- Приятель, - сказал Укридж, - Мне нужен капитал, старичок, крайне необходим.
Он озадачено покрутил свой блестящий шелковый цилиндр, и водрузил его обратно на голову. Мы случайно встретились у восточного конца Пиккадилли, и захватывающее великолепие его костюма сказало мне, что с момента нашей последней встречи, между ним и его тетей Джулией, должно быть, произошло одно из тех перемирий, которые обыкновенно перемежали его бурную и непристойную карьеру. Те, кто знал Стэнли Надменноеперо Укриджа, этого сверхпостоянного человека, были в курсе, что он приходится племянником мисс Джулии Укридж, богатой и знаменитой романистке, и что время от времени, когда ей удается забыть старые обиды, он какое-то время живет в золотом рабстве в ее доме в Уимблдоне.
- Да, Корки, мой мальчик, я хочу немного деньжат.
- О?
- И быстро. По-правде говоря, этот мир таков, что ты не можешь скопить, если не играешь. Но как, черт возьми, начать играть, пока ты не скопил немного фунтов, чтобы начать?
- А, - сказал я уклончиво.
- Возьмем меня, - продолжал Укридж, оттягивая пальцем идеально облаченной в перчатку руки безупречный воротничок, который слишком плотно охватывал шею. – У меня есть абсолютно надежный вариант двойной ставки в Кэмптон Парке на пятнадцатый номер, - даже скромный вклад принес бы мне доход в несколько сотен фунтов. Но букмекеры, чтоб им лопнуть, требуют деньги вперед, ну и где я? Без денег предприятие гибнет на корню.
- А ты не можешь взять немного у своей тетки?
- Ни цента. Она из тех женщин, которые не дегоржируют. Все свободные деньги она тратит на пополнение своей дрянной коллекции табакерок. Когда я смотрю на них и думаю, что любая из этих вещиц, благоразумно помещенная в ломбард, могла бы привести меня к встрече с Фортуной, только врожденная честность удерживает меня от того, чтоб не стащить их.
- Ты имеешь в виду, что они заперты?
- Это тяжело, приятель. Очень тяжело и горько и не лишено иронии. Она покупает мне костюмы. Она покупает мне шляпы. Она покупает мне ботинки. Она покупает мне гольфы. И, что хуже всего, настаивает, чтобы я все это носил. И что в итоге? Мне не только адски неудобно, но и, ко всему прочему, моя внешность производит в корне неверное впечатление на любого типа, которому я могу быть должен. Когда я расхаживаю в таком виде, словно хозяин Монетного двора, становится трудно убедить их, что я не в состоянии вернуть им их паршивый фунт 14 шиллингов и 11 пенсов или сколько там. Говорю тебе, приятель, я на пределе. Каждый день настойчиво твердит мне: «Выметайся и начни свою жизнь». Но это невозможно сделать без мало-мальски приличного капитала. Поэтому я оглядываюсь вокруг и спрашиваю себя: «Как бы мне раздобыть деньжат?»
Я подумал, что сейчас самое подходящее время сказать, что сам я нахожусь в крайне стесненных обстоятельствах. Укридж выслушал это с печальной, снисходительной улыбкой.
- Старичок, я и не мечтал покормиться у твоего стола, - сказал он. – То, что мне нужно, далеко за пределами твоих возможностей. По меньшей мере, пять фунтов. Ну, или три, на худой конец. Конечно, если перед тем, как мы расстанемся, ты посчитаешь нужным передать пару шиллингов или полкроны как маленькое временное…
Он внезапно замолчал, и на его лице появилось выражение человека, увидевшего змею. Он не отрываясь смотрел вперед, затем, повернувшись, внезапно поспешил вниз к Черч Плейс.
- Один из твоих кредиторов?
- Девушка с флажками, - сказал Укридж коротко. Нотка раздражения прозвучала в его голосе. – Эта современная практика, приятель, когда женщинам с лотками флажков и коллекционных коробочек позволяют наводнять Лондон, превращается в бич божий. Если это не День Розы, это День Маргаритки, а если не День Маргаритки, то День Фиалки. И все-таки сейчас, благодаря нашей сообразительности, мы ухитрились улизнуть без…
В этот момент вторая девушка, появившись с Джермин стрит, одарила нас ослепительной улыбкой, и мы предпочли капитулировать – что в случае Укриджа произошло почти сразу.
Лютиков День
Он крутанул в руках свою шляпу, обтянутую блестящим щёлком, посмотрел на неё непонимающе и снова водрузил её на голову. Мы случайно встретились недалеко от восточного конца Пиккадилли, и дух захватывающая роскошь его костюма подсказала мне, что с тех пор, как я видел его в последний раз, между ним и его тётушкой Джулией должно быть состоялось очередное из примирений, которые обычным пунктиром бежали по линии его лихорадочной и нелицеприятной жизни. Тем, кто знает Стэнли Великого Терпеливца Физерстоунхафа Акриджа, известно, что он племянник мисс Джулии Акридж, состоятельной и популярной романистки, и что время от времени, когда она входит в состояние всепрощения и забывает прошлые обиды, Акридж ненадолго задерживается в золотой клетке её дома в Уимблдоне.
- Да-да, весельчак, я хочу немного денег.
- Да ну.
- И хочу заиметь их быстро. Абсолютно верно говорят, что не аккумулируешь, если не спекулируешь. Но как, чёрт подери, начать спекулировать, если не собрать для старта хотя бы пару-тройку фунтов?
- Ну да, - ответил я неопределённо.
- Возьмём мой случай, - продолжал, Акридж, водя пальцем, помещённым в изящную перчатку, по краю безупречно чистого воротничка, который, казалось, был чуток маловат для его шеи, - У меня есть абсолютно точная наводка о заезде в Кемптон Парк пятнадцатого числа, и даже скромная инвестиция принесла бы мне несколько сотен фунтов. Но букмекеры, будь они прокляты, требуют наличные заранее. И что теперь? Без капитала, начинание задушено в зародыше.
- Разве ты не можешь у тётки одолжить немного?
- Ни цента. Она из тех женщин, которых просто не опорожнить. Весь излишек её наличности обречён на пополнение запасов, хранимых в её коллекции старых и заплесневелых коробок из-под нюхательного табака. Когда я смотрю на эти коробки и размышляю, что каждая из них, аккуратно набитая доверху, открыла бы мне путь к Матушке Удаче, только моя врождённая честность удерживает меня от их кражи.
- Ты хочешь сказать, что они под замком?
- Как всё трудно, парниша. Очень трудно, мучительно и смешно. Она покупает мне костюмы. Она приобретает для меня шляпы. Она берёт мне гетры. И более того, настаивает, чтобы я носил эту чёртову одежду. И каков результат. Мне не только адски неудобно, но внешность моя создаёт обманчивое впечатление у встречаемых мною славных малых, кому я по случаю хоть чуток, да должен. Когда я разгуливаю, выглядя как хозяин Монетного Двора, становится не просто убедить их, что я не в состоянии вернуть им их вонючие фунт четырнадцать или одиннадцать, или сколько там. И вот, что я тебе скажу: обстоятельства так меня скрутили, что могут превысить предел моей прочности в любой момент. С каждым днём я всё сильнее убеждаюсь, что пора избавиться от всего старого и начать жизнь по-новому, полагаясь только на себя. Но это невозможно без наличных. Вот я и смотрю вокруг, вопрошая у себя: «Где бы мне раздобыть чуток капитала?»
Тут я подумал, что самое время указать на своё крайне непростое положение. Акридж принял моё сообщение с печальной и снисходительной улыбкой.
- Старичок, я не собирался клянчить у тебя. – сказал он, - То, что мне требуется за пределами твоей посильной помощи. Пять фунтов, по меньшей мере. Или, во всяком случае, три. Конечно, если до того как мы расстанемся, ты посчитаешь приемлемым передать мне пару шиллингов или полкроны как небольшую временную…
Он оборвал себя на половине фразы, и на его лице появилось выражение человека, обнаружившего змею под ногами. Он бросил взгляд вдоль улицы, а затем, резко крутанувшись, внезапно заспешил в сторону Чёрч Плейс.
- Кто-то из кредиторов? – спросил я.
- Барышня с флажками, - отрывисто ответил Акридж с ноткой раздражения в голосе. Новомодная привычка, старичок, позволять дамам с лотками полными флажков и ящиками для пожертвований заполнять Столицу становиться настоящим бедствием. Если это не День Роз*, то День Маргариток, а если это не День Маргариток, тогда День Фиалок. И тем не менее, благодаря некоторой сообразительности, нам удалось скрыться без…
И в этот самый момент вторая флажочница вынырнула из Джермин-Стрит, остановила нас ослепительной улыбкой, и мы поделились с ней от чистого сердца, если конечно считать чистой злость на сердце Акриджа.
* полностью День Роз Александры (в июне, когда на улицах продают бумажные розы в пользу благотворительной организации, оказывающей помощь больницам) учреждён Александрой, супругой короля Эдуарда VII [Edward VII, 1841-1910]
- Дружище, мне нужны деньги. Просто позарез как нужны, старина, - сказал Укридж.
Он повертел в руках свою ослепительную шелковую шляпу, озадаченно посмотрел на нее, и водрузил обратно на голову. Мы столкнулись на восточном углу Пикадилли совершенно случайно. Судя по роскошному дорогущему костюму, с нашей последней встречи между ним и его тетей Джулией в очередной раз воцарилось перемирие. Такие моменты вносили разнообразие в его хаотичную и отдающую душком предпринимательскую деятельность. Все знакомые многострадального Стэнли Фэншоу Укриджа знали, что он - племянник Мисс Джулии Укридж, богатой и знаменитой писательницы. И что время от времени тетя находила в себе силы простить все его прошлые пригрешения, и тогда Укридж ненадолго пореселялся в «золотую клетку» - ее особняк в Уимблдоне.
- Именно так, Корки, мой мальчик, мне нужно немного деньжат.
- Да?
- И как можно быстрее. Правду говорят, не наживешься – не разживешься. Но как черт возьми начать наживаться, если не разжился хотя бы несколькими гинеями?
- Н-да,- сказал я отрешенно.
- Взять к примеру меня, - продолжил Укридж, проводя пальцем своей ручищи, заключенной в изысканную перчатку по внутренней стороне безупречного воротничка, который, кажется, был ему слегка тесноват. - У меня есть абсолюно надежная двойная ставка в Кэмптон Парке на пятнадцатое, и даже скромное вложение принесло бы мне несколько сотен фунтов. Но букмекеры, черт бы их побрал, требуют наличные авансом, и что мне делать теперь? Отсутствие денег душит всю затею в зародыше.
- Может быть, тетя даст тебе немного денег?
- Ни цента. Она не из тех, кто так просто раскошелится. Весь ее избыток наличности уходит на пополнение коллекции заплесневелых табакерок. Гляжу я на эти табакерки и думаю: если бы я сдал в ломбард хоть одну из них за хорошую цену, то был бы уже на полпути к богатству. Только врожденная порядочность мешает мне стащить их.
- Так значит они под замком?
- Это жестоко, приятель, очень жестоко, горько и цинично. Она покупает мне костюмы и шляпы. Покупает ботинки и гетры. Хуже того, она заставляет меня носить эти проклятые вещи. А что в итоге? Вдобавок к тому, что они чертовски неудобные, мой внешний вид создает ложные иллюзии в головах ребят, которым я немного задолжал. Расхаживая, одетый как министр финансов, очень тяжело доказать, что я не в состоянии заплатить эти жалкие один фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов или сколько там. Поверь мне, дружище, напряжение достигло уже таких пределов, что взрыв может произойти в любой момент. С каждым днем я все больше и больше чувствую, что должен разорвать этот круг и снова начать жить самостоятельно. Но без наличных это никак нельзя сделать. Вот я и гляжу по сторонам и спрашиваю себя: Как мне достать немного денег?
В этот момент наиболее подходяшей я счел фразу, что и сам весьма стеснен в средствах. Укридж воспринял это сообщение с грустной и снисходительной улыбкой.
Я и не думал просить у тебя в долг, старина, - сказал он. - Мне нужна сумма намного превышающая твои доходы. По крайней мере пять фунтов. Или хотя бы три. Конечно, если ты решишь одолжить мне на первое время пару шиллингов и шестипенсовик, пока мы тут с тобой разговариваем, то...
Он замолк на полуслове и переменился в лице, как будто увидел огромную змею. Стэнли уставился на дорогу, затем резко повернулся и торопливо зашагал вниз по Черч плейс.
- Один из твоих кредиторов? - спросил я.
- Девушка с флагами, - буркнул Укридж. В его голосе слышалось раздражение. - Ох, дружище, эта нынешняя мода выпускать на улицы города толпы девиц-лоточниц с флагами и ящичками для пожертвований скоро станет всеобщим бедствием. Сегодня день Розы, завтра день Маргаритки, послезавтра день Фиалки. Хорошо, что я быстро шевелю мозгами, а то бы нам не миновать...
В это время со стороны Джермин Стрит появилась вторая девушка с флагами, одарила нас лучезарной улыбкой и мы отдали все, пока не оскудели наши руки, причем в случае Укриджа это произошло очень быстро.
- Дружище, - воскликнул Юкридж, - Мне позарез нужны деньги.
Он повертел в руках свой цилиндр, взглянул на него весьма озадаченно и вновь водрузил на голову. Мы столкнулись на восточном краю Пикадилли, и, взглянув на вызывающе роскошный костюм, я сразу понял, что со времени нашей последней встречи, Юкридж вновь заключил мирный договор с тетей Джулией, и в его беспутной и суматошной жизни наступил очередной период затишья. Те, кто имеет счастье быть знакомым со Стенли Феншо Юкриджем, человеком трудной судьбы, знают, что он племянник мисс Джулии Юкридж, богатой и знаменитой романистки, которая время от времени решает забыть прежние распри вернуть непутевого родственника в золотую клетку Уимблдонского особняка.
- Да, Корки, старик, мне нужны деньги.
- Ага.
- И нужны прямо сейчас. Правду говорят – деньги к деньгам липнут. Но, черт возьми, к чему им липнуть, если в кармане не найдется и пары соверенов?
- Угу, - буркнул я, не желая поддаваться.
- Представь себя на моем месте, - продолжил Юкридж, пытаясь ослабить пальцем, затянутым в безупречную перчатку, ослепительный воротничок, который был немного узковат для его шеи. – Я тут намереваюсь сделать ставку на скачках пятнадцатого: дело верное, даже самая скромная инвестиция принесет несколько сотен фунтов. Но эти чертовы букмекеры требуют наличные вперед. Что мне делать? Без начального капитала моё предприятие обречено на провал.
- А если у тети попросить?
- Не даст она ни цента. Она из тех женщин, которые не способны делиться с ближним. Если у неё появляется немного лишних деньжат, она тратит их на дурацкие табакерки для своей коллекции. Смотрю я на них, и думаю: вот отнесу одну-единственную в ломбард, и счастье постучится в мои двери. Лишь врожденная честность мешает мне слямзить чего-нибудь.
- Значит тетушкины табакерки под замком?
- О, это так мучительно, дружище. Тягостно и мучительно. Есть в этом даже какая-то ирония. Тетка покупает мне всё: костюмы, туфли, шляпы… даже гетры. И что самое страшное – заставляет их носить. А толку то? Я терплю адские мучения, а народ, глядя на мой костюм, думает, что у меня деньжата водятся. Когда я прогуливаюсь по городу, разодетый, словно миллионер какой-нибудь, люди не верят, что я не могу вернуть им паршивый фунт, четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов или около того. Говорю тебе, дружище, я как натянутая струна - в любой момент могу сорваться. С каждым днем во мне крепнет решимость бросить все, и начать самостоятельную жизнь. Но как это сделать, если в кармане ни гроша. Вот потому я смотрю по сторонам и думаю: «Где бы мне раздобыть немного наличных?»
Я счел нужным заметить, что сам нахожусь в весьма стесненных обстоятельствах. Юкридж выслушал меня с грустной и всепрощающей улыбкой.
- Я и не думал просить у тебя денег, старина. – Успокоил он меня. - Ничего такого, что ты не сможешь мне дать. Фунтов пять, может быть. Или хотя бы три. Если перед тем, как мы расстанемся, ты вручишь мне пару шиллингов или полкроны в качестве небольшого временного…
Юкридж внезапно вздрогнул и замолчал, а вид у него был такой, словно он змею увидел. Окинув взглядом улицу, он крутанулся на каблуках и понесся прочь по Черч-плейс.
- Один из твоих кредиторов? – поинтересовался я.
- Девушки со значками, - недовольно буркнул Юкридж. – Что за мода такая пошла, старик, позволять дамочкам с подносами, полными бумажных цветов и коробками для сбора денег наводнять улицы нашего города. Это уже стихийное бедствие какое-то. Как не День Розы так День Маргаритки или каких-нибудь там Анютиных Глазок. И хотя нам, благодаря сообразительности, удалось избежать…
В этот момент еще одна вымогательница выплыла с Джермин-стрит, сияя ослепительной улыбкой, и мы улыбались ей в ответ, пока усмешки наши не превратились в гримасы, что в случае с Юкриджем произошло практически мгновенно.
"Приятель, - сказал Акридж, - мне нужны деньги, старина, нужны позарез". Он повертел свою блестящую, шелковую шляпу, озадаченно взглянул на нее и затем надел.
Мы случайно столкнулись с ним в восточной части Пиккадилли, и захватывающая дух изысканность его костюма казалось говорила о том, что с последней нашей встречи между ним и его тетей Джулией произошло одно из тех примирений, что случались время от времени и имели обыкновение прерывать его беспокойную и сомнительную карьеру. Те, кто знаком со Стэнли Фезерстоунхафом Акриджем, этим многострадальным человеком, знают, что он – племянник мисс Джулии Акридж, богатой и известной писательницы, и что время от времени, когда она снисходит до прощения и забывает прошлые обиды, он на какое-то время поселяется в ее доме в Уимблдоне, соглашаясь на жизнь в золотой клетке.
- Да, Корки, дружище, мне нужно немного денег.
- Да ну!
- И они нужны мне срочно. Самая верная поговорка в этом мире: не играя на бирже, состояния не наживешь. Но как, черт возьми, начнешь играть, если не скопил даже нескольких фунтов для начальной ставки?
- А-а, - протянул я что-то неопределенное.
- Возьмем мой случай, - продолжал Акридж, проводя своим большим, безупречно затянутым в перчатку пальцем по внутренней стороне безукоризненного воротника, который, по всей видимости, слишком плотно прилегал к шее. У меня есть абсолютно беспроигрышная ставка на Кемптон Парк, что на пятнадцатой, и даже скромное капиталовложение могло бы принести мне пару сотен фунтов. Но букмекеры, черт бы их побрал, требуют наличные вперед. И что мне остается? Без денег эта затея обречена на провал с самого начала.
- Разве ты не можешь взять деньги у тетки?
- Ни цента. Она из тех женщин, что просто так не раскошелятся. Всю прибыль она тратит на пополнение своей коллекции плесневелых табакерок. Когда я смотрю на эти табакерки, представляя себе, что любая из них, сданная в ломбард, проложила бы мне дорогу к Фортуне, лишь моя врожденная честность удерживает меня от того, чтобы не прибрать их к рукам.
- Ты хочешь сказать они под замком?
- Это невыносимо, приятель. Совершенно невыносимо, горько и иронично. Она покупает мне костюмы. Покупает мне шляпы. Покупает мне ботинки. Покупает мне гетры. И более того она настаивает на том, чтобы я носил все эти идиотские вещи. Что в итоге? Если бы только внутренний дискомфорт, а то еще мой внешний облик создает совершенно ложное обо мне представление у тех парней, у которых при встрече можно было бы занять при случае немного денег. Когда выглядишь как владелец Монетного двора, становится трудно убедить людей в том, что ты не в состоянии выплатить им их жалкие один фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов или сколько-то там. Я говорю тебе, приятель, мои нервы напряжены до такой степени, что я могу сорваться в любой момент. С каждым днем растет необходимость уйти от тетки и начать самостоятельную жизнь. Но без наличности это неосуществимо. Вот почему я оглядываюсь вокруг и спрашиваю себя, как бы мне раздобыть немного деньжат.
Здесь я посчитал нелишним заметить, что я сам нахожусь в крайне стесненных обстоятельствах. Акридж выслушал меня с печальной, снисходительной улыбкой.
- Мне бы и в голову не пришло беспокоить тебя своими проблемами, старина, - сказал он. – Мне нужно гораздо больше, чем ты в силах мне предложить. По крайней мере, фунтов пять, ну, или три. Конечно, если перед уходом ты посчитаешь уместным одолжить мне пару шиллингов или полкроны в качестве небольшого временного ...
Он не договорил, и на его лице появилось выражение человека, встретившего на своем пути змею. Он пристально вглядывался во что-то на другом конце улицы, затем развернувшись, быстро зашагал по Черч Плейс.
- Кто-то из кредиторов? – спросил я.
- Девушка с флажками, - коротко сказал Акридж. В его голосе прозвучала нотка раздражения. – Сейчас модно, приятель, позволять женщинам с лотками с флагами и кружками с пожертвованиями наводнять Лондон, что превращается в настоящее бедствие. Если не День розы, значит День маргаритки; если не День маргаритки, значит День анютиных глазок. Ну вот, благодаря сообразительности нам удалось избежать ...
В этот момент другая девушка с флажками, неожиданно возникнув с улицы Жермин, остановила нас со сверкающей улыбкой, и мы с болью в сердце сделали пожертвование, причем Акридж сделал его почти тотчас же.
- Дружище, - сказал Укридж, - Мне чертовски нужны деньги – просто позарез нужны, старина.
Он повертел в руках свою роскошную шелковую шляпу, в замешательстве посмотрел на нее и водрузил на голову. Мы встретились с ним случайно на восточном углу Пиккадилли, и по ослепляющей роскоши его костюма я понял, что с момента нашей последний встречи произошло, должно быть, одно из тех примирений, которые периодически случались между ним и его Тетей Джулией и оказывали определенное влияние на его сомнительную карьеру. Те, кто знакомы со Стэнли Федерстоунхаком Укриджем, конечно же знают, что он является родным племянником Мисс Джулии Укридж, богатой и известной писательницы, и что время от времени, когда она скрипя сердцем все-таки прощает ему все его очередные проделки и оставляет старое в прошлом, он перебирается на время в ее особняк на улице Уимблдон, где и влачит несчастную жизнь невольника, заточенного в золотую клетку.
- Да, друг мой, мне просто необходимо раздобыть деньжат.
- Неужели?
- И как можно скорее. Вот уж правду говорят, что, не пораскинув хорошенько мозгами, денег не наживешь. Но над чем, черт возьми, прикажете раскидывать мозгами, если нет даже начального капитала?
- А! - сказал я уклончиво.
- Возьмем, к примеру, меня, - продолжал Укридж, поправляя большим, элегантно обтянутым перчаткой пальцем белоснежный воротничок, который, кажется, слишком тесно прилегал к шее. – Пятнадцатого мне, сто процентов, заплатят двойную сумму за Кемптон Парк и даже небольшое вложение принесет мне несколько сотен фунтов стерлингов. Но эти букмекеры, будь они прокляты, требуют оплату наличными, да еще и вперед. И что мне делать? Без денег любое предприятие обречено на верную гибель еще в зародыше.
- А разве ты не можешь попросить немного денег у тети?
- Положительно ни гроша. Она одна из тех женщин, у которых и пенни не выпросишь. Все свои немалые наличные средства она тратит на пополнение своей паршивой коллекции табакерок. Когда я смотрю на эти табакерки и понимаю, что, заложив хотя бы одну из них, я бы выручил деньги, которые откроют путь к моему Богатству, только глубокое чувство честности удерживает меня от соблазна украсть их.
- Ты имеешь в виду, что они заперты?
- Всё это - очень сложно, дружище. Очень сложно, горько и иронично. Она покупает мне костюмы. Покупает мне шляпы. Покупает ботинки. Она даже покупает мне гетры. Но самое ужасное в том, что она заставляет меня носить все эти треклятые вещи. И к чему это приводит? Я не только чувствую себя чертовски неудобно во всем этом убранстве, но, кроме того, мой внешний вид создает абсолютно ложное впечатление у моих приятелей, которым я задолжал немного денег. Когда я разгуливаю, разодетый так, словно владею огромным состоянием, мне стоит немалых усилий, чтобы убедить их в том, что я не могу вернуть им их проклятый фунт и четырнадцать или одиннадцать пенсов, или сколько бы я им там не задолжал. Говорю тебе, дружище, ситуация настолько накалилась, что предел моему терпению может наступить в любой момент. С каждым днем я ощущаю всё большую и большую необходимость съехать от тети и опять начать жить самостоятельно. Но для этого мне необходимы деньги, наличные деньги. Именно поэтому я оглядываюсь вокруг и спрашиваю самого себя: - Как же мне раздобыть немного денег?
Здесь я посчитал не лишним заметить, что и сам находился в весьма затруднительном положении. Укридж воспринял эту информацию с грустной покорной улыбкой.
- Я не собирался выпрашивать у тебя денег, старина, - сказал он. – Сумма, которая мне нужна, намного больше, чем та, которой ты можешь располагать. Как минимум пять фунтов. Или хотя бы три. Но впрочем, если бы ты мог, до того как мы расстанемся, подкинуть мне шиллинг или два в качестве небольшого временного –
Он резко замолчал, и на его лице появилось выражение, похожее на то, которое бывает у человека, внезапно заметившего змею на своем пути. Он пристально оглядел улицу; затем, резко повернувшись в диаметрально противоположную сторону, устремился вниз по улице Черч Плейс .
- Один из твоих кредиторов? – спросил я.
- Девушка с флажками, - коротко сказал Укридж. В его голосе появились сварливые нотки. - Эта теперешняя мода, разрешать женщинам с подносами флажков и ящиками для пожертвований наводнять большие города, становится настоящим бедствием. У них как ни День Розы, так День Маргаритки, а как ни Маргаритки, так Анютиных Глазок. Ну, кажется, теперь благодаря моей быстрой реакции нам удалось отделаться от них без –
В этот момент вторая девушка с флажками, появившись с улицы Джермин-стрит, остановила нас с сияющей улыбкой, и мы дали деру пока не поздно – что, в случае Укриджа, означало почти молниеносно.
- Дружок, - сказал Юкриддж. – Мне нужны деньги – очень нужны, старина.
Он покрутил свой сверкающий цилиндр, заглянул в него с озадаченным видом и вернул обратно на голову. Мы случайно встретились на восточном конце Пиккадилли, и захватывающее дух великолепие костюма подсказало мне, что с тех пор, как я видел моего товарища в последний раз, произошло одно тех из периодических примирений с тётей Джулией, которые обычно ненадолго усмиряли постыдное и беспокойное течение его жизни. Те, кто знаком со Стэнли Ф'фэншу Юкридджем, этим очень терпеливым мужчиной, знают, что он - племянник мисс Джулии Юкриддж, богатой и популярной романистки, и что время от времени, когда она скрепя сердце прощает все свои прошлые обиды, он некоторое время томится в золотой клетке - её уимблдонском доме.
- Да, Корки, мой мальчик, мне нужно немного денег.
- О?
- И как можно быстрее. Самое меткое высказывание в мире заключается в том, что нельзя разбогатеть, если перед этим хорошенько не пошевелишь мозгами. Но чего ради предаваться размышлениям, если в кармане нет даже пары соверенов начального капитала?
- Ах, - сказал я уклончиво.
- Возьмём, к примеру, мой случай, - продолжил Юкриддж, грубо проводя пальцем в элегантной перчатке между шеей и безупречным воротничком, сидевшим до этого как влитой. - Я знаю стопроцентно верный дубль* для Кемптон парка** на пятнадцатое число, и даже скромные инвестиции принесли бы мне несколько сотен фунтов. Но букмекеры, будь они прокляты, принимают только наличными, так что я в пролёте. Без капитала это дельце прогорело, не успев начаться.
- Неужели нельзя взять немного у тёти?
- Ни цента. Она одна из тех женщин, которые так просто не дадут. Все остающиеся у неё деньги тратятся на расширение коллекции заплесневелых табакерок. Когда я смотрю на те табакерки и понимаю, что любая из них, благоразумно отнесённая в ломбард, давно направила бы мои стопы на путь Богатства, только врождённое чувство честности не позволяет мне стащить какую-нибудь.
- Вы имеете в виду, что они заперты?
- Это жестоко, дружок. Очень жестоко, горько и издевательски. Она покупает мне костюмы. Она покупает мне шляпы. Она покупает мне ботинки. Она покупает мне короткие гетры***. И, вдобавок, настаивает на том, чтобы я носил эти проклятые вещи. И какой результат? Мне страшно неудобно, а к тому же такая внешность создаёт ложное впечатление в глазах любых знакомых, которых я встречаю, и кому я, быть может, должен немного денег. Когда я выгляжу так, будто на днях ограбил банк, становится трудно доказать, что у меня нет их вшивого одного фунта четырнадцати шиллингов одиннадцати пенсов. Говорю тебе, дружок, это всё на меня настолько давит, что кризис может настать в любой момент. С каждым днём я сильнее и сильнее убеждаюсь в том, что пора уносить ноги из её дома. Но это откладывается на неопределённый срок, так как у меня нет ни гроша. И именно поэтому я оглядываюсь вокруг и спрашиваю себя: "Где бы мне достать немножко денег?"
Я решил, что сейчас самое время сообщить о том, что моё собственное положение тоже весьма стеснённое. Юкриддж выслушал это с грустной, мягкой улыбкой.
- Я и не мечтал занять у тебя, дружище, - сказал он. – То, сколько мне требуется, далеко за пределами твоих возможностей. Пять фунтов, по крайней мере. Или хотя бы три. Конечно, если прежде, чем мы разойдёмся, ты надумаешь дать мне пару шиллингов или полкроны, как маленькую временную…
Юкриддж вдруг запнулся и резко изменился в лице, как будто увидел на тротуаре змею. Он пристально вгляделся в туман, а затем вдруг резко отвернулся в сторону Чёрч Плэйс.
- Один из ваших кредиторов? – спросил я.
- Девочка с флажками, - кратко ответил Юкриддж. Ворчливая нотка проскользнула в его голосе. - Эта новая манера – позволять феминам с полными флажков лотками и ящиками для сбора дани наводнять Столицу – превращается, дружок, в настоящий бич общества. Если это не День Роз, то это День Маргариток, если это не День Маргариток, то это День Анютиных Глазок. И всё-таки теперь, благодаря капельке сообразительности, мы сумели вывернуться без…
В этот момент вторая девочка с флажками, выросшая из глубин Джермайн стрит, остановила нас своей ослепительной улыбкой, и мы с болью, сразу же отразившейся на лице Юкридджа, опустошили свои кошельки.
_________________________________________
*Дубль – одновременная ставка на результаты двух забегов. Если игрок правильно угадал фаворита первого забега, то вся выигранная им сумма автоматически ставится на результат второго забега.
**Кемптон парк - ипподром в местечке Хэмптон близ Лондона.
***Короткие гетры(spats) – гетры до щиколоток, были в моде в конце XIX – начале XX веков.
- Старик, - сказал Акридж, - мне требуется некоторая сумма. И очень срочно, дружище.
Он повертел в руках свой лоснящийся шелком цилиндр, осмотрел его озадаченным взглядом и водрузил обратно на голову. Мы столкнулись случайно у восточного конца Пикадилли и, судя по его умопомрачительному костюму, после нашей последней встречи между ним и тетушкой Джулией наступило очередное перемирие, которое, как водится, заставило нашего друга ненадолго остепениться. Если вы знакомы со Стэнли Фаншоу Акриджем, этим неутомимым прохвостом, то должно быть в курсе, что он приходится племянником состоятельной и известной писательнице, мисс Джулии Акридж, та же время от времени находит в себе силы забыть о его прегрешениях, а он в свою очередь позволяет накинуть на себя золотое ярмо рабства в ее Уимблдонском доме.
- Да, Корки, дружище, мне нужны деньги.
- О!
- И как можно скорее. Правду говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Но, черт возьми, чтобы рискнуть для начала нужно хотя бы несколько фунтов в кармане иметь!
- Ах! – несколько уклончиво посочувствовал я.
- Можно взять меня, к примеру,- продолжал Акридж, проводя длинным пальцем, изящно обтянутым перчаткой, по чистому воротнику, безупречно облегающему шею. – Пятнадцатого я могу совершенно уверенно поставить на двух лошадок в Кемптон Парке, и даже самый скромный взнос принесет несколько сотен фунтов. Но букмекеры, будь они прокляты, требуют оплатить ставки заранее. И что мне теперь делать? Без инвестиций это дело никак не выгорит.
- А у тетушки нельзя попросить?
- Не даст ни цента. Она из тех, кто любит счет купюрам. Весь ее доход уходит на коллекцию заплесневелых табакерок. Когда я смотрю на них и думаю, что стоит заложить одну и путь к процветанию открыт, лишь моя природная честность удерживает меня от преступления.
- Хочешь сказать, они хранятся под замком?
- Ситуация сложная, приятель. Очень сложная, удручающая и нелепая. Тетушка покупает мне костюмы, шляпы, ботинки, гетры. И что еще хуже, заставляет меня носить все эти чертовы шмотки. А результат? Мало того, что я чувствую себя адски неловко, так ведь еще произвожу неправильное впечатление на всех кому хоть сколько-нибудь должен. В таком виде, точно сидишь на мешке с деньгами, трудно убедить людей, что не в состоянии расплатиться. Понимаешь, дружище, настоящее положение вещей настолько угнетает меня, что вот-вот наступит предел. С каждым днем становится все яснее, что пора сматывать удочки и снова начинать жить самостоятельно. Но будучи абсолютно на мели это невозможно. Вот поэтому я и не перестаю мучаться вопросом: - Где бы разжиться деньгами?
Тут я поспешил заверить его, что моя финансовая ситуация тоже оставляет желать лучшего. Акридж воспринял эту информацию с печальной снисходительной улыбкой.
- Старина, я и не думал просить у тебя взаймы, - ответил он, - Сумму, которая мне нужна, ты в любом случае не осилишь. Это, по меньшей мере, пять фунтов. Ну, или три на худой конец. Хотя, пока мы не попрощались, если у тебя найдется пара шиллингов или пол кроны в качестве временного …
Вздрогнув, он замолчал и переменился в лице, словно почуял подползающих змей. Затем бросил взгляд вдоль улицы, резко повернулся и быстрым шагом, едва не бегом, заспешил по Черч Плейс.
- Кто-то из твоих кредиторов? – поинтересовался я.
- Девушка с флажками, - с раздражением прошипел Акридж. - Эти современные нововведения, позволяющие особам женского пола с подносами утыканными флажками или ящиками для пожертвований наводнять столицу, превращается в сущее бедствие. Если сегодня не День розы, то обязательно День маргаритки, а если и не маргаритки, то уж точно День анютиных глазок. И хотя сейчас, благодаря моей быстрой реакции, нам удалось избежать …
В ту же секунду еще одна девушка, выплывшая из Джермин Стрит, атаковала нас ослепительной улыбкой, и мы отдали все, что при нас было. Акридж это сделал не раздумывая.
- Старик - сказал Юкридж, - мне отчаянно нужен капитал.
Он задумчиво повертел в руках свой блестящий цилиндр, растерянно посмотрел на него и вернул обратно на голову. Мы встретились случайно на углу в восточной стороне Пикадилли. Ошеломляющая роскошь его костюма свидетельствовала о том, что со дня нашей последней встречи между ним и его тетей Джулией произошло одно из тех периодически случающихся примирений, которые, как правило, лишь подчеркивали беспутство и беспокойный характер его жизни. Все, кто имел знакомство со Стэнли Фэншоу Юкриждем, знали, что это племянник мисс Джулии Юкридж, богатой и известной писательницы, и что когда она находит в себе силы простить его и предоставить прошлое прошлому, он приезжает ненадолго в ту золоченую клетку, которой был для него ее дом в Уимблдоне.696
- Именно, дружище Корки, мне нужен небольшой капитал.
- Да?
- И быстро. Денег без игры не заработаешь - это самое справедливое утверждение на свете. Но как, черт побери, ты будешь играть, если у тебя нет хоть немного наличных для начала?
- Ну да, - сказал я уклончиво.
- Возьмем, к примеру, меня, - продолжал Юкридж, проводя толстой рукой в великолепной перчатке по внутренней стороне безупречно чистого воротничка, который, как я заметил, обхватывал шею чуть плотнее, чем надо. - Я сделал ставку на первые два забега в Кемптон-парке 14го числа. Даже самый маленький взнос принесет мне несколько сотен фунтов. Но эти чертовы букмекеры требуют денег заранее, и что выходит? Без начального капитала предприятие умирает в зародыше.
- А вы не можете попросить денег у тети?
- Она не даст ни цента. Тетя не тратит деньги попусту. Все ее дополнительные сбережения уходят на эти старомодные и никому не нужные табакерки. Когда я смотрю на них и думаю, что каждая, если ее использовать с умом, могла бы помочь мне сделать первые шаги навстречу Фортуне, меня удерживает от воровства только природная честность.
- Хотите сказать, все деньги вложены?
- Это сложно объяснить, дружище. Горькая насмешка судьбы! Она покупает мне костюмы, покупает обувь, шляпы, гетры. Более того, она настаивает, чтобы я все это носил, глаза бы мои их не видели. И каков результат? Мало того, что я чертовски глупо себя чувствую, так моя внешность еще и создает ложное впечатление у всех моих приятелей, - а я мог бы одолжить у них немного денег. Когда я иду куда-то, я выгляжу так, словно мой дом - это Королевский монетный двор! Сам понимаешь, сложно убедить их, что я не смогу сделать из их жалкого фунта 8 или 11 или сколько они там хотят. Говорю тебе, старина, это просто невыносимо, я скоро не выдержу. С каждым днем меня все больше тянет смыться отсюда и начать жить свободно. Но без денег у меня ничего не выйдет. И вот, я огляделся вокруг и спросил себя: "Как же мне сколотить начальный капитал?"
В этот момент я счел нужным отметить, что мое собственное финансовое положение было крайне сложным. Юкридж отреагировал на это со снисходительно грустной улыбкой.
- Я и не мечтал привлечь тебя. Сумму, которая мне нужна, ты вряд ли можешь осилить. Пять фунтов - самое малое. Или три. В любом случае… Конечно, если ты полагаешь, что до того, как мы расстанемся, ты сможешь дать мне шиллинг или полкроны в качестве небольшого временного…
Неожиданно он замолк, и стал похож на увидевшего змею кролика. Он бросил быстрый взгляд на другую сторону улицы, а затем, развернувшись, поспешил вниз по Чёрч-плейс.
- Один из ваших кредиторов? - спросил я.
- Девчонка с флагами, - быстро сказал Юкридж. В его голосе послышалась брюзгливая нотка. - Знаешь, старик, эта тенденция позволять современным девушкам слоняться по городу с флажками и покупать себе табакерки в огромном количестве - просто наказание. Каждый день носит имя какой-нибудь Рози, не Рози, так Дейзи, не Дейзи, так Пенси. Однако, благодаря быстроте реакции, нам удалось скрыться не…
В это время со стороны Джермин-стрит появилась вторая продавщица флажков и ослепительно нам улыбнулась. Юкридж тут же изо всех сил улыбнулся ей в ответ.
– Мне нужны деньги, дружище, – сказал Юкридж, – нужны прямо позарез.
Он покрутил в руках свой сверкающий цилиндр, взглянул на него с озадаченным видом и снова водрузил на голову. Я случайно встретил Юкриджа недалеко от улицы Пикадилли и по его умопомрачительно шикарному костюму догадался, что после того, как мы виделись последний раз, он опять помирился со своей богатой незамужней тетушкой. Всем, кто знал Стэнли Фэншо Юкриджа, было известно, что сей потрепанный невзгодами джентльмен приходился племянником известной романистке Джулии Юкридж. Временами, когда она, скрепя сердце, решала все простить и не ворошить прошлого, в кипучей беспутной жизни Юкриджа наступало затишье и он переселялся в золотую клетку – тетушкины апартаменты в Уимблдоне.
– Да, старина Корки, мне нужно хоть немного денег.
– Ммм…
– И срочно. По правде говоря, в наше время нельзя ничего скопить, если не играешь на бирже. Но как, черт побери, играть на бирже, пока не скопишь первоначальный капитал?
– А-а, – сказал я с отсутствующим видом.
– Взять, к примеру, меня, – продолжал Юкридж, оттягивая длинным пальцем в элегантной перчатке белоснежный воротничок, который, казалось, был слегка ему туговат. – Я знаю имена двух лошадей, которые наверняка придут первыми на скачках в Кемптон Парке пятнадцатого. Даже маленькая ставка принесла бы мне несколько сотен фунтов стерлингов. Так букмекеры, чтоб им пусто было, требуют деньги вперед наличными, а где я их возьму? Без наличных все дело погибнет на корню.
– А ты не мог бы взять их у своей тетушки?
– Ни пенни. Она из тех женщин, которые цепко держатся за свой кошелек. Если у нее на руках есть лишние деньги, она тратит их только на пополнение своей коллекции замшелых табакерок. Как посмотрю я на эти табакерки и подумаю, что даже одной, заложи ее с толком, хватило бы, чтобы поставить меня на ноги, так только моя врожденная честность мешает мне их стибрить.
– Хочешь сказать, они хранятся под замком?
– Как это тяжко, дружище. Так тяжко и горько и, вообще, просто издевательство. Она покупает мне костюмы. Покупает мне шляпы. Покупает обувь. Гетры. А хуже всего, заставляет носить это проклятое барахло. И что получается? Мало того, что во всем этом чертовски неуютно, так еще мой вид вводит других в заблуждение. Каково мне сталкиваться с людьми, у которых я когда-то брал взаймы помаленьку. Если выглядишь, как владелец монетного двора, очень нелегко убедить человека, что не можешь отдать ему один фунт четырнадцать шиллингов одиннадцать пенсов, или другие дурацкие долги. Говорю тебе, дружище, я теперь все время в таком напряжении, что могу сорваться в любой момент. С каждым днем я все больше убеждаюсь, что надо убраться из теткиного дома и снова зажить самостоятельно. Но как это сделать без денег? Вот я и озираюсь постоянно вокруг, а сам думаю только об одном: «Где бы мне раздобыть деньжат?»
Я счел за лучшее ответить на это, что сам нахожусь в крайне стесненных обстоятельствах. Юкридж выслушал мои объяснения с печальной, снисходительной улыбкой.
– Я и не думал занимать у тебя, старина, – сказал он. – Мне нужно куда больше, чем ты мог бы дать. Самое меньшее, пять фунтов стерлингов. Или хотя бы три. Ну, конечно, если ты не против одолжить мне парочку шиллингов или полкроны, какую-нибудь пустячную сумму, я тебе скоро…
Он оборвал себя на полуслове, и на лице у него появилось выражение, как у человека, который увидел перед собой на тропинке клубок змей. Взгляд его был устремлен куда-то на другой конец улицы. Потом он резко развернулся и заторопился вниз по Черч-плейс.
– Кто-то из твоих кредиторов? – спросил я.
– Сборщица пожертвований, – бросил на ходу Юкридж кислым тоном. – Что за мода пошла, приятель, позволяют им рыскать повсюду. Эти девицы из благотворительных обществ, сующие бумажные цветочки, заполонили весь Лондон, нигде от них нет спасения. Если сегодня не День Розы, так, значит, День Ромашки, если не День Ромашки, значит, День Фиалки. Хоть нам сейчас, благодаря тому, что я довольно быстро соображаю, и удалось ускользнуть без…
Тут из-за угла Джермин-стрит выскочила вторая сборщица с ящичком для пожертвований и остановила нас, сияя ослепительной улыбкой. Мы ей дали денег от души – столько, сколько душе не жалко было, то есть, если говорить об Юкридже, всего ничего.
- Эй, парень, - воскликнул Укридж, - Мне нужна, а даже скажу, необходима превосходная, бывалая лошадь.
Он озадачено вертел свой блестящий цилиндр и вскоре вновь надел его. Мы уже имели возможность встречаться возле восточной части Покадили. Великолепие его костюма подсказывало мне, что с тех пор как я видел его в последний раз, у него должно быть случилось примирение с его тётушкой Джулией. Это было одно из тех временных перемирий, которое обычно прерывалось его горячностью и деятельностью, пользовавшейся дурной славой. Многие знали Стэнли Фиверстоунхью Укриджа, как довольно терпеливого мужчину, а также то, что он приходится племянником Мисс Джулии Укридж, богатой и популярной писательницы, которая время от времени, может заставить себя простить горе-родственника и не вспоминать дурного. Тогда он залетает на время в позолоченную клетку в её доме в Уимболдоне
- А, Корки, мой мальчик, я бы хотел заполучить что-то вроде капитала
- Простите?
- Да, а, и хочу как можно скорее. По правде говоря, в этом мире не всё можно купить, предварительно не накопив. Но как, черт побери, начать играть, даже не собрав и нескольких соверенов для начала?'
- О. - протянул я уклончиво.
- Войди в моё положение, - продолжал Укридж, скользя длинным, изящным пальцем в свой, без единого пятнышка воротник, который аккуратно прилегал к его шее. – Я полностью уверен, что даже небольшое капиталовложение принесёт мне несколько сотен фунтов. Но букмекеры, чтоб им пусто было, требуют наличные на перёд, и куда мне податься? Без капитала, даже смелые идеи задыхаются в зародыше.
- Не могли бы вы получить что-нибудь от вашей тётушки?
- Ни цента. Она из тех женщин, которых именуют попросту скрягами. Вся её оставшаяся наличность обречена на покупку ещё одной пары покрытых плесенью табакерок, которым суждено присоединиться к остальной коллекции. Когда я смотрю на эти коробки и размышляю, что любая из них благоразумно заложенная в ломбард могла бы приблизить меня к успеху, только врожденная честность удерживает меня от рокового шага.
- Вы имеете в виду, что они заперты?
- Это непросто, парень. Очень трудно, мучительно и смешно. Она покупает мне костюмы. Она покупает мне шляпы. Она покупает мне ботинки. Она покупает мне носки. И что самое жестокое, настаивает на том, что бы я носил все эти ужасные вещи. Ради чего? Отнюдь не только ради моего неудобства, а скорее для того, чтобы произвести обманчивое впечатление на любого малого которого я встречаю, и у которого могу занять немного денег. Когда я расхаживаю так, как если бы одолжил весь монетный двор, мне становиться трудно убедить их, что я не в состоянии уплатить им даже их жалкий фунт или около того. Скажу тебе друг, положение начало тяготить меня так сильно, что крах может наступить в любую минуту. С каждым днём всё это приобретает более серьёзный оборот, я начинаю жизнь сызнова на свои личные средства. Но только это не возможно без наличных. И поэтому я оглянувшись во круг говорю себе: как бы мне обзавестись небольшим капиталом?
Я думал, что будет лучше заметить в этом вопросе, что мои собственные обстоятельства были чрезвычайно затруднительны. Укридж принял это с печальной и снисходительной улыбкой.
- Я и не мечтал о том, что ты выслушаешь меня, дружище. – Сказал он. – То, что мне нужно не подвластно тебе. Пять фунтов самое малое. Или три, во всяком случае. Хотя возможно перед нашим расставанием ты надумаешь передать мне парочку шиллингов или пол кроны ненадолго.
Он прервал разговор с содроганием и посмотрев вдоль улицы заметив идущего невдалеке человека, а затем торопливо спустился к Чёрч Плейс.
- Один из твоих кредиторов?- Спросил я.
- Девушка с ирисом. – Сказал Уридж коротко. Сварливые нотки проскрипели в его голосе. – Эта новая практика, парень, позволять девушке с лотком ириса наводнять столицу перерастает в наказание. Если это не день роз, то день маргариток, если не маргариток, так чего-то другого. И тем ни менее, сейчас, благодаря быстрому полёту мысли, нам удалось избежать -
В этот момент вторая девушка с ирисом появилась из Джермин Стрит, одарив нас ослепительной улыбкой, и мы отвечали, пока это не стало мучительно, - что в случае Укриджа наступило почти незамедлительно.
- Дружище, - сказал Юкридж. Мне нужны деньги, старина, просто беда, как нужны.
Он повертел в руках атласный блестящий цилиндр, удивленно посмотрел на него и водрузил обратно на голову. Мы встретились случайно на улице Пикадилли, с восточной стороны площади, и, глядя на его потрясающий роскошный наряд, я понял, что за время нашей разлуки между ним и его тетей Джулией произошло очередное перемирие. Обычно эти мирные эпизоды означали передышку в его полной сомнительных предприятий бурной карьере. Те, кто знаком со Стенли Феншо Юкриджем, с этим видавшим виды человеком, знают, что он приходится племянником Мисс Джулии Юкридж, богатой и известной романистке. Время от времени тетушка, сменив гнев на милость, забывает о прошлых обидах, и тогда Стенли ненадолго заточает себя в золотую клетку ее Уимблдонского дома.
- Да, Корки, мой мальчик, мне нужен небольшой капиталец.
- Да?
- И прямо сейчас. «Не бойся убытка, так придут барыши» - вот самая верная поговорка. Но о каком убытке, черт побери, может идти речь, если у меня вообще ни шиша.
- Мда... - сказал я безучастно.
- Посуди сам, - продолжал Юкридж, проведя своим крупным пальцем в изящной перчатке по безупречному воротничку, как-то уж слишком плотно прилегавшему к шее. – У меня надежный «дубль» в Кемптон-Парке пятнадцатого числа, и даже скромная ставка принесла бы мне несколько сотен фунтов. Но эти букмекеры, будь они неладны, требуют наличных денег вперед. И что мне прикажете делать? Без капитала предприятие загублено на корню.
- А тетя разве не может помочь?
- Эта и гроша не даст. Тетя из тех женщин, которые не расщедрятся. Все свои лишние деньги она тратит на пополнение коллекции табакерок. Когда я смотрю на эти табакерки и думаю, что любая из них, заложи я ее с умом, смогла бы проторить мне дорожку к богатству... Так бы и умыкнул их, вот только природная честность мешает.
- Они что же, под замком?
- Все это тяжело, дружище. Очень тяжело, печально и смешно. Тетя... Подарки дарит: шляпы-фетры, костюмы, сапоги и гетры. И еще настаивает, чтобы я все эти тряпки носил. И что в итоге? Я не только испытываю ужасное неудобство, но из-за моего внешнего облика у любого типа, которого я повстречаю и которому, как может оказаться, задолжал, складывается абсолютно неправильное представление о моих возможностях. Люди думают, что я хозяин монетного двора. И кто же мне поверит, что я не в состоянии заплатить их проклятые один фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов, или что там еще. Говорю тебе, дружище, напряжение достигло предела, и я могу сорваться в любую минуту. С каждым днем я все больше понимаю, что пора бы мне убираться и вновь начинать самостоятельную жизнь. Но без деньжонок-то куда? Вот поэтому я оглядываюсь вокруг и спрашиваю себя: «Как же мне раздобыть капитал?»
Я подумал, что настал тот момент, когда следует пожаловаться на свои крайне стесненные обстоятельства. В ответ Юкридж печально и снисходительно улыбнулся.
- Я и не мечтал, старина, у тебя поживиться, - сказал он. - Мои запросы ох как превосходят твои возможности. Мне нужно, по крайней мере, пять фунтов. Или хотя бы три. Конечно, если перед тем как мы расстанемся, ты решишь дать мне пару шиллингов или полкроны в качестве небольшого...
Он неожиданно вздрогнул и замолчал. На его лице отобразился испуг, как будто он увидел на дороге змею. Он окинул взглядом улицу и, резко повернувшись, заспешил вниз по Черч-Плейс.
- Один из кредиторов? – спросил я.
- Девушки с флажками, - бросил Юкридж. В его голосе послышалось раздражение. - Дружище, эти девушки с флажками и коробочками для сбора денег просто наводнили город. Бич нашего времени. То тебе День розы, то маргаритки, то фиалки. И пускай на сей раз, нам удалось вовремя спохватиться и улизнуть от них без...
В этот момент другая девушка с флажком вынырнула со стороны Джермин-стрит, ослепила нас своей улыбкой, так что мы застыли на месте, и начались нещадные поборы, правда, для Юкриджа они закончились почти что сразу.
- Дружище, - сказал Юкридж, - мне нужен капитал, старина, нужен чрезвычайно.
Он покрутил блестящий цилиндр, озадаченно посмотрел на него и вновь водрузил на голову. Мы случайно столкнулись на Пиккадилли, недалеко от площади, и ослепительная вычурность его костюма без слов поведала мне, что с тех пор, как я видел его последний раз, между Стэнли и тётей Джулией вновь заключено перемирие, на время прерывающее суетливо-беспорядочный ход его жизни. Для тех, кто знал Стэнли Фэншо Юкриджа, этого долготерпеливого человека, не было секретом, что он племянник мисс Джулии Юкридж, богатой и популярной романистки, и что время от времени, когда тётушке удавалось смирить свои чувства и оставить все обиды в прошлом, мой друг обитал в раззолоченой клетке её особняка в Уимблдоне.
- Да, Корки, дружище, я хочу немного денег.
-Да?
- И я хочу их быстро. Правдивейшая поговорка в мире гласит, что нельзя разбогатеть, не спекулируя. Но, чёрт возьми, как начать спекулировать, не разбогатев хотя бы на несколько фунтов стерлингов?
- Аа, – протянул я неопределённо
- Возьмём мой случай, - продолжал Юкридж, оттягивая пальцами в великолепных перчатках безукоризненный воротничок, который, должно быть, немного давил. – Я абсолютно уверен в парной ставке на ипподроме Кемптон парк пятнадцатого и даже скромное капиталовложение может принести мне несколько сотен фунтов стерлингов. Но букмекеры, чёрт бы их побрал, требуют наличные вперёд. И что же? Без капитала предприятие задушено в зародыше.
- Ты можешь немного взять у тёти?
- Ни цента. Она не из тех, кто легко отдаёт. Чуть ли не всё она тратит на свою коллекцию идиотских табакерок. Когда я смотрю на них и представляю, что каждая из них, заложи я её выгодно, помогла бы мне схватить за хвост госпожу Удачу, то лишь врождённая честность удерживает меня от кражи.
- Так они заперты?
- Тяжело, дружище. Тяжело, горько, иронично. Она покупает мне костюмы. Покупает мне шляпы. Покупает мне ботинки. Покупает мне штаны. И что серьёзнее, заставляет меня носить это тряпьё. И что в результате? Мне неудобно, а мой внешний вид вызывает превратное мнение у тех малых, что могли бы одолжить мне немного денег. Когда выглядишь так, будто у тебя денег куры не клюют, трудно убедить людей, что не в состоянии заплатить им чёртовы фунт одиннадцать – фунт четырнадцать стерлингов или сколько там ещё. Это давит, давит настолько, что я могу взорваться каждую секунду. С каждым днём это ощущение крепнет и скоро я брошу всё и начну жизнь с чистого листа. Но без наличных новую жизнь не начнёшь. Поэтому я осматриваюсь и вопрошаю: как раздобыть несколько фунтов?
При этих словах, я посчитал необходимым заметить, что сам нахожусь в весьма стеснённых обстоятельствах. Юкридж выслушал меня с грустной, снисходительной улыбкой.
- Я и не думал одалживать у тебя, старина, - произнёс он. - Суммы, которые мне нужны намного превосходят твои финансовые возможности. Это, по крайней мере, пять фунтов. Или три, на худой конец. Но, конечно, если перед тем, как мы расстанемся, ты подкинешь мне пару шиллингов или полкроны, ты поможешь мне продержаться до...
Юкридж остановился на полуслове, а выражение его лица резко изменилось, как у человека, который внезапно увидел клубок змей на своём пути. Он уставился вперёд, потом неожиданно повернул за угол и поспешил по Чёрч-плейс.
- Твой кредитор?
- Девушка со значками, - бросил Юкридж. Нотка раздражительности звякнула в его голосе. - Новая манера разрешать девицам с подносами, значками и коробками для пожертвований слоняться по городу становится настоящим бедствием. Если у них не День розы, так День ромашки, не День ромашки, так День фиалки. И хотя сейчас, исключительно благодаря моей быстрой реакции, нам удалось избежать...
В этот момент вторая девушка со значками вывернула с Джёрмин-стрит и остановила нас ослепительной улыбкой. И руки наши не оскудели, что в случае Юкриджа произошло мгновенно.
– Дружище, – сказал Акридж, – мне нужны деньги. Просто позарез нужны, старина.
Он повертел в руках блестящий цилиндр, недоуменно на него посмотрел и вновь водрузил на го-лову. Мы случайно столкнулись у восточного окончания Пиккадилли, и по его расфранченному виду я понял, что с нашей последней встречи произошло его очередное воссоединение с тетей Джулией, которыми был испещрен его извилистый и не всегда безупречный жизненный путь. Ибо, как извест-но знакомым Стенли Фезерстонхафа Акриджа, этот страдалец имеет несчастье быть племянником мисс Джулии Акридж, состоятельной и популярной романистки, и время от времени, когда она ре-шает отринуть прежние обиды, его заключают в золотую клетку ее дома в Уимблдоне.
– Да, Корки, друг мой, мне нужны деньжата.
– Да?
– И как можно быстрее. Не рискуя не добудешь – тут я подпишусь под каждым словом. Но, черт возьми, надо же сперва раздобыть хоть какую-то малость, чтобы было чем рисковать!
– Да-а… – протянул я без особого энтузиазма.
– Возьмем меня, – гнул свое Акридж, оттягивая мясистым пальцем, затянутым в лайку, безукориз-ненно белый воротничок, который, видимо, облегал шею чуть плотнее, чем нужно. – Есть абсолютно беспроигрышный вариант на скачках в Кемптон-парке, пятнадцатого, и даже небольшая ставка при-несла бы мне несколько сотен фунтов. Но чертовы букмекеры берут только наличные, и что в итоге? Денег нет, и считай, все предприятие уничтожено в зародыше.
– А у тетки попросить не можешь?
– Ни гроша не даст. Она не из тех, кто легко расстается с деньгами. Все свободные средства она тратит на свою коллекцию старинных табакерок. Когда я вижу эту коллекцию и сознаю, что одна та-кая вот безделушка, если ее удачно заложить, может открыть мне путь к успеху, только природная честность удерживает меня от соблазна стащить какую-нибудь.
– Хочешь сказать, они под замком?
– Несладко мне приходится, дружище. Совсем несладко. Это как насмешка. Мне покупают жиле-ты. Мне покупают перчатки. Мне покупают штиблеты. Мне покупают печатки. И это бы еще ничего, но я должен еще и носить всю эту дрянь. А что в результате? Мало того, что мне во всем этом дья-вольски неудобно, так мой наряд еще и создает совершенно превратное впечатление у знакомых. Ко-гда разгуливаешь с таким видом, будто тебе принадлежит Монетный двор, очень сложно уверить ка-кого-нибудь малого, у которого брал взаймы, что ты не в состоянии отдать ему несчастные фунт, че-тырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов, или сколько я там у него занимал. Точно тебе говорю, дружище, долго я так не выдержу – это слишком на меня давит. С каждым днем мне все сильнее хо-чется сбежать от тетушки и опять зажить как прежде. Но для этого нужны деньги. Вот поэтому я и посматриваю по сторонам, пытаясь решить вопрос: «Как бы раздобыть немного наличности?»
Тут я счел нужным заметить, что мои собственные обстоятельства тоже довольно-таки стеснены. Акридж в ответ грустно улыбнулся с понимающим видом.
– Я и не думал просить у тебя, старина, – сказал он. – Мне нужно гораздо больше, чем может вы-держать твой кошелек. По меньшей мере, пять фунтов. Ну или хотя бы три. Конечно, если бы, раз уж мы встретились, ты мне ненадолго одолжил какую-нибудь мелочь – пару шиллингов или пол-кроны…
Вдруг он осекся, и его лицо исказилось, будто он привидение увидел. Некоторое время он смотрел вдоль улицы; потом вдруг, повернувшись, припустил по Черч-плейс.
– Кредитор? – спросил я.
– Девушка с флажками, – коротко ответил Акридж. В его голосе чувствовалось раздражение. – Это просто бедствие какое-то, старина, – шагу нельзя ступить, чтобы не натолкнуться на девиц, со-бирающих на благотворительность и раздающих флажки. И куда только смотрят лондонские власти? Сегодня у них День Фиалок, завтра День Розочек, послезавтра еще каких-нибудь Мимозочек. В этот раз, правда, удалось вовремя ретироваться и не пришлось…
В ту же секунду со стороны Джермин-стрит, ослепительно улыбаясь, появилась другая девушка. Деваться было некуда, и нам пришлось опустошить свои бумажники – впрочем, у Акриджа это не заняло много времени.
– Старичок, мне нужен капитал, – сказал Юкридж. – Необходим до зарезу, друг мой.
Он повертел в руках новехонький цилиндр, заглянул в него с озадаченным видом и водрузил на голову. Мы случайно встретились на Пиккадилли, у пересечения ее с Чёрч-Плейс, и по шикарному, с иголочки костюму мне стало ясно, что, пока мы с Юкриджем не виделись, он снова помирился с теткой Джулией. Примирения эти проходили ярким пунктиром через всю его кипучую, сомнительного свойства деятельность. Тем, кто уже знаком со Стэнли Фэншоу Юкриджем, этим неуёмным индивидом, конечно же, известно, что он доводится племянником самой мисс Джулии Юкридж, преуспевающей известной писательнице, и время от времени, когда та позволяет себе забыть все прошлые обиды, Юкридж отправляется в уимблдонский особняк жить в роскоши и рабстве у тетки.
– Да-да, Корки, друг мой, мне нужен некоторый капитал.
– И?
– И как можно скорее. Самая верная в этом мире поговорка гласит, что, не рискнув вложить, капитал не скопить. Но как, черт возьми, во что-то вкладывать, не накопив и толИкой малости начального капитала?
– А-а… – протянул я уклончиво.
– Вот сам посуди, – не сняв с руки элегантной перчатки, Юкридж огромным своим пальцем пытался оттянуть безупречный, без единого пятнышка воротничок, врезАвшийся ему в шею. – Из достоверных источников я знаю, кто пятнадцатого числа придет первым в двух заездах на ипподроме «Кемптон-парк», и потому даже скромная ставка на двойной одинар принесет мне несколько сотен фунтов. Но эти «буки», черти бы драли всех букмекеров, требуют внести залог наличными. И что прикажете делать? Отсутствие начального капитала душит смелое предприятие в зародыше.
– А добыть хоть немного у тетушки?
– Да ни полпенни. На дело у таких дамочек и снега зимой не выпросишь. Весь свободный остаток наличности обречен служить приумножению ее коллекции занюханных табакерок. Когда я смотрю на них, и отчетливо представляю, как всего лишь одна, благоразумно помещенная в закладе, начинает мой путь к успеху, только врожденное благородство не позволяет мне ничего стащить.
– То есть, они под замком?
– Это ужасно, старик. Какая-то жестокая мука и горькая ирония. Тетка заказывает мне костюмы. Выбирает шляпы. Она покупает штиблеты. Покупает мне гетры. И, хуже того, заставляет носить всю эту дрянь. Мало того, что во всем этом мне чертовски неудобно, так еще мой внешний вид производит совершенно обманчивое впечатление на всякие там личности, у которых я, бывает, одалживаюсь по мелочи. Когда выглядишь, как тип, у которого деньги из ушей растут, поди-ка втолкуй этим субчикам, что ты не в состоянии немедленно вернуть их поганый фунт, четырнадцать шиллингов, одиннадцать пенсов или сколько бы там ни было. Ты не поверишь, старик, но моральное напряжение до того невыносимо, что нервный срыв у меня может случиться в любую минуту. С каждым днем острее становится желание все бросить и начать жизнь с чистого листа. Но это невозможно без наличных. Вот почему, озираясь вокруг, я терзаю себя вопросом: «Ну как же, как добыть мне капитал?»
Тут я счел за лучшее заметить, что и сам нахожусь в весьма стесненных обстоятельствах. Юкридж выслушал меня с печальной снисходительной улыбкой.
– У меня и в мыслях не было сшибить у тебя, старый мой Корки. То, что мне требуется, намного превосходит твои возможности. Это, по меньшей мере, целых пять фунтов. Или, хотя бы, три. Конечно же, если до того, как мы расстанемся, ты сочтешь целесообразным вручить мне пару шиллингов или полкроны в качестве небольшого временного…
Юкридж вдруг замолк на полуслове, а на лице появилось такое выражение, словно впереди вся улица кишела змеями. Он пристально смотрел вдоль Пиккадилли, затем резко развернулся и ринулся по Чёрч-Плейс.
– Кто-то из твоих кредиторов? – спросил я, догоняя.
– Девица с лотком,– отрывисто бросил Юкридж. В его голосе слышалось раздражение. – Эта новейшая практика – наводнять Лондон особами с лотками бумажных значочков-цветочков и с кружками для сборов в помощь страждущим – сама уже стала бедствием. Если у них не День розы, то День ромашки, а если не День белого, тогда День черного цветка. И пусть на этот раз, старичок, благодаря элементарной сообразительности мы ухитрились избежать…
В эту минуту со стороны Джермин-стрит появилась вторая «цветочница» и остановила нас, ослепив улыбкой, отчего мы делали благотворительные взносы до тех пор, пока не иссякли. Впрочем, с Юкриджем это случилось, практически, сразу.
-Приятель,- промолвил Укридж, - мне нужен капитал, старый конь, ну просто позарез.
Он крутанул свой блестящий цилиндр, озадаченно посмотрел на него и водрузил обратно на голову. Мы случайно столкнулись на Пикадилли недалеко от площади, и, судя по потрясающему великолепию его костюма, с момента нашей последней встречи произошло одно из тех примирений Укрижда с тетушкой Джулией, которые повторялись в его беспорядочной и суматошной жизни постоянно. Тем, кто знаком со Стэнли Фиверстоунхо Укриджем, этим видавшим виды малым, известно, что он племянник мисс Джулии Укридж, весьма состоятельной и известной романистки, и периодически, когда тетка находит в себе силы простить и забыть обиды, он на время становится заложником ее богатого Уимблдонского поместья.
-Да, Корки, мой мальчик, мне необходим небольшой капитал.
-Э?
- И как можно скорее. Правильно говорят – нельзя заработать, не играя. Но как, скажите на милость, можно начать играть, не имея для этого хотя бы нескольких фунтов?
-А, - пробормотал я неопределенно.
- Возьмем мой случай, - продолжал Укридж, поправляя большим, безукоризненно затянутым в перчатку пальцем белоснежный воротник, который, по всей видимости, был ему немного тесен. – Я точно знаю, на кого надо ставить в парном заезде пятнадцатого числа в Кемптон-парке, и даже скромные инвестиции могут принести мне несколько сот фунтов. Но букмекеры, чтоб их, требуют наличные вперед, ну и как мне быть? Без денег мой замысел обречен.
- Ты не можешь взять у тетки?
-Ни гроша. Она из тех женщин, которые ни за что не раскошелятся. Все свои свободные деньги она тратит на пополнение коллекции покрытых плесенью табакерок. Когда я смотрю на них и осознаю, что любая из этих табакерок, выгодно заложенная, могла бы открыть мне путь к успеху, только мое внутреннее чувство порядочности не дает мне их стащить.
- Ты имеешь в виду, они находятся под замком?
-Как тяжело, дружок. Очень тяжело и горько, и нелепо. Она покупает мне костюмы. Она покупает мне шляпы. Она покупает мне ботинки. Она покупает мне гетры. Более того, настаивает на том, чтобы я носил эти проклятые вещи. И что в итоге? Я не только чувствую себя чертовски неудобно, более того, мой внешний вид производит абсолютно ложное впечатление на тех парней, которых я встречаю и которым, возможно, задолжал некоторую сумму денег. Когда я выхаживаю, разряженный так, как будто сам печатаю деньги, весьма трудно убедить их, что я не в том положении, чтобы вернуть им их несчастный фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов, ну, или сколько бы там ни было. Поверь, приятель, этот груз давит на меня так сильно, что развязка может наступить в любой момент. Каждый день я все яснее понимаю - мне необходимо уехать и начать на свой риск жизнь с чистого листа. Но для этого нужны деньги. И именно поэтому я смотрю вокруг и спрашиваю себя: «Как же приобрести немного капитала?».
Я решил обратить внимание Укриджа на тот факт, что мои собственные дела крайне плачевны. Он выслушал меня с печальной, снисходительной улыбкой.
- Я и не думал одалживать у тебя, старый конь,- сказал он, - Мне требуется много больше, чем ты в силах предложить. По меньшей мере пять фунтов. Или три, в крайнем случае. Конечно, если до конца нашей беседы ты сочтешь возможным подкинуть парочку шиллингов или полкроны в качестве маленького временного….
Он остановился на полуслове, а затем на его лице появилось выражение человека, увидевшего змею. Укридж уставился в одном направлении; затем, развернувшись, вдруг поспешил вниз по Черч Плейс.
- Кто-то из твоих кредиторов? – спросил я.
- Девушка с бумажными цветами, - ответил Укридж отрывисто. Досадливая нотка зазвучала в его голосе. – Эта современная практика, приятель, благоволящая наплыву в столицу девушек с лотками цветов и кружками для пожертвований, превращается в наказание. Если это не День Роз, то День Фиалок, если не День Фиалок, то День Анютиных глазок. И хотя сейчас, благодаря нашей быстрой реакции, нам удалось избежать…
В этот момент вторая девушка с цветами, появившаяся со стороны Жермен Стрит, перегородила нам дорогу ослепительной улыбкой, и нам пришлось отдать все, что имелось в карманах,- в случае Укриджа это значило практически ничего.
- Дружище, - заявил Укридж, - мне необходим капитал. Необходим, старичок, просто позарез.
Он покрутил в руках лоснящийся цилиндр, озадаченно посмотрел на него и водрузил обратно на голову. Мы столкнулись в восточной части Пиккадили, и судя по ошеломляющему великолепию гардероба, за время, прошедшее с нашей последней встречи, между Укриджем и тетей Джулией случилось одно из многочисленных примирений, которые временами украшают его тернистый и не отличающийся прямотой жизненный путь. Тем, кто знаком со Стэнли Фэншо Укриджем, человеком, многое претерпевшим, известно, что он — племянник преуспевающей и популярной романистки мисс Джулии Укридж. Иногда ей вдруг приходит в голову даровать прощение и не поминать старого, при этом Укридж ненадолго водворяется в золотую клетку теткиного дома в Уимблдоне.
- Да-да, Корки, приятель, мне требуется малая толика капитала.
- Вот как?
- И незамедлительно. «Не рискнешь — не наживешь», лучше не скажешь. Но, скажи мне, как тут рискнешь, если предварительно не нажил фунт-другой?
- Ну да, - уклончиво ответил я.
- Вот, взять меня, - продолжал Укридж, внушительным пальцем в безукоризненной перчатке оттягивая белоснежный воротничок, который, похоже, охватывал его шею чуть плотнее чем нужно. - Пятнадцатого в Кемптон Парке будет пара — надежней не бывает. Достаточно вложить скромную сумму, и несколько сотен чистой прибыли в кармане. Но этим треклятым букмекерам подавай сначала наличность, и что тут поделаешь? Без капитала предприятие обречено.
- Может, тетя что-нибудь выделит?
- Ни гроша. Она из тех, кто ни за что не раскошелится. Все прибыли идут на пополнение коллекции замшелых табакерок. Бывает, смотрю я на эти табакерки и понимаю: стоит выбрать любую да отнести в ломбард, где им самое место, и путь к процветанию открыт. Если бы не моя врожденная честность, точно прикарманил бы.
- Так коллекция под замком?
- Жизнь, дружок, непроста. Очень непроста, исполнена горечи и насмешек. Тетка покупает мне все: брюки, штиблеты, шляпы, жилеты. Мало того — заставляет напяливать всю эту треклятую амуницию. А в итоге? Чертовски неудобно, но мало этого, я еще и выгляжу так, что стоит мне встретить бедолагу, которому я ненароком задолжал сущую безделицу, у него сразу возникает совершенно неправильное впечатление. Когда идешь по улице разодетый будто у тебя денег куры не клюют, поди объясни, что ты сейчас не в состоянии выплатить этот злосчастный фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов, или сколько там на самом деле. Скажу тебе прямо, дружок, напряжение достигло высшей точки, и я могу не выдержать в любой момент. С каждым днем становится все очевидней, что пора съезжать и вернуться к самостоятельной жизни. Но без денег никак не получится. Вот поэтому-то я оглядываюсь по сторонам и спрашиваю себя: «Где бы раздобыть малую толику капитала?»
Тут я счел уместным заметить, что мое финансовое положение в данный момент весьма стеснено. Укридж выслушал речь с грустной снисходительной усмешкой.
- Нет, старичок, тебя раскручивать я и не собирался, - сказал он. Мои потребности далеко за пределами твоих возможностей. По меньшей мере, пять фунтов. Или хотя бы три. Разумеется, если, прощаясь, ты вдруг решишь, что в состоянии временно расстаться с парой фунтов или полукроной, исключительно в качестве небольшого...
Вздрогнув, Укридж осекся, будто увидел перед собой клубок змей. Он оглядел улицу и, развернувшись на месте, пустился вниз по Черч-плейс.
- Кредитор? - поинтересовался я.
- Девушка со значками, - коротко ответил Укридж с ноткой раздражения в голосе. Эта нынешняя манера, дружок, когда особы со значками и ящичками для пожертвований наводняют улицы столицы — просто какая-то чума. Не День Розы, так День Маргаритки, а не маргаритки — так фиалки. И пусть в этот раз, благодаря отменной реакции, нам удалось избежать...
Тут из-за поворота на Джермин-стрит появилась вторая девушка со значками и ослепительной улыбкой на лице. Сопротивление было бесполезно, так что мы жертвовали до полного истощения, которое у Укриджа, к слову, наступило почти моментально.
- Старина, мне нужен капитал, - сказал Укридж, - позарез нужен.
Он повертел в руках цилиндр, озадаченно глянул на него, после чего надел на голову. Мы столкнулись в восточной части Пиккадилли, и по его сногсшибательному костюму я сразу понял: между Укриджом и его теткой Джулией произошло очередное примирение, на время которого в бурной карьере Стенли Физерстоунхо Укриджа обычно наступало затишье. Этот злополучный субъект приходился племянником мисс Джулии Укридж, богатой и прославленной романистке, и периодически, когда она находила в себе силы предать забвению прошлые обиды, поселялся в ее особняке в Уимблдоне.
- Да, Корки, мой мальчик, я ищу капиталец.
- Э?
- И как можно скорее. Как говорится, без вложений не бывает накоплений, и это сущая правда. Но откуда, скажи на милость, взяться вложениям, если не накопилось хотя бы несколько фунтов?
- А, - уклончиво ответил я.
- Возьмем хотя бы меня, - продолжал Укридж, проводя пальцем по внутренней стороне безупречного воротничка, словно тот был тесноват. – Пятнадцатого состоятся скачки в Кемптон-парке. У меня есть верный дубль, и даже скромная сумма могла бы принести несколько сотен фунтов. Но проклятые букмекеры принимают только наличными. Без денег все предприятие псу под хвост.
- Что если одолжить у твоей тети?
- Не выйдет. Она из породы тех, кто просто так не раскошеливаются. Все свободные средства тратит на коллекцию табакерок. Когда я думаю, что всего одна такая табакерка, снесенная в ломбард, могла бы открыть мне путь к успеху, только врожденная честность не позволяет мне позаимствовать что-нибудь из этого старья.
- Хочешь сказать, они под замкo'м?
- Печально, старина. Печально, горько и смешно. Она покупает мне костюмы. Покупает шляпы, обувь, гетры, и вдобавок завставляет меня все это носить. А в результате? Мало того что чертовски неудобно, так еще и мой вид создает обманчивое впечатление у всех, кому я хоть сколько-нибудь должен. Когда выглядишь так, будто в твоем распоряжении целая казна, трудно объяснить, почему ты не в состоянии вернуть жалкие один фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов. Я на грани. Ей-богу, я уже готов уйти и начать новую жизнь, но для этого требуются деньги. Вот и думаю: где бы мне их взять?
Тут я счел нужным заметить, что сам нахожусь к крайне стесненных обстоятельствах. Укридж ответил мне снисходительной и печальной улыбкой.
- И в мыслях не было просить у тебя взаймы, старина, - сказал он, - Мне требуется намного больше, чем ты в состоянии дать. Фунтов пять, хотя бы. В крайнем случае три. Конечно, если ты найдешь возможным одолжить мне несколько шиллингов…
Внезапно он умолк и стал настороженно вглядываться в улицу, словно приметил на дороге змей. После чего развернулся и быстрым шагом направился в сторону Черч-плейс.
- Кто-то из твоих кредиторов? – спросил я.
- Девушка с цветами, - коротко пояснил он, и в его голосе проскользнуло недовольство. – Эти особи женского пола с цветами и ящиками для сбора пожертвований расплодились нынче в столице, как чума. Завели моду - что ни день, то праздник: если не роз, то ромашек, если не ромашек, так фиалок. И хотя до сих пор, при некоторой смекалке, нам удавалось уйти от…
В этот момент со стороны Джермин-стрит вынырнула еще одна девушка и ослепительной улыбкой пригвоздила нас на месте. Нам ничего не оставалось, кроме как вывернуть карманы.
– Эх, дружище… – начал Укридж. – Мне нужен капитал, старина. Позарез нужен.
Он повертел в руках свой блестящий цилиндр, озадаченно взглянул на него и водрузил обратно на голову. Мы встретились случайно близ восточного конца Пиккадилли, и ослепительная пышность костюма моего приятеля возвещала о том, что с тех пор, как мы виделись в последний раз, наступило одно из тех примирений между ним и тётей Джулией, что прерывали то и дело его беспокойную и сомнительную карьеру. Знакомые Стэнли Фэншоу Укриджа, этого пасынка судьбы, знают, что он приходится племянником мисс Джулии Укридж, преуспевающей романистке, и время от времени, когда ей удаётся превозмочь себя и забыть старое, он томится некоторое время в золотых оковах в её доме в Уимблдоне.
– Да, Корки, старина, мне требуются денежки.
– Вот как?
– И поскорее, – кивнул он. – «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского», в нашем мире нет поговорки вернее – но как, чёрт побери, рисковать, если у тебя нет пары фунтов для начала?
– М-м… – промычал я уклончиво.
– Возьми хоть меня, – продолжал Укридж, оттягивая пальцем, затянутым в элегантную перчатку, свой безупречный воротничок, слишком туго прилегавший к шее. – Я знаю абсолютно надёжную пару в Кемптон-парке пятнадцатого, и даже скромное вложение капитала принесёт мне несколько сот фунтов. Только букмекеры, чума их забери, требуют деньги вперёд, и куда мне деваться? Без начального капитала дело гибнет в зародыше.
– А ты не можешь занять у тётки?
– Ни цента! Она из тех женщин, у которых ничего не выпросишь. Вся её свободная наличность обречена пополнять коллекцию трухлявых табакерок. Когда я гляжу на эти табакерки и думаю, что любая из них, разумно пущенная в дело, направила бы мои стопы прямо по дороге удачи, только врождённая честность мешает мне протянуть руку и…
– Ты имеешь в виду, что они под замком?
– Всё это печально, дружок. Горько и мучительно. Судьба решила позлорадствовать надо мной. Тётка покупает мне костюмы. Покупает мне шляпы. Покупает туфли и гетры. Более того, настаивает, чтобы я носил эти ужасные вещи. И что в результате? Мало того, что мне адски неудобно, так ещё каждый встречный думает, что у меня завелись денежки. Когда разодет так, будто владеешь Монетным двором, трудно убедить, что не можешь вернуть несчастные один фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов или сколько там ещё. Признаюсь, дружище, меня это настолько тяготит, что кризис может наступить в любой момент. С каждым днём во мне всё больше зреет желание опять смыться и зажить по-своему. Но и тут без денег – никуда. И вот почему я смотрю вокруг и спрашиваю себя: «Как бы разжиться денежками?»
Я предпочёл заметить, что мои собственные обстоятельства в данный момент несколько стеснены. Укридж воспринял информацию с кислой снисходительной улыбочкой.
– У меня и в мыслях не было ощипывать тебя, старина, – сказал он. – То, что мне нужно, гораздо выше твоих возможностей. Фунтов пять как минимум, или хотя бы три. Конечно, если после того, как мы расстанемся, у меня в кармане прибавится пара шиллингов или полкроны, как небольшая временная…
Укридж вздрогнул и прервал свою речь, на его лице появилось выражение человека, чуть не наступившего на змею. Он всмотрелся вглубь улицы и затем, развернувшись, кинулся по Чёрч-Плейс.
– Один из твоих кредиторов? – осведомился я.
– Дамочка с флажками, – на ходу пояснил Укридж. В его голосе промелькнула нотка отвращения. – Знаешь, дружище, эта современная манера позволять особям женского пола наводнять столицу с флажками и ящиками для пожертвований становится настоящим бедствием. Что ни день то день роз, или ромашек, а не ромашек, так маргариток. Впрочем, на сей раз, благодаря точному расчёту, мы благополучно избежали…
Тут ещё одна дамочка с флажками, возникнув со стороны Джермин-стрит, приковала нас к месту ослепительной улыбкой, и мы стали жертвовать, пока сами не пали жертвой, что в случае Укриджа означало почти немедленно.
- Слышь, дружище, мне нужны деньги, просто до зарезу нужны, - сказал Юкридж.
Мой приятель задумчиво повертел в руках цилиндр и снова водрузил на голову. Мы столкнулись в восточной части Пиккадилли, и по его сногсшибательному виду я понял, что с нашей прошлой встречи между ним и тетей Джулией опять стряслось одно из тех примирений, которые он то и дело преодолевал на своем бурном и далеко не праведном жизненном пути. Те, кто знает многострадального Стенли Феншо Юкриджа, в курсе, что его тетя Джулия – преуспевающая романистка. Всякий раз, когда ей удается оставить прошлое в прошлом и смягчить свое сердце, беспутный племянник претерпевает истязание уютом у нее в Уимблдоне.
- Ах,Корки, старина, если б мне немного деньжат...
- Мм?
- Чем скорее, тем лучше. Ты же сам знаешь, пока не рискнешь – денежки не придут, а как, чем, четр возьми, рискнешь, если для начала не разживешься хоть парой фунтов?
-У-гм, - согласился я.
- Вот смотри, - продолжал Юкридж, поправляя рукой в дорогой перчатке новехонький воротничек, слишком тесно облегавший его шею, – я знаю верных два заезда на пятнадцатое в Кемптоне, и даже на скромненькой ставке сделал бы пару сотен. Так нет же, этим гадам-букмекерам вынь да положь наличные, и сразу. Что получается? Без начального капитала предприятие умирает в зародыше.
- А у тетушки?
- Бесполезно. Из нее гроша не вытянешь. Все свободные деньги она тратит на эти заплесневелые табакерки. А ведь только стоит с умом заложить хотя бы одну – и я уже на пути к удаче. Но ты же знаешь мою порядочность. Я не могу взять и стащить.
- Она что, держит их под замком?
- Ох, старик, не поверишь, как специально издевается. Она покупает всякие воротнички-платочки, жилетки-цепочки, а мне приходится это на себя напяливать. Представляешь?! Мало того, что я чувствую себя черт знает как, любой, у кого я перехватил деньжат, встретив меня в таком виде, еще и воображает обо мне черт знает что! Им кажется, что у меня денег куры не клюют, и поди объясни, что я не могу отдать какие-то жалкие фунт с мелочью. Говорю тебе, старик, я уже держусь из последних сил. Вот смоюсь оттуда и заживу по-человечески. Но без денег никак. Раздобыть бы хоть немного для начала...
Я счел нужным заметить, что и сам на мели. Стенли улыбнулся печально и снисходительно.
- Дружище, я не к тому! Мне же нужен совершенный пустяк. У тебя ведь найдутся фунтов пять. Или хотя бы три. В конце концов, если ты подкинешь хоть пару шиллингов... или пол-кроны как временное...
Юкридж метнулся прочь с таким лицом, будто спасался от змей. Заметив кого-то среди прохожих, он резко свернул за угол на Черч Плейс.
- Кто-то из кредиторов? – спросил я.
- Девица с флажками, - раздраженно буркнул Стенли. – От этих девиц одни неприятности. Взяли себе моду шататься по городу и собирать пожертвования. То у них День Розы, то День Ромашки, то день еще какой-нибудь фиалки, то на хворых, то на чахоточных... Хорошо, что я быстро сообразил, и мы вовремя увернулись...
Тут со стороны Джермин стрит появилась другая девица с ослепительной улыбкой наперевес. И мы отдали все, что было в наших силах. А силы Юкриджа иссякли буквально на глазах.
— Дружище, — сказал Юкридж, — мне нужны деньги, зверски нужны, старик.
Он повертел в руках свой блестящий цилиндр, глянул на него с озадаченным видом и снова надел на голову. Мы повстречались на восточном краю Пиккадилли; судя по сногсшибательному костюму моего приятеля, за время, пока мы не виделись, между ним и его тетушкой Джулией произошло очередное примирение, как обычно внесшее некоторую упорядоченность в неистовый поток его беспутной жизни. Всем, кто знаком со Стэнли Феншо Юкриджем, известно, что сей многострадальный муж приходится племянником мисс Джулии Юкридж, знаменитой романистке и весьма состоятельной женщине, и время от времени, когда тетушка находит в себе силы забыть прошлые размолвки, Стэнли поселяется в ее особняке в Уимблдоне, томясь там, словно птица в золотой клетке.
— Да, Корки, мой мальчик, какой-никакой капиталец мне просто необходим.
— Вот как?
— И притом срочно. Нет вклада — нет прибыли, вот истина из истин. Но как, я тебя спрашиваю, можно вкладывать, не раздобыв для начала хотя бы пары фунтов?
— Хм, — отозвался я весьма сдержанно.
— Взять меня, — продолжал Юкридж, проводя длинным, в красивой перчатке, пальцем по внутренней стороне безупречно белого воротничка, облегавшего шею, пожалуй, чересчур плотно. — Я, например, отлично знаю на каких двух лошадок поставить пятнадцатого в Кемптон-парке. Дело верное: вкладываешь самую малость, и пара сотен фунтов тебе обеспечены. Вот только букмекеры, будь они неладны, требуют денег вперед! А раз так, то ничего мне не светит. Без начального капитала затея яйца выеденного не стоит.
— Ты не можешь попросить денег у тети?
— Какое там. Тетушка не из тех, кто держит свои закрома открытыми. Едва у нее оказываются в руках деньги, она тут же спускает их на очередную дурацкую табакерку для своей коллекции. Если удачно сбагрить хоть одну из этих чертовых штуковин в ломбард, то, считай, дорога к счастью отрыта. Всякий раз, когда они попадаются мне на глаза, только врожденная честность не позволяет мне их стибрить.
— Хочешь сказать, они заперты?
— Тяжко, друг. Тяжко и горько. Ирония судьбы. Тетушка покупает мне костюмы, покупает шляпы и гетры; причем настаивает, чтоб я их носил. И вот результат! Мало того, что я испытываю адские мучения, втиснутый во всю эту дребедень, так еще мой вид совершенно сбивает с толку всех встречных знакомых, которым я слегка задолжал. Трудно кого-то убедить, что не можешь вернуть жалкие один фунт четырнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов или вроде того, когда ты разодет, будто хозяин монетного двора. Честное слово, старик, такой груз мне не по силам, он давит сильнее и сильнее с каждым днем. Хочется послать все к черту и зажить по-своему. Но куда я денусь, не имея ни гроша за душой?! Вот почему меня постоянно гложет мысль: как раздобыть хоть какой-то капиталец?
Тут я счел за лучшее вставить, что сам довольно стеснен в средствах. Юкридж воспринял мое сообщение с печальной, снисходительной улыбкой.
— Что ты, старина, я и не надеялся разжиться за твой счет, — произнес он. — Мои запросы слишком велики. Пять фунтов минимум. Ну, три, в крайнем случае. Конечно, если, прежде чем продолжить свой путь, ты сочтешь возможным ссудить мне пару шиллингов или полкроны на первое время…
Внезапно Юкридж умолк и изменился в лице, как будто увидел на дороге змею. Какое-то время он смотрел немигающим взглядом впереди себя, потом резко развернулся и помчался по Черч-плейс.
— Кто-то из твоих кредиторов? — поинтересовался я.
— Девушка, — бросил в ответ Юкридж; в его голосе послышались нотки досады. — Пожертвования собирает. Эти юные особы с ворохом значков и бумажных цветов становятся настоящим бедствием. Почему им не запретят наводнять собой улицы? Скоро в Лондоне не останется ни одного обычного дня: то тебе день розы, то ромашки, не ромашки, так фиалки! И пусть в этот раз моя расторопность спасла нас…
Тут со стороны Джермин-стрит появилась еще одна девушка с цветами и отрезала нам путь к отступлению. Под прицелом ее ослепительной улыбки, мы раскошелились, но, судя по всему, это вынужденное благодеяние далось Юкриджу нелегко.
- Дружище, мне нужны деньги – и нужны позарез, - сказал Юкридж.
Он озадаченно повертел в руках шикарный цилиндр, словно видел его впервые, и снова водрузил на голову. Мы повстречались на восточном конце Пикадилли, и мне хватило одного взгляда на умопомрачительно роскошное одеяние, чтобы понять: пока мы не виделись, Юкридж успел в очередной раз помириться с тетей Джулией – такое случалось порой в его суматошной и беспутной жизни. Любому, кто знаком с многострадальным Стенли Фэншоу Юкриджем, известно, что он племянник мисс Джулии Юкридж, преуспевающей и знаменитой писательницы; время от времени она находит в себе силы простить все и не поминать старого – и тогда Стенли живет, словно в золотой клетке, в тетином доме в Уимблдоне.
- Да, Корки, малыш, мне требуется небольшой капиталец.
- Да?
- И требуется немедленно. Правду, правду говорят: не потратишь - не накопишь. Но как, черт подери, можно начать тратить, пока не накопишь хоть несколько соверенов для начала?
- Э-э… - протянул я, не зная, как ответить.
- Взять хоть меня, - продолжал Юкридж, оттягивая толстым, затянутым в изящную перчатку пальцем белоснежный воротничок, видимо, чересчур впивающийся в шею. – У меня есть стопроцентная наводка на парную комбинацию в Кемптон-парке на пятнадцатое; даже самые скромные инвестиции могут принести несколько сотен фунтов. Но чертовы жучки требуют наличные вперед, и как мне быть? Без стартового капитала предприятие гибнет на корню.
- А у тети взять не можешь?
- Ни гроша. Такие, как тетя, не раскошеливаются ни за что. У нее все свободные деньги уходят на пополнение коллекции вонючих табакерок. Представь только: гляжу я на эти табакерки и понимаю, что стоит удачно реализовать одну-единственную, чтобы передо мной открылась широкая дорога в светлое будущее… в такие минуты только врожденная порядочность удерживает мою руку!
- Проще говоря, тетя их запирает?
- Тяжко мне, дружище. Так тяжко - хоть плачь, хоть смейся. Она покупает мне костюмы. Она покупает шляпы. Она покупает обувь и гамаши. Но самое ужасное - она заставляет меня их носить. А в результате? Мало того, что мне дьявольски неудобно – так ведь этот костюм создает совершенно превратное впечатление у знакомых, на которых я рискую наткнуться и которым, возможно, задолжал какую-то мелочь. Если ты разодет как начальник Монетного двора, попробуй убедить человека, что не в состоянии сейчас отдать ему какой-то паршивый фунт – четырнадцать шиллингов – одиннадцать пенсов… Поверь, дружище: это страшная мука – еще чуть-чуть, и я сломаюсь. С каждым днем меня все больше тянет убраться восвояси и зажить как свободный человек. Но для этого нужны деньги. И посему я оглядываюсь вокруг и спрашиваю себя: "Как бы мне раздобыть некоторую сумму?"
Я почувствовал, что пора поведать о своих крайне стесненных обстоятельствах. Юкридж выслушал меня с печальной, снисходительной улыбкой.
- Мне бы и в голову не пришло пытаться доить тебя, старик, - ответил он. – Да и запросы мои тебе не по зубам. Нужно никак не меньше пяти фунтов. Или хотя бы три. Разумеется, если на прощание ты сочтешь возможным ссудить мне пару шиллингов или полкроны в качестве небольшого временного…
Юкридж вдруг запнулся, и скорчил такую гримасу, будто чуть не наступил на змею. Он уставился на что-то за моей спиной; затем развернулся и припустил во всю прыть по Черч-плейс.
- Кредитор? – поинтересовался я.
- Девушка с флажками, - коротко объяснил Юкридж. В его голосе мне послышалась нотка раздражения. – Согласись, дружище: разрешать женщинам разгуливать по улицам столицы с флажками и кружками для пожертвований – сущее безумие. Если не День роз, так День ромашек, не День ромашек, так подавай им День анютиных глазок. Впрочем, сейчас, благодаря моей хорошей реакции, нам удалось избежать…
И в это мгновение еще одна девушка с флажками, появившись с Джермин-стрит, пригвоздила нас к месту сияющей улыбкой, и нам не осталось ничего другого, как жертвовать, кто сколько может (если говорить о Юкридже, это значит - почти ничего).
День Лютиков
- Дружище, мне нужны деньги. Понимаешь, старая ты кляча – деньги нужны до зарезу.
Он снял цилиндр, посмотрел на него озадаченно и водрузил обратно на голову. Мы встретились с Юкриджем случайно, неподалеку от площади Пикадилли. Один взгляд на его умопомрачительно шикарный костюм – и все было яснее ясного: пока мы не виделись, мой друг в очередной раз помирился с тетушкой Джулией, а значит, неприкаянный корабль вновь зашел в тихую гавань. Непотопляемый Стэнли Феншоу Юкридж – известный всем как племянник мисс Джулии Юкридж, преуспевающей и состоятельной писательницы. Время от времени она забывала прошлые обиды, открывая сердце для милостивого всепрощения, и тогда Юкридж отправлялся в добровольное заточение в золотую клетку, коим служил ему дом тетушки в Уимблдоне.
- Да, Корки, старина, небольшой капиталец – вот что мне сейчас надо.
- Правда?
- Да побыстрей бы. Знаешь хорошую пословицу: не обманешь, не заработаешь. Но как, черт возьми, начать кого-то обманывать, когда начинать-то не с чего – в кармане ни фунта.
- Ну да, - ответил я уклончиво.
- Взять хотя бы мой случай, - продолжал Юкридж, поправляя рукой в безупречной перчатке белоснежный воротничок, слишком плотно облегавший шею. Есть одно верное дельце – надежная ставка на скачках в Кемптон Парке на пятнадцатое число. Нужен лишь скромный задаток - и несколько сот фунтов у меня в кармане. Но этим букмекерам, чтоб им пусто было, вынь да положь наличные. Ну и как тут быть? Браться за дело без первоначального капитала все равно, что душить младенца в колыбели.
- Разве ты не можешь взять взаймы у тетушки?
- Ни гроша. Она из тех женщин, которых не раскошелишь. Все свои наличные сбережения тетушка тратит на коллекцию никчемных затхлых табакерок. Я иногда смотрю на эти табакерки и представляю, что даже одной из них – если ее с умом заложить - хватило бы мне на путешествие в страну Ее Величества Удачи. И только лишь врожденная честность удерживает меня от грабежа.
- Ты хочешь сказать, что они надежно спрятаны?
- Ох, и тяжелая у меня жизнь, приятель! Смех сквозь слезы. Тетушка же мне сама все покупает: всякие там шляпы да сорочки, галстуки-платочки. А что самое ужасное – еще и заставляет меня носить эти чертовы тряпки. И что в итоге? Не буду лукавить: одежда не так уж плоха, но она сбивает с толку знакомых парней, кому я немного задолжал. Разгуливаю тут, видишь ли, в таком виде, будто я Ротшильд. Разве их убедишь после этого, что я не в состоянии вернуть даже жалкий фунт четырнадцать шиллингов одиннадцать пенсов или сколько бы там ни было. Скажу тебе честно, дружище, петля на моей шее уже так туго затянулась, что я на грани срыва. С каждым днем я все больше понимаю, что надо начинать жизнь с чистого листа и рассчитывать только на себя. Но как это сделать без денег. Вот я и ломаю голову: «Где бы разжиться деньжатами?»
На мой взгляд, наступил самый подходящий момент, чтобы напомнить о собственной петле на шее, затянутой не менее туго. Юкридж воспринял это дружеское откровение с печальной понимающей улыбкой.
- Я вовсе не собираюсь просить у тебя взаймы, старая ты кляча, - успокоил он меня, - Да у тебя столько и не найдется, сколько мне нужно. А вот каких-нибудь пять фунтов. Ну, или хотя бы три. Конечно, если ты сочтешь возможным одолжить мне лишь пару или пару с половиной шиллингов в качестве временного…
Юкридж осекся на середине фразы, а лицо его вдруг исказилось так, словно перед ним была змея. Он застыл, пристально вглядываясь куда-то вперед, затем резко развернулся и быстро зашагал по направлению к Черч Плейс.
- Кто там? – спросил я, - очередной кредитор?
- Девицы с флажками, - раздражительно буркнул Юкридж. – Ох, ну и дела нынче творятся, приятель, - эти особы с флажками и коробками для сбора пожертвований просто наводнили наш огромный мегаполис. Ни дать, ни взять стихийное бедствие. То у них День Роз, то День Маргариток, а если не День Маргариток, то уж точно День Анютиных Глазок. Слава богу, я сейчас быстро смекнул, что к чему, и нам удалось избежать…
В этот момент другая вымогательница с флажками неожиданно вышла с Джермин Стрит и своей очаровательной улыбкой преградила нам путь. Мы вывернули перед ней карманы, отдавая последнее, чего у Юкриджа оказалось совсем не много.