Именно с этого момента я действительно заинтересовался проблемой супружеской жизни Бобби. Конечно, любому из нас трудно оставаться равнодушным к союзу своих друзей, и не надеяться, что у них все наладится и все такое, но на этот раз все было не так просто. Бобби не похож на обычного парня, а Мэри - на обычную девушку. Все та же старая песня о непоколебимом общественном мнении и непреодолимой силе любви. Бобби, старый добрый приятель во всех отношениях, шел по жизни легким шагом, но был чистой воды болваном.

А Мэри была твердо уверена, что он болваном быть не мог. Да и мать-природа, обратите внимание, пребывала на стороне Бобби. Создавая такого дуралея, как старый добрый Бобби, она гордится им и не желает, чтобы ее рукоделие портили. Она наделяет его неким панцирем, дабы защитить от окружающего мира. И панцирем тем служит короткая память. С нею он остается болваном, хотя, поработав над собой, мог бы стать нормальным человеком. Вот я, например. Болван. Скажем, если бы я помнил половину того, чему меня пытались научить за мою жизнь, то голова моя распухла бы до невероятных размеров. Но я не помнил. Я забыл все это. И Бобби делал то же самое.

В течении недели или чуть дольше воспоминания о том тихом вечере в кругу семьи будоражили его как тоник. Я где-то читал, что слоны являются чемпионами по части запоминания, но теперь, в сравнении с Бобби, они казались просто пустоголовыми. Однако, слава Богу, удар был не слишком силен. Вмятину на панцире он оставил, но насквозь не пробил. Весьма скоро Бобби вернулся к своим прежним привычкам.

Вы не представляете, как мне было печально. Бедняжка любила его и была испугана. Это было лишь начало, и она это понимала. Человек, который забывает день своего бракосочетания через год своей супружеской жизни, еще через пару лет забудет, что он вообще женат. И если она намеревалась удержать его, ей следовало сделать это немедленно, пока он не начал отдаляться.

Для меня данные обстоятельства были совершенно очевидны, и я постарался объяснить это Бобби, когда он однажды плакался в мою жилетку. Не помню, о чем именно она забыл днем накануне, но эту вещь она просила его принести домой – возможно, это была книга.

-Да разве стоит волноваться из-за такой мелочи! - качал головой Бобби. - И она знает, что виновата во всем лишь моя проклятая память. Я ничего не могу запомнить. И никогда не мог.

Продолжая говорить, он достал пару золотых монет.

-Да, кстати, - пробормотал он.

-Что это? - воскликнул я, хотя и сам знал.

-Я тебе должен.

-За что?

-Ну, помнишь пари во вторник. В бильярдной. Маррэй и Браун играли на сотню, и я поставил два к одному, что Браун выиграет, а Маррэй побил его двадцатью с лишним.

-Значит, что-то ты все-таки помнишь? - улыбнулся я.

Неожиданно, он пришел в ярость и заявил, что если после стольки лет знакомства я считаю, будто он неудачник, который забывает отдать долг за проигранное пари, то это мне должно быть стыдно.

-Поостынь, приятель, - осадил я его.

И заговорил с ним как с ребенком.

-Что тебе следует сделать, мой дорогой друг, - назидательствовал я, - так это взять себя в руки, и чем быстрее, тем лучше. Обстоятельства складываются таким образом, что ты еще можешь повлиять на исход событий. Ты должен сделать попытку. Не говори, что не это не в твоих силах. Наше пари доказывает, что, хотя твоя память и плоха, некоторые вещи ты все-таки запоминаешь. Просто тебе необходимо осознать, что годовщины свадьбы и тому подобное забывать не стоит. Может, это и утомительно для твоей головы, но иначе нельзя.

-Наверно, ты прав, - вздохнул Бобби. - Но я не могу понять, почему ее так заботят все эти чертовы даты. Что страшного, если я забыл день нашей свадьбы, или про ее день рождения, или когда наша кошка заболела корью? Она же знает, что я люблю ее до безумия.

-Женщинам этого мало, - покачал головой я. - Они хотят внимания. Держи это в голове, и все будет в порядке. А выпустишь – начнутся неприятности.

Он прикусил кончик своего пера.

-Женщины так мелочны, - угрюмо проговорил Бобби.

-Надо было думать, когда женился на одной из них, - ответил я.

Именно с этого момента заинтересовался я супружеской жизнью Бобби. Конечно, браки друзей всегда вызывают у нас умеренный интерес, надеешься, что все обернется хорошо, и все такое; но с Бобби было по-другому. Бобби - отнюдь не среднестатистический мужчина, и Мэри - далеко не среднестатистическая женщина. Все та же старая история о горе, которую не сдвинуть и силе, которую не перебороть. Бобби, неторопливо шагающий по жизни, славный малый во многих отношениях, но, несомненно, простофиля чистейшей воды. И Мэри, которая твердо решила, что простофилей он не будет. И, ради бога, Природа на стороне Бобби. Когда Природа создает такого шедевр, как старина Бобби, она горда своим творением и не допустит постороннего вмешательства. Она наделяет его своего рода доспехом для защиты от внешнего влияния. И доспех этот – короткая память. Короткая память делает человека простофилей, если бы не она – может быть, он был бы другим. Посмотрите на меня, например. Я простофиля. Если бы я помнил сего лишь половину того, чему меня пытались научить в течение жизни, носил бы шляпу размера пятого. Но я не помню. Я забыл. И та же самая история - с Бобби.

На неделю, может быть, дольше, встряхнул его тот тихий домашний вечерок. Я читал где-то, что самая лучшая память - у слонов, но в эту неделю слоны и рядом не стояли с Бобби. Но, упаси боже, удар не был достаточно силен. Он погнул доспех, но не пробил его. Очень скоро все вернулось на круги своя.

Это было душераздирающее зрелище, знаете ли. Бедняжка любила его, и то, что случилось, напугало ее. Понимаете, это было только начало, и она знала это. Мужчина, который забывает о годовщине свадьбы всего лишь через год после свадьбы, через четыре года забудет о том, что он вообще женат. Если она хотела прибрать его к рукам, начинать нужно было немедленно, не дожидаясь момента, когда он начнет отдаляться.

Мне все это было ясно, и я постарался объяснить Бобби, что происходит, когда, в один прекрасный день, ему пришло в голову поделиться со мной своими горестями. Я не помню, что такое он забыл накануне, но что-то, что она попросила принести; возможно, книгу.

Стоило ли затевать всю суету из-за такого пустяка, - сказал Бобби. - И она знает, что это только из-за того, что память у меня никуда не годится. Я не могу ничего запомнить. Никогда не мог.

Он говорил еще какое-то время, и, уже собираясь уходить, вынул пару соверенов.

О, кстати, - сказал он.

Это что? - спросил я, хотя я знал, за что.

Я тебе должен.

Как так? - спросил я.

Как же, тот спор во вторник, в бильярдной. Мюррей и Браун играли до ста, и я поспорил с тобой два к одному, что Браун выиграет, и Мюррей побил его двадцатью нечетом.

Так что-то ты все-таки помнишь? - заметил я.

Он очень взволновался. Сказал, что, если я считаю его тем идиотом, что забывает выплатить проигранные деньги, это очень по-идиотски после всех тех лет, что мы знаем друг друга, и еще много чего в том же духе.

Утихни, дружище, - сказал я. Затем я поговорил с ним, как с собственным сыном.

Что тебе нужно сделать, мой старинный приятель, - сказал я, - это собраться, и, причем, не мешкая. Ситуация развивается так, что, если ты не напряжешься, сам не заметишь, как пребольно ударишься. И не говори, что это тебе не по зубам. История с двумя соверенами показывает, что даже если твоя память – так себе, что-то ты все-таки помнишь. Просто пойми, что, кроме того, ты должен помнить о годовщинах свадьбы и тому подобных вещах. Да, это нелегко, но ничего уж тут не поделаешь.

Я думаю, ты прав, - сказал Бобби. - Что ранит меня, так это почему она с ума сходит из-за того, что я забыл, когда там мы поженились, или в какой день она родилась, или когда там у кошки была корь? Разве она не знает, что я люблю ее нисколько не меньше, как если бы я запоминал всю эту чушь.

Для женщины этого недостаточно, - сказал я. - Им нужно все это показывать. Просто помни об этом, и все будет в порядке. Забудешь – не оберешься неприятностей.

Он вцепился зубами в набалдашник своей палки.

Черт их поймет, этих женщин, - хмуро сказал он.

Нужно было думать об этом перед тем, как жениться, - сказал я.

С тех пор я стал живо интересоваться этой проблемой семейной жизни Бобби. Конечно, нам всегда небезразличен брак наших друзей, хочется, чтобы у них все сложилось удачно, ну и так далее. Но то был особый случай. Среднестатистический мужчина мало похож на Бобби, а обычная девушка – это не Мэри. Старая, как мир, история: нашла коса на камень. Представьте себе – Бобби, неторопливо шагающий по жизни, во многих отношениях просто душа-человек, но при этом чистой воды болван.

И – Мэри, твердо решившая, что ему не пристало быть тупицей. Уверяю вас, природа была на стороне Бобби. Когда природа сотворяет такого болвана как старина Бобби, она гордится делом рук своих, лелеет его. И с рождения наделяет своеобразным панцирем, защищающим от вмешательства извне. Этот панцирь – короткая память. Короткая память делает человека дубиной, какой он вообще-то мог бы и не быть. Взять, например, меня. Я тупой. Конечно, доведись мне запомнить хоть половину того, чему меня пытались научить за всю мою жизнь, носить бы мне шляпы аж девятого размера. Но нет, дудки. Я все перезабыл. То же случилось и с Бобби.

Неделю, а то и больше, воспоминания о том тихом домашнем вечере действовали на него как тонизирующий напиток. Я где-то читал, что слоны – чемпионы по части памяти, но по сравнению с Бобби на той неделе они – безнадежные тупицы. К счастью, удар был недостаточно силен. Он оставил вмятину на панцире, но дыру не пробил. И вскоре все вернулось на круги своя.

Зрелище это, скажу я вам, было довольно жалким. Бедная девушка любила Бобби и сильно испугалась. Лиха беда начала, она знала это. Мужчина, через год забывающий день своей свадьбы, через четыре года вообще забудет, что женат. И уж если прибирать его к рукам, то нужно было начинать прямо сейчас, пока он недалеко ушел.

Я все это отлично видел и попытался открыть Бобби глаза, когда однажды он пришел поплакаться мне в жилетку. Уж не помню, что именно он умудрился забыть днем ранее, вроде бы Мэри попросила принести ей домой книгу, или что-то подобное.

– Поднимать шум из-за такой ерунды! – кипятился Бобби. – И ведь знает же, что у меня ужасная память. Я ничего не могу запомнить. И никогда не мог.

Он еще немного порассуждал в том же духе, а перед самым уходом достал пару соверенов.

– Да, кстати, – сказал он.

– К чему это, – спросил я, хотя прекрасно знал.

– Я тебе должен.

– Разве?

– Ну, как же, а пари. Во вторник, в бильярдной. Мюррей и Браун играли в пул до ста одного, и я поставил два к одному, что выиграет Браун, а Мюррей обставил его на двадцать очков.

– А, так кое-что ты все-таки помнишь, – воскликнул я.

Он вспылил. Сказал, что, мол, если я считаю его одним из тех подлецов, которые забывают заплатить, когда проигрывают пари, то какой же я все-таки мерзавец, если так думаю, зная его столько лет, ну и все в том же духе.

– Уймись, приятель, – сказал я.

Затем я заговорил с ним отеческим тоном.

– Тебе надо, дружище, – произнес я, – взять себя в руки, и поскорее. Если так будет продолжаться и дальше, ты будешь жестоко наказан и даже не узнаешь, откуда получишь удар. Придется постараться. И не говори, что не можешь. Случай с двумя фунтами показывает, что хотя память твоя довольно шатка, кое-что запомнить ты способен. И надо добиться, чтобы годовщины свадьбы и другие даты тоже были в числе тех вещей, которые ты помнишь. Потребуется поднапрячь извилины, но другого пути нет.

– Да, думаю, ты прав,– произнес мой однокашник. – Но меня убивает, почему для Мэри так важны эти паршивые круглые даты. Что с того, если я забыл, в какой день мы поженились, или когда у нее день рождения, или когда кошка заболела корью? Она ведь знает, что я люблю ее так же сильно, как если был бы каким-нибудь гением, демонстрирующим на публике чудеса памяти.

– Женщинам недостаточно знать, – ответил я. – Им все время хочется подтверждений. Помни об этом, и все будет в порядке. А забудешь – жди беды.

Он погрыз набалдашник трости.

– Женщины ужасно мнительны, – сказал он мрачно.

– Об этом надо было думать до свадьбы, – ответил я.

Только теперь я начал по настоящему интересоваться этой проблемой в семейной жизни Бобби. Естественно брак любого из друзей всегда вызывает лёгкое любопытство, сопровождаемое надеждой, что всё у них хорошо и всё у них получится, ну и так далее. Но это был другой случай. Дело в том, что понятие среднестатистический парень – оно не про Бобби, да и среднестатистическая девушка – не про Мери. Имется ввиду старая историяо непоколебимой массе и непреодолимой силе. Жил-был Бобби, легко и спокойно идущий по жизни славный малый во всех отношениях, кроме одного – он без сомнений – первостатейный болван.

И жила-была Мери, определенно решившая для себя, что Бобби болваном быть не должен. Но Природа, не забывайте, была на стороне Бобби. Когда природа создаёт такого болвана как Бобби, она годиться своим детищем и не желает, чтобы её шедевр ручной работы был испорчен. Она дарует ему нечто вроде естественной брони для защиты от вмешательства извне. И броня эта - короткая память. Короткая память оставит человека болваном, в той ситуации, когда не будь её, он может перестать быть таковым. Возьмите мой случай, например. Да, я болван. Ну, если бы я запоминал все вещи, которым люди пытались меня научить в течении всей моей жизни, я носил бы сейчас шляпу девятого размера. Но я не запоминал и забывал. То же самое было и с Бобби.

Около недели, а возможно и чуть больше, от воспоминаний о том небольшом и тихом семейном вечере он ходил живчиком как от тоника. Слоны, я читал где-то, настоящие чемпионы по части запоминания, но сравни их с Бобби на той неделе, и они оказались бы полнейшими дурнями. Однако, чёрт побери, ударная сила того состояния вышла не достаточно мощной. Она оставила вмятину на броне, но не проделала в ней бреши. И очень скоро всё для Бобби вернулось на круги своя.

Всё выглядело, знаете ли, весьма печально. Бедняжка любила его, но была напугана. Видите ли, это было только началом всех бед, и девушка это понимала. Мужчина, через год забывающий день своей женитьбы, через четыре забудет, что он вообще женат. И если она намерена взять хоть какой контроль над ним, она должна сделать это незамедлительно, до того как его унёсёт прочь.

Мне проблема была предельно ясна, и я попытался донести её до Бобби, когда он как-то после обеда зашёл ко мне излить душу. Не помню что на тот раз за день до этого он забыл. Ну, вроде то, что она попросила его принести домой для неё, кажется - книгу.

- Такая ерунда, чтобы из-за неё столько шума поднимать, - говорил Бобби, - Она же знает, это просто из-за того, что у меня дурацкая память абсолютно на всё. Ничего не запоминаю. И никогда не мог.

Он продолжал в том же духе некоторое время, одновременно вытаскивая два соверена.

- Да, кстати, - протянул он мне их.

- За что? – спросил я, хотя прекрасно знал.

- Мой долг.

- Какой такой долг? – я сделал не понимающий вид.

- Ну как же, то пари во вторник. В бильярдном салоне. Мюррей и Браун разыгрывали сотню, и я поставил два фунта против твоего одного, что Браун выиграет, но Мюррей побил его на двадцать очков.

- Так ты всё-таки помнишь кое-что. – сказал я.

Тут он начал кипятиться. Говорил, если я думаю, что он из того типа подлецов, кто забывает платить, когда проигрывает, то с моей стороны это тоже весьма подло после всех этих лет нашего знакомства и так далее и тому подобное.

- Осади коней, приятель. – остановил я его.

Затем по-отечески заговорил с ним:

- Всё что ты должен сделать, старина однокашник, - сказал я, - так это подобраться и взять себя в руки, и побыстрее. Иначе, при таких делах, ты скорее всего получишь принеприятнейший удар, до того как поймёшь с какой стороны его ждать. Сделай над собой усилие. И не говори, что не можешь. Эта история с двумя фунтами доказывает, что хотя у тебя и слабая память, но некоторые вещи ты способен запомнить. Всё что ты должен делать так это просматривать даты свадебных юбилеев и всё такое прочее помещённое в список. Может это будет напрягом для твоего мозга, но тебе его не избежать.

- Полагаю, ты прав, - согласился Бобби. – Но меня убивает то, что Мери думает о таком количестве мерзких и не нужных дат. Ну какая разница в том, что помню я или нет в какой день мы обвенчались, или когда у неё день рождения, или в какой день кошка заболела корью. Мери же знает, то что я люблю её - такая же правда как и то, что я для общества являюсь бросающимся в глаза чудаком.

- Женщине не достаточно знать, - пояснил я, - Им нужно показать. Всегда держи это в голове, и у тебя не будет проблем. А забудешь – жди неприятностей.

Бобби покусал в раздумьях набалдашник своей трости:

- До чего же они чудные, эти женщины. – угрюмо заключил он.

- Об этом следовало думать до того как женился на одной из них. – сказал я.

С того самого дня я начал следить за развитием событий в семье Бобби. Да, конечно, все мы иногда вяло интересуемся семейной жизнью своих друзей, надеясь, что дела у них идут хорошо и все такое; но мой интерес был иного рода. Бобби это вам не какой-то заурядный малый, да и Мери обыкновенной девченкой не назовешь. Эти двое были абсолютно не совместимы. Вот он Бобби, неспеша идущий по жизни старый друг, наивный, как-будто вчера родился.

И вот она Мери, убеждённая, что этой его простодушности должен быть положен конец. Природа, уж будьте уверены, на его стороне. Ведь когда на свет появляется такой простофиля, она им гордится и не желает чтобы в сей творческий процесс кто-то вмешивался. Вместо этого она снабжает его своего рода доспехами, защищающими от внешнего мира. И доспехи эти - короткая память. Это позволяет человеку оставаться болваном до тех пор, пока он сам не захочет перестать им быть. Взять меня, к примеру. Я тоже не семи пядей во лбу. Да если бы я помнил хотя бы половину из того, что люди пытались в меня втиснуть в течение жизни, размер моей шляпы достиг бы уже девятого размера. Нет уж, я предпочел выкинуть этот мусор из памяти. Вот и Бобби такой же.

Около недели, а может и немного дольше, воспоминание о том тихом домашнем вечере будоражило его как хорошая порция алкоголя. Я где-то читал, что у слонов самая долгая память, но, думаю, и они оказались в дураках по сравнению с Бобби на той неделе. Слава богу его потрясение оказалось не таким уж сильным. Оно ослабило броню, но брешь в ней пробить не сумело, и в скором времени мой приятель вернулся в своё прежнее состояние.

Глупая ситуация конечно. Бедняжка любила его и, понятное дело, была напугана до смерти, ведь она прекрасно знала, что за цветочками обязательно последуют ягодки. Мужчина, не помнящий дату своей собственной свадьбы после года брака, к четвертой годовщине вообще забудет о том, что женат. Если Мери хотела его вразумить, то должна это сделать сейчас, пока у него ещё хоть что-то живо в памяти.

Я отчетливо это видел и, когда он разоткровенничался о своих проблемах как-то днем, попытался открыть ему глаза. Я уже не помню сейчас о чем он забыл за день до нашей встречи, кажется что-то насчет её просьбы принести в дом какую-то вещь, может быть книгу.

- Такая мелочь и вот на тебе - скандал, - сказал Бобби. - И ведь знает же, что это из-за моей плохой памяти. Ничего не могу удержать в голове, никогда не мог.

Он еще немного поговорил на эту тему, и перед самым уходом вдруг достал пару соверенов.

- Вот, кстати, - сказал он.

- А это за что? - спросил я, хоть и знал причину.

- Я тебе должен.

- Напомни-ка.

- Ну, этот спор во вторник. В бильярдной. Когда Мюррей и Браун играли, я с тобой поспорил на два к одному, что Браун выиграет, а Мюррей взял и выиграл с форой в двадцать с лишком.

- Ага, так кое-что ты все-таки помнишь, - сказал я.

Это его немного задело и он сказал, что если после стольких лет знакомства я думаю, что он может забыть о том кому и сколько должен за проигранный спор, то это не слишком хорошо меня характеризует. И продолжил в том же духе.

- Расслабься, приятель, - прервал его я.

И затем обратился к нему по-отечески.

- Дружище, возьми себя в руки и не хмурься. Глядя на то, что происходит, я думаю, тебе предстоит хорошая взбучка еще до того, как ты сообразишь откуда что взялось. Да приложи ты усилие в конце концов. И не отнекивайся. Этот пример с двумя фунтами явное доказательство того, что даже если твоя память и дырява как решето, кое-что в твоей голове все же задерживается. Тебе просто нужно позаботиться о том, чтобы даты ваших годовщин в ней тоже были. Конечно, от такого усилия твоим мозгам может стать худо, но другого пути я не вижу.

- Наверное ты прав, - сказал Бобби. - Я просто никак не могу понять почему эти дурацкие даты для неё так важны. Ну какая разница помню ли я в какой именно день была наша свадьба или день её рождения, или день когда заболел корью кот? Она же знает, что я люблю ее так же сильно, как любил бы, если бы был помешанным на зазубривании болваном. - Женщинам этого недостаточно, - сказал я. - Им подавай наглядный пример. Запомнишь это, и все будет хорошо. Забудешь, и вляпаешься по уши.

Бобби пожевал набалдашник трости.

- Странные они создания, - сказал он уныло.

- А вот об этом тебе надо было думать до брака, - ответил я.

С этого дня я всерьез заинтересовался семейными трудностями Бобби. Конечно, мы всегда проявляем умеренный интерес к бракам наших друзей, надеемся, что они проживут долго и счастливо и все такое, но здесь был случай особый. Бобби личность далеко не ординарная, да и Мэри нельзя назвать заурядной девушкой. Это была классическая встреча несокрушимого препятствия с непреодолимой силой.

Вот Бобби – неспешно фланирует он по жизни, во многих отношениях чудесный малый, но несомненно бесчувственный чурбан чистейшей воды.

А вот Мэри, твердо решившая, что чурбаном ему не бывать. Но заметьте – Мать-природа на стороне Бобби. Когда Природа создает чурбана, вроде старины Бобби, она горда своим творением и не желает, чтобы кто-то вмешивался в дело ее рук. Она снабжает свое детище естественной защитной броней, ограждающей его от вторжения извне, и имя этой броне – забывчивость. Забывчивость позволяет сохранить человеку его чурбанство, тогда как без нее он мог бы его и утратить. Взять, к примеру, меня: я чурбан. Если бы я помнил хотя бы половину из того, что пытались впихнуть в мою голову за всю жизнь, я бы носил шляпу размера этак девятого. Но я не помню. Я все забыл. Вот и Бобби из того же теста.

С неделю, а то и больше, воспоминания о том тихом семейном вечере держали его в тонусе не хуже бодрящего напитка. Я где-то читал, что по части памяти слоны дадут сто очков вперед кому угодно. Так вот, в ту неделю по сравнению с Бобби они выглядели жалкими тупицами. Увы, силы потрясения хватило лишь на то, чтобы слегка оцарапать броню, но не пробить в ней брешь, и довольно скоро Бобби принялся за старое.

Жалкое это было зрелище, что там говорить. Бедная девушка любила его – неудивительно, что она перепугалась. Она прекрасно понимала: прозвенел первый звоночек, и мужчина, забывший дату собственной свадьбы уже на первом году брака, к концу четвертого вообще не вспомнит, что женат. Если Мэри намеревалась прибрать Бобби к рукам, действовать нужно было немедленно, пока тот окончательно не отбился от берега.

Я отчетливо представлял, как обстоят дела, и в один прекрасный день, когда Бобби изливал мне душу, попытался ему это растолковать. Уже не упомню, что он забыл на этот раз. По-моему, Мэри попросила его захватить ей какую-то вещь, вроде бы книжку.

– Такая ерунда, просто выеденного яйца не стоит, – жаловался Бобби. – Ведь она знает, что всему виной моя память, она у меня ни к черту. В жизни не мог упомнить буквально ничего.

Он продолжал говорить и между делом достал пару соверенов.

– Вот, кстати, - сказал он.

– Что это? – спросил я, хотя уже понял, о чем речь.

– Должок.

– Какой? – притворился я.

– Ну как же, наше пари во вторник. В бильярдной. Мюррей и Браун играли до сотни, я поставил два к одному на Брауна, а выиграл Мюррей с перевесом в двадцать с лишним очков.

– То есть, кое-что ты все-таки помнишь? – уточнил я.

Он раскипятился. Сказал, что если я думаю, что он из тех прохвостов, которые забывают платить долги в случае проигрыша, то это довольно низко с моей стороны, тем более, что я знаю его столько лет, и так далее, и так далее, еще много всего в том же духе.

– Остынь, приятель, – бросил я и заговорил с ним по-отечески.

– Вот что, дружище-чурбанище, – начал я, – соберись-ка ты с силами, да побыстрее! Судя по развитию событий, не сегодня-завтра грянет гром, не успеешь и опомниться. Надо заставить себя, и не говори, что тебе это не под силу. Этот долг, к примеру – совершенно ясно, что хоть память у тебя и дырявая, однако кое-что запомнить ты все же в состоянии, а значит, от тебя требуется самая малость – найти в памяти местечко для свадебных годовщин и всякого такого. Да, это потребует от тебя известного умственного напряжения, но без этого никак.

– Пожалуй, ты прав, – ответил Бобби, – однако я в толк не возьму, зачем устраивать такую кутерьму вокруг глупейших дат. Какая разница – ну забуду я, когда мы поженились, или когда она родилась, или когда кошка заболела корью, что с того? Она же знает, что выступай я с аттракционом феноменальной памяти, я и то не смог бы любить ее больше.

– Женщинам этого мало, – заметил я. – Они ждут от нас проявлений нашей любви. Помни об этом, и все будет хорошо. Забудешь – неприятностей не оберешься.

Он погрыз набалдашник трости.

– Женщины ужасно странные создания, – мрачно высказался он.

– Надо было думать об этом до свадьбы, – ответил я.

По настоящему интересоваться проблемами семейной жизни Бобби я начал недавно. Конечно же, вам всегда небезразлична жизнь друзей, но вы надеетесь, что все у них идет хорошо и спокойно. Но Бобби – особый случай. У Бобби не имеет ничего общего со среднестатистическим мужчиной, Мэри тоже не соответствует определению «типичная женщина». О возникшей в отношениях проблеме обычно говорят – нашла коса на камень. Дело в том, что мой хороший старый друг Бобби, идущий по жизни легко и весело,– балбес чистейшей воды. Это одна сторона проблемы.

А другая сторона – Мэри, которая твердо убеждена, что Бобби балбесом не является. В данном случае, Природа на стороне Бобби. Когда Природа создает такого парня как Бобби, она, гордясь своим творением, не желает, чтобы ему был нанесен какой-либо ущерб. Парень получает защитную броню, каковой является дырявая память. Дырявая память помогает человеку оставаться балбесом, даже когда он мог бы им не быть. Взять, к примеру, меня. Если бы я помнил хотя бы половину того, чему меня безуспешно обучали, то мне пришлось бы покупать шляпы девятого размера. Я не покупаю, потому что забыл все, чему меня учили. Бобби – такой же.

В течение недели, может чуть больше, мысль о тихих спокойных вечерах в кругу семьи действовала на Бобби, как бодрящий напиток. Я где-то читал, что слоны никогда и ничего не забывают, они просто чемпионы в этом деле. Но на той неделе Бобби превзошел всех слонов вместе взятых. Правда, длилось это недолго. Броня помята, но не повреждена. И вскоре все вернулось в прежнее русло.

Это не патетика. Бедная девочка любила Бобби, но она испугалась, что тонкий клин в их отношениях - предвестник больших проблем в их жизни. Человек, забывающий дату собственной свадьбы, лишь через год после свадьбы, способен, спустя несколько лет, забыть, что он женат. И, если ей не нравится подобная перспектива, то браться за дело нужно немедленно, пока Бобби не отбился от рук окончательно.

Мне суть проблемы была ясна. Я пытался объяснить ее, эту самую суть проблемы, Бобби, когда, однажды вечером, он изливал мне душу. Не помню точно, о чем он умудрился забыть накануне, вроде бы Мэри просила ей что-то принести, - может книгу.

- Это мелочь, не стоящая поднятой суеты. Она же знает, что виной всему моя память. Я забываю обо всем. Постоянно.

Продолжая говорить, он вытащил пару соверенов.

- Кстати, - сказал он.

- Что это? – спросил я, хотя знал что к чему.

- Мой долг.

- Ты мне должен? – переспросил я.

- Да, за проигранное во вторник пари. В бильярдной. Играли Муррей и Браун, я поставил на Брауна, но выиграл Муррей.

- Так ты помнишь некоторые вещи? – удивился я.

Он возмутился. Сказал, что если я считаю его мерзавцем, забывающим о долге чести, то это подло с моей стороны, учитывая, сколько лет мы знакомы, и еще много другого в этом же духе.

- Успокойся, старичок, - ответил я.

Я принялся увещевать его, как любящий отец неразумное дитя.

- Мой старый друг, тебе необходимо собраться, и немедленно, - объяснял я ему, - В подобной ситуации ты должен быть готов к следующему удару судьбы прежде, чем он тебя настигнет. Придется приложить усилия. Не говори, что ты не в силах. Эти два соверена показывают что, даже со своей дырявой памятью, кое-что ты все равно помнишь. От тебя требуется только, относится к дате свадьбы и всем остальным датам, как к долгам. Да, тяжело, но зато ты не сможешь о них забыть.

- Думаю, ты прав, - ответил Бобби, - но меня убивает какое значение, она придает этим проклятым датам. Какая разница, какого числа мы поженились, когда у нее день рождения или у кошки завелись глисты? Она же знает, что я люблю ее без памяти

- Женщинам этого мало, - объяснил я, - Им нужно постоянно доказывать это. Держи все даты в памяти, и все будет в порядке. Забудь о датах, хлопот не оберешься.

Он пососал набалдашник трости.

- Женщины – ужасно странные, - сказал он задумчиво.

- Подумать об этом следовало до женитьбы, - ответил я.

Вот после этого мне и пришлось вплотную заняться проблемой, омрачавшей семейную жизнь Бобби. Разумеется, вполне естественно время от времени интересоваться у друзей, как дела на семейном фронте, желать дальнейшего благополучия – на этот раз все было не так. Бобби вам не какой-нибудь заурядный семьянин, да и Мери не какая-нибудь заурядная женушка. Исход их противостояния был непредсказуем – как в той старой загадке про борьбу стихий. Живет себе Бобби, хорош собой во всех отношениях, но при этом, без сомнения, первостатейный недотепа.

И вдруг на его пути возникает Мери, вознамерившаяся недотепу перевоспитать. И ей все равно, что на стороне Бобби сама природа. Когда природе удается такой редкостный экземпляр, она гордится им по праву и никому свой шедевр испортить не позволит. Она наделяет его своеобразной броней, за которой он может укрыться от посягательств. Имя этой броне – короткая память. Не будь ее, недотепа недолго бы оставался недотепой. Вот я, например. Я тоже из породы недотеп. Да если бы я помнил все, чему меня когда-то учили, пришлось бы покупать шляпы размера девятого, не меньше. Но я не помню. Я благополучно забываю. С Бобби та же история.

С неделю – может чуть дольше – воспоминания о злополучном тихом ужине в кругу семьи не давали Бобби расслабиться. Где-то я читал, что слоны отличаются отменной памятью – так вот, куда им до Бобби на той неделе. Однако, должен заметить, встряска получилась недостаточно сильной. На броне осталась отметина, но пробить ее не удалось. Не прошло и недели, как все вернулось на круги своя.

Плачевное зрелище, доложу я вам. Бедняжка Мери любила мужа, и случившееся ее крайне обеспокоило. Она понимала, что нельзя пускать дело на самотек: как знать, чем обернется незначительное, вроде бы, событие. Сначала муж забывает дату свадьбы – и это едва год минул, что же будет через четыре? Вообще позабудет о том, что женат? Его надо наставить на путь истинный сейчас, пока еще не слишком поздно – а то совсем отобьется от рук.

Прекрасно понимая все это, я пытался просветить и Бобби, когда однажды вечером он в очередной раз изливал мне душу, повествуя о своих злоключениях. Не помню уж, чем он проштрафился накануне, – кажется, Мери поручила ему что-то привезти, может, книгу, а может, что еще, а он опять забыл.

- По таким пустякам расстраивается, - жаловался Бобби. – Ведь знает же, какая у меня память дырявая. Мгновенно все вылетает, ничего не попишешь.

Еще немного посетовав в том же духе, он уже собирался уходить, и тут выудил из кармана пару соверенов.

- Вот, чуть не забыл.

- Это что? – я сделал вид, что не понял, хотя прекрасно все знал.

- Долг отдаю.

- Какой долг?

- Ну, помнишь, мы поспорили во вторник? В бильярдной? Марри и Браун играли до сотни, я поставил два к одному, что Браун победит, а Марри обставил его на двадцать очков.

- Не такая уж у тебя дырявая память, оказывается, - заметил я.

Бобби вскипел. Дескать, как я могу думать, что он способен на такое свинство – не вернуть карточный долг, да если я так думаю, то сам я порядочная свинья, я же его сто лет знаю – и дальше в том же духе.

- Тихо, тихо, остынь, - успокоил его я и перешел на отеческий тон: - Тебе, дружище, нужно взять себя в руки – причем, как можно скорее. Если так дальше пойдет, ты и глазом моргнуть не успеешь, как получишь удар пониже пояса. Нужно пересилить себя. И не говори, что не сможешь. Ведь когда надо, ты все прекрасно помнишь – что мы как раз имели возможность наблюдать, когда ты вернул мне два фунта. Осталось только включить в список необходимых для запоминания вещей разные там годовщины. Да, возможно придется попотеть, но дело того стоит.

- Наверное, ты прав, - согласился Бобби. – Я просто никак не возьму в толк, зачем ей забивать голову этими дурацкими датами? Ну забыл я, в какой день мы играли свадьбу или когда у нее именины, или когда у кошки была корь, - что с того? Прекрасно ведь знает, что даже будь я из этих салонных фокусников, демонстрирующих чудеса памяти, я вряд ли любил бы ее сильнее.

- Женщинам этого мало, - объяснил я. – Им мало просто знать, надо доказывать. Помни об этом, и дело в шляпе. Как только забудешь – пиши пропало.

Бобби задумчиво пожевал набалдашник трости.

- Загадочные существа женщины, - пробурчал он.

- Об этом надо было думать до женитьбы, - возразил я.

С того самого момента я реально заинтересовался супружеской жизнью Бобби. Безусловно, обычно люди спокойно относятся к браку одного из друзей, надеясь, что все у них будет хорошо и все такое. Но это другой случай. Бобби и Мери нельзя отнести к обычным парам. Эти двое просто не могут и не хотят идти на уступки друг другу. С одной стороны Бобби – спокойно идущий по жизни, славный малый во многих отношениях, но, полный болван. С другой – Мери, твердо уверенная в том, что Бобби вовсе не стоит быть таким болван. Но матушка Природа, заметьте, на стороне Бобби. Когда она производит на свет таких чурбанов как Бобби, она гордится ими и не желает, чтобы ее творения что-либо тревожило. Она наделяет их природной броней, защищающей от внешнего вмешательства. И имя этой броне – короткая память. Короткая память помогает мужчине оставаться болваном, за исключением тех случаев, когда он перестает таковым являться. Возьмите, например, меня. Я – болван. Ну, если бы я помнил хотя бы половину того, чему люди пытались меня научить в течение жизни, то размер моего головного убора вырос бы до девятого. Но я не помню. Я просто забыл. И с Бобби та же история.

Около недели, а возможно и больше, воспоминание об этом тихом милом домашнем вечере ободряло его словно тоник. Я где-то читал, что слоны – чемпионы по запоминанию, но даже они казались глупыми по сравнению с Бобби. Однако шок был недостаточно сильным. Он оставил вмятину в броне, но не продырявил. И очень скоро он вернулся в свое обычное состояние.

Вы, возможно, знаете как это грустно. Бедная девочка любила его, и была жутко напугана. Понимаете, это было лишь начало, и она это знала. Мужчина, который забывает дату своей свадьбы, пробыв в браке всего год, к концу четвертого года забудет, что он вообще был женат. И если она хотела его удержать, то ей надо было немедленно что-нибудь придумать, пока не стало слишком поздно.

Я очень хорошо это понимал и постарался сделать так, чтобы и Бобби это заметил, в тот вечер, когда он решил излить мне свою душу. Не помню, что именно он забыл за день до этого, но это было что-то, что она просила принести для нее.

- Зачем поднимать шум из-за таких пустяков? – удивлялся Бобби – Она ведь знает, что я забыл только потому, что у меня такая ужасная память на все. Я ничего не могу вспомнить. И никогда не мог.

Некоторое время он еще продолжал говорить, и в это же время он доставал монеты.

- А, кстати, вот, - сказал он

- Для чего это? – спросил я, хотя отлично все понял.

- Я должен был их тебе.

- То есть?

- Да помнишь, это пари во вторник. В биллиардной. Мюррей и Браун повысили ставку на сотню, и я поставил два к одному, что Браун выиграет, но Мюррей обыграл его на целых двадцать очков.

- Так значит, некоторые вещи ты все-таки помнишь? – Спросил я

- Если после стольких лет знакомства ты думаешь, что я способен забыть о долге, то ты просто мерзавец! - Он с такой злобой посмотрел на меня, как будто это я только что назвал его мерзавцем.

- Остынь, приятель. Тебе необходимо просто взять себя в руки, дружище – сказал я отеческим тоном, - и чем быстрее – тем лучше. И не надо говорить, что не можешь, попытайся сначала, сделай над собой усилие. Тот факт, что ты не забыл про долг, доказывает, что даже при плохой памяти ты в состоянии хоть что-то вспомнить. Понимаешь, годовщина свадьбы и тому подобное входит в список того, чего нельзя забывать. Может все это и напрягает, но это действительно необходимо.

- Думаю, ты прав, – сказал Бобби, - но я не могу никак понять, почему для нее так много значат все эти даты. Ну и что из того, что я забыл о дне ее рождения или о дне, в который мы поженились или о дне, когда у кота появились глисты? Она ведь знает, что я люблю ее, и то, что я не могу чего-то вспомнить, не значит, что мои чувства к ней изменились.

- Но женщинам не достаточно знать о чувствах, - сказал я, - им нужно проявление этих чувств. Держи это в памяти – и все будет отлично. Забудешь – проблем не оберешься.

Бобби выглядел подавленным.

- Женщины очень странные существа, – произнес он.

- Надо было над этим задуматься до того как женился на одной из них, – сказал я.

С тех пор меня и правда заинтересовали эти неприятные моменты, омрачающие семейную жизнь Бобби. Конечно, все мы постоянно, так или иначе, интересуемся семейными делами друзей, в надежде, что у них все сложится благополучно и все такое, но это было другое. Бобби не назовешь обычным мужчиной, а Мэри – обычной женщиной. У них все было как в старой поговорке про косу, которая нашла на камень. Вот Бобби, легко шагающий по жизни, душа-человек, с какой стороны не посмотри, но при этом чистой воды разгильдяй. И Мэри, решительно настроенная положить конец его разгильдяйству.

А Природа-то, заметьте, на стороне Бобби. Когда Природа создает такого разгильдяя, как Бобби, она гордится им, и не потерпит посягательств на свое творение. Она дает ему нечто вроде естественной брони для защиты от постороннего вмешательства. И броня эта – короткая память. Из-за короткой памяти человек остается разгильдяем даже в тех случаях, когда, если б не она, он, возможно, исправился бы. Возьмите, к примеру, меня. Я разгильдяй. Так вот, если бы я запоминал хотя бы половину из того, чему меня пытались научить за мою жизнь, то носил бы шляпу размера девятого. Но я не запоминал. Я это забыл. И с Бобби все было точно так же.

Где-то неделю, может чуть дольше, воспоминания о том тихом скромном семейном вечере бодрили его словно тоник. Я где-то вычитал, что слоны – чемпионы в том, что касается памяти, но в течение этой неделе они Бобби и в подметки не годились. Но, слава Богу, этой встряски явно было недостаточно. Броня была помята, но выдержала натиск. Очень скоро Бобби опять взялся за старое.

Как видите, случай безнадежный. Бедняжка его любила и была не на шутку напугана. Вы же понимаете, это было только начало, и она это знала. Мужчина, который, не прошло и года, забыл о дне своей свадьбы, примерно к концу четвертого года забудет, что он вообще женат. Если она собиралась хоть как-то повлиять на него, делать это нужно было сейчас, пока он не отбился от рук.

Я вполне ясно это понимал и как-то раз, когда Бобби изливал передо мной свои беды, я попытался открыть ему глаза. Не помню, что он там опять забыл днем раньше - что-то, что она просила его купить — возможно, книгу.

- Подняла шум из-за такой ерунды, - сказал Бобби. - Она же знает, это все моя проклятая память. У меня все вылетает из головы. Как обычно.

Он говорил еще какое-то время и, уже собираясь уходить, вдруг достал из кармана два соверена.

- О, кстати, - воскликнул он.

- Это еще зачем? - спросил я, хотя и знал ответ.

- Я тебе задолжал.

- Когда это? - спросил я.

- Ну, как же, наше вторничное пари. В бильярдной. Мюррей и Браун играли до сотни, я поставил два к одному, что Браун выиграет, а Мюррей его обошел на двадцать очков.*

- Значит, кое-что ты все-таки в состоянии запомнить? - заметил я.

Он разволновался. Сказал, что если я думаю, что он похож на подлеца, способного забыть об уплате за проигранное пари, с моей стороны это довольно подло, после стольких лет знакомства, и еще много чего в том же духе.

- Не кипятись, дружище, - сказал я

А затем я поговорил с ним, как отец с сыном:

- Что тебе нужно, старик, - сказал я, - так это взять себя в руки, причем, как можно быстрее. Судя по всему, ты накликал на свою голову большие неприятности, сам того не желая. Придется тебе постараться. И не говори, что не можешь. Эта история с двумя фунтами говорит о том, что, даже если у тебя дырявая память, некоторые вещи ты помнишь. Что тебе нужно, так это проследить, чтобы в этот список попали годовщины свадьбы и тому подобное. Возможно, придется поднапрячься, но другого выхода нет.

- Наверное, ты прав, - сказал Бобби. - Только у меня в голове не укладывается, почему ее так волнуют эти несчастные даты. Что такого в том, что я забыл, в какой день мы поженились, или в какой день она родилась, или в какой день заболел наш кот? Она же знает, что, даже если бы я показывал чудеса памяти на арене цирка, я бы не мог любить ее сильнее.

- Женщинам мало знать, - сказал я. – Им нужны проявления чувств. Помни об этом - и все будет в порядке. Стоит забыть – и беды не миновать.

Он пожевал набалдашник своей трости.

- Женщины такие странные, им не угодишь - мрачно заметил он.

- Об этом надо было думать до того, как ты женился на одной из них, - ответил я.

* Речь идет об английской разновидности бильярда, «снукере». В «снукер» играют на том же столе, что и в бильярд, только 22 шарами - 15 красных, 6 цветных и 1 биток белого цвета. Шары оцениваются в зависимости от цвета: красные шары - по одному очку каждый, желтый - 2 очка, зеленый - 3 очка, коричневый - 4 очка, синий - 5 очков, розовый - 6 очков, черный - 7 очков. Белый шар - это биток. Только им можно бить по остальным шарам. Опытные игроки в «снукер» подсчитали, что пределом является максимальная серия в 155 очков, но требуется немалое искусство, чтобы набрать в серии хотя бы 100 очков.

Тогда-то я и задумался по-настоящему над этой стороной семейной жизни Бобби. Конечно, дела наших друзей всегда вызывают у нас некоторый интерес, но не более того, – если мы полагаем, что у них все хорошо. Здесь же было иначе.

Бобби это вам не обычный случай. И Мэри – не обычный случай. Тут налицо было извечное сопротивление неподвижной массы непреодолимой силе. Вот Бобби, идущий по жизни легким танцующим шагом, со всех сторон отличный парень, но, несомненно, высшей пробы разгильдяй. И вот Мэри, твердо решившая, что хватит ему быть разгильдяем. Притом Природа, заметьте, на его стороне.

Когда Природа создает славного малого вроде старины Бобби, она им гордится, и не желает, чтоб ее изделию кто-то докучал. Она снабжает его своего рода броней, чтоб защитить от внешних воздействий. И эта броня – короткая память. Если у человека короткая память, ему легко быть разгильдяем, а если нет – он может запросто утратить это качество.

Возьмем, к примеру, меня. Я – типичный разгильдяй. Запомни я хотя бы половину того, чему разные люди пытались научить меня за всю мою жизнь, мне, наверное, понадобилась бы шляпа размера эдак девятого. Но я начисто все забываю. Точно также обстояло дело и у Бобби.

Примерно неделю, или, может, чуть больше, воспоминания о том «тихом и уютном домашнем вечере» пришпоривали Бобби, словно добрая порция тоника. Где-то я читал, что у слонов самая лучшая память, - так вот - в течение той недели они показались бы рядом с Бобби просто олухами. Но удар, черт возьми, был недостаточно сильным. Он оставил вмятину на природной броне Бобби, однако не пробил ее. И скоро Бобби принялся за старое.

Это была настоящая трагедия. Бедная девочка напугалась – еще бы, ведь она его любила. Мэри отлично поняла, что это только цветочки. Человек, который через год после свадьбы забыл, в какой именно день он женился, года через четыре способен забыть, что он женат. И если она хочет взяться за него как следует, то лучше сделать это прямо сейчас и не пускать дело на самотек.

Я-то понимал это и попытался растолковать все Бобби, когда в один прекрасный день он заглянул ко мне, чтобы излить свои горести. Уже не помню, о чем именно он как раз перед этим ухитрился забыть, - что-то он должен был ей принести и не принес, книгу, кажется.

- Поднимать шум из-за такой ерунды, - жаловался Бобби, - И ведь она же знает, что это просто потому, что у меня память отвратительная. Я и раньше ни черта не мог упомнить. Никогда.

Он еще посидел, а, уходя, протянул мне два соверена.

- Вот, кстати, - произнес он.

- Что такое? - спросил я, хотя и сам знал.

- Я тебе должен.

- За что?

- Ну как же – мы ведь побились об заклад. Во вторник, в бильярдной. Мюррей и Браун играли до ста очков, и я поставил два против одного за Брауна, а Мюррей разделался с ним за двадцать с чем-то ударов.

- То есть, некоторые вещи ты все же помнишь? – спросил я.

Бобби страшно разволновался. Если, мол, я думаю, что он из тех негодяев, которые забывают платить, когда проигрывают пари, то, зная его столько лет, с моей стороны это просто свинство и даже хуже.

- Утихни, парень – оборвал я его. И заговорил с ним по-отечески.

- Все что тебе нужно, старый ты мой дружище, - сказал я, - так это взять себя в руки, и чем раньше, тем лучше. Все идет к тому, что над тобой скоро грянет, причем ты и оглянуться не успеешь. Постарайся. И не говори, что не можешь. Эти две золотые побрякушки доказывают, что, хоть случай у тебя и тяжелый, кое-что ты все же способен помнить. Все что от тебя требуется, так это проследить, чтобы всякие там даты и все такое не оставалось за бортом. Может статься, мозги твои от этого потекут, но тут уж ничего не попишешь.

- Ты, наверное, прав, - сказал Бобби. – Но меня просто убивает, что ей так дались все эти дурацкие годовщины. Что за беда, если я позабыл, в какой день мы поженились, или когда она родилась, или когда у кошки была свинка? Конечно, я не записная книжка, напичканная датами, но ведь Мэри же знает, что я все равно ее люблю.

- Женщинам этого мало, - заметил я. – Им нужно внимание. Поимей это в виду – и все будет отлично. Позабудешь об этом – проблем не оберешься.

Бобби покусывал набалдашник своей трости.

- Ну и морока с этими женщинами, - уныло произнес он.

- Раньше надо было думать, – сказал я.

Именно тогда эта проблема в семейной жизни Бобби увлекла меня всерьез. Конечно, мы всегда в какой-то степени интересуемся, как складывается брак нашего друга, желаем, чтобы все вскорости наладилось и прочее; но тут был особый случай. "Средний мужчина" - это не про Бобби, и "средняя девушка" - не про Мэри. Все напоминало старый парадокс с непоколебимой массой и непреодолимой силой. С одной стороны - Бобби, неспешно шагающий по жизни, добрый старый малый почти во всех отношениях, но, несомненно, первостатейный чурбан.

А с другой стороны - Мэри, решившая, что ее муж не должен быть чурбаном. И учтите, что на стороне Бобби была сама Природа, которая, создав такого чурбана, как старый добрый Бобби, гордится им и не хочет, чтобы кто-то попортил ее шедевр. Поэтому Природа дарит своему детищу своего рода естественную броню для защиты от внешнего мира - короткую память. Короткая память позволяет человеку оставаться чурбаном в случаях, когда, не будь у него столь надежной защиты, он мог бы дать слабину. Вот взять, например, меня. Я - чурбан. Да если бы я запомнил хоть половину всех тех сведений, какими меня всю жизнь пытались напичкать, голова моя распухла бы до девятого размера. Но я их не запомнил. Я их забыл. Так вот, и с Бобби - то же самое.

Около недели (может, чуть больше) воспоминания о том тихом семейном вечере поддерживали Бобби в тонусе. Я читал, что слоны - чемпионы в деле запоминания, так вот слонам было далеко до Бобби в ту неделю. Но - увы и ах! - все усилия оказались недостаточными. Броню удалось погнуть, но не пробить. Очень скоро Бобби снова взялся за свое.

Это была, поверьте мне, трагедия. Бедная девушка любила Бобби, и ей стало страшно. Ее счастье висело на волоске, и Мэри понимала это. Человек, забывающий дату собственной свадьбы через год совместной жизни, к концу четвертого года вообще забудет, что женат. Если Мэри собиралась удержать мужа в руках, ей следовало поторопиться, пока он не начал удаляться.

Я видел это совершенно ясно, и попытался втолковать это Бобби, когда он однажды собрался выплеснуть на меня свои заботы. Не помню, что он там такого забыл накануне - что-то такое, что Мэри просила принести ей - допустим, книгу.

- Из-за такой мелочи столько шума, - жаловался Бобби. - А ведь она знает, что все это только лишь из-за моей паршивой памяти. Ничего не могу запомнить. И никогда не мог.

Он жаловался еще некоторое время, а потом, уже собираясь уходить, достал два соверена.

- Вот, между прочим, - сказал он.

- Это что? - спросил я, хотя знал ответ.

- Я тебе должен.

- С чего вдруг? - продолжал спрашивать я.

- Ну, мы же спорили во вторник в бильярдной. Мюррей и Браун играли до ста, я поставил два к одному, что Браун выиграет, а Мюррей обошел его на 20 с чем-то.

- Значит, ты все-таки кое-что запоминаешь? - спросил я.

Бобби просто вспылил. Заявил, что если я считаю его мерзавцем, который забывает заплатить, проиграв пари, то, значит, я сам мерзавец, раз после стольких лет могу подумать такое... - и наговорил еще кучу всего.

- Остынь, парень, - прервал я Бобби.

А потом обратился к нему, как отец к неразумному сыну:

- Твоя главная задача, старый мой однокашник, взять себя в руки - и как можно скорее. Судя по всему, на тебя вот-вот обрушится страшный удар, а ты даже не поймешь, что случилось. Ты обязан напрячь все силы, и не говори мне, что не можешь. Этот случай с двумя монетами показывает, что как ни плоха твоя память, кое-что ты в состоянии запомнить. Тебе только нужно постараться и включить в это "кое-что" годовщину свадьбы и прочую ерунду. Пусть даже от этого мозги расплавятся, тебе уже не отвертеться.

- Похоже, ты прав, - ответил Бобби. - Но я не постигаю, с чего она так носится со всеми этими дурацкими датами. Подумаешь, я забыл, в какой день мы поженились, в какой день она родилась, или в какой день у кошки была корь! Она же прекрасно знает, что я не мог бы любить ее сильнее, даже если бы выступал с номером "Феноменальная память" на эстраде!

- Женщинам этого недостаточно, - возразил я. - Они постоянно ждут подтверждения. Помнишь об этом - будешь в порядке. Забудешь - берегись!

Бобби прикусил рукоять трости.

- Женщины просто непостижимы, - вздохнул он.

- Об этом стоило подумать до того, как женился на одной из них, - ответил я.

С этого дня я всерьез озаботился проблемой супружеской жизни Бобби. Конечно, в какой-то степени мы всегда небезразличны к брачной жизни друзей и всегда желаем им всего самого наилучшего и все такое, но это был особый случай. Бобби не укладывался в понятие среднестатистического парня, равно как и Мэри в понятие среднестатистической девушки. Здесь налицо была встреча камня, который нельзя поднять, с силой, которую нельзя унять. С одной стороны, Бобби, не спеша шагающий по жизни, великолепный во многих отношениях парень, но, несомненно, чурбан первого порядка.

И с другой стороны, Мэри, полная решимости сделать из чурбана человека. Кстати, заметьте, Мать-Природа была на стороне Бобби. Создавая такого чурбана, как старый добрый Бобби, Природа испытывает гордость за свое творение и бережет его от любых посягательств. Она как бы наделяет его естественной броней против атаки извне. Броня эта называется короткой памятью. Такая память не даст чурбану шанса перестать быть чурбаном ни при каких обстоятельствах. Да возьмите хоть меня для примера. Я – чурбан. А вот запомни я хотя бы половину из того, чему меня пытались научить за жизнь, носил бы я как минимум девятый размер шляпы. Но я не запомнил ничего. Все забыл. И с Бобби была точно такая же история.

Где-то в течение недели, или чуть больше, воспоминание о том тихом домашнем вечере действовало на него как живительный тоник. Я где-то читал, что слоны – чемпионы по части памяти, но в ту неделю они не сгодились бы Бобби в подметки. Однако, спешу успокоить, удар оказался недостаточно силен. Он повредил броню, но не пробил ее. Достаточно быстро Бобби вернулся к своему обычному состоянию.

Вообще-то, знаете ли, на это было жалко смотреть. Бедная девушка любила его и страшно переживала. Для нее это событие стало первой пташкой. Когда человек через год не помнит о годовщине свадьбы, через четыре он вообще забудет о том, что женат. Если с этим можно было что-то сделать, надо было делать это сейчас, пока процесс не стал необратимым.

Для меня это было яснее ясного, и когда однажды Бобби начал выкладывать мне свои проблемы, я попытался заставить открыть глаза и его. Не помню точно, чего он там забыл днем раньше, но что-то, что она просила его принести домой – книгу или что-то в этом роде.

- И чего устраивать нервотрепку из-за такой мелочи? – говорил Бобби. – Ведь она же знает, что это все из-за моей проклятой памяти. Ничего не могу удержать в голове. И никогда не мог.

Он продолжал еще некоторое время и уже собравшись было уходить, вытащил из кармана пару золотых.

- Да, кстати, - сказал он.

- Это еще к чему? – спросил я, хотя и знал.

- Я тебе должен.

- За что? – спросил я.

- Ну, как же, помнишь то пари во вторник в бильярдной? Мюррей и Браун играли партию из ста, и я поставил два к одному на Брауна, а Мюррей обошел его на двадцать с лишним.

- Так значит, что-то ты все-таки помнишь? – сказал я.

Мой вопрос его немало возмутил. Он пустился про то, что после всех лет нашей дружбы было довольно-таки низко с моей стороны считать его подлецом, который забывает платить по проигранным пари, и все остальное в том же духе.

- Спокойно, приятель, - сказал я.

Тут я обратился к нему по-отечески.

- Друг моих студенческих дней, - сказал я, - ты должен взять себя в старые добрые руки и причем сделать это, не теряя ни минуты. По тому, как идут дела, ты долго не протянешь. Сделай над собой усилие. И не говори, что не можешь. Эта история с двумя фунтами говорит о том, что даже если память у тебя с дырками, кое-какие вещи ты запомнить в состоянии. Тебе надо усвоить, что годовщины свадьбы в списке этих вещей стоят очень высоко. Понимаю, это может вылиться в сильное мозговое напряжение, но другого пути просто нет.

- Наверное, ты прав, - согласился Бобби. – Но я никак не могу понять, чего она так печется обо всех этих ничтожных памятных датах. Что с того, что я забыл, в какой день мы поженились, или когда день ее рождения или когда ее кот подхватил корь? Она ведь знает, что я люблю ее так же сильно, как если бы я был университетским зубрилой с гипертрофированной памятью.

- Женщине этого мало, – сказал я. - Им нужны знаки внимания. Запомни это, и все будет в порядке. Забудешь – жди беды.

Он задумчиво засунул набалдашник трости себе в рот.

- Какие же все-таки странные создания эти женщины, - уныло произнес он.

- Надо было подумать об этом до того, как брать одну из них в жены, - сказал я.

С тех пор я живо заинтересовался проблемами семейной жизни Бобби. Конечно, каждый понемногу интересуется женитьбами своих друзей, желает молодым добра, и все такое; но здесь - особый случай. Как Бобби – вовсе не обычный экземпляр, так и Мэри – совсем не рядовая девушка. Тут в дело вступают обстоятельства неодолимой силы. Взять Бобби, вальяжно шествующего по жизни: во многих отношениях он - миляга-парень, однако же при всем том несравненная дубина.

А рядом - Мэри, с ее твердым убеждением, что он не должен быть дубиной. Но, заметьте, сама Природа – на стороне Бобби. Когда мать-природа создает такую отменную дубину, как старина Бобби, она гордится своим рукоделием и не желает его портить. Даже наоборот, снабжает чем-то вроде естественной брони, чтоб уберечь от постороннего вмешательства. И эта броня - короткая память. Она позволяет человеку с успехом оставаться дубиной даже в самых неблагоприятных обстоятельствах! Возьмите, к примеру, меня. Я дубина. Так вот, если бы я запомнил хоть половину из того, чему меня пытались научить за всю мою жизнь, у меня была бы шляпа чуть не девятого размера. Однако этого не произошло – я вовремя все забывал. И с Бобби точно то же самое.

Примерно в течение недели – ну, или чуть дольше – воспоминания о том тихом домашнем вечере будоражили его не хуже тоника. Слоны, я где-то читал, просто чемпионы в делах памяти, но им далеко до Бобби в ту неделю. И все же, черт возьми, потрясение оказалось не таким уж сильным. Оно оставило вмятину на броне – но не пробило ее насквозь. Довольно скоро Бобби принялся за старое.

Душераздирающая история, могу вам заметить. Бедняжка любила его, и потому испугалась. Она понимала - это могло стать началом конца. Человек, который не помнит дня своей свадьбы, когда женат только год, примерно к концу четвертого вообще забудет, что женат. И если Мэри намеревалась прибрать Бобби к рукам, следовало взяться за дело немедленно, пока течение не отнесло его прочь.

Я ясно видел это сам - и попытался втолковать Бобби, когда тот однажды заглянул ко мне, чтобы излить свои беды и горести. Не помню, что именно он забыл накануне; может быть, книгу, которую Мэри просила принести домой.

- Стоило ли поднимать шум из-за такого пустяка, - говорил Бобби. – И ведь она же знает, что это все из-за моей проклятой памяти. Я ничего не в состоянии запомнить! Никогда не мог.

Он посокрушался еще какое-то время и, уже уходя, извлек на свет божий пару соверенов.

- О, кстати, - сказал он.

- Ты это к чему? – спросил я, хотя знал ответ.

- Я должен их тебе.

- Как это? – удивился я.

- Ну, как же, то самое пари во вторник. В бильярдной. Мюррей и Браун разменяли сотню, и я ставил два против одного, что победит Браун, а Мюррей-таки побил его на двадцать очков.

- Так значит, кое-что ты помнишь? – уточнил я.

Он пришел в сильное возбуждение. Сказал, что, если я считаю его этаким мерзавцем, который забывает платить, когда проигрывает пари, то это порядочное свинство с моей стороны – после стольких-то лет знакомства! – если не сказать похуже.

- Утихни, парнишка, - велел я.

И обратился к нему, словно любящий отец к сыну.

- Что тебе нужно, старина, - сказал я, - так это взяться за ум, и чем скорей, тем лучше. Судя по всему, тебе просто необходимо получить хороший пинок, прежде чем ты поймешь, откуда все твои проблемы. Так вот: ты должен сделать попытку. И не говори, что не можешь. Эта история с двумя соверенами доказывает, что, даже если у тебя и распроклятая память, ты все же в состоянии запомнить кое-что. А для начала тебе нужно понять, что годовщины свадьбы и все такое включены в Список Обязательных Дат. Возможно, это и требует напряжения мозга, но теперь уже поздно отказываться.

- Должно быть, ты прав, - ответил Бобби. – Но почему она так много думает об этих ужасных мелких датах? Меня это просто убивает. Какая разница, что я забыл день нашей свадьбы, или день ее рождения, или когда кошка мучилась животиком? Я же люблю ее ничуть не меньше оттого, что я не мнемонист из мюзик-холла!

- Одной любви для женщин недостаточно, - сказал я. – Им нужны доказательства. Помни об этом – и все будет в порядке. Забудешь – и неприятности обеспечены.

Бобби в задумчивости мусолил набалдашник своей трости.

- Женщины ужасно странные, - произнес он уныло.

- Тебе следовало подумать об этом, прежде чем ты женился на одной из них, - ответил я.

Вот тут-то проблема, возникшая на горизонте семейной жизни Бобби, и начала меня волновать. Конечно, я и раньше интересовался бракам своих приятелей, желал им счастья и всякое такое… Но этот случай выглядел совсем иначе. С Бобби и Мэри все не казалось таким простым и обыденным. Их проблема весила не мало и нагоняла страх. Милый Бобби был не только баловнем судьбы и отличным другом, но и совершеннейшим первостатейным разгильдяем.

А Мэри думала, что его можно переделать. Но не забывайте, Природа была на стороне Бобби. Когда Природа создает такого разгильдяя, как дружище Бобби, она гордиться делом своих рук и не желает, что бы кто-нибудь его трогал. Для защиты от любого нападения, она дарит броню. И эта броня — короткая память. Если бы не забывчивость, многие излечились бы от разгильдяйства. Ну вот я, например. Я — разгильдяй. Помни я хотя бы половину того, что в меня пытались вдолбить в течение всей жизни, имел бы голову девятого размера. Но нет же! Я все забыл. И с Бобби было тоже самое.

С неделю или чуть дольше, воспоминание о том тихом маленьком домашнем вечере действовало на него не хуже тоника. Я где-то читал, что у слонов феноменальная память, но целую неделю они и в подметки не годились Бобби. Но, видно, удар не был так уж силен. Броня немного помялась, но в ней не появилось брешей. Довольно скоро он вновь взялся за старое.

Я бы сказал, выглядело это душераздирающе. Бедная девочка любила его и была напугана. Она понимала, что это еще цветочки. Мужчина, который забыл о годовщине спустя лишь год после свадьбы, где-то под конец четвертого может забыть, что он вообще женат. Если она хотела взять ситуацию в свои руки, нужно было действовать поскорее, пока его не занесло слишком далеко.

Дело казалось мне совершенно ясным, и как-то вечером, когда Бобби жаловался на свои проблемы, я решил открыть ему глаза. Не припомню точно, что именно он ухитрился забыть за день до этого, но она просила принести ей какую-то вещь… кажется, книгу.

— Разве можно поднимать шум из-за такой ерунды? — жаловался Бобби. — Ведь она знает, что у меня кошмарная память. Я ничего не могу запомнить. Никогда не мог.

Он разглагольствовал еще некоторое время, а перед самым уходом достал пару соверенов.

— Да, кстати, — сказал он.

— Что такое? — спросил я, хотя уже знал ответ.

— Я перед тобой в долгу.

— Неужели?

— Ну, как же, та ставка во вторник. В бильярдной. Мюррей и Браун играли до сотни, и я поставил два к одному, что Браун выиграет, а Мюррей обошел его на двадцать очков.

— Значит, кое-что все-таки задерживается в твоей голове? — сказал я.

Он сильно взбеленился из-за моих слов. Заявил, что если я считаю его подлецом, который отказывается платить долг, прикрываясь забывчивостью, то это довольно мерзко с моей стороны, особенно после стольких лет дружбы, и еще много всякого такого.

— Остынь, приятель,— ответил я.

И я заговорил с ним, словно с собственным сыном.

— Я знаю, что тебе делать, старина, — начал я, — ты должен взять себя в руки и побыстрее. Если дела будут идти так и дальше, не успеешь и глазом моргнуть как все выльется в большие неприятности. Нужно постараться. И не говори, что не можешь. Ты ведь не забыл об этих двух соверенах, несмотря на свою дырявую память. Я советую заучить все эти годовщины свадьбы и всякое остальное. Может быть, для мозгов это и тяжело, но у тебя нет другого выхода.

— Наверное, ты прав, — ответил Бобби. — Но я не понимаю, отчего эта куча дурацких дат так важна для нее. Что за дело, если я забыл день нашей свадьбы или день ее рождения или день, в который наш кот подхватил корь? Ей прекрасно известно, что зубрежка не сделает мою любовь сильнее.

— Женщине мало просто знать, — сказал я. — Она требует доказательства. Запомни — и все будет в порядке. А если забудешь — заработаешь неприятности.

Он грыз набалдашник своей трости.

— Эти женщины такие странные, — произнес он уныло.

— Разве ты не замечал этого до свадьбы? — сказал я.

С этого момента я действительно заинтересовался семейной жизнью Бобби. Не постольку, поскольку он мой друг и я желаю ему всего хорошего, нет. Бобби вовсе не такой, как среднестатистический мужчина, а Мэри вовсе не такая, как среднестатистическая женщина.

Они классический союз инертной массы и неодолимой силы. Представьте Бобби, который безмятежно плывет по воле волн, и жизнь влечет его то туда, то сюда, словно бревно, словно пень. И представьте Мэри, которая твердо решила, что ее муж не пень.

Но матушка Природа, само собой, на стороне Бобби, и уж если она сотворила такой пень, то гордится творением рук своих и никому не позволит на него покушаться. И дает ему особую внутреннюю силу, чтобы противостоять внешним влияниям. А сила эта в слабой памяти. Слабая память позволяет мужчине оставаться пнем столько, сколько он сочтет нужным. Вот я, например. Я пень. Представьте, каких размеров была бы моя голова, если бы я помнил хотя бы половину того, чему меня учили все эти годы. Да на нее ни одна шляпа не налезла бы! Но ничего подобного. Потому что я забываю. И Бобби такой же.

И вот примерно неделю назад или чуть больше его вдруг как током ударило воспоминание о милом вечере в семейном кругу. Я как-то читал, что по части памяти нет равных слонам, но куда им до Бобби в те дни! И все же удар был не настолько сокрушительным. Он лишь помял панцырь, но не пробил его. И вскоре мой друг снова стал самим собой.

Все было очень трогательно. Милая девушка любила Бобби, и она испугалась. Она услышала первый звоночек. Мужчина, который всего через год забывает день своей свадьбы, через четыре года вообще забудет, что женат. И надо вовремя взять его в руки, пока он не поплыл прочь.

Я это увидел, и однажды, когда Бобби изливал мне свои неприятности, я попытался открыть ему глаза. Я уже точно не помню, что же такое он забыл накануне, Мэри просила принести ей книжку, что ли.

Из-за такой ерунды она так завелась, - сокрушался Бобби, - Ну она же знает, что моя память ни к черту. Я все забываю. Ничего не могу запомнить.

С этими словами он вытащил пару фунтовых монет.

Вот, кстати.

Что это? - спросил я, хотя знал, что.

Я тебе должен.

Да?

Ну, то пари во вторник, в бильярдной. Мюррей и Браун играли до сотни, и я поставил два к одному на Брауна, а Мюррей обошел его на двадцать очков.

Так ты кое-что все-таки помнишь? - задал я наводящий вопрос.

Бобби вскипел. Он сказал, что весьма низко с моей стороны думать, что он настолько низок, что забудет заплатить проигранное пари, и это после стольких лет, что я его знаю, ну и так далее в том же духе.

Ладно, все в порядке, - сказал я и продолжил наставительно. - Послушай, мы с тобой старые друзья. Возьми себя в руки, и побыстрее. Дело идет к тому, что ты получишь тумака прежде, чем поймешь, что случилось. Постарайся, и не говори, что ты не можешь. Если ты не забыл про два фунта, значит, твоя слабая память способна кое-что удержать. Ты должен знать, что годовщина свадьбы и тому подобное обязательно входит в меню. И никуда не денешься от этой головной боли.

Пожалуй, ты прав. - согласился Бобби, - Но почему она придает такое большое значение всем этим мелочам – убей меня, не пойму. Ну если не помню я, когда мы поженились, или когда у нее день рождения, или когда у кошки были глисты... Ведь она же знает, что я люблю ее до беспамятства.

Женщине этого мало. Она как бы проверяет тебя снова и снова. Если ты помнишь, то все в порядке. Если забыл – то ты пропал.

Кошмар, - Бобби в унынии грыз набалдашник трости, - эти женщины странные создания.

- Об этом надо было думать раньше, пока не женился на одной из них.

Все началось именно с этого момента, после которого я стал действительно интересоваться проблемой семенной жизни Бобби. Конечно, всегда поверхностно интересуешься браками своих друзей, надеясь, что у них в итоге будет все благополучно, и это все; однако это другой случай. Средний мужчина не похож на Бобби, и средняя девушка не похожа на Мэри. Это тот старый вопрос недвижимых вещей и непреодолимой силы. Это был Бобби, проходящий легкой походкой по жизни, дорогой старый приятель на все случаи жизни, но несомненно болван чистой воды.

И это была Мэри, уверенная, что ему не следует быть болваном. И Природа, хочется отметить, на стороне Бобби. Когда Природа создает такого болвана как старину Бобби, она горда им, и не хочет, чтобы ее ручную работу беспокоили. Она дала ему что-то вроде естественной брони, чтобы защищать от внешнего вмешательства. И это броня – короткая память. Короткая память оставляет человека болваном, когда он может перестать быть таковым. Возьмем, к примеру, мой случай. Я болван. Хорошо, но если бы я помнил хотя бы половину вещей, которым меня люди пытались научить в течение всей моей жизни, мой размер шляпы должен был быть девятым. Но я не помню. Я забываю их. И тоже самое происходит с Бобби.

Примерно на неделю, возможно чуть больше, воспоминание о том довольно маленьком семейном вечере встряхнули его как тоник. Слоны, как я где-то читал, чемпионы по запоминанию, но они были глупцами по сравнению с Бобби в течение той недели. Но, Всевышний, шок не был достаточно сильный. Он оставил след на броне, но не проделал там дырки. Довольно скоро он вернулся к тому, с чего начал.

Это душераздирающе, не так ли. Бедная девушка любила его, и она была напугана. Понимаете, то был первый шаг, и она это знала. Мужчина, который забывает, в какой день он женился, когда он женат один год, примерно к концу четвертого забудет, что он вообще женат. Если она хочет прибрать его к рукам, то она должна это сделать сейчас, до того, как он начнет отдаляться.

Я понимал это достаточно четко, и пытался заставить Бобби понять это, когда он в один из вечеров изливал свои проблемы на меня. Я не могу вспомнить, что он забыл за день до этого, но это было что-то, что она попросила принести домой для нее – должно быть книга.

- Это такая незначительная вещь, чтобы волноваться, - сказал Бобби. - И она знает, что это просто из-за моей проклятой памяти в отношении всего. Я ничего не могу запомнить. Никогда не мог.

Он говорил какое-то время, и пока продолжал, вытащил пару соверенов.

- О, кстати, - сказал он.

- За что? - спросил я, хотя я знал.

- Я должен их тебе.

- Как так? - сказал я.

- То пари во вторник. В бильярдной. Мюррей и Браун играли, и я поставил два к одному, что Браун выиграет, и Мюррей побил его двадцать с лишним.

- Итак, ты все-таки помнишь некоторые вещи? - сказал я.

Он пришел в неистовство. Сказал, что если я думал, что он из тех мерзавцев, которые забывают платить, проигрывая пари, то это было достаточно отвратительно с моей стороны после того, как я знал его все эти годы, и много чего подобного.

- Успокойся, парень, - сказал я.

После я стал с ним разговаривать как отец.

- Что тебе следует сделать, мой старый приятель, - сказал я, - это взять себя в руки и очень быстро. Как приспосабливающиеся вещи, ты, прежде чем идти прямо под опасный удар, узнай, что тебя ударит. Ты должен приложить усилие. Не говори, что не можешь. Это дело на пару фунтов, показывает, что даже если твоя память неподатлива, ты все-таки можешь запомнить некоторые вещи. Что тебе следует сделать, это понять, что годовщина свадьбы и так далее входят в данный список. Это должно стать чертой головного мозга, и ты не можешь избавиться от этого.

- Я полагаю, ты прав, - сказал Бобби. - Но я не могу понять, почему она придумывает так много этих отвратительных маленьких дат. Что случится, если я забуду, в какой день мы поженились, или в какой день она родилась, или в какой из дней кошка прихватила финны. Она знает, что я люблю ее так сильно, как если бы я был помешанный на заучивании параноик.

- Это не достаточно для женщины, - сказал я. - Им нужны доказательства. Держишь это в уме, и у тебя все в порядке. Забываешь, и тогда будут проблемы.

Он грыз ручку своей трости.

- Женщины до ужаса чудные, - сказал он мрачно.

- Тебе следовало подумать об этом до того, как ты женился, - сказал я.

С этой минуты я вдруг серьезно заинтересовался проблемой, связанной с семейной жизнью Бобби. Вообще-то, как правило, люди мало интересуются вопросами супружества своих друзей, надеясь, что у них все складывается хорошо, и тому подобное; но здесь – другой случай. Обыкновенный мужчина совсем не похож на Бобби, а обыкновенная женщина – не похожа на Мэри. Старая песнь про «неподвижную массу» и «непреодолимую силу». Вот был Бобби, легко и мягко ступавший по жизни, во многих отношениях - славный малый, но и, вне всякого сомнения, - болван чистой воды.

И вот была Мэри, твердо решившая что он – не должен быть болваном. Природа же, имейте это в виду, на стороне Бобби. Когда Мать-природа создает такого болвана, как милый старина Бобби, она им гордится, и не хочет, чтобы ее творение беспокоили. Она награждает свое творение какой-то броней для защиты от постороннего вмешательства. И эта броня – плохая память. Из-за плохой памяти человек остается болваном, а ведь мог бы и перестать им быть, но именно из-за нее не может. Посмотрите, к примеру, на меня. Я – болван. Если бы я смог запомнить хотя бы половину того, чему меня пытались научить в жизни, то я бы, наверное, носил шляпу 9-го размера. Но я не запомнил. Я все забыл. То же самое и с Бобби.

Где-то в течение недели, а может и немного дольше, воспоминание о том небольшом домашнем вечере будоражило его как глоток тоника. Я читал где-то, что слоны – прямо-таки «чемпионы» в делах памяти, но, по сравнению с Бобби, они были просто глупцами в ту памятную неделю. Но, поверьте, шок не был таким большим. Он оставил вмятину на скафандре Бобби, и дыру не проделал. И очень скоро Бобби вновь принялся за старое.

Это было так трогательно, Боже правый! Бедняжка любила его, и она испугалась. В общем, все было на грани разрыва, и она это понимала. Мужчина, который забывает день своей свадьбы после одного года супружества, по прошествии четырех лет и вовсе забудет о том, что он женат. И если она хочет удержать его при себе, делать это надо сейчас, пока он совсем не уплыл в неизвестном направлении.

Я понимал это достаточно хорошо, и пытался объяснить это Бобби, когда он однажды заглянул ко мне во второй половине дня, чтобы выплеснуть свои беды. Я не помню, что там было еще, что он забыл за день до этого, но это было что-то, что она попросила Бобби принести домой для себя, - похоже, это была книга.

- Волноваться из-за такой мелочи, - сказал Бобби. – И ведь она знает, что это произошло просто из-за моей проклятой памяти. Я ничего не могу запомнить. Никогда не мог.

Он продолжил говорить, и вдруг ни с того ни с сего вытащил несколько соверенов.

- О, кстати, - сказал он.

- Это для чего? – спросил я, хотя и понял.

- Я должен тебе.

- С каких пор? – сказал я

- Ну помнишь этот пари во вторник? В бильярдной Мюррей и Браун играли в сотню, и я поставил два к одному против Брауна, но Мюррей обыграл на двадцать очков при дополнительном ударе.

- Так значит, ты все-таки помнишь кое-что? – сказал я.

Он сильно разволновался. Сказал, что если я думаю, что он какой-то там подлец, который забывает заплатить, если он проиграл пари, то с моей стороны достаточно подло так думать, особенно после стольких лет нашего знакомства, и тому подобное.

- Утихомирься, паренек, - сказал я.

Затем я с ним стал говорить как отец.

- Мой дорогой друг, - я сказал, - тебе надо взять себя в руки, притом весьма быстро. Со временем ты можешь получить удар страшной силы, так и не осознав откуда он. Тебе надо постараться. Не говори, что ты не можешь. Вот эта история с двумя монетами показывает, что даже если у тебя память слабовата, ты все же можешь помнить некоторые вещи. Что тебе надо сделать, - так это запомнить, что в этот список надо включить годовщины свадьбы и тому подобное. Может, для этого и надо поднапрячь свои мозги, но иначе не получится.

- Полагаю, ты прав, - сказал Бобби. – Но меня просто убивает, почему она держит в голове так много этих отвратительных мелких дат. Какая разница, если я забуду день, когда мы поженились, или день, когда она родилась, или день, когда кошка заболела финнозом? Она знает, что я люблю ее так же сильно, как если бы я был все запоминающий «зубрила-придурок» в колледже.

- Для женщины этого не достаточно, - сказал я. – Они хотят доказательств. Если помнишь об этом, - у тебя все хорошо. Если забудешь, будут неприятности.

Он пожевал кончик своего чуба.

- Женщины ужасно странные, - сказал он с мрачным видом.

- Следовало бы об этом подумать, прежде чем ты женился на одной из них, - сказал я.

С тех пор я всерьез заинтересовался семейной жизнью Бобби. Разумеется, каждый старается быть в курсе семейных дел своих друзей, надеясь, что у тех все обернется к лучшему; но тут другое дело. Бобби – не совсем обычный мужчина, а Мэри – не совсем обычная девушка. Они – как неотразимая сила, столкнувшаяся с непреодолимым препятствием (1). Вот неспешно бредущий по жизни Бобби, человек, милейший по всем статьям; но при этом, несомненно, болван чистой воды.

И вот Мэри, которая убеждена, что ее муж не должен быть болваном. А между тем, напоминаю, матушка-природа на стороне Бобби. Когда она создает болвана, вроде него, она гордится своей работой и вовсе не хочет, чтобы кто-то портил дело ее рук. Поэтому против любых попыток вмешательства извне она вооружает его своеобразной броней – короткой памятью. Именно слабая память делает из мужчины болвана; если бы не она, возможно, он перестал бы им быть. Возьмем, к примеру, меня. Я – болван. Помни я хотя бы половину из того, чему меня учили, я бы носил шляпу размера девятого. Но я не помню! Я все забыл. И потому ношу шляпу в точности такого же размера, как Бобби.

Воспоминания о тихом семейном ужине держали его в тонусе неделю, а то и больше. Я где-то читал, что у слонов самая лучшая память на свете. Так вот, в течение той недели ни один слон и близко не мог сравниться с Бобби. Однако, увы, потрясение было недостаточно сильным. Оно оставило вмятинку на броне, но не пробило ее. И очень скоро Бобби стал таким же, как прежде.

Только представьте себе трагизм ситуации! Бедная девушка была напугана - ведь она любила его и понимала, что это все ягодки: мужчина, который не вспомнил про первую годовщину свадьбы, к пятой совершенно забудет, что женат. Так что если она хочет держать его в руках, начинать надо сейчас, пока их пути еще не разошлись.

Я это отлично понимал, и однажды, когда Бобби плакался мне в жилетку, постарался донести до него свои соображения. Уже не помню, что именно он забыл накануне, – кажется, Мэри попросила принести ей домой какую-то вещь; может быть, книгу.

– Сколько шума из-за такого пустяка! – жаловался Бобби. – Ведь она отлично знает, что всему виной моя проклятая память. Я же сроду ничего не помню!

Он говорил, и говорил, и говорил, а тем временем достал из кармана пару соверенов.

– Кстати… - произнес он.

– Что это? – уже догадавшись, спросил я.

– Мой долг.

– Какой еще долг? – сказал я.

– Помнишь, во вторник, в бильярдной. Играли Мюррей с Брауном – и мы с тобой поспорили, кто из них победит. Я поставил два к одному, что Браун, а выиграл Мюррей с перевесом в двадцать очков.

– Стало быть, кое-что ты все-таки помнишь? – уточнил я.

Он так разволновался! Говорил, как это низко с моей стороны; как я мог, после стольких лет знакомства, подумать что он – один из тех прохвостов, которые забывают отдать проспоренные деньги – и так далее, и тому подобное.

– Угомонись, старина, – сказал я и по-отечески обратился к нему. – Приятель, возьми себя в руки. Выше нос! По всему выходит, ты не знаешь, откуда в следующий раз ждать неприятностей. Значит, придется поднапрячься. Только не говори, что не можешь. Судя по тем двум монеткам, хоть твоя память и не отличается твердостью, кое-что ты все-таки помнишь. Осталось только добавить сюда годовщины свадьбы и прочие события. Возможно, тут потребуются определенные умственные усилия, но никуда от этого не деться.

– Наверно, ты прав, - согласился Бобби. – И все-таки я никак не могу взять в толк, почему она придает такое значение этим паршивым датам! Ну что с того, что я забыл, когда именно мы поженились, или когда она родилась, или когда у кошки случилась корь? Она ведь знает, что я не мог бы любить ее сильнее, даже будь у меня память, как у последнего зубрилы.

– Но женщинам этого мало, – сказал я. – Им нужны доказательства. Помнишь про это – все в порядке. Стоит забыть – и сразу же начинаются неприятности.

Он задумчиво грыз набалдашник трости.

– Женщины такие чуднЫе создания, – мрачно заметил он.

– Об этом стоило думать до свадьбы, – ответил я.

Комментарии:

(1) What happens when an irresistible force meets an immovable object? Довольно известный логический парадокс. Он упоминался А. Кларком в «Фонтанах рая»: "I've always wanted […] to know exactly what would happen when an irresistible force meets an immovable object.", и я воспользовалась переводом М. Беккер, Г. Островской, А. Стависской (http://www.lib.ru/KLARK/fontany.txt). - «…что именно произойдет, когда неотразимая сила столкнется с непреодолимым препятствием».