ВСЕ О ДВОРЕЦКИХ
И немного о том, как с ними жить
П. Броук-Хавен
Мне всегда казалось горькой иронией нашей бренной жизни, что бедный интеллектуал, наделенный достаточным умом, чтобы по достоинству ценить дворецких, и воображением, чтобы в полной мере насладиться общением с ними, вынужден отказать себе в этом из-за материальных нужд. И это в то время, как непроходимо глупые богатеи, которые в дворецком не видят ни поэтичности, ни романтики, всегда имеют его в распоряжении. Поскольку трудно быть хорошим дворецким, но еще труднее быть – если позволите – достойным обладателем дворецкого. Как первое, так и второе совсем не просто.
Как пример того, о чем я говорю, приведу случай с одними моими знакомыми – состоятельными людьми с востока. Однажды утром они проснулись, нежась среди своих новоприобретенных сокровищ, и обнаружили дворецкого, неизвестно откуда взявшегося в их доме. Некоторые рождаются дворецкими, другие становятся, но есть и те, кому дворецкие навязываются свыше. В ежедневных взаимных обвинениях, последовавших за прибытием Мэглсона, каждый член семьи горячо отрицал, что он или она имеет какое-либо отношение к появлению этого человека. Негласным решением заключили, что никто его и не нанимал и что он материализовался сам собой подобно неким вредным испарениям их скопленных богатств.
Как бы то ни было, с момента его приезда счастье семьи улетучилось. Мэглсон прежде служил при графе, и когда мне доводилось ужинать у этих моих знакомых, я не без боли в сердце наблюдал, как они раболепствовали перед ним. Они стыли при взгляде его холодных голубых глаз, тряслись при одном только виде его жилета. Стоило беседе стать на минутку свободной и нестесненной, как она тут же разваливалась, словно карточный домик, от неодобрительного: «Херес или рейнвейн, сэр?» Иногда, расхрабрившись, один из сыновей в развязной манере молодых начинал было какую-нибудь забавную историю – и она вяла даже прежде, чем за спинами раздавалось едва слышное покашливание, как бы означавшее: «Прошу прощения, но вещи подобного рода едва ли позволительны в присутствии Его Милости».
Я позабыл, чем кончилось дело. Они не могли застрелить его, иначе я прочел бы об этом в газетах; они не могли сообщить ему об увольнении – у них просто не хватило бы на это нервов. Могу представить, как они, хорошенько все обсудив, упаковали свои вещи и ночью, убедившись, что он спит, ускользнули обратно на восток.
Этот случай я упомянул единственно для того, чтобы доказать свою позицию в том, что далеко не каждый способен ужиться с дворецким и что одного лишь благосостояния здесь недостаточно, что, тем не менее, можно наблюдать в неряшливых условиях современного общества. Помимо этих жалких созданий, бежавших из своего дома, найдется множество людей, кому Мэглсон принес бы удобство и комфорт. Без сомнения наступит тот день, когда будет основан некий Фонд, или Учреждение, целью которого будет снабжать достойных бедняков дворецкими. Периодически будут устраиваться экзамены, и сдавшие их, независимо от своего благосостояния, будут получать эти человеческие награды.
Примерный план экзаменации будет таков:
Вопрос. Что вы станете делать, если повстречаете дворецкого на пустынной лестничной площадке?
Ответ.(считается правильным) Я либо а) надменно взгляну на него; б) весело воскликну: «А, Стимсон!» (считается неправильным) а) упаду в обморок; б) выполню «Стива Броуди» через перила.
Вопрос. Допускается ли фамильярность в общении с дворецким?
Ответ. (считается правильным) Конечно. Все дворецкие интересуются скачками и фондовыми рынками. Совершенно нормально сказать дворецкому: «О, Спинк! Пока я не забыл. Бьюсь об заклад, этот твой этот Б.В.Д. обгонит Пончика в третьем забеге» или б) «Ужасно скачут акции сегодня, Спинк, ужасно!» (считается неправильным) Только поддельным голосом по телефону.
Вопрос. Что вы имеете право попросить у дворецкого?
Ответ. (считается правильным) а) огоньку закурить; б) одернуть воротник пальто, как только надели эту проклятую штуку; в) подтверждения ваших подозрений по поводу портящейся погоды. (считается неправильным) Ничего.
Одной из наград за старение становится то, что боязнь дворецких как класса убывает и в тот момент, когда волосы редеют, а фигура толстеет – исчезает совсем. Но можно принять за аксиому, что двадцати пятилетний человек, который говорит, что не боится английского дворецкого, лжет. В моем случае мне было хорошо за тридцать, когда я смог убедить себя, выполняя социальный заказ, что причиной, почему дворецкий смотрит на меня так холодно и отстраненно, является то, что это его обычное выражение лица. И дело вовсе не в том, что он знает, что я превысил кредит в банке, прижал брюки матрасом или старался выдать прошлогоднюю шляпу за новую. Боль уже прошла, но я легко допускаю, что моя незрелость, тот период жизни, который должен быть преисполнен радости и оптимизма, был омрачен ощущением того, что, пока мы завтракали, дворецкий делал тихие, но враждебные замечания лакею по поводу необычной формы моей головы.
Меня забавляет, как, случись что, неразумные люди начинают критиковать дворецких на том абсурдном основании, что они – бесполезная обуза. Существует неоспоримое возражение этим придирам, а именно: упразднить дворецких, и что станет с драматургией? С тем же успехом можно предложить писателям обойтись без звонка телефона в нужный момент. Дворецкий – необходимый элемент для девяти из десяти пьес. Вырежьте его, – и кто войдет в комнату в критический момент, когда если еще хоть одно слово будет произнесено, пьеса тут же закончится? Кто заполнит паузу, войдя с подносом? Кто объяснит зрителям в начале комедии, что хозяин не в слишком хороших отношениях с женой и что он пропадал где-то прошлой ночью? Смешно!
Драматурги понимают это, и в последние годы редко можно встретить лишенную дворецкого пьесу. В какой-то степени даже жаль. В прежние дни дворецкие были показателем английской комедии, и это было очень удобно: достаточно было этому персонажу появиться на сцене, как можно было сказать себе: «Это будет английская комедия, так ведь?» - и незаметно ускользнуть на бурлеск, пока еще оставалось время на побег.
Дворецкие популярны в мире кинематографии, но сценаристы, кажется, имеют весьма поверхностное представление об их реальных обязанностях. За пределами киноленты редко можно увидеть, чтоб дворецкий – с уныло висящими бакенбардами и в жилете в белую полоску – объявлял посетителя и оставался слушать последующую беседу, застыв с расправленными под прямым углом плечами и держа подбородок почти на одном уровне с мерцающим лбом.
В фильмах дворецкий не делает больше ничего.
Но, помимо всего прочего, на сцене также допускаются грубые ошибки определенного рода. Одно время сценической традицией было показать, что, когда несчастье касалось семьи, дворецкий был тут как тут и парой лаконичных фраз предлагал своим работодателям свои сбережения, чтобы помочь преодолеть непростые времена. В реальности дворецкие в большинстве своем удивительно неохотно понимают намеки в подобных ситуациях. Когда меня поймали где-то не доезжая до Бетлехем Стил, я первым делом проинформировал об этом Кеггса.
- Кеггс, - сказал я несколько раз. – У меня очень серьезные потери на фондовом рынке.
- Неужели, сыр? – сказал этот отличный парень.
- Я с трудом понимаю, как повернуть дело, - сказал я.
- Да, сэр.
- Я разорен, Кеггс, совершенно разорен.
- Очень хорошо, сэр.
В конце концов, мне надоели тактичные иносказания.
- Кеггс, - сказал я, - не могли бы вы как-нибудь одолжить мне ваши сбережения?
Что-то наподобие эмоции появилось не его лице, похожем на маску. Краешек его рта дрогнул.
- Нет, сэр. Благодарю вас, сэр, - отчетливо проговорил он. – Насколько я знаю, нет, сэр. И я хотел бы попросить вас об увольнении, сэр.
Нельзя полностью руководствоваться драматургией, когда имеешь дело с дворецким.
Всё о дворецких
И кое-что о господах
Насмешки судьбы в отношении обладания дворецкими всегда казались мне одними из самых горьких. Ведь известно, что недалёкие людям, нуждающиеся в надлежащей оценке дворецкого и имеющие достаточно воображения, чтобы оценить такую заботу, обычно не могут позволить себе такую роскошь; в то время как скучающие тупые богачи, для которых в личности дворецкого не скрыто ничего поэтичного, не обходятся без него. Ибо, хотя трудно быть дворецким, ещё труднее быть, если можно так выразиться, под опекой дворецкого. Быть слугой нелегко, но ещё труднее быть господином.
В качестве доказательства сказанного выше, приведу в пример одного моего знакомого с запада, который проснулся однажды утром, окружённый недавно приобретённым богатством и обнаружил, что дворецкий совершенно незаметно проник в его дом. Некоторые обладают дворецкими по рождению, другие приобретают их в течение жизни, а кое-кому они просто сваливаются на голову.
Вслед за прибытием Мерглсона посыпались взаимные обвинения, в которых все члены семьи отрицали свою причастность к его приглашению. В конце концов, стало ясно, что никто его не нанимал, он просто материализовался подобно ядовитым парам, испускаемым богатеями. Ничем не омрачённое до его приезда счастье разом улетучилось. Мерглсон жил с герцогом и по случаям, когда я обедал в этом доме, я наблюдал такие картины преклонения перед ним, которые тронули бы даже сердце куда более чёрствое, чем моё. Все замирали под взглядом его холодных голубых глаз, дрожали при приближении его топорщившегося жилета. Если вдруг беседа становилась непринуждённой и беззаботной, она мгновенно рушилась, будто песочный замок, при тихом обезоруживающим вопросе Мерглсона «Шерри или рейнвейн, сэр?» Если один из сыновей герцога с убийственной самонадеянностью юности начинал рассказывать весёлую хвастливую историю, он затихал после неотчётливого кашля, который означал «Прошу прощенья, но такого рода вещи не подходят для ушей его светлости!».
Я не помню, каким был конец этой истории. Его не могли застрелить, как я читал в газетах. Ему не могли сделать замечание, ибо никто бы не осмелился. Лично я считаю, что, обговорив всё и убедившись, что он заснул, однажды ночью они собрали свои вещи и отправились на запад.
Я упомянул эту историю только для того, чтобы доказать свою точку зрения о том, что не каждый способен находиться под опекой дворецкого, и что богатство не должно быть причиной, по которой люди получают право иметь дворецких, как происходит сейчас в нашем небрежном обществе. А ведь существуют дюжины людей помимо этих убогих существ, для которых присутствие Мерглсона стало бы воплощением комфорта и благоденствия. Без сомнений, однажды появится что-то вроде фонда или института для обеспечения дворецкими бедных, но заслуживающих того граждан. Периодически будут проводиться публичные экзамены и те, кто пройдёт их, получит такие живые призы независимо от своего состояния.
Экзамены будут проходить примерно по таким вопросам:
Вопрос: Что вы будете делать, если неожиданно встретите дворецкого на узкой лестнице?
Ответ (признан комиссией правильным): Следует (а) надменно уставиться на него или (б) сказать сердечно «А, это ты, Стимонс!» (признан комиссией неправильным) (а) упасть в обморок, (б) спрыгнуть с лестницы через перила, проделав трюк в стиле Стива Броди.
Вопрос: Возможны ли любого рода фамильярности в отношениях с дворецким?
Ответ (признан комиссией правильным): Конечно. Абсолютно всем дворецким нравятся бега и фондовые рынки. В порядке вещей сказать дворецкому: (а) «И да, Спинк, пока не забыл. Ставлю твои панталоны из Б.В.Д. на Пончика в третьем забеге» или (б) «Рынок очень неустойчив сегодня, Спинк, - очень неустойчив!» (признан комиссией неправильным неправильный) Только напускным тоном и по телефону.
Вопрос: Какие услуги может человек требовать от дворецкого на законных основаниях?
Ответ (признан комиссией правильным): (а) зажечь сигару; (б) дёрнуть кого-то за воротник пальто, когда этот кто-то только что заштопал его; (в) подтверждение подозрения, что погода предвещает грозу. (признан комиссией неправильным) Никакие.
Однако одним из преимуществ старения является потеря страха перед дворецкими. И когда волосы начинают заметно редеть, а фигура полнеет, страх исчезает совсем. Но можно сказать абсолютно уверенно, что молодой человек двадцати пяти лет, который говорит, что не боится английского дворецкого, лжёт. Что касается лично меня, то мне было уже за тридцать, когда я смог убедить себя, внося оплату за телефонный звонок, что дворецкий смотрит на меня холодным и отстранённым взглядом, потому что он смотрит так всегда и на всех, а не потому что я превысил банковский кредит; держал свои брюки под матрасом или пытался подделать свою прошлогоднюю шляпу по моде этого сезона. Теперь этот страх прошёл, но, признаюсь, моя юность, период жизни, который является синонимом радости и оптимизма, был полностью испорчен ощущением, что, пока мы обедаем, дворецкий делает тихие едкие замечания лакею по поводу странной формы моей головы.
Меня сбивает с толку бездумная критика некоторых людей в адрес дворецких как досадной помехи. Для таких критиканов есть один едкий риторический вопрос: уберёте дворецких, и что станет с театром? Вы, конечно, можете ожидать, что драматург напишет пьесу, в которой нет телефона. Дворецкий же остаётся неизменным для девяти пьес из десяти. Уберите его, и кто войдет в комнату в критические моменты? Кто заполнит промежутки в действии, входя в помещение с подносом? Кто объяснит публике в начале фарса, что хозяин в плохих отношениях с женой и поздно пришёл прошлой ночью? Позор!
Драматурги это понимают, и в последнее время очень редко можно найти пьесу без дворецкого. В некотором роде это грустно. В старые времена в английских комедиях дворецких было немного, что было очень удобно, так как, увидев его на сцене, можно было сказать себе: «Значит, это будет английская комедия?» и перебраться на пародийное шоу, пока есть такая возможность.
Дворецкие популярны и на телеэкране, но сценаристы недостаточно чётко представляют себе, в чём заключаются их обязанности. Ведь вне экрана редко можно увидеть дворецкого с бакенбардами и в полосатом жилете, который извещает о посетителе и стоит, слушая последующий разговор, держа локти под прямым углом к телу, а выпяченный подбородок на одном уровне со лбом. В фильмах он так и делает.
Но, в конце концов, в сценических постановках также были допущены грубые ошибки. Ведь предложение дворецким помощи хозяину в виде своих сбережений в случае беды было чисто сценическим приёмом. В обычной жизни дворецкие невероятно медлительны в том, что касается подобных предложений. Когда меня обокрали на улице Бетлехем, первым желанием было известить об этом Кеггса. «Кеггс, - говорил я не однажды, - у меня огромные потери на рынке». «Правда, сэр? - сказал мой достойный друг. «Я разбит, Кеггс, абсолютно разбит!» «Очень хорошо, сэр». Наконец я устал от деликатных намёков. «Кеггс, - сказал я, - если, по-вашему, некоторая сумма поможет мне…» Что-то эмоциональное мелькнуло на лице, похожем на маску. Его губы дрогнули. «Нет, сэр, спасибо, сэр, - сказал он низким чётким голосом. –Я не думаю, что это выход! И я должен поделиться своими наблюдениями, сэр».
Вы не можете полагаться на сценические произведения как на пособие, когда дело касается дворецких.
Правда о дворецких
Или несколько слов о том, как следует вести себя хозяину.
П. Брук-Хэвэн
Мне всегда казалось, что одна из злейших насмешек судьбы на нашей планете – то, что небогатые, но разумные люди, способные должным образом оценить услуги дворецкого и в полной мере насладиться его присутствием в доме, как правило, настолько стеснены в средствах, что не могут себе этого позволить. В то же время, недалекий, бестолковый богатей, кому не дано понять всей прелести жизни с прислугой, редко обходится без его помощи. Так что хоть и нелегко порой угодить своему хозяину, но есть кое-что и посложнее – правильно воспользоваться услугами, которые тебе предлагают.
Я бы хотел привести в качестве примера случай из жизни одного из моих знакомых, человека состоятельного, родом с Запада. Однажды он проснулся утром и, все еще купаясь в роскоши недавно приобретенного богатства, обнаружил, что в его доме вдруг появился дворецкий. Кто-то привыкает к ним уже с рождения, кто-то обзаводится ими позже, а на других они просто сваливаются как снег на голову. Бесконечные споры родных о том, откуда же взялся в доме Мерглесон, ни к чему не привели, все горячо доказывали, что не имеют об этом ни малейшего представления. В конце концов, решили, что его попросту принесло вместе с порывом губительного ветра со стороны многочисленных богачей-родственников.
Что бы там ни было, с того самого момента, как в доме появился дворецкий, всю прежнюю радость хозяев как рукой сняло. Мерглесон продолжал жить с Графом, и когда я, бывало, обедал с моими знакомыми, замечал, как они робеют перед этим человеком, и, поверьте, даже каменное сердце дрогнуло бы при виде этого зрелища. Ледяной взгляд дворецкого вводил их в оцепенение. Они содрогались при одном виде его массивного силуэта. Даже когда голоса начинали звенеть чуть живее, при звуке тихого и неодобрительного «Херес или рейнтвейн, сэр?» непринужденная беседа вмиг обрывалась. Порой один из сыновей хозяина, одному Богу известно откуда набравшийся смелости рассказать забавную историю, сразу сникал от легкого покашливания за спиной, которое, казалось, напоминало: «Позвольте, разве пристало это Вашей Светлости!»
Я уже и не помню, чем тогда все закончилось. Думаю, до убийства все же дело не дошло, иначе об этом написали бы в газетах. Скорее всего, мои знакомые не поднимали лишнего шума, - громко возмутиться не хватило бы смелости. Взвесив все за и против, однажды дождались темноты и, убедившись, что Мерглесон спит, собрали чемоданы и сбежали обратно на Запад.
Я вспомнил эту историю только для того, чтобы наглядно показать, что далеко не каждый способен быть хорошим хозяином, и я не согласен с весьма туманными законами, действующими в Высшем обществе, по которым только состоятельные люди вправе нанимать прислугу. А ведь стоит ступить шаг в сторону от особняков этих несчастных созданий, и увидишь десятки людей, для которых такой Мерглесон - просто спасение. Конечно, когда-нибудь появится что-то вроде Фонда или Учреждения, предлагающего услуги дворецких даже для тех, у кого и дворца то приличного нет, и время от времени этот фонд будет выбирать достойнейших получить прислугу совершенно бесплатно.
В общем, этот отбор будет происходить примерно так:
Вопрос: Как вы поступите, неожиданно столкнувшись с дворецким на лестнице?
Варианты ответа: (расцениваются как правильные) а) окину с ног до головы холодным взглядом или б) дружелюбно скажу что-то вроде: «А, это ты, Стимсон!» (расцениваются как неправильные) а) упаду в обморок б) сразу перепрыгну через перила
Вопрос: Можно ли общаться с прислугой на равных?
Варианты ответов: (расцениваются как правильные) Разумеется можно. Все дворецкие увлекаются конным спортом и следят за изменениями цен на рынке. Отдавая распоряжения, было бы неплохо добавить: а) «Слушай, Спинк! Пока не вылетело из головы. На твоем месте я бы поставил все до последней рубашки на Коржика в третьем заезде.» или б) «Как подскочили цены, Спинк, как подскочили!» (расценивается как неправильный) Только разговаривая по телефону, изменив голос.
Вопрос: Какие услуги человек вправе потребовать от дворецкого?
Варианты ответа: (расцениваются как правильные) а) зажечь сигару; б) одернуть ворот пальто, если вдруг заштопанное место оказалось на виду; в) согласиться, что погода действительно ужасно испортилась. (расцениваются как неправильные) Таких нет.
По мере того, как мы становимся старше, наш страх перед дворецкими слабеет. Когда же приходит время редеть волосам и собственное тело становится обузой, от этого чувства и вовсе ничего не остается. Но не сомневайтесь – молодой человек лет двадцати пяти, который уверяет, что не робеет перед своим дворецким-англичанином, говорит неправду. Что до меня, то лишь после тридцати лет, навещая знакомых, смог побороть в себе ощущение, что холодный и отчужденный взгляд дворецкого говорит: «Я знаю, что ты задолжал в банке; держишь брюки под матрацем, чтобы не выглядели мятыми; носишь прошлогоднюю шляпу, переделав её по нынешней моде.» Сейчас то я понимаю – это его обычное выражение лица, но время безоблачной юности, когда все вокруг представлялось в бело-розовом цвете, было омрачено неприятным чувством, что, пока мы обедаем, за спиной стоят дворецкий с лакеем и тихо подсмеиваются над причудливой формой моей головы.
Забавно понаблюдать, когда, как это часто случается, легкомысленный человек без видимых причин ругает дворецкого, грозясь от него избавиться. Одной лишь фразой можно заставить его замолчать: пожалуйста, в чем же проблема? С таким же успехом можно заставить актеров работать без помощи суфлера. Ведь из десяти пьес роль дворецкого встречается в девяти. Уберите эпизоды с его участием, и кто выручит всех, выйдя на сцену, когда, казалось бы, ещё слово – и конец игре? Кто заполнит собой неловкую паузу, появившись с подносом в руках? Кто сможет объяснить зрителям в начале комедийной пьесы, что Хозяин не очень то ладит с женой и вчера не ночевал дома. Смех да и только!
Драматурги понимают это, и в последнее время редко где увидишь пьесу без участия дворецкого. Жаль, конечно. Раньше они были неотъемлемой частью именно английской комедии, и можно было, завидев этот персонаж на сцене, понять: пора делать ноги, пока есть время улизнуть!
Дворецкие пользуются большим успехом в мире кинематографа, но сценаристы порой имеют слабое представление о том, каковы же все-таки обязанности этих людей. Едва ли за пределами кинопленки мы встретим одетого в роскошный полосатый камзол дворецкого с пышными бакенбардами, который, объявив имя посетителя, готов, пока вы беседуете с хозяином, простоять рядом, не шелохнувшись, с гордо поднятой головой.
А в кино он больше ничего и не делает.
Но, в конце концов, на театральных подмостках тоже не раз ошибались на этот счет. Привычное дело: если дом вдруг постигает несчастье, верный дворецкий делает шаг вперед и сдержанно, без лишних эмоций предлагает хозяевам все свои сбережения, чтобы помочь преодолеть беду. На самом же деле эти люди весьма неохотно предлагают свою помощь, когда такое действительно случается. Когда мои акции, вложенные в металлургическую корпорацию прогорели, я первым делом решил поделиться новостью со своим Кеггсом. «Кеггс, - повторил я несколько раз, - у меня серьезные неприятности». «Правда?» - безучастно осведомился тот. «Ума не приложу, что делать», – добавил я. «Да, сэр?» - «Я разорен, Кеггс, полностью разорен!» - «Хорошо, сэр». В конце концов, мне надоело ходить вокруг да около. «Кеггс, - сказал я, - не мог бы ты поделиться со мной своими сбережениями…» Лицо, напоминающее маску, немного оживилось, губы задрожали: «Нет, сэр, что вы, сэр, - тихо отчеканил он, - Это невозможно! И я хочу предупредить, что не позже чем через неделю вас покину, сэр».
Сложно сдержать улыбку после такого разговора.
ВСЕ О ДВОРЕЦКИХ
И слово о том, как быть одвореченным
П. Брук-Хэйвен
Горчайшей иронией нашей жизни на этом земном шаре мне всегда представлялся тот факт, что бедный интеллектуал, который наделен умом, необходимым, чтобы по достоинству оценить дворецкого, и воображением, чтобы располагать дворецким в полной мере, непременно столь прискорбно беден, что не может себе его позволить, в то время как скучный и глупый богач, который не видит поэзии и романтики в службе дворецкого, никогда не испытывает недостатка в последнем. Ибо, как ни трудно быть хорошим дворецким, все же труднее – если позволите мне так выразиться – быть хорошим одвореченным. Не просто служить дворецким, но еще сложнее одворечиваться.
В качестве примера того, о чем я говорю, возьмем случай с одними моими богатыми знакомыми с Запада, которые однажды утром очнулись посреди радости от недавно обретенного состояния и обнаружили, что дворецкий практически незаметно внедрился в их дом. Одни рождаются при дворецком, другие достигают его, к третьим он нисходит. Среди ежедневных взаимных обвинений, которые последовали за появлением Мэргелсона, каждый член семьи горячо отрицал тот факт, что он или она каким-либо образом причастен к его найму. В конце концов все пришли к молчаливому согласию, что его никто не нанимал, - он просто материализовался из ядовитых паров, которые испускает их накопившееся богатство.
Как бы то ни было начиная с момента его появления счастье упорхнуло от них. Некогда Мэргелсон служил у герцога, и, когда мне случалось обедать у моих знакомых, я наблюдал, как они раболепствуют перед этим человеком, что могло бы тронуть сердце намного более черствое, чем мое. Они леденели под взглядом его холодных голубых глаз. Они падали духом, когда показывался его объемный жилет. Если беседа, к примеру, текла свободно и непринужденно, она обрывалась, будто бы их ударяли колбаской с песком, при звуках тихого и осуждающего «Шерри или рейнвейн, сэр?». Иногда, исключительно из одной бравады кто-то из сыновей с присущей только юности наплевательской беззаботностью начинал было рассказывать об одном забавном случае, но лишь для того, чтобы смолкнуть перед почти неслышным покашливанием на заднем фоне – покашливанием, которое, казалось, говорило: «Извините, но это едва ли пристало Его Светлости!»
Я забыл, чем все это закончилось. Они не могли застрелить его, иначе я должен был бы прочесть об этом в газете. Они не могли уволить его, так как для этого у них не хватило бы смелости. Мне представляется, что они обсудили положение вещей и однажды ночью, убедившись, что он заснул, они все вместе собрали чемоданы и ускользнули обратно на Запад.
Я просто упоминаю об этом случае, чтобы подкрепить свою точку зрения на то, что не каждый человек способен стать одвореченным и что нельзя позволять одному лишь богатству править на рынке дворецких, как это по небрежности происходит в условиях современного Общества. На расстоянии брошенного печенья от дома этих жалких людей, вероятно, были сотни тех, для кого Мэргелсон стал бы отрадой и благословением. Однажды без сомнения возникнет некий Фонд или Институт для обеспечения достойных бедняков дворецкими. Периодически будут проводиться публичные испытания, и те, кто их выдержит, будут награждаться этим даром в человеческом обличье независимо от средств, которыми они располагают.
Коротко говоря, экзамен будет проходить по следующей схеме:
ВОПРОС: Что Вы предпримете, если встретите дворецкого на редко посещаемой лестнице?
ОТВЕТ: (рассматривается экзаменатором как верный) Я либо (а) посмотрю на слугу высокомерно, либо (б) дружелюбно воскликну «Ах, Стимсон!»; (рассматривается экзаменатором как неверный) (а) упаду в обморок, (б) перепрыгну через перила в духе Стива Броуди (В 1886 году американский букмекер Стив Броуди на спор предположительно прыгнул с Бруклинского моста и остался жив – Примечание переводчика).
ВОПРОС: Позволительно ли когда-либо допускать фамильярность по отношению к дворецкому?
ОТВЕТ: (рассматривается экзаменатором как верный) Конечно. Все дворецкие интересуются скачками и игрой на бирже. Фамильярный тон лучше всего подходит, чтобы сказать дворецкому: (а) «Эй, Спинк! Пока я не забыл. Поставь все вплоть до своего белья на Пончика в третьем заезде», - или (б) «Рынок очень неустойчив сегодня, Спинк, очень неустойчив!»; (рассматривается экзаменатором как неверный) только определенным тоном по телефону.
ВОПРОС: Каких услуг можно на законных основаниях требовать от дворецкого?
ОТВЕТ: (рассматривается экзаменатором как верный) (а) поднести огонь к сигаре; (б) одернуть воротник пальто, когда вы только что надели эту проклятую штуку; (в) подтвердить ваши подозрения о том, что надвигается непогода; (рассматривается экзаменатором как неверный) никаких.
Своего рода компенсацией надвигающейся старости является все уменьшающийся страх перед дворецкими как классом, который в свой срок, пока волосы становятся все реже и реже, а фигура расплывается все больше и больше, исчезнет вовсе. Но следует принять как аксиому, что молодой человек до двадцати пяти лет, утверждающий, будто он не боится английских дворецких, лжет. Что до меня, мне было уже давно за тридцать, когда я убедил себя, что причина, по которой дворецкий смотрит на меня так холодно и отстраненно во время светских визитов, заключается в том, что это его естественное выражение лица, и он вовсе знает о том, что я превысил свой банковский кредит, о том, что я кладу брюки под матрац, чтобы сделать на них стрелки, или о том, что я пытался переделать прошлогоднюю шляпу для нового сезона. Теперь мучения уже позади, но я открыто признаю, что время, пока я не достиг совершеннолетия, тот период жизни, который должен быть преисполнен радости и оптимизма, было почти совершенно отравлено тем, что, пока мы сидели за ленчем, дворецкий шепотом делился со слугой неблагоприятными замечаниями относительно особенностей формы моей головы.
Меня забавляет, когда я слышу, как бездумные люди критикуют дворецких, что иногда случается, на том абсурдном основании, будто они никчемная обуза. Есть одно неопровержимое возражение для этих придирчивых людей: упраздни дворецкого – и что станет с драмой? Можно с таким же успехом ожидать, что драматурги обойдутся без телефона на сцене. Дворецкий – это неотъемлемая часть девяти из десяти пьес. Вырезать его, и кто войдет в комнату в самый критический момент, когда, произнеси здесь другие слова, пьеса закончилась бы немедленно? Кто заполнит паузы между репликами, входя с подносом? Кто объяснит публике, когда начинается фарс, что Сэ-эр не ладит со своей женой и задержался сегодня где-то допоздна? Нелепость!
Драматурги сознают это, и редкая пьеса последних лет обездворечена. В каком-то смысле это вызывает сожаление. В старые времена дворецкие ограничивались только английской комедией, что делало ее очень удобной, так как сразу же, увидев дворецкого на сцене, вы могли сказать себе: «Так это будет английская комедия, не правда ли?» - и украдкой уйти на бурлескный спектакль, так как было самое время сбежать.
Дворецкие популярны в мире кинематографа, но у сценаристов, кажется, есть только примерное представление о том, в чем заключаются их истинные обязанности. Помимо кинодрам вряд ли кто-то видел, чтобы дворецкий – с длинными пушистыми бакенбардами и в полосатом черно-белом жилете – объявлял о приходе гостя или стоял и слушал завязавшуюся беседу, согнув локти под прямым углом к телу и твердо держа подбородок примерно на одном уровне со своим блестящим лбом.
В кино он ничем другим и не занимается.
Но, в конечном счете, театр сделал в этой сфере равно грубые ошибки. Уже стало сценической традицией, что, как только несчастье посещает дом, на переднем плане появляется дворецкий и в нескольких кратких выражениях предлагает хозяевам свои сбережения, чтобы они смогли пережить кризис. Когда я неудачно сыграл на бирже с акциями Бетлехем Стил, первое, что я сделал, известил об этом моего собственного Кеггса.
- Кеггс, - сказал я несколько раз, - у меня серьезные потери на бирже.
- Неужели, сэр? - ответил сей достойный человек.
- Я даже не знаю, к кому бы обратиться за помощью, - сказал я.
- Да, сэр?
- Я разорен, Кеггс, полностью разорен!
- Очень хорошо, сэр.
Наконец я устал от этих тонких намеков.
- Кеггс, - сказал я, - если ты найдешь возможным одолжить мне свои сбережения--
Нечто похожее на эмоцию оживило лицо моего слуги, которое обычно напоминало маску. Его губы дрогнули.
- Нет, сэр, благодарю, сэр, - негромко, но отчетливо произнес он. - Даже будь у меня возможность, сэр! И еще я бы хотел предупредить Вас о том, что намерен уйти от Вас через неделю, сэр.
Нельзя полагаться на драму, когда дело касается дворецкого.
П.Брук-Хейвен
ВСЁ О ДВОРЕЦКИХ
и немного о том, как принимать их услуги
Мне всегда казалось, что из всех капризов судьбы на земле самый горький заключается в том, что бедняки-интеллектуалы наделены умом, необходимым для соответствующего восприятия дворецких, и воображением, чтобы в полной мере наслаждаться их услугами, но они, как правило, столь безнадёжно стеснены в средствах, что не могут себе позволить оплачивать услуги дворецкого; тогда как у скучных и недалёких богачей, для которых в дворецких нет ни грана поэзии или романтики, всегда есть хотя бы один слуга. А ведь несмотря на то, что быть хорошим дворецким трудно, гораздо труднее быть хорошим хозяином для дворецкого. Нелегко служить дворецким, но ещё труднее услуги дворецкого принимать.
Вот пример того, что я имею в виду. У меня есть богатые знакомые с Запада. Как-то утром они проснулись в угаре наслаждения от только что обретённого богатства и обнаружили, что в дом почти незаметно просочился дворецкий. Некоторые рождены для дворецких, другие приобретают дворецких, иным дворецкие жалуются. Во взаимных упрёках, последовавших за водворением в доме Мергльсона, каждый член семьи горячо отрицал свою ответственность за то, что нанял дворецкого. В конце концов, стало понято без слов, что его никто не нанимал, а просто он, подобно ядовитому туману, материализовался из вдруг выросшей горы их сокровищ.
Как бы там ни было, с того самого момента, как в доме появился дворецкий, счастье из дома улетучилось. Мергльсон раньше служил у какого-то герцога, и когда я обедал у этих моих знакомых, даже более твёрдое сердце, чем у меня, дрогнуло бы при виде того, как они раболепствуют перед слугой. Под взглядом его холодных голубых глаз они окаменевали. Они тряслись от страха вблизи его топорщившегося жилета. Если разговор за столом становился лёгким и непринуждённым, он тут же обрывался, будто придушенный мешком с песком, при тихом неодобрительном звуке голоса Мергльсона: «Шерри или рейнвейн, сэр?» Временами, из чистого бахвальства, в небрежной манере, свойственной юности, один из сыновей мог начать рассказывать забавную историю только для того, чтобы умолкнуть после едва уловимого покашливания за спиной – покашливания, которое, казалось, говорило: «Прошу прощения, но подобного рода рассказы вряд ли уместны в присутствии Его Светлости!»
Я забыл, чем там всё закончилось. Вряд ли они его застрелили, иначе я бы прочёл об этом в газетах. Вряд ли они уволили его: для этого им бы не хватило смелости. Воображение подсказывает мне, что они обсудили положение дел и однажды ночью, предварительно удостоверившись в том, что Мергльсон крепко спит, упаковали чемоданы и незаметно улизнули назад на Запад.
Я упомянул об этом случае единственно для того, чтобы доказать своё предположение о том, что не каждый человек готов предоставить себя услугам дворецкого, и что одно лишь богатство не может служить пропуском к монополизации рынка дворецких, как происходит сегодня в небрежно устроенном обществе. На расстоянии вытянутой руки от дома этих жалких созданий наверняка были десятки людей, для которых Мергльсон был бы удобством и благом. Когда-нибудь, без сомнения, создадут некий Фонд или Организацию по обеспечению дворецкими достойных этого бедняков. Время от времени будут проводить экзамены, и те, кто их сдаст, получат эти человеко-награды независимо от своих денежных обстоятельств.
Экзамены будут включать примерно такие вопросы:
ВОПРОС. Что вы сделаете, если неожиданно столкнётесь с дворецким на лестнице, которой редко кто пользуется?
ОТВЕТ.
(признан экзаменаторами верным): Я либо
а) брошу на него исполненный высокомерия взгляд, либо
б) добродушно брошу: «А, Стимсон!»
(признан экзаменаторами неверным):
а) упаду в обморок;
б) спрыгну с лестницы через перила, как Стив Броуди с моста в Бруклине
ВОПРОС. Допустима ли фамильярность в общении с дворецким?
ОТВЕТ.
(признан экзаменаторами верным):
Конечно. Все дворецкие интересуются скачками и фондовым рынком. Абсолютно правильно сказать дворецкому:
а) «Кстати, Спинк! Пока не забыл. Поставь всё до нитки на Пышку в третьем заезде» или
б) «Очень нестабильный рынок сегодня, Спинк, - очень нестабильный!»;
(признан экзаменаторами неверным):
Говорить с важностью в голосе и только по телефону.
ВОПРОС. Какие услуги можно потребовать от дворецкого на законном основании?
ОТВЕТ.
(признан экзаменаторами верным):
а) поднести огонь к сигаре;
б) одёрнуть воротник пальто, если вы носите его, будь оно неладно;
с) подтвердить ваше подозрение об угрожающем характере погоды;
(признан экзаменаторами неверным):
Никакие.
Становясь старше, взамен вы получаете уменьшение страха перед дворецкими как классом. С годами – с поредевшей шевелюрой и погрузневшей фигурой – этот страх тоже тает. Но можно считать аксиомой, что молодой человек в возрасте до двадцати пяти лет, утверждающий, что он не боится английского дворецкого, лжёт. В моём случае мне было уже хорошо за тридцать, когда я смог наконец-то убедить себя, нанося светский визит, что причина, по которой дворецкий так холодно и отстранённо смотрит на меня, в том, что это его обычное выражение лица, а вовсе не в том, что он знает, что я превысил лимит в банке; выровнял складки на брюках, разложив их под матрасом; и пытался выдать за новую шляпу, бывшую в моде ещё в прошлом году. Острота ощущений сейчас ослабла, но легко могу предположить, что моя юность, тот период жизни, который должен быть исполнен радости и оптимизма, был практически полностью омрачён чувством, что всё время, пока длился ланч, дворецкий и лакей молча, но недоброжелательно обменивались комментариями по поводу необычной формы моей головы.
Меня забавляет, когда порой я слышу от недалёких людей критику дворецких, основанную на абсурдном утверждении о том, что это, мол, бесполезное бремя. Этим придирчивым критикам можно задать риторический вопрос: «Если упразднить дворецких, что произойдёт с театром?» С таким же успехом можно ожидать, что драматурги станут обходиться без телефонов на сцене. Дворецкий незаменим в девяти пьесах из десяти. Уберите его, и кто тогда войдёт в комнату в решающий момент, когда, будь произнесена другая реплика, пьеса тут же закончилась бы? Кто будет заполнять паузы, входя с подносом в руках? Кто будет растолковывать публике в самом начале, что Маарстер не ладит с женой и прошлой ночью не ночевал дома? Смешно!
Авторы пьес это понимают, и потому в последние годы редко можно встретить пьесу без дворецкого. Ситуация, достойная сожаления, в некотором смысле. В старые времена дворецких ограничивали рамками английской комедии, что было весьма удобно, поскольку, едва вы замечали, что на сцене появился дворецкий, вы могли сказать себе: «Ага, это, кажется, будет английская комедия», и сбежать на какое-нибудь более весёлое представление, пока ещё есть время для побега.
Дворецкие популярны и в мире кино, но авторы сценариев, кажется, имеют весьма смутное представление об их истинных обязанностях. За пределами киносюжета крайне редко можно наблюдать, как дворецкий с длинными пушистыми бакенбардами и в полосатом, как зебра, жилете объявляет о посетителе и останавливается послушать возникший вслед за этим разговор – руки согнуты под прямым углом, подбородок твёрдо зафиксирован примерно на уровне поблескивающего лба.
В кино он ничего больше не делает.
А ведь и театр допустил в этом отношении такую же большую ошибку. Какая бы неприятность не обрушилась на дом, вперёд выступает дворецкий и в нескольких словах убедительно предлагает хозяевам воспользоваться его сбережениями, пока минует кризис. Это стало уже театральной традицией. В реальной жизни дворецкие невероятно медлят с репликой в подобных случаях. Когда я прогорел с акциями «Бетлехем Стил», я первым делом уведомил об этом моего собственного Кеггза.
- Кеггз, - повторил я несколько раз, - я потерпел значительные убытки на рынке ценных бумаг.
- В самом деле, сэр? – ответил сей достойный муж.
- Я даже не представляю, к кому бы обратиться за деньгами, - продолжил я.
- Да, сэр?
- Я разорён, Кеггз. Совершенно разорён!
- Очень хорошо, сэр!
В конце концов, я устал от деликатных намёков.
- Кеггз, - сказал я, - если бы вы сочли возможным позволить мне воспользоваться этими вашими сбережениями…
Что-то напоминающее эмоции оживило лицо Кеггза, похожее на маску. Губы его дрогнули.
- Нет, сэр. Благодарю вас, сэр, - ответил он, понизив голос, но весьма недвусмысленно. – Не думаю, что смогу, сэр. И я хотел бы уволиться через неделю, сэр!
Нельзя полагаться на пьесы и руководствоваться ими, когда имеешь дело с дворецкими.
ВСЕ ОБ АНГЛИЙСКИХ ДВОРЕЦКИХ
И кое-что о том, как выжить рядом с ними
М-р П.Брук-Хейвен.
Мир несправедлив, друзья. Посмотрите, какая горькая ирония: чтобы в вашем большом доме за столом во время обеда вам прислуживал Английский Дворецкий, вы должны жить в Англии и быть богатым. Теперь попробуйте представить себе богача, который бы действительно обладал той глубиной ума и той силой воображения, без которых совершенно невозможно почувствовать поэзию и романтику, несомненно присутствующие в тонком образе каждого настоящего Английского Дворецкого. Вам удалось представить себе такого богача? И мне не удается, ибо, несомненно, как бы трудно ни было быть Английским Дворецким, достойно справляться с честью "в-моем-доме-есть-Английского-Дворецкий" ("и-он-стоит-за-моей-спиной-когда-я обедаю") неизмеримо труднее.
В качестве иллюстрации этой мысли расскажу вам историю одних моих знакомых с запада, людей, которых ни воспитание, ни весь предыдущий жизненный опыт, совершенно очевидно, никак не смогли подготовить к явлению в их жизни настоящего Английского Дворецкого. Хотя будем справедливыми, можно только мечтать – но никогда не быть готовым к этому, это уж точно, – о том, что на вас вдруг свалится в однажды наследство почившего английского дядюшки. И уж тем более нельзя быть готовым к тому, что проснувшись в одно прекрасное утро в новом доме, который вы пока никак не можете осознать своим, вы обнаружите в этом же доме еще один атрибут вашего нового статуса – Английского Дворецкого. Атрибут, возникающий перед вашими глазами столь бесшумно, незаметно и невозмутимо, что единственная рациональная мысль, объясняющая это появление, – это мысль о том, что он, возможно, был здесь всегда и уж точно задолго до вас. Нужно заметить, кстати, что Английский Дворецкий – это честь, одним принадлежащая от рождения, для других являющаяся целью усилий всей жизни, для третьих же, как в нашем случае, – явление природы, которое не спрашивает разрешения случиться. Безусловно, в ходе длительного и тщательного расследования, последовавшего за появлением Мерглсона, прозвучало немало взаимных обвинений. Каждый из членов семьи с горячностью отрицал свою причастность к происшествию. В конце концов, семейство пришло к негласному убеждению, что Мерглсона не нанимал никто, и что он просто материализовался в доме, и что не произойти этого просто не могло, так как они были богаты, у них был огромный обеденный стол в зале с камином, и это была Англия.
Как бы то ни было, с момента появления Мерглсона, счастье безмятежности выпорхнуло из окна дома, грустно взмахнув на прощанье крыльями. Нужно заметить, что в прошлом Мергсон был дворецким герцога. Так вот, то, что мне приходилось видеть во время моих редких обедов в доме моих западных знакомых, скажу честно, с легкостью поразило бы сердце, значительно более черствое, чем мое собственное. Мои бедные друзья раболепствовали перед этим человеком. Взгляд его холодных голубых глаз заставлял их цепенеть, как кроликов перед удавом. Непосредственная близость безупречного фрака дворецкого приводила их в ужас и упадок духа. И если вдруг беседе за столом случалось принять свободный и непринужденный характер, шум и смех умирали безропотно, словно придавленные внезапно упавшим сверху мешком с песком, стоило Мерглсону тихим, ровныем голосом осведомиться: "Шерри или рейнвейн, сэр?" И если иногда, из чистой бравады молодости, один из сыновей начинал вдруг рассказывать за столом анекдот, он просто не мог не замолчать, убитый легким неслышным покашливанием за спиной, казалось говорившим: "Вряд ли в приличном обществе… В по-настоящему приличном обществе, конечно, …"
Не помню, как у них там это все закончилось. Нет, они, кажется, не убили его, иначе об этом точно написали бы в газетах. И они явно не могли сделать Мерглсону замечания – нет, нет, это немыслимо… Я преставляю себе, как они обсудили все в кругу семьи и однажды ночью, убедившись предварительно, что он спит, упаковали чемоданы и тихо ускользнули из дома, чтобы с облегчением вернуться туда, откуда прибыли.
Итак, как я уже сказал, мир несправедлив. Разве не кричит рассказанная мною история о том, что уникальная человеческая способность – способность чувствовать себя нормально в обществе Английского Дворецкого – никак не связана с богатством? И наверняка, среди огромной человеческой массы обездоленных, среднеобеспеченных и недостаточно состоятельных есть множество способных людей, для которых присутствие Мерглсона рядом было бы не только вполне комфортным, но даже и приятным. Так вот, однажды, я не сомневаюсь в этом, появится какой-нибудь Фонд или Благотворительная Организация по обеспечению неимущих дворецкими. Периодически там будут проводиться публичные экзамены и выдержавшим экзамен, совершенно независимо от их материального положения, в качестве премии будет выдаваться во владение качественный Английский Дворецкий.
Экзаменоваться испытуемые могли бы приблизительно так:
ВОПРОС. Что бы вы сделали, если бы внезапно встретили Английского Дворецкого на лестнице, по которой обычно не ходите ни вы, ни он?
ОТВЕТЫ. (правильные) Я должен или (а) вперить в него надменный взор или (б) добродушно произнести: "А, Стимсон!" (неправильные ответы) (а) упасть в обморок, (б) махнуть через перила вниз.
ВОПРОС. Является ли принципиально возможным неформальное общение с Английским Дворецким?
ОТВЕТЫ. (правильные) Конечно. Абсолютно все Английские Дворецкие интересуются скачками и состоянием дел на фондовой бирже. Поэтому совершенно превосходно сказать дворецкому (а) "Кстати, Спинк! Пока не забыл. Держу пари, против Артефакта ни у кого нет шансов сегодня в третьем заезде" или (б) "Очень неустойчив рынок сегодня, Спинк, очень неустойчив" (неправильный вариант) Только измененным голосом по телефону.
ВОПРОС. С какими просьбами можно легально обращаться к дворецкому?
ОТВЕТЫ. (правильные) (а) поднести огонь к кончику вашей потухшей сигары (б) как можно сильнее случайно дернуть за недавно заштопанный воротничок пальто одного из гостей (в) безусловно поддержать вашу мысль о том, что погода на улице просто ужасная (неправильный) Нет таких просьб.
Кстати, я вот подумал, есть одна компенсация за тот груз лет, который ложится на наши плечи со временем, и эта компенсация связана с Английскими Дворецкими. Ибо всему свое время в природе: да, у вас редеют волосы, ваше тело становится дряблым и каким-то уж слишком обширным, но… вы больше не боитесь Английских Дворецких! В то же время можно считать неоспоримым тот факт, что если человек моложе 25 говорит, что не боится Английских Дворецких, он лжет. Что касается меня самого, то мне было уже далеко за 30, когда мне наконец удалось убедить себя, что если во время моих светских визитов дворецкий смотрит на меня так холодно и отстраненно, то это не потому что он знает, что я превысил кредит в банке, держу брюки под матрацем, чтобы выровнять стрелки, и пытаюсь второй сезон подряд носить одну и ту же шляпу. Это просто естественное для него выражение лица! Да, муки покинули меня сейчас, но я могу совершенно точно сказать, что моя юность, та часть жизни, которая должна быть исполнена радости и оптимизма, была практически совершенно омрачена чувством, что в то время, пока мы обедаем, дворецкий безмолвно, посредством взгляда, транслирует второму присутствующему слуге ироничные холодные комментарии касательно необычной формы моей головы!
Меня искренне изумляет, когда люди, явно по недомыслию, объявляют дворецких бесполезными. Но это же явный абсурд. На такое брюзжание есть как минимум один убийственный ответ. Задумайтесь вот о чем: если бы не было дворецких, что бы стало с театром? Без дворецкого невозможно обойтись в девяти пьесах из десяти! Выкиньте его из действия, и кто, спрашивается, войдет в комнату в критический момент, когда, будь сказано еще хоть одно слово, и пьеса должна будет немедленно закончиться? И кто заполнит паузы, обходя гостей с подносом? Кто объяснит аудитории в начале действа, что Маарстер в плохих отношениях с женой и вернулся домой за полночь вчера? Смешно!
Драматурги осознали это, и в последние годы редкая пьеса обходится без дворецкого. В известном смысле, это даже жаль. В старые времена дворецкие появлялись только в Английских Комедиях. Это было очень удобно, так как стоило вам увидеть выходящего на сцену дворецкого и вы могли сказать себе: "О, так это будет Английская Комедия, не так ли?" – и незаметно сбежать из зала, пока еще есть возможность.
Английские Дворецкие популярны также и в мире кино. Однако, режиссеры и сценаристы, кажется, имеют очень приблизительное представление об их настоящих обязанностях. Вне фильма редко встретишь дворецкого в чудовищных бакенбардах и полосатом, словно зебра, фраке, объявляющего посетителя и затем замирающего фоном для последующего диалога гостя и хозяина – с локтями под прямым углом к телу и подбородком, жестко удерживаемым где-то примерно на уровне лба.
В кино дворецкие просто не делают ничего другого.
Но, в конце концов, сцена исказила образ дворецкого. Сценическая традиция учита нас вопросу: что сделает дворецкий, если вдруг дом хозяев посетят бедствия, тяжелые времена? И ответу: ну конечно, он невозмутимо и верно возникнет среди мечущихся хозяев и в нескольких скромных словах предложит им все свои сбережения, чтобы помочь пережить кризис. В реальной жизни дворецкие почему-то обычно страшно медлят с такой репликой в подобных ситуациях. Когда мне довелось попасть в переплет из-за банкротства Бетлехемской стальной корпорации, первое, что я сделал, это оповестил о случившемся моего дворецкого Кеггса. "Кеггс, - повторил я далеко не один раз. – У меня очень серьезные потери на рынке." – "В самом деле, сэр?" – отвечал этот достойнейший человек. "Я совершенно не знаю, где брать средства сейчас" – "Да, сэр" – "Я уничтожен, Кеггс, совершенно уничтожен" – "Очень хорошо, сэр". В конце концов, деликатные намеки меня утомили. "Кеггс, - сказал я. – Не сочтете ли вы возможным каким-то образом позволить мне воспользоваться вашими сбережениями…" Что-то вроде эмоции появилось на его лице-маске, губы слегка задрожали. "Нет, сэр, благодарю вас, сэр" – произнес он тихо и вполне членораздельно. А потом помедлил и, совершенно вне духа традиционного сценического образа, добавил: "Дудки, сэр. И я хотел бы уведомить вас о расторжении контракта через неделю".
Вот и верь после этого пьесам.
[Ах, эти девушки! Как они непостоянны!:)]
ВСЁ О ДВОРЕЦКИХ
И Слово о том, Как с Ними Жить
П. Брук-Хавен
Я всегда видел одну из самых горький ироний жизни на нашей бренной планете в том, что интеллигентная беднота, наделённая проницательностью, чтобы по достоинству оценить дворецких и воображением, чтобы насладиться ими сполна, обычно настолько стеснена в средствах, что не может себе этого позволить: в то время, как глупые и толстокожие богатеи, неспособные уловить поэзию и романтику дворецкого, редко себе в нём отказывают. Как ни трудно быть достойным дворецким, всё-таки достойно держать дворецкого - ещё труднее. Прислуживать непросто, но ещё сложнее - быть обслуживаемым.
Чтобы подтвердить свои слова примером, поведаю о неких моих знакомых с Запада. Однажды утром, проснувшись с чувством приятного обладания неожиданно свалившимся на голову богатством, они обнаружили, что в доме незаметно обосновался дворецкий. У одних дворецкие есть с рождения, другие ими обзаводятся, а третьим они навязываются. В ежедневных междоусобицах, которые пришли вслед за Незаметным, каждый горячо отрицал свою причастность к его появлению в доме. Постепенно пришло всеобщее понимание, что дворецкого никто не нанимал, что тот словно воплотился из ничего, из тлетворных испарений от груды их богатств.
Как и следовало ожидать, с момента его появления веселье из дома испарилось. Незаметный продолжал жить при герцоге и, когда мне случалось ужинать у этих моих знакомых, даже менее чувствительное сердце сжалось бы, видя, как все обитатели дома будто съёживались перед дворецким. Они словно торопели под холодным взглядом голубых глаз. Они испытывали благоговейный страх вблизи этого надутого жилета. Если разговор на мгновение становился свободным и непринуждённым, он тотчас рушился, точно карточный домик, стоило Незаметному произнести своё тихое, неодобрительное: "Херес или рейнское, сэр?". Порой, из чистого бахвальства, один из молодых сорванцов начинал рассказывать забавную историю - для того, чтобы замолкнуть, заслышав едва различимое покашливание в глубине комнаты. Это покашливание значило нечто вроде "Прошу прощения, но подобные вещи совершенно не пристали Его Светлости!".
Я теперь уже не помню, чем всё закончилось. Врядли они его пристрелили, потому что я бы прочёл об этом в газетах. Сомневаюсь, что его рассчитали - не хватило бы духу. Скорее всего, они посоветовались и однажды ночью, убедившись в том, что дворецкий спит, собрали чемоданы и улизнули к себе на Запад.
Я упомянул этот случай только для того, чтобы обосновать, почему далеко не каждый способен быть обслуживаемым, и почему голое богатство не должно открывать дверь в контору по найму дворецких, как это делается сейчас из-за беспорядка в устоях Общества. В одном квартале с этими никудышными созданиями наберётся с дюжину людей, для которых Незаметный был был удобством и преимуществом. Вне всяких сомнений, когда-нибудь обязательно появится нечто вроде Фонда или Учреждения по снабжению достойных малоимущих дворецкими. Периодически будут проводиться открытые экзамены и те, кто их выдержат, будут получать такие человеческие премии независимо от личного уровня благосостояния.
Экзамен мог бы проходить приблизительно так:
ВОПРОС: Что бы вы сделали, неожиданно наткнувшись на дворецкого на чёрной лестнице?
ОТВЕТ. (отмечается экзаменаторами как верный) Я бы а) посмотрел на него свысока или б) добродушно отметил "А, Стимсон!" (отмечается экзаменаторами как неверный) а) потерял сознание, б) сиганул через перила.
ВОПРОС. Допустимы ли с дворецким фамильярности?
ОТВЕТ. (отмечается экзаменаторами как верный) Разумеется. Все дворецкие интересуются скачками и фондовой биржей. Совершенно в порядке вещей сказать а) "Кстати, Спинк! Пока я не забыл. Ставь всё до самых панталон на Пончика, что на третьей дорожке" или б) "Очень сегодня акции скачут, Спинк, очень скачут". (отмечается экзаменаторами как неверный) Только по телефону, искусственным голосом.
ВОПРОС. Каких услуг допустимо требовать от дворецкого?
ОТВЕТ. (отмечается экзаменаторами как верный) а) подать огня, чтобы я мог прикурить сигару; б) поправить воротничок проклятого пальто, если я только что его надел; в) подтвердить мои подозрения о том, что погода сегодня отвратительная. (отмечается экзаменаторами как неверный) Никаких.
Одно из преимуществ, которыми бегущие годы себя компенсируют, состоит в том, что уменьшается страх перед дворецкими как классом, а в должное время - когда волос становится меньше, а телес больше - боязнь и вовсе пропадает. Можете принять как данность, что любой, кто не достиг двадцати пяти лет, но утверждает, что английские дворецкие его не страшат, лжёт. Самому мне было хорошо за тридцать, когда я, нанося визиты, наконец смог себя убедить, что дворецкий смотрит на меня так холодно и отчуждённо потому что это его обычное выражение лица, а вовсе не потому что он знает о моём перерасходе в банке, о том, что я разглаживал свои брюки, положив их под матрас, и делаю вид, что моя шляпа вовсе не прошлого сезона. Сейчас напряжение прошло, но я открыто признаю, что мою юность, которая должна была быть наполнена радостью и верой в будущее, безнадёжно портило ощущение, что во время нашего завтрака дворецкий делился с младшей прислугой тихими, но колкими замечаниями по поводу забавной формы моего черепа.
Меня забавляет порой слышать, как кто-то бездумно критикует дворецких на том нелепом основании, что они-де - бесполезная обуза. Против таких придир есть одно остроумное возражение, которое всегда остаётся без ответа - упраздните дворецких и посмотрите, что же останется от драмы? С таким же успехом вы можете ожидать от драматургов, что они будут управляться на сцене без телефонов. Дворецкий просто необходим в девяти постановках из десяти. Вырежьте его - и кто же будет входить в комнату в кульминационные моменты и вставлять реплику, без которой действие тотчас бы завершилось? Кто будет заполнять паузы внесением подноса? Кто будет в предисловии к фарсу объяснять зрителям, что "Госсподин" не в ладах с супругой и невесть где его носило прошлой ночью? Никто!
Драматурги это осознали, и в последние годы пьесы без дворецких стали редкостью. С какой-то стороны даже жаль. В старые добрые времена этот персонаж не выходил за пределы английских комедий, что было очень удобно, так как едва завидев на сцене дворецкого, вы говорили себе: "Ах, так это английская комедия?", и успевали сделать ноги и спасти вечер в стриптиз-баре.
Дворецкие популярны в кинематографе, но кажется, сценаристы имеют очень слабое представление о том, каковы их обязанности на самом деле. В жизни редко увидишь, чтобы дворецкий - в полосатом жилете и с зарослями на щеках -объявил о посетителе и весь последующий разговор стоял, согнув руки под нужным углом и чинно выдерживая на одном уровне подбородок и лоснящийся лоб.
В кино они только этим и занимаются.
Так или иначе, на сцене подобных ошибок допускают ничуть не меньше. Есть своеобразная сценическая традиция - когда бы дом не постигло несчастье, всегда на передний план выходит дворецкий и в изящных выражениях предлагает хозяину свои сбережения, чтобы помочь преодолеть временные трудности. Настоящие дворецкие обычно фантастически невосприимчивы к такого рода намёкам. Оказавшись на мели с "Бетлехем Стил", прежде всего я оповестил о случившемся моего Кеггса.
- Кеггс, - говорил я неоднократно, - я понёс большие убытки на бирже.
- Неужели, сэр?, - отвечал этот славный парень.
- Ума не приложу, как теперь выкрутиться, - продолжал я.
- Правда, сэр?
- Я разорён, Кеггс, совершенно разорён!
- Что ж поделаешь, сэр.
Наконец меня утомила деликатная ходьба вокруг да около.
- Кеггс, - говорю я, - если бы тебя не затруднило оказать мне небольшую помощь своими сбережениями...
Нечто, отдалённо напоминающее эмоцию, оживило это бесстрастное лицо. Его губы задрожали.
- Нет, сэр, благодарю вас, сэр, - сказал он тихо и отчётливо. - Не теперь, когда я всё знаю. И ещё я хотел бы подать заявление об уходе, сэр.
Имея дело с дворецкими, не особо полагайтесь на пьесы.
П. Брук-Хэвен*. ВСЕ О ДВОРЕЦКИХ.
И немного о том, как с ними выжить.
В ЖИЗНИ полно горькой иронии, и вот, как мне всегда представлялось, ярчайшее тому свидетельство: на нашем подлунном шарике бедняк, которому интеллект позволил бы оценить дворецкого по достоинству, а фантазия - употребить надлежащим образом, лишен такой возможности, поскольку едва сводит концы с концами. Зато у самого приземленного богача, не способного услышать в этом слове ничего возвышенно-романтического, обязательно отыщется дворецкий. Но если стезя Мальволио** нелегка, стократ тяжелее приходится - если можно так выразиться - омальволенным. Трудно быть хорошо вышколенным слугой, но куда труднее - прилично вышколенным хозяином.
Возьмем, к примеру, моих знакомых - чету богатых американцев, которые вовсю наслаждались недавно сколоченным капиталом, пока однажды утром не обнаружили у себя дома незаметно обосновавшегося там дворецкого. Одни родятся с дворецким, другие приобретают дворецкого, а иным дворецкий сваливается будто снег на голову***. Затем разыгралась не стихавшая много дней буря взаимных упреков и клятвенных заверений о его (ее) непричастности к трудоустройству Мерглсона. В итоге негласно сошлись на том, что дворецкий явился сам, без приглашения, материализовался в качестве ядовитой примеси к их накопленным богатствам.
КАК бы то ни было, стоило ему появиться, и семейное счастье приказало долго жить. Мерглсону довелось служить у одного герцога, и в те разы, когда эти американцы приглашали меня на ленч, требовались нервы покрепче моих, чтобы смотреть спокойно на такое раболепство. Они цепенели от взгляда его холодных серых глаз, взирали на приближающуюся дородную фигуру в жилетке точно кролики на удава. На мгновение разговор мог стать непринужденным, но эта непринужденность сразу улетучивалась, точно воздух из проколотого шарика от тихого неодобрительного: "Херес или рейнское, сэээр?". Порой кто-нибудь из сыновей по свойственной юным бесшабашной лихости начинал было анекдот, чтобы тут же умолкнуть, как только за спиной раздавалось чуть слышное покашливание, словно бы говорившее: "Прошу прощения, но его милости такое не пришлось бы по вкусу!".
ФИНАЛА этой истории я уже не помню. Пристрелить они его не могли - я бы не пропустил, появись такое в газетах; рассчитать - тоже (духу бы не хватило). Полагаю, обсудив все досконально, они как-то ночью собрали вещички и, убедившись, что дворецкий крепко спит, умотали к себе в Штаты.
А упомянул я все это лишь для того, чтоб подчеркнуть - роль образцово вышколенного хозяина далеко не всякому по зубам, и само по себе богатство не дает права распоряжаться на рынке дворецких, что имеет место в наше распущенное время. В двух шагах от особняка этих бедолаг найдутся десятки людей, которым Мерглсон стал бы отрадой и утешением в жизни. Уверен, что рано или поздно кто-нибудь обязательно учредит специальный фонд или общество, призванное снабжать дворецкими достойных бедняков****. Время от времени станут проводить публичные экзамены, и тот, кто их сдаст, будь он каким угодно бедняком, получит в награду живого дворецкого.
Испытуемым придется ответить приблизительно на такие вопросы:
ВОПРОС. Как Вы поступите, если, взбираясь по лестнице в нежилой части Вашего особняка, столкнетесь с дворецким?
ОТВЕТ. (правильный) Либо (а) гляну свысока; либо (б) добродушно поприветствую: "А, Стимсон!". (неправильный) (а) Упаду в обморок; (б) выполню сальто-мортале через перила.
ВОПРОС. Допустимо ли панибратство в отношениях с дворецким?
ОТВЕТ. (правильный) Разумеется. Любой дворецкий интересуется скачками и ценами на бирже. Вы, не задумываясь, можете бросить своему дворецкому: (а) "А, Спинк! Пока не забыл - в третьем забеге ставьте все, вплоть до трусов на Пончика"; или (б) "Лихорадит сегодня биржу, Спинк - буквально лихорадит!". (неправильный) Только чужим голосом и по телефону.
ВОПРОС. Каких услуг хозяин в праве ожидать от дворецкого?
ОТВЕТ. (правильный) Дворецкий может: (а) дать вам прикурить; (б) одернуть воротник пальто, когда его на вас, наконец, напялят; (в) согласиться - мол, дождик и впрямь собирается. (неправильный) Никаких.
Утешением в старости служит то обстоятельство, что с годами боязнь дворецких как таковых излечивается и в положенный срок - когда волосы редеют, а тело полнеет - проходит окончательно. И все же априори можно утверждать: человек моложе двадцати пяти лет, который утверждает, что не боится английского дворецкого - наглый лжец. Я лично только к тридцати годам смог убедить себя, бывая в гостях, что дворецкий глядит на меня так холодно и отстраненно лишь потому, что иначе смотреть не может, а отнюдь не потому, что знает - на счету у меня ни пенса, брюки я утюжу матрацем, а из прошлогодней шляпы безуспешно пытаюсь выдавить последний писк моды. Рана давно зажила, но должен признать - тот период жизни, который, по идее, должны наполнять радость и оптимизм, без малого напрочь отравляла мысль о том, что, пока мы сидим за обеденным столом, дворецкий язвительно обсуждает с лакеем причудливую форму моего черепа.
Забавно слушать, как порой безответственные личности разносят дворецких на смехотворном основании - те, мол, не что иное, как бесполезная обуза. Существует вопрос, на который этим придирам никогда не найти ответа - отмените дворецких, и что ждет драматургию? С таким же успехом можно выкинуть из театрального реквизита и телефон. В девяти пьесах из десяти без дворецкого просто не обойтись. Уберите его, и кто же выйдет на сцену в критический момент, когда достаточно произнести еще хоть слово, и наступит неминуемая развязка? Кто заполнит паузы, появляясь на сцене с подносом? Кто в начале фарса сообщит зрителям, что хозяин не в ладах с хозяйкой и накануне вечером задержался где-то допоздна? Смех один!
Драматурги поняли это, и теперь вы не увидите ни одной пьесы без дворецкого. Впрочем, любая монета имеет обратную сторону. Когда-то дворецкий являлся исключительно собственностью английской комедии, что было весьма удобно - увидев, как он выходит на сцену, вы могли сказать себе: "А, так это английская комедия?", и пока не поздно улизнуть в соседнее заведение, где девочки танцуют.
В КИНЕМАТОГРАФЕ любят дворецких, хотя сценаристы, похоже, весьма смутно представляют свои обязанности. Только на экране вы увидите, как дворецкий - в полосатой жилетке и с баками, напоминающими две щетки - объявляет имя гостя и затем стоит, подбоченясь и задрав подбородок вровень с сияющей залысиной, во время последующей беседы.
В кино мы ничего другого не увидим.
Впрочем, драматурги в этой области грешат ничуть не меньше. В театре уже стало традицией - если семейству приходится туго, на первый план выходит дворецкий и скромно предлагает хозяевам все свои сбережения. В реальной жизни, подав соответствующую реплику, вы на удивление долго станете ждать ответа. Когда биржа поглотила всю мою наличность, как пучина - пароход "Титаник", я первым делом известил об этом моего верного Кеггса.
- Кеггс, - говорил я в который уж раз, - мне чертовски не повезло на бирже.
- Вот как, сэр? - отвечал славный малый.
- Просто не знаю, у кого бы занять деньжат, - продолжал я.
- Да, сэр?
- Я разорен, Кеггс, прогорел до тла!
- Разумеется, сэр.
- Кеггс, - произнес я, наконец, устав от тонких намеков, - не могли бы вы одолжить мне что-нибудь из ваши сбережений...
Какая-то тень эмоций тронула это напоминающее маску лицо; губы его дрогнули.
- Нет, сэр. Благодарю вас, сэр, - произнес он глухо, но отчетливо. - Не думаю, сэр! И я бы хотел через неделю получить расчет, сэр.
Нельзя полагаться на драматургию, когда имеешь дело с дворецкими.
__________
*Псевдоним П. Г. Вудхауза.
**Напыщенный дворецкий из комедии В. Шекспира "Двенадцатая ночь".
***"Одни родятся великими, другие приобретают величие, а иным его бросают" ("Двенадцатая ночь", пер. А. И. Кронеберга).
****"Если я чего-нибудь захотел в жизни, мне твердят одно и то же - ты человек недостойный, тебе нельзя. А ведь нужды у меня такие же, как у самой предостойной вдовы, которая в одну неделю получает деньги с шести благотворительных обществ за смерть одного и того же мужа. Мне нужно не меньше, чем достойному, - мне нужно больше". (Д. Б. Шоу "Пигмалион", пер. Н. Рахмановой)
Все о дворецких и немного о том, каково это быть их хозяином
П. Брук-Хейвен
Одна из самых горьких ироний нашей жизни на этой земле, как мне всегда казалось, заключается в том, что бедняки-интеллектуалы, наделенные достаточным умом и воображением, чтобы ценить и в полной мере наслаждаться присутствием в их доме дворецкого, настолько стеснены в средствах, что дворецкий для них - непозволительная роскошь. В то же время глупые и занудные богачи всегда при дворецких, хотя и не находят в них никакой поэзии и романтики. Трудно быть хорошим дворецким, но еще труднее быть хорошим хозяином, ибо хозяин всегда оказывается лицом страдательным. Если дворецкий управляющий, то хозяин управляемый, если дворецкий служит, то хозяин тоже служит, правда, служит он объектом служения. Если лакей хозяйничает, то хозяину иногда приходится лакействовать, а это намного тяжелее.
Для ясности приведу пример одних моих состоятельных знакомых с Запада. Новоиспеченные миллионеры, они упивались своим богатством и радовались жизни, пока однажды утром не обнаружили не известно как проникшего в их дом дворецкого. Иные получают дворецких при рождении, другие их приобретают, к третьим дворецкие нисходят. Последующие дни прошли во взаимных упреках, причем каждый горячо отрицал свою причастность к появлению Мерглсона. В конце концов все пришли к молчаливому согласию, что никто его не приглашал, и что он просочился в дом, как вредное испарение, исходящее от их накопленных богатств.
Как бы там ни было, но сразу после его прихода счастливая жизнь махнула им крылом и упорхнула прочь. Прежде Мерглсон служил у герцога, я же иногда обедал с этими знакомыми, и то, как хозяева по-лакейски трусливо съеживались при виде своего дворецкого, заставило бы дрогнуть сердце и почерствее моего. Они цепенели от леденящего взгляда его голубых глаз. Они робели вблизи его топорщившегося жилета.
Если кто-то позволял себе фривольное слово, и беседа на миг становилась непринужденной, Мерглсон, будто ударом по голове, оглушал всех своим сдержанно осуждающим "Шерри или рислинг, сэр?", и разговор обрывался. Иногда один из сыновей с наигранной развязностью и юношеским безрассудством принимался рассказывать какую-нибудь смешную историю, но едва различимое покашливание из глубины комнаты сразу охлаждало его пыл. Казалось, что в покашливании этом слышалось: "Прошу прощения, но такого рода вещи едва бы приветствовались в обществе Его Милости!"
Не помню, чем это все кончилось. Застрелить они его не могли - тогда бы об этом напечатали в газетах. Уволить они его тоже не могли: духу бы не хватило. Полагаю, они все хорошенько обсудили и однажлы ночью, дождавшись пока он уснет, собрали чемоданы и сбежали обратно на Запад.
История эта только подтверждает мою мысль: далеко не каждый способен быть хозяином лакея и отдать себя служению... дворецкого, и нельзя допускать, чтобы богачам предоставлялось исключительное право контролировать рынок дворецких, а именно такая ситуация и сложилась в нашем больном обществе. Ведь наверняка под окнами этих несчастных созданий толпились достойные люди, которые нашли бы в Мерглсоне утешение и отраду. Придет время, и у нас непременно появится что-то вроде фонда или учреждения по распределению дворецких среди заслуживших их бедняков. Будут регулярно проводиться экзамены и те, кто их хорошо сдаст, получат в награду этот живой приз независимо от своих финансовых возможностей.
В общих чертах экзамен будет проходить вот так:
ВОПРОС: Что бы вы сделали, если бы неожиданно повстречали дворецкого на задней лестнице?
ОТВЕТ: (ответ, признанный экзаменаторами правильным) Я либо (а) поcмотрел бы на него свысока (б) либо сказал "А! Стимсон!" (ответ, признанный экзаменаторами неправильным) (а) упал бы в обморок (б) сделал бы сальто-мортале через перила.
ВОПРОС: Допускается ли фамильярность в обращении с дворецкими?
ОТВЕТ: (ответ, признанный экзаменаторами правильным) Конечно. Все дворецкие интересуются скачками и фондовой биржей. Вполне уместно сказать дворецкому: (а) "А! Спинк! Пока не забыл. Спорим на твои фирменные кальсоны, что в третьем заезде первым придет Бублик!" или (б) "Нестабильная ситуация сегодня на бирже, Спинк, очень нестабильная!" (ответ, признанный экзаменаторами неправильным) Только притворным голосом по телефону.
ВОПРОС: Какие услуги можно потребовать от дворецкого на законном основании?
ОТВЕТ: (ответ, признанный экзаменаторами правильным) (а) снабдить огоньком для сигары (б) одернуть воротник пальто (будь оно проклято!) (в) подтвердить подозрения о том, что погода портится (ответ, признанный экзаменаторами неправильным) Никакие.
Годы наши уходят, но вместе с ними, как компенсация за утраченную молодость, уходит и страх перед таким явлением, как дворецкий. Наступает час (а тем временем волосы наши теряют пышность, а тело ее приобретает), и страх этот исчезает совсем. Но вот, что можно принять за аксиому: если молодой человек, не достигший двадцати пяти лет, говорит, что не боится английского дворецкого, то он лжет. Мне самому было далеко за тридцать, когда я заставил себя поверить, что дворецкий, служивший в доме, куда я наведывался со светским визитом, смотрел на меня так надменно и холодно, потому что это было его обычным выражением лица, а не потому что он знал, что я задолжал банку, что брюки я не утюжу, а разглаживаю под матрасом, что шляпа, которую я носил в прошлом году, послужит мне еще один сезон. Муки эти позади, но должен признать, что юность моя, лучшие годы жизни, которые должны быть наполнены радостью и оптимизмом, были омрачены постоянным ощущением, что во время обеда дворецкий с лакеем тихо насмехались над странной формой моей головы.
Забавно слышать, как иногда недалекие люди критикуют дворецких, абсурдно полагая, что они бесполезная обуза. Задам этим ворчунам один вопрос, на который не рассчитываю получить ответа, а именно: откажитесь от дворецких, и что станет с театром? С таким же успехом можно ожидать, что драматурги откажутся от телефонов на сцене. Возьмите десять пьес - в девяти из них обязательно присутствует дворецкий. Уберите его, и кто будет заходить в комнату в самый ответственный момент, когда, скажи герои еще одно слово - и пьесе конец. Кто будет заполнять паузы, внося поднос? Кто будет объяснять зрителям в начале спектакля, что хозяин не в ладах с женой и вчера поздно вернулся домой? Какой вздор!
Драматурги это понимают, и в последние годы редкая пьеса обходится без дворецкого. Факт отчасти печальный. В прежние времена дворецкие не выходили за пределы английской комедии, что было очень удобно, ибо, как только вы видели на сцене дворецкого, сразу говорили себе: "Так это английская комедия?" и, пока была возможность, поспешно ретировались на стриптиз-шоу.
Дворецкие популярны и в мире кинематографа. Но, кажется, сценаристы имеют смутное представление о том, каковы в действительности обязанности дворецкого. В реальной жизни не часто увидишь дворецкого с длинными и густыми бакенбардами в черно-белой полосатой жилетке, который докладывает о приезде гостя и, застыв в позе - локти в стороны под прямым углом к туловищу, подбородок вверх почти на одном уровне с поблескивающим лбом, слушает разговор хозяина и посетителя.
И это все, что дворецкие делают в кино.
Но в конце концов и театр в этом отношении небезгрешен. По старой сценической традиции, если в дом приходила беда, на нее откликался дворецкий: без лишних слов, благородно он предлагал хозяевам свои сбережения для преодоления кризиса. В действительности же дворецкие в таких случаях соображают невероятно медленно. Когда я прогорел на акциях "Вифлеемской стали", первым делом я известил об этом своего Кеггса. "Кеггс", - повторил я несколько раз, - "у меня очень серьезные потери на рынке". "Правда, сэр?" - сказал сей почтенный человек. "Я просто не знаю, к кому обратиться", - сказал я. "Да, сэр?" - "Я разорен, Кеггс, я разорен в пух и прах". - "Очень хорошо, сэр." В конце концов деликатные намеки меня утомили. "Кеггс", - сказал я, - "если бы ты смог позволить мне воспользоваться твоими сбережениями..." В его неподвижном, как маска, лице будто что-то дрогнуло. Рот его искривился. "Нет, сэр, спасибо, сэр", - произнес он тихо и внятно. "Ни в коем случае, и не рассчитывайте на это, сэр! А вот рассчитать меня я бы попросил на следующей неделе, сэр"
Драма - ненадежное руководство для тех, кто имеет дело с дворецкими.
ВСЕ О ДВОРЕЦКИХ
И несколько слов о том, как пользоваться их услугами
П Брук-Хэвен
Мне всегда казалось одной из самых злых шуток судьбы на этом земном шаре, что бедняки-интеллектуалы, у которых достает разума для того, чтобы должным образом оценить дворецких, и изобретательности, чтобы в полной мере насладиться ими, должны быть настолько сильно стесненны финансово, что они не могут позволить себе обладать ими: в то время как скучные и глупые богачи, для которых в дворецких нет поэзии или романтики, никогда без них не остаются. Но, как бы не было тяжело быть хорошим дворецким, еще тяжелее быть–если я могу использовать такое выражение- хорошим одвореченным. Нелегко обслуживать, но еще тяжелее быть обслуженным.
В качестве примера того, что я имею в виду, возьмем случай с одними моими богатыми Западными знакомыми, которые проснулись однажды утром в момент упоения своим новоприобретенным состоянием и обнаружили, что дворецкий почти незаметно водворился в их доме. Одни рождены, чтобы иметь дворецких, другие достигают права обладать дворецким, а третьим дворецких навязывают. В ежедневных взаимных обвинениях, которые последовали за появлением Мерглесона, каждый из членов семьи горячо отрицал, что он или она были ответственны за наем дворецкого. Хотя и не было сказано, в конце концов, всеми было признано, что никто его не нанимал, но что он материализовался как ядовитые пары, выделяемые их нагроможденными богатствами.
Как бы то ни было, с момента его прибытия, счастье улетучилось. Мерглесон жил раньше с Герцогом и, временами, когда я обедал с этими моими знакомыми, наблюдение за тем, как они преклонялись перед этим человеком, тронуло бы намного более черствое сердце, чем мое. Они застывали под ледяным взглядом его голубых глаз. Они трусили при виде его вздымающегося жилета. Если разговор становился на мгновение непринужденным и беззастенчивым, он смолкал, как будто звук голоса Мерглесона затаптывал его в песок, когда он произносил неодобрительно: «Шерри или Рейнвейн, сэр?» Иногда, просто из чисто напускного хвастовства один из сыновей самым беспечным образом, свойственным молодым, начинал рассказывать забавную историю, только ради того, чтобы замолчать после практически неслышного покашливания позади – покашливания, которое, казалось, говорило: «Простите меня, сэр, но такого рода вещи едва ли приличны для Его Светлости!»
Я забыл, чем кончилась эта история. Они не могли его застрелить, в противном случае, я бы прочел об этом в газетах. Они не могли предупредить его об увольнении, поскольку у них не хватало на это духу. Мне представляется, что они обсудили это положение, и, однажды вечером, убедившись, что он спит, они все собрали свои чемоданы и украдкой вернулись на Запад.
Я просто упоминаю это дело, чтобы доказать мою позицию, что не каждый человек способен пользоваться услугами дворецкого, и что просто благосостоянию не должно быть позволено загонять в угол рынок дворецких, как это происходит в настоящих безрассудных условиях Общества. Вместе с черствым уходом из дома этих несчастных созданий, должно быть существуют дюжины людей, для которых Мерглесон мог бы стать утешением и благом. Однажды, несомненно, появится нечто вроде Фонда, или Институт, для обеспечения нуждающихся бедняков дворецкими. Периодически будут проводиться общественные тестирования, и те, кто пройдут их, получат эти живые призы вне зависимости от своего дохода.
Примерно, тестирование будет проходить по данным направлениям:
ВОПРОС: Что бы Вы сделали, если бы неожиданно встретили дворецкого на узкой старенькой лестнице?
ОТВЕТ: (оценен экзаменаторами как правильный) - Я бы либо а) высокомерно посмотрел на человека, б) сказал радушно «А, Стимсон!»; (оценен экзаменаторами как неправильный) - а) упал бы в обморок б) прыгнул бы через перила как Стив Броди.
ВОПРОС: Допустимы ли дружеские отношения с дворецким?
ОТВЕТ: (оценен экзаменаторами как правильный) - Конечно. Все дворецкие интересуются скачками и фондовыми биржами. Это замечательно, если вы хотите сказать дворецкому а) «О,Спинк! Пока не забыл. Можешь поставить даже свои трусы на Пончика в третьем забеге», или б) «Очень неустойчив, рынок, сегодня, Спинк – очень неустойчив!»; (оценен экзаменаторами как неверный) - Только напускным голосом и по телефону.
ВОПРОС: Какие услуги может по праву потребовать человек от дворецкого?
ОТВЕТ: (оценен экзаменаторами как правильный) - а) прикуривание сигары, б) одергивание воротничка пальто, когда кто-то только что одел эту чертову штуку, в) подтверждение подозрений, что погода не предвещает ничего хорошего; (оценен экзаменаторами как неправильный) – Никакие.
Одним из утешений процесса старения является то, что боязнь дворецких, как класса, уменьшается, и в должное время – когда волосы становятся реже и фигура более полной – исчезает совсем. Но можно принять за аксиому, что человек моложе 26 лет, который говорит, что он не боится английского дворецкого, врет. В моем собственном случае, мне уже было за тридцать, когда я смог убедить себя, во время нанесения официального визита, что причина холодности во взгляде дворецкого и отчужденности была в том, что это было его нормальное выражение лица, а не потому, что он знал, что я превысил свой кредит в банке; разгладил свои брюки под матрасом и пытался носить прошлогоднюю шляпу в новом сезоне. Жгучая обида прошла сейчас, но я легко допускаю, что моя незрелость, тот период жизни, который должен быть полон радости и оптимизма, был практически полностью омрачен чувством того, что пока мы обедали, дворецкий не произнес ни слова, за исключением враждебных комментариев, обращенных к лакею, про особенную форму моей головы.
Меня развлекает, когда, как иногда случается, я слышу беспечных людей, критикующих дворецких по нелепым причинам, будто они являются лишь бесполезными обузами. Для таких придир существует возражение, на которое нет ответа: если отменить должность дворецкого, что случится с драмой? Вы можете с тем же успехом думать, что драматурги смогут обходиться без сценических телефонов. Дворецкий совершенно необходим для девяти постановок из десяти. Уберите его, и кто же тогда будет входить в комнату в критические моменты, когда, еще одно слово, и пьеса бы немедленно завершилась? Кто должен заполнять паузы своим появлением с тележкой? Кто должен объяснять зрителям в начале фарса, что Маарстер в разладе с женой и не был дома прошлой ночью? Нелепо!
Драматурги осознают это, и за последние годы редко можно встретить постановку, в которой не задействован дворецкий. В некотором смысле, жаль. В старину, дворецкие участвовали только в комедиях, что было очень удобно, поскольку как только ты видел его, выходящего на сцену, ты мог сказать себе «Так-так, сейчас будет английская комедия» и прокрасться на пародийное шоу, пока еще было время ускользнуть.
ДВОРЕЦКИЕ популярны в мире кинематографа, но составители сценариев, кажется, имеют лишь смутное представление, что на самом деле является их обязанностями. Вне драмы фильма редко кто видит дворецкого с бакенбардами и бородой и в полосатом, как зебра, жилете, который объявляет о приходе гостя и стоит, слушая последующий разговор, держа локти точно перпендикулярно телу и неподвижно задрав свой подбородок примерно на тот же уровень, что и его блестящий лоб.
В кино он больше ничего не делает.
Но все же, театр совершает такие же грубые ошибки в этом отдельном случае. Была такая традиция в театре, что если неудача посещает дом, дворецкий выходит вперед и в нескольких лаконичных фразах предлагает нанимателю свои сбережения, чтобы помочь ему справиться с кризисом. В настоящей жизни дворецкие почти всегда невероятно медлят произносить подобные реплики. Когда у меня обнаружилась нехватка в акциях Бетлехем Стил, моим первым действием стало известить об этом моего дворецкого Кеггз.
- «Кеггз, - повторил я не один раз, - у меня очень серьезные потери на бирже».
- «Правда, сэр?» - спрашивал достопочтенный друг.
- «Едва ли я знаю, где мне раздобыть денег», - отвечал я.
- «Да, сэр?»
- «Я разорен, Кеггз, полностью разорен!»
- «Очень хорошо, сэр».
Наконец я уставал от утонченных намеков.
- «Кеггз, -говорил я, - если ты сможешь каким-нибудь образом одолжить мне твои сбережения…»
Что-то похожее на эмоцию оживляло лицо этого человека, которое было подобно маске. Рот его дрожал.
- «Нет, сэр, спасибо вам, сэр », говорил он тихим, отчетливым голосом. «Нет, не думаю, сэр! И я бы хотел подать в отставку, сэр».
Вы не можете полагаться на драму, как отражение истинного положения вещей, имея дело с дворецкими.
Все о дворецких
А также немного о том, как пользоваться их услугами
П. Брук-Хейвен
Горькой насмешкой над живущими на этой земле всегда представлялось мне то, что бедняк интеллектуал, наделённый умом, необходимым для того, чтобы как следует оценить дворецкого, и воображением, чтобы в полной мере им насладиться, настолько ограничен в средствах, что дворецкий ему не по карману, в то время как тупые и скучные богачи, для которых в дворецком нет ни поэзии, ни романтики, не обходятся без него. Ибо, как ни трудно быть хорошим дворецким, еще труднее быть – если мне позволено будет так выразиться – для дворецкого хорошим хозяином. Непросто служить дворецким, еще сложнее пользоваться его услугами.
Как пример того, что я имею в виду, возьмите историю, которая произошла с моими богатыми знакомыми с Запада. Они наслаждались нажитым богатством и вдруг, как-то раз проснувшись, обнаружили, что в их дом почти незаметно проник дворецкий. Одни получают дворецкого по рождению, другие его добиваются, третьим он сваливается на голову. Взаимные обвинения заняли весь следующий за прибытием Мергельсона день, и каждый в семье горячо доказывал, что не нанимал его. Под конец пришли к молчаливому пониманию, что этого никто не делал, и что он сам материализовался, словно вредоносные испарения, выделяемые накопленным богатством.
Как бы там ни было, но с момента его прибытия их счастье улетучилось. Мергельсон служил раньше у какого-то герцога, и когда мне доводилось обедать у своих знакомых, мое сердце сжималось (как, впрочем, сжалось бы и гораздо более чёрствое) при виде того, как они пресмыкались перед этим человеком. Они застывали от взгляда его холодных голубых глаз. Тряслись при виде его оттопыривающегося жилета. Если беседа делалась непринужденной и все забывались на мгновение, от мергельсоновского тихого и неодобрительного «херес или рейнское, сэр?» разговор прерывался, как от окрика. Иногда, бравируя, один из сыновей по юношески бесшабашно начинал забавную историю и… стихал от почти неслышного покашливания, раздающегося откуда-то сзади, которое, казалось, означало: «Прошу меня извинить, но такое вряд ли было бы возможно у Его Милости».
Не помню, чем всё закончилось. Застрелить его они не могли, иначе я прочел бы об этом в газетах. Уволить – тоже, у них просто не хватило бы на это смелости. Воображаю, как они всё обсудили и однажды ночью, убедившись в том, что он спит, упаковали чемоданы и тайно бежали обратно на Запад.
Я упомянул этот случай лишь для того, чтобы подтвердить свою мысль о том, что не всякий умеет пользоваться услугами дворецкого и что нельзя, чтобы богачам было позволено монополизировать рынок дворецких, как это имеет место при теперешнем состоянии общества, когда всё пущено на самотек. Не нужно уходить далеко от дома этих страдальцев, чтобы отыскать много таких, для кого Мергельсон стал бы благом и утешением. Наступит, несомненно, такое время, когда некий Фонд или Учреждение будут обеспечивать достойных бедняков дворецкими. Периодически будет проводиться публичный экзамен, и те, кто его выдержал, будут получать этот приз в человеческом выражении, независимо от того, какими располагают средствами.
Экзамен мог бы проходить примерно так:
ВОПРОС: Как бы вы поступили, если бы неожиданно встретили дворецкого на мало посещаемой лестнице?
ОТВЕТ:
(вариант оценен экзаменаторами как верный) Я или а) надменно посмотрю на него; б) дружелюбно скажу: «А, Стимсон!»
(вариант оценен экзаменаторами как неверный) а) Упаду в обморок; б) совершу прыжок через перила, как Стив Броуди.
ВОПРОС: Допустимо ли дружеское обращение к дворецкому?
ОТВЕТ:
(вариант оценен экзаменаторами как верный) Разумеется. Все дворецкие интересуются скачками и рынком ценных бумаг. Вполне допустимо сказать: а) «О, Спинк! Пока я не забыл. Поставь всё до последнего пенни на Пончика в третьем заезде» или б) «Очень неустойчивый рынок сегодня, Спинк, очень неустойчивый!»
(вариант оценен экзаменаторами как неверный) Только наигранным голосом, по телефону.
ВОПРОС: Каких услуг разумный человек может требовать от дворецкого?
ОТВЕТ:
(вариант оценен экзаменаторами как правильный) а) Зажигания сигары; б) стряхивания с воротника пальто попавшей на него дряни; в) подтверждения собственных подозрений относительно того, что погода портится.
(вариант оценен экзаменаторами как неверный) Никаких.
То, что мы становимся старше, отчасти компенсируется тем, что наш страх перед дворецкими как классом ослабевает и в определенный срок – когда редеют волосы, а фигура расплывается – исчезает вовсе. Но как аксиому можно принять то, что любой моложе двадцати пяти, заявляющий, что не боится английского дворецкого, лжет. Так, мне было уже далеко за тридцать, когда во время светского визита я смог убедить себя, что дворецкий смотрит на меня холодно и отстраненно потому, что это его обычная манера, а не оттого, что ему известно о превышенном банковском кредите, разглаживании брюк под матрасом и моих попытках из прошлогодней шляпы изобразить шляпу этого сезона. Мои мучения позади, и теперь я признаю открыто, что моя юность, та часть жизни, которая должна быть исполнена радости и оптимизма, почти без остатка была отравлена чувством, что дворецкий за завтраком выражал лакею молчаливое неодобрение по поводу особой формы моей головы.
Забавно слышать, как неумные люди иногда нелепо обвиняют дворецких в полной бесполезности. Возразить можно, и так, что эти ворчуны не найдутся, что ответить, а именно – упраздните дворецких и что станет с драматургией? С тем же успехом можно ожидать, что драматурги обойдутся без телефонов на сцене. Дворецкий незаменим в девяти пьесах из десяти. Вырежьте его, и кто войдет в комнату в решающий момент, когда, если будет произнесено еще хоть слово, пьеса немедленно закончится? Кто заполнит паузы, появившись с подносом? Кто в начале фарса объяснит публике, что Хозя аин не в ладах с женой и вчера поздно вернулся? Просто смешно!
Драматурги это понимают, и в последние годы редко попадается пьеса, в которой не было бы дворецкого. В каком-то смысле это достойно сожаления. В прежние времена дворецкие появлялись только в английских комедиях, что было очень удобно, поскольку, как только на сцену выходил дворецкий, вы сразу могли сказать себе: «А, так это верно будет английская комедия?» – и крадучись уйти на бурлескное представление, пока ещё не поздно.
Дворецкие распространены в кинематографе, однако сценаристы явно представляют себе, в чем собственно заключаются обязанности дворецкого, чисто схематически. Вряд ли где-нибудь, кроме как в кино, вы увидите, как дворецкий – с пышными бакенбардами и в полосатом, как зебра, жилете – объявляет о посетителе и на протяжении всего последующего разговора стоит, согнув руки в локтях под прямым углом к туловищу, неподвижно удерживая подбородок приблизительно на уровне блестящего лба.
Ничего другого в кино дворецкие не делают.
Но, в конце концов, на сцене допускают не менее грубые ошибки того же рода. Так уж повелось в театре, что, когда на дом обрушивается несчастье, вперёд выступает дворецкий и веско и немногословно предлагает нанимателям выйти из затруднения, воспользовавшись его деньгами. В действительности невероятно сложно дождаться от дворецкого таких слов при подобных обстоятельствах. Когда я потерял на акциях «Вифлеемской стали», то первым делом сообщил об этом своему Кеггсу. «Кеггс, - повторил я не раз, - у меня крупные потери на рынке». «В самом деле, сэр?» - ответил добрый малый. «Ума не приложу, где раздобыть деньжат», - сказал я. «Да, сэр?» «Я разорён, Кеггс, разорён в конец!» «Очень хорошо, сэр». Наконец я устал от деликатного хождения вокруг да около. «Кеггс, - сказал я, - если бы ты разрешил мне воспользоваться твоими сбережениями…» Какое-то подобие чувства оживило его похожее на маску лицо. «Нет, сэр, благодарю Вас, сэр, - произнес он тихо и отчетливо, - не думаю, что это получится. И я хотел предупредить Вас, сэр, что через неделю ухожу».
Имея дело с дворецкими, нельзя полагаться на пьесы как на руководство.
П. Брук-Хэйвен
Вся правда о дворецких, или Слово об их нелёгком труде.
Мне всегда казалось чудовищной несправедливостью то, что сообразительные бедные, у которых достаточно ума для надлежащего использования дворецких, и которые способны выжать из них всё положенное, вынуждены обходиться без этих благ цивилизации, а ограниченные и скучные богатые, не способные разглядеть в дворецком человека, всегда ими обременены. Вообще, трудно быть хорошим дворецким, но во сто крат труднее быть - если так можно выразиться - хорошим с дворецким. Нелегко дворецкому, но ещё тяжелее - с оным.
Чтобы вы поняли, о чём я, расскажу исторпию одних моих знакомых, разбогатевших во времена золотогй лихорадки. Одним прекрасным утром они проснулись посреди свалившегося на голову богатства и обнаружили, что татью в ночи к ним прокрался дворецкий. Как говорится, некоторые с дворецким рождаются, другие его добиваются, а к третьим он приходит сам. За прибытием Мерглсона последовали каждодневные взаимные упрёки, причём каждый член семьи горячсо отрицал своё участие в этом преступном деянии. В конце-концов они пришли к негласному выводу, что дворецкого никто не нанимал, а он сам материализовался в их доме, как ядовитые испарения из кучи сваленного в углу золота.
И с тех пор, как дворецкий поселился в доме, фортуна отвернулась от его несчастных обитателей. Мерглсон раньше прислуживал герцогу, и сердце кровью обливалось, когда, обедая у моих знакомых, я наблюдал, как новоиспечённые хозяева пресмыкалисьнад своим слугой. Они леденели под его холодным голубым взглядом. Они съёживались вблизи его оттопыривающегося жилета. Если беседа вдруг становилась свободной и непринуждённой, Мерглсон тут же нарушал интимную атмосферу дружеского застолья своим тихим неодобрительным "Херес или рейнвейн, сэр?" Иногда один из сыновей бесцеремонно, как привыкла нынешняя молодёжь, начинал рассказывать какой-нибудь анекдот - только для того, чтобы увять от еле слышного кашля позади себя, кашля, который, казалось, говорил: "Прошу, конечно, меня извинить, но Его светлость(п) едва ли позволил бы себе такое."
Я не помню, чем кончилось дело. Вряд ли они пристрелили его, иначе я прочёл бы об этом в газетах. Само собой, они не осмелились и на строгий выговор. Скорее всего, бедняги просто собрали вещички и укатили обратно, убедившись, что враг крепко спит.
Я рассказал вам эту историю для того, чтобы наглядно подтвердить свою мысль: не всякий сможет ужиться с дворецким, а потому нельзя позволять рынку услуг загонять бедных богачеё в угол только из-за тогго, что так диктуют законы Общества. Наверняка в радиусе броска бисквита от дома моих несчастных знакомых было множество людей, отиорвавших бы Мерглсона с руками. Я верю, что в будущем появится какой-нибудь фонд или бюро по снабжению достойных бедняуов дворецкими. Регулярно будут проводиться социологический экспертизы, и по их результатам люди будут получать эти живые награды независимо от своего материального положения.
Вот примерный план такой экспертизы:
ВОПРОС. Что вы сделаете, если неожиданно встретите дворецкуого на тёмной узкой лестнице?
ОТВЕТ. (правильный) а) надменно взгляну на него б) приветливо скажу: "А, Стимсон!" (неправильный) а) уппаду в обморок б) покину лестницу по перилам в духе Стива Броди.
ВОПРОС. Допустимы ли дружеские отношекния с дворецким?
ОТВЕТ. (правильный) Конечно. Дворецкие тоже интересуются скачками и фондовой биржей. Вполне естественно заметить дворецкому: а) "Кстати, Спинк, опка я не забыл: на Пончика в третьем заезде можете ставить последнюю рубашку" б) "Что-то беспокоят меня сегодня торги, Спинк, ох как беспокоят. (неправильный) Только официальным тоном и по телефону."
ВОПРОС. Что входит в обязанности дворецкого?
ОТВЕТ. (правильный) а) зажигать сигару б) поправлять воротник пальто так, чтобы не было видно заштопанного места в) смотреть, тепло ли на улице (неправильный) Ничего.
К счастью, с каждым прожитым годом страх перед лворецким ослабевает, и в один прекрасный день, вмексте с волосами на затылке и талией, исчезает совсем. Но можно быть на сто процентов уверенным в том, что человек, которому ещё не стукнуло двадцать пять и который утверждает, что не боится дворецких - лжёт. Лично я только в тридцать лет смог убедить себя
Прошу прощения, но печатаю это на почте и бех всякого дворецкого убедился в том, что если буду допечатывать до конца, денег не хватит. Но всё равно прошу написать рецензию хотя бы на то, что есть. Спасибо, извините.
Т. И. В.
Все о Дворецких
и немного о их хозяевах
Отчего люди умные и творческие, способные по достоинству оценить услуги дворецкого и получить от них максимум удовольствия, как правило, бедны, и не могут эти услуги оплатить, а люди глупые и приземленные, напротив, – богаты, и все как один, держат дворецких, даже не подозревая, как это прекрасно и поэтично – на мой взгляд, более вопиющей несправедливости не сносил наш бедный шар земной. Ибо хорошую прислугу нужно еще – с позволения сказать – заслужить. Разумеется, быть Дворецким непросто, но быть Хозяином сто крат сложнее.
В доказательство приведу небольшой пример: одни мои знакомые, некие разбогатевшие уроженцы запада беспечно наслаждались свалившимся на них состоянием, пока в их доме таинственным образом ни появился Дворецкий. Для богатых наследников дворецкий – неотъемлимая часть жизни, для трудяг – высшее достижение, а для некоторых несчастных он – кара небесная. За появлением Мерглесона последовали ежедневные разбирательства, каждый горячо клялся, что Мерглесона не нанимал и обвинял других. В конце концов все молчаливо сошлись на том, что дворецкого вовсе никто не нанимал, сей злой дух породили деньги.
Как бы там ни было, с момента его появления счастье покинуло дом. Иногда я обедал у этого семейства и наблюдал как они пресмыкаются перед Мерглесоном (кстати, раньше он служил у некого герцога) – это зрелище тронуло бы даже гораздо более черствую душу, чем моя. Они цепенели под холодным взглядом голубых глаз. Завидев поблизости приосанившуюся жилетку, они приходили в ужас. Если вдруг беседе случалось принять более непринужденный и беспечный тон, Мерглесон немедленно произносил тихо и неодобрительно: «Сэр желает хереса или рейнвейна?» – и разговор тотчас же съёживался, как лист бумаги от пламени. Иногда один из сыновей из чистой бравады со свойственным юности безрассудством вдруг принимался рассказывать анекдот, но деликатное покашливание за спиной, которое казалось говорило " прошу меня простить, но такого рода рассказ вряд ли понравился бы его светлости ", заставляло его умолкнуть.
Не помню, чем закончилось дело. Вряд ли они его пристрелили – об этом написали бы в газетах. Уволить тоже не могли – не хватило бы духу. Не удивлюсь, если, хорошенько все обсудив, они тихонько собрали чемоданы и однажды ночью, убедившись, что Он спит, улизнули обратно на Запад.
Я упомянул эту историю, потому что она подтверждает мое суждение – не каждому по силам иметь Дворецкого – и то, что его может нанять только человек состоятельный, – несправедливо и лишь доказывает несовершенство современного Общества. Ведь в двух шагах от дома несчастных американцев жили десятки семей, которым Мерглесон принес бы покой и благополучие. Когда-нибудь люди непременно создадут нечто вроде Фонда – Организацию, которая будет помогать тем, кто достоин иметь дворецкого, но не может себе этого позволить. Переодически среди населения будут проводиться опросы, и те кто справится с заданиями, получат сей живой дар независимо от достатка.
Вопросы были бы примерно следующие:
Вопрос: Что вы сделаете, если неожиданно столкнетесь с вашим дворецким на узкой лестнице?
Варианты ответов: правильные – а) надменно на него уставлюсь б) приветливо воскликну "Ах, это вы Стимпсон!" неправильные – а) лишусь чувств б) лихо перемахну через перила, как герои Стива Бродди в американских вестернах.
Вопрос: Можно ли проявлять фамильярность при разговоре с дворецким?
Варианты ответов: правильные – Разумеется. Все дворецкие интересуются скачками и фондовым рынком. Совершенно в порядке вещей сказать дворецкому а) Ах да, Спинк! Пока я не забыл, ставьте все до последней сорочки на Пончика в третьем забеге или б) ох как скачут сегодня акции, Спинк, ох как скачут... неправильный ответ: только по телефону, не теряя важности тона.
Вопрос: Какие услуги должен оказывать вам дворецкий?
Варианты ответов: правильные – а) прикурить сигару б) помочь мне надеть пальто, оправив при этом вороник – будь он не ладен в) если я опасаюсь, что собирается дождик, посмотреть на небо и разделить мои опасения. Неправильный ответ: ничего он мне не должен.
У зрелого возраста есть свои преимущества, и одно из них в том, что, когда вы становитесь старше, дворецкие, как класс, страшат вас все меньше, а потом и вовсе перестают пугать – и это, поверьте, стоит потери волос и стройности. Но если вам – двадцать пять, и вы утверждаете, что не боитесь английских дворецких – с вероятностью 100 процентов, вы врете. Лично мне было уже далеко за тридцать, когда я, наконец, понял: дворецкие моих знакомых встречают меня таким холодным и неприветливым взглядом, лишь потому, что это их нормальное выражение лица, а вовсе не потому, что знают, что я превысил кредит в банке, разглаживаю брюки под матрасом и пытался переделать прошлогоднюю шляпу под новый сезон. Да, я избавился от мук, но должен признать со всей откровенностью, что моя юность – пора радости и светлых ожиданий – целиком была отравлена навязчивым ощущением, что за обедом дворецкий молча, но недвусмысленно переглядывается с лакеем, осуждая странную форму моей головы.
Некоторые глупцы абсурдно обвиняют дворецких в бесполезности; подобные обвинения меня просто смешат. Могу привести этим ворчунам неоспоримый аргумент – уберите дворецких, и что станется с драматическим искусством? С таким же успехом можно предложить драматургам писать пьесы, не задействуя на сцене телефон. Дворецкий обязательно присутствует в девяти пьесах из десяти. Если его убрать, кто будет входить в комнату на самом интересном месте, когда следующая реплика могла бы стать развязкой пьесы? А кто будет заполнять паузы, пронося поднос? Кто объяснит зрителям в самом начале комедии, что сээээээээр не слишком хорошо ладит с женой и изволил поздно вернуться домой накануне? Страшно представить!
Драматурги понимают важность роли дворецкого, и в последние годы редкая пьеса обходится без его участия. В этом есть большой минус. Раньше дворецкие появлялись только в английских комедиях, что было весьма удобно: если на сцену выходит дворецкий, можно смело сказать себе: «Ага, английская комедия» и, улучив момент, незаметно выскользнуть из зала и отправиться на бурлеск-шоу.
Дворецкие популярны и в мире кинематографа, но сценаристы, кажется, имеют весьма смутное представление об их обязанностях. Где, кроме как в кино, можно увидеть, как дворецкий – с пушистыми бакенбардами и в полосатом жилете – сообщает о посетителе, а затем стоит и слушает беседу джентельменов, расположив локти под правильным углом по отношению к телу, и держа подбородок строго на одном уровне с высоким честным лбом.
В фильмах он только этим и занимается.
Надо, однако, отметить, что театральные постановки тоже сильно искажают реальность. В театре существует добрая традиция: когда дом оказывается на гране разорения, на первый план выходит дворецкий и без лишних слов в трудную минуту предлагает хозяевам все свои сбережения. Вы не поверите, как трудно дождаться подобного шага от реального дворецкого. Когда я погорел на акциях Вифлеем-стали, я первым делом известил о горестном событии своего верного Кеггса. Мне пришлось несколько раз повторить: «Кеггс, я сильно проиграл на бирже» прежде, чем почтенный муж произнес: «Вот как, сэр?»
– Я не знаю, где мне взять средства.
– Неужели, сэр?
– Я разорен, Кеггс, совершенно разорен.
В конце концов полунамеки меня утомили, и я спросил прямо: «Кеггс, не позволите ли вы мне воспользоваться вашими сбережениями?»
По бесстрастному лицу пробежала легкая тень беспокойства. Губы нервно дрогнули. Он произнес тихо и отчетливо: «Нет, благодарю вас, сэр. Вряд ли это возможно, сэр. Не будет ли вам угодно дать мне рассчет на следующей неделе, сэр?»
Не доверяйте театральным пьесам!
ВСЕ О ДВОРЕЦКИХ, И НЕМНОГО О ТОМ, КАК ИМИ ОБЛАДАТЬ
П. Брук –Хейвен
Мне всегда казалось издевкой судьбы то, что на нашей густо заселенной планете истинные аристократы, наделенные достаточной долей разума, чтобы по достоинству ценить услуги дворецких, и изрядной долей воображения, чтобы получать наслаждение от этого процесса, обычно столь стеснены в средствах, что редко могут позволить себе подобное удовольствие, тогда как ограниченные и недалекие выскочки обязательно имеют дворецкого, хотя и не видят в этом никакой романтики. Впрочем, как ни трудно быть хорошим дворецким, тысячекратно труднее чувствовать себя, если так можно выразиться, «уДВОРЕтворенным»! Нелегко обслуживать других, но гораздо сложнее испытывать это на себе!
Возьмем, к примеру, одних моих приятелей с Запада, счастливых обладателей недавно нажитого состояния. Проснувшись однажды поутру, в ажиотаже от свалившегося на них богатства, они вдруг отчетливо осознали, что новый дворецкий каким-то неприметным образом сумел всецело воцариться у них в доме. Иные имеют дворецких по праву рождения, кто-то достигает этого, приложив усилия, но есть хозяева, которым дворецких навязывают. В процессе ежедневных взаимных обвинений, ставших обычным делом после того, как в доме появился Мерглсон, никто из членов семьи не желал сознаваться в том, что имел хотя бы отдаленное отношение к процедуре его найма. В конце концов, все молчаливо согласились с тем, что его вообще никто не нанимал: похоже, он материализовался из воздуха, как некий тлетворный дух, источаемый грудой всевозможных богатств по мере роста общего благосостояния семейства.
С того самого момента, как на пороге появился Мерглсон, птица счастья, взмахнув синими крылышками, навсегда покинула этот дом. Прежде он служил у какого-то герцога, и, когда мне случалось обедать у этих приятелей, нужно признать, что не только мое, но даже и более хладнокровное сердце не могло бы спокойно взирать, до какой степени все они раболепствуют перед этим малым! Ледяной взгляд его голубых глаз повергал их в оцепенение, а приближение с достоинством выпяченного на груди жилета наводило ужас. Как только светская беседа делала робкую попытку перейти в более непринужденное русло, беспристрастный, и вместе с тем неодобрительный возглас: «Херес или рейнвейн, сэр?» - угашал в зародыше любые проблески эмоций, действуя на говорящих подобно пыльному мешку, неожиданно свалившемуся на голову. Только иногда, из чистой бравады, кто-то из сыновей, подстрекаемый беспечным порывом юности («Да, какого черта - будь что будет?!»), вдруг заводил анекдот, но лишь затем, чтобы тут же умолкнуть при звуке сдержанного покашливания из-за спины, скорее, намека на кашель, который предупреждал: «Простите, сэр, но подобные вольности не пристало бы совершать его светлости!».
Не помню, чем все это закончилось. Они не посмели бы взять и выкинуть его вон, иначе это просочилось бы в газеты и дошло до меня. Да и сделать ему предупреждение вряд ли у кого-то достало бы смелости. Думаю, что, хорошенько поразмыслив, они просто сложили вещички и однажды ночью, удостоверившись, что он заснул, потихоньку улизнули к себе на Запад.
Я говорю об этом лишь для того, чтобы объяснить свою позицию: далеко не каждому полезны услуги дворецкого и далеко не всякое богатство позволяет освоиться на рынке домашней прислуги, который обеспечивает нам наше не слишком надежное общественное устройство. Ведь буквально на расстоянии одного плевка от дома этих несчастных можно было бы найти с десяток людей, для которых Мерглсон стал бы просто находкой! Уверен, что со временем придумают специальный фонд или иное учреждение, которое будет обеспечивать дворецкими всех, кто этого достоин, но стеснен в средствах. Периодически там будут устраиваться публичные испытания, и тот, кто сможет их выдержать с честью, будет награжден дворецким независимо от платежеспособности.
Процедура конкурсного отбора могла бы выглядеть примерно так.
ВОПРОС. Как бы Вы прореагировали, если бы вдруг столкнулись со своим дворецким на лестнице в одном из укромных местечек Вашего дома?
ОТВЕТЫ, которые эксперты на конкурсе посчитают достойными победы:
а) окину этого малого надменным взглядом;
б) снисходительным тоном произнесу: «А, Симпсон!».
В качестве неверных следует рассматривать СУЖДЕНИЯ:
а) упаду в обморок;
б) сделаю кульбит, перемахнув через перила.
ВОПРОС. Допустима ли фамильярность по отношению к дворецкому?
Правильный ОТВЕТ:
а) Безусловно, да! Любой дворецкий неравнодушен к скачкам и следит за ситуацией на бирже, поэтому вполне уместно было бы сказать: «Ах, да, Спинк, пока не забыл, сегодня все, вплоть до последней пары кальсон, можешь поставить на Пышку в третьем заезде!» Однако ни при каких обстоятельствах не следует говорить дворецкому: б) «Да-а, Спинк, положение на бирже сегодня крайне и крайне неустойчиво!», разве что Вы произнесете это в телефонную трубку притворно невозмутимым тоном.
ВОПРОС. Каков круг обязанностей дворецкого?
Правильными ответами будут:
а) подносить огонь для прикуривания сигар;
б) позволять поправить воротник пальто, когда ты только напялил на себя эту чертову штуку.
Вариант в) подтверждать Ваши подозрения о том, что погода в любой момент может испортиться - не следует считать удовлетворительным.
И это все. Ничего сверх сказанного!
С годами, по мере того, как волосы начнут редеть, а фигура приобретать более солидные формы, ситуация - в качестве компенсации за неприятности прошлых лет - может измениться в лучшую сторону и страх перед дворецкими как классом исчезнет без следа. Однако, когда молодой человек, не достигший еще двадцатипятилетнего возраста, говорит о том, что не боится английских дворецких – такие утверждения следует расценивать как заведомую ложь, принимая сам факт за аксиому. Об этом я сужу не понаслышке: мне уже перевалило за тридцать, когда однажды, совершая светский визит, я, наконец, сумел убедить себя в том, что холодная, высокомерная мина дворецкого являлась естественным выражением его лица и не имела никакого отношения к тем обстоятельствам, что я находился на грани банкротства, сам гладил себе брюки, положив их на ночь под матрас, а прошлогоднюю шляпу пытался приспособить к новому сезону. И лишь теперь, когда по прошествии времени горечь обиды стихла, я стал понимать, что счастливая пора моей юности - олицетворение радости и оптимизма - с того самого момента была непоправимо отравлена, ведь пока я обедал, этот самый дворецкий беззвучным, но совершенно отчетливым образом подавал знаки лакею, указывая на специфическую форму моего черепа.
Что меня всегда искренне забавляло, так это голословные, граничащие с абсурдом утверждения о том, что дворецкие изжили себя, которые мы нередко слышим в наше время. Что можно было бы возразить подобным умникам? Ну, хорошо, давайте упраздним дворецких, но что же тогда станет с искусством драматургии? Ведь это все равно, что запретить драматургу задействовать на сцене телефон! Дворецкий обычно является необходимой деталью в девяти пьесах из десяти. Выбросьте его из сценария, и кто же тогда будет появляться в самый критический момент спектакля, когда любое неосторожно сказанное слово может в один миг привести пьесу к печальному финалу? Кто будет заполнять паузы, выходя на сцену с подносом? Кто станет объяснять зрителям в начале фарсовых сцен, что « его ми-илость» в натянутых отношениях с супругой, а вчера вообще «изволили вернуться домой под утро»? Нет, это просто смешно!
Драматурги хорошо понимают все эти нюансы, ибо в наше время трудно отыскать «бездворецкую» пьесу. Об этом можно даже пожалеть, поскольку в прежние времена дворецкие являлись исключительной прерогативой жанра английской комедии, что, бесспорно, давало зрителю определенные преимущества, ведь как только на сцене появлялся дворецкий, можно было сделать безошибочный вывод: «Похоже, это будет английская комедия, если не ошибаюсь?», - и, соответственно, успеть сбежать до начала представления, чтобы вместо этого посетить варьете.
Дворецкие популярны также и в кинематографе, но, видимо, режиссеры все же не до конца понимают их истинную роль. Вряд ли, вспоминая киносюжеты, в голову придут какие-то иные эпизоды, кроме одного типичного: дворецкий - в полосатом жилете, с классическими бакенбардами в стиле лорда Дандрери * – докладывает о приходе посетителя, а затем вытягивается, весь внимание, приняв характерную позу: локти располагаются под соответствующим, точно вымеренным углом к туловищу, а задранный вверх и вперед подбородок продолжает линию блестящего от пота лба. И это все, что дворецкий делает в кино!
Правда, на театральных подмостках также можно обнаружить немало грубейших ошибок! Практически вошло уже в традицию, что в случаях, когда богатому семейству грозит неминуемое разорение, на сцену выходит дворецкий и в немногих отточенных выражениях предлагает главе семьи свои сбережения с тем, чтобы помочь хозяевам пережить кризис. Однако в реальной жизни дворецкие обычно бывают необыкновенно медлительны, прежде чем решиться на подобный шаг. Когда я неудачно сыграл на понижение акций «Бетлехем Стил Корпорейшн» **, я первым делом сообщил этот прискорбный факт своему дворецкому Кеггзу.
- Кеггз, Кеггз, я серьезно проигрался на бирже! - твердил я.
-В самом деле, сэр? - произнес сей достойный господин.
- Ума не приложу, у кого можно попросить денег?
- Да, сэр!
- Я разорен, Кеггз, совершенно разорен …
- Отлично, сэр!
В конце концов, мне надоело делать деликатные намеки.
- Послушай, Кеггз, а не мог бы ты найти способ предоставить мне свои сбережения?
Нечто похожее на эмоции промелькнуло на маскообразном лице Кеггза. Твердая линия его рта дрогнула, и он произнес низким голосом, чеканя каждое слово:
- Нет, сэр, благодарю Вас, сэр. Не могу сказать, сэр! Дайте мне неделю срока, чтобы подумать, сэр!
Да, имея дело с дворецкими, вряд ли стоит полагаться на подсказки современной драмы.
Примечания переводчика.
* Лорд Дандрери – персонаж комедии английского драматурга Т. Тейлора (1817 - 1880) "Наш американский кузен" (1858), особенностью которого были характерные бакенбарды, ставшие классическими.
** " Бетлехем Стил" - металлургическая корпорация в США, основана в 1904 году.
Все о дворецких.
Советы начинающим домовладельцам.
П. Брук-Хэвен
По-моему, одно из самых горьких проявлений иронии нашей жизни земной заключается в том, что образованные бедняки не могут себе позволить нанимать дворецких. Те люди, чей интеллект позволяет должным образом ценить дворецких, а воображение – в полной мере их использовать, возмутительно бедны. У скучных и тупых богачей, для которых нет ни поэзии, ни романтики в дворецком, всегда таковой имеется. Толковым дворецким быть непросто, но стать ему достойным, если так можно выразиться, хозяином – ничуть не легче. Тяжек труд управляющего домом, но жизнь домовладельца еще сложней.
Поясню свою мысль на примере одних моих знакомых из Америки. Эти нувориши наслаждались богатством, пока в одно прекрасное утро не обнаружили, что в дом незаметно проник дворецкий. Одни в доме с дворецким родятся, другие дом с дворецким приобретают, на дом иных дворецкий обрушивается, как чума. В последовавших многодневных разбирательствах каждый из членов семейства пылко отрицал свою причастность к найму Мерглесона. В конце концов они пришли к молчаливому согласию, что дворецкого никто не нанимал, а он возник сам по себе, словно ядовитый пар, испускаемый несметными богатствами.
Как бы то ни было, с появлением Мерглесона счастье улетучилось. Ведь прежде он служил у настоящего герцога. Несколько раз мне доводилось обедать у этих приятелей. Хозяева так раболепствовали перед дворецким, что даже у более хладнокровного человека, чем я, сжалось бы сердце. Они замирали под холодным взглядом его голубых глаз, вздрагивали, завидев его мешковатый жилет. На какое-то мгновение беседа становилась легкой и непринужденной, но стоило Мерглесону тихим, неодобрительным голосом произнести «Херес или рейнвейн, сэр?», как разговор затихал, словно все прикусили языки. Иногда, из чистой бравады и юношеского легкомыслия, один из сыновей начинал рассказывать анекдот – и умолкал, как только едва заметный кашель раздавался за его спиной. В этом кашле слышалось: «Прошу прощения, но его милость вряд ли бы одобрил историю такого сорта».
Я уж не помню, чем дело кончилось. Сомневаюсь, что хозяева застрелили Мерглесона — об этом написали бы в газетах. Едва ли уволили — духу бы не хватило. Думаю, они сговорились и однажды ночью, удостоверившись, что дворецкий спит, упаковали чемоданы и смылись в Америку.
Эту историю я рассказал, только чтобы доказать, что далеко не каждый человек способен быть хозяином дворецкого. Одно только богатство не должно давать возможности скупить все акции на рынке услуг дворецких, хоть в нынешнем обществе это в порядке вещей. В двух шагах от дома упомянутых несчастных хозяев, должно быть, жили десятки людей, которым Мерглесон принес бы уют и хорошее настроение. Несомненно, однажды будет создано нечто вроде фонда или организации для обеспечения достойных бедняков дворецкими. Периодически будут проводиться государственные экзамены и те, кто их сдаст, получат в награду мажордома независимо от своего достатка.
Экзаменационное задание должно выглядеть примерно так:
ВОПРОС. Что Вы сделаете, если неожиданно столкнетесь с дворецким на редко используемой лестнице?
ОТВЕТ. (Зачитываются следующие варианты) Я либо
а) высокомерно уставлюсь на него, либо
б) доброжелательно поприветствую «А, Стимсон!»
(Не зачитываются следующие варианты)
а) упаду в обморок,
б) спрыгну вниз через перила.
ВОПРОС. Допустима ли в какой-либо ситуации фамильярность в общении с дворецким?
ОТВЕТ.
(Зачитываются следующие варианты)
Конечно. Все дворецкие интересуются скачками и играют на бирже. Совершенно в порядке вещей сказать дворецкому:
а) «поставьте все до последней рубашки на Пончика в третьем забеге» или
б) «весьма неспокойно на бирже сегодня, Спинк, весьма неспокойно!»
(Не зачитывается следующий вариант)
только по телефону, если изменить голос.
ВОПРОС. Какие услуги допустимо требовать от дворецкого?
ОТВЕТ. (зачитываются следующие варианты)
а) поднести зажигалку к сигаре;
б) одернуть воротник, когда ты уже кое-как напялил пальто ,
в) подтвердить опасение, что погода портится.
(не зачитывается следующий вариант)
таковых услуг нет.
Некоторое преимущество старения заключается в том, что с возрастом страх перед дворецкими как классом уменьшается, и в надлежащее время – когда волосы становятся реже, а фигура пышнее – пропадает совсем. Но если человек моложе двадцати пяти говорит, что не боится английских дворецких, значит он лжет, это как дважды два – четыре. Лично мне было уже хорошо за тридцать, когда я смог убедить себя, что если прихожу к кому-то в гости, то дворецкий смотрит на меня холодным отсутствующим взглядом потому, что это его обычное выражение лица, а не из-за того, что я превышаю кредит в банке, глажу брюки, сунув их под матрас, и пытаюсь второй сезон носить прошлогоднюю шляпу. Боль уже притупилась, но я честно признаю, что моя юность – жизненная пора, которая должна быть полна радости и оптимизма – была в значительной степени омрачена ощущением, что во время обеда дворецкий и лакей перебрасываются тихими но неприятными намеками по поводу своеобразной формы моей головы.
Забавно слышать как иной глупец порицает дворецких — дескать, они бесполезные иждевенцы. Что за нелепость! На эти придирки есть возражение, с которым не поспоришь. А именно: если упразднить дворецких, во что превратится драматургия? С тем же успехом авторы не смогли бы обходится без телефонов на сцене. Дворецкий непременно присутствует в девяти пьесах из десяти. Если убрать его роль, кто же войдет в комнату в кульминационный момент, когда стоит произнести еще слово – и спектакль можно заканчивать? Кто заполнит паузу, появившись с подносом? Кто же объяснит зрителям в прологе комедии, что мистер и миссис не ладят друг с другом, и что хозяин вчера пришел домой поздно? Не смешите меня!
Драматурги это понимают, поэтому в последние годы в большинстве пьес, к сожалению, присутствуют дворецкие. В прежние времена они участвовали только в английских комедиях, что было весьма удобно. Как увидишь на сцене дворецкого, так скажешь сам себе «Так это ж английская комедия!» и тихонько сбежишь в кабаре, если еще не поздно улизнуть.
Дворецкие популярны и в кинематографе, но об их истинном предназначении сценаристы фильмов, похоже, имеют лишь самое общее представление. Только в драматической киноленте можно увидеть дворецкого, причем непременно в полосатом жилете и при пышных бакенбардах. Он объявляет о приходе посетителя и стоит, слушая дальнейший разговор. Локти -- под прямым углом к туловищу, а подбородок задран выше носа.
В кино он не делает больше ничего.
Но в конце концов, театр ничуть не меньшие неточности по поводу дворецких. Уже стало традицией, что если по сценарию в дом пришла беда, дворецкий выходит к рампе и без лишних слов предлагает свои сбережения хозяевам, чтобы помочь им пережить трудные времена. В обычной жизни дворецкие подают реплики в таких ситуациях весьма неохотно. Когда я безрассудно распродал свои акции металлургического завода, то первым делом известил об этом Кеггса.
– Кеггс, я по-крупному проиграл на бирже. – Пришлось повторить несколько раз.
– В самом деле,сэр? – Ответил добрый малый.
– Не знаю, к кому бы обратиться насчет деньжат.
– Как же так, сэр?
– Я пропал, Кеггс, совершенно пропал!
– Очень хорошо, сэр.
В конце концов, я устал от тонких намеков.
– Кеггс, – сказал я,-- не мог бы ты, некоторым образом, отдать мне свои сбережения?
Некое подобие волнения оживило каменное лицо Кеггса. Рот его искривился.
– Нет, сэр. Благодарю Вас, сэр. – ответил он негромким четким голосом. – Невозможно, сэр. И я хотел бы уведомить Вас, что увольняюсь.
Нельзя полагаться на театральные пьесы, когда имеешь дело с дворецкими.
Все о дворецких.
А также о том, как быть их достойным хозяином.
Одним из самых досадных недоразумений нашего с вами подлунного мира мне кажется то, что интеллектуалы-бедняки, у которых достаточно ума и воображения, чтобы по достоинству оценить дворецких и получить истинное удовольствие от присутствия последних в собственном доме, ввиду хронического отсутствия средств, не могут себе позволить подобную роскошь. В то же самое время у бестолковых и недалеких богатеев, относящихся к своим дворецким без должного трепета, хотя бы один таковой да имеется. Ибо нелегко быть хорошим дворецким, но еще труднее быть — если так можно выразиться — его достойным подопечным. Дворецкий всегда должен быть на высоте, но и его хозяева обязаны, так сказать, соответствовать.
Возьмем, к примеру, одних моих знакомых с западного побережья: едва вкусив радости внезапно свалившегося на них материального благополучия, они обнаружили, что в их доме непонятно откуда взялся дворецкий. Иные родятся с дворецкими, иные достигают дворецких, к третьим дворецкие нисходят. В последовавших за этим событием ежедневных препирательствах все члены семьи, как один, целиком и полностью отвергали какую бы то ни было причастность к произошедшему. В конце концов, негласно сошлись на том, что никто не виноват, и пришельца следует воспринимать, как некое ядовитое облако, исторгнутое грудой их богатств.
Так или иначе, но с его появлением в их семействе наступили безрадостные времена. Прежним хозяином Мергельсона был Герцог, и всякий раз, когда я обедал у моих знакомых, невыразимо тягостно было видеть, как те заискивали перед собственным дворецким. Они все как-то скукоживались под холодным взглядом его синих глаз и начинали нервничать, едва завидев его туго обтянутую жилетом выпяченную грудь. Как только разговор становился свободным и непринужденным, его тут же беспощадно обрывало тихое и неодобрительное:
— Шерри или рислинг, сэр?
Когда, бывало, из чистого бахвальства кто-нибудь из беспечных юношей принимался рассказывать анекдот, его тут же заставлял умолкнуть сдержанный кашель, как бы говоривший: «Прошу прощения, но их светлости не пристали подобные высказывания!».
Не помню, чем все закончилось. Убить они его не убили, иначе я бы об этом узнал из газет. Сомневаюсь также, что у них хватило смелости его рассчитать. Думаю, они все хорошенько обсудили и однажды вечером, убедившись в том, что Мергельсон спит, быстренько собрали чемоданы и сбежали к себе домой, на запад.
Из всего вышесказанного следует: далеко не каждому дано умение быть хозяином дворецкого, и одно только богатство не должно давать права узурпировать рынок, как это происходит при попустительстве нашего современного общества. Убежден, что где-нибудь по-соседству с этими жалкими личностями нашлись бы десятки достойных людей, для которых Мергельсон стал бы отрадой и утешением. Думаю, что когда-нибудь непременно будут созданы компетентные организации по вопросам распределения дворецких в семьи несостоятельных, но заслуживающих этого удобства граждан. Периодически станут проводить экзамен, и те, кто его успешно сдаст, совершенно независимо от уровня их благосостояния получат по живому призу.
Экзамен будет проходить приблизительно следующим образом:
Вопрос: Как вы поступите, если вдруг на тесной обшарпанной лестнице перед вами неожиданно появится дворецкий?
Верный ответ: Мне следует
а) высокомерно уставиться на него
б) дружелюбно воскликнуть: «А, Стимсон!»
Неверный ответ: Мне следует
а) лишиться чувств
б) опрометью кинуться с лестницы вниз
Вопрос: Допустимо ли поддерживать дружеские отношения со своим дворецким?
Верный ответ: Вне всякого сомнения. Как правило, скачки и биржа вызывают у их брата самый живой интерес. Нет совершенно ничего зазорного в том, чтобы бросить своему дворецкому:
а) — А, чуть не забыл. Спинк, вы не прогадаете, если поставите все до последнего пенса на Пончика в третьем заезде.
б) — В данный момент рынок крайне неустойчив, Спинк, крайне неустойчив!
Неверный ответ: Только по телефону, прикидываясь кем-нибудь другим.
Вопрос: Каких услуг можно совершенно законно требовать от своего дворецкого?
Верный ответ:
а) зажечь сигару;
б) поправить воротник пальто, которое хозяин пытается на себя напялить;
с) подтвердить опасения хозяина насчет того, что кажется дождь собирается;
Неверный ответ:
Никаких.
К счастью с возрастом страх перед дворецкими как классом постепенно притупляется. Но всякий юноша, которому еще нет и двадцати пяти, утверждающий, что он совершенно не боится дворецких, непременно врет. Мне, например, уже перевалило далеко за тридцать, когда я наконец-таки сумел убедить себя в том, что дворецкие взирают на меня так холодно и высокомерно вовсе не потому, что осведомлены насчет моего долга в банке. Им также ничего неизвестно о том, что свои брюки я разглаживаю под матрасом и ношу шляпу, купленную еще в прошлом году. Просто это их нормальное выражение лица. Я перестал быть таким мнительным. И теперь мне легко признаться в том, что вся моя молодость, пора радости и оптимизма, была безнадежно отравлена вечно терзавшими меня подозрениями, что во время каждого обеда злорадный дворецкий исподтишка глумится над необычной формой моей головы.
Забавно слышать, как некоторые несознательные личности позволяют себе критику в адрес дворецких, необоснованно при этом утверждая, что от тех нет совершенно никакого толка. У меня есть неоспоримый аргумент, на который подобным критикам будет нечего возразить: что станет с театральными пьесами, если из них вдруг исчезнут дворецкие. Это также трудно себе представить, как и то, что драматурги вдруг научатся обходиться без телефонных сцен. В девяти из десяти спектаклей без дворецких просто невозможно обойтись, в противном случае кто, по-вашему, будет появляться на пороге комнаты в те самые критические моменты, когда одно лишнее слово может означать неминуемое окончание пьесы. Кому прикажете заполнять паузы, появляясь с подносом в руках? Кто возьмется объяснять публике в самом начале представления, что Хазяаааин не ладит с женой, и вчера вечером его вообще не было дома? Чушь какая-то!
Драматурги это отлично понимают и стараются запихнуть по дворецкому почти в каждую пьесу, что в определенном смысле достойно сожаления. Ведь раньше дворецкие фигурировали исключительно в английских комедиях, и удобство заключалось в том, что как только на сцене появлялся дворецкий, становилось ясно: комедия английская, и вы могли быстро ретироваться на какой-нибудь по-настоящему уморительный спектакль.
В мире кино дворецкие также пользуются популярностью, хотя, надо признать, у сценаристов довольно смутное представление об обязанностях настоящего дворецкого. Ведь только в каком-нибудь кинофильме можно увидеть, как облаченный в полосатый жилет обладатель пышных бакенбард докладывает о прибытии гостя и затем молча внимает беседе героев, уперев руки в боки и задрав голову так, что из-за его волевого подбородка едва виден лоснящийся лоб.
В фильмах он только этим и занят.
Надо признать, что и в театральных пьесах насчет дворецких также допущено немало неточностей. Согласно им всякий раз, когда беда стучится в двери хозяина, именно дворецкий выходит на передний план и, не теряя времени даром, тут же предлагает все имеющиеся у него сбережения дабы помочь своему господину. На самом деле в подобных случаях дворецкие проявляют невероятную медлительность. Однажды, играя на понижение акций «Бетлехем Стил», я потерял кругленькую сумму. Первым, кому я сообщил об этой неприятности, был мой дворецкий Кегз. — Кегз, я потерпел значительные убытки на бирже,— посетовал я.
— Неужели, сэр, — посочувствовал достойный муж.
— Ума не приложу, к кому обратиться за помощью.
— Вот как, сэр.
— Я разорен, Кегз, совершенно разорен!
— Отлично, сэр.
В конце концов, мне надоело ходить вокруг да около, и я задал вопрос по существу:
— Кегз, вы не могли бы мне одолжить часть ваших личных сбережений.
Тень некого душевного волнения скользнула по его лицу, губы дрогнули:
— Нет, благодарю вас, сэр, — тихо, но внятно заявил он, — Мне ничего об этом неизвестно, сэр. Да, и на будущей неделе я вынужден буду покинуть вас, сэр.
Что ни говори, но драматические произведения не очень-то надежный советчик в деле общения с дворецкими.
ВСЕ О ДВОРЕЦКИХ
И О НЕМНОГО ТОМ, КАК ИМИ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ
Автор: П. Брук-Хейвен
По моему мнению, самая горькая ирония в жизни обитателей нашей планеты заключается в том, что умные бедняки, наделенные достаточным интеллектом, чтобы оценить все достоинства дворецкого, и достаточным воображением, чтобы сполна ими воспользоваться, живут в такой дьявольской нужде, что не могут себе этого позволить. В то же время глупые богачи, которые не видят никакой романтики, никакой поэзии в обладании собственным дворецким, никогда без такового не останутся. Быть хорошим дворецким нелегко, но еще труднее быть хорошим – если только мне позволено использовать подобное выражение – дворецковладетелем. Служба дворецкого тяжела, но услужаемому приходится куда тяжелей.
В качестве примера, поясняющего мои слова, я рассмотрю случай неких моих знакомых с запада. Они вовсю наслаждались своим недавно приобретенным богатством, как вдруг в одно прекрасное утро, проснувшись, обнаружили, что у них в доме как-то незаметно обосновался дворецкий.
Некоторые, как заметил классик, рождены пользоваться услугами дворецких, другие этого добиваются, а на иных дворецкие сваливаются сами. Среди постоянных взаимных обвинений, последовавших за появлением Мерглесона, каждый из членов семьи с жаром отрицал, что имеет отношение к приему его на работу. В конце концов все пришли к молчаливому согласию: никто его не нанимал, а он сам материализовался из пагубных испарений, выделяемых их новоприобретенным богатством. Пусть оно и так, но с момента его появления радостного настроя в доме как не бывало. Мёрглесон служил раньше у некоего герцога. Иногда я обедал у этих знакомых; то, как они трепетали перед своим дворецким, тронуло бы сердце куда более суровое, чем мое. Под взглядом его холодных голубых глаз они застывали. Замирали, едва завидев его мешковатый жилет. И если их разговор на минуту становился свободным и непринужденным, то стоило Мерглесону спокойно и сурово произнести: «Херес или рейнвейн, сэр?», собеседники мигом стихали, словно получили мешком по голове.
Иногда, из чистой бравады, как это свойственно беспечным юнцам, один из сыновей заводил рассказ о чем-нибудь забавном, но немедля замолкал, услышав едва различимое покашливание на заднем плане, покашливание, которое, по-видимому, означало: «А вот у Его светлости, прошу прощения, сэр, подобные вещи были не в ходу!»
Не помню, чем у них кончилось. Навряд ли они его застрелили, об этом написали бы в газетах. Уволить они его тоже не могли, духу бы не хватило. Думаю, они обсудили положение, и, однажды ночью, дождавшись, пока он уснет, упаковали чемоданы и улизнули к себе на Запад.
Об этом случае я упомянул, дабы доказать свое мнение: не каждый человек способен пользоваться дворецким, и богатство не дает права монополизировать рынок, как это происходит в теперешнем безалаберном обществе. А ведь даже на расстоянии вытянутой ноги от дома этих моих несчастных знакомых нашлись бы десятки людей, для которых Мерглесон стал бы настоящим благом и утешением. Когда-нибудь, несомненно, появится некий фонд или иное учреждение, цель которого - поставлять дворецких достойным беднякам. Станут регулярно проводиться публичные экзамены, и выдержавшие их получат награду, независимо от своего материального положения.
Экзамены эти должны происходить приблизительно следующим образом.
ВОПРОС:
Как вы поступите, неожиданно встретив дворецкого на какой-нибудь заброшенной лестнице вашего дома?
ОТВЕТ:
А) Надменно на него уставлюсь (верный ответ)
Б) Добродушно буркну: «А, Стимсон, это вы!» (верный ответ)
С) Упаду в обморок (неверный ответ)
Д) Прыгну через перила, словно Анна Каренина под поезд (неверный ответ)
ВОПРОС:
Допустимо ли обсуждать с дворецким свои дела?
«Разумеется. Все дворецкие разбираются в скачках и рынках акций. Очень хорошо иногда сказать дворецкому: А) «Кстати, Спинк, пока я не забыл. Поставьте все до последних шелковых носков на Пончик в третьем заезде» или – Б) « Рынок сегодня, Спинк, очень неустойчивый, очень» (верный ответ)
«Только по телефону и чужим голосом» (неверный ответ)
ВОПРОС:
Какие услуги можно по закону требовать от дворецкого?
ОТВЕТ:
А) Поднести огонь к моей сигаре, поправить воротничок - после того, как я уже сам влез в это чертово пальто (верный ответ)
Б) Немедля согласиться, что погода нынче скверная (верный ответ)
С) Никаких (неверный ответ)
С возрастом – такова компенсация за старение – страх перед дворецкими уменьшается, а в должный срок – когда волос становится меньше, а фигуры больше – исчезает полностью.
Можно принять как аксиому, что человек, не достигший двадцатипятилетнего возраста и утверждающий, что не боится английского дворецкого, лжет. Мне самому было уже за тридцать, когда я смог убедить себя, что дворецкий - в доме, куда я пришел с визитом, - посмотрел на меня холодно и отстраненно только по привычке, а отнюдь не потому, что знает, что я превысил кредит в банке, или кладу брюки под матрас, чтоб разгладились, или ношу шляпу уже второй сезон.
Сейчас эта рана затянулась, но следует признаться – вся моя юность, пора ликования и радости, была практически испорчена уверенностью, что наш дворецкий, пока мы завтракаем, потихоньку отпускает ливрейному лакею замечания по поводу формы моего черепа.
Мне становится забавно, если я слышу, как какой-нибудь легкомысленный тип критикует дворецких на том абсурдном основании, что, дескать, они - ненужная обуза. Таким брюзгам я могу привести неопровержимый довод: избавьтесь от дворецких, и что тогда станется с нашим театром? Можно, конечно, ожидать, что драматурги обойдутся без телефонов на сцене. Но дворецкий – неотъемлемый элемент в девяти пьесах из десяти. Уберите из пьесы дворецкого – и кто тогда выйдет на сцену в самый критический момент, когда стоит героям сказать еще хоть слово – и пьесе конец? Кто будет заполнять промежутки, появляясь в комнате с подносом? Кто в начале комедии, по-британски растягивая гласные, объяснит публике, что хозяин-то, оказывается, повздорил с женой и прошатался где-то допоздна?
Драматурги все это понимают, и в последние годы редко увидишь пьесу, куда позабыли бы вписать дворецкого. Это даже немного обидно. В старые времена дворецкие встречались только в английских комедиях, что было весьма удобно. Увидишь на сцене дворецкого, и говоришь себе: «Так это английская комедия!» И успеваешь улизнуть на эстрадное шоу.
Дворецкие популярны и в синематографе, но сценаристы имеют весьма общее представление об их обязанностях. Помимо кино редко где увидишь как дворецкий в бакенбардах до плеч и полосатом, словно зебра, жилете объявляет гостей, а затем слушает разговор, согнув локти под прямым углом и задрав подбородок чуть ли не выше лба. Больше ничего в кино он не делает.
Но, в конце концов, на сцене в этом вопросе тоже совершаются грубые ошибки. Образовалась некая сценическая традиция - если семейство постигли бедствия, вперед выходит дворецкий и лаконично предлагает нанимателям собственные сбережения, дабы они могли преодолеть свои тяготы.
Настоящие дворецкие в таких случаях подают реплики с большим опозданием. Когда меня подвели акции Вифлеемской стальной, первым моим шагом было поставить в известность моего Кеггса. «Кеггс, - сказал я, и не один раз, - Я понес на фондовом рынке серьезные потери! – «Вот как, сэр? – сказал этот достойный слуга. «Не знаю теперь, где мне взять наличных, - пожаловался я. – «Надо же, сэр!» - «Я разорен, Кеггс, совершенно разорен!» – «Понимаю, сэр». Наконец мне надоело изъясняться обиняками. «Кеггс, - сказал я. – Если бы вы сочли возможным помочь мне этими самыми вашими сбережениями…»
Тут его маску оживило некое подобие чувства. Губы дрогнули. «Благодарю вас, сэр,– тихо, но внятно сказал он. – Ни в коем случае, сэр. Я подожду неделю, сэр, чтобы вы могли найти нового дворецкого».
Да, на пьесы нельзя полагаться, как на руководство по обращению с дворецкими.