобы он никогда больше не брал велосипед. Сказала, что ты впадаешь в совершенное бешенство из-за этого».

– На следующий день, шагая по дороге, я заметил Уилкинса. Ярдов за тридцать от меня он вдруг стал как вкопанный, побледнел и ринулся в противоположенную сторону. С тех пор я его больше не видел.

– Так и пошло. Человек я общительный и меня слегка огорчало, что несколько месяцев спустя, в Бодвилл Корнерс со мной продолжал разговаривать только один человек – парень по фамилии Смит. Славный малый, хороший игрок в гольф, живо интересующийся парочкой моих хобби.

Он замолчал, и лицо его вновь исказила скорбная гримаса.

– Не унывай Генри, – сказал я. – Смит дружит с тобой, и жизнь ещё может быть славной.

– Он не дружит, – сказал Генри уныло. – Я как раз собирался рассказать тебе. Понимаешь, он ставит свой автомобиль в наш сарай. Мы только рады были приютить его машину, пока на днях не купили собственную. И вот, когда я в первый раз въезжал на ней в сарай, то поцарапал крыло об крыло машины Смита.

– Наверное, я слегка погорячился! Я сказал Мейбл: «Здрасте, приехали! Вряд ли сюда влезут два автомобиля».

– В заботах об устройстве моего автомобиля в сарае, я совсем забыл про Мейбл, и только когда провернул операцию, оглянулся и обнаружил, что её нет. Догадавшись, что за этим последует я, трепеща от страха, затаился в сарае. Вернулась она через час и выглядела несколько взволнованной.

– Я поговорила с мистером Смитом, – сказала она. – Насчёт сарая.

– Да?

– Я сказала ему, чтобы он немедленно убрал свою машину. Сказала, что ты был в совершенном бешенстве.

На этом Генри Бутл прервал свой рассказ.

– Что же привело тебя в город сегодня? – спросил я, не зная, что ещё сказать.

– Хочу нанять кухарку, только и всего. Ещё накануне у нас была одна – чистое золото, но вчера за завтраком я ненароком обмолвился, мол, предпочитаю яйца всмятку самую малость понежнее, и кажется миссис Бутл, поведала кухарке, что из-за этого я впал в совершенное бешенство...

В дикой ярости...

Я не видел Генри Буттла со дня его женитьбы. Слышал, что он приобрел загородный дом и обосновался там. Поэтому было приятным сюрпризом, зайдя, как-то пополудни в клуб, встретить его там. Правда, выглядел он несколько подавленным.

- Ну, как женатая жизнь? Доволен, старик? - спросил я неуверенно после приветствия.

- Великолепно!- ответил он. Превосходно! Никогда не чувствовал себя более счастливым.. Но, э-э-э.. скажи мне, не кажется ли тебе, что я стал более агрессивным с момента нашей последней встречи?

- Агрессивным? Как это?!

- Ну, чувствуешь ли ты себя в безопасности в моем обществе? Нет ли у тебя скрытого страха, что я могу внезапно наброситься на тебя и укусить, например, за ногу?

- Ничего такого!

Он облегченно вздохнул:

- Ты успокоил меня...

- Не понимаю тебя, Генри.

- Конечно, трудно понять,- сказал он.

- Видишь ли, я ненавижу сцен, испытываю откровенное отвращение к ссорам, скандалам. Всегда гордился своим самообладанием. Тем не менее, в Бунвилл Корнерсе, там, где я сейчас живу, я прослыл местным психом. Напуганные жители избегают встреч со мной. Когда я прогуливаюсь по Мейн Стрит, дети с плачем и визгом бегут к матерям... И всё это благодаря моей Мейбл.

- Из-за Мейбл? Из-за миссис Буттл?! Я правильно понял?

Он скорбно кивнул.

- Позволь мне всё тебе рассказать. Дом, в котором мы живем, окружен прекрасным парком. Он так красив, что деревенские жители любят бродить среди деревьев,срывать наши цветы,топча при этом траву и оставляя мусор там, где они побывали. Мне все это не нравилось, но я никогда даже не мечтал о том, чтобы пожаловаться. Я лишь позволил себе высказать Мейбл мысли о том, как мне жаль парк. Однажды утром я был крайне удивлен, не встретив в округе никого.

Какое-то время я наслаждался прогулками по поместью, не натыкаясь на посторонних, но затем стал задумываться: чем вызвано это чудесное освобождение? Я обратился с расспросами к Мейбл.

- Да!- сказала она. Это я прогнала их. Я потребовала больше не приходить гулять по парку. И еще я добавила, что ты был в дикой ярости из-за их прогулок!

Жизнь шла своим чередом. Следует только упомянуть случай, когда, однажды, водопроводчик зашел позаимствовать у меня велосипед, вернув его на следующий день с проколотыми шинами. Можно сказать, это была усмешка Судьбы.

Как жаль,- сказал я жене,- что Вилкинсу не повезло, и он проколол шины моего велосипеда, не правда-ли?

В тот же вечер за ужином Мейбл сказала: "Да, кстати,с Вилкинсом всё разрешилось. У нас с ним сегодня состоялся разговор. Я сказала, чтобы он больше никогда не одалживал у тебя велосипед. Я поставила его перед фактом, что ты был в дикой ярости по этому поводу!"

На следующий день я шел по дороге и вдалеке увидел Вилкинса, примерно на расстоянии тридцати ярдов. Вдруг он остановился, как вкопанный, побледнел, а затем вдруг бросился наутёк. С тех пор я его больше не видел.

Так и продолжалось... Было немного неприятно такому общительному человеку как я, когда по прошествии нескольких месяцев единственным жителем в Бунвилл Корнерсе, кто продолжал общаться со мной, был некий малый по имени Смит. Он надежный приятель, хороший игрок в гольф и имеет такие же маленькие увлечения, что и я.

Генри замолчал, и вновь тень страдания появилась на его лице.

- Не падай духом, Генри!- сказал я. Жизнь прекрасна, пока Смит остается твоим другом.

- Больше не друг, - произнес удрученно Генри.

- Я только что собирался тебе рассказать об этом. Дело в том, что Смит держит машину в нашем гараже. Мы были очень рады помочь ему в этом ровно до того дня, когда мы купили свою собственную машину. В самый первый раз,загоняя свою машину в гараж, я задел бампер машины Смита и поцарапал его.

Может быть я выразился эмоционально, воскликнув в присутствии Мейбл: "Черт! Здесь не хватает места для двух машин!"

Пока я устанавливал свою машину в гараж, я совсем забыл о Мейбл. И только закончив дело, я оглянулся и увидел, что она ушла. Предчувствуя недоброе, я съежился от страха. Через час она вернулась и выглядела сияющей.

- Я говорила со Смитом о гараже! - сказала она.

- И?...

- Я сказала ему, что он немедленно должен забрать свою машину из нашего гаража, и что ты был в дикой ярости.

В этом месте своего повествования Генри Буттл замолчал.

- Что привело тебя в город сегодня? - спросил я, не имея в запасе чего-либо другого.

- Ну, я просто приехал, чтобы найти повара. До сегодняшнего утра у нас был повар - настоящее сокровище. Но вчера за завтраком я имел неосторожность произнести, что предпочитаю яйца, сваренные чуть жиже. Полагаю, что миссис Буттл сообщила повару, что я был в дикой ярости...

Взбесился не на шутку

С Генри Бутлем мы не виделись с тех самых пор, как он женился. До меня, правда, доходили слухи, что он мирно обосновался в какой-то деревушке.

Поэтому, зайдя однажды в клуб, я обрадовался, увидев там Генри; сидел он, как в воду опущенный.

- Ну как это, старина, быть семьянином? - поинтересовался я после обмена приветствиями, не зная, с чего лучше завязать разговор.

- Прекрасно, - ответил он, - просто бесподобно. Но знаешь что... Скажи, с тех пор, как мы виделись последний раз, я что, стал свирепым человеком?

- Свирепым? Это как же?

- Безопасно ли тебе рядом со мной? Не боишься ли ты в глубине души, что я сейчас прыгну на тебя и сцапаю за ногу?

- Отнюдь, - ответил я, после чего Генри облегчённо выдохнул.

- Меня это утешает, - сказал он.

- Что-то я никак в толк не возьму, о чём ты, Генри.

- Оно и неудивительно, - ответил он, - Тут дело такое: я очень не люблю устраивать сцены. Семейные свары - это не моё. Характер у меня спокойный, и этим я всегда гордился. Но в деревушке Бодвиль Корнерс, где я сейчас живу, меня считают местным плохишом. Все жители сторонятся меня, как только могут. Когда я иду по главной улице, детвора с криком прячется за спины матерей - и всё это из-за Мейбл.

- Из-за Мейбл? Ты имеешь в виду миссис Бутль?

Он понуро кивнул.

- Давай я всё расскажу по порядку. Наше поместье окружено прекрасными землями - настолько прекрасными, что местные никогда не отказывали себе в удовольствии прогуляться по ним, посрывать цветы, притоптать траву, а то и выбросить пару старых газет или пустых бутылок. Всё это мне, ясное дело, не нравилось, на я и не думал им жаловаться. Я всего лишь сказал об этом Мейбл, и однажды утром очень удивился, увидев, что вокруг нашего дома - ни души.

Какое-то время я наслаждался уединёнными прогулками по нашим землям, но потом стал недоумевать, откуда же пришло это чудесное избавление от непрошенных гостей. Об этом я спросил Мейбл.

- Это я сделала, - ответила она. - Я сказала, что им нельзя здесь ходить, потому что ты взбешён этим не на шутку.

После этой истории всё пошло своим чередом. Если не считать того, что местный водопроводчик время от времени одалживал мой велосипед и неизменно возвращал его на следующий день с проколотой шиной (а то и двумя), жизнь была прекрасна.

- Какая жалость, - сказал я однажды Мейбл, - что Вилкинз постоянно умудряется прокалывать шины. И что с ним делать?

Тем же вечером за ужином Мейбл заявила: "Про Вилкинза можно не беспокоиться. Я с ним сегодня говорила. Сказала, чтобы больше велосипед никогда не одалживал - и добавила, что ты взбешён не на шутку".

На следующий день я шёл по дороге и увидел Вилкинза. Когда между нами оставалось ярдов тридцать, он остановился, как вкопанный, побледнел, как полотно, и мгновенно скрылся из виду. С тех пор я его даже не видел.

Дальше было только хуже. Для меня - человека общительного - было очень неприятным то, что из всей деревни только парень по фамилии Смит мог со мной перекинуться парой слов. Человек он отличный, прекрасно играет в гольф и разделяет некоторые мои увлечения.

Генри прервал рассказ, и лицо его вновь исказилось от боли.

- Не вешай нос, Генри! - сказал я. - Если Смит с тобой дружит, жизнь не так уж и плоха!

- Уже не дружит, - уныло промолвил Генри. - Только вот хотел про это рассказать. Прежде всего, ты должен знать, что свою машину Смит оставляет у нас в сарае. Мы ему с радостью давали пользоваться сараем вплоть до того самого дня, когда купили свою машину. Первый же раз, когда я ставил её в сарай, то поцарапал её крыло о крыло машины Смита.

Наверное, не стоило так сильно выражаться, но я сказал Мейбл: "Боже ты мой! У нас едва ли найдётся место для двух машин!"

Провозившись с авто, я напрочь забыл о Мейбл, а когда закончил, увидел, что её и след простыл. Я догадался, что она задумала, и от страха дрожал в сарае, как заяц под кустом.

Через час она возвратилась, буквально излучая жизнерадостность.

- Я от мистера Смита. - рассказала она. - Говорила с ним про сарай.

- И что же?

- Я ему сказала, чтобы тотчас забрал отсюда свою машину - и добавила, что ты взбешён не на шутку.

Сказав это, Генри снова замолчал.

- Зачем же ты сегодня приехал в город? - спросил я, не зная, что ещё можно было сказать.

- А, я просто приехал нанять нового повара. До сегодняшнего дня нам готовил настоящий маэстро, но вчера я проронил за завтраком, что, больше люблю не такие крутые яйца. Подозреваю, что миссис Бутль тотчас же направилась к повару и сообщила ему, что я взбешён не на шутку.

Вне себя от ярости.

Мы с Генри Бутлом не виделись с тех пор, как он женился. Я слышал про него только, что он уехал в деревню и купил там дом. Поэтому для меня стало приятным сюрпризом, когда, заглянув как-то вечером в клуб, я встретил там Генри.

Правда, выглядел он немного расстроенным.

- Ну что, дружище, как тебе семейная жизнь? – спросил я после первых приветствий.

_ Превосходно, - ответил он. – Просто превосходно. Безумно счастлив. Вот только…тебе не кажется, что я изменился с нашей последней встречи? Стал…свирепее?

- Свирепее? О чем это ты?

- То есть, мое присутствие тебя не пугает? Не боишься, что я ни с того ни с сего наброшусь на тебя и искусаю?

- Нисколько, – заверил его я .

Генри вздохнул с облегчением.

- Просто гора с плеч.

- Что-то не пойму я тебя, Генри.

- И не удивительно, - ответил он. – Послушай, я ведь ненавижу скандалы. Терпеть не могу, когда выясняют отношения. Всегда гордился умением держать себя в руках. И на тебе: в Бодвилл Корнерс, где я теперь живу, уже успел прослыть местным психопатом. Все соседи меня стороной обходят. Стоит мне только появиться на Мейн Стрит, как детишки с воплями кидаются к своим мамашам. А все благодаря Мейбелл.

- Благодаря Мейбелл? Твоей жене?

Он с понурым видом кивнул.

- Расскажу тебе все по порядку. Наш дом стоит на очень живописном участке – таком живописном, что все местные просто обожают гулять там: рвут цветы, вытаптывают траву и раскидывают кругом пустые бутылки и прочий мусор. Мне это, ясное дело, не нравилось, но у меня и в мыслях не было кому-то пожаловаться. С одной только Мейбелл я и мог поделиться. И вот как-то утром, выйдя из дома, я, к своему удивлению, не увидел вокруг ни одной живой души.

Сначала я просто наслаждался невиданной доселе роскошью: бродить по своим владениям, не натыкаясь на каждом шагу на незнакомцев. А потом я призадумался о причинах этого чудесного избавления. И стал расспрашивать Мейбелл.

- Да, - сказала она, - это я их прогнала. Сказала, нечего им тут шататься. А еще сказала, что ты просто вне себя от ярости.

Все шло как обычно. И один только пустяк омрачал мое безоблачное счастье: водопроводчик частенько брал у меня велосипед и всякий раз возвращал на другой день со спущенными шинами.

- И как это Уилкинз умудряется каждый раз прокалывать шины, - пожаловался я как-то жене, - Вот не везет бедняге, а?

Тем же вечером Мейбел за ужином обронила:

- Насчет Уилкинза можешь больше не волноваться. Я поговорила с ним. Я сказала ему, чтобы о велосипеде он даже не заикался. Сказала, что ты просто вне себя от ярости.

На другой день, гуляя, я заметил Уилкинза в отдалении. Нас разделяло ярдов тридцать. Внезапно он встал как вкопанный, побелел и со всех ног кинулся прочь. С тех пор я его не видел.

Так и продолжалось. Я немного переживал, что за каких-то пару месяцев умудрился перессориться со всеми соседями. Единственным, кто еще разговаривал со мной в Бодвилл Корнерс, оставался парень по имени Смит. Славный малый, заядлый игрок в гольф, а кроме того, у нас с ним были несколько общих увлечений.

Он умолк, и гримаса боли снова исказила его лицо.

- Не горюй, Генри, - сказал я, - Не так уж все и плохо, раз у тебя есть такой друг как Смит.

- Уже нет, - возразил Генри горько, - я же тебе не все рассказал.

Ты, наверное, в курсе, что Смит всегда ставил машину в наш амбар. И нам это ни капли не мешало – до тех пор, пока у нас не появился собственный автомобиль. В первый же день, пытаясь заехать в амбар, я задел машину Смита.

- Бог ты мой! Да тут одна машина еле помещается, не то что две! – вскричал я, глядя на царапины.

Может, я и грубовато выразился, но все мои мысли были о том, как же все-таки загнать машину в амбар, я совершенно позабыл про Мейбелл. Когда я, наконец, управился с этой задачей, оказалось, что моей жены и след простыл. Нетрудно было догадаться, что это означает, и я дожидался Мейбелл, дрожа от ужаса. Час спустя она вернулась, и вид у нее был немного смущенный.

- Я поговорила с мистером Смитом. Насчет амбара.

-И?

- Я попросила его немедленно убрать свою машину. Сказала, ты просто вне себя от ярости.

Генри умолк, рассказ был окончен.

- А что же привело тебя в город сегодня? – спросил я, чтобы прервать неловкое молчание.

- Да вот нового повара пытаюсь найти. Наш прежний был просто волшебником. Но вчера за завтраком я случайно обмолвился, что люблю яйца всмятку больше, чем вкрутую, и сдается мне, миссис Бутл сказала повару, что я просто вне себя от ярости.

Просто в бешенстве

Я не виделся с Генри Бутлом с тех самых пор, как он женился. Говорили, будто он поселился в деревне и ведет жизнь примерного семьянина.

И вот в один прекрасный день я зашел в клуб и к своему удовольствию обнаружил там Генри. Вид у него был какой-то унылый.

- Ну что, старина, по вкусу тебе семейная жизнь? – осторожно спросил я, обменявшись с ним приветствиями.

- О да, - ответил Генри. – О да. Просто на седьмом небе. Но… послушай, как по-твоему, я не озверел с нашей последней встречи?

- Озверел? О чем это ты?

- Ну, мой вид не внушает тебе смутный страх? Тебе не чудится, будто я ни с того ни с сего кинусь и укушу тебя за ногу?

- Ничуть, - заверил я.

- Ты меня успокоил, - облегченно вздохнул Генри.

- Но, Генри, я ничего не понимаю!

- Еще бы! Послушай, я ненавижу сцены, не выношу скандалов и всю жизнь гордился своим спокойным нравом. Но в Бодвиль-Корнерс, где я теперь живу, меня считают местным злодеем. Деревенские жители от меня так и шарахаются. Когда я прохожу по главной улице, дети с визгом бросаются к матерям. И все из-за Мейбл.

- Мейбл? То есть миссис Бутл?

Он сокрушенно кивнул.

- Давай я расскажу все по порядку. Наш дом окружен живописными лугами. Настолько живописными, что деревенские вечно там разгуливают, срывают наши цветы, топчут нашу траву и разбрасывают старые газеты и пустые бутылки. Приятного, конечно, мало, и я говорил Мейбл, что все это меня немного расстраивает, но у меня и в мыслях не было жаловаться. Каково же было мое удивление, когда однажды утром наши луга опустели.

Поначалу я просто наслаждался тем, что могу спокойно гулять по своей земле, не натыкаясь на посторонних, но потом меня разобрало любопытство, откуда же пришло это сладостное избавление, и я расспросил Мейбл.

«Да, - подтвердила она, - это я попросила их больше тут не ходить. Я сказала, что ты просто в бешенстве».

Все шло своим чередом. Если бы не водопроводчик, который время от времени заглядывал к нам, чтобы одолжить у меня велосипед, а на следующий день возвращал его с проколом то в одной, а то и в обеих шинах, жизнь была бы просто прекрасна.

«Вот досада! – посетовал я. - И как только Уилкинс вечно умудряется испортить мне шины?»

Тем же вечером за обедом Мейбл обратилась ко мне:

«Ах да, насчет Уилкинса. Я все уладила. Я с ним поговорила и велела никогда больше не брать твой велосипед. Я сказала, что ты просто в бешенстве».

На следующий день, идя по дороге, я увидел вдали Уилкинса. Когда между нами оставалось ярдов тридцать, он вдруг встал как вкопанный, побелел, развернулся и бросился бежать. С тех пор я его больше не видел.

Так все и шло. Я человек общительный, и мне было нелегко смириться с тем, что через пару месяцев в Бодвиль-Корнерс я лишился всех друзей, кроме одного. Зовут его Смит. Смит парень что надо, хорошо играет в гольф и разделяет мои увлечения.

Генри умолк, и на его лице снова изобразилось страдание.

- Выше нос, старина! – подбодрил я. – Жизнь не кончена, пока вы со Смитом друзья.

- Уже нет, - горько отозвался Генри. - Я как раз собирался тебе рассказать. Его машина стояла у нас в сарае. Мы были только рады, пока не обзавелись собственной. Когда я в первый раз ставил машину в сарай, то зацепил автомобиль Смита и оцарапал крыло. Наверное, я выразился слишком крепко!

«Вот незадача! – воскликнул я, - Две машины тут вряд ли поместятся».

Пытаясь втиснуть машину в сарай, я совсем позабыл о Мейбл. Вспомнил я о ней, только когда покончил с работой. Я огляделся, но ее нигде не было. Я смекнул, что сейчас будет, и, трепеща от ужаса, затаился в сарае. Мейбл вернулась только через час, вся разгоряченная и раскрасневшаяся.

«Я поговорила с мистером Смитом насчет сарая», - объявила Мейбл.

«И?..» - выдавил я из себя.

«Я велела ему немедленно забрать машину. Я сказала, что ты просто в бешенстве».

В этом месте своего рассказа Генри Бутл надолго умолк.

- А что привело тебя в город? – спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

- А, просто хочу подыскать новую кухарку. Наша была настоящим сокровищем, но вчера за завтраком меня угораздило сказать, что я не люблю яйца вкрутую, и, похоже, миссис Бутл передала кухарке, что я просто в бешенстве.

Достаточно зол

Я не виделся с Генри Бутлом с тех пор, как он женился, лишь слышал, что он поселился в деревне.

Однажды я встретил его в клубе, чему был очень рад. Правда, выглядел он подавленным.

- Дружище, семейная жизнь оправдала твои ожидания? – как бы невзначай поинтересовался я, обмениваясь приветствиями.

- Еще как, – заверил он, - никогда не был счастливее. Однако, хм, скажи честно, тебе не кажется, что я слегка одичал с нашей прошлой встречи?

- Одичал? Что ты имеешь в виду?

- Ну, чувствуешь ли ты себя комфортно в моей компании? Нет ощущения, что я могу внезапно наброситься на тебя и укусить за ногу?

- Нет, – ответил я, и он вздохнул с облегчением.

- Ты меня успокоил.

- Генри, я не понимаю, о чем ты.

- Конечно, не понимаешь, – сказал он. – Слушай, я ненавижу разборки, терпеть не могу выяснять отношения, и всегда гордился своим уравновешенным характером. Тем не менее, в Бодвилле, где мы сейчас живем, я приобрел репутацию грубого дикаря. Местные жители сторонятся меня, а дети с криками бросаются врассыпную, когда я появляюсь на главной улице. И все благодаря Мэйбл.

- Мэйбл? Миссис Бутл?

Он печально кивнул.

- Позволь рассказать все по порядку. Наш дом стоит посреди живописного парка. Парк настолько хорош, что деревенские жители раньше частенько захаживали туда, срывали наши цветы, вытаптывали траву, оставляли старые газеты да бутылки. Мне это очень не нравилось, но я даже и не помышлял о том, чтобы предъявлять кому-то претензии, правда однажды поделился с Мэйбл своей досадой по этому поводу, и на утро следующего же дня обнаружил, что парк совершенно опустел. Поначалу я наслаждался возможностью гулять по имению, не натыкаясь на незнакомцев, но постепенно начал задумываться о том, что могло послужить причиной столь приятного избавления, и осведомился у Мэйбл.

- Да, это я их прогнала, – призналась она. – Я сказала, что им не следует здесь бродить, и предупредила, что ты достаточно зол из-за этого.

Жизнь шла своим чередом. Все, можно сказать, было отлично, не считая того, что к нам как-то зашел водопроводчик, и одолжил мой велосипед, а когда вернул его на следующий день, оказалось, что колесо, или даже оба, проколоты.

- Как жаль, что Уилкинсу так не повезло с моим велосипедом, – сказал я жене. – И как его угораздило распороть покрышки! Ужасно, не так ли?

Тем же вечером за ужином Мэйбл объявила:

- Я поговорила с Уилкинсом, и теперь все в порядке. Я сказала, что ему не следует больше брать твой велосипед. Я объяснила, что ты достаточно зол из-за этого.

На следующий день я шел по дороге и увидел Уилкинса вдалеке. На расстоянии тридцати ярдов от меня он замер как вкопанный, побледнел, и поспешил прочь в обратном направлении. С тех пор я его не встречал.

Так это и продолжалось. Для столь социального человека, как я, нелегко было обнаружить, что спустя несколько месяцев во всем Бодвилле со мной поддерживает общение лишь паренек по имени Смит. Он отличный малый, неплохо играет в гольф и разделяет страсть к некоторым моим увлечениям.

Он прервался, и на его лице вновь появилось страдальческое выражение.

- Не падай духом, Генри, - сказал я. – Не все потеряно, если у тебя есть Смит.

- Уже и Смит мне не друг, – он удрученно вздохнул. – Я как раз собирался поведать, чем все обернулось. Начну с того, что Смит держит машину в нашем гараже. Мы с супругой были этому только рады, пока сами не обзавелись транспортным средством. В первый же день, загоняя новенькую машину в гараж, я поцарапал крыло о крыло машины Смита. Возможно, я выразился слишком крепко:

- Вот те на! – выпалил я. – Мэйбл, здесь, кажется, слишком мало места для двух машин!

Процесс размещения второго автомобиля в гараже поглотил меня настолько, что я совсем упустил из виду жену, а когда закончил, обнаружил, что ее нет поблизости. Нервная дрожь пробила меня, а стены гаража показались единственным укрытием и спасением, когда я догадался, куда она могла подеваться. Мэйбл вернулась через час и выглядела весьма взволнованной.

- Я поговорила с мистером Смитом на счет машины, – сообщила она.

- И что?

- Я сказала, что он должен убрать ее отсюда немедленно, и дала понять, что ты достаточно зол.

Генри приостановил свой рассказ.

- Какими судьбами ты оказался сегодня в городе? – спросил я, не зная, как продолжить беседу.

- Ах, я здесь для того, чтобы найти кухарку. Наша была настоящим сокровищем, но вчера меня дернуло сказать, что яйца были бы просто отменными, если б их чуточку недоварить, и кажется, миссис Бутл доложила поварихе о том, что я достаточно зол из-за этого.

Вне себя от ярости.

Я не встречал Генри Бутла с самой его женитьбы. Слышал только, что он получил работу и обосновался где-то за городом.

Поэтому, столкнувшись с ним однажды днем в клубе, я искренне обрадовался.

Вид у него был слегка удрученный.

- Смотрю, супружеская жизнь идет тебе на пользу, старина? -осторожно поинтересовался я, после того, как мы поздоровались.

- Да, все чудесно. Просто замечательно. Никогда не был так счастлив.- ответил он. Затем, немного помявшись, спросил: - Слушай, тебе не кажется, что с последней нашей встречи я совсем озверел?

- Озверел? Что ты имеешь в виду?

- В моем присутствии ты не чувствуешь себя в опасности? Нет подспудного страха, что я могу внезапно наброситься и вцепиться зубами тебе в ногу?

- Нисколько, - заверил я.

- Ты меня успокоил. - вздохнул Генри с облегчением.

- Дружище, я что-то не пойму.

- Еще бы. Послушай, ты ведь знаешь - я не выношу сцен и терпеть не могу скандалов. Я всегда гордился своим уравновешенным характером. Однако в Бодвилль Корнерс — там, где я сейчас живу, меня считают местным злодеем и обходят стороной. Когда я иду по главной улице, детишки с криками убегают к своим мамашам. И все благодаря Мейбел.

- Мейбел? Твоей жене?

Генри с убитым видом кивнул.

- Давай, я обо всем расскажу. Дом, где мы поселись, окружен прекрасным парком, настолько великолепным, что все местные просто обожают там гулять, а также рвать наши цветы, топтать траву, бросать старые газеты и пустые бутылки. Кому такое понравится? Однако, мне и в голову не приходило высказывать претензии. Но как-то раз, беседуя с Мейбел, я все-таки выразил сожаление по этому поводу. И вот однажды утром я с удивлением обнаружил, что парк опустел.

Сначала я упивался возможностью бродить по собственным владениям без опасения столкнуться с кем-то посторонним, но затем мне стало интересно, благодаря чему наступило это счастливое избавление. Я спросил Мейбел.

- Да, это я всех прогнала. Сказала, что им не следует здесь бродить, потому что ты из-за этого просто вне себя от ярости.

Жизнь шла своим чередом, и, можно сказать, была прекрасна и удивительна. Только вот местный водопроводчик частенько одалживал мой велосипед, и всякий раз возвращал его с пробитым колесом, а то и сразу двумя.

- Вот ведь не везет Уилкинсу, постоянно прокалывает шины на моем велосипеде. Даже как-то жаль его, правда? - однажды заметил я в разговоре с женой.

Тем же вечером, за ужином, Мейбел мне сообщила:

- Да, кстати, с водопроводчиком все улажено. Я поговорила с ним сегодня и сказала, чтобы он больше никогда не брал твой велосипед. Объяснила, что ты просто вне себя от ярости из-за этого.

На следующий день я шел по дороге и еще издали увидел Уилкинса. Когда между нами оставалось метров 30, он вдруг замер, как вкопанный, побледнел, а затем пустился бегом в противоположную сторону. С тех самых пор я его больше и не встречал.

Дальше дела шли в том же духе. Будучи от природы человеком общительным, мне пришлось нелегко, ведь по прошествии нескольких месяцев, единственным, кто в Бодвилль Корнерс со мной еще разговаривал, был один малый, по фамилии Смит. Нужно сказать, парень он замечательный, отличный игрок в гольф и проявлял неподдельный интерес к некоторым моим увлечениям.

Тут Генри замолчал, и на его лице вновь появилось страдание.

- Ну, дружище, не унывай, - попытался приободрить его я. - Раз вы со Смитом остаетесь приятелями, значит не все так плохо.

- Мы больше не друзья, - удрученно промолвил он. - Я как раз собирался об этом рассказать. Знаешь, он ставил свою машину в нашем гараже. И все бы ничего, вот только мы тоже купили автомобиль. Во время первой же попытки заехать в гараж я задел крылом о крыло машины Смита.

Возможно, мне стоило быть сдержаннее в присутствии Мейбел, но у меня с досады вырвалось:"Право слово, тут двум машинам никак не поместиться!"

Пока я старательно пристраивал автомобиль, то совершенно позабыл о жене, и только управившись с парковкой обнаружил, что она куда-то ушла. Я догадался, в чем дело, и со страхом и трепетом стал ожидать её возвращения. Когда спустя час Мейбел вернулась, то выглядела слегка взволнованной.

- Я поговорили с мистером Смитом насчет гаража,- сообщила она. - Да?

- Я сказала, что он должен немедленно забрать отсюда свой автомобиль. Объяснила, что ты просто вне себя от ярости.

На этом месте рассказ Генри Буттла оборвался.

- А в город ты сегодня по делам приехал? - спросил тут я, не зная, о чем еще заговорить.

- Ах, да! Я решил попробовать найти кухарку. Правда, вплоть до сегодняшнего утра у нас работала замечательная повариха, настоящее сокровище. Но вчера за завтраком я имел неосторожность упомянуть, что предпочел бы яйца, сваренные не совсем вкрутую, а чуть всмятку. Думаю, жена уже сказала кухарке, что я просто вне себя от ярости из-за этого.

Вне себя от ярости

С Генри Бутлом мы не виделись с тех пор, как он женился. Говорили, что он поселился в деревне.

Поэтому я так обрадовался, когда однажды встретил его в клубе. Выглядел он слегка удрученным.

- Ну как семейная жизнь, старина? - спросил я осторожно после того, как мы обменялись приветствиями.

- Великолепно, - ответил он. - Великолепно. Счастлив как никогда. Но, скажи-ка мне, за то время, что мы не виделись, я действительно стал похож на злодея?

- На злодея? Ты о чем?

- Тебя не смущает мое присутствие? Не боишься, что я вдруг наброшусь на тебя и покусаю?

- Нисколько, - сказал я. Бутл вздохнул с облегчением.

- Ты меня утешил.

- Не понимаю тебя, Генри.

- Конечно, не понимаешь, - сказал он. - Вот послушай: я ненавижу ссоры. Терпеть не могу скандалов. Характер у меня спокойный, и я всегда этим гордился. Однако в Бодвиль Корнерс, где я теперь живу, меня считают отъявленным злодеем. Местные жители опасливо сторонятся меня. Как только я появляюсь на Мейн стрит, дети с криками бросаются врассыпную и бегут к своим мамочкам. И все это из-за Мейбл.

- Из-за Мейбл? Из-за миссис Бутл?

Он печально кивнул.

- Позволь мне все тебе рассказать. Вокруг нашего дома раскинулся красивый парк. Он до того красив, что для всех стал излюбленным местом прогулок. И люди срывают наши цветы, топчут нашу траву и бросают старые газеты и бутылки. Мне все это не нравилось, только нужно было сидеть и помалкивать, а я возьми и пожалуйся Мейбл. Каково же было мое удивление, когда однажды утром я обнаружил, что парк наш опустел!

- Какое-то время я блаженствовал: бродил по усадьбе, не натыкаясь на захожих гостей, но потом мне стало любопытно, что же явилось причиной такого чудесного избавления. И я справился у Мейбл.

- Да, - ответила она, - я их прогнала. Я сказала, чтобы больше здесь не разгуливали. И что ты был вне себя от ярости.

- Ничто не нарушало нашего покоя. Разве только водопроводчик взял за обыкновение одалживать у меня велосипед. Возвращал он его на другой день непременно с проколотой шиной, а то и двумя. И мир взирал на это с улыбкой.

- Какая жалость, - сказал я жене, - что Уилкинсу так не везет с моим велосипедом: шины все время проколоты. Досадно, не правда ли?

- В тот вечер за ужином Мейбл сказала: “Не беспокойся насчет Уилкинса. Я с ним сегодня поговорила и сказала, чтобы велосипед он больше не брал. А еще я сказала, что ты был вне себя от ярости.»

- На следующий день я шел по улице и издалека увидел Уилкинса. Шагах в тридцати от меня он вдруг встал, как вкопанный, побледнел и пустился наутек. С тех пор я его не видел.

- Время шло. Мы прожили в Бодвиль Корнерс несколько месяцев, и мне, человеку дружелюбному, было горько осознавать, что общаться со мной хотел только один приятель по имени Смит. Он славный малый, хорошо играет в гольф и проявляет глубокий интерес к некоторым моим увлечениям.

Бутл замолчал, и на лице его опять появилось выражение боли.

- Не унывай Генри, - сказал я. - Не так уж все плохо, раз с тобой дружит Смит.

- Не дружит, - сказал Генри. - Я как раз хотел тебе рассказать. Понимаешь, Смит ставит свою машину в нашем амбаре. И мы с удовольствием держали ее у себя до тех пор, пока на днях не купили свою машину. В первый раз я въезжал на ней в амбар и задел автомобиль Смита. Возможно, я не совсем сдержанно выразился, сказав Мейбл: “Боже мой! Ну как здесь поместятся две машины!”

Я так увлекся парковкой автомобиля, что совсем забыл о Мейбл. Наконец, втиснув машину в амбар, я обернулся и увидел, что Мейбл нет. Я понял, что сейчас произойдет, и от страха весь сжался и задрожал. Через час она вернулась, лицо ее раскраснелось.

- Я говорила с мистером Смитом, - сказала она, - об амбаре.

- И?

- Велела, чтобы он сейчас же забрал свою машину. И еще я сказала, что ты был вне себя от ярости.

На этом месте Генри Бутл умолк.

- А что привело тебя сегодня в город? - спросил я, чтобы поддержать разговор.

- А! Хочу найти нового повара. Такой искусник, который был у нас до сегодняшнего дня, большая редкость. Но вчера за завтраком я обмолвился, что предпочел бы яйца чуть всмятку. И кажется, миссис Бутл сказала повару, что я был вне себя от ярости.

Он был в бешенстве

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Я слышал, что он купил местечко загородом и остепенился. Я был очень рад увидеть его как-то вечером, зайдя в клуб. У него было несколько удручённое выражение лица.

- Ну как, устраивает жизнь женатого человека, старина? - спросил я, поприветствовав его.

- Всё замечательно,- ответил он, - просто замечательно. Никогда не был так счастлив. Вот только..мм, скажи мне, тебе не кажется, что я выгляжу освирепевшим со времени нашей последней встречи?

- Освирепевшим? Что ты имеешь ввиду?

-Ты чувствуешь себя в безопасности в моём присутствии? У тебя нет скрытого страха, что я внезапно прыгну и укушу тебя за ногу?

-Нет, -ответил я. Он облегченно вздохнул.- Ты меня успокоил.

-Я не понимаю, о чем ты, Генри?

-Разумеется,- говорит он.

-Послушай, я ненавижу скандалы, я не переношу ссоры. Я всегда гордился своим спокойным нравом. Теперь же, на Бодвил Корнерс, где я живу, меня считают местным злодеем. Жители нервно избегают меня. Когда я иду по главной улице, дети с визгом подбегают к матерям. И всем этим я обязан Мэйбл.

-Мэйбл? Миссис Бутл?

Он мрачно кивнул.

-Давай я тебе все расскажу.

Дом, в котором мы живем, окружен великолепным парком. Таким красивым, что сельчане очень любят там гулять, срывая наши цветы, вытаптывая траву и разбрасывая старые газеты и бутылки. Мне это конечно же не нравилось, но я и не думал жаловаться. Я сказал Мэйбл, что это скорее досадно, а как-то утром я был чрезвычайно удивлен, не обнаружив в парке ни души. Наслаждаясь прогулкой по имению в роскоши одиночества, не наталкиваясь на незнакомых людей, спустя некоторое время я призадумался, что же могло стать причиной столь радостного освобождения.

Я поинтересовался у Мэйбл.

- Верно, я всех их отослала, -рассказала она.- Я сказала, что им не следует гулять тут. Я сказала, что ты был в бешенстве.

Жизнь продолжалась. Природа улыбалась, если можно так выразиться, не считая тот факт, что водопроводчик, одолжив мой велосипед, вернул его на следующий день с проколами в одной или даже обеих шинах.

-Какая жалость, что Вилкинсу так не повезло с моим велосипедом,– сказал я жене. – Это так ужасно, не правда ли?

Тем же вечером, за ужином Мэйбл сообщила мне:

-О, ты был прав насчет Вилкинса. Я сегодня говорила с ним. Я сказала, что ему впредь не следует брать твой велосипед. Я рассказала, что ты был просто в бешенстве.

На следующий день я шел по дороге и увидел издалека Вилкинса. Примерно в тридцати ярдах он остановился как вкопанный, побледнел и скрылся в противоположном направлении. С тех пор я его не видел.

И так продолжалось дальше. Единственным общающимся со мной человеком в Бодвил Корнерс оставался старина Смит, что было тяжеловато для такого общительного человека как я. Он отличный парень, хороший игрок в гольф и интересуется несколькими из моих странных увлечений.

Он остановил рассказ, и снова на его лице появилось то выражение боли.

-Выше нос, Генри, -сказал я. – Жизнь еще может быть приятной, пока Смит остается твоим другом.

- Уже нет, - ответил уныло Генри. – Я как раз собирался рассказать тебе. Ты должен знать, что он держит машину в нашем гараже. Мы были только рады этому до того дня, когда мы сами купили автомобиль. Загоняя нашу машину, в первый же день, я поцарапал крыло об крыло машины Смита.

Может, я выразился слишком категорично, когда сказал Мэйбл: «Черт возьми! Там едва хватает места для двух машин».

Сконцентрированный на том, чтобы припарковать машину в гараже, я совершенно забыл про Мэйбл. Я обнаружил ее отсутствие только когда закончил с парковкой. Поняв, в чем дело, я спрятался в гараже, дрожа от страха. Она вернулась спустя час и выглядела немного смущенно.

- Я говорила с мистером Смит, - сказал она, - по поводу гаража.

- И?

-Я попросила, чтобы он немедля должен убрать машину. Я сказала, что ты был в бешенстве.

На этом моменте он закончил свой рассказ.

- И что же привело тебя в город сегодня? – спросил я, не придумав больше, что добавить.

- О! Я приехал только, чтобы отыскать повара. Наш был просто клад. Но вчера за завтраком я случайно произнес, что предпочел бы яйца, сваренные чуть мягче, и, кажется, Миссис Бутл сказала повару, что я был в бешенстве из-за этого.

Пелэм Грэнвил Вудхауз

Просто в ярости

С Генри Бутлом я не виделся со времен его женитьбы. Слышал, что он обзавелся домом в провинции и поселился там.

Тем приятнее было встретить его однажды в клубе. Вид у Генри был слегка удрученный.

- Семейная жизнь радует, старина? – нерешительно спросил я после приветствий.

- Все великолепно, - ответил тот. – Великолепно. Лучше и быть не может. Вот только…э-э-э…, скажи, у тебя нет впечатления, что я стал более свирепым с нашей последней встречи?

- Свирепым? Ты о чем?

- Ты чувствуешь себя в безопасности в моем обществе? Не боишься втайне, что я вдруг прыгну на тебя и укушу за ногу?

- Да нет, - сказал я. Генри вздохнул с облегчением.

- Ты меня утешил.

- Генри, я тебя не понимаю.

- Конечно, не понимаешь, - заметил он. – Послушай: я ненавижу скандалы. Питаю отвращение к ссорам. Я всегда гордился своей уравновешенностью. Но там где я теперь живу, в Бодвилл Корнерс, меня считают местным злодеем. Жители в тревоге сторонятся меня. Когда я гуляю по главной улице, маленькие дети с визгом убегают к матерям. И все это благодаря Мейбл.

- Мейбл? Миссис Бутл?

Генри скорбно кивнул.

- Позволь мне все рассказать. Наш дом окружен прекрасным парком, столь прекрасным, что местные жители любят там прогуливаться – обрывая наши цветы, вытаптывая траву и разбрасывая вокруг старые газеты и бутылки. Мне все это не нравилось, но я и не думал жаловаться. Правда, сказал Мейбл, что меня это удручает – и однажды утром обнаружил, что парк совершенно обезлюдел.

Какое-то время я упивался этой роскошью – прогуливаться по поместью, не натыкаясь на незнакомцев – а потом заинтересовался, чем же вызвано столь чудесное избавление. Я расспросил Мейбл.

«Ну да, - ответила она. – Я их выгнала. Запретила им бродить по парку. Я сказала, что ты просто в ярости из-за этого».

Жизнь продолжалась. Если не считать того, что водопроводчик одалживал мой велосипед и неизменно возвращал его с одной, а то и обеими проколотыми шинами, то мир, можно сказать, улыбался мне.

- Как жаль, - сказал я жене, - что Уилкинзу так не везет с моим велосипедом. Всегда прокалывает шины. Не очень это приятно, да ведь?

Тем же вечером за ужином Мейбл сообщила: «С Уилкинзом все улажено. Я сегодня с ним разговаривала. Велела, чтобы он больше никогда не брал велосипед. Я сказала, что ты просто в ярости из-за этого».

На следующий день я прогуливался по дороге и увидел вдалеке Уилкинза. Не дойдя до меня ярдов тридцать, он встал как вкопанный, побледнел и бегом припустил обратно. С тех пор я его ни разу не видел.

Так и пошло дальше. Для такого общительного человека как я это было нелегко – после нескольких месяцев нашего проживания в Бодвилл Корнерс, со мной поддерживал отношения только один человек, парень по фамилии Смит. Чудесный малый, хорошо играет в гольф и даже разделяет некоторые мои увлечения.

Генри замолк, и на его лице вновь появилось страдальческое выражение.

- Не унывай, Генри, - сказал я. – Радуйся жизни, раз у тебя есть такой друг как Смит.

- Уже нет, - удрученно ответил Генри. – Я как раз собирался рассказать об этом. Видишь ли, он держит свою машину в нашем гараже. Нам это было только в радость, до тех пор, пока мы не обзавелись собственной. В первый же раз, когда я ставил машину в гараж, я поцарапал крыло о крыло автомобиля Смита.

Возможно, я немного погорячился. Я сказал Мейбл: «Вот дела! Вряд ли здесь хватит места для двух машин».

Закрутившись с автомобилем, я совсем забыл о Мейбл, и лишь когда все закончилось, обернулся и увидел, что ее нет рядом. Догадавшись, в чем дело, я забился в гараж, дрожа от страха. Час спустя вернулась раскрасневшаяся жена.

«Я поговорила с мистером Смитом, - сообщила она, - насчет гаража.»

«И…?»

«И попросила его немедленно забрать от нас свою машину. Я сказала, что ты просто в ярости.»

Тут Генри сделал паузу.

- Что за дела привели тебя сегодня в город? – поинтересовался я, потому что больше сказать было нечего.

- А! Я просто решил попробовать нанять кухарку. Та, которая работала у нас вплоть до сегодняшнего утра, была настоящим сокровищем, но вчера за завтраком я обмолвился, что предпочел бы не так круто отваренные яйца…и, похоже, миссис Бутл заявила ей, что я был просто в ярости из-за этого.

БУКВАЛЬНО ВНЕ СЕБЯ

С тех пор, как Генри Бутл женился, мы с ним не виделись. Говорили, что он переехал в деревню и совсем остепенился.

Какова же была моя радость, когда в один прекрасный день я встретил его в клубе. На вид он был несколько удрученный.

- Ну как тебе семейная жизнь, старина? - осторожно поинтересовался я, поздоровавшись.

- Великолепно, - отвечал он. – Великолепно. Лучше не бывает. А скажи-ка, со времени нашей последней встречи во мне не прибавилось свирепости?

- Свирепости? В каком смысле?

- Ну, ты себя не чувствуешь в моем присутствии беззащитным? В твое сердце не закрадывается страх, что я могу внезапно на тебя прыгнуть и вцепиться в ногу?

- Ни капельки, - сказал я. Генри облегченно вздохнул.

- Ты меня успокоил.

- Генри, я тебя не понимаю.

- Конечно, не понимаешь, - согласился он. – Видишь ли, я ненавижу сцены. Не переношу скандалы. Я всегда гордился своим спокойным характером. А вот у нас в Бодвилль-Корнерс я первейший злодей. Завидев меня, местные жители вздрагивают и сворачивают с дороги. Когда я прохожу по главной улице, детишки с плачем прячутся к мамашам под юбки. И все из-за Мэйбл.

- Из-за Мэйбл? Из-за миссис Бутл?

Он мрачно кивнул.

- Позволь рассказать тебе мою историю. Наш дом стоит в живописном месте – таком живописном, что селяне обожают там прогуливаться, а заодно рвать наши цветы, топтать нашу траву и оставлять за собой старые газеты и пустые бутылки. Я был от этого не в восторге, однако мне и в голову не приходило протестовать. Ну разве заметил как-то в разговоре с Мэйбл, что такое положение дел мне не совсем по нраву, и в одно прекрасное утро с удивлением обнаружил, что в окрестностях нет ни души.

Некоторое время я наслаждался тем, что могу спокойно прогуливаться по своему поместью, не боясь столкнуться с посторонними, но потом начал размышлять – кто же мой чудесный избавитель? Я обратился с вопросом к Мэйбл.

- Да, - сказала она, - я их выгнала. Сказала им, чтобы они не смели тут разгуливать. Я сказала им, что ты был буквально вне себя.

Жизнь текла своим чередом. Если бы не водопроводчик, который то и дело заходил одолжить велосипед и неукоснительно возвращал его на следующий день с дырой в колесе (а то и в обоих), можно было бы отметить, что вокруг царит сплошная благодать.

- Какая жалость, - сказал я жене, - что Уилкинсу так не везет с моим велосипедом. Постоянно прокалывает шины. Печально, правда?

В тот же вечер за ужином Мэйбл сказала: "Ах да, я все устроила насчет Уилкинса. Я сегодня с ним поговорила. Сказала, чтобы он больше не смел брать твой велосипед. Я сказала ему, что ты был буквально вне себя".

На другой день я шел по дороге и увидел вдалеке Уилкинса. Ярдов за тридцать до меня он вдруг замер как вкопанный, побледнел, развернулся и пустился наутек. С тех пор я ни разу его не видел.

Так все и шло. Я человек компанейский, и мне приходилось трудновато, поскольку через несколько месяцев в Бодвилль-Корнерс остался только один человек, который не прекратил со мной разговаривать – один малый по имени Смит. Отличный парень, неплохо играет в гольф и всерьез увлекается кое-чем из того, что и меня интересует.

Он замолчал, и его лицо вновь исказилось болью.

- Выше нос, Генри! – подбодрил я его. – Жизнь не такая уж печальная штука, когда у тебя в друзьях Смит.

- Уже нет, - сказал Генри убитым голосом. – Я как раз до этого дошел. Надо тебе знать, что он держал автомобиль в нашем сарае. Мы ничего не имели против, но пару дней назад сами купили автомобиль. Когда я в самый первый раз загонял его в сарай, то задел своим крылом крыло машины Смита.

Наверное, тут я слегка погорячился. Я сказал Мэйбл: "Смотри-ка, а ведь для двух автомобилей тут, пожалуй, маловато места".

Я так увлекся, устраивая автомобиль в сарае, что совсем позабыл про Мэйбл, и обнаружил ее отсутствие только когда закончил. Я сообразил, к чему клонится дело, и забился в сарай, дрожа от страха. Час спустя она вернулась, вся раскрасневшись.

- Я говорила с мистером Смитом насчет сарая, - сказала она.

- И что?

- Я велела ему сию же секунду убрать отсюда свой автомобиль. Я сказала ему, что ты был буквально вне себя.

Повествование прекратилось. Генри смолк.

- А что же привело тебя в город? – спросил я, не зная, как еще поддержать беседу.

- Ах да, я приехал найти кухарку. До сегодняшнего утра она у нас была – не кухарка, а сокровище! – но вчера за завтраком я случайно обмолвился, что яйца чуть-чуть переварены, и, похоже, миссис Бутл сообщила ей, что я был буквально вне себя.

Я не видел Генри Бутла с тех пор, как он женился. Слышал, он приобрел особняк и живет за городом. Тем приятнее было встретить его в клубе в один прекрасный день.

От Генри веяло унынием.

- Доволен семейной жизнью, старина? - осторожно спросил я, поприветствовав его.

- Конечно, - ответил он. - Конечно. Счастлив как никогда. Только... скажи честно, я кажусь опасным?

- Опасным? Ты о чем?

- Тебе не страшно рядом со мной? Не боишься, что я вдруг наброшусь и цапну тебя за ногу?

- Нисколько, - сказал я. Генри облегченно вздохнул:

- Это обнадеживает.

- Не понимаю тебя, Генри.

- Еще бы, - пробормотал он. - Знаешь, ненавижу скандалы. Склоки терпеть не могу. Всегда гордился своим ровным нравом. А между тем в Бодвиль Корнерс я прослыл злодеем. Соседи сторонятся меня. Когда я иду по улице, детишки разбегаются с криками. И все из-за Мэйбелл.

- Мэйбелл?! Миссис Бутл?

Генри угрюмо кивнул.

- А началось вот с чего. Вокруг нашего дома прекрасные владения - прекрасные настолько, что местные жители любят гулять там, собирая наши цветы, топча траву, швыряя старые газеты и бутылки. Не очень-то приятно, но я и не думал жаловаться. Лишь раз признался Мэйбелл, что поведение соседей несколько досаждает. И как-то утром наши владения оказались безлюдны.

Первое время я беспечно наслаждался роскошью уединения, возможностью гулять по поместью, не натыкаясь на посторонних. Потом задумался о причинах чудесного избавления. Расспросил Мэйбелл.

- Да, - сказала она, - я прогнала их. Запретила им у нас гулять. Сказала, что ты просто в бешенстве.

Все шло своим чередом. Жизнь была прекрасна и удивительна - за исключением того, что водопроводчик брал мой велосипед, неизменно возвращая его с дыркой в шине, а то и в обеих.

- Как жаль, - сказал я жене, - что Уилкинсу так не везет с моим велосипедом. Досадно, а?

За обедом Мэйбелл сообщила:

- Я все уладила. Поговорила с Уилкинсом сегодня: предупредила, чтобы не вздумал брать велосипед. Сказала, что ты просто в бешенстве.

На другой день я прогуливался по дороге и увидел Уилкинса. Не дойдя до меня ярдов тридцать, он встал как вкопанный, побледнел и бросился прочь. С тех пор я его не видел.

Так мы и жили. Меня, человека общительного, тяготило то, что приятель по имени Смит стал моим единственным собеседником. Он славный малый, хорошо играет в гольф и увлекается тем же, чем и я.

Генри умолк, и снова тень страдания пробежала по его лицу.

- Не падай духом, Генри! - воскликнул я. - Не все потеряно, ведь есть Смит.

- Уже нет, - удрученно пробормотал Генри. - Как раз собирался рассказать. Он держал машину в нашем сарае. Мы были только рады, пока сами не обзавелись автомобилем. Заезжая в сарай первый раз, я задел крылом машину Смита.

Наверное, я был слишком резок. Я сказал жене:

- Бог мой! Похоже, тут маловато места для двух машин.

Занятый автомобилем, я совсем забыл про Мэйбелл и не сразу обнаружил, что она ушла. Я понял, что к чему, и укрылся в сарае, трепеща от страха. Через час Мэйбелл вернулась, довольно взволнованная.

- Я поговорила с мистером Смитом, - сказала она.

- Да?..

- Потребовала, чтобы он немедленно убрал свою машину. Сказала, что ты просто в бешенстве.

Тут Генри Бутл замолчал.

- Что привело тебя в город? - я не знал, что еще сказать.

- А, приехал подыскать кухарку. Прежняя была настоящим сокровищем, но вчера за завтраком я имел несчастье обмолвиться, что яйца чуточку переварены... Думаю, миссис Бутл сказала кухарке, что я просто в бешенстве.

Изверг

Я не видел Генри Бутла с той поры, как он женился. Поговаривали, что Генри обзавелся домом в сельской местности и ведет тихую, размеренную жизнь.

Поистине приятной неожиданностью было зайти однажды в клуб и встретить его там. Вид у него, впрочем, был не самый жизнерадостный.

– Ну, старина, как семейная жизнь – нормально? – осторожно поинтересовался я после приветствий.

– Прекрасно, – ответил он. – Отлично. Счастлив как никогда. Но… э-э, вот скажи, тебя не поразила мысль: “Боже, каким свирепым он стал за то время, что мы не виделись”?

– Свирепым? О чем ты?

– Нет чувства опасности? Никаких потаенных страхов, что я вот-вот вскочу и вцеплюсь зубами тебе в ногу?

– Нет, – уверенно ответил я. Он вздохнул с облегчением.

– Ты меня успокоил.

– Боюсь, я не понимаю тебя, Генри.

– Разумеется, не понимаешь. Так слушай: я терпеть не могу скандалов. Ненавижу ссоры. Всю жизнь гордился тем, какой я неконфлитный человек. И все же в Бодвилль Корнерс, где мы теперь живем, меня считают извергом номер один. Местные шарахаются от меня. Когда я иду по Мэйн-стрит, маленькие дети плачут и бегут прятаться к маме. А все из-за Мейбл.

– Мейбл? Миссис Бутл?

Он горько кивнул.

– Я расскажу тебе все с самого начала. Участок, на котором стоит наш дом, очень красив и живописен – настолько живописен, что односельчане облюбовали его как место для своих прогулок. Они рвали наши цветы, топтали нашу траву и оставляли после себя всякий мусор вроде бутылок и старых газет. Мне это не нравилось, но у меня и мысли не возникло открыто выразить недовольство. Я только сказал Мейбл, что с их стороны это не очень-то культурно, и однажды утром с удивлением понял, что по участку больше никто не бродит.

– Какое-то время я просто наслаждался этой свободой – ходить по своей земле, не натыкаясь на разных незнакомцев. Но во мне росло любопытство, а чем же вызваны все эти перемены к лучшему, и я спросил Мейбл. “Да, я прогнала их, – ответила моя жена. – Объяснила, что лучше им не заходить к нам на территорию. Я сказала, что ты просто кипишь от бешенства.”

– Жизнь потекла дальше. Несмотря на то, что слесарь таки заглядывал одолжить мой велосипед, наутро неизменно возвращая его с проколотыми шинами, мир вокруг был прекрасен и полон гармонии. Я сказал жене: “Жаль, что Уилкинс так невезуч и все время ухитряется напороться на гвоздь. Досадно все-таки.” Тем же вечером, за ужином, Мейбл объявила: “Не переживай насчет Уилкинса. Я поговорила с ним и сказала, чтобы он больше не притрагивался к твоему велосипеду. Объяснила, что каждый раз ты кипишь от бешенства.” На следующий день я шел по улице и встретил Уилкинса. Точнее сказать, не доходя ярдов тридцати до меня, он резко остановился, побледнел и бросился прочь в обратном направлении. Больше уж я его не видел.

– Дальше – хуже. Общительному человеку вроде меня немного неуютно в такой ситуации – через несколько месяцев в Бодвилль Корнерс единственным, кто оставался расположен ко мне, был малый по имени Смит. Он мировой парень, отлично играет в гольф и разделяет многие из моих увлечений.

Он умолк. Лицо его вновь подернулось болью.

– Выше нос, Генри, – подбодрил я. – Все не так уж и плохо, пока рядом такой друг, как Смит.

– Все плохо, – подавленно отвечал Генри. – Я как раз собирался продолжить рассказ. Так вот, обычно он держал свою машину у нас в сарае. И мы только рады были – ровно до того дня, когда приобрели собственную. Когда я загонял ее внутрь, брызговики наших машин соприкоснулись. Быть может, я слишком резко выразился! Я сказал: “Однако! Да здесь вряд ли хватит места двум машинам.” Устраивая своего железного коня поудобнее, я был слишком счастлив, чтобы обращать внимание на Мейбл и лишь после, обернувшись, заметил, что она исчезла. Уже догадываясь, куда именно, я весь сжался от дурных предчувствий. Час спустя она вернулась, немножко смущенная. “Я поговорила с мистером Смитом, – сказала она. – Насчет сарая.” – “И-и?..” – “И велела ему немедленно забирать машину. Я сказала, что ты весь кипишь от бешенства.”

И на этой тоскливой ноте Генри Бутл умолк.

– Для чего ты сегодня выбрался в город? – спросил я, не придумав лучшей темы.

– А! Мне лишь нужно найти новую кухарку. Наша прежняя кухарка была просто сокровище, но вчера за завтраком я возьми да и скажи, что яйца следовало поварить поменьше, чтобы не в мешочек, а всмятку, и, должно быть, моя половина передала ей, что я чуть не лопнул от бешенства.

С Генри Бутлом мы не виделись с тех самых пор, как он женился. Говорили, что он переехал за город и остепенился, поэтому встретить его как-то раз в клубе было нечаянной радостью. Выглядел Генри немного удрученным.

- Ну что, старина, семейная жизнь тебе по душе? - осторожно поинтересовался я, когда мы обменялись приветствиями.

- Превосходно, - отозвался он. - Просто превосходно. Счастлив как никогда. Вот только... как по-твоему, за то время, пока мы не виделись, во мне появилось хоть сколько-нибудь свирепости?

- Свирепости? В каком смысле?

- Тебе не кажется, что рядом со мной тебе угрожает опасность? Не боишься, что я кинусь и цапну тебя за ногу?

- Нисколько, - сказал я.

Он облегченно вздохнул.

- Что ж, это утешает.

- Что-то я совсем не понимаю тебя, Генри.

- Ничего удивительного, - сказал он. – Послушай, мне претят скандалы, я не выношу склок. Всю жизнь я гордился своим спокойным нравом. Но в Бодвиль Корнерс, где я теперь живу, все считают меня чуть ли не извергом и с опаской обходят стороной. Стоит мне появиться на главной улице, и детишки с визгом бросаются к матерям. И всё из-за Мэйбл.

- Мэйбл? Миссис Бутл?

Он печально кивнул.

- Позволь рассказать тебе все по порядку. Дом, в котором мы живем, окружен садом, да таким дивным, что местные жители повадились там гулять, топтать наш газон и собирать наши цветы, взамен оставляя бутылки и старые газеты. Я, конечно, был не в восторге, но мне и в голову не приходило роптать. Правда, я поделился с Мэйбл, что нахожу такое положение дел досадным, и к моему удивлению, одним прекрасным утром окрестности опустели. Сначала я просто наслаждался тем, что могу прогуливаться по своим владениям, не натыкаясь на незнакомцев, но затем мне стало интересно, чему я обязан этим чудесным избавлением? Я обратился с вопросом к Мэйбл. “Да, - сказала мне она. - Я прогнала их. Сказала, что нечего им здесь обретаться, и что ты не на шутку рассвирепел”.

Жизнь пошла своим чередом. И можно было бы сказать, что улыбка Природы нашу жизнь озарила, если бы водопроводчик не взял привычку одалживать мой велосипед и возвращать его всякий раз с проколотыми шинами. “Какая досада, - сказал я жене, - что Уилкинс умудряется так часто прокалывать шины. Ну что за невезение!” А вечером за ужином Мэйбл сообщает мне: “Ах да, о Уилкинсе больше не беспокойся. Я с ним разобралась. Запретила ему брать велосипед и сказала, что ты не на шутку рассвирепел”.

На следующий, прогуливаясь по дороге, я издали заметил Уилкинса. Когда между нами оставалось ярдов тридцать, он вдруг остановился как вкопанный, побледнел и бросился прочь от меня. С тех пор я его и не видел.

Так все и продолжалось. Я человек общительный и мне было совсем нелегко, что по прошествии нескольких месяцев я мог по-дружески поговорить с одним только Смитом. Он чудесный малый, отлично играет в гольф, и к тому же чрезвычайно интересуется некоторыми моими увлечениями, - Генри замолчал и его лицо вновь выразило страдание.

- Ну же, Генри, - сказал я. - Все не так плохо, раз Смит с тобой еще дружит.

- Уже нет, - удрученно ответил Генри. – Как раз хотел дорассказать. Дело в том, что Смит держит свою машину в нашем гараже. И это было нам только в радость, пока мы сами не обзавелись машиной. Когда я заруливал в гараж в самый первый раз, то поцарапал крыло о машину Смита. Должно быть, я позволил себе выразиться слишком резко! Я сказал Мэйбл: “Да уж! Двум машинам здесь будет тесновато”.

За всей этой суматохой, пока я проводил маневры в гараже, я совсем упустил Мэйбл из виду, и лишь завершив дело, обнаружил, что она исчезла. Я догадался, что она затеяла, и меня затрясло от страха. Когда час спустя Мэйбл вернулась, выглядела она довольно взволнованно. “Я поговорила с мистером Смитом, - сказала она. - По поводу гаража”. - “И?” - “Попросила его немедленно убрать машину. Сказала, что ты не на шутку рассвирепел”, - дойдя до этого места в повествовании, Генри Бутл замолк.

- Что привело тебя в город? - спросил я, не зная, что еще сказать.

- Пустяк! Приехал подыскать нам нового повара. Прежний был просто сокровище! Но вчера за завтраком я имел неосторожность отметить, что мне бы хотелось, чтобы яйца были сварены чуточку мягче, и похоже миссис Бутл сказала повару, что я не на шутку рассвирепел.

ВЗБЕШЁН ДО КРАЙНОСТИ.

Мы не виделись с Генри Бутлом со дня его свадьбы. Рассказывали, что он купил имение в деревне и прочно там обосновался.

И вот – к своему удовольствию – я встретил его как-то вечером в клубе. Однако Генри показался мне несколько удручённым.

– Ну, как тебе семейная жизнь, старина? – осторожно поинтересовался я после дружеских рукопожатий и приветствий

– Я в полном восторге, – ответил он. – Это восхитительно, я счастлив, как никогда. Только… Вот, скажи, не поразила ли тебя внезапная мысль, что с момента нашей последней встречи в моём облике появилось нечто свирепое?

– Свирепое? В каком смысле?

– Чувствуешь ли ты себя в безопасности рядом со мной? Не испытываешь ли безотчётного страха, что я могу внезапно броситься на тебя и тяпнуть за ногу?

– Ни малейшего! – ответил я.

Он облегчённо выдохнул:

– Ты меня успокоил.

– Генри, я тебя не понимаю.

– И неудивительно, – сказал он. – Знаешь, я не выношу сцен. Я ненавижу скандалы. Я всегда гордился тем, что я – человек спокойный и уравновешенный. Однако, в Бодвил Конерс, где мы теперь живём, я прослыл отпетым злодеем. Местные обитатели нервно шарахаются от меня. Ребятишки с воплями бегут врассыпную, стоит мне выйти на Главную Улицу прогуляться. И всё из-за Мэйбл!

– Мэйбл? То есть, миссис Бутл?

Он мрачно кивнул.

– Давай, я расскажу всё по порядку. Наш дом окружён чудесным парком, настолько чудесным, что сельские жители любят там пройтись, нарвать с клумбы цветов, вытоптать траву, а взамен набросать пустых бутылок и старых газет всюду, где им вздумается. Не то, чтобы я это одобрял, но мне и в голову не приходило сетовать. Только разок я действительно сказал Мэйбл, что это меня несколько огорчает, и вот однажды утром я с удивлением обнаружил, что парк совершенно обезлюдел.

Какое-то время я упивался роскошью бродить по собственному имению, не натыкаясь то и дело на посторонних, но потом мне стало любопытно, что же послужило причиной счастливого избавления. Я справился об этом у Мейбл.

– Да, – сказала она, – это я велела им уйти. Я сказала, что они не должны слоняться по парку, потому что ты этим взбешён до крайности.

Жизнь шла своим чередом. Если бы не сосед-слесарь, постоянно забегавший взять у меня взаймы велосипед и каждый раз назавтра возвращавший его с дырами в обоих колёсах, то можно было бы смело утверждать, что сама Природа возликовала.

– Как жаль, – сказал я жене, – что Уилкинс опять ухитрился проткнуть обе шины у моего велосипеда. Это ужасно, правда, дорогая?

В тот же вечер за ужином Мэйбл сообщила:

– Да, кстати, можешь больше не беспокоиться насчёт Уилкинса. Я сегодня говорила с ним. Я сказала, что он больше не сможет брать твой велосипед. Я сказала, что ты этим взбешён до крайности.

Назавтра я шёл по дороге и вдалеке увидел Уилкинса. Не дойдя до меня ярдов тридцати, он замер, как вкопанный, побледнел, резко развернулся и припустил в противоположную сторону. С тех пор я его не видел.

И пошло-поехало. Спустя несколько месяцев житья в Бодвил Конерс оказалось, что такому общительному человеку, как я, просто не с кем словом перемолвиться. Трудновато, когда с тобой разговаривает один-единственный человек – добрый малый по фамилии Смит. Он вообще замечательный парень - отлично играет в гольф и проявляет большой интерес к некоторым моим увлечениям.

Он умолк, и лицо его снова исказилось болью.

– Ну, Генри, выше нос! – сказал я. – Жизнь всё ещё может быть прекрасна, ведь с тобой остался твой друг – Смит.

– Нет, – горестно вздохнул Генри, – я как раз собирался тебе сказать. Знаешь, он держит в нашем сарае свой автомобиль. Мы были рады держать его машину у себя, пока на днях не купили собственную. И вот, впервые заезжая в сарай, я поцарапал крыло своего новенького авто о крыло колымаги Смита. Наверное, я использовал слишком крепкие выражения! Я сказал Мэйбл:

– Ну и ну! Тут нет места для двух авто!

Я был несколько возбуждён пристраивая машину в сарай, и совершенно забыл про Мэйбл. И только когда с этим сложным делом было покончено, я обернулся, но жены и след простыл. Предвидя, что будет дальше, я в страхе забился в угол и трепетал. Где-то час спустя она возвратилась, раскрасневшаяся слегка, и сказала:

– Я поговорила с мистером Смитом насчёт его машины

– И…что?

– Я сказала, что он должен убрать её отсюда немедленно. Я сказала, что ты был взбешён до крайности.

В этом месте своего повествования Генри Бутл умолк.

– А что привело тебя сегодня в город? – спросил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Ах, это! Я просто приехал, чтобы подыскать кухарку. У нас до сегодняшнего утра была не кухарка, а настоящее сокровище. Но вчера за завтраком меня угораздило сказать, что я бы предпочёл варёные яйца «всмятку», а не «в мешочек», и очень похоже на то, что миссис Бутл сказала кухарке, что я был взбешён до крайности.