Заслуженно знаменитый оркестр Леопольда, вращая глазами и надувая щеки, играл популярный мотив со множеством притопываний, и впервые с тех пор, как она приняла приглашение Хьюго на танец, Сью, скользя по полу, ощущала душевное спокойствие. Казалось, что ее сознание, успоко-енное нытьем саксофона, отключилось от реальности. И тщетно было пытаться уловить даже тень беспокойства в девушке, наслаждающейся этим восхитительным экзерсисом.

Она почувствовала всю абсурдность возражений Ронни. Рассуждая, Сью пришла к выводу, что это то же самое, как если бы она приревновала его к девицам, с которыми он играл в теннис и гольф. Ведь и танец был лишь игрой. Так уж вышло, что здесь нужен партнер, иначе нельзя. Задыхаться от ревности только потому, что кто-то пошел танцевать, было просто смешно.

С другой стороны, не смотря на то, что она теперь успокоилась, все же было облегчением чувство-вать, что он никогда не узнает об этой маленькой прогулке.

Мужчины сущие дети, когда влюбляются. Сью поймала себя на том, что жалеет противоположный пол за их эксцентричность. Если бы они только знали, как проста может быть жизнь. Тратя свое свободное время, как ей захочется, Сью все же поразилась тому, что Ронни мог когда-нибудь усом-ниться в ее чувствах к нему. Ее восхитила мысль, что предположи он на мгновение, будто она про-танцевала всю ночь, и каждый раз с другим мужчиной, ее сердце будет принадлежать только Рон-ни.

Но даже с этими его особыми взглядами к нему, несомненно, нужно было приноровиться.

- Ты и словом не обмолвишься Ронни о нашей прогулке, да, Хьюго? – Спросила она, повторяя ска-занное ею, когда они только пришли в ресторан.

- Ни намеком.

- Тебе можно верить?

- Безоговорочно. Мое второе имя Благоразумие.

- Видишь ли, Ронни странный.

- Сущая прелесть.

- Я имею в виду, он бы не понял.

- Да. Для меня было большим сюрпризом, - сказал Хьюго, проделывая сложные манипуляции со своими ногами, - услышать, что ты и этот старый пес решили соединиться. Ты сразила меня напо-вал. Странно, что он никогда не делился со своим другом детства.

- Ну, это не предназначалось для всеобщего обсуждения.

- Ты полагаешь, что Хьюго Кармоди болтун?

- Ты и впрямь, как сплетник. И ты это знаешь.

- Ничего подобного, - сказал Хьюго с достоинством. – Если бы спросили мое мнение, я бы сказал, что я весьма надежный и молчаливый человек.

Он сделал полный круг в этой роли. Его молчаливость удивила Сью.

- В чем дело? – спросила она.

- Обида, - сказал Хьюго.

- Что?

- Я обижен. На твое замечание. Это абсолютно необоснованное обвинение, что я не могу хранить секреты. Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я тоже тайно обручен и ни одной душе об этом не обмолвился.

- Хьюго!

- Да. Помолвлен. В конце концов, пришел день, когда Любовь надела свои шелковые оковы на Хьюго Кармоди.

- Кто эта несчастная девушка?

- Не несчастная. Счастливая… Это была твоя нога?

- Да.

- Прости. Я еще не разобрался в этих новых шагах. Я говорил, счастливая, это мисс Миллисент Трипвуд.

Словно ошеломленный значительностью объявления, оркестр перестал играть; двигаясь так, чтобы оказаться напротив их стола, мужчина, который никогда не раскрывал секретов, подвел свою парт-нершу к стулу. Она не отрываясь смотрела на него.

- Ты же не имеешь в виду, что?..

- Именно это и имею. А ты что думала?

- Я никогда не слышала ничего более приятного в своей жизни!

- Хорошие новости?

- Я просто в восторге.

- Я тоже доволен, - сказал Хьюго.

- Знаешь, я скрывала даже от себя, что боялась Миллисент. Ронни сказал мне, что семья хочет по-женить их, а никогда не известно, что может случиться, когда за дело берутся семьи. А теперь все в порядке!

- В полном.

Музыка зазвучала снова, но Сью осталась на месте. «Нет?», - удивился Хьюго.

- Чуть попозже. Я хочу поговорить. Ты не представляешь, что это для меня значит. Кроме того, ты свое оттанцевал, Хьюго. Ты уже не тот, что прежде.

- Мне нужна практика, - он зажег сигарету и, следя глазами за танцующими парами, философски изрек: Эта манера, когда они вводят новые шаги, тревожит того, кто оторван от света. Я стал неоте-санным деревенщиной.

- Да я не имела в виду, что ты плох. Только когда-то ты был таким чудесным. Танцевать с тобой было все равно, что плыть на розовом облаке над океаном счастья.

- Очень точное описание, должен заметить, - согласился Хьюго. - Но не вини меня. Вини тех Объе-диненных Профессоров Танца, или как они там себя называют, – ребят, которые собираются раз в две недели или около того, и решают, как они могут усложнить дело. Удивительно, что они не ос-тавят хорошее в покое.

- Ты должен измениться.

- Я не согласен с тобой, - сказал Хьюго. – Никакое другое занятие не страдает так от шайки разбой-ников, которые бесконечно изменяют правила игры. Когда ты учишься играть в гольф, профессио-нал не скажет тебе, что надо медленно поднять клюшку и зафиксировать головку, сделать замах и согнуть левое колено, приподнять левую пятку и не выпускать мяч из виду, не отклоняться и кое-что еще, а потом, после того, когда ты выложишься, доходя до всего этого, внезапно добавит: «Ко-нечно, ты понимаешь, что этот способ продержится еще недели три, считая со следующего четвер-га. После этого Верховный Совет Объединенных Снимателей Дерна отбросит эти методы и изобре-тет совершенно новые!

- Ты все еще обижен?

- Нет.

- А звучит, будто да. Полагаю, я задела твои чувства, потому что сказала, что ты танцуешь не так хорошо как раньше.

- Ничего. Критикуй на здоровье.

- Ну, перестань дуться и расскажи мне о вас с Миллисент и…

- Когда мне было пять лет, - продолжил Хьюго, вынимая сигарету из мундштука и вставляя на ее место другую, - я пошел в свою первую танцевальную школу. Я могу подзабыть некоторые собы-тия дней, когда я купался в лучах славы, но ту школу я действительно помню. Им стоило немалого труда и затрат научить меня подбрасывать резиновый мяч левой рукой и ловить правой, держа спи-ну прямо и вообще быть грациозным и милым. Это звучит непохоже на то, чему обычно учат в танцевальных школах, но я клянусь, что так оно и было. Теперь к чему я веду…

- Ты влюбился в Миллисент сразу или чувство пришло со временем?

- К чему я это веду. Я достиг значительных результатов в подбрасывании и ловле резинового мяча. Я не люблю хвастаться, но я заметно выделился среди довольно шикарной команды. Люди толкали бы локтем друг друга и спрашивали: «Кто это?». Насколько я себя ощущаю, не думаю, что пропу-щу мяч больше одного раза из двадцати. Но что в этом проку сейчас? Никакого. Задолго до того, как у меня появился шанс показать свое достижение на публике и заполучить восторженных красо-ток, Общество Объединенных Профессоров Танца решило, что Глиссада Резинового мяча, или как там она называлась, вышла в тираж.

- Она очень хорошенькая?

- И я говорю, что все эти изменения мешают парню. На данный момент я вполне готов выйти и по-кидать резиновый мяч, но сегодня это просто не делается. Меня бы не поняли. Другими словами, все то время, деньги и неприятности, которых мне стоил шимми резинового мяча – все зря. Говорю тебе, если Объединенные Профессора Танца хотят сделать людей циниками, они работают в пра-вильном направлении.

- Жаль, что ты не рассказал мне о Миллисент.

- Минуту. Возникновение танца, учили меня в школе, восходит к ранним египтянам, которые при-писали его изобретение богу Тоту. Фригийские корибанты танцевали в честь того, чье имя я забыл, и каждый раз, когда наступал фестиваль Реи Сильвии, там были древнеримские танцоры с запле-тенными шнурками волосами. Но что было хорошо для бога Тота, то не годится для этих разруши-тельных Объединенных Профессоров! О, нет! И так было всегда. Думаю, в истории не было мо-мента, когда какой-нибудь достаточно заурядный бедняга, с амбициями с одной стороны и двумя левыми ногами с другой, не получил бы по шее.

Немецкий духовой оркестр, как всегда, был в ударе - щеки того гляди полопаются, глаза от натуги лезут из орбит. Съю скользила по залу, то и дело притопывая в такт шлягерной мпелодии, а на душе вдруг стало спокойно. Стенания саксофонов убаюкали больную совесть, и та втихомолку умывала руки. Когда девушка растворяется в танце, ей не объяснишь, что соглашаться на приглашение Хьюго, возмозжно, и не стоило.

Какие только глупости сочиняет Ронни, чтобы помешать ей, рассуждала Съю. А если она закатит скандал из-за того, что он играет с девушками в гольф и теннис? Танцы - такая же игра, ничуть не хуже, но чтоб играть в нее, нужен партнер. Так уж устроено. Ревновать и кипятиться потому, что кому-то вздумалось потанцевать, попросту нелепо.

И все-таки в глубине души Съю радовалась, что об этой ее маленькой выходке Ронни ничего не узнает.

Влюбленные мужчины хуже малых детей. Размышляя о странностях сильного пола, Съю невольно вздохнула. насколько бы все упростилось, будь они хоть чуточку разумней. Как бы она ни развлекалась в свободное время, но сомневаться в ее чувствах... Уму не постижимо! Да если б даже она танцевала все ночи напролет, и каждый танец - с новым кавалером, ее сердце все равно принадлежало бы одному только Ронни!

И все же его слабостям приходится потакать - ничего не поделаешь.

- Вы ведь не проболтаетесь Ронни о том, что мы были здесь, а, Хьюго? - вопрос в точности повторял слова, которые она произнесла, входя в ресторан.

- Буду молчаливей рыбы.

- На вас можно положиться?

- Не задумываясь - сдержан, деликатен, дипломатичен.

- Ронни, он такой чудной...

- Крик отчаяния.

- Просто, он все не так поймет.

- Разумеется. Я собственным ушам не поверил, - произнес Хьюго, выделывая замысловатые антраша, - когда услыхал, что старый плут сумел к вам подмазаться. До сих пор опомниться не могу. И ведь ни слова другу детства.

- Ну, всем про это знать, по-моему, не обязательно.

- По-вашему, Хьюго Кармоди - трепач?

- Но ведь вы же любите сплетничать. Нет?

- Не понимаю, о чем вы, - произнес с сдостоинством Хьюго. - Но если желаете знать мое личное мнение, то я из породы сильных и молчаливых.

Достоинства своей породы Хьюго продемонстрировал во время следующего круга по залу. Непривычная замкнутость заинтриговала Съю.

- Что случилось? - спросила она с любопытством.

- Я оскорблен, - послышалось в ответ.

- Что?

- Я места себе не нахожу после ваших слов. Эти голословные обвинения, будто мне нельзя доверить секрет. Да если хотите знать, я и сам тайно помолвлен. Но не проболтался еще ни одной живой душе.

- Хьюго!

- Да. Помолвлен. Долгожданный день настал, и Хьюго Кармоди - в шелковых узах Гименея.

- И кто ж эта несчастная?

- "Несчастная"? Избранница судьбы... Я наступил вам на ногу?

- Да.

- Простите. Никак мне не даются эти новомодные фигуры. Так вот, имя моей избранницы - мисс Миллисента Трипвуд.

Воцарилась тишина, словно оркестранты услышали его словва и, пораженные, не в силах были играть. Сильный и молчаливый кавалер отвел свою даму к их столику - они с ним как раз поравнялись.

- Вы серьезно?

- Абсолютно. А вы думали - шучу?

- Чудеса, да и только!

- Вы рады?

- Я просто в восторге.

- Я тоже рад, - сказал Хьюго. - Твердил себе, что с Миллисентой у нас все получится, а в глубине души не верил. Ронни говорил, что родители видят его в роли жениха. А если родственники нажмут хорошенько, кто знает, как дело обернется? И вот, сершилось!

- Да... свершилось.

Вновь заиграла музыка, но Съю продолжала сидеть.

- А мы? - удивленно спросил Хьюго.

- Чуть погодя. Давайте поговорим. Для меня все это слишком серьезно. К тому же вы разучились танцевать, Хьюго. Вас точно подменили.

- Не хватает практики. - Хьюго закурил; при виде кружащихся по залу пар его мысли потекли в философском русле. - Вечно эти новомодные штучки ставят в тупик человека, которому пришлось пожить в глуши. Руки-ноги деревянные - деревенщина, да и только.

- Не обижайтесь на мои слова, все не так уж плохо. Просто когда-то танец с вами был настоящим чудом - я словно плыла в океане блаженства на розовом облаке.

- Точнее, по-моему, не скажешь, - согласился Хьюго. - Только я не виноват. Все эта Коллегия Законодателей Изящных Манер, или как там они себя называют. Собираются, умники, каждых две недели, чтоб придумать фигуру похитрее. Никак успокоиться не могут.

- Все-таки вы изменились.

- Ничего подобного, - возразил Хьюго. - Ну где еще людям так докучает бесконечными новшествами какая-то шайка буйнопомешанных? Представьте - новичок осваивает азы игры в гольф, ему говорят: медленно отведите клюшку вверх - голова должна быть неподвижной, разверните предплечье, согните левую ногу в колене и оторвите пятку от земли, следите за мячом и не отклоняйте туловища, и еще много всякой всячины, а когда наука войдет человеку в плоть и кровь, объявляют: "Вы, конечно, понимаете, все это вам потребуется в течение трех недель, считая со следующего четверга. Потом очередной съезд Верховной Ассамблеи Мастеров Низкого Удара отправит старые правила на помойку, а взамен предложит новые!"

- Все еще злитесь?

- Не злюсь я нисколько.

- А по-моему, злитесь. Не можете простить мне слова о том, что стали хуже танццевать.

- Ну что вы. Всегда полезно выслушать, что о тебе думают другие.

- Ну так выбросьте это из головы и расскажите мне лучше про вас с Миллисентой и...

- Когда мне было лет пять, - прервал ее Хьюго, заменняя окурок в мундштуке новой сигаретой, - я начал посещать уроки танцев. Воспоминания о днях, когда был осиян благодатью вечной , порой ускользают от меня, но первые уроки танцев я помню отлично. Ценой немалых усилий и расходов я выучился жонглировать мячиком, причем не только не дергать тазом, но и вообще выглядеть изящно и привлекательно. Трудно поверить, что таким вещам можно научиться у профессионального танцора, но, уверяю вас, именно этим мы и занимались. Ну, так вот...

- А с Миллисентой у вас как - любовь с первого взгляда? Или обыкновенная?

- Ну, так вот, жонглируя мячиком, я мог показать настоящий класс. Не люблю хвастаться, но чтобы найти равного мне в этом искусстве, пришлось бы изрядно потрудиться. Люди вполголоса переспрашивали друг друга: "Кто это?". Когда был в форме, я не выронил бы мячик раньше, чем обойду зал раз двадцать. И чего же я этим добился? Абсолютно ничего. Не успел я получить признания в обществе, не успел заворожить своей ловкостью прекрасных дам, как Коллегия Законодателей Изящных Манер объявила "скользящий шаг жонглера" - или как там его? - устаревшим.

- А она хорошенькая?

- Говорю вам, нормальный человек при таких скачках и разворотах выглядит паралитиком. Я хоть сейчас готов обойти зал, жонглируя мячиком, но теперь этого никто не делает. Меня просто не поймут. Иными словами, деньги, силы и время, которые я потратил, чтобы овладеть стилем "жонглер", пошли псу под хвост. Если Законодатели Изящных Манер задались целью превратить всех людей в циников, они идут верной дорогой.

- Ну расскажите же, наконец, про Миллисенту.

- Сейчас, сейчас. Нас учили, что искусство танца былло известно еще египтянам, которые приписывали его открытие богу Тоту. Фригийские жрецы корибанты танцевали во славу богини, имя которой я уже забыл . И каждый раз, когда в Древнем Риме устраивали празднества, посвященные матери Ромула и Рема, туда съезжались танцоры, заплетавшие свои волосы в косички. Но разве устроит эту чертову Коллегию то, что угодно было Тоту? Черта с два! И так было спокон веков. Благими намерениямии вымощена дрога в ад. В любую эпоху обязательно найдется доброхот, которому в детстве медведь оттоптал обе ноги, а амбиции бьют через край, и который полезет туда, где и без него жилось неплохо.

_____________
Не в забытьи кромешном, не нагими,
Но благодатью вечной осияны
Приходим мы от Бога в этот мир.
Да, Небеса наш дом и при рождении
Открыты всем нам Райские врата.

У.Вордсворт. Ода о предчувствии бессмертия.

Они танцевали во славу Кибелы - богини плодородия, матери всего живого.

Оркестранты Леопольда, любимцы местной публики, старательно раздували щеки и вращали глазами, наяривая модную мелодию с притопами и прихлопами. Блаженное умиротворение снизошло на Сью, скользившую в танце по паркету. Ее совесть, убаюканная стонами саксофонов, наконец избавилась от угрызений, как будто убедилась в тщетности собственных попыток вменить девушке в вину столь невинное развлечение.

Какими же нелепыми казались Сью обвинения Ронни. Она осознавала, что ее поступок выглядит как тонкая и расчетливая месть за то, что он играет в теннис и гольф с другими девушками. А на самом деле танцы были для нее такой же приятной игрой, как спорт для Ронни, и игра эта парная - тут не сыграешь без партнера. Глупо ревновать и скандалить из-за каких-то танцев.

С другой стороны, хоть совесть ее и была сейчас спокойна, Сью все же испытала облегчение оттого, что Ронни никогда не узнает про сегодняшнюю вылазку.

Влюбленные мужчины сущие дети. Сью расстраивали чудачества противоположного пола. Им бы добавить немножко благоразумия, как проста была бы тогда жизнь. Удивительно, что Ронни осмеливается в ней сомневаться – неважно, как она проводит свободное время, ведь ее сердце занято только им одним. И как это ему в голову приходят такие мысли! Ведь протанцуй она хоть все ночи напролет со всеми мужчинами в мире – это не может поколебать ее чувств.

Однако, каких бы странных взглядов он ни придерживался, несомненно, с его слабостями стоит смириться.

- Хьюго, не вздумай даже словом обмолвиться Ронни о том, что мы с тобой здесь были, - этим приказом она начала свою вступительную речь, когда они приехали в ресторан.

- Ни звука.

- На тебя можно положиться?

- Могила. Явки, шифры, пароли – все держу в секрете.

- Понимаешь, Ронни такой подозрительный.

- Подозрительный? Обхохочешься!

- Ну, он просто не так поймет.

- С него станет. Ох, и удивился же я, - продолжал Хьюго, выписывая ногами странные пируэты, - когда узнал, что вы с этим мерзавцем решили связать себя брачными узами. Огорошили меня не на шутку. Странно, что он не открылся своему другу детства.

- Какой смысл болтать о таких вещах.

- Намекаешь на то, что Хьюго Кармоди болтун?

- Но не мне тебе рассказывать, что ты не прочь посплетничать.

- Ничего подобного, - возразил он с достоинством, - если кого-то интересует мое мнение, я бы охарактеризовал себя как человека мужественного и немногословного.

В доказательство своих слов он на целый круг погрузился в скорбное молчание. Сью это насторожило.

- Что с тобой? – спросила она.

- Я обиделся.

- Что?

- Обиделся, и не на шутку! Твои слова ранили меня в самое сердце. Несправедливо с твой стороны обвинять меня в том, что я не умею хранить секреты. Тебе, наверно, будет интересно узнать, что я тоже тайно обручен и еще ни одна живая душа об этом не знает.

- Хьюго!

- Да, представь себе, обручен. Настал тот день, когда Любовь заманила в свои шелковые сети Хьюго Кармоди.

- И кто же эта несчастная?

- Совсем напротив. Счастливейшая из смертных… Это была твоя нога?

- Да.

- Извини. Я еще не освоил эти новые шаги. Так вот, избранница судьбы – это мисс Миллисент Трипвуд.

Оркестр неожиданно прекратил играть, словно был ошеломлен важностью прозвучавшего объявления. Пара закончила танец как раз напротив своего стола, и молодой человек, ревностный хранитель секретов, подвел партнершу к стулу. Она не отводила от него радостно-удивленных глаз.

- Не может быть!

- Еще как может. Ты сомневаешься?

- В жизни не слышала более приятного известия!

- Что же тут приятного?

- Я просто в восторге.

- Да я, в общем, тоже, - согласился Хьюго.

- Знаешь, ведь я даже самой себе боялась в этом признаться, но всегда несколько опасалась Миллисент. Ронни говорил, что его семья мечтает их поженить. Никогда не знаешь, чем это закончится, если за дело возьмутся родственники и начнут давить своим авторитетом. Зато теперь все в порядке.

- Да уж точно.

Вновь заиграла музыка, но Сью не тронулась с места.

- Не хочешь еще потанцевать? – удивился Хьюго.

- Не сейчас. Давай лучше поболтаем. Ты даже не представляешь, как важна для меня эта новость. Да и танец твой, Хьюго, сегодня оставляет желать лучшего. Ты уже не тот танцор, каким был прежде.

- Мне бы немножко потренироваться.

Он зажег сигарету и погрузился в философские размышления, задумчиво разглядывая кружащиеся в танце пары.

- Эта их вечная манера придумывать всякие новые шаги совсем некстати для человека, живущего в Тмутаракани. Я превратился в дремучего деревенщину.

- Я вовсе не имела в виду, что ты плохо танцуешь. Просто раньше ты был восхитителен. Танцуя с тобой, мне казалось, что я парю на розовом облаке над морем блаженства.

- Весьма точно сравнение, должен признать, - согласился Хьюго. Но это не моя вина. Виноват этот замшелый «Объединенный Союз Профессоров Танца», или как они там себя называют, - эти ученые птицы, которые слетаются каждые две недели, чтобы придумать, как еще усложнить жизнь. Удивительно, почему они не успокоятся.

- Но ведь надо же меняться.

- Вот тут я с тобой не согласен, - возразил Хьюго. – В таких делах именно маленькая кучка разбойников постоянно меняет правила игры, отравляя всем жизнь. Когда учишься играть в гольф, тренер никогда толком не объяснит тебе, что клюшку надо поднимать медленно, голову держать ровно, вывернуть кисть, согнуть левое колено, не отводить глаз от мяча, не отклоняться назад и много еще чего остального. И только, когда с тебя семь потов сойдет, и ты сам постигнешь все эти хитрости, тут они объявляют: «Понимаете, мы просто хотим понаблюдать, как вы сами с этим справитесь в течение трех ближайших недель». А потом «Верховный Совет Великих Твердолобых Дерносдирателей*» выбрасывает на помойку все эти правила и выпускает новые!

- Это еще один повод для обиды?

- Да, нет тут никакой обиды.

- А звучит, как обида. Признайся, я задела твое самолюбие, сказав, что ты танцуешь не так хорошо, как прежде.

- Вовсе нет. Я за здоровую критику.

- Ну ладно, давай оставим это. Расскажи мне, как вы с Миллисент…

- В возрасте пяти лет, - продолжал свой рассказ Хьюго, вынимая окурок из мундштука и вставляя новую сигарету, - я посещал танцевальный класс. Память слегка изменяет мне, когда я отправляюсь в путешествие по следам былой славы, но этот танцевальный класс я запомнил надолго. Путем невероятных усилий и значительных финансовых затрат меня научили разным премудростям: подбрасывать резиновый мячик левой рукой и ловить его правой, держать спину прямо и вообще вести себя, как благовоспитанный пай-мальчик. Это не очень-то похоже на программу танцевальной школы, но клянусь тебе, именно этим мы там и занимались. К чему я все это рассказываю…

- Вы с Миллисент влюбились друг в друга с первого взгляда, или чувство пришло к вам постепенно?

- Так вот к чему. Я здорово научился бросать и ловить этот мячик. Должен признаться без ложной скромности, что я заслуженно вошел в тройку лидеров. Зрители в нетерпении подталкивали друг друга локтями и спрашивали «Кто это такой молодец?» Думаю, в худшем случае я пропускал один мяч из двадцати. И что мне это дало? Ничего. Я даже не успел представить на суд широкой публики свои достижения, и прекрасные дамы так и не пали ниц передо мной, умоляя продемонстрировать им мое высочайшее мастерство, как Общество Объединенных Профессоров Танца провозгласило, что «глайд с мячиком», или как они там его называют, вышел из моды.

- Она очень хорошенькая?

- И еще вот что: все эти бесконечные игрища с правилами портят жизнь нормальным парням. Я хоть сейчас готов выйти на паркет и побросать мячик, но теперь, видишь ли, так не делают. Никто не поймет, что это я затеял. Короче говоря, все деньги, время и усилия, что я потратил на совершенствование «шимми с мячиком», коту под хвост. Знаешь, если этот Объединенный Союз Профессоров хочет сделать из людей циников, то они на верном пути.

- Ах, если бы ты, наконец, рассказал мне о Миллисент.

- Да-да, сейчас расскажу. В школе меня учили, что танцы зародились у древних египтян, которые приписывают их происхождение богу Тоту. Фригийские корибанты** посвящали свои танцы богине, чье имя я уже забыл, древнеримские танцоры трясли своими косичками, отплясывая на празднике Рэи Сильвии***. Но что угодно богу Тоту, не угодно этому Союзу Профессоров-паразитов! И так было во все времена. Вряд ли история знала пример, чтобы бедному, хоть и порядочному, амбициозному отщепенцу простили неумение танцевать. _____________________________________________________

*/ Дивот – кусок дерна, выбитый при ударе игроком в гольф.
**/ Корибанты – жрецы фригийской богини Кибелы, сопровождавшие служение ей исступленными танцами и пением.
***/ Рэя Сильвия – мать Ромула и Рэма в римской мифологии.

Оркестр Леопольда, оправдывая свою популярность, усердно наигрывал модную ритмичную мелодию, музыканты старательно надували щёки и вращали глазами, а Сью скользила по паркету и впервые с того момента, как приняла приглашение Хьюго, чувствовала, что душа её спокойна. Голос совести, заглушаемый стонами саксофонов, наконец-то умолк. Бессмысленно убеждать молодую девушку в том, что танцы – это предосудительное развлечение.

Ронни совершенно напрасно обижался на неё. Самой Сью и в голову не пришло бы дуться на него за то, что он играет в теннис или гольф с другими девушками. Ведь танцы – это та же игра, и без мужчины в неё не сыграть. А ревновать к партнёру по танцам просто смешно.

И всё-таки… хорошо, что её совесть спокойна, но ещё лучше, что Ронни никогда не узнает об этих танцах.

Влюблённый мужчина – сущий ребёнок. Мужские странности удивляли Сью. Не будь они такими нелепыми, жизнь была бы куда проще. Сердце Сью принадлежало одному Ронни, как бы она ни проводила своё свободное время, разве мог он в этом сомневаться? И даже если бы она весь вечер напролёт протанцевала с другими мужчинами, это ни на йоту не изменило бы чувства девушки к нему.

Впрочем, сама Сью могла думать по этому поводу что угодно, а испытывать терпение Ронни совсем не обязательно.

- Хьюго, ты ведь не обмолвишься ни словом при Ронни о том, что мы здесь были, правда? – повторила она то же внушение, которое сделала сразу по прибытии в ресторан.

- Ни словечком.

- Честно?

- Честнее некуда. Молчи, скрывайся и таи…

- Понимаешь, у Ронни свои причуды.

- Надо же!

- Я имею ввиду, он не поймёт меня.

- Я не об этом. Меня чертовски удивило, - сказал Хьюго, выписывая сложные кренделя ногами, - что ты и этот хитрец – пара. Меня это известие просто ошеломило. И как это он не поделился радостью с другом детства?

- Вообще-то, об этом лучше не распространяться.

- Ты хочешь сказать, что Хьюго Кармоди – болтун?

- Но ты же любишь посплетничать, сам знаешь.

- Впервые слышу, - заявил Хьюго с достоинством в голосе. – Если хочешь знать, на самом деле я чрезвычайно сдержанный, молчаливый человек.

В этом сдержанном молчании их пара описала полный круг по залу. Неразговорчивость партнёра привела Сью в замешательство.

- Что с тобой? – спросила она.

- Я возмущён, - ответил Хьюго.

- Чем же?

- Мне обидно. Твои слова меня задели. Совершенно необоснованное обвинение в том, что мне нельзя доверить тайну. А я, между прочим, и сам тайно помолвлен, и об этом пока что не знает ни одна живая душа.

- О, Хьюго!

- Именно. Обручён. Пришёл тот день, когда любовь набросила свои шёлковые путы и на Хьюго Кармоди.

- И кто же эта несчастная?

- Никаких несчастных. Счастливую избранницу… Это была твоя нога?

- Да.

- Прошу прощения. Я ещё не освоил новые шаги. Так вот, счастливую избранницу зовут мисс Миллисент Трипвуд.

На этих словах музыка смолкла, как будто услышанная новость поразила даже оркестр. Пара оказалась как раз напротив своего столика, и мужчина, который умел хранить тайны, проводил партнёршу к стулу. Девушка смотрела на него полными восторга глазами.

- Это правда?

- Конечно, правда. С какой стати я врал бы?

- В жизни не слышала ничего чудеснее!

- Тебя это радует?

- Я просто в восторге!

- Я тоже доволен, - сказал Хьюго.

- Не хочется признаваться, но я была немного предубеждена против Миллисент. Семья Ронни хотела, чтобы они поженились, а слово семьи много значит. А теперь всё уладилось!

- Целиком и полностью.

Снова заиграла музыка, но Сью осталась сидеть.

- Мы не танцуем? – удивлённо спросил Хьюго.

- Не сейчас. Давай поговорим. Ты не представляешь, как это для меня важно. К тому же, ты уже не тот танцор, что раньше, Хьюго.

- Мне не хватает тренировок.

Он зажёг сигарету, расслабленно наблюдая за кружащимися парами, и его мысли вошли в философское русло.

- Все эти новые танцевальные движения сбивают с толку человека, который живёт вдали от цивилизации. Я стал неуклюжим, как медведь.

- Нет, ты совсем не настолько плох. Просто раньше ты был настоящим волшебником. Танцевать с тобой было всё равно что плыть на розовом облаке над океаном блаженства.

- Лучше не скажешь, - согласился Хьюго. – Но я не виноват. Виноваты эти Законодатели Танцевальной Моды, или как там они себя называют, – эти существа, которые примерно раз в две недели собираются вместе и договариваются, как усложнить нам жизнь. И как им только не надоедает?

- Всё в мире меняется.

- Позволь с тобой не согласиться, - ответил Хьюго. – Танцы - это единственная сфера жизни, в которой шайка неизвестных энтузиастов с такой завидной регулярностью меняет правила игры. Когда ты учишься играть в гольф, тебе объясняют, что замах клюшкой должен быть плавным, голову следует держать прямо, а ещё вращать предплечьями, и сгибать левое колено, и приподнимать левую пятку, и не отрывать взгляд от мяча, и не отклоняться назад, и тому подобное, а когда ты пропитаешься этими премудростями до мозга костей, никто не скажет тебе: «Ты, конечно, понимаешь, что все эти правила действительны только три недели, считая от четверга. А потом Высочайший Объединённый Совет по Внедрению Новшеств отменит их к черту и учредит новые».

- Снова возмущаешься?

- Нет. Меня это не возмущает.

- А похоже на возмущение. Просто я сказала, что ты танцуешь хуже, чем когда-то, и тебя это задевает.

- Ни в коем случае. Справедливой критике я только рад.

- Что ж, отвлекись от танцев, расскажи мне о тебе и Миллисент, и …

- Когда мне было около пяти лет, - перебил Хьюго, вынимая из мундштука сигарету и прикуривая новую, - меня записали в мою первую школу танцев. Я не уверен, что хорошо помню все события той благословенной поры, когда я ещё был цветком жизни, но школа танцев врезалась в мою память. Ценой невероятных усилий я был обучен подбрасывать резиновый мячик левой рукой и ловить его правой, при этом не горбиться и вообще держать себя достойно и благородно. Трудно поверить, что такие умения входили в курс обучения танцевальной школы, но я могу поклясться, что так оно и было. Я веду к тому, что…

- Ты влюбился в Миллисент сразу или со временем?

- Я вот к чему веду. Я достиг совершенства в манипуляциях с этим самым резиновым мячиком. Не хочу хвастаться, но я не терялся на фоне других детишек. Зрители восхищённо подталкивали друг друга локтем и спрашивали шёпотом: «Кто этот ловкач?». Из двадцати бросков я едва ли упускал больше одного. И что это даёт мне сейчас? Совершенно ничего. Задолго до того, как я получил возможность продемонстрировать мои блестящие умения на публике и насладиться восхвалениями прекрасных женщин, восхищённых моим мастерством, Общество Законодателей Танцевальной Моды постановило, что Вальс Резиновых Мячиков, или как он там назывался, уже неактуален.

- А она очень красивая?

- Я просто хочу сказать, что все эти перемены действуют на нервы. Я хоть сейчас готов выйти в зал и переброситься резиновым мячом, но сегодня такого просто не делают. Люди не поймут меня. Другими словами, Танцы с Мячами были пустой тратой времени, денег и нервов. Ей-богу, если Общество Законодателей хочет, чтобы я разочаровался в жизни, то оно на правильном пути.

- Пожалуйста, расскажи мне хоть что-то о Миллисент!

- Сейчас. Как мне когда-то объяснили в школе, искусство танца обязано своим появлением древнеегипетскому богу Тоту, который якобы изобрёл его. Фригийские Корибанты танцевали в честь не помню кого, и ни один праздник в честь Реи Сильвии не обходился без древнеримских танцоров, которые заплетали свои волосы в косы. Но то, что хорошо для бога Тота, не подходит коварным Объединённым Законодателям! Нет, это не для них! И так продолжалось всю историю человечества. Полагаю, всё это проделки некоего благонамеренного мелкого беса, одарённого изрядным честолюбием и двумя левыми ногами.

Честно заработавший известность джаз-банд Леопольда, раздувая щеки и выкатывая глаза, наигрывал модный мотивчик для танца-топтуна, и впервые, с тех пор как Сью приняла приглашение Хъюго потанцевать, она ощущала душевное равновесие, кружась по танцполу. Её совесть, усыплённая плачем саксофона, казалось, решила уйти отставку, осознав, без сомнения, всю тщетность своих попыток притворяться, будто с девушкой, получающей удовольствие от этого восхитительного занятия, что-то не так.

Насколько нелепы, думала она, были возражения Ронни. Как Сью полагала, они уже становились чисто символическими, подобно шуму, который она могла бы поднять из-за его игр с девушками в теннис и гольф. Танцы схожи с этими двумя забавами, и так уж получилось, что с тобой должен быть мужчина или тебе не сыграть эту партию. Рычать и ревновать лишь из-за того, что кто-то отправился потанцевать без него просто глупо.

Но с другой стороны, как бы ни спокойна была её совесть, Сью пришлось признаться самой себе, что она почувствовала огромное облегчение оттого, что Ронни никогда не узнает об этом маленьком свидании.

Влюблённые мужчины как дети малые. Она часто ловила себя вздыхающей по поводу странностей противоположного пола. Насколько простой стала бы жизнь, если бы они были здравомыслящими. Сью забавлял тот факт, что у Ронни вообще могли возникнуть какие-либо сомнения в том, что её сердце принадлежит только ему, как бы она не проводила свой досуг. Сью изумляло, что Ронни хоть на секунду мог полагать, что даже если бы она и танцевала все ночи подряд с разными мужчинами, это как-то повлияло бы на её чувства к нему.

И тем не менее, так как, придерживаясь определённых взглядов, Ронни всё же сомневался в ней, кое-каким его капризам несомненно надо было потакать.

- Ты ведь даже не заикнёшься Ронни о нашем походе сюда, Хьюго, не правда ли? – спросила Сью, повторяя своё указание, с которого началось их общение по прибытию в ресторан.

- Ни пол словом, - был ответ.

- Я могу доверять тебе?

- Безоговорочно. Как телеграфному адресу, как самой осмотрительности в Маркет Блэндингс.

- Видишь ли, Ронни такой забавный.

- Просто сплошная умора.

- Ну, он бы не понял нас.

- Конечно. Для меня это было большим сюрпризом, - продолжил Хьюго, выделывая сложное па ногами, - Узнать, что ты и наш старый прохвост решили соединиться. Я ошеломлён. Странно, что он не признался в этом другу детства.

- Не стоило распространять слухи.

- Уж не утверждаешь ли ты, что Хьюго Кармоди трепло?

- Ну, ты же любишь сплетничать. Признайся.

- Ничего подобного, - возразил Хьюго с гордостью, - Если хочешь знать моё мнение, я бы сказал, что я чрезвычайно волевой и молчаливый человек.

И пребывая в этом настрое, он сделал целый круг в танце по залу. Его неразговорчивость удивила Сью.

- В чём дело? – спросила она.

- В негодовании! - был ответ.

- Ты о чём?

- Я дуюсь. Эти твои замечания ранят. Все эти необоснованные обвинения, что я не могу хранить секреты. Тебе может интересно это узнать - я тоже тайно помолвлен, но ни одной живой душе не рассказал это.

- Хьюго!

- Да. Обручён. Вот так и наступил тот день, когда Любовь набросила свои шёлковые путы на Хьюго Кармоди.

- И кто эта несчастная девушка?

- Никакой несчастной девушки нет. Есть только счастливая… Это твоя нога была?

- Моя.

- Я ещё не разучил эти новые шаги. И эта счастливица, как я говорил уже, мисс Милисент Трипвуд.

Словно потрясённый важностью сделанного заявления, оркестр перестал играть. И случайно оказавшийся прямо напротив их столика, мужчина никогда не раскрывавший чужих секретов, отвёл свою партнёршу в её месту. Та вперилась в него с восхищением.

- Нет, ты ведь не это имел ввиду.

- Именно это. Разве я сказал что-то другое.

- Это самая чудесная вещь, которую я слышала в своей жизни.

- Неплохая новость?

- Я просто очарована.

- Мне тоже приятно, - добавил Хьюго. – Я пытался отогнать от себя эту мысль, но я боялся за Милисент. Ронни признался мне - его семья хотела, чтобы он женился на Милисент, и никогда нельзя быть уверенным в том, что может случиться, когда семьи хотят настоять на своём. Но теперь всё в порядке.

- Абсолютно.

Музыка снова заиграла, но Сью осталась сидеть.

- Не танцуешь? – удивился Хьюго.

- Пока нет. Хочу поболтать. Ты даже представить себе не можешь, что всё это значит для меня. Кроме того, ты стал хуже танцевать. Ты не тот человек, каким был.

- Мне нужно тренироваться, – он закурил и погрузился в поток философских измышлений, задумчиво наблюдая за кружащимися парами. – Вот так они всегда и показывают новые движения, донимающие парня живущего в глуши. Я превратился в замшелую деревенщину.

- Ну я не хочу сказать, что ты был совсем плох. Ты просто был настоящим чудом. Танцевать с тобой было всё равно, что плыть в розовом облаке над океаном блаженства.

- Очень точное описание, полагаю, - согласился Хьюго, - Но обвинять надо не меня, а этих Объединенных Профессоров Танца, или как там они себя называют. Дятлы, что собираются каждую пару недель или около того, чтобы решить, как сделать жизнь ещё сложнее. И почему бы им не вмешиваться.

- Нужно уметь меняться.

- Позволь с тобой не согласиться. – возразил Хьюго, - Ни один другой жизненный путь как этот не страдает от банды негодяев, беспрестанно меняющих правила игры. Когда ты учишься играть в гольф, профессионал не будет говорить тебе поднимать клюшку медленно, голову держать ровно, повращать предплечьями, согнуть левое колено, поднять левую пятку, не отрывать глаз от мяча, не горбиться и так далее, чтобы потом, после того, как с тебя сойдёт семь потов при разучивании этого, неожиданно добавить: «Вы, конечно понимаете, что всё это рассчитано лишь просто поддержать вас ближайшие три недели, начиная со следующего вторника. А затем Верховный Главный Совет Объединённых Заменителей Дёрна отправить на свалку эти методы и придумает совершенно новый свод правил».

- Снова негодование?

- Нет. Не оно.

- А похоже. Понимаю, я слегка задела тебя, отметив, что ты танцуешь уже не так хорошо как раньше.

- И вовсе я не так. Я открыт для критики.

- Ладно, забудь об этом и расскажи мне о вас с Милисент и...

- Когда мне было пять, - снова начал Хьюго, вынимая окурок из мундштука и вставляя в него новую сигарету, - Я принялся посещать мою первую школу танцев. Я слегка подзабыл о некоторых эпизодах из тех дней, когда гнался за славой, но я хорошо помню ту школу танцев. И те великие трудности и лишения, которые испытывал, обучаясь жонглировать резиновым мячом с застывшей поясницей и вообще держаться грациозно и изящно. Не похоже на вещи, что преподают в школе танцев, но клянусь тебе, это входило в курс обучения. Теперь же, мысль которую я хочу высказать...

- Ты сразу влюбился в Милисент или это произошло со временем?

- Мысль, которую я хочу высказать, заключается в следующем. Я достиг не плохих результатов в жонглировании резиновым мячом. Не люблю хвастаться, но я заметно выделялся в весьма талантливой группе. Люди подталкивали друг друга локтями, вопрошая «А это кто?», прикрыв рот рукой. Не думаю, что, когда будучи в хорошей форме, я пропускал более одного мяча из двадцати подбрасываний. И что это даёт мне сейчас? Совершенно ничего. Задолго до того как, у меня появилась возможность продемонстрировать мои достижения публично и получить прекрасных и раболепствующих поклонниц моего мастерства, Сообщество Объединённых Профессоров Танца решило, что Скольжение с Резиновым Мячом, или как там оно называется, устарело.

- А она очень хорошенькая?

- И я хочу сказать, так все эти изменения и ограничения только помеха для обычного парня. На данный момент я отлично подготовлен выйти на танцпол и начать подбрасывать резиновый мяч, но в наши дни это уже просто не делают. Народ не поймёт, к чему я всё это проделываю. Другими словами, все те деньги, труд и время, которые я потратил на оттачивание Шимми Резинового Мяча ушли в пустую. Вот, что я тебе скажу, если Объединённые Профессоры желают сделать из людей циников, они идут правильной дорогой.

- Что же ты не расскажешь мне всё о Милисент?

- Секундочку. Танец, что мне преподавали в школе восходит к древним египтянам, которым приписывается создание бога Тота. Фригийские корибанты танцевали его в честь кого-то, чьё имя я уже забыл. А когда наступал праздник богини Риа Сильвии его исполняли римские плясуны с волосами заплетёнными в косы. Но то, что было достаточным для бога Тота, не подходит этим упадочным Объединённым Профессорам. О нет! Ничего не меняется веками. Не думаю, что в истории был хотя один случай, когда какой-нибудь несчастный демон, исполненный благих намерений, с амбициями с одной стороны, и двумя левыми ступнями с другой, не получал за эти побуждения по шее.

Известный оркестр Леопольда исполнял популярную песню. Музыканты притопывали, их щеки раздувались, глаза вращались. Сью скользила вокруг зала и впервые после того, как приняла приглашения Хьюго, испытывала душевный покой. Совесть ее притихла, заглушенная стонами саксофонов. Она поняла бессмысленность попыток доказать хозяйке, что может быть что-то порочное в девушке, наслаждающейся этим восхитительным действом.

Она чувствовала всю абсурдность обвинений Ронни. Это все равно, размышляла Сью, временно становясь логичной, как если бы кто-то поднял ужасный шум из-за того, что он играл в теннис или гольф с девушками. Танец – такое же времяпровождение, и так уж случилось, что здесь нужен мужчина, без которого игра невозможна. Вся эта ревность и крики только из-за того, что мы танцевали вместе, просто смешны.

С другой стороны, несмотря на ту безмятежность, в которой пребывала ее совесть, Сью вынуждена была признать, что испытывала облегчение, зная, что он никогда не узнает об этой маленькой прогулке.

Мужчины бывают такими детьми, когда влюбляются. Сью задумалась над странностями мужчин. Как проста была бы жизнь, если бы они обладали исключительно здравомыслием. Ее поражало, что Ронни мог сомневаться в том, что ее сердце принадлежит ему одному, как бы она не проводила свой досуг. Сью не могла понять, как Ронни мог предположить даже на мгновение, что на ее чувства к нему может что-либо повлиять, например, танец с другим мужчиной или даже со всеми мужчинами мира.

Тем не менее, придерживаясь своих странных взглядов, он, очевидно, был удовлетворен.

- Ты ведь не скажешь Ронни ни слова о нашей встрече здесь, правда, Хьюго? - Сказала она, повторяя указание, с которого начался разговор, как только они зашли в ресторан.

- Ни слова.

- Я могу тебе доверять?

- Всецело. Сдал, принял, протокол, отпечатки пальцев.

- Видишь ли, Ронни забавный.

- Просто умора!

- Я в смысле: он не поймет.

- Нет. Немалым сюрпризом для меня, сказал Хьюго, делая замысловатые движения ногами, было услышать, что ты и старая гончая решили объединиться. Вы прямо ошеломили меня. Странно, что он никогда не доверял другу детства.

- Ну, этого недостаточно, чтобы начать трепаться.

- Ты считаешь Хьюго Кармоди болтуном?

- Ты же сам знаешь, что любишь сплетни.

- Ничего такого я не знаю, - сказал Хьюго с достоинством, – Если бы кого-то интересовало мое мнение, я бы сказал что я чрезвычайно стойкий и тихий человек.

В этом качестве он сделал полный круг по залу. Его неразговорчивость удивила Сью.

- Что случилось? – спросила она.

- Обиделся, - сказал Хьюго.

- Что?

- Я дуюсь. Это твое замечание убивает меня. Обвинение в том, что я не могу хранить секреты, абсолютно безосновательно. Возможно, тебе будет интересно узнать, что я также секретно обвенчался и не начал об этом трепаться, как ты изволила выразиться.

- Хьюго!

- Да, Бертродет. В конце концов, пришел день, когда Любовь накинула свою шелковую сеть и на Хьюго Кармоди.

- Кто же эта несчастная девушка?

- Нет никакой несчастной девушки. Только счастливая… Это была твоя нога?

- Да.

- Извини. Я еще не освоился с этими новыми движениями. Счастливая девушка, как я говорил, это мисс Миллисент Трепвуд.

Оркестр перестал играть, будто ошеломленный услышанным, и, воспользовавшись случаем, кавалер, который никогда не раскрывал секретов, проводил даму до ее стула. Она восторженно смотрела на него: «Ты ведь не серьезно?»

- Еще как серьезно. Зачем мне шутить, по-твоему?

- Я в жизни не слышала ничего более прекрасного!

- Хорошие новости?

- Я просто восхищена!

- Я тоже доволен, заметил Хьюго.

- Я старалась даже себе не признаваться, что очень опасаюсь на счет Миллисент. Ронни говорил мне, что семья хочет женить их, а ведь никогда не знаешь, чем все закончится, когда семьи применят свое влияние. Зато теперь все в порядке!

- В совершенном порядке.

Музыка началась снова, но Сью продолжала сидеть. «Нет?» - спросил Хьюго изумленно.

- Не сейчас. Я хочу поговорить. Ты не понимаешь, что это для меня значит. Кроме того, ты стал танцевать значительно хуже. Ты уже не тот, каким был раньше.

- Мне нужна практика, - он закурил сигарету и начал с философским видом наблюдать за кружащими парами, – Вот так они изобретают новые движения, доставляющие беспокойство парню, прожившему в лесу. Я превратился в неотесанный чурбан.

- Я не хотела сказать, что ты плох. Просто обычно ты был феноменален. Танец с тобой можно было сравнить с полетом на розовом облаке над океаном блаженства.

- Очень точное описание, могу себе даже это представить, - согласился Хьюго. Но обвиняй не меня. Вини этих Объединенных Профессоров Танца, или как там они себя называют – коршуны, которые слетаются каждую пару недель или около того, чтобы придумать, как сделать все еще сложнее. И что поразительно, они не хотят оставить все как есть, несмотря на то, что все и так хорошо.

- Значит, ты тоже должен меняться

- Я не согласен, - ответил Хьюго, - Никакому другому занятию не мешают в такой степени бандиты, вечно меняющие правила игры. Когда ты учишься играть в гольф, профессионал не говорит тебе что нужно заносить клюшку медленно, и твердо держать голову, и вращать предплечьями, и сгибать левое колено, и поднять левую пятку, и удерживать взгляд на мяче, и не отклоняться назад, и еще что-то. А затем, когда с тебя сойдет семь потов от самостоятельного изучения, он неожиданно не добавит: «Конечно, ты понимаешь, что все это будет помогать тебе еще недели три, со следующего четверга. После этого Высший Большой Совет Объединенных Повелителей Лунок выбросит текущие методы на помойку и придумает совершенно новые!»

- Опять дуешься?

- Нет, не дуюсь.

- Похоже, что дуешься. Я думаю, где-то в глубине души тебе больно из-за того, что я сказала, будто ты танцуешь хуже обычного.

- Никак нет. Мы приветствуем критику.

- Ну что же, давай сменим тему, расскажи мне о тебе с Миллисент и…

- Когда мне было около пяти, - продолжил Хьюго, меняя сигарету в мундштуке, - я начала впервые посещать танцевальную школу. Происшествия тех времен, когда я оставлял за собой тучи славы, довольно расплывчаты, однако я хорошо помню танцевальную школу. С большим трудом и другими издержками я научился подбрасывать резиновый мячик левой рукой и ловить его правой, прямо держа спину и сохраняя изящную и привлекательную манеру поведения. Это никак не похоже на то, что стоит изучать в танцевальных школах, но я клянусь, что таков был учебный план. К чему я веду…

- Ты влюбился в Миллисент сразу, или это происходило постепенно?

- Я собственно вот о чем. Я очень хорошо научился подбрасывать и ловить мяч. Не люблю хвастаться, но я заметно выделялся на фоне остальных. Люди подталкивали друг друга и спрашивали: «Кто это?». Если я не ошибаюсь, то я не ронял мячик чаще, чем один раз из двадцати бросков. Но что мне теперь с этого? Абсолютно ничего. Задолго до того, как я получил возможность продемонстрировать публике свои навыки, и восхищенные моими навыками прекрасные женщины начали вешаться на меня, Общество Объединенных Профессоров Танцев приняло решение, что скольжение с резиновым мячиком, или как там еще это называется, устарело.

- Она привлекательная?

- Что я хочу сказать, все эти изменения и новшества – как палки в колесах. Сейчас я совершенно готов ступить на этот танцпол и начать подбрасывать резиновый мяч, но этим попросту уже никто сейчас не занимается. Люди не смогут понять, что я такое делаю. Другими словами, все то время, деньги и усилия, что я потратил на овладение танцем Шимми с Резиновым мячиком, безвозвратно потеряны. Говорю тебе, если Объединенные Профессора хотят сделать людей циниками, то они на правильном пути.

- Мне бы хотелось услышать твой рассказ о Миллисент.

- Сейчас. Те танцы, которым учили меня в школе, были созданы еще в Древнем Египте, их изобретение приписывается богу Тоту. Фригийские Каррибанты танцевали в честь кого-то, чье имя я успешно забыл, проводился даже фестиваль Нанду Сильвии среди древних Римских танцоров, заплетавших волосы тесьмой. Но то, что устраивало бога Тота, оказалось недостаточно хорошим для этих прогнивших Объединенных Профессоров! О нет! И так было всегда. Я не думаю, что был момент в истории, когда какой-то убогий дьявол, исполненный благих намерений, с амбициями с одной стороны и двумя левыми копытами с другой, не получил бы за это втык.

Вполне заслужившие свою известность музыканты джаз-бэнда Леопольда, старательно выдувая медь, исполняли популярную мелодию в джазовой обработке, и Сью, скользя по паркету, только сейчас наконец, впервые после того, как приняла приглашение Хьюго, почувствовала себя увереннее и спокойнее. Ее совесть, убаюканная протяжным пением саксофонов, кажется, наконец замолкла. Внутреннее «я», видимо, осознало, что нет ничего плохого в том, чтобы просто так потанцевать; нет, ее совершенно не в чем упрекнуть.

Возражения Ронни пусты и беспочвенны, думала она. Все равно как если бы она стала раздувать историю из-за того, что он играет в теннис и гольф с девушками. Танцы – точно такие же обычные увлечения, ну так уж получается, что здесь не обойтись без партнера. Сходить с ума от ревности только из-за того, что она с кем-то потанцевала, – просто смешно.

Она вроде бы успокоилась, но, с другой стороны, нужно признать, ей было бы легче думать, что Ронни никогда не узнает об этом вечере.

Влюбленные мужчины ведут себя как дети. С этой мыслью о странностях противоположного пола Сью невольно вздохнула. Им бы хоть каплю здравого смысла - насколько проще была бы жизнь. Сью недоумевала, что Ронни вообще мог на секунду усомниться - неважно, как она проводит свое свободное время, - усомниться в том, что ее сердце принадлежит только ему. Просто поразительно, ну как можно не понимать: танцуй она хоть каждый вечер с кем угодно, это никак не меняет ее чувств к нему!

Да и вообще, его, с такими взглядами, просто на смех поднимут.

- Ты ведь не скажешь Ронни, что мы сегодня встречались, правда, Хьюго? – повторила она свой строгий наказ, с которого начала разговор, когда они пришли в ресторан.

- Ни звука.

- Я могу тебе доверять?

- Безоговорочно. Доверительная собственность, телеграфный адрес, право распоряжения, Маркет Блэндингс.

- Ронни - он забавный, понимаешь.

- Какой накал страстей!

- Я к тому, что он неправильно поймет.

- Да уж, огорошили вы меня, - сказал Хьюго, изображая сложные движения ногами. Услышать вот так, что ты и этот балбес вместе. Хоть стой хоть падай. И он ни слова не сказал другу детства.

- А то без этого не разлетится.

- Ты хочешь сказать, что Хьюго Кармоди болтун?

- Ты ведь любишь взболтнуть. Признайся, что любишь.

- Ничего подобного, - с достоинством возразил Хьюго. - Я бы сказал, что я человек в общем-то волевой и умею молчать.

И он целый круг прошел с ней, демонстрируя вышесказанное. Его молчание смутило Сью.

- Что-то не так? – спросила Сью.

- Обидно, - ответил Хьюго

- Что?

- Задело. Это твое заявление. Совершенно несправедливое обвинение в том, что я не умею хранить чужие тайны. Тебе, наверное, будет интересно узнать, что я тоже тайно помолвлен, а ведь никому ни слова не сказал.

- Хьюго!

- Да. Помолвлен. И вот наконец настал тот день, когда Любовь опутала своими шелковыми цепями Хьюго Кармоди.

- И кто эта несчастная?

- Не знаю, кто несчастная. А счастливая.. Я наступил тебе на ногу?

- Да.

- Прости. Я еще не выучил эти новые шаги. А счастливая, я хотел сказать, мисс Миллисент Трипвуд.

Словно сраженный таким внезапным заявлением, джаз-бэнд затих, и, оказавшись как раз напротив своего столика, настоящий мужчина, умеющий хранить чужие секреты, проводил свою партнершу на место. Она удивленно смотрела на него.

- Ты серьезно?

- Да, я серьезно. А ты что подумала?

- Ну ничего себе! Вот так новости!

- Хорошие?

- Я просто в восторге.

- Я тоже рад, - ответил Хьюго. - Я долго себе не признавался, что боюсь неудачи с Миллисент. Ронни говорил мне, что ее семья хотела бы их поженить, а когда за дело взялась семья, никогда не знаешь, чем все закончится. Но теперь все в порядке.

- Да уж.

Снова зазвучала музыка, но Сью осталась на месте.

- Потанцуем? – спросил Хьюго.

- Пока не хочу. Лучше поговорим. Ты не представляешь, как это важно для меня. К тому же танцевать-то ты разучился, Хьюго. Совсем не то, что раньше.

- Практики не хватает, - он закурил и попытался настроиться на философский лад, медитативно наблюдая за кружащимися парами. - Всё их метода - выдумывать постоянно новые шаги, невозможно учиться, особенно если живешь далеко. Я уже превращаюсь в закоренелого провинциала.

- Я не хотела сказать, что ты плохо танцуешь. Просто раньше у тебя получалось совершенно изумительно. Танцевать с тобой было все равно что порхать на розовом облаке над океаном блаженства.

- Очень точное описание, надо сказать, - согласился Хьюго. - Ты не думай, дело не во мне. Это все Объединенные преподаватели танцев, или как там они себя называют, слетаются два раза в месяц и галдят-галдят, решают, как бы им еще больше все усложнить. И почему бы им уже не успокоиться!

- Но дело-то не только в них, в тебе тоже, наверное.

- Не соглашусь, - возразил Хьюго. - Никакое другое жизненное поприще так не омрачено стараниями группы товарищей, которые постоянно меняют правила игры. Когда учишься играть в гольф, тебе ведь не диктует тренер медленно поднимать клюшку, держать голову, поворачивать предплечье, сгибать левую ногу в колене, следить за ногами, не заваливаться назад, и чего только ни… И все это только для того, чтобы потом, когда ты выжат как лимон от этих упражнений, сказать: «Разумеется, вы понимаете, что это все это необходимо запомнить только на три недели начиная со следующего четверга. После этого Высший Совет Культиваторов Газона отменит эти правила и примет совершенно новые».

- Опять обиделся?

- Нет, не обиделся.

- А похоже. Думаю, тебя задели мои слова, что ты раньше танцевал лучше.

- Совсем нет. Мы приветствуем критику.

- Ладно, забудь. Расскажи мне лучше о вас с Миллисент…

- Когда мне было лет пять, - вернулся к теме Хьюго, доставая сигарету из мундштука и закуривая новую, - я ходил в свою первую школу танцев. Я смутно помню те времена, когда я был окружен ореолом славы, но школу помню. С большим трудом меня научили-таки подбрасывать резиновый мяч левой рукой и ловить правой, при этом жестко держать спину и вообще выглядеть грациозно. Едва ли что-то подобное должны преподавать в школе танцев, но я тебя уверяю, именно этому там и обучали.. Я к чему..

- Ты влюбился в Миллисент сразу или это чувство возникло постепенно?

- Я хотел сказать.. я очень хорошо научился подбрасывать и ловить резиновый мяч. Не люблю хвастаться, но у меня действительно получалось едва ли не лучше всех. Все кивали на меня и спрашивали друг у друга: «Кто это?» Думаю, в лучшие времена, я заваливал не больше одного броска из двадцати. Ну и какой в этом прок теперь? Абсолютно никакого. Еще задолго до того, как я мне представился шанс продемонстрировать свои достижения на публике и завоевать восторги красивых дам, Общество преподавателей танцев решило, что упражнение с резиновым мячом, или как оно называлось, уже устарело.

- Она очень симпатичная?

- Я хочу сказать, что все эти перескоки и изменения только всем мешают. Я готов хоть сейчас выйти на паркет и бросать резиновый мяч, но ведь это упражнение уже не исполняется. Никто не поймет, чего это я. И все мои старания, все время и труд, которые были затрачены, чтобы овладеть этим мастерством, - все совершенно бесполезно. Честное слово, если объединенные преподаватели хотят превратить всех нас в циников, они двигаются в правильном направлении.

- Ну что ты ничего не рассказываешь про Миллисент?

- Сейчас расскажу. Танцы, которым меня учили в школе, возникли еще у древних египтян, которые считали, что их придумал бог Тот. Фригийские жрецы исполняли ритуальные танцы во славу.. не помню, кого.. и древние танцоры Рима тоже каждый раз исполняли их, когда проводился праздник Реи Сильвии. Но то, что вполне устраивало бога Тота, не очень нравится благословенному Обществу преподавателей. Куда там! И так было всегда. Наверное, во все времена несчастным энтузиастам, с большими амбициями и с плохой координацией движений, вот так и отбивали охоту к танцам.

Предзнаменование
(отрывок)

Прославленная группа Леопольда, раздувая щёки и вращая глазными яблоками, играла популярную зажигательную мелодию, и, скользя по паркету, Сью впервые с тех пор, как приняла приглашение Хьюго на танец, ощутила душевное спокойствие. Её совесть, успокоенная стенанием саксофонов, казалось, умыла руки. Это показало заведомую тщетность попытки притвориться, будто что - то не так в девочке, наслаждающейся этим восхитительным упражнением.

Какими абсурдными, думала она, были претензии Ронни. Как будто она стала бы возмущаться во весь голос только потому, что он играл в теннис или гольф с другими девушками. Танец был всего лишь развлечением, как те два вышеприведённых примера, просто так получилось, что с вами был человек, и вы должны были его ублажать. Ревновать и что-то хрипеть только потому, что она бывает в обществе на танцах, просто смешно.

С другой стороны, хотя её совесть теперь и успокоилась, Сью радостно осознавала то, что Ронни никогда не узнает об этом небольшом рауте.

Влюблённые мужчины – сущие дети. Сью вздохнула, размышляя над причудами противоположного пола. Будь они поумнее, как упростилась бы жизнь. Её поразило, что Ронни мог сомневаться в ней, ведь как бы она не проводила свой досуг, сердце принадлежало ему одному. Сью поражалась, как он не может понять, что даже если бы она танцевала каждую ночь без остановки с любым мужчиной планеты, это никак не повлияло бы на её чувства к нему.

Придерживаясь таких идиотских принципов, Ронни, несомненно, должен быть снисходителен.

- Хьюго, ты не расскажешь Ронни о нашей встрече? - спросила она, повторяя установку, которая уже была произнесена, едва они подошли к ресторану.

- Ни слова.

- Я могу доверять тебе?

- Полностью. Телеграфный адрес - Отделение Маркет Бландингс.

- Ронни забавный, ты увидишь.

- Я уже визжу от восторга.

- Я думаю, он не поймёт нас, если узнает.

- Нет, конечно. Большая неожиданность для меня, - сказал Хьюго, выделывая умопомрачительные пируэты, - услышать, что ты и старая собака решили объединиться. Вы, можно сказать, ошеломили меня. Но он вообще никогда не доверял своему старому другу.

- Я надеюсь, он ничего не узнает.

- По-твоему, Хьюго Кармоди - болтун?

- Тебе действительно нравится сплетничать. Ты сам об этом знаешь.

- Ничего подобного я не знаю, - сказал Хьюго с достоинством. - Если бы захотели узнать моё мнение, то я сказал бы, что, по существу, я сильный, молчаливый мужчина.

Он мастерски сделал полный круг по полу. Его молчание удивило Сью.

- В чем дело? - спросила она.

- Обида, - ответил Хьюго.

- Что?

- Я обиделся. Твоё замечание оскорбило меня. Совершенно необоснованное обвинение, будто бы я не умею держать тайн. К твоему сведению, я тайно обручён, и об этом не знает ни одна живая душа.

- Хьюго!

- Именно. Помолвлен. Наконец настал тот день, когда Любовь обвила своими шёлковыми путами Хьюго Кармоди.

- Кто эта несчастная?

- Нет никакой несчастной. Удачливой девушкой... Это была твоя нога?

-Да.

- Пардон. Я совсем запутался в этих новых па. Везучей девушкой, я говорил, является мисс Миллисент Трипвуд.'

Как будто ошеломленная важностью заявления, группа прекратила играть и, тотчас оказавшись напротив стола, мужчина, который никогда не выдавал тайны, усадил партнёршу на стул. Она с восхищением устремила на него свой взгляд.

- Ты, конечно, не это хотел сказать?

- Я хотел сказать именно это. По-твоему, что я должен был сказать?

- В жизни не слышала ничего более замечательного!

- Хорошая новость?

- Я очень рада.

- Я тоже рад, - сказал Хьюго.

- Я старалась не признаваться себе в этом, но, тем не менее, очень тревожилась насчёт Миллисент. Ронни сказал мне, что семья хочет, чтобы они поженились, а мало ли что может случиться, когда родственники начинают давить. А теперь всё в порядке!

- Отлично.

Снова зазвучала музыка, но Сью осталась на месте.

- Нет? – удивился Хьюго.

- Не сейчас. Я хочу поболтать. Ты не понимаешь, что это для меня значит. Кроме того, Хьюго, сейчас танцы с тобой – совсем другое дело. Ты ведь у нас теперь другой человек!

- Я нуждаюсь в практике.

Он зажег сигарету и настроился на философский лад, задумчиво следя за кружащимися по паркету парами.

- Эта дурацкая манера вводить новые шаги беспокоит человека, большую часть своего времени проводящего в глуши. Я стал ржавым дровосеком.

- Я не это имела в виду. Ты просто чудо! Во время танца мне казалось, что я плаваю на розовом облаке по океану счастья. - По-моему, очень точное описание, - согласился Хьюго. - Но не кори меня. Обвини этих Объединенных Профессоров Танца, или как там они себя называют - старцы, которые собираются каждые пару недель, чтобы решить, как они могут сделать вещи труднее. Они как будто забыли, что от добра добра не ищут.

- Теперь ты должен измениться.

- Абсолютно с тобой не согласен, - возразил Хьюго. - Никакая другая сфера жизни так не испорчена бандой головорезов, постоянно изменяющих правила игры. Когда ты учишься играть в гольф, профессионал учит тебя поднимать клюшку медленно, ровно держать голову, раскачивать предплечья, сгибать левое колено, приподнимая при этом пятку, бдительно следить за мячом и не отклоняться назад, и еще некоторым вещам. Однако после этого, как ты вспотел, тщательно отрабатывая всё это, он внезапно не добавляет: "Конечно, Вы понимаете, что это просто для того, чтобы продержаться приблизительно три недели, считая от следующего четверга. После этого Великий Высший Совет Объединенных Дёрнопереключателей пересмотрит эти методы и изобретет совершенно новые."!

- Ты всё-таки обиделся?

- Нет. Всё в порядке.

- Это похоже на обиду. Такое ощущение, что твоё небольшое самолюбие задето из-за моих слов, будто танец сегодня был не столь хорош, каким он имел обыкновение быть.

- Нисколько. Мы приветствуем критику.

- Ладно, не забивай себе этим голову и расскажи мне всё о вас с Миллисент...

- Когда мне было примерно пять, - продолжил Хьюго, вынимая сигарету из мундштука и вставляя другую, я посетил свою первую школу танца. Меня немного трясёт при воспоминании об эпизодах тех дней, когда я победно шествовал по планете, но я всё-таки вспомню ту школу танца. С большим неудовольствием и трудностями меня учили подбрасывать каучуковый шар левой рукой и ловить его правой, держа при этом твёрдой поясницу и, вообще, ведя себя в изящной и привлекательной манере. На первый взгляд, учиться в школе танцев – бесперспективная вещь, но, клянусь, таков был мой план. Теперь я доказал, что...

- Ты влюбился в Миллисент сразу же или это было постепенно?

- То, чем я занимался, принесло плоды. Я научился очень хорошо бросать и ловить тот каучуковый шар. Не люблю хвастаться, но я заметно выделился среди нашей крутой команды. Аплодируя мне, люди подталкивали друг друга и спрашивали, кто этот парень. Не думаю, конечно, что я чувствовал себя прекрасно, раз двадцать подряд роняя этот шар. Но что для меня это значит теперь? Абсолютно ничего. Прежде, чем я получил шанс выступить публично и приобрести красоток, подлизывающихся ко мне из-за моего мастерства, Общество Объединенных Профессоров Танца решило, что Скольжение Резинового шара - неважно, как там это называется - устарело.

- Она очень красивая?

- Вот я и говорю, всё это превращает меня в косолапого калеку. Я легко смогу выйти сейчас на этот пол и безупречно помахать каучуковым шаром, но теперь этим просто не занимаются. Люди не поймут, что это значит. Другими словами, всё то время, деньги, и труд, которые я потратил на освоение Раскачиваний Каучукового Шара, пропали втуне. Говорю тебе, если Объединенные Профессора хотят сделать из людей циников, то они идут верным путём.

- Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё о Миллисент.

- Сейчас. Тот танец, который преподавали мне в школе, относится ко времени ранних Египтян. Они приписали его изобретение Тоту. Фригийские корибанты танцевали в честь кого-то, я забыл, как его звали, и каждый раз, когда наступал праздник Реи Сильвии, древние римские плясуны со своими косичками выделывались там. Но то, что было хорошо для Гермеса, недостаточно хорошо для них, гнилых Объединенных Профессоров! О нет! И всё то же самое было испокон веков. Я не думаю, что был момент в истории, когда кто-нибудь, действующий из лучших побуждений, с амбициями с одной стороны, и не оттуда растущими руками с другой, не получал за это в шею.

______
В древнеегипетской мифологии бог луны, мудрости, письма и счета, покровитель наук, писцов, священных книг и колдовства. Греки отождествляли его с Гермесом.

В греческой мифологии спутники и служители Великой Матери богов Реи - Кибелы. Культ имел экстатический характер. В Греции распространился не ранее 7 века до н. э.

 Хьюго путает, подобные празднества с плясками и кровавыми обрядами устраивались в честь Реи Кибелы – фригийской богини, а не Реи Сильвии – матери Ромула и Рема, основателей Рима.

Заслуженный, прославленный оркестр «Леопольдс», с надувающимися щеками и выпученными глазами, играл притопывая, популярную мелодию, и впервые после того, как Сью приняла предложение Хьюго потанцевать, скользя по полу, ощутила душевное спокойствие. Ее сознание, успокаиваемое звуками саксофона, казалось отдалилось от дел насущных. В девушке, наслаждающейся завораживающимися движениями танца было что-то неестественное и была заметна тщетность попыток вызвать ревность возлюбленного, находившегося где-то рядом.

Какими глупыми, как ей казалось, были возражения ее возлюбленного Ронни. Они были по мнению Сью безосновательными, поскольку ей пришлось бы закатить грандиозную истерику, ведь он тоже играл с другими девушками в теннис и гольф. Танцы были всего лишь игрой, как и другие развлечения. И так часто случается, что тебе приходится с кем-то постоянно находиться, иначе ты не можешь вести задуманную игру. Закатывать сцену ревности из-за одного танца было бы просто смешно.

С другой стороны, присутствовала некая умиротворенность в сознании, ведь она понимала, что он никогда не узнает об этой маленькой выходке.

Влюбленные мужчины ведут себя как малые дети. Сью поняла, что ей нравится эта милая странность противоположного пола. Веди они себя благоразумно - жизнь стала бы проще. Ее удивляло, что как бы часто она ни проводила с Ронни свободные минутки, он все же сомневался, что ее сердце целиком и полностью принадлежит только ему. Ее удивляло, что он не понимает, что даже если она танцует все ночи напролет с другими мужчинами, это не повлияет на ее чувства к нему.

Тем не менее, ощущая на себе любопытные взгляды, Хьюго несомненно должен был соответствовать ожиданиям.

- Ты ведь не скажешь Ронни о нашей прогулке, правда Хьюго? – твердила она привычные наставления, прибывая в ресторан.

- Ладно, ни слова.

- Я могу на тебя положиться?

- Конечно, сейчас же пошлю ему письмо. Его телеграфный адрес, отделение, «Маркет Блэндингс»?

- Понимаешь, Ронни странно себя ведет.

- Да уж, прямо сирена какая-то.

- Я говорю, что он не поймет.

- Да. Как будто я этого не знал. – сказал Хьюго, совершая сложные движения ногами. – Ведь ты и я – старая гончая – одна команда. Ты можешь нас уничтожить одним росчерком пера. Он никогда не верил другу детства.

- Этого будет достаточно для распространения слухов.

- Ты считаешь Хьюго Камоди - болтун?

- Тебе же нравится сплетничать. Ты же сам знаешь.

- Я не знаю ничего подобного. – заявил Хьюго с чувством гордости. Если ты спросишь мое мнение, я скажу, что я надежный молчун.

Они прокружились в танце еще немного. Его молчаливость удивила Сью.

- Что случилось, - спросила она.

- Обиделся.

- Что?

- Меня возмущают твои претензии. Это беспочвенное обвинение, которое невозможно сохранить в тайне. Тебе вероятно захочется узнать, что я тайно обручился и даже никому словечком не обмолвился.

- Хьюго!

- Да. Обручен. И вот настал момент, когда стрела Амура поразила и сердце Хьюго Камоди.

- И кто же эта несчастная?

- Почему же несчастная? Счастливица. Это я случайно не на твою ногу наступил?

- Естественно.

- Пардон, я еще не освоил новые шаги танца. Как я сказал, эта счастливица – мисс Миллисент Трипвуд.

Оглушенный важностью момента, оркестр затих; и случайно оказавшийся на противоположной стороне стола мужчина – «большой сплетник Хьюго», помог Сью присесть. Она уставилась на него.

- Ты только это хотел сказать?

- Я именно это и хотел сказать. А ты что имеешь в виду?

- Я ничего прекрасней в жизни не слышала.

- Благая весть.

- Я в восхищении.

- Ну и я рад, - подвел итог Хьюго.

- Я пытался сам себя убедить в этом, я очень боялся за Миллисент. Ронни сказал, что их хотели поженить, и никогда не знаешь, что произойдет с семьей, которая укрепляет свое влияние подобным образом. Но теперь все в порядке.

- Да, вполне.

Оркестр заиграл вновь, но Сью не шелохнулась. «А разве нет?», - сказал в изумлении Хьюго.

- Пока нет. Надо поговорить. Ты не понимаешь как это для меня важно. Кроме того, ты уже натанцевался. Ты уже не такой, каким был раньше.

- Ну надо потренироваться. - Он закурил и начал философствовать, поглядывая на кружащиеся пары. Они всегда подобным образом вводят новые пируэты, и это начинает нервировать дикаря из лесов. Я стал древним неандертальцем.

- Я не то имела в виду. Раньше ты был чудом. Ранее танцевать с тобой было равно тридцати трем удовольствиям.

- Хорошо подмечено, да, точно. Но не стоит винить во всем меня. Во всем виноваты амальганированные профессора танца, или как их там – птички, которые собираются вместе каждые две недели и обмозговывают новые па. Камня на камешке не оставят.

- Тебе необходимо было измениться.

- Позволь не согласиться. Ни одна прогулка в жизни не доставляет столько беспокойства из-за этой «шайки бандитов», которые вечно меняют правила игры. Когда учишься играть в гольф, ведь профессионал не говорит тебе поднять клюшку повыше, держать голову прямо, размять предплечье, согнуть левое колено, оторвать левую пятку от земли и сосредоточиться на мяче, и не горбить спину, и еще пару пустячков, и еще, после того, как ты взмок, все это запоминая, он мельком добавит: «Ну ты конечно понимаешь, что все это будет действовать только три недели после вторника на следующей неделе. После этого Верховный совет работников по замене дерна разнесет в пух и прах эти приемы и придумает абсолютно новую систему!»

- Это вызывает возмущение?

- Нет, не возмущение.

- Это было озвучено как возмущение. Я боюсь, что задела твои чувства тем, что сказала, что раньше ты танцевал лучше.

- Да что ты! Мы всегда рады критике.

- Забудь об этом и расскажи мне все о себе и Миллисент и ….

- Когда мне было пять, - начал Хьюго, вынимая одну сигарету из мундштука и вставляя другую. Я начал ходить в свою первую школу танцев. Меня до сих пор будоражат некоторые события тех дней когда я был в тени, но я до сих пор помню эту школу. Сколько сил и времени заняло научиться подбрасывать резиновый мяч левой рукой и ловить правой, держать поясницу твердо и при этом быть грациозным. Этому, кажется, не должны учить в школе танцев, но я клянусь, что именно это и составляло учебный план. Я это к тому, что …

- Ты влюбился в Миллисент с первого взгляда, да?

- Я это к тому, что я руку набил, подкидывая и ловя эти резиновые мячи. Я не люблю хвастаться, но я заметно выделялся во всей этой своре. Люди спрашивали друг у друга: «Кто он?» Я не думаю, что я чувствовал себя в своей тарелке, когда упускал мяч больше раза из двадцати. И какая польза от этого сейчас? Никакой. Задолго до этого у меня бывал шанс показать все свои успехи публике и красивые женщины восхищались моими успехами, общество амальганированных профессоров решило, что «танец с мячом» или как там его, устарел.

- А она красивая?

- А что я говорю, это то, что все эти изменения уравновешивают друг друга. Я готов хоть сейчас выйти на паркет и исполнить танец с мячом, но это не принято сейчас. Люди не поймут меня. Короче, все, что случалось из-за этого шимии с резиновым мячом: трата времени и денег, неприятности – все было одной сплошной неудачной затеей. Если эти амальганированные профессоришки хотят превратить людей в циников, то они двигаются в правильном направлении.

- Мне хотелось бы услышать что-нибудь о Миллисент.

- Да-да, сейчас. Те танцы, которым меня учили, походят на танцы египтян, которые поклонялись богу Тоту. Фригийские корибанты танцевали для кого-то, чье имя я забыл, и каждый раз, когда проходил фестиваль Реи Сильвии в Древнем Риме, танцоры заплетали волосы в косы. Но то, что было по душе Тоту, не нравиться этим амальганированным профессоришкам-вредителям! О нет! И так шли годы. Я не думаю, что был такой исторический момент, когда несчастный дьявол, действующий из лучших побуждений, с одной стороны со своим желанием, а с другой с двумя левыми ногами, запасался такой наглостью.

Музыканты Леопольда, любимцы публики, раздувая щеки и дико вращая глазами, наигрывали очень ритмичную популярную мелодию, и скользящая по паркету Сью снова обрела душевное спокойствие, первый раз с того момента, как приняла приглашение Хьюго сходить потанцевать. Ее умиротворенная стонами саксофонов совесть, казалось, ушла на покой. Видимо поняла тщетность стараний очернить девушку, получающую радость от такого восхитительного занятия.

Насколько абсурдны возражения Ронни, размышляла Сью. Это уже переходит все границы, решила она. Вот если бы она закатила жуткую истерику из-за того, что сам он играет с девушками в теннис и гольф. Танцы - точно такая же игра, и кто виноват, что без мужчин в этом деле не обойтись. Ужасно нелепо ревновать и поднимать крик, только потому, что кому-то всего лишь захотелось немного потанцевать.

С другой стороны, она с облегчением думала о том, что Ронни никогда не узнает об их маленькой вылазке, и эта мысль проливала бальзам на ее душу.

Влюбленные мужчины – сущие дети. Сью вздохнула по поводу странностей представителей противоположного пола. Будь они разумнее, жизнь была бы намного проще. Ее изумляло, что у Ронни вообще могли возникать сомнения в ее преданности, как бы она ни проводила свое свободное время. Даже если она станет танцевать все ночи напролет с каждым вторым мужчиной в мире, разве это повод заподозрить ее в перемене чувств.

Ничего не поделаешь, раз он придерживается столь экстравагантных взглядов, придется заняться его воспитанием.

- Ронни ни слова о том, что мы здесь были. Хорошо, Хьюго? – еще раз напомнила она. Это указание один раз уже было выдано, сразу по приезду в ресторан.

- Ни звука.

- Я могу на тебя положиться?

- Полностью. Осмотрительность мое второе имя.

- Ронни бывает таким забавным.

- Просто умора.

- Я хотела сказать, он может неправильно понять.

- Это точно. Каково было мое удивление, - сказал Хьюго, выделывая сложные па ногами, - когда я услышал, что ты и этот прохвост теперь вместе. Ошеломительная новость. Странно, что он не доверился своему старому другу детства.

- Не хотел, чтобы о нас слухи распускали.

- Уж не намекаешь ли ты на то, что Хьюго Кармоди болтун?

- Ты всегда рад посплетничать. Сам знаешь.

- Ничего такого я не знаю, - с достоинством ответил Хъюго. – Если тебя интересует мое мнение, я считаю себя человеком в высшей степени серьезным и немногословным.

В подтверждение своих слов целый круг он не проронил ни слова. Его молчание озаботило Сью.

- Что-то не так? – спросила она.

- Мне обидно.

- А что такое?

- Твое замечание оскорбительно для меня. Абсолютно беспочвенное обвинение в том, что я не умею хранить секреты. Если хочешь знать, я тоже тайно помолвлен и ни одной душе еще об это не проболтался.

- Хьюго!

- Да, я обручен. Наконец настал тот день, когда и Хьюго Кармоди угодил в шелковые сети Любви.

- Кто же она, эта несчастная?

- Никаких несчастных. Девушка, которой повезло … Я наступил тебе на ногу?

- Да.

- Извини. Я еще не совсем овладел новыми шагами. Так вот, девушка, которой так повезло – мисс Миллисент Трипвуд.

Словно ошарашенные потрясающим известием, музыканты прекратили играть; и умеющий хранить тайны джентльмен, оказавшись случайно как раз напротив их столика, проводил свою даму к стулу. Та смотрела на него глазами полными восторга: - Неужели это правда?

- Правдивее не бывает. А ты что думала?

- В жизни не слышала ничего чудеснее!

- Хорошие новости?

- Я на седьмом небе от счастья.

- Мне тоже приятно, - сказал Хьюго.

- Всегда старалась гнать от себя всякие мысли, но на самом деле я очень опасалась Миллисент. Ронни говорил, что его родители рассчитывают на брак между ними. А ведь никогда не знаешь, что ждать, если семья оказывает давление. А теперь все в порядке!

- Абсолютно.

Снова зазвучала музыка, но Сью не тронулась с места.

- Не пойдем танцевать? – удивился Хью.

- Не сейчас. Давай лучше побеседуем. Ты не представляешь, как много это для меня значит. К тому же, Хьюго, танцевать ты стал паршиво. Совсем не то, что прежде.

- Отсутствие практики. – Он зажег сигарету и погрузился в философское настроение, наблюдая за кружащимися в танце парами. – Человеку, живущему вдали от города, трудно уследить за всеми изменениями, которые словно из рога изобилия сыплются. Отстал от моды.

- Я же не сказала, что ты танцуешь ужасно. Просто раньше ты был совершенством. Танцуя с тобой, я чувствовала себя плывущей на розовом облаке над океаном блаженства.

- Очень точное сравнение, как мне кажется, - согласился Хьюго. – Но не стоит винить меня. Все дело в Союзе преподавателей танцев, или как они там себя величают. Эти деятели чуть ли не каждые две недели устраивают собрания, чтобы придумать, как испоганить людям жизнь. Поразительная активность.

- Может, это ты изменился.

- Могу с тобой поспорить, - сказал Хьюго. – Ни одна другая сфера жизни не страдает так от банды шарлатанов, которые то и дело меняют правила игры. В гольфе не случается такого, чтобы инструктор сначала подробно объяснил, как принять правильное положение, как правильно держать клюшку, куда смотреть и еще много чего, а потом, когда ты, обливаясь потом и кровью, одолел все эти премудрости, вдруг добавил бы: - Только имей ввиду, это правила на ближайшие недели три. А к тому времени Верховный главный совет союза любителей клюшки и мяча выкинет эти устаревшие инструкции и издаст новые.

- В тебе говорит обида?

- Нет, совсем нет.

- И все-таки тебе неприятно. Кажется мои слова о том, что танцуешь ты совсем не так хорошо как прежде, слегка задели тебя.

- Ни капли. Критику я только приветствую.

- Ну да ладно, хватит об этом. Расскажи мне о вас с Миллисент, ну и …

- Когда мне было пять лет, - продолжил Хьюго, вынимая сигарету из мундштука и вставляя туда новую, - я брал уроки в своей первой школе танцев. Память может меня подводить, если речь идет о событиях тех дней, когда я купался в лучах славы, но ту школу мне не забыть никогда. Сколько труда и средств ушло на то, чтобы научиться подкидывать резиновый мяч левой рукой и ловить его правой, прямо держать спину и двигаться с естественной грацией и элегантностью. Это звучит странно для школы танцев, но, клянусь, такая у нас была программа. И сейчас я хочу сказать, что …

- Ты влюбился в Миллисент с первого взгляда или это произошло постепенно?

- Я хочу сказать следующее. Я стал прекрасно подкидывать и ловить тот самый мячик. Не хочу хвастаться, но я заметно выделялся на фоне многих довольно преуспевающих. Люди украдкой расспрашивали друг друга обо мне. В хорошей форме я мог пропустить не более одного мяча за двадцать бросков. И какой мне сейчас от этого прок? Абсолютно никакого. Еще задолго до того, как я успел продемонстрировать свои достижения на публике и насладиться вниманием самых красивых женщин, теряющих от моего мастерства голову, Общество преподавателей танцев решило, что метод резинового мячика, или, может, как-то по-другому он назывался, устарел.

- Она очень симпатичная?

- А веду я к тому, что все эти постоянные изменения не дают людям нориально жить. Я совершенно готов в сию минуту, прямо здесь выйти и начать жонглировать мячом, но в наши дни этого никто не делает. Окружающие просто сочтут меня чудаком. Иначе говоря, все время, деньги и труд, потраченные на шимми с резиновым мячиком, пропали зря. Если эти профессора танцев задались целью пробудить в людях цинизм, они на правильном пути.

- Мне хочется, чтобы ты мне рассказал о Миллисент все.

- Подожди минуту. Манера танцевать, которой меня обучали в школе, восходит к древним египтянам, им приписывается первое упоминание бога Тота. Фригийские корибанты танцевали в честь кого-то там, забыл имя, и всякий раз, когда проводился фестиваль Рея Силвия, туда приезжали римские танцоры с волосами, заплетенными в косы. Но то, что достойно бога Тота, не достаточно хорошо для наших учителей-вредителей! Ну, разумеется! И ведь веками ничто не менялось. Не припомню такого случая в истории, чтобы какой-то блаженный неудачник с амбициями, заменившими ему ум, и двумя левыми ногами не получил бы за такое по заслугам.

Летняя гроза.

Прославленный джаз-банд Леопольда, раздувая щеки и вращая глазами, исполнял популярную мелодию, в которой один быстрый ритм сменялся другим, и, Сью, впервые с тех пор, как приняла приглашение Хьюго на танец, почувствовала душевное спокойствие. Похоже, ее совесть, притихшая под плачущими звуками саксофона, отошла от дел. Совесть, несомненно, поняла, что девушку, получающую удовольствие от этого приятного упражнения, винить не в чем.

Как нелепы, думала она, были возражения Ронни. Это было то же самое, продолжала рассуждать Сью, как если бы она поднимала шум всякий раз, когда он играл в теннис и гольф с девушками. Танец - это всего лишь игра, как и те два вышеупомянутых способа проводить время, и так уж повелось, что вам нужен еще один человек, чтобы могли в нее играть. Становиться таким ревнивым и хриплым только потому, что кто-то пошел танцевать, было просто смешно.

И все-таки, как бы ни была чиста ее совесть, Сью вынуждена была признать, что очень рада, что он никогда не узнает об этой небольшой вылазке.

Мужчины такие дети, когда они влюблены. Сью поймала себя на том, что вздыхает над причудами противоположного пола. Если бы только они могли мыслить разумно, насколько проще была бы жизнь. Ее изумляло, как Ронни мог вообще сомневаться в том, что ее сердце принадлежит ему одному, как бы она не проводила часы досуга. Она не понимала, как такое возможно, что он мог допустить хоть на мгновение мысль, что, даже если бы она танцевала каждый вечер с новым партнером, это изменило бы ее чувства к нему.

Но все равно, какие бы странные взгляды он не имел, он должен оставаться в хорошем настроении.

- Ты ведь не проронишь ни слова Ронни о том, что мы сюда ходили, да, Хьюго? - она сказала, повторяя строжайший запрет, который был ее вступительной речью по прибытии в ресторан.

- Ни пол-слова.

- Точно?

- Без вопросов. Примите телеграмму: Полная секретность, Маркет Бландингз.

- Ты же знаешь Ронни, он такой смешной.

- Можно помереть со смеху.

- Я хочу сказать, он бы не понял.

- Нет. Я ужасно удивился,- сказал Хьюго, выписывая сложные фигуры ногами, -когда узнал, что ты и этот старый пес решили объединиться. Вы меня просто ошеломили. Странно, что он ничего не рассказывал своему другу детства.

- Ну, мы не хотели, чтобы об этом узнали все.

- Не хочешь ли ты сказать, что Хьюго Кармоди – болтун?

- Ты же любишь посплетничать. Сам знаешь.

- Ничего подобного я не знаю. – произнес Хьюго с достоинством. – если бы спросили мое мнение, я бы сказал, что я сильный, молчаливый мужчина.

Он сделал полный круг по танцевальной площадке в этом качестве. Его молчаливость удивила Сью.

- В чем дело? - Спросила она

- Я уязвлен – сказал Хью.

- Что?

- Я обиделся. То, что ты сказала, ранило меня до глубины души. Это совершенно необоснованное обвинение в том, что я не умею хранить секреты. Возможно, тебе будет интересно узнать, что я тоже секретно помолвлен и ни разу даже не обмолвился об этом ни одной живой душе.

- Хьюго!

- Да. Обручен. Пришел наконец день, когда Любовь поймала Хьюго Кармоди в свои шелковые сети.

- Кто эта несчастная девушка?

- Нет никакой несчастной девушки. Счастливая девушка. Это была твоя нога?

- Да

- Извини. Я еще не освоился с этими новыми шагами. Счастливая девушка, о которой я говорил, это Миллисент Трипвуд.

Словно потрясенный этим сообщением, джаз-бэнд перестал играть, и человек, никогда не выдававший секретов, повел свою партнершу к ее стулу. Она восторженно смотрела на него.

- Что ты сказал?

- Что слышала. А тебе что показалось?

- Я в жизни ничего лучше не слышала!

- Хорошие новости?

- Я просто в восторге!

- Я тоже доволен – сказал Хьюго.

- Я не хотела себе в этом признаваться, но я очень беспокоилась из-за Миллисент. Ронни говорил мне, что его семья хочет, чтобы они поженились, а ведь никогда не знаешь, что может случиться, когда семья наваливается всем скопом. А теперь все в порядке!

- В полном порядке.

Музыка заиграла снова, но Сью осталась на своем месте. «Нет?» - спросил Хьюго, пораженный.

- Не сейчас. Я хочу поговорить. Ты не представляешь, что это значит для меня. Кроме того, ты стал танцевать хуже, Хьюго. Ты уже не тот, каким был.

- Практики не хватает. – Он зажег сигарету и стал излагать ход своей философской мысли, задумчиво уставившись на кружащиеся пары. - Способ, которым они постоянно вводят новые шаги, огорчает человека, который долго жил в лесу. Я превратился в одеревеневшую деревенщину.

- Я не хотела сказать, что ты плох. Просто раньше ты был таким чудом. Танцевать с тобой было, как плыть на розовом облаке над океаном радости.

- Очень точное описание, надо думать. - согласился Хьюго. - Но не вини меня. Вини этих Профессоров Танца или как там они себя называют. Те типы, которые собираются каждую пару недель и решают, как бы сделать танцевальные па еще более сложными. Поразительно, что они не могут просто оставить все как есть.

- Нужны же какие-нибудь перемены.

- Не могу с тобой согласиться. – сказал Хьюго. – Никакое другое занятие в жизни не сокрушается бандой громил, которые постоянно меняют правила игры. Когда ты учишься играть в гольф, и профессионал велит тебе медленно поднять клюшку и держать голову неподвижно, повернуть предплечья и согнуть левое колено, поднять левую пятку и не спускать глаз с мяча, не откидываться назад и много чего еще, он не добавляет внезапно, после того, как ты вспотел, осваивая все это: "Разумеется, Вы понимаете, что все это предназначено, чтобы продержать Вас приблизительно три недели, начиная со следующего четверга. После этого, Высший Великий Совет Объединенных Укладчиков Дерна пересмотрит эти методы и изобретет полностью новый набор!"

- Ты снова уязвлен?

- Нет. Не уязвлен.

- А звучит так, как будто уязвлен. Я полагаю, твое самолюбие задето, потому что я сказала, что твой танец не так хорош, как был.

- Нисколько. Мы приветствуем критику.

- Ладно, забудь об этом и расскажи мне все о тебе и Миллисент и…

- Когда мне было около пяти лет – продолжал Хьюго, вынимая сигарету из мундштука и вставляя другую, - Я посещал свою первую танцевальную школу. Я помню не все события тех дней, овеянных славой, но ту школу танца я помню хорошо. С большими трудностями и расходами меня учили подбрасывать резиновый мячик левой рукой и ловить его правой, оставляя поясницу неподвижной, и держаться при этом изящно и привлекательно. Кажется невероятным, что этому могли учить в школе танца, но клянусь тебе, таков был учебный план. Так вот к чему я веду…

- Ты влюбился в Миллисент сразу или это было постепенно?

- Я веду вот к чему. Я достиг большого мастерства в подбрасывании и ловле резинового мячика. Не люблю хвастаться, но я заметно выделялся среди довольно серьезных соперников. Люди толкали друг друга и спрашивали шепотом: "Кто это?". Не думаю, что, когда я был в хорошей форме, я пропускал резиновый мячик более одного раза из двадцати попыток. Но какой толк в этом теперь? Абсолютно никакого. Задолго до того, как я получил шанс явить мои достижения публике, и тем самым завоевать сердца самых красивых женщин, Общество Соединенных Профессоров Танца решило, что Танец Маленьких Мячиков, или как он там назывался, вышел из моды.

- Она очень красивая?

- И то, что я говорю, - то, что все эти колебания и изменения ставят человека в невыгодное положение. Я совершенно готов сей же момент выйти на паркет и подбросить резиновый мячик, но в наши дни этого никто не делает. Люди не поняли бы моих мотивов. Другими словами, все время, и деньги, и усилия, которые я потратил на освоение Шимми Резинового Мячика - все впустую. Поверь мне, если Объединенные Профессора хотят сделать людей циниками, они идут верной дорогой.

- Я бы хотела все-таки услышать о Миллисент

- Секундочку. Танец, учили меня в школе, относится ко времени ранних египтян, которые приписывали его изобретение богу Тоту. Фригийские жрецы танцевали в честь кого-то, чье имя я забыл, и каждый раз, когда проходил фестиваль Реи Сильвии, древнеримские танцовщики были тут как тут, с волосами, заплетенными в мелкие косички. Но что было достаточно хорошо для бога Тота, не достаточно хорошо для этих чертовых Объединенных Профессоров! О нет! И так происходит постоянно на всем протяжении веков. Думаю, не было такого момента в истории, когда некий бедный, действующий из лучших побуждений чертяка, имеющий амбиции с одной стороны и две левые ноги с другой, не пострадал бы из-за этого.

Прославленный оркестр Леопольда играл популярную мелодию, у музыкантов надувались щеки, выкатывались глаза, они притоптывали в такт и, кружась по залу, Сью в первый раз с того момента, как она приняла приглашение Хьюго, ощутила душевное спокойствие. Ее совесть, убаюканная жалобными стонами саксофонов, казалось, ушла на покой, осознав всю бесплодность своих попыток внушить девушке, наслаждающейся восхитительным танцем, будто та в чем-то виновата.

Как нелепы протесты Ронни. Это все равно, как если бы она устраивала истерики из-за того, что он играет с девушками в гольф или теннис, – размышляла Сью. Танец что та же игра, просто приятное времяпрепровождение, и так уж получается, что для этого нужен мужчина, иначе было бы нельзя играть. Ревновать и надрывать горло из-за того, что кто-то пошел танцевать просто смешно.

С другой стороны, несмотря на то, что теперь совесть ее не беспокоила, она была вынуждена признать, что вздохнула бы с облегчением, узнав, что Ронни никогда не станет известно об этой маленькой вылазке.

Влюбленные мужчины, как дети. Сью поймала себя на том, что сокрушается уже о странностях всех представителей противоположного пола. Какой простой была бы жизнь, будь они более благоразумны. Сью поражало, как это Ронни мог когда-либо усомниться в том, что ее сердце принадлежит ему одному, как бы она ни проводила свое свободное время. Она недоумевала, как мог он хоть на секунду предположить, что ее чувства к нему могут перемениться, даже если бы она танцевала ночи напролет со всеми мужчинами в мире.

Как бы то ни было, раз уж он придерживается таких эксцентричных взглядов, надо к нему подлаживаться.

– Вы же не скажите ничего Ронни, ведь так, Хьюго? – спросила она, напоминая об обещании, которое взяла с него, как только они пришли в ресторан.

– Ни словечка.

– Я ведь могу доверять Вам?

– Безоговорочно. Мой адрес: мистер Осмотрительность, Маркет Блэндингс.

– Ронни такой забавный, знаете ли.

– Просто умора.

– Мне кажется, он этого не поймет.

– Нет, не поймет. Ну и удивился же я, – проговорил Хьюго, выделывая сложное па, – когда услышал, что Вы и этот шельмец решили составить пару. Был сражен ну прямо наповал. Он почему-то никогда не делится с друзьями детства.

– Ну, это чтобы не распространялись слухи. – Вы намекаете, что я болтун?

– Вы любите перемывать косточки, Вы же сами знаете это.

– Ничего такого я не знаю, – с достоинством произнес Хьюго. – И если бы интересовались моим мнением, я бы сказал, что Хьюго Кармоди суровый молчаливый мужчина.

В этом образе он протанцевал целый круг. Сью была удивлена его неразговорчивостью.

– Что с Вами? – спросила она.

– Я обижен, – ответил Хьюго.

– Что?

– Я оскорблен. Ваши слова меня глубоко ранили. Ваше ничем не обоснованное утверждение, что я не умею хранить секреты. Так вот, к Вашему сведению я тоже тайно помолвлен и до сих пор ни словечком не обмолвился об этом ни одной живой душе.

– Хьюго!

– Да. По-молв-лен. Вот и пришел день, когда Любовь накинула свои шелковые сети на Хьюго Кармоди.

– Кто же эта девушка? Бедняжка.

– Она не бедняжка. Она счастливица… То была ваша нога?

– Да.

– Прошу прощения. Я еще не освоился с этими новыми шагами. Так на чем мы остановились? Эта счастливица мисс Миллисент Трипвуд.

Будто пораженный этим судьбоносным известием, оркестр замолчал. Случайно они оказались как раз напротив своего столика и мужчина, который никогда не выдавал секретов, подвел свою партнершу к ее стулу. Она смотрела на него во все глаза, не помня себя от радости.

– Вы ведь не имели в виду ничего другого?

– Я имел в виду именно это. А что же еще, по-вашему, я мог иметь в виду?

– Я не слышала ничего лучше в своей жизни!

– Хорошая новость?

– Я просто в восторге.

– Я тоже доволен, – сказал Хьюго.

– Я не решалась признаться самой себе, но я была страшно напугана из-за Миллисент. Ронни сказал мне, что его семья хочет, чтобы они поженились, а кто знает, что может случиться, когда семейства начинают давить на молодых людей. Но теперь все будет хорошо!

– Все будет отлично.

Музыка начала играть снова, но Сью осталась сидеть.

– Вы не идете? – удивленно спросил Хьюго.

– Нет, не сейчас. Я хочу поговорить. Вы не представляете, что это значит для меня. А, кроме того, Вы стали танцевать хуже, Хьюго. Совсем не то, что прежде.

– Мне нужна практика, – он зажег сигарету и пришел в философское расположение духа, задумчиво глядя на проносящиеся мимо пары. – Стало принято придумывать все новые и новые па. Куда угнаться за всем этим человеку, живущему в лесной глуши. Я стал деревенщиной с одеревеневшими ногами.

– Я не хотела сказать, что Вы плохо танцуете. Но обычно Вы бывали просто бесподобны. Танцевать с Вами было, как плыть на розовом облаке над океаном блаженства.

– Весьма точное описание, мне кажется, – согласился Хьюго. – Но не вините меня. Вините это Объединение Преподавателей Танцевального Искусства или как там они себя называют – тех парней, что собираются вместе каждые две недели или около того, чтобы решить, как бы все еще усложнить. Просто поражаюсь, почему бы им не оставить хорошие вещи такими, как они есть.

– Перемены нужны.

– Я не согласен, – возразил Хьюго. – Нет другого занятия, которое бы так испортила банда головорезов, постоянно меняя правила игры. Разве, когда вы учитесь играть в гольф, знатоки говорят вам, что клюшку надо поднимать медленно, держа голову неподвижно, покачивая предплечьем, согнув левое колено, приподняв пятку, не сводя глаз с мяча, не отклоняясь назад и кучу других вещей, а когда от ваших стараний с вас хлынет пот в три ручья, вдруг добавляют «ну, конечно, вы же понимаете, что все это будет действительно где-то недели три, начиная со следующего вторника. А потом Высший Совет Общества Великих Мастеров Клюшки отбросит эти методы и изобретет нечто совершенно новое!»

– Вы обиделись?

– Нет, нисколько.

– А мне кажется, обиделись. Вас, наверное, задели мои слова, что Вы танцуете не так хорошо, как раньше.

– Вовсе нет. Мы приветствуем критику.

– Ну, хорошо, выбросьте это из головы и расскажите мне все про Вас и Миллисент и про…

– Когда мне было лет пять, – снова начал Хьюго, вытаскивая свою сигарету из мундштука и вставляя в него другую, – я начал заниматься в школе танцев. Я порядком подзабыл подробности тех дней, когда был невинным младенцем, «облаченным в облака славы», словами Вордсворта. Но хорошо помню школу танцев. С невероятным трудом я научился подбрасывать резиновый мяч левой ногой и ловить его правой, не сгибаясь в пояснице и проделывая все это с грацией и изяществом. Может показаться странным, что таким вещам обучали в школе танцев, но клянусь Вам, что это так. Так вот, что я хочу сказать…

– Вы влюбились в Миллисент с первого взгляда или это чувство возникло в Вас постепенно?

– Так вот к чему я веду. Я научился невероятно ловко подбрасывать и ловить этот мяч. Не люблю хвастовства, но я заметно выделялся среди нашей довольно шустрой компании. Люди подталкивали друга друга локтем и шепотом спрашивали: «Кто это?». Я думаю, что когда был в хорошей форме, упускал мяч не чаще одного раза после двадцати удачных подбрасываний. Ну и какой прок мне сейчас от этого? Совершенно никакого. Задолго до того, как я получил возможность продемонстрировать свое умение на глазах изумленной публики и насладиться восхищением прекрасных дам, Ассоциация Преподавателей Танцевального Искусства решила, что упражнение по перекидыванию мяча, или как оно там называется, устарело.

– Она хорошенькая?

– И вот что я Вам скажу, эти постоянные изменения весь твой труд сводят на нет. Я прекрасно научился выполнять шаги степ аут и перебрасывать мяч, но такого сейчас просто не делают. Люди даже не поняли бы, что это я вытворяю. Другими словами, все то время и деньги и силы, которые я потратил, чтобы овладеть искусством подбрасывания мяча – все пошло прахом. Говорю Вам, если эти Объединенные Преподаватели хотят сделать людей циниками, то они на верном пути.

– Я хочу, чтобы Вы рассказали мне все про Миллисент.

– Секундочку. Танцы, которым учили нас в школе, восходят к Древнему Египту, египтяне приписывали их изобретение богу Тоту. Фригийские жрецы танцевали их в честь кого-то там, не помню имени, а на празднествах, посвященных Рее Сильвии их исполняли древнеримские танцоры с завязанными лентой волосами. Но то, что было хорошо для бога Тота недостаточно хорошо для Объединения Учителей Танцев! О нет, что вы! Веками ничего нее менялось. Сдается мне, что в какой-то момент истории одному невезучему благонамеренному господинчику, у которого были большие амбиции в голове, но обе ноги левые, крепко намяли бока.

*** Играл знаменитый - вполне заслуженно – джаз-банд Леопольда; музыканты, раздувая щеки и вращая глазами, исполняли популярную мелодию с притопами и прихлопами, и Сью ощутила душевный покой, впервые с того момента, как она приняла приглашение Хьюго и отправилась с ним на танцы. Ее совесть, убаюканная завываниями саксофонов, утихла, видимо, осознав всю тщету попыток уколоть свою хозяйку за удовольствие, которое доставляло ей это занятие.

Сью чувствовала, что возражения Рони совершенно абсурдны. Ведь сам он играет с девушками в гольф и теннис, и, рассуждая логически, с ее стороны было бы столь же неуместно поднимать шум из-за этих пустяков. Танцы – такая же игра, и ничего не поделаешь - без мужчины играть не получается. Просто смешно устраивать по этому поводу сцены ревности. С другой стороны, Сью понимала, что ее совесть безмолвствует потому, что Рони никогда не узнает об их маленьком приключении.

Влюбленные мужчины – как дети. Сью поймала себя на том, что вздохнула, размышляя о странностях сильного пола. Если бы только они умели чувствовать, все было бы гораздо легче. Просто удивительно, как Рони умеет находить поводы к сомнениям. Ведь что бы Сью ни делала в свободное время, сердце ее принадлежит только ему одному. И даже если она будет ночи напролет танцевать с другими, разве можно представить, что ее чувства к нему изменятся хоть на йоту.

Все-таки придется считаться с его капризами.

- Хьюго, ни слова Рони о том, что мы здесь былы, ладно? – Сью повторила просьбу, с которой она переступила порог ресторана.

- Ни звука!

- Я могу на тебя положиться?

- Вполне! Мой адрес: Безмолвие, Бландингс.

- Ты же знаешь, Рони странный.

- Весьма.

- Он нас не поймет.

- Не поймет, - согласился Хьюго, проделывая ногами замысловатые па.

- Знаешь, - продолжил он, - я очень удивился, когда услышал, что вы с этим негодником решили объединиться в одну команду. Вы меня просто нокаутировали. Такой удар – и от друга детства!

- Лучше об этом не распространяться.

- Ты считаешь, что Хьюго Кармоди – трепло?

- Ты не умеешь держать язык за зубами. Ты же сам знаешь.

- Понятия не имею, о чем ты говоришь, - с достоинством возразил Хьюго. – Я считаю, что я умею хранить секреты как никто.

Они сделали круг по залу в полном молчании. Сью удивилась.

- Что-то не так? – спросила она.

- Я возмущен.

- Что?

- Я сержусь. Горько слышать твои слова. Абсолютно беспочвенные обвинения, что я не могу хранить секреты. Если хочешь знать, так вот я тоже тайно обручен. И никто об этом не знает.

- Хьюго!

- Представь себе. Настал день, когда Хьюго Кармоди тоже угодил в ласковые сети любви.

- И кто же эта несчастная?

- Никто. Эта счастливица... Ой, я наступил тебе на ногу?

- Да.

- Извини. Я еще путаюсь в этих новых движениях. Так вот, эта счастливица – Миллисент Триплвуд.

Тут музыканты перестали играть, словно пораженные известием. Наши танцоры как раз остановились у своего столика, и мужчина, умеющий хранить секреты как никто, проводил даму на место. Дама не сводила с него восторженных глаз.

- Не может быть!

- Может. Почему бы не быть?

- Я в жизни не слыхала ничего приятнее.

- Такая хорошая новость?

- Я просто счастлива!

- Я тоже очень рад, - сказал Хьюго.

- Я старалась об этом не думать, но у меня были опасения по поводу Миллисент. Рони сказал, что их семьи хотели их поженить. А когда родственники наваливаются на тебя всей толпой, трудно устоять. Но теперь все в порядке.

- Абсолютно.

Снова заиграла музыка, но Сью не встала.

- Нет? – удивился Хьюго.

- Не сейчас. Давай поговорим. Ты не представляешь, как это для меня важно. И вообще ты стал хуже танцевать. Не то, что раньше.

- Мне нужна практика.

Хьюго закурил и погрузился в размышления, задумчиво глядя на танцующих.

- Они вечно дают новые движения так, чтобы досадить всяким анахоретам. Я чувствую себя мужланом неотесаным.

- Я не говорю, что ты плохо танцуешь, но раньше ты был просто чудо.Танцевать с тобой было как плыть в розовом облаке над океаном блаженства.

- Очень точное описание, должен тебе заметить, - усмехнулся Хьюго. – Но дело не во мне. Все из-за этого Объединения преподавателей танцев, или как там они себя называют. Эти ребята слетаются раз в несколько недель и придумывают очередную каверзу. Воображают, что без них не обойтись.

- Но ты ведь должен учить что-то новое.

- Не согласен с тобой, - сказал Хьюго. – Ни в каком другом деле не задает тон шайка разбойников, которая все время меняет правила игры. Вот если ты учишься играть в гольф, то не бывает же так, что тебя учат поднимать клюшку медленно, держать голову ровно, поворачивать предплечье, сгибать левое колено, поднимать левую пятку, и при этом смотреть на мяч, и не отклоняться назад и все такое, и когда наконец ты прольешь ведра пота и все это освоишь, тебе вдруг скажут: все, чему ты научилась, действительно еще в течение трех недель, начиная со следующего четверга. А потом центральный комитет Верховного объединения специалистов по переворачиванию с ног на голову анулирует все это и вводит совершенно другие приемы!

- И это еще обиднее?

- Не это.

- Похоже, ты все же обиделся. Мне кажется, что я задела твои детские чувства, когда сказала, что раньше ты танцевал лучше.

- Вовсе нет. Мы рады выслушать критику.

- Пожалуйста, забудь. Лучше расскажи, как у тебя с Миллисент.

Хьюго поменял сигарету в мундштуке и продолжил:

- Когда мне было лет пять, я пошел в свою первую школу танцев. Я уже не очень помню события тех дней, когда я, как говорится, лишь недавно пришел в этот мир не наг, но прикрытый облаком славы. Но школу танцев я помню. Приложив огромные усилия и преодолев неудачи, я научился левой рукой подбрасывать резиновый мячик, а правой ловить. И при этом не вихлять задом и вообще выглядеть элегантно и приятно. Ты, конечно, не поверишь, что такие штуки преподают в школе танцев, но честное слово, этому учили. Так вот, суть в чем...

- Ты влюбился в Миллисент с первого взгляда или все происходило постепенно?

- Суть в том, что я научился очень ловко кидать и ловить мячик. Я не хвастун, но я выделялся даже среди настоящих мастеров этого дела. Зрители шептались обо мне, прикрывая рот ладонью. Если я был в ударе, то я упускал мячик один раз из двадцати, не больше. И что теперь? Задолго до того, как я смог бы потрясти публику своим мастерством и покорить множество красавиц, члены Объединения преподавателей танцев решили, что шимми резинового мячика или как там его – в общем, это вчерашний день.

- Она очень хорошенькая?

- Так я хочу сказать, что все эти развороты сбивают с ноги. Я хоть сейчас могу встать и жонглировать мячиком, я отлично это умею. Но кому это нужно... Люди меня не поймут. То есть и время, и деньги, и усилия – все впустую. И если преподаватели танцев хотят вырастить нигилистов, они на верном пути.

- Я хочу послушать о Миллисент.

- Секунду. Как нас учили в школе, искусство танца исходит от древних египтян, которые приписывали его создание богу Тоту. Фригийские жрецы танцевали в честь не помню уже какой богини, и каждый год во время фестиваля Сильвии, матери Ромула и Рема, древнеримские танцовщики вплетали ленты в свои волосы. Но что было хорошо для древнего божества, не годится зловредным учителям танца. Совсем. И так было всегда. Не представляю, чтобы за всю историю человечества хотя бы одному бедняге с благими намерениями и здоровым честолюбием с одной стороны и двумя левыми ногами с другой не надавали бы по шее.

Знаменитый оркестр «Леопольда» надувал щеки и вращал глазами, играя популярную мелодию, и в первый раз с тех пор, как Сью приняла приглашение Хьюго, она, скользя по залу, наслаждалась душевным спокойствием. Её совесть, убаюканная рыданиями саксофона, решила уйти на заслуженный отдых. Видимо, поняла, что тщетно придираться к девушке, увлеченной столь приятным упражнением.

Сью размышляла о том, что возражения Ронни были просто абсурдны. Если мыслить логично, это то же самое, как если бы она устроила жуткий скандал, увидев его играющим в теннис или гольф с девушками. Ведь танцы та же игра, невинное развлечение, и тебе непременно нужен партнер или ты не сможешь играть. А ревновать и скандалить из-за того, что кому-то захотелось потанцевать просто смешно.

С другой стороны, хоть её совесть и молчала, Сью никак не могла успокоиться. Вот если бы она была уверена, что Ронни никогда не узнает об этом маленьком приключении.

Мужчины сущие дети, когда влюблены. Сью обнаружила, что вздыхает, размышляя о странностях противоположного пола. Им бы хоть капельку здравого смысла – и жизнь станет намного легче. Её всегда поражало, как Ронни может сомневаться, в том, что в её сердце принадлежит ему одному. И какое значение имеет то, как она проводит свободное время. Неужели он не понимает, что если она будет танцевать целый вечер, да хоть каждый вечер со всеми мужчинами мира, это ни в коем случае не изменит её отношение к нему.

Хотя, принимая во внимание взгляды Ронни, не стоило его беспокоить. - Хьюго, ты только ничего не говори Ронни о том, что мы здесь были. – Повторила она просьбу, с которой начался их вечер в ресторане.

- Ни слова.

- На тебя можно положиться?

- Конечно! Так же верно как то, что мой телеграфный адрес Дискретон, Маркет Бландинг.

- Ронни иногда бывает таким чудным.

- Слов нет.

- Я думаю, он не поймет.

- Согласен. Я был просто поражен, - сказал Хьюго, как-то странно двигая ногами, - когда узнал, что у вас со стариной Ронни все серьезно. Вы уложили меня на обе лопатки. Он мне, своему другу детства, и словом не обмолвился.

- Ну, мы не хотели, чтобы об этом все узнали.

- Ты считаешь Хьюго Кармоди болтуном!

- Ну, ты ведь любишь посплетничать. Сам это знаешь.

- Ничего такого я не знаю, - с достоинством ответил Хьюго, - И если вас интересует мое мнение, я всегда считал себя сильным и молчаливым мужчиной!

И в подтверждение этого, он целый круг протанцевал ни говоря ни слова. Его молчание удивило Сью.

- Что случилось? – спросила она.

- Я возмущен, - сказал Хьюго.

- Но почему?

- И обижен. Твои слова ранили моё сердце. Эти обвинения абсолютно беспочвенны. Почему это вы решили, что я не могу хранить секреты? Может тебе будет интересно, но я тайно обручен и никому, ни единой живой душе слова об этом не сказал.

- Хьюго!

- Да. Я помолвлен. Наконец настал тот день, когда любовь поймала в сети Хьюго Кармоди.

- И кто же эта несчастная?

- Несчастная! Кто эта счастливица… Это была твоя нога?

- Да.

- Извини. Никак не выучу эти новые па. А счастливица, о которой я говорил это мисс Миллисент Трипвуд.

Словно проникнувшись значением этой новости, оркестр смолк, и, оказавшись как раз напротив своего столика, человек, который умел хранить секреты, усадил свою партнершу на стул. Она восторженно смотрела на него.

- Это правда?

- Конечно, правда. А ты что подумала?

- Я в жизни не слышала ничего более чудесного.

- Хорошая новость?

- Я просто в восторге.

- Я тоже, - сказал Хьюго.

- Я старалась не думать об этом, но я побаивалась Милисент. Ронни сказал мне, что семья настаивает на их браке, а когда семья на чем-то настаивает – никогда не знаешь, как все обернется. А теперь все в порядке.

- В полном порядке.

Музыка вновь заиграла, но Сью осталась сидеть.

- Ты не хочешь танцевать? – изумленно спросил Хьюго.

- Не сейчас. Я хочу поговорить. Ты даже не представляешь, что это значит для меня. И потом – ты сегодня ужасно танцуешь. Совсем не тот человек, которого я знала.

- Мне нужна практика. - Он закурил и погрузился в созерцание танцующих пар. – Эти новые движения – настоящая проблема для человека, который живет в глуши. Я чувствую себя неотесанной деревенщиной.

- Я не хотела сказать, что ты изменился в худшую сторону. Просто ты был таким чудесным. Танцевать с тобой – все равно, что плыть на розовом облачке над океаном блаженства.

- Очень точное описание, должен отметить, - согласился Хьюго. - Но я не виноват. Во всем виноват этот Союз Профессоров Танца, или как там они называются. Типы, которые собираются каждую пару недель и думают о том, как бы все усложнить. Самое странное, что они пытаются улучшить то, что и так хорошо.

- Ты сам изменился.

- Не думаю, - сказал Хьюго. – Нет, ни на что более в этой жизни не влияет кучка бандитов, которые постоянно меняют правила игры. Когда учишься играть в гольф, профессионалы не указывают тебе, что клюшку надо заносить для удара медленно, голову держать прямо, не выворачивать предплечье, сгибать левое колено, приподнимать пятку, смотреть на мяч, не отклоняться назад и еще множество подобных вещей, а когда с тебя семь потов сойдет и ты, наконец, выучиваешь все это, они не говорят вам: «Хорошо. Но, видите ли, эти правила будут действовать еще три недели до следующего четверга. А после этого Верховный Совет Союза Борьбы за Чистоту Полей Для Гольфа вводит новые.»

- Ты все еще обижаешься?

- Нет. Уже не обижаюсь.

- А мне кажется, что обижаешься.

- А вот и нет. Мы приветствуем критику.

- Может, давай сменим тему, и ты расскажешь мне все про тебя и Миллисент и …

- Когда мне было пять лет, - снова начал Хьюго, вставив новую сигарету в мундштук, - я ходил в свою первую школу танцев. Может я и подзабыл кое-какие события тех дней, когда встречал еще я утро жизни, но свою первую школу я помню. С большим трудом я научился подбрасывать мячик левой рукой и ловить правой, не сгибаясь в пояснице и держась с достоинством и изяществом. Обычно подобные вещи не входят в программу танцевальных школ, но клянусь, меня учили именно этому. Так вот, что я хочу сказать…

- А ты влюбился в Миллисент с первого взгляда, или вам понадобилось время?

- Хочу сказать, что я прекрасно бросал и ловил мяч. Не люблю хвастаться, но не каждый так сможет. Люди толкали друг-друга локтями и, приложив ладонь ко рту спрашивали: «Кто он?». Когда я был в ударе, я мог подбросить резиновый мячик раз двадцать, ни разу не упустив его. Ну и какой мне прок от этого сейчас? Абсолютно никакого. Мне так и не пришлось продемонстрировать публике мое искусство и прекрасные женщины не упали к моим ногам, ведь Союз Профессоров решил, что танец с резиновым мячом, или как он там назывался, уже вышел из моды.

- Правда, она хорошенькая?

- Вот я и говорю, из-за всех этих новшеств чувствуешь, что отстал от жизни. Я прямо сейчас готов выйти в зал и продемонстрировать мое искусство владения резиновым мячиком, но так уже никто не танцует. Люди меня не поймут. Другими словами, я потратил деньги и время на совершенствование моего шимми с резиновым мячиком и что – ничего, чистый убыток. Говорю тебе: если этот Союз Профессоров хочет сделать людей циниками – то они движутся в правильном направлении.

- Пожалуйста, расскажи мне про Миллисент.

- Минуточку. Танцы, которым меня учили в школе, танцевали еще древние египтяне, а их изобретение приписывается богу Тоту. Фригийские корибанты плясали в честь кого- то, чье имя я запамятовал, и каждый раз в празднествах, посвященных Рее Сильвии участвовали танцовщики, волосы которых были заплетены в косички. Но то, что подходило богу Тоту, не устраивает этих паразитов, которые зовутся Профессорами Танца! Куда уж там. Ведь в этих плясках ничего не менялось с начала времен.За все время не нашлось ни одного бедняги, с благими намерениями, амбициями и двумя левыми ногами, который взвалил бы на себя эту ношу

Музыканты знаменитого оркестра Леопольда, раздувая щеки и выпучив глаза, играли популярную мелодию и лихо притопывали. Сью неожиданно - впервые с того момента, как приняла приглашение Хьюго на танцы, - ощутила полную безмятежность. Совесть, убаюканная завываниями саксофонов, видимо, сдалась – несомненно, поняв всю тщетность попыток выдать за преступление то, что девушке нравится танцевать.

Все возражения Ронни совершенно абсурдны – решила Сью. Это все равно как если бы она сама (Сью почувствовала прилив вдохновения) устроила Ронни грандиозный скандал только из-за того, что он играет в теннис и гольф с девушками. А ведь танцы – точно такая же игра, и хочешь – не хочешь, а нужен еще мужчина, а иначе не сыграешь. Ревновать и беситься только из-за того, что кто-то решил потанцевать – просто смешно.

С другой стороны, хотя совесть и угомонилась, но Сью пришлось признать, что Ронни лучше бы не знать об этом маленьком приключении.

Влюбленные мужчины – настоящие дети. Сью даже вздохнула, подумав о чудачествах сильного пола. Будь мужчины просто чувствительны, насколько легче было бы жить! Поразительно, как у Ронни могла возникнуть хоть тень сомнения – где бы ни проводила свое время Сью – в том, что ее сердце безраздельно принадлежит ему одному. Да как он только смел предположить, что чувства Сью могут хоть на каплю измениться – даже если бы она танцевала дни и ночи напролет со всеми мужчинами в мире!

И все же, как ни причудливы заблуждения Ронни, им несомненно следует потакать.

- Хьюго, ты ведь ни словечка не скажешь Ронни про то, что мы были тут? – спросила Сью; этот же вопрос она задала, едва они вошли в ресторан.

- Ни полсловечка!

- Я могу на тебя положиться?

- Безоговорочно. Мой адрес – «Конфиденциальность, Маркет Блэндингс».

- Ведь Ронни такой забавный.

- Обхохочешься.

- Я хочу сказать, он не поймет.

- Это точно. Я вообще сначала не поверил, - признался Хьюго, не забывая выписывать ногами кренделя, - когда услышал, что ты и старый пес решили связать судьбы. Я был просто ошарашен. И как странно, что он не поделился с другом детства.

- Об этом не стоит распространяться.

- Ты полагаешь, что Хьюго Кармоди болтун?

- Ты любишь сплетничать. Ну, правда ведь!

- Ничего подобного, - гордо промолвил Хьюго. – Спроси меня – и я скажу, что Кармоди очень сильный и сдержанный человек.

С серьезной миной он проделал целый круг по площадке. Его молчание поразило Сью.

- Что случилось? – встревожилась она.

- Обида, - ответил Хьюго.

- Что?

- Я дуюсь. Меня уязвило твое замечание. Совершенно беспочвенное обвинение, будто я не умею хранить секретов. Может, тебя заинтересует, что я тоже тайно помолвлен и до сих пор не сообщил об этом ни единой душе!

- Хьюго!

- Да. Обручен. Вот, наконец, настал тот день, когда Любовь оплела шелковыми путами Хьюго Кармоди.

- И кто эта несчастная?

- Какая еще несчастная? Счастливица!.. Это твоя нога?

- Ага.

- Прости. Никак не освою эти новые шаги. Так вот: счастливица - мисс Миллисента Трипвуд.

Оркестр, словно осознав значительность момента, смолк; пара как раз оказалась около своего столика, и человек, никогда не выдающий тайн, проводил даму на место. Сью во все глаза смотрела на Хьюго.

- Это правда?

- Конечно, правда. Такими вещами не шутят.

- В жизни не слышала ничего замечательнее!

- Понравилось?

- Я просто в восторге.

- Я тоже доволен, - сказал Хьюго

- Я даже себе не хотела признаваться, но ужасно боялась Миллисенты. Ронни сказал, что семья хочет их поженить, а если навалится вся семья, ждать можно чего угодно. Но теперь все в порядке!

- В полном порядке.

Снова заиграла музыка, но Сью не тронулась с места.

- Нет? – удивленно спросил Хьюго.

- Не сейчас. Давай поболтаем. Ты не представляешь, что это значит для меня. И потом, с тобой уже не так здорово танцевать. Ты не тот, что прежде.

- Практика нужна, - Хьюго прикурил сигарету и погрузился в раздумья, рассеянно наблюдая за кружащимися парами. – От этой манеры придумывать новые фигуры голова идет кругом у человека, который живет в лесной глуши. Я чувствую себя неотесанной деревенщиной.

- Я же не сказала, что ты танцуешь плохо. Но только раньше танцевать с тобой было настоящим счастьем – как будто плывешь на розовом облаке над океаном блаженства.

- Пожалуй, очень точное описание, - согласился Хьюго. – Но я не виноват. Виноват Союз учителей танцев, или как они себя называют – чудаки, которые собираются пару раз в месяц, чтобы придумать, как еще усложнить жизнь. И почему только они не оставят всех в покое!

- Ведь нужно меняться!

- Не согласен, - ответил Хьюго. – Ну, где еще кучка бандитов контролирует каждый шаг, да при этом еще непрестанно меняя правила? Когда профессионал учит тебя играть в гольф, он объясняет, как поднимать клюшку, как держать голову и как двигать предплечьями, как согнуть левое колено и как поднять левую пятку, как смотреть на мяч и как не горбиться - и потом, когда ты, выжатый как лимон, все усвоил, не добавляет внезапно: «Ну, вы же понимаете, что все это будет действовать недели три, начиная со следующего четверга. Потом Самый Верховный совет объединенных дернокопов забракует эти методы и придумает нечто совершенно новое»!

- Опять обида?

- Нет. Не обида.

- А похоже на обиду. Кажется, я оскорбила тебя в лучших чувствах, когда сказала, что ты танцуешь не так, как раньше.

- Ничего подобного. Мы – за здоровую критику!

- Ладно, забудь про это и расскажи мне про вас с Миллисентой и…

- Когда мне было лет пять, - продолжал Хьюго, вытащив из мундштука окурок и вставив новую сигарету, - я ходил в свою первую школу танцев. Многие события тех дней, полных мечтаний о славе, стерлись в моей памяти, но школу танцев я помню прекрасно. С превеликим трудом и за превеликие деньги я выучился подбрасывать резиновый мячик левой рукой и ловить его правой, при этом не гнуться в пояснице и вообще держаться грациозно и изящно. Ты скажешь, что такому не учат в школе танцев, но я клянусь, что это было в расписании. Так вот, к чему я веду…

- Ты влюбился в Миллисенту с первого взгляда или постепенно?

- Веду я вот к чему. Я научился безукоризненно подбрасывать и ловить мячик. Не люблю хвастаться, но я заметно выделялся среди лучших учеников. Люди пихали друг друга локтем и, прикрывшись рукой, спрашивали: "Кто это такой?" И могу сказать, что когда я был в ударе, я ронял мячик не чаще чем раз за двенадцать попыток. Ну и что мне это дает сейчас? Ровным счетом ничего. Задолго до того, как у меня появилась возможность продемонстрировать свои достижения публике, чтобы женщины бросались мне на шею за мое искусство, Союз учителей танцев решил, что "Глайд с мячиком" – или как он там назывался – вышел из моды.

- Она очень красивая?

- И хочу сказать, что от всех этих перемен и переделок голова идет кругом. Я хоть сейчас готов выйти на площадку и пошвырять резиновый мячик, но сегодня это никому не нужно. Люди просто не поймут, что я делаю. Иначе говоря, все время, все деньги и усилия, которые я потратил, изучая "Шимми с мячиком", - все это потрачено впустую. Говорю тебе, если Объединенные учителя вознамерились превратить людей в циников, они на правильном пути.

- Я хочу, чтобы ты рассказал о Миллисенте все.

- Минутку. Танцы, как мне рассказывали в школе, восходят к ранним египтянам, которые приписывали их изобретение богу Тоту. Фригийские жрецы танцевали в честь какой-то там… забыл, как ее звали; и как только начинались празднества в честь Реи Сильвии, тут как тут были древнеримские танцоры, с волосами, заплетенными в косу. Но что годилось богу Тоту, не годится для этих зловредных Объединенных учителей! Куда там! И так было во все века. Не думаю, что хоть когда-то в истории был момент, чтобы несчастный, добронамеренный мальчонка, у которого с одного конца – голова, полная амбиций, а с другого - две косолапые ноги, не получал в итоге по шее.

Знаменитый оркестр Леопольда старался вовсю. Музыканты, раздувая щеки и вращая глазами, энергично играли популярную мелодию, и Сью, летая по танцплощадке, наконец-то почувствовала себя легко и свободно — в первый раз с тех пор, как приняла приглашение Хьюго пойти на танцы. Ее совесть, убаюканная стоном саксофонов, как будто решила отдохнуть от своих трудов, не найдя ничего предосудительного в поведении девушки, предающейся столь восхитительному занятию.

Как нелепы возражения Ронни. Ведь если подумать, рассуждала Сью, это все равно, как если бы она сама подняла вдруг несусветный шум из-за того, что Ронни играет с девушками в теннис или гольф. Танцы — такое же развлечение, такая же игра, и не ее вина, что играть в нее можно только с партнером-мужчиной. Ревновать и устраивать скандалы по такому поводу - просто смешно.

С другой стороны, несмотря на притихшую совесть, Сью испытывала облегчение при мысли, что Ронни никогда не узнает об этом ее маленьком развлечении.

Влюбленные мужчины совсем как дети. Сью вздохнула, задумавшись о странностях представителей противоположного пола. Насколько проще жилось бы, будь они хоть чуточку разумнее. Просто поразительно, что Ронни способен сомневаться в ней. Как бы она не проводила свое свободное время, ее сердце принадлежит ему одному. Да танцуй она хоть всю ночь, хоть каждую ночь со всеми мужчинами мира, ее чувства к Ронни никак не изменятся. — Как можно думать иначе?

С другой стороны, с мнением Ронни тоже нужно считаться, каким бы сумасбродным оно не было.

— Ты ведь не скажешь Ронни, что мы ходили сюда? — это были первые слова Сью по приезде в ресторан, и теперь она решила повторить свое увещевание.

— Не пророню ни слова.

— Я могу на тебя положиться?

— Без колебаний. Никто в Маркет Бландинге не умеет держать язык за зубами лучше меня.

— Ронни иногда ведет себя странно, просто смешно.

— Да, он тот еще хохмач.

— Я имею в виду, что он может все неправильно понять.

— Это верно, — согласился Хьюго, выделывая ногами замысловатые па. — Я чуть не упал, когда узнал, что ты связалась с этим оболтусом. Хорош гусь: даже мне, другу детства, ничего не сказал.

— Нам не хотелось, чтобы об этом пошли разговоры.

— Намекаешь, что Хьюго Кармоди — болтун?

— Ты любишь посплетничать. - Сам знаешь.

— Вот еще! — возразил Хьюго с достоинством. — Я, если хочешь знать, сильный, молчаливый мужчина.

Весь следующий круг Хьюго служил образцом названных качеств. Сью удивилась его неразговорчивости.

— В чем дело?

— Я обижен.

— Что?

— У меня испортилось настроение. Из-за твоих слов, что я не умею хранить секреты. Притом совершенно несправедливых. Возможно, тебе будет интересно узнать, что я тоже тайно помолвлен, и не сказал об этом ни одной живой душе.

— Хьюго!

— Да, я обручен. Пришел и мой черед. Любовь связала Хьюго Кармоди шелковыми узами.

— И кто эта несчастная?

— Нет никакой несчастной. Эта счастливица… Я тебе на ногу наступил?

— Да.

— Извини. Все не привыкну к новым па. Так вот, эта счастливица — мисс Миллисент Трипвуд.

Оркестр замолчал, как будто пораженный важностью сообщения. Они остановились как раз напротив своего столика, и мужчина, никогда не выдававший секретов, подвел партнершу к стулу. В ее глазах было восхищение.

— Не может быть!

— Может. Думаешь, я шучу?

— Это чудесная новость!

— Ты довольна?

— Просто в восторге.

— Я тоже рад.

— Мне не хотелось признаваться себе в этом, но я очень волновалась из-за Миллисент. Семья Ронни хотела, чтобы он женился на ней. А когда родственники наседают, ни в чем нельзя быть уверенным. А теперь все в порядке.

— В полнейшем.

Музыка заиграла снова, но Сью продолжала сидеть.

— Не хочешь? — удивился Хьюго.

— Пока нет. Хочу поговорить. Ты представить себе не можешь, что это для меня значит. Да и танцор из тебя теперь совсем не тот, что прежде.

— Практики не хватает. — Хьюго зажег сигарету и, глядя с задумчивым видом на кружащиеся пары, принялся философствовать. — Лесному жителю трудно поспевать за всем нововведениями. Я совсем одичал.

— Я не имела в виду, что ты танцуешь плохо. Просто раньше ты был великолепен. Танцуя с тобой, казалось, что плывешь на розовом облаке над океаном блаженства.

— По мне, описание что надо, — согласился Хьюго. — Но не вини меня. Во всем виноват Союз мастеров танца, или как он там называется, — чудаки, которые собираются каждые две недели и придумывают, как усложнить людям жизнь. Почему бы не оставить все как есть.

— Перемены неизбежны.

— Вовсе нет. Нигде больше делом не заправляет шайка бандитов, постоянно меняющая правила игры. Когда учишься играть в гольф, тренер говорит тебе кучу всяких вещей: нужно медленно завести клюшку, держать голову ровно, замахнуться предплечьем, согнуть левое колено и поднять левую пятку, внимательно следить за мячом и не запрокидывать голову после удара, ну и еще кое-что. Но после того как ты потратил уйму сил на то, чтобы освоить это, он не ошарашивает тебя словами: «Вы, разумеется, понимаете, что это все сгодится только недели на три, начиная со следующего четверга. А потом Большой Верховный Союз Взрывателей Дерна отправит все эти правила на помойку и придумает совсем другие!»

— Ты опять обижен?

— Никакой обиды.

— Похоже, ты все-таки расстроен. Тебя задели мои слова, что ты танцуешь не так хорошо, как раньше.

— Совсем нет. Я приветствую критику.

— Ладно, перестань думать об этом и расскажи мне о вас с Миллисент.

— Когда мне было пять лет, — продолжал Хьюго, меняя сигарету в мундштуке, — я пошел в свою первую танцевальную школу. Многое из того славного времени покрыто теперь дымкой забвения, но школу я помню.

С большим трудом я научился подбрасывать резиновый мяч левой рукой, ловить его правой, при этом не сгибать спину и двигаться грациозно и красиво. Трудно поверить, что такому учили в танцевальной школе, но клянусь, это действительно стояло в учебном плане. Так вот, к чему я веду…

— Вы с Миллисент сразу полюбили друг друга?

— Вот, к чему я веду. Я здорово научился бросать и ловить мяч. Не люблю хвастать, но я заметно превосходил всех остальных. Люди тихонько толкали друг друга локтем и спрашивали: «Кто этот мальчик?». Думаю, я упускал мяч не чаще одного раза из двадцати. И какой мне теперь от этого прок? Никакого. Показать свое мастерство широкой публике, вызывая восхищение красавиц, я так и не успел. Союз мастеров танца решил, что “полет мяча”, или как он там назывался, не отвечает духу времени.

— Она очень красивая?

— Я хочу сказать, эти постоянные перемены мешают танцорам развиваться. Я хоть сейчас могу выйти на танцплощадку и подбрасывать мяч, но сейчас этого никто не делает. Никто не поймет, что на меня нашло. Короче говоря, те время, деньги и силы, что я потратил на танец с мячом, ушли впустую. Если мастера танца задались целью делать людей циниками, то они на правильном пути.

— Не мог бы ты рассказать мне о Миллисент.

— Сейчас. Искусство танца, которому меня учили в школе, берет начало в Древнем Египте. Там его изобретение приписывали богу Тоту. Фригийские корибанты танцевали в чью-то честь, не помню кого, а во время празднества Реи Сильвии, приходили плясуны из Рима с волосами, заплетенными в косу. Но то, что годилось для бога Тота, не годится для чертовых мастеров танца! Как же! И так из века в век. Бедолаге с амбициями, но, увы, с обеими левыми ногами всегда кто-нибудь даст пинка.

Оркестр Леопольда недаром пользовался известностью: музыканты, раздувая свои щеки и вращая глазами, наигрывали, неустанно отстукивая ногами ритм, популярную мелодию; и впервые с того момента, когда она приняла приглашение Хьюго пойти потанцевать, Сью, плавно кружась по залу, ощущала умиротворение. Ее сознание, успокоенное рыданиями саксофонов, казалось, отрешилось от забот. Никто и предположить не мог, что у девушки, проводящей время за таким восхитительным занятием, не все благополучно.

Насколько нелепыми, думалось ей, были возражения Ронни. Поразмыслив, Сью сочла его поведение такой же глупостью, как если бы она закатила скандал, пойди он играть в теннис или в гольф с девушками. Танцы - не более чем игра, ничем не отличающаяся от этих двух способов времяпрепровождения. Ведь просто же смешно – кричать до хрипоты от ревности из-за желания человека пойти потанцевать.

Но с другой стороны, не смотря на спокойствие своей совести, Сью пришлось признаться – оно основывалось исключительно на том, что жених никогда не узнает об этой ее небольшой вылазке.

Влюбленные мужчины - словно дети. И мисс Браун оставалось лишь сожалеть о странностях противоположного пола. Если бы они руководствовались исключительно здравым смыслом – насколько проста была бы жизнь! Извечная подозрительность Рональда вызывала недоумение, ведь как бы ни проводила Сью свое свободное время, ее сердце принадлежит ему одному. Девушку удивило бы, предположи Ронни даже на мгновение, что она может разлюбить его, если каждый вечер станет танцевать то с одним представителем мужской половины человечества, то с другим.

Все же, придерживаясь собственных взглядов, мистеру Фишу, без сомнения, следует уважать чужие.

-Хьюго, смотрите не проболтайтесь Ронни о нашем походе сюда, слышите? – потребовала она, повторив приказание, с которого начала разговор, входя в ресторан.

-Ни единым словом.

-Я могу верить Вам?

-Несомненно. Телеграфируйте. Совершенно секретно. Маркет Бландингс.

-Видите - ли, Ронни такой забавный.

-Уж такой забавный – дальше некуда.

-Я хочу сказать - он может не понять.

-Нет, не проговорюсь. Но я несказанно удивлен, - сказал Хюго, путаясь в собственных ногах, - услышав, что Вы со старым псом решили играть в одной команде. Сражен наповал. Этот чудак никогда не делился секретами со своим другом детства.

-Отлично. Главное - никто не должен узнать.

-Вы, полагаете, Хьюго Кармоди не умеет держать язык за зубами?

-Вы ведь любите посплетничать. Знаю – любите.

-Ничего подобного, - гордо заявил Хьюго. – Если хотите знать мое мнение, то могу сказать – я вообще-то серьезный, немногословный человек.

В таком качестве мистер Кармоди и сделал полный круг по залу. Его молчаливость удивила Сьюзен.

-Почему Вы ничего не говорите? – поинтересовалась она.

-Обиделся, – отозвался Хью

-Что?

-Я не в настроении. Ваши слова - как нож в сердце. Вы совершенно беспричинно обвинили меня в неспособности хранить тайну. Но может, вам будет интересно узнать - я тоже тайно помолвлен и ни разу ни одной живой душе не проболтался о своей помолвке.

-Хьюго!

-Да. Обручен. И, следовательно, в конце концов, придет день, когда Любовь обовьет своими шелковыми путами Хьюго Кармоди.

-И кто же эта несчастная.

-Она не несчастная, а наоборот - счастливая…. Я, кажется, наступил вам на ногу?

-Да.

-Простите. Я еще не освоил эти новые па. Счастливая, я подчеркиваю, девушка – мисс Миллисент Трипвуд.

Оркестр, словно бы оглушенный столь важным сообщением, перестал играть, а человек, который никогда не выдавал секретов, обнаружив, что находится рядом с их столиком, проводил свою даму на место. Сьюзен посмотрела на него несколько странно.

-Уж не хотите ли Вы сказать?…

-Да, именно это я и говорю. А вы о чем подумали?

-Я за всю мою жизнь не слышала ничего более замечательного!

-Хорошая новость?

-Просто восхитительная!

-Я тоже рад, – ответил Хьюго

-Стараюсь не признаваться себе, но я очень тревожусь насчет Миллисент. Ронни рассказал мне о желании родных поженить их, а ведь никогда не знаешь, чем может все обернуться, когда семья так настаивает. Но сейчас все в порядке!

-В полном порядке.

Музыка вновь заиграла, но Сью продолжала сидеть.

-Не хотите танцевать? – удивился Хьюго.

-Пока не буду. Мне хочется поговорить. Вы не представляете, что это для меня значит. А, кроме того, Вы стали хуже танцевать, Хьюго. Вы уже не тот, каким были прежде.

-Мне необходима практика, – мистер Кармоди зажег сигарету и, задумчиво глядя на кружащиеся пары, принялся философствовать. – Такая уж у них привычка - вечно добавлять какие-нибудь новые па, чтобы доставить человеку, живущему в глуши лесной, возможно большее количество хлопот. Я превратился в неуклюжего деревенщину.

-Я не сказала, что Вы стали хуже. Только Вас теперь нельзя назвать таким уж замечательным. Раньше, танцуя с Хьюго Кармоди, создавалось впечатление, будто плаваешь на розовом облаке над океаном блаженства.

- Более точного описания нельзя и представить, – согласился Хьюго. - Но не упрекайте меня. Во всем виноваты эти Сообщества Профессоров-плясунов, или как их там называют – парни, которые собираются каждые пару недель или около того, чтобы решить – насколько еще более сложными можно сделать танцевальные па. Удивительно, почему они не желают оставить в покое танцы, которые хороши и без их вмешательства.

-Вы обязаны измениться.

-Я не согласен с Вами, – заметил Хьюго. - Ни одна сфера жизнедеятельности так не страдает от шайки бандитов, беспрестанно вносящих изменения в правила игры. Когда учишься играть в гольф, профессионал не скажет вам: «держите голову ровно, поверните руку, согните левое колено, поднимите левую пятку, сосредоточитесь на мяче, не сутультесь» и тому подобное, а затем, после того как вы, обливаясь потом, освоите все премудрости игры, неожиданно добавит: «Вы, конечно же, понимаете, правила, которым Вас обучали - временные, они будут действовать примерно три недели, начиная со следующего четверга. После чего, на своем Главном Совещании Сообщество Наипервейших Мошенников Британии пересмотрит нынешние методы, и придумает совершенно новые»

-Похоже, Вы опять обиделись?

-Нет, не обиделся.

-А мне думается - обиделись. Уверена, я слега задела Вас, сказав, что Вы танцуете хуже, чем прежде.

-Нисколько. Мы приветствуем критику.

-Хорошо, не будем о грустном. Расскажите лучше о Вас с Миллисент и…

-Когда мне было почти пять, - не мог остановиться Хьюго, вытаскивая сигарету из мундштука и вставляя другую, - меня зачислили в мою первую школу танцев. И хотя воспоминания о событиях, происходивших в те дни, когда я нес бремя в ореоле славы*, несколько изгладились из памяти, эту школу невозможно забыть. Сколько же тратилось сил и средств на обучение Хьюго Кармоди искусству подбрасывать резиновый мяч левой рукой и ловить его правой, сохраняя поясницу неподвижной, и в целом, выполняя все упражнение красиво и изящно. Звучит неправдоподобно, чтобы подобный предмет проходили в танцевальной школе, но могу поклясться - кидание мячика входило в программу обучения. Главное, на сегодняшний день, то….

-Вы влюбились в Миллисент с первого взгляда, или это происходило постепенно?

- Главное – научился. И даже добился отличных результатов в подбрасывании и ловле мяча. Не люблю хвастаться, но я заметно выделялся среди своих довольно талантливых сверстников. Люди за моей спиной толкали друг друга локтями, спрашивая «Кто это такой?». Я и представить себе не мог, что, будучи в отличном состоянии, более одного раза из двадцати попыток, упущу мяч. Но есть ли теперь мне польза от моего же таланта? Абсолютно никакой. Задолго до того, как я получил шанс продемонстрировать свои достижения широкой публике, и прекрасные женщины польстили моему таланту, Общество Профессоров танца решило - Элегантное Подбрасывание Резинового Мяча, или как его там называют, вышло из моды.

- Она очень хорошенькая?

- И повторяю - все перекраивания и изменения танцевальных па ставят парня в невыгодное положение. В данную минуту я совершенно готов бодрым шагом выйти в зал и поподбрасывать резиновый мячик, но мои навыки не созвучны сегодняшнему дню. Люди не поймут моих действий. Другими словами - все средства и силы, затраченные на игру с резиновым мячом, оказались выброшенными на ветер. И скажу Вам: если Сообщество профессоров решило сделать из людей циников, то оно на верном пути.

-Я надеялась, Вы расскажете о Миллисент.

-Еще минуту. Танцы, которым меня обучали в школе, восходят к эпохе древних Египтян, о которых говорят, будто они придумали бога Тота**. Фригийские*** жрецы плясали в честь кого-то****, чье имя я подзабыл, а на праздник Реи Сильвии***** всегда приглашались профессиональные древнеримские танцоры с волосами, заплетенными в косички. Но то, что достаточно хорошо для бога Тота, не приемлемо для вредоносного Объединения Профессоров. Увы! А ведь так было всегда на протяжении веков. Мне трудно предположить существования такого момента в истории, когда какой-нибудь убогий энтузиаст с благими намерениями, с амбициями и с двумя левыми ногами, не получал, за подобные дела, по шее.

_____________________________________________________________
* Строка из оды английского поэта-романтика, представителя «озерной школы» Уильяма Вордсворта (Wordsworth) (1770-1850) «Намеки бессмертия в воспоминаниях раннего детства» (1802–04).

** Бог Тот – в древнеегипетской мифологии бог луны, мудрости письма и счета. Отождествлялся с Гермесом.

*** Фригия – древняя страна в северо-западной части Малой Азии.

**** Богиня Кибела – фригийская богиня, почитавшаяся в Малой Азии.

***** Рея Сильвия – по римскому преданию мать Ромула и Рема – основателей Рима