Существует практически единодушное мнение, что по части глубоких мыслей Джеффри Чосер – выдающийся поэт, творивший в четырнадцатом веке – обставит кого угодно, хоть у него и был, как у Теодора Рузвельта, пунктик насчет реформы правописания. Это ведь Чосер написал:
"Сколь краток век, сколь долог путь к познанью,
Чрез тернии ведущая стезя".
Что примерно означает: написать картину трудно, а продать – в сто раз труднее.
Сквозь череду веков Поль Буаэль готов был крепко пожать Чосеру руку. "Чрез тернии ведущая стезя" – написано прямо про него, лучше не скажешь.
Подробный рассказ о скитаниях Поля со своим творением оказался бы таким же занимательным, как "Одиссея", и, пожалуй, не менее длинным. Поэтому придется его сократить.
В "Парижском кафе" мсье Бредэна иногда обедал один художник, а поскольку люди искусства отличаются живостью натуры, и неспешная манера официантки Жанны их никак не устраивает, то прислуживать у его стола выпало Полю. Художник оказался добрым малым, и ободренный дружелюбным расположением, Поль обратился к нему за профессиональной консультацией. А как мсье продает картины? Никак, отвечал мсье, картину удается продать не чаще, чем в Сахаре выпадает дождь. Но когда все же удается? А, тогда через агентов. Поль сказал "спасибо". Один его друг, пояснил он, написал картину и хочет ее продать.
- Вот бедолага! – только и ответил художник.
На следующий день, в четверг, у Поля был выходной, и он отправился в путь. Отправился он бодрым и веселым, однако к вечеру вся его веселость улетучилась, словно воздух из проколотого шарика. Все агенты, словно сговорившись, отвечали одно и тоже: " Все забито!"
- Ну что, продал картину? – поинтересовалась Жанна при встрече.
– Пока нет, - ответил Поль. – Но в таких делах нельзя идти напролом. Надо деликатно. Надо осторожно.
Он снова обратился к художнику.
- Моему другу, - сказал он, - с агентами немного не повезло. Они говорят, все забито.
- Знаю, - кивнул тот. – Уж я-то знаю.
- Возможно, есть другой путь, нет?
- А что за картина? – поинтересовался художник.
Поль сильно оживился.
- О, мсье, это прекрасная картина! Сцена в лесу. Юная красавица…
- Ага! Тогда хорошо бы ему толкнуться в какой-нибудь журнал. Может, возьмут для обложки.
Поль рассыпался в благодарностях. Весь следующий четверг он наносил визиты художественным редакторам журналов. Похоже, дела у художественных редакторов обстояли так же неутешительно, как и у агентов. "Уже вешать некуда!" – таков был их ответ.
- Как картина? – спросила Жанна в пятницу утром. - Продал?
- Пока нет, - ответил Поль, но…
- Опять "но"!
- Ангел мой!
- Да ну тебя! – фыркнула Жанна, тряхнув крупной красивой головой.
Под конец месяца Поль дошел до последней черты, без надежды скитаясь среди тех, кто обитает во тьме кромешной и не моет руки. Всего посетил он их числом семь в тот черный четверг, и каждый из семи тер немытым пальцем его картину, кривил презрительно лицо и говорил "нет". Поль вернулся со своим творением в комнатку под крышей разбитым и сокрушенным.
Той ночью тревожные мысли так и не дали ему уснуть. Когда следующим утром Поль явился в "Парижское кафе", от нервов его остался истерзанный комок. Он опоздал на работу, что было хорошо с одной стороны, потому что оттягивало неизбежный вопрос о судьбе картины, однако плохо со всех прочих сторон. Мсье Бредэн что-то свирепо буркнул ему, привстав из-за кассы; а что ужаснее всего, Жанна, которой в его отсутствие пришлось поворачиваться живее, чем ей было свойственно, держалась холодно и надменно. На душе у Поля воцарилась беспросветная тоска.
Чем успешнее шли дела мсье Бредэна, тем сильнее смягчались его манеры и тем обильнее он расточал налево и направо неуклюжие любезности. Дальше слов заходило редко, хотя людская память сохранила, как в одном из таких припадков безумной щедрости он осчастливил какого-то мальчишку на целый полпенни. Чаще дело ограничивалось тем, что он становился меньше обычного похож на прижимистую свинью. Сегодня торговля шла на диво бойко, и он был доволен решительно всем на свете. Оставив кассу, он атаковал тарелку с супом за одним из столиков у стены. В зале было пусто, если не считать посетителя, припозднившегося с обедом. Наступил час, когда в "Парижском кафе" замедлился ход жизни. Поль мрачно стоял, прислонившись к стене. Жанна прислуживала хозяину заведения.
Мсье Бредэн закончил обед и поднялся из-за стола. Он находился в великолепном расположении духа. Все в мире было устроено как надо. С грохотом задевая столики и стулья на пути к кассе, он поравнялся с Жанной. Остановился, с присвистом дыша. Отпустил комплимент. Потом еще один. Поль, стоя у стены, наблюдал за ними, мучимый ревностью и яростью.
Это прекрасный Джефри Чосер - знаменитый поэт четырнадцатого века, умеющий выразить с лучшими качествами чувство страсти и обаяния, что приводило к огромной глубине мышления. Он написал такие строки:
"Жизнь коротка, искусство вечно,
Чем нападение сильно, тем победа обеспечена"
Некоторые знают, как нелегко написать картину, но еще большая доля трудностей выпадает на то, что бы продать ее.
Через века пауль Боиле обменялся рукопожатием с Джефри Чосером. "Победа обеспечена" - иожно предположить в двух словах.
Эту историю его похождений с шедевром он еще долго будет вспоминать, как Одиссею. Вот, что значит, сжато выраженная мысль.
В Парижском кафе у мистера Бредина бывал один художник, который иногда здесь обедал. Он отличался несдержанным артистическим темпераментом. Его могла обслуживать только Джейн, с ее неторопливыми движениями. А вот Пауля это унижало. Но у него такая профессия - принимать с радушием манеры художника, даже , когда тот жаловался. "Как господин продал свои картины?" - Поинтересовался Пауль. Господин ответил, что сам он продает очень редко. "Но кто же это делает?" - Спросил Пауль. Художник ответил, что заключил соглашение с торговцами. Пауль поблагодарил его, объяснив, что один из его друзей написал картину и желает продать ее.
"Бедняга", - был комментарий художника.
На следующий день, в четверг Пауль отправился в путешествие. Когда он уходил, он был бодрый и радостный, но уже к вечеру он стал как проколотый воздушный шарик. Каждый торговец делал замечание - а именно: "Нет места".
"Разве, ты, еще не продал картину?" Спросила Джейн, когда они встретились. "Нет еще", - сказал Пауль. "Но они проводят обсуждение по этому вопросу. Я применяю хитрость и с осторожностью продолжу игру".
Он обратился к художнику снова.
"С торговцами", - сказал он, "у моего друга маленькая неудача. Они говорят, что у них нет места".
"Я знаю", - ответил художник кивая.
"Возможно, есть другие варианты?"
"Какой сюжет картины? - спросил художник.
Пауля распирал энтузиазм.
"Ах, господин, она прекрасна. Это лесной пейзаж, красивая девушка".
"Ну тогда ему лучше обратиться в издательства журналов. Там могут использовать ее для обложки".
Пауль восторженно поблагодарил его. В следующий четверг он навестил несколько художественных редакторов. Художественные редакторы, оказалось, были в таком же несчастном положении, что и торговцы. "Избыток товара!" - Был их ответ.
"Что с картиной? - Спросила Джейн в пятницу утром. "Продана?"
"Еще нет", - ответил Пауль. "Но..."
"Опять, но!"
"Мой Ангел!"
"Ва!" - Закричала Джейн и затрясла своей большой, красивой головой.
Весь месяц Пауль бороля до конца, бродил печально среди тех, кто жил в темноте и невежестве. У них всегда были грязными большие пальцы рук. Он посетил семерых в этот неудачный четверг. И каждый из семерых, растирая поверхность картины запачканным большим пальцем, фыркал и прогонял его. Больной и измученный, Пауль принес шедевр обратно в свою комнату с застекленной крышей.
Всю ночь ему было не до сна, просто лежал и думал. Когда на следующее утро он пришел в Парижское кафе, это был уставший комок нервов. Он пришел с опозданием. Это было хорошо, так как откладывало неизбежный вопрос о судьбе картины, и плохо, если принять во внимание то, что мистер Бредин сидел за своим денежным столиком и свирепо ворчал на него. И еще хуже, Джейн, которая в его отсутствие занималась работй, заняла свое место и была сдержанной и высокомерной. Мрачное, подавленное настроение нахлынуло на Пауля.
Мистер Бредин, при хорошо сложившихся для него обстоятельствах, обычно, наполнялся огромным добродушием. Случалось такое не часто, но иногда он принимал дружелюбный вид. Однажды, от избытка чувств, он дал мальчику полпенни. Но чаще всего только смягчало свинскую суровость его поведения. Сегодня бизнес был удивительно хороший, и мистер Бредин был всем доволен. Он покинул свое обычное место и пошел есть суп за один из крайних столиков. За исключением, кроме, запоздалого обедающего, в зале было много свободных мест. Иногда случалось временное затишье в работе Парижского кафе. Пауль прислонился к стенке, погруженный в темноту. Джейн обслуживала хозяина.
Мистер Бредин закончил есть и поднялся. Он чувствовал удовлетворение, и в этот момент любил весь мир. Неуклюже двигаясь к своему денежному столику, проходя мимо Джейн, остановился. С одышкой прохрипел комплимент, затем другой. Пауль из своего места у стены наблюдал с ревнивым бешенством.
Всем известно, что Джеффри Чосер, знаменитый поэт четырнадцатого столетия, отличался особой глубиной мысли, несмотря на свою, почти рузвельтовскую страсть к написанию слов по-новому. Именно Чосеру принадлежат следующие строки:
Столь мало жить, столь многому учиться;
Столь тяжек опыт, столь приносит бед!*
Другими словами, сложно написать картину, но еще сложнее ее продать.
В этих строках Чосер с точностью отразил ту ситуацию, в которой оказался Поль. Складывается ощущение, будто поэт и официант действительно встречались, несмотря на то, что их разделяли столетия. «Столь тяжек опыт» краткого изложения всех событий, произошедших с Полем.
Если взяться за полное описание бесчисленных попыток Поля продать картину, получится самая настоящая Одиссея. Его история будет изложена кратко.
Один художник время от времени заходил пообедать в Парижское кафе господина Бредэна. Жанна была слишком медлительной, чтобы обслуживать человека несдержанной творческой натуры, поэтому его официантом стал Поль. Ободряемый доброжелательностью художника, молодой человек решил обратиться к нему за помощью. Не расскажет ли господин о том, как продает свои картины? Господин ответил, что делал это очень редко. Но как же он поступал, если все-таки решался их продать? О, тогда господин шел к торговцам. Поль поблагодарил художника и объяснил, что один его друг написал картину и сейчас желал продать свое творение.
- Бедолага! – вздохнул художник.
На следующий день, в четверг, Поль отправился на поиски покупателя. В прекрасном настроении вышел он из дома, но уже к вечеру все его надежды сдулись как воздушный шар. В каждой лавке молодому человеку отвечали, что места для картины нет.
- Ну, что у тебя там с картиной? Продал? – спросила Жанна, когда они встретились.
- Пока нет, - ответил Поль. – Видишь ли, вести переговоры надо аккуратно. Мне приходится действовать очень осторожно и постоянно держать ухо востро.
После этого Поль опять обратился к художнику.
- С торговцами моему другу немного не повезло. Все сказали, что для картины нет места.
- Да, я знаю, - кивнул художник в ответ.
- Может, есть другой способ?
- А что это за картина?
Глаза Поля тут же загорелись.
- О, она прекрасна! На ней изображен лес, прекрасная девушка…
- Ну, тогда ему лучше обратиться в журнальные издательства. Возможно, картина сгодится для обложки.
Поль горячо поблагодарил художника. В следующий четверг он отправился к редакторам различных изданий. Но они, как и торговцы, остались равнодушны к картине. Избыток материала, повсюду отвечали Полю.
- Ну, что с картиной? – спросила Жанна в пятницу утром. – Продал?
- Пока нет, но…
- Постоянно это «но»!
- Дорогая!
- Хватит! – тряхнула Жанна своей хорошенькой головкой.
К концу месяца Поль перепробовал все, что мог, но так ничего и не добился. В отчаянии он предпринял последнюю попытку и отправился к обитавшим во «тьме внешней» людям с грязными пальцами. В тот несчастливый день он посетил семерых, и каждый из них ляпал картину, фыркал и прогонял Поля. Уставший и всеми отвергнутый, он вернулся в свою мансарду.
Всю ночь он не сомкнул глаз. На следующее утро Поль появился в кафе в ужасно раздраженном состоянии. Он опоздал. С одной стороны, это было на руку официанту, ведь никто не донимал его расспросами о картине, но во всем остальном опоздание не предвещало ничего хорошего. Господин Бредэн сидел за кассовым аппаратом. Увидев Поля, он рассвирепел и в ярости отчитал молодого человека за опоздание. Жанна, в силу своей нерасторопности, не успевала работать за двоих. Поэтому она держалась на расстоянии и была очень холодна с Полем. Тяжелое отчаяние захлестнуло его душу.
Так случалось, что когда дела шли хорошо, господин Бредэн переполнялся назойливым дружелюбием. На его действия это мало как влияло, лишь единственный раз, в момент душевной радости, он дал какому-то парнишке монету. Обычно, в такие дни Бредэн просто смягчал немного поросячий нрав. Сегодня дела шли отлично, и господин Бредэн пребывал в прекрасном настроении. Он вышел из-за кассового аппарата, сел за один из боковых столиков и тут же набросился на суп. Кафе пустовало, не считая одного, запоздавшего на обед, посетителя. Это был один из тех часов, когда в заведении стояло абсолютное затишье. В унынии Поль прислонился к стене. Жанна обслуживала хозяина кафе.
Господин Бредэн закончил обед и встал из-за стола в прекрасном настроении. Как говорится, «Господь в небесах, в порядке наш мир». Тяжело ступая, он пошел к кассовому аппарату, но, проходя мимо Жанны, остановился. С трудом дыша, сделал ей комплимент. Затем еще один. Погруженный во мрак, Поль в бешенстве наблюдал за происходящим.
* Пер. Александровского
Можно считать общепризнанным, что Джеффри Чосер, выдающийся поэт четырнадцатого века, хотя и был одержим почти рузвельтовской страстью к новой орфографии*, не знал себе равных, когда дело касалось глубины мысли. Именно Чосер написал следующие строки:
Жизнь коротка, а путь искусства долог,
Так тяжко начинать и трудно покорять **.
Что в общих чертах означает следующее: написать картину трудно, но еще труднее ее продать.
Сквозь века Поль Буаэль пожал Джеффри Чосеру руку. Слова «и трудно покорять» как нельзя лучше передавали его положение.
Полная история скитаний Поля с шедевром напоминала бы «Одиссею» и была бы примерно таких же размеров. Мы же перескажем ее кратко.
В «Парижском кафе Бредена» временами обедал один художник, и, поскольку степенные манеры Жанны не могли угодить нетерпеливой артистической натуре, обслуживать его выпало Полю. К этому-то эксперту и обратился Поль, ободренный приветливостью художника. Как мсье продает свои картины? Мсье ответил, что он их не продает - разве что раз в год по обещанию. А когда все-таки продает? Ну, он относит картины торговцам живописью. Поль поблагодарил его. Один приятель, объяснил он, нарисовал картину и хочет ее продать.
- Бедняга! – отозвался на это художник.
На следующий день, а именно в четверг, Поль пустился в странствия. Начал он бодро, но уже к вечеру напоминал сдувшийся мяч. Каждый торговец живописью говорил одно и то же, а именно: нет места.
- Ты уже продал картину? – спросила Жанна, когда они встретились на следующий день.
- Еще нет, - ответил Поль, - эти деловые переговоры – штука тонкая. Я подхожу к ним с умом. Действую осторожно.
Поль снова обратился к художнику.
- С торговцами, - сказал он, - моему приятелю несколько не повезло. Они говорят, что у них нет места.
- Знаю, - понимающе кивнул художник.
- Может быть, есть какой-нибудь другой путь?
- А что это за картина? – поинтересовался художник.
Поль пришел в возбуждение.
- Ах! Мсье, она прекрасна. Пейзаж с лесом. Красивая девушка…
- А! Ну тогда ему лучше попытать счастье в журналах. Они, может, и поместят картину на обложку.
Поль горячо поблагодарил его. В следующий четверг он принялся за художественных редакторов. Редакторы, похоже, пребывали в таком же печальном положении, как и торговцы. «Завалены по горло!» - в один голос восклицали они.
- Картина? – вопросила Жанна в пятницу утром. – Продана?
- Еще нет, - ответил Поль, - но…
- Вечно это «но»!
- Ангел мой!
- Фи! – бросила Жанна, тряхнув крупной, но красивой головой.
К концу месяца Поль сражался уже на последнем издыхании, подавленно скитаясь среди тех, кто обитает во тьме внешней и ходит с грязными пальцами. В тот черный четверг он посетил семерых таких господ, и каждый из этих семи потер поверхность картины грязным пальцем, фыркнул и выгнал его вон. Несчастный и побитый, Поль возвратил шедевр на прежнее место - в свою комнату с окном в крыше.
Всю ночь Поль лежал без сна и думал. Тем утром в «Парижское кафе» пришел измотанный клубок нервов. Поль опоздал, что было хорошо, потому что оттянуло неизбежный вопрос о судьбе картины, но плохо во всех прочих отношениях. Притаившийся за кассой Мсье Бреден негодующе хрюкнул в его сторону. Но, что хуже, Жанна, которой по причине его отсутствия приходилось выполнять больше работы, чем это отвечало ее нраву, держалась холодно и высокомерно. Поль погрузился в глубокое уныние.
Когда дела шли хорошо, мсье Бреден порой преисполнялся неуклюжего дружелюбия. На деле это проявлялось нечасто, хотя есть сведения, что однажды в приливе щедрости он дал маленькому мальчику полпенни. Чаще же подобные приступы дружелюбия лишь немного смягчали его обычную свиную враждебность. В этот день дела шли необычайно хорошо, и мсье Бреден взирал на мир с благодушием. Он оставил кассу и набросился на миску супа за одним из боковых столиков. Если не считать запоздалого посетителя, обедавшего в дальнем конце зала, кафе пустовало. Это был один из тех часов, когда в «Парижском кафе» воцарялось временное затишье. Погруженный в уныние Поль стоял, прислонившись к стене. Жанна прислуживала хозяину.
Мсье Бреден окончил свою трапезу и поднялся из-за стола. Он испытывал умиротворение. Мир был прекрасен. Когда он продвигался назад к кассе, на пути ему попалась Жанна. Он остановился. Отвесил комплемент. Затем другой. Со своего места у стены Поль наблюдал в ревнивом бешенстве.
* 26-ой президент США Теодор Рузвельт выступал с предложением радикально упростить английскую орфографию.
** Джеффри Чосер, «Птичий парламент». Первая строка («Жизнь коротка, путь искусства долог») – слова Гиппократа.
Вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что Джеффри Чосер, выдающийся поэт четырнадцатого века, несмотря на свою одержимость (сравниться с ней может разве что рузвельтианская) создать новую орфографию, был глубоким мыслителем. Ведь это он написал:
Жизнь коротка, искусству - век учись.
Дерзанье - труд, к триумфу путь тернист.
Что в широком смысле значит: трудно написать картину, но гораздо труднее ее продать.
Спустя столетия под строчками Чосера вполне мог поставить свою подпись Поль Буаэль. “К триумфу путь тернист ”: эти слова как нельзя лучше описывают мытарства нашего героя.
Вся его одиссея с картиной ничуть не уступает гомеровской. Поэтому мы постараемся ее сократить.
Время от времени кафе “Бредэн Паризьен” посещал один художник. Натура творческая, он был нетерпелив, поэтому вместо медлительной Жанны обслуживал его Поль. Видя радушие художника, Поль решил к нему обратиться за ценным советом. Как месье продавал свои картины? Месье сказал, что не продавал, а если случалось, то раз в сто лет. Ну, а когда случалось? Он обращался к агентам. Поль поблагодарил художника и объяснил, что один его друг, написал картину и хочет ее продать.
- Бедняга! - посочувствовал собеседник.
На следующий день, как раз в четверг, Поль решил попытать счастья. Окрыленный поначалу, к вечеру он спустился с небес на землю. У всех агентов была одна отговорка: “гвоздь в стену не забьешь, места нет”.
- Картину продал? - спросила Жанна, увидев Поля.
- Нет еще, - ответил Поль. - Веду переговоры, столько в этом тонкостей. Здесь нужны особый подход и осторожность.
Поль вновь обратился к художнику.
- С агентами у друга ничего не вышло. Говорят, что “гвоздь в стену не забьешь, места нет”.
- Знаю, - кивнул художник.
- А по-другому нельзя?
- Что это за картина? - поинтересовался художник.
Поль оживился.
- Ах, месье, картина прекрасная. Лесной пейзаж. Красивая девушка...
- А, тогда лучше попробовать в журналах. Может, подойдет для обложки.
Поль рассыпался в благодарностях. В следующий четверг он наведался к редакторам разных журналов. Но у них дела обстояли так же плачевно, как и у агентов. “Редакция завалена картинами!” - таков был ответ.
- Ну как?- спросила Жанна в пятницу утром. - Продал картину?
- Еще нет, - ответил Поль, - но...
- Вечно эти твои “но”!
- Ангел мой!
- Вот еще!- сказала Жанна, не без грации тряхнув крупной головой.
К концу месяца пройдя все круги ада, и ничего не добившись от его жирнопалых обитателей, Поль был на грани отчаяния. В тот злосчастный четверг он посетил семерых, все они прикасались к картине своими жирными пальцами, фыркали и выставляли его за дверь. Убитый горем, Поль вернулся к себе в комнату на чердаке, опять вместе с картиной. Ночью он не сомкнул глаз, лежал и думал. На следующее утро Поль пришел на работу сам не свой, сплошной комок нервов.
Он опоздал, и ничего хорошего это не сулило, но зато отдалило неизбежный вопрос о судьбе картины.
Месье Бредэн высунулся из-за кассы и злобно на него рявкнул. Но хуже всего было то, что Жанне в его отсутствие пришлось хорошенько побегать, что было не в ее правилах, и теперь она была холодна и неприступна. Поль погрузился в мрачное уныние.
Надо сказать, что, когда дела у месье Бредэна шли хорошо, его так и распирало от добродушия. И хотя благотворительностью он не отличался, история хранит пример его небывалой щедрости: однажды месье Бредэн одарил мальчика монетой в полпенса. Однако гораздо чаще этого добродушия хватало лишь на то, чтобы слегка скрыть грубый нрав хозяина. Сегодня день складывался необыкновенно удачно, и месье Бредэн был в прекрасном расположении духа. Он вышел из-за кассы и теперь, сидя за столиком около стены, с жадностью поглощал суп. Кроме запоздалого посетителя, обедавшего в глубине зала, в кафе никого не было. Иногда в “Паризьене” случались минуты затишья. Поль стоял, прислонившись к стене. Он был мрачнее тучи. Жанна обслуживала хозяина. Покончив с супом, месье Бредэн поднялся из-за стола. Он был сыт и доволен. Все шло в этом мире, как надо. Бредэн заковылял к кассе, но остановился около Жанны. Просопел ей комплимент. Затем другой. Стоя у стены, Поль все это видел и кипел от ревности.
Хорошо известно, что Джеффри Чосер, выдающийся поэт четырнадцатого века, имевщий тягу к написанию слов по-новому (такое написание впоследствии попытался узаконить Рузвельт), обладал необыкновенной глубиной мысли. Именно Чосеру принадлежат строки:
Столь мало жить, столь многому учиться;
Столь тяжек опыт, столь приносит бед!
В широком смысле, эта фраза означает, что очень трудно написать картину, но еще труднее ее продать.
Практически через века молодой человек по имени Поль на себе испытал, что значит фраза Чосера «опыт столь приносит бед».
Эту историю о том, как Поль скитался с картиной по всему городу, было бы не менее интересно читать, чем знаменитую Одиссею. Да и по объему история не уступила бы великой эпопее, поэтому расскажем ее в сокращенном варианте.
Время от времени один художник заходил в парижское кафе господина Бредэна, и, так как он не мог долго ждать, пока медлительная официантка Жанна выполнит его заказ, другой официант - Поль стал обслуживать художника. Молодой человек, вдохновленный общительностью творца, пошел к нему как к знатоку, за информацией. Официанту было интересно, каким образом господин продавал свои картины?- Никак. Только один раз умудрился сделать это. - А каким образом?- Да просто обратился к торговцам. Поль поблагодарил художника и объяснил, что его друг написал картину и хотел бы ее продать.
- Бедолага,- только и произнес живописец.
На следующий день, в четверг, Поль начал поиски. Сначала он был полон энергии, но уже к вечеру сдулся как воздушный шар. У торговцев был один ответ: нет места.
- Ты все еще не продал картину?- удивилась Жанна, когда они встретились.
- Пока нет,- ответил Поль,- переговоры ведутся очень деликатно. И я действую тонко, с осторожностью.
Поль снова подошел к художнику.
- С торговцами,- сказал он, - у моего друга ничего не получилось. Они сказали, что нет места.
-Понимаю,- ответил художник, кивая.
- Но ведь, наверное, есть какой-то выход?
- А что это за картина?- спросил художник.
Поль вмиг воодушевился.
- О, господин, это замечательная картина. Представьте, лесной пейзаж, красивая девушка..
- Аа, может, ему стоит предложить эту картину в какие-нибудь журналы? В качестве обложки она могла бы подойти.
Поль горячо поблагодарил художника. В следующий четверг официант посетил многих редакторов. Но все они отвечали так же, как и торговцы
-Места нет,- говорили они.
- Ну, как картина?- спросила в пятницу утром Жанна. – Ты ее продал?
- Еще нет,- начал Поль,- но..
- Вечно какие то но!
-Милая..
- Нет,- бросила пренебрежительно Жанна, закинув красивую голову.
К концу месяца Поль облазил все малопривлекательные места вокруг, безутешно пытаясь найти среди пропащих людей с грязными пальцами, обитавших во «тьме внешней», хоть кого-то, кто бы смог оценить картину. Всего в этот неудачный для Поля день, он переговорил с семью людьми, и каждый ляпал картину грязными пальцами, фыркал и в итоге прогонял Поля. Мрачный и измученный, он отнес шедевр обратно в мансарду.
Всю эту ночь Поль лежал и думал. В итоге на следующее утро в парижское кафе он пришел очень нервный. Официант припозднился, но это было даже хорошо, с одной стороны, так как ему удалось избежать вопросов, касающихся судьбы картины, но с другой, ничего хорошего не было. Господин Бредэн спокойно сидел за кассой, но увидев молодого человека, тут же начал ворчать. Но хуже всего то, что Жанна была холодна и не обращала внимания на Поля, так как из-за его отсутствия, ей приходилось работать в два раза быстрее. Горестное уныние напало на официанта.
Когда у господина Бредэна дела шли хорошо, как сейчас, он становился безумно дружелюбным. Но случалось это крайне редко, хотя говорят, что однажды господин был так воодушевлен, что даже подарил какому-то мальчику полпенни. Намного чаще, такое дружелюбие всего лишь прикрывало свиноподобное поведение господина Бредэна. В тот день он был благодарен всему миру, потому что дела у него шли как никогда хорошо. Хозяин вышел из-за кассы и тут же набросился на тарелке супа, которую принесла Жанна . Кафе было практически пустым, не считая одного человека, немного запоздавшего на завтрак. В эти часы в парижском кафе всегда было затишье. Поль, погруженный в уныние, прислонился к стене. Жанна обслуживала хозяина.
Господин Бредэн позавтракал и поднялся из-за стола. Он был полностью удовлетворен. Как говорят в такие моменты : «Господь в небесах. В порядке наш мир». С грохотом отодвинув стол, хозяин прошел мимо Жанны. Он остановился и прохрипел ей какой-то комплимент, затем еще один. Поль был вне себя от ревности, наблюдая за всем этим со своего места у стены.
Общепризнанный факт, что Джеффри Чосер, выдающийся поэт, живший в четырнадцатом веке, хоть и был помешан на новых правилах орфографии с прямо-таки Рузвельтовской страстью, всегда был на высоте в том, что касалось глубины мысли. Именно Чосер написал:
«Жизнь коротка, а ремеслу так долго следует учиться,
Так нелегки попытки, и жестока за успех борьба.»
Что приблизительно означает: сложно нарисовать картину, но еще сложнее ее продать.
Спустя века Поль Буайель подписался бы под каждым словом Джеффри Чосера. «Жестока за успех борьба» - вот в чем заключается его история, если изложить ее вкратце.
Полное описание его скитаний с шедевром подмышкой было бы подобно «Одиссее», как по увлекательности, так и по объему. А посему расскажем лишь суть.
В «Парижском кафе Бредэна» время от времени обедал один художник. Поскольку нетерпеливый артистический темперамент был несовместим с неторопливыми манерами Жанны, то обслуживать его приходилось Полю. К этому-то эксперту Поль, воодушевленный общительностью художника, и обратился за информацией. Как мсье продает свои картины? Мсье ответил, что он этого и не делает, ну разве что раз в сто лет продаст одну. А в этом случае каким образом? О, для этого он относил картину агентам. Поль поблагодарил. Один его друг, объяснил он, написал картину и хотел бы продать ее.
«Бедняга!» - таков был комментарий художника.
На следующий день, а это был четверг, Поль пустился в путь. Начал он бодро, но к вечеру его энтузиазм сдулся, как воздушный шарик. Все агенты говорили одно и то же: таких шутников нам выставлять негде.
«Ну что, продал картину?» - осведомилась Жанна при встрече. «Пока нет,» - ответил Поль. – «Это такая деликатная штука – переговоры. Здесь важна тактичность. Я действую осторожно.»
Он снова обратился к художнику.
«С агентами моему другу не очень повезло,» - сказал он. – «Они говорят – выставлять негде».
«Разумеется,» - кивнул художник.
«Может быть, есть другой путь?»
«Что это за картина?» - спросил тот.
Поль воодушевился.
«Ах, мсье, она прекрасна. Это лесной пейзаж. Красивая девушка...»
«О, тогда пусть лучше попробует журналы. Может, они захотят поместить ее на обложку.»
Поль горячо поблагодарил. В следующий четверг он отправился ко всевозможным редакторам. Те оказались в точно таком же плачевном состоянии, как и агенты. «У нас все битком забито!» - отбрыкивались они.
«Ну, как картина?» - спросила Жанна утром в пятницу. – «Продана?»
«Еще нет,» - сказал Поль. – «но...»
«Вечно у тебя одни «но»!»
«Ангел мой!»
«Нда...» - Жанна покачала большой, но пропорциональной головой.
К концу месяца Поль пал ниже некуда: потеряв последнюю надежду, он бродил среди обитателей тьмы внешней с пальцами, измазанными сажей. В общей сложности, в тот черный четверг таковых он посетил семь, и каждый из этих семи поскреб поверхность картины грязным большим пальцем, фыркнул и отправил Поля восвояси. Окончательно поверженный, тот отнес шедевр обратно в свою комнатку в мансарде.
Всю ночь он провел без сна, в размышлениях. Он был весь на нервах и ужасно изможден, когда вошел в «Парижское кафе» на следущее утро. Он опоздал, что, с одной стороны, было хорошо, потому что таким образом он отсрочил неизбежные расспросы о судьбе картины, но во всех других отношениях было очень плохо. Мсье Бредэн, скрючившись за конторкой, что-то яростно проворчал в его сторону, но что было еще хуже, Жанна, работавшая за двоих из-за отсутствия Поля, была с ним холодна и надменна. Поль погрузился в мрачное уныние.
Надо сказать, что в те моменты, когда все шло хорошо, мсье Бредэн был сама любезность, впрочем, на свой неуклюжий манер. Это не часто получало практическое выражение, хотя ни для кого не секрет, что однажды, в момент какого-то восторга, он дал мальчишке полпенни. Однако чаще всего просто умерял свою обычно прямо-таки свинскую экономность. Сегодня дела шли лучше некуда, мсье Бредэн был доволен миром. Он вылез из-за конторки, сел за один из боковых столиков и набросился на миску с супом. Зал был пуст, если не считать нескольких затянувших с обедом клиентов в дальнем его конце. В хлопотах «Парижского кафе» наступило временное затишье, обычное для этого часа. Пол стоял с мрачным видом, облокотившись о стену, Жанна ожидала шефа.
Мсье Бредэн покончил с едой и встал, довольный. Мир был прекрасен. Ковыляя к своей конторке, он остановился возле Жанны. Отвесил ей комплимент. Затем еще один. Поль наблюдал за этой сценой со своей позиции у стены, кипя от ревности.
Всеми безусловно признано, что Джеффри Чосер, выдающийся поэт четырнадцатого столетия, хотя и был зациклен (почти с той же страстью, что и Теодор Рузвельт веками спустя) на новой орфографии, оставался неизменно на высоте во всем, что касалось глубины мысли. Именно Чосеру принадлежат строки:
«Столь мало жить, столь многому учиться;
Столь тяжек опыт, столь приносит бед!» *
Что в широком смысле означает: трудно написать картину, но продать ее - куда трудней.
Через века Поль Буайель готов был пожать руку Джеффри Чосеру. Слова «столь тяжек опыт» были написаны словно про него.
Полная история мытарств Поля с картиной вряд ли уступила бы «Одиссее» по увлекательности - и по длине. Лучше ее изложить вкратце.
Время от времени в «Кафе Паризьен» месье Бредэна обедал один художник; артистический темперамент не выдерживал неторопливой манеры Жанны, поэтому обслуживать его приходилось Полю. К этому маэстро, вдохновленный добродушными манерами художника, Поль обратился с вопросами. Как месье продает свои картины? Месье ответил, что никак – разве что раз в сто лет. А раз в сто лет? А, он все отдает на откуп галеристам. Поль поблагодарил. Дело в том, объяснил он, что его друг написал картину и хотел бы продать ее.
- Вот не повезло! – откликнулся художник.
Назавтра, в четверг - в свой выходной - Поль начал хождения. Он взялся за дело решительно, но к вечеру напоминал сдувшийся шарик.
Все галеристы отвечали одно: увы, даже некуда повесить.
- Продал уже картину? – спросила при встрече Жанна.
- Еще нет, - ответил Поль. – Вести переговоры – непростое дело. Тут нужна хватка. Главное – не торопиться.
Поль снова обратился к художнику.
- С галеристами, - пояснил он, - моему другу не очень-то повезло. Они все говорят, что некуда вешать.
- Мне ли не знать! – кивнул художник.
- Может, есть другие каналы?
- А что за картина? – поинтересовался художник.
Поль загорелся.
- Ах, месье, картина великолепна. Лесной пейзаж, и прекрасная девушка…
- А! Тогда ему лучше обратиться в журналы. Там могут взять ее для обложки.
Поль восторженно поблагодарил собеседника. В следующий четверг он обошел целый сонм художественных редакторов. Художественные редакторы, как оказалось, находились в столь же бедственном положении, что и галеристы.
- Под завязку! – стонали все, как один.
- Что картина? – спросила Жанна в пятницу утром. – Продал?
- Нет еще, - ответил Поль. – Но…
- Опять «но»!
- Ангел мой!
- Фи! – только и сказала Жанна, мотнув крупной, но изящной головой.
К концу месяца Поль боролся из последних сил, в отчаянии блуждая среди обитающих во тьме внешней - званых, но вряд ли избранных - с грязными пальцами. Семерых посетил он в тот черный четверг, и каждый из семерых повозил по картине грязным пальцем, хмыкнул и отправил Поля восвояси. Печальный и обессиленный, Поль понес картину обратно в мастерскую.
Поль не спал всю ночь, размышляя. И на следующее утро в «Кафе Паризьен» явился изможденный комок нервов. Поль даже опоздал – и хорошо, поскольку оттянул неизбежный вопрос о судьбе картины, но плохо во всех других отношениях. Месье Бредэн, окопавшийся за кассой, яростно прорычал что-то; хуже того – Жанна, которой без Поля приходилось отдуваться за двоих, держалась отстраненно и надменно. Поля накрыла мутная мгла.
Надо сказать, что месье Бредэн, если дела шли хорошо, начинал переполняться дружелюбием. В практические формы это чувство выливалось нечасто – хотя история сохранила случай, когда, в момент воодушевления, месье Бредэн подарил маленькому мальчику грош. Но обычно дружелюбие приводило его только к смягчению строгих до свинства манер. Сегодня торговля шла отменно, и месье Бредэн был в ладу с миром. Он вылез из-за кассы и с аппетитом набросился на тарелку супа за боковым столиком. Помимо припозднившегося завтракающего, в зале не было других посетителей. Наступил обычный час временного затишья в суете «Кафе Паризьен». Поль, объятый печалью, прислонился к стене. Жанна обслуживала хозяина.
Месье Бредэн доел и поднялся. Он был доволен. Мир был прекрасен. Неуклюже пробираясь к своей кассе, месье Бредэн поравнялся с Жанной и остановился. Прохрипел комплимент. Потом еще один. Поль, стоя у стены, наблюдал за происходящим, обуреваемый муками ревности.
* Дж. Чосер. «Птичий парламент». Пер. Сергея Александровского.
Всем известно, что прославленный Джеффри Чосер, хоть и страдал тягой к орфографическим опытам (кои позже блестяще продолжил президент Рузвельт), не отказывал себе в удовольствии поразмышлять о высоком. Именно его перу принадлежат бессмертные строки:
Столь мало жить, столь многому учиться;
Столь тяжек опыт, столь приносит бед!
Что в широком смысле означает: трудно нарисовать картину, но куда трудней её продать.
И вот уже оттуда, с Небес, великий Чосер улыбается официанту по имени Поль Буаэль (Лондон, Сохо, выходной день – четверг). Оставим в стороне «толикий вред», чинимый любовью. Поговорим о творчестве.
Вся история злоключений шедевра и его творца, будь она записана, читалась бы не скучнее «Одиссеи» и была бы столь же протяженной. Поэтому вспомним о краткости.
В «Парижском кафе» мсьё Бредана временами обедал живописец, на которого, в силу природной живости и артистического темперамента, неспешное радушие официантки Жанны (кто сказал «Джейн»?!) производило неизгладимое впечатление. Поэтому обслуживать его поручали Полю. Отзывчивость художника, его доброжелательная и дружелюбная манера поведения и подтолкнули однажды нашего героя обратиться к тому за советом. Пардонне-муа, а как мсьё продает свои картины? Да никак, ответил мсьё. Пару раз по случаю. О, вы так любезны, а по случаю – это как? Да просто обратился к торговцам. О, гран мерси, сказал Поль. Друг, объяснил он, нарисовал картину и желает ее продать.
- Бедолага! – заметил художник.
На следующий день, как раз случился выходной, Поль начал свою эпопею. К вечеру от его бодрости не осталось и следа. Множество торговцев обошел он, слыша от всех единодушное: «Занято». Места для шедевра не нашлось ни у кого.
- Ну, ты продал картину? – спросила Жанна утром.
- Пока нет, - ответствовал Поль. – Здесь требуется осмотрительность. Переговоры – дело такое тонкое.
Он снова обратился к художнику.
- С торговцами моему другу не повезло. Не берут, говорят, все занято.
Художник кивнул:
- Именно.
- Мсьё, может, можно как-то еще?
- А что хоть за картина?
Поль оживился:
- О! Она великолепна! Там кругом лес. И прекрасная девушка…
- А! Так пусть обратится в журналы. Может, кто-нибудь возьмет для обложки.
Поль горячо поблагодарил. В следующий четверг он обошел редакции. О, как стенали художники-оформители! «Занято! Всё занято!» - вопияли они.
- Ну? – спросила Жанна в пятницу. – Продал?
- Пока нет. Но…
- Опять «но»!
- Солнышко!
- Ха! – фыркнула Жанна, надменно вскинув голову.
К концу месяца Поль дошел до последней степени отчаяния, можно сказать, до ручки. Безутешный, бродил он в поисках сострадания меж людей праведных и тех, кто населяет тьму внешнюю. Семь нечестивых приникли к шедевру в тот черный четверг; семь, говорю вам, оставили на нем свои грязные пальцы. И все семеро отринули его и его создателя. И взял Поль творение свое и унёс его в дом свой.
Изнуренный, он провел ночь без сна. И утром в «Парижское кафе» явился уже другой человек. Опоздание на работу стало благом: откладывался неизбежный допрос о судьбе картины, - и горестью одновременно, ибо пристроившийся за кассой мсьё Бредан свирепо зыркнул в его сторону. Хуже того: Жанна, которой пришлось в то утро работать за двоих, смотрела на Поля враждебно. И тьма сгустилась над ним.
Надобно заметить, что мсьё Бредан, когда дела шли хорошо, исполнялся тяжеловесного дружелюбия. Оно нечасто принимало практические формы; хотя, рассказывают, однажды – и тому есть свидетели - он просто так вручил полпенни какому-то малышу! Но чаще хорошее настроение лишь слегка смягчало кабанью напористость его поведения. Сегодня дела шли отлично, и мсьё был готов полюбить весь мир. Выбравшись из-за кассы, он сел за боковой столик, накрытый Жанной, и с жаром приступил к супу. Стоял редкий час затишья: кафе пустовало; только один припозднившийся посетитель довершал свой обед. Укрытый тенью, незамеченный, Поль прислонился к стене.
Мсьё Бредан доел и поднялся. Он испытывал одно лишь удовлетворение. Как там у Господа в небесах, неизвестно, а с миром – с миром все порядке. Тяжело ступая, мсьё Бредан отправился к стойке. Остановился около Жанны. Прохрипел комплимент. Еще один. Поль в своем темном углу заскрежетал зубами от ревности.
Почти все признают, что, хотя замечательный сочинитель четырнадцатого века Джеффри Чосер и стремился к новой орфографии чуть ли не со страстью Рузвельта, он был поэт что надо, когда дело доходило до глубины мысли. Это ведь Чосер написал:
Какъ жизнь кратка! какъ тяжко мастерство,
Рискъ утомителенъ, и победитъ хитрейшый.
Проще говоря, написать картину трудно, а продать её – ещё труднее.
Поль Буаэль готов был пожать руку Чосеру, хоть их и разделяли века. «И победитъ хитрейшый» – это было про него.
Полный рассказ о блужданиях Поля с картиной был бы так же занимателен, как Одиссея, и столь же длинен. Наше повествование будет покороче.
Один художник время от времени обедал в «Парижском кафе Бредана», и, поскольку он был нетерпелив, как и все художники, вместо неторопливой Жанны его пришлось обслуживать Полю. Добродушие мастера вселило мужество в Поля, и именно к нему он отправился за сведениями. Как же месье продаёт свои картины? Месье сказал, что никогда не продаёт свои картины, ну, почти никогда. Но когда месье продаёт картины? О, тогда он предоставляет всё торговцам.
Поль поблагодарил его и объяснил, что один его друг написал картину и хочет её продать.
– Не повезло бедняге! – заметил художник.
На следующий день, в четверг, Поль начал путешествие. В начале он был сама жизнерадостность, но уже к вечеру напоминал сдувшийся воздушный шарик. Все торговцы говорили одно и тоже, а именно: «Мест нет».
– Ну как, удалось продать картину? – спросила Жанна, когда они встретились.
– Пока нет, – ответил Поль. – Но все эти сделки – дело тонкая. У меня хитрая стратегия. Продвигаюсь с осторожностью.
Он вновь обратился к художнику.
– Моему другу, – сказал он, – немного не повезло с торговцами. Говорят, мест нет.
– Уж я-то знаю, – кивнул художник.
– Может быть, есть другой выход?
– А что это за картина? – поинтересовался художник.
Поль оживился.
– Ах! Месье, она прекрасна. Это сцена в лесу. Прекрасная девушка –
– Вот оно что! Тогда ему стоит попытать счастья с журналами. Может, они возьмут её на обложку.
Поль рассыпался в благодарностях. В следующий четверг он побывал у многих оформителей. Судя по всему, у оформителей, как и у издателей, была полоса неудач. «Материала по горло!» – отвечали они.
– Что с картиной? – спросила Жанна в пятницу утром. – Продал?
– Пока ещё нет, – ответил Поль, но скоро–
– Скоро, скоро!..
– Ангел мой!
– Ха! – сказала Жанна, вскинув крупную, но красивую головку.
Месяц подходил к концу, а Поль стоял насмерть, безуспешно борясь среди личностей с чумазыми пальцами, что обитают во тьме внешней. В тот горестный четверг он посетил семерых таких личностей, и каждая потёрла картину чумазым пальцем, фыркнула и выставила Поля. Измученный и уставший Поль отнёс шедевр назад в студию.
Всю ночь он бодрствовал, размышляя. На следуюшее утро в «Парижское кафе» пришёл утомлённый комок нервов. Он опоздал, и это было хорошо в том смысле, что отсрочило неизбежный вопрос о судьбе картины, но плохо во всех других отношениях. Месье Браден, примостившийся за кассой, раздражённо бурчал. Что ещё хуже, Жанне из-за отсутствия Поля пришлось работать больше, что было ей по душе, и она была холодна и надменна. Непроглядный мрак опустился на Поля.
Так вышло, что месье Браден, когда дела у него шли в гору, имел склонность к неуклюжему добродушию. Это добродушие редко выливалось в реальные поступки, хотя есть сведения, что однажды, расщедрившись, он дал малышу полпенса. Чаще он просто вёл себя не так сурово, как обычно. В тот день дела его шли необыкновенно хорошо, и он был доволен миром. Он покинул кассу и, сидя за боковым столиком, поглощал суп.
Если не считать опоздавшего на ланч посетителя, кафе было пусто. Это было тот час, когда в «Парижском кафе» наступало затишье. Поль, облачённый в тоску, стоял, прислонившись к стене. Жанна обслуживала хозяина заведения.
Месье Браден доел и встал. Он испытывал удовлетворение. Всё было с миром в порядке*. Пробираясь к конторке, месье Браден встретил Жанну и остановился. Прохрипел комплимент. Прохрипел другой. Поль с ревнивой яростью наблюдал за ним из своего убежища.
* Изменённая цитата из пьесы «Проходит Пиппа» Р. Браунинга.
Отлично известно, что Джоффри Чосер, замечательный (хотя и одержимый почти рузвельтовской страстью к реформаторству в орфографии) поэт четырнадцатого века, чудесно проявлял себя, когда дело касалось глубины мысли. Именно Чосер написал следующие строки:
Так жызнь в полёте коротка, искусству долго столь учится;
И испытания трудны, и тяшко своего добиться.
Что – в широком смысле слова, – означало: написать картину сложно, но намного сложнее её продать.
Сквозь века Поль Буаэлль готов был крепко пожать Чосеру руку: «…и тяшко своего добиться» было квинтэссенцией его истории.
Весь рассказ о его странствиях с шедевром в руках эпичностью напомнил бы «Одиссею» – да и длина его была бы аналогичной. Так что о них будет поведано вкратце.
В «Парижское кафе» Бредена иногда захаживал художник и, поскольку его творческая натура не могла вытерпеть неторопливых манер Жанны, обслуживать его приходилось Полу. Именно к этому асу и обратился за советом Поль, ободрённый его добродушным нравом. Как именно у месье продаются картины? Месье сообщил, что они не продаются – разве что после дождичков в четверг. Но всё-таки, когда продаются? Художник ответил, что обращается к агентам. Поль поблагодарил его и объяснил, что друг его написал картину и желает продать.
- Вот бедолага! – заметил в ответ на это художник.
На следующий день – а это был четверг, его выходной, – Поль пустился в поиски. Начал он бодро, но к самому вечеру походил на сдувшийся воздушный шарик. Все агенты отвечали ему одно и то же – а именно: «Нет места».
- Ты уже продал картину? – полюбопытствовала Жанна при встрече.
– Нет ещё, – ответил Поль. – Но, знаешь ли, эти переговоры такая деликатная вещь. Я искусный стратег. Действую осторожно.
Он снова подошёл к художнику с вопросом.
- С агентами моему другу не очень-то повезло, – сказал он. – Ему все говорят, что нет выставочных мест.
- Мне, да как не знать, – кивнул художник.
- Возможно, есть другие способы?
- А что за картина? – поинтересовался художник.
Поль пришёл в ажиотаж.
- О, месье, она великолепна! Это лесной пейзаж. Прекрасная дева…
- А, ну тогда ему лучше попытать счастья в редакциях журналов. Они могут взять её для обложки.
Поль восторженно поблагодарил его. На следующий четверг он обошёл всевозможнейших редакторов художественных журналов. С редакторами ситуация складывалась столь же неблагополучная, как и с агентами. «В избытке!» – вопили они.
- Ну, как картина? – спросила Жанна в пятницу утром. – Продал?
- Ещё нет, но…
- Всегда у тебя «но»!
- Мой ангел!
- Фи! – фыркнула Жанна, надменно тряхнув головой – несколько крупноватой, но красивой.
До конца месяца Поль бился за своё из последних сил, горько блуждая среди тех, кто обитал во тьме египетской и не боялся пачкать лап. В очередной злосчастный четверг он посетил семерых таких, и все они хватались за картину своими запачканными лапами, хмыкали и гнали его. Измученный и разбитый, Поль унёс шедевр обратно к себе, в комнатушку под крышей.
Всю ночь он пролежал без сна, в раздумьях, и следующим утром пришёл в кафе усталый и издёрганный. Он ещё и опоздал; это было хорошо в том отношении, что появлялась отсрочка перед неизбежным вопросом касательно судьбы картины… но плохо во всех остальных отношениях. Месье Бреден, торчавший у кассы, яростно хрюкнул, как только он вошёл. Что ещё хуже, Жанна, которой ввиду его отсутствия пришлось работать больше, чем она была склонна, вела себя сухо и высокомерно. Мрачное уныние завладело Полем.
Так повелось, что месье Бреден, когда дела его шли хорошо, имел привычку источать солидный запас благодушия. Оно не всегда обретало реальный облик; но, свидетельствуют анналы, в одну из минут через край перехватывающего человеколюбия он дал маленькому мальчику полпенни. Гораздо чаще это вело к тому, что он несколько смягчался в вопросах строжайшей, свойственной, например, кабану экономии хороших манер. В тот день дела обстояли необычайно хорошо, и месье Бреден наслаждался довольством. Он ушёл от кассы и теперь расправлялся с миской супа за одним из боковых столиков. Кроме запоздалого посетителя в конце зала, кафе пустовало. Наступило временное затишье в работе. Поль, погрузившись в своё унынье, прислонился к стене; Жанна прислуживала хозяину.
Месье Бреден отобедал и встал из-за стола. Он был в согласии с собой. В мире царила гармония. Когда он неуклюже шествовал к своему месту, он остановился возле Жанны и пропыхтел комплимент… ещё один… Поль, охваченный ревнивой яростью, наблюдал за этим от стены.
Не секрет, что Джеффри Чосер, выдающийся поэт четырнадцатого века, пусть и одержимый почти рузвельтианской страстью к новому правописанию, отличался поразительной глубиной мысли. Ведь именно Чосеру принадлежат эти строки:
Столь краток жизни путь, столь долог век познанья,
Столь тяжек труд, и столь ничтожно воздаянье.
В целом это означает, что трудно написать картину, но гораздо труднее ее продать.
Сквозь века Поль Буаэль мысленно пожал руку Джеффри Чосеру. Слова «ничтожно воздаянье» как нельзя более точно отражали суть его положения.
История скитаний Поля и его шедевра не уступила бы «Одиссее» запутанностью сюжета, равно как и длиной повествования. Мы постараемся изложить ее более кратко.
В «Парижском кафе» мсье Брэдэна регулярно ужинал один художник, и, поскольку его бурная творческая натура едва ли могла вынести неторопливые манеры Жанны, обслуживать его обычно выпадало Полю. Радушие и обходительность художника придавали Полю смелости, и он решился обратиться к нему с вопросом. Как мсье продает свои картины? Мсье ответил, что вовсе их не продает, разве что раз в сто лет. А если все же удается, то как? Оказалось, мсье относил полотно к перекупщикам. Поль искренне поблагодарил его. Один приятель, пояснил он, написал картину и хотел бы ее продать.
- Бедолага! – отозвался художник.
На следующий день как раз был четверг – выходной в кафе – и Поль отправился в путь. Он бодро взялся за дело, но к вечеру сник и чувствовал себя, как выжатый лимон. Перекупщики все как один твердили: «Увы, нет места».
- Ну что, продал картину? – поинтересовалась Жанна при встрече.
- Пока нет, - ответил Поль. – Переговоры – это очень тонкий вопрос. Я действую деликатно и осмотрительно.
Он снова подошел к художнику.
- Знаете, - начал он, - моему другу не очень повезло с перекупщиками. У них не оказалось места.
- Я и не сомневался, - кивнул художник.
- Быть может, есть другой способ?
- А что там за картина? – спросил художник.
Поль воодушевился.
- О, мсье, она восхитительна! Действие происходит в лесу. Прекрасная девушка…
- Вот как? Тогда пусть обращается в журналы. Может, возьмут для обложки.
Поль горячо поблагодарил за совет. В следующий четверг он побывал у всевозможных художественных редакторов. Оказалось, там дела обстоят не менее плачевно, чем у перекупщиков.
- Нам их просто некуда девать! – восклицали они.
- Что с картиной? – поприветствовала его Жанна в пятницу утром. – Продал?
- Пока нет, - стал объяснять Поль, - но…
- Вечно эти «но»!
- Но дорогая!
- Опять ты за свое! – Жанна покачала головой выдающихся размеров, но совершенной формы.
К концу месяца Поль был на грани отчаяния, но не сдался и принялся обивать пороги обитателей «тьмы внешней». В тот черный четверг он посетил всех семерых, и каждый потыкал в полотно грязным пальцем, хмыкнул и сообщил о своем отказе. Уставший и раздавленный, Поль отнес шедевр назад в свою комнатушку на чердаке.
Всю ночь он провел в раздумьях, не смыкая глаз. Наутро в «Парижское кафе» явилась бледная и изможденная тень. Поль опоздал, и это на время избавило его от неизбежного вопроса о судьбе картины, но не уберегло от прочих неприятностей. Мсье Брэдэн, сидящий за кассой, сурово рявкнул на Поля. Что еще хуже, Жанна, которую его отсутствие вынудило трудиться усерднее, чем ей пристало, держалась надменно и отстраненно. Поль остро ощутил всю беспросветность своего положения.
Когда дела у мсье Брэдэна шли хорошо, всю его массивную фигуру переполняло добродушие. Подобное расположение духа редко имело практическое выражение, хотя достоверно известно, что однажды в порыве щедрости мсье подарил какому-то мальчишке полпенса. Чаще всего оно просто смягчало его напыщенные и грубые манеры. Сегодня дела складывались на редкость удачно, и мсье Брэдэн был удовлетворен. Оставив кассу, он расправлялся с тарелкой супа за столиком. Кафе было пустынно, только в углу обедал запоздалый посетитель. В этот час жизнь в «Парижском кафе» замирала. Поль с унылым видом стоял, прислонившись к стене. Жанна прислуживала хозяину.
Мсье Брэдэн доел суп и встал. Он чувствовал себя прекрасно. Мир был в порядке. Вразвалку ступая к кассе, мсье поравнялся с Жанной. Остановился. Сопя, отвесил комплимент. Затем еще один. Поль ревниво наблюдал из угла в бессильной ярости.
Как утверждают многие, Джеффри Чосер, выдающийся поэт четырнадцатого века, хоть и перекраивал вовсю нормы правописания с одержимостью достойной самого Рузвельта, был, тем не менее, на высоте и тогда, когда дело доходило до глубокомысленных изречений. Не кто иной, как Чосер, написал:
«Жизнь коротка, и ноша часто не по росту,
Работа тяжкий труд, мир завоевывать непросто.»
Что в переводе означает: картину написать еще полдела, ты попробуй ее продай. Через века Пол Бойль готов был пожать руку Джеффри Чосеру. «Мир завоевывать непросто» - точнее про его ситуацию и не скажешь.
История его скитаний с шедевром не уступила бы «Одиссее» ни по увлекательности, ни по масштабам. А вот она вкратце.
В «Парижское кафе» Бредена захаживал один художник, и Пол, чей артистический темперамент не позволял ему по примеру Джин ждать у моря погоды, придумал обслужить его столик. Художник был прост в общении, и Пол набрался смелости порасспрашивать эксперта. Как месье продает свои картины? Месье ответил, что не продает, разве что изредка. И что тогда он делает? Относит вещицу торговцам. Пол поблагодарил. Один его друг, пояснил он, написал картину и хочет продать. «Влип бедняга,» - отозвался художник.
На следующий день, кстати, в четверг, Пол пустился в странствия. Стартовал он резво, но к вечеру был похож на лопнувший воздушный шар. Все торговцы твердили как один – пока не нужно.
- Ну, что, картину продал? – поинтересовалась Джин при встрече.
- Нет еще, - ответил Пол. – Деликатное это дело, переговоры. Тут нужна тонкость. Напролом не пойдешь.
И опять обратился к художнику.
- С торговцами, начал он, - моему другу немного не повезло. Они говорят, пока не нужно.
- Мне можете не рассказывать, - кивнул художник.
- Может, есть другие способы?
- - А что за картина- то? – поинтересовался художник.
Пол оживился.
- Ах, месье, картина прекрасная. Такой лесной пейзаж. Прелестная девушка...
- А, тогда пусть попробует журналы. Может, возьмут на обложку.
Пол рассыпался в благодарностях. В следующий четверг он навещал художественных редакторов. Они, похоже, страдали тем же недугом, что и торговцы. «Нам своего хватает!» - был их ответ.
- Как картина? – спросила Джин в пятницу утром. – Продал?
- Пока нет, - ответил Пол, - но...
- Вечно эти «но»!
- Ангел мой!
-Ба! – отрезала Джин, вскинув крупную, но изящную голову.
К концу месяца шансов почти не осталось, Пол без всякой надежды шатался по богом забытым дырам, чьи обитатели не мыли рук. В тот черный четверг он навестил семерых таких, все семеро немытыми руками лапали картину, фыркали и отмахивались от Пола. Поверженный в пух и прах, он вернулся со своим шедевром к себе в мансарду.
Всю ночь он глаз не мог сомкнуть, думал. На следующее утро в «Парижское кафе» приползла жалкая развалина. Причем опоздала на работу, что, с одной стороны, было неплохо, потому что позволило избежать неизбежного вопроса о судьбе картины, но во всех других отношениях только навредило. М. Бреден, сгорбившись над кассовым автоматом, недовольно огрызался на Пола, но хуже всего было то, что Джин, которой из-за его опоздания пришлось трудиться больше, чем она могла вынести, держалась холодно и высокомерно. Пола охватило мрачное уныние.
Так уж получилось, что М. Бреден, когда дела у него шли хорошо, начинал с энтузиазмом тяжеловеса излучать доброжелательность. Не так уж часто до этого доходило, но факт остается фактом: как-то раз, в минуту восторженного благодушия, он дал мальчишке полпенса. Чаще все же просто смягчал непробиваемую суровость манер. Сегодня торговля шла оживленно, как никогда, и Бреден был в ладу со всем миром. Бросив кассовый аппарат, он расправлялся с супом за одним из боковых столиков. Если не считать посетителя в углу, припозднившегося с обедом, в заведении было пусто. В этот час в «Парижском кафе» наступало затишье. Пол, погрузившись в уныние, подпирал стену. Джин обслуживала хозяина. М. Бреден доел и встал. Он был доволен. Мир вокруг только радовал. Ковыляя к стойке, он прошел мимо Джин. Остановился. Отвесил комплимент. Потом еще один. Пол у своей стенки наливался ревнивой злобой.