Миссис Крокер покинула комнату. Бэйлис, приготовившийся последовать её примеру, был задержан окликом из-за стола.
- Послушай
Это был голос его хозяина.
- Послушай, Бэйлис, подойди сюда на минутку. Хочу спросить у тебя кое-что.
Дворецкий подошел к столу. Ему показалось, что сегодня утром его работодатель сам не свой. Выражение его лица было слегка диковатым, а само лицо немного изможденным. Он заметил это ещё раньше, утром, в столовой для слуг.
Собственно говоря, недуг у мистера Крукера был совсем простой. Он страдал от одного из тех острых приступов ностальгии, что неизменно терзала его в начале лета. Сразу после брака пять лет назад и тут же последовавшим за ним переездом из родных земель, он превратился в хроническую жертву этой болезни. Зимой и весной её симптомы проявлялись не так ярко, но, начиная с мая, мистер Крукер жестоко страдал.
Поэты с жаром обращались к практически любой из всех разновидностей человеческих чувств, исключая одно. Они воспели Руфь как Сочувствие, Израиль в неволе, рабов тоскующих по родной Африке и сон рудокопа о доме. Но печаль бейсбольного фаната, которого судьба заставила уехать за три тысячи миль от Поло Граундз, в песнях обошли стороной. А Бингли Крокер был именно таким фанатом, и летом его агония становилась непереносимой. Он чахнул в стране, где говорили «хороший удар, сэр», когда на самом деле имели в виду «Молодцом!»
- Бэйлис, вы играете в крикет?
- Годы уже не те, сэр. Но когда был молод…
- Но вы разбираетесь в нём?
- Да,сэр. Я часто проводил послеобеденное время на стадионах «Лордз» или «Овал», когда там шли хорошие матчи.
Многие, кому довелось случайно познакомиться с этим дворецким, углядели бы в этом ответе ошеломляющее и неожиданное проявление человеческого в Бэйлисе, но мистер Крукер не удивился. Для него, с самого начала, Бэйлис был человеком и собратом, всегда счастливым прервать выполнение своих обязанностей, чтобы ответить на вопросы, касавшиеся тысячи и одной проблемы, преподносимых общественной жизнью Англии. Разум мистера Крукера с трудом приспосабливался к изяществу, отличавшему его классовую принадлежность: и, отучивая себя от своей склонности обращаться к дворецкому «Билл», как это делалось на первых порах, в моменты растерянности он тем не менее никогда не переставал советоваться с ним как мужчина с мужчиной. Бэйлис всегда был рад помочь. Мистер Крукер нравился ему. Это и в правду было так. Хотя манеры Бэйлиса могли бы поразить более чувствительного человека, чем его работодатель, так как слишком походили на поведение снисходительного отца потакающему сыну, у которого не всё в порядке с головой. Зато во всём этом чувствовалась неподдельная привязанность.
Мистер Крукер поднял со стола газету и раскрыл её на спортивной полосе, направив на неё толстый указательный палец.
- Ну и как всё это понять? Я избегал крикета с тех пор как сошел на английскую землю с трапа самолета, но вчера они остановили всю работу и потащили меня смотреть, как Суррей играет с Кентом в этом самом месте, в «Лордзе», куда ты, говорил, ходишь иногда.
- Я был там вчера. Очень захватывающая игра.
- Захватывающая? Как тебе удаётся почувствовать это? На стадионе я сидел на солнцепёке и ждал когда хоть что-нибудь выйдет из-под контроля. Разве во время крикета ничего не случается?
Дворецкий чуть вздрогнул, но сумел улыбнуться терпеливой улыбкой. «Этот человек, - размышлял он, - всего лишь американец, а потому больше заслуживает жалости, нежели порицания». И Бэйлис попытался объяснить.
- Это всё липкие калитки, из-за вчерашнего дождя.
- А?
- Калитки были липкими, сэр.
- Что ты сказал?
- Я говорю, что причиной, по которой вчерашняя игра показалась Вам скучной, были калитки, точнее грунт… был липким… то есть влажным. Липкие - это технический термин, сэр. Когда калитки липкие, бэтсмены, отбивающие мяч, должны проявлять максимальную осторожность, постольку, поскольку липкость калиток даёт боулерам возможность заставить мяч, после того как он коснётся грунта, закручиваться в любом направлении резче, чем при ситуации с не липкими калитками.
- Так вот оно как оказывается.
- Именно, сэр.
- Спасибо за то, что объяснил мне.
- Не за что, сэр.
Мистер Крокер снова указал на газету.
- Что ж, теперь, кажется это счёт очков в игре, которую мы вчера видели. Посмотри, если ты разбираешься в этом. Отрывок, на котором остановился его палец, был озаглавлен как «Заключительный Счёт» под ним следовало:
Суррей
Первый Тур Подач
Хэйворд, с. Вулли, б. Карр ………… 67 Хоббс, выбит … … … … 0 Хэйс, ср. Хьюшем, б. Принимающий ………… 12 Дукат. б. Принимающий ………… 33 Харрисон, в игре ………… 11 Сэндхэм, в игре ………… 6 Дополнительные …………10
Общий счёт (за четыре калитки) 139
Бэйлис со всей серьёзностью изучил тайнопись.
- Так что же вы желаете, чтобы я вам объяснил, сэр?
- Да всё целиком. О чём всё это?
- Это очень просто, сэр. После жеребьёвки Суррей выиграл право выбора и принял первый удар. Хэйворд и Хоббс были открывающей парой. Хэйворд вызвал Хобса на короткую пробежку, но последний не смог перебраться отброшенный средним левым игроком. Хэйс вошел следом. Он покинул свою зону и был выбит из игры. Дукат и Хэйворд, учитывая липкость калиток собирали основной урожай, пока Дукату не подали хороший длинный отскок справа, а Хэйворд на втором слип-оффе не словил гугли - подачу с финтом. Затем Хариссон и Сэндхэм лишь тянули время.
Мистер Крукер тяжело сопел.
- Да! – сказал он, - Да! Я предполагал тоже самое. Но думаю, мне хотелось бы послушать всё заново, только рассказывай помедленнее. Начнём с этим цифр. Что означают эти шестьдесят семь рядом с именем Хэйворда.
- Он сделал шестьдесят семь пробежек. сэр.
- Шестьдесят семь! За одну игру?
- Да, сэр.
- Но даже Бейкер Круговая Пробежка не смог бы сделать столько!
- Я не знаком с мистером Бейкером, сэр.
- Ты, полагаю, ведь никогда не видел игры в бол?
- Игры в бол, сэр?
- В бейсбол?
- Никогда, сэр.
- Тогда, Билл, - заявил расчувствовавшийся мистер Крукер, возвращаясь к дурной привычке своих первых дней в Лондоне, - Ты и не жил. Смотри сюда.
И тут, те крупицы уважения к своей классовой принадлежности, которые мистеру Крукеру удавалось сохранять на начальном этапе беседы, бесследно улетучились. Его глаза дико засверкали, и он принялся похрапывать как боевой конь. Схватив дворецкого за рукав, мистер Крукер притянул его поближе к столу и с почти лихорадочной энергией начал переставлять по скатерти вилки, ложки, чашки и даже содержимое своей тарелки.
- Бэйлис!
- Сэр?
- Смотри!- начал мистер Крукер, с выражением лица легковозбудимого верховного жреца, посвящающего новичка в Тайны Мироздания.
Он вытащил булочку из корзинки.
- Видишь булку? Она будет основной базой. Эта ложка будет первой базой. Туда, я куда я кладу чашку – второй. А кусок бэкона - третьей. Вот тебе и бейсбольная площадка. Так… очень хорошо. Эти головки сахара - инфилдеры и аутфилдеры. Теперь мы готовы. Отбивающий бэттер? Он стоит здесь. Принимающий кэтчер за ним. Рефы позади кэтчера.
- Реф, как я улавливаю, сэр, это тот, кого мы назвали бы рефери.
- Называй его как твоей душе угодно. Это всего лишь часть игры. Здесь вот бокс, там, куда я шлёпнул этого мармеладу, а тут замахивается подающий питчер.
- Питчер это эквивалент нашему боулеру?
- Думаю, что да, хотя до меня не доходит, почему вы должны называть его боулером – катающим.
- А бокс, тогда, это калитка боулера?
- Пусть будет по-твоему. А сейчас – внимание. Мяч в игру! Питчер размахивается. Натяни его, Майк, натяни! В темпе, малыш. Вот мяч пошел, прямо в яблочко. Бамс! Бэттер отбил его и мчится к первой базе. Внешний игрок - аутфилдер, эта вот головка сахара, проворонил мяч. Вот дубина! Бэттер достиг второй базы. Третья? Нет! Давай возвращайся! Не вышло. К чему рисковать. Подожди пока, старина. Второй бэттер выходит. Питчер теперь колдует над мячом. И тот пулей пролетает мимо бэттера. Вернись на скамейку, Ерёма. Третий бэттер поднимается со своего места. Видим, как он трёт ладони о землю. Посмотрите на этого малыша. Хорош! Он пропускает два мяча, а третий - чётко отбивает. Затем ветром просвистывает вокруг второй базы. А первый парень. тот кого мы оставили ждать на второй базе, в одну пробежку достигает «дома». Вот это - игра! Поверь мне, Билл, это вот - игра!
Как-то переборов тот пыл, с которым он окунулся в свою лекцию, мистер Крокер сел и освежился холодным кофе.
- Довольно интересная игра, - заметил Бэйлис, - Но после того как вы её объяснили, я нахожу, что она мне знакома, хотя всегда была известна под другим названием. В этой стране её часто играют.
Мистер Крокер начал подниматься.
- В самом деле! Я здесь пять лет и ничего не слышал об этом. Когда назначена следующая игра?
- Она известна в Англии как лапта, сэр. Дети играют в её резиновым мячом и ракеткой, извлекая из этого массу удовольствия. И я никогда не слышал, чтобы она была времяпровождением для взрослых.
Два глаза в шоке впились в лицо дворецкого.
- Дети? – слово было прошёптано, - Ракеткой?
- Да, сэр.
- Ты… признайся, ты ведь не сказал «резиновым мячом», правда?
- Увы, сэр.
Нечто вроде спазма скрутило мистера Крукера. Он прожил пять лет в Англии, но до этого момента не осознавал всю степень своего одиночества на чужбине. Злой Рок оставил его связанного и беспомощного в стране, где бейсбол называли лаптой и играли в него резиновым мячом.
Миссис Крокер покинула комнату. Бейлисс, уже готовый последовать ее примеру, был задержан возгласом из-за стола.
- Послушайте! – послышался голос его хозяина.
-Послушайте, Бейлисс, подождите минутку. Я хочу Вас кое о чем спросить.
Дворецкий приблизился к столу. Ему показалось, что его хозяин почти не следил за собой этим утром. Было что-то малость дикое, немного изможденное в его выражении лица. Он приметил это еще рано утром в столовой для слуг.
На самом деле недомогание Мистера Крокера весьма легко объяснялось. Он страдал от всех этих острых спазмов тоски по родине, что неизменно терзали его душу в начале лета. Даже где-то через пять лет после свадьбы и его единовременного с ней отъезда с отчизны он оставался хронической жертвой этого недуга. Симптомы, которой отпускали его зимой и весной, но, начиная с мая, снова обострялись.
Поэты с жаром и эмоциями описывали практически все на свете кроме одного. Они воспевали Руфь, Израиль под гнетом рабства, рабов, тоскующих по их родной Африке, и мечты горняка о доме. Но муки по бейсбольной лихорадке, вызванные судьбой жить за три тысячи миль от Поло Граундс, почему-то игнорировались в песнях. Бингли Крокер был одним из тех несчастных, и летом его мучения были ужасны. Он просто чах в стране, где говорили: "Отличная игра, сэр! ", когда имели в виду: "Молодец!"
- Бейлисс, Вы играете в крикет?"
- Играл в моем недалеком прошлом, сэр. Когда я был моложе …
- Ну, Вы же знаете правила?
- Да, сэр. Я частенько после обеда посещаю «Лордз» и «Овал», когда там хорошие матчи.
Многие кто имел лишь случайное знакомство с дворецким, увидели бы в этом неожиданное, потрясающее открытие человеческого в Бейлиссе, но Мистер Крокер не удивился. Для него, с самого начала, Бейлисс был единственным человеком и почти братом, который всегда был готов должным образом забросить все свои обязанности, чтобы ответить на вопросы, связанные с тысячью и одной проблемой, которые дарила нам социальная жизнь Англии. Разум Мистера Крокера с большими трудностями приспосабливался к изыскам классового различия: и, когда же он излечился от своей прежней склонности обращаться к дворецкому "Билл," то уже не имел недостатка в консультациях по чисто мужским вопросам в моменты особых трудностей. Бейлисс всегда стремился оказать ему поддержку. Ему нравился Мистер Крокер. Правда, его манеры могли поразить и более чувствительного человека, чем его хозяин; их отношения были, словно тень, похожи на отношения снисходительного отца и сына, у которого было не все в порядке с головой: но это были самые, что ни на есть, искренние чувства.
Мистер Крокер поднял свою газету и, снова открыв на спортивной страничке, указал туда пальцем.
- Хорошо, тогда объясните мне, в чем тут смысл? Я зарекся не смотреть крикет с тех пор, как высадился в Англии, но вчера всех словно отравленными иглами укололи - никому не хотелось работать, и меня потащили смотреть, как играют Суррей и Кент на этом самом «Лордз’е», куда, как Вы сказали, вы иногда заходите.
- Я был там вчера, сэр. Была очень захватывающая игра.
- Захватывающая? Как Вы там вообще что-то понимаете? Я весь день просидел на трибуне, ожидая удобного случая, чтобы сбежать оттуда. В крикете что-нибудь вообще происходит?"
Дворецкий невольно вздрогнул, но, быстро справившись с собой, улыбнулся улыбкой, исполненной терпимости. Все же, подумал он, этот человек истинный американец, поэтому следует его больше жалеть, нежели порицать. Он постарался ему кое-что объяснить. - Вчера дорожка была вязкой из-за дождя.
- Неужели?
- Дорожка была вязкой, сэр.
- Продолжайте.
- Полагаю, что игра вчера показалась Вам медленной из-за того, что дорожка – то есть дерн – был вязким – что означает сырым. «Вязкий» – это технический термин, сэр. Когда дорожка вязка, бэтсмен должен проявлять великую осторожность, потому что вязкость дорожки дает боулерами возможность бросить мяч на другую сторону точнее, поскольку дерн вязкий, а дорожка - нет."
- Так вот оно что!
- Да, сэр.
- Спасибо, что рассказали мне."
- Не стоит благодарности, сэр.
Мистер Крокер снова указал на газету.
- Ладно, вот здесь, похоже, напечатаны результаты игры, которую мы с Вами вчера смотрели. Если Вы в этом что-то понимаете, тогда валяйте."
Место, где покоился его палец, именовалось "Результаты Игры," и там было следующее: Суррей
Первая подача
Хейвард, c Вули, b Карр . ...... 67
Хоббс, выбыл из игры................... 0
Хэйес, st Хуиш, b Филдер 12
Дукат, b Филдер .. .............. 33
Харрисон, в игре ............... 11
Сэндхэм, в игре ................. 6
Добавочные очки....................... 10
Всего (за 4 дорожки) ....... 139
Бейлисс с самым серьезным видом изучил эту тайнопись.
- Что именно Вы хотите узнать, сэр?"
- Да все!. Что тут вообще написано?"
- Все очень просто, сэр. Суррей выиграл жеребьевку и сделал первый удар. Хейвард и Хоббс были открывающей парой. Хейварду Хоббс был нужен для перебежки, но последнему не удалось перебежать, и он был дисквалифицирован средним левым игроком. Следующей была очередь Хэйеса. Он ушел со своей позиции и был удален. Дукату и Хейварду удавалось удерживать превосходное положение в игре, учитывая вязкость дорожки, до тех пор пока Дукат не был вынужден отскочить вправо из-за хорошего броска, а Хейвард поймал второй гугли . Затем Харрисон и Сэндхэм сыграли в ауте.
Мистер Крокер тяжело засопел носом.
- Да! - сказал он. - Да! Теперь у меня об этом хоть какое-то представление. Но кажется, мне стоит прослушать Ваши объяснения еще разок, чуть помедленней. Начнем, пожалуй, вот с этих чисел. Что значит это шестьдесят семь напротив Хейварда?
- У него было шестьдесят семь перебежек, сэр.
- Шестьдесят семь! За одну игру?
- Да, сэр.
- Почему же «Удару» Бейкеру это не удается!
- Я не знаком с мистером Бейкером, сэр.
- Смею предположить, что Вы никогда не видели игру в мяч?
- Игру в мяч, сэр?
- Игру в бейсбол?
- Никогда, сэр.
- Тогда, Билл, - сказал Мистер Крокер, снова из-за переживаемых им эмоций вернувшись к этой вредной привычке своих первых дней в Лондоне, - ты и не жил никогда. Смотри сюда!"
Каковы бы ни были следы уважения классового различия у Мистера Крокера в голове, заготовками которых он и руководствовался в начальной стадии разговора, но сейчас и они явно пропали. Его глаза дико блестели, а сам он фыркал как боевой конь. Он схватил дворецкого за рукав, подтянул его поближе к столу, а затем начал передвигать вилки, ложки, чашки и даже содержимое своей тарелки по скатерти с какой-то почти лихорадочной энергичностью.
- Бейлисс!
- Сэр?
- Смотри! - сказал Мистер Крокер тоном возбужденного первосвященника, посвящающего новообращенного в Таинство.
Он вытащил рулетик из вазочки.
- Видишь этот рулетик? Вот эта тарелка - его «дом». Эта ложка – первая база. Там, куда я положил эту чашку, - вторая. Этот кусочек бекона - третья. Вот это все – твоя площадка. Очень хорошо, далее… Эти куски сахара – игроки, которые находятся на площадке, а те – которые находятся в дальней части поля. Итак, мы готовы. Поколотим их? Этот останется здесь. Принимающий - за ним. Судаки - позади принимающего."
- Судаки, насколько я понимаю, сэр, это те, которых мы называем судьями?
- Называй их, как хочешь. Они ведь тоже часть игры. Вот здесь, куда я положил кусочек мармелада, центр, а вот питчер, подготавливается.
- Питчер должно быть эквивалент нашего боулера?"
- Полагаю что так, хотя мне совершенно непонятно, почему вы называете его боулером.
- Тогда центр – это калитка боулера?
- Называй его, как тебе угодно. Теперь обрати внимание. Все вместе! Питчер подготавливается. Давай же, Майк, покажи им! Быстрей, малыш! А вот и он, просто великолепно. Бабах! Баттер отбивает его и мчится на первую базу. Один из тех, что в дальний части поля, - вот этот кусочек сахара - бьет. Тупица! Баттер касается второй базы. На третью? Нет! Назад! Не надо. Веди себя осторожно. Не уходи оттуда, дружище. Готовится второй баттер. Питчер собирается кинуть мяч за поле. Кидает его. Давай обратно на скамейку, Сирил! Подача третьего баттера. Посмотри, как он весь перемазался. Посмотрите на это малого. До чего же он хорош! Он оставляет вторую базу, затем бьет следующему – прямо в нос. Мчится на вторую! Первый игрок, которого мы оставили на второй базе, возвращается «домой» всего за одну пробежку. Вот это игра! Поверь мне, Билл, вот это настоящая игра…"
Отчасти поборов энергию, с которой он бросился рассказывать эту лекцию, Мистер Крокер присел и освежился холодным кофе.
- Довольно интересная игра, сказал Бейлисс. – Но кажется сейчас, когда Вы мне все объяснили, сэр, я припомнил такую игру, хотя до этого она была известна мне под другим названием. Она весьма распространена в нашей стране. Мистер Крокер вскочил со своего места.
- Правда? И я прожил здесь пять лет, не зная этого! Когда же назначена ближайшая игра?
- В Англии ее называют Раундерз, сэр. Дети, играя в нее мягким мячом и ракеткой, приходят в изрядное удовольствие. Никогда прежде не слышал, чтобы и взрослые ей забавлялись.
В лицо дворецкого уставились два ошарашенных глаза.
- Дети? – слова Мистера Крокера перешли в шепот. - Ракеткой?
- Да, сэр.
- Вы… Вы сказали мягким мячом?
- Да, сэр.
Мистера Крокера практически затрясло. Он прожил уже пять лет в Англии, но только сейчас осознал, до чего же одинок был в этой чужой стране. Судьба, бесповоротно и безнадежно, закинула его в страну, где бейсбол называли Раундерз и играли в него мягким мячом.
Миссис Крокер покинула комнату. Бэйлис, приготовившийся последовать её примеру, был остановлен возгласом от стола.
- Послушайте! – произнёс голос его хозяина. – Послушайте, Бэйлис, подойдите сюда на минуту. Хочу кое-что у вас спросить.
Дворецкий подошёл к столу. Ему показалось, что его наниматель был этим утром сам не свой. Выражение его лица было чуть диковатым, слегка измученным. Он уже высказывался по этому поводу ранее утром, в комнате для слуг.
На самом деле мистеру Крокеру нездоровилось по очень простой причине. Он страдал от одного из тех острых приступов ностальгии, которые неизменно мучили его в начале лета. С самой своей свадьбы пятью годами раньшеи одновременного переезда с родины он являлся хронической жертвой этого недуга. Зимой и весной симптомы становились не столь остры, но начиная с мая он жестоко страдал. Поэты пылко описали эмоции практически любого вида, за исключением одного. Они воспели Руфь, Израиль в оковах, рабов, тоскующих по родной Африке и грёзы шахтёра о доме. Но грустью бейсбольного жучка, которого судьба заставила жить в трёх тысячах миль от Земель Поло, в стихах пренебрегли. Бингли Крокер был как раз таким жучком, и летом муки его были ужасны. Он томился в стране, где говорят: «Хорошо сыграно, сэр!», когда подразумевают: «Молодчага!»
- Бэйлис, вы играете в крикет?
- Я несколько вышел из этого возраста , сэр. В дни моей юности…
- Но вы что-то смыслите?
- Да, сэр. Я часто провожу день в «Лордз» или «Овал», когда там хороший матч.
Многие из тех, кто был знаком с дворецким чисто символически, взглянули бы на этот факт, как на удивительно неожиданное открытие в характере Бэйлиса человечности, но мистер Крокет удивлён не был. Для него Бэйлис с самого начала был человек и брат, всегда охотно откладывающий свои дела, чтобы ответить на вопросы по поводу тысячи и одной проблемы, которые представляла общественная жизнь Англии.Разум мистера Крокера с трудом приспособился к тонкостям классовых различий; и, несмотря на то, что он исцелился от ранней тенденции называть дворецкого «Билл», он никогда не упускал возможности посоветоваться с ним как мужчина с мужчиной в минуты растерянности. Бэйлис всегда стремился помочь. Ему нравился мистер Крокер. На самом деле, человеку восприимчивее, чем его наниматель, его манеры показались бы довольно сильно похожими на то, как снисходительный отец относится к сыну, который не совсем в своём уме; но в этом проявлялась искренняя привязанность.
Мистер Крокер взял свою газету и отогнул её на спортивной странице, указав коротким пальцем.
- Ну, что всё это значит? Я оставался в стороне от крикета с тех пор, как оказался в Англии, но вчера они пустили в ход отравленную иглу и увели меня смотреть матч Суррей – Кент в том самом месте, которое находится Бог знает где, и куда, как вы говорите, вы иногда ходите.
- Я был там вчера, сэр. Очень захватывающая игра.- - Захватывающая? Как вы это выяснили? Я сидел на открытой трибуне весь день, ожидая, когда что-то произойдёт. На крикетных матчах никогда ничего не случается?
Дворецкий слегка поморщился, но ему удалось терпимо улыбнуться. Этот человек, он осознавал, был всего лишь американец, и поэтому его следовало жалеть, а не осуждать. Он попытался объяснить.
- Вчера дорожка была липкой из-за дождя, сэр.
- А?
- Дорожка была липкой, сэр.
- Повторите.
- Я подразумеваю, что причина, по которой вчерашняя игра показалась вам медленной, была та, что дорожка – мне следовало сказать «дёрн», - была липкой, - то есть влажной. Липкая – технический термин, сэр. Когда дорожка липкая, бэттеры вынуждены проявлять осторожность, так как из-за липкости дорожки у боулеров появляется возможность резче рикошетить мяч во всех направлениях после удара о дёрн, чеи когда дорожка не липкая.
- Значит, вот так?
- Да, сэр.
- Спасибо, что рассказали мне.
- Не за что, сэр.
Мистер Крокер указал на газету.
- Ну, вот это, кажется, счёт вчерашней игры. Если вы что-то можете здесь понять, приступайте.
Отрывок, на котором оставался его палец, был озаглавлен «Итоговый счёт» и гласил следующее:
Суррей.
Первый период.
Хэйворд, поймал - Вули, подача - Карр. 67. Хоббс, выведен. 0. Хэйс, выведен - Хиш, подача - Филдер. 12. Дукат, подача - Филдер. 33. Харрисон, не выведен. 11. Сэндхэм, не выведен. 6. Дополнительные. 10. Общее (для четырёх ворот) 139.
Бэйлис серьёзно изучил шифр.
- Что конкретно хотите вы, чтобы я объяснил, сэр?
- Ну, всё. О чём это всё?
- Это очень просто, сэр. Суррей выиграл в жеребъёвке и получил право ударить первым. Хэйворд и Хоббс были открывающей игру парой. Хэйворд вызвал Хоббса на коротокую пробежку, но последний не смог её выполнить и его остановил полевой игрок, справа от боулера. Следующим вступал Хэйс. Он вышел за границы и был выбит. Дукат и Хэйворд прекрасно оказывали сопротивление, учитывая липкость дорожки, пока Дуката не выбросили длинной подачей, а Хэйворд не пропустил кручёный мяч на второй площадке. Потом Харрисон и Сэндхэм разыграли время.
Мистер Крокер тяжело выдохнул через нос.
- Да! – сказал он. – Да! Я понял, что произошло. Но я думаю, мне нужно послушать это ещё раз, медленно. Начнём с этих цифр. Что означает «67», напротив фамилии «Хэйворд»?
- Он выполнил 67 пробежек, сэр.
- 67! В одной игре?
- Да, сэр.
- Ну надо же, Бегущий Бейкер не мог этого сделать!
- Мне не знаком мистер Бейкер, сэр.
- Я полагаю, что вы никогда не видели бол?
- Бол, сэр?
- Бейсбол?
- Никогда, сэр.
- Тогда, Билл, - сказал мистер Крокер, возвращаясь от волнения к вредной привычке первых дней, проведённых в Лондоне. – Послушайте!
Все остатки уважения к классовым различиям, которые мистер Крокер ухитрился сохранить в течение вступительной части беседы, сейчас явно исчезли. Его глаза дико сверкнули, и он фыркнул, будто боевой нонь. Он схватил дворецкого за рукав и подтащил его ближе к столу, потом принялся передвигать по скатерти вилки, ложки, чашки и даже содержимое своей тарелки с почти лихорадочной энергией.
- Бэйлис!
- Сэр?
- Смотрите! – сказал мистер Крокер с видом восторженного первосвященника, готовящегося посвятить новообращённого в таинства.
Он вытащил из корзинки булочку.
- Видите эту булочку? Это основная база. Эта ложка – первая база. Здесь, где я ставлю эту чашку – вторая. Эта полоска бекона – третья. Вот ваше поле. Ну вот, хорошо. Эти куски сахара – полевые и дальние игроки. Теперь мы готовы. Бэттер готов? Он стоит здесь. Кэтчер – позади него. Судья – после кэтчера.
- Судья, как я вас понимаю, сэр, это тот, кого мы назвали бы рефери?
- Зовите его, как хотите. Это участник игры. Ну, вот здесь участок питчера, где я поставил пятно джема, а вот сам питчер, метающий.
- Питчер будет эквивалентен нашему боулеру?
- Полагаю, что да, хотя причина, почему вы так его называете, от меня ускользает.
- Участок питчера, тогда, это дорожка боулера?
- Понимайте по-своему. Теперь следите внимательно. Мяч в игре! Питчер мечет. Передавай, Майк, передавай! Скорее, парень! Вот он, прямо в канавке. Бэттер швыряет биту и несётся к первой. Дальний – этот кусок сахара, - пинает его. Тупица! Бэттер добегает до второй. Третьеё? Нет! Вернись! Не удастся. Играй осторожно. Толчись здесь, приятель. Второй бэттер готов. Питчер, разыгравший мяч, теперь без прикрытия. Его отсылают. Обратно на скамейку, Сирил! Третий бэттер готов. Видите, он посыпает руки пылью. Глядите на этого парня. Он хорош! Он пропускает два, потом лупит следующий прямо по носу. Летит ко второй. Первый тип, которого мы оставили на второй, возвращается за одну пробежку к основной. Вот это игра! Поверьте мне на слово, Бил, вот это игра!
Слегка истощённый той энергией, с которой он ушёл в свою лекцию, мистер Крокер сел и выпил холодного кофе.
- Весьма интересная игра, - сказал Бэйлис. – Но теперь, после ваших разъяснений, я понимаю, что знаком с ней, хотя всегда знал её под другим названием. В неё часто играют в этой стране.
Мистер Крокер вскочил на ноги.
- Правда? А я прожил здесь пять лет и не знал! Когда по расписанию следующая игра?
- Она известна в нашей стране как английская лапта, сэр. Дети играют в эту игру при помощи мягкого мяча и ракетки и получают от этого значительное удовольствие. Я никогда не слышал об этой игре, как о времяпрепровождениии для взрослых.
Пара шокированных глаз уставилась в лицо дворецкого.
- Дети? – Это слово прозвучало шёпотом. – Ракеткой?
- Да, сэр. Не ослышался ли я – вы…вы ведь не сказали – при помощи мягкого мяча?
- Да, сэр.
Казалось, мистера Крокера передёрнуло что-то вроде судороги. Он прожил в Англии пять лет, но лишь сейчас, в этот момент, он полностью осознал, как чрезвычайно одинок он на чужой земле. Рок поместил его, принуждённого и беззащитного, в страну, где бейсбол зовут английской лаптой и играют в него при помощи мягкого мяча.
Миссис Крукер вышла из комнаты. Мистер Бэйлис хотел было последовать за ней, но его попытка бегства была пресечена.
- Бэйлис, постойте! – окликнул его из-за стола хозяин. - Подойдите на минутку ко мне, Бэйлис, мне надо вас кое о чем спросить.
Дворецкий подошел к своему хозяину. Все утро тот был явно немного не в себе – на его лице застыло какое-то дикое хищническое выражение. Дворецкий, будучи рано утром в комнате прислуги, не переминул это отметить.
Причина раздражения мистера Кукера было весьма банальна – он страдал от особенного острого приступа тоски по дому. В июне эти приступы доводили его до белого каления. Женившись и уехав из родных мест – а это случилось пять лет назад - мистер Кукер все еще продолжал тосковать по дому. Если зимой или весной ему становилось легче, то, начиная с мая, мучения ни на день не оставляли его.
Поэты достаточно написали элегий о каждом чувстве, за исключением одного. Они слагали стихи о Руфи, о плене израилетян, об африканцах, павших за свободу Африки, о горняках вдали от дома. Но ни один поэт не создал баллады о преданнейшем поклоннике бейсбола, по воле судьбы вынужденном жить за три тысячи миль от бейсбольного поля. Вот таким несчастным бейсболистом был Бингли Крукер. Как же он страдал летом! Быть фактически заложником людей, которые вместо того, чтобы кричать «Классный удар!», говорили «Вы прекрасно ударили, сэр».
- Бейлис, вы играете в крикет?
- Я уже староват для этого, но вот в молодости…
- Вы разбираетесь в игре?
- Да, сэр. Я частенько провожу дни в Овале или у Лорда, а там бывают неплохие матчи.
Каждый, кто хоть сколько-нибудь знал Бэйлиса, был бы просто поражен тем, что в дворецком проснулось хоть что-то человеческое, но мистер Крукер не удивился. С самого начала Бейлис, несмотря на свои дела, по-братски помогал Крукеру разрешить тысячи проблем, которые преподносила ему жизнь в Англии. Мистер Крукер с трудом мог привыкнуть к всем прелестям социальных различий. Как только Крукеру удалось отучить себя от попыток называть дворецкого просто Билл, он всегда мог попросить у него совета в сомнительных ситуациях. Бейлис был рад помочь – ему нравился мистер Крукер. Человек более наблюдательный, чем Крукер, мог бы заметить, что Бейлис обращается с ним, как снисходительный отец мог бы воспитывать сына, у которого слегка не в порядке с головой. Тем не менее, дворецкий питал к своему хозяину искреннюю привязанность.
Мистер Крукер взял газету, открыл ее и своим толстым пальцем указал на статью на спортивной странице.
- Что это значит? С тех пор, как я в Англии, я ни разу не смотрел крикет. Но вчера они решили меня добить и заставили посмотреть матч Суррей притив Кента, причем как раз в том месте, куда вы обычно ходите.
- Я был там вчера. Игра была очень увлекательна.
- Увлекательна? И почему вы так решили? Я весь матч сидел как на иголках, ожидая, когда хоть кто-нибудь ударит по воротам. Это ведь случается в крикете?
Дворецкий слегка поморщился, но все же снисходительно улыбнулся Крукеру. Крукер всего лишь американец, его следует пожалеть, а не осуждать.
- Шел дождь, сэр, и ворота скользили.
- Да ну!
- Хочу сказать, что игра вам показалась слишком вялой потому, что ворота, вернее поле, было скользким, мокрым от дождя. «Ворота скользили» - так говорят в крикете. Когда поле мокрое, бэтсмен должен соблюдать особую осторожность, поскольку бойлеры подают резче. Мяч ударяясь, может полететь в любом направлении, чего не происходит, если поле сухое.
- Неужели?
- Да, сэр.
- Спасибо, что просветили меня.
- Не стоит благодарности, сэр.
Мистер Крукер ткнул пальцем на страницу в газете.
- Вот гляньте, здесь, кажется, напечатаны результаты вчерашней игры. Разберитесь, если сможете.
Заметка, на которую указал мистер Крукер, гласила:
Результаты финала
Суррей
Первый тур
Хейуорд, поймал Уолли, подал Карр – 67 Хоббс, промах ……………………………0 Хейс сб. Хьюис, под. Филдер………….. 12 Дукат, под. Филдер……………………..33 Харрисон, не выбит………………………11 Сендем, не выбит………………………….6 Дополнительные очки…………………….10
Итого за тур…………………………..139
- Что же вам объяснить? – спросил Бэйлись, предварительно попытавшись обнаружить в вопросе какой-нибудь подвох.
- Все. О чем это вообще?
- Все просто. Подбросили монетку, и Суррей выиграл. Он предпочел первым отбивать мячи. Первыми бэтсменами стали Хейорд и Хоббс. Хейорд решил, что пора им с Хоббсом поменяться местами, однако они не успели занять свои позиции, и их ворота были выбиты. Следующим бетсменом был Хейс. Он вышел за пределы площадки, и его ворота были выбиты Хьюисом. Дукат и Хейорд прекрасно держались и сумели выстоять, несмотря на то, что ворота скользили. Затем Харрисон и Сендем продержались до конца тура.
Мистер Крукер тяжело дышал.
- Ну вот! Все так как я и думал! Но, пожалуй, повторите мне все сначала, и помедленнее. Начнем с очков. Что означает цифра 67 напротив фамилии Хейворта?
- Он сделал шестьдесят семь пробежек, сэр.
- Шестьдесят семь пробежек в одной игре?
- Да, сэр.
- Как так? Баркер был у нас лучшим бегуном, да и он не мог такого.
-Я не знаком с мистером Баркером, сэр.
- Наверно, вы никогда не видели бейсбол.
- Бейсбол, сэр?
- Бейсбол.
- Нет, сэр, никогда.
- Билл, похоже, ты так по-настоящему никогда не жил.
Мистер Крукер явно вспомнил свои старые замашки. Он окончательно позабыл о том, что необходимо соблюдать дистанцию при общении с людьми другого социального статуса. Его глаза засияли, а сам он фыркал как боевой конь. Мистер Крукер потащил дворецкого за рукав к столу. Он так лихорадочно отодвигал вилки, ложки чашки, что содержимое его тарелки оказалось на столе.
- Бэйлис!
- Да, сэр!
- Смотри сюда!, -произнес мистер Крукер с благоговением священнослужителя, готовящегося посвятить язычника в таинства веры.
Мистер Крукер достал из хлебницы булку.
- Видишь булку? Это домашняя база. Это ложка – первая база, чашка – вторая, кусок бекона – третья. Отлично, это твой бриллиант. Эти куски сахара будут инфилдерами и аутфилдерами. Вот и все готово. Бьющий стоит здесь, за ним кетчер, за кетчером рефери.
- Полагаю, сэр, что рефери это судья?
- Называй его, как хочешь. Этот кусок мармелада будет питчерской горкой, а вот и питчер, который готовится к удару.
- Тогда, наверное, питчер это как у нас бойлер?
- Полагаю, что так. Только вот почему вы называете питчера бойлером – это мне не понятно.
-А питчерская горка, это, вероятно, как у нас ворота бойлера?
Пусть будет так. Теперь внимание. Мяч в игре. Питчер подает. Отбей его, Майк, отбей! Быстрее, малыш, быстрее! Мяч уже подлетает. Удар! Подающий бросает мяч…Аутфилдер – вот этот кусок сахара – пасует неточно. Вот балда! Подающий делает второй бросок. Сделать третий? Нет, ни в коем случае. Так не пойдет, надо быть осторожным. Питчер прямо перед защитником. Сбивает его. Сирил, ты свое сыграл. Третий подающий на поле. Смотри, он землей натирает ладони. Парень что надо. Он уходит от двоих, а другому дает прямо по носу. На секунду закружился на месте. Первый же возвращается на базу, чтобы сделать перебежку. Вот это класс, вот это игра, Билл!
Взяв себя в руки и несколько поумерив свой пыл, мистер Крукер уселся в кресло и выпил чашку холодного кофе.
- Отличная игра, - сказал Бейлис.- Но из ваших объяснений я понял, что я знаком с этой игрой - в Англии в нее играют повсеместно. Однако название у нее другое.
Мистер Кукер вскочил с кресла.
- Неужели? А я в течении пяти лет и не догадывался об этом. И когда же следующий матч?
- В Англии она называется лапта. Дети с большим удовольствием играют в лапту с ракеткой и мягким мячиком. Я никогда не слышал, чтобы в лапту играли взрослые.
В глазах Крукера был ужас.
- Дети…- едва смог он прошептать. –Ракетка…
- Да, сэр.
- Не, вы правда сказали «мягкий мячик»?
- Да, сэр.
Мистер Крукер был потрясен. Он прожил в Англии пять лет, но до этого момента не осознавал, насколько был одинок на этой чужой земле. Злая судьба закинула Крукера, беспомощного и беззащитного, в страну, где в бейсбол играют ракеткой и называют это лаптой.
Миссис Крокер вышла из комнаты. Бэйлис хотел уже последовать ее примеру, но хозяин его остановил.
-Бэйлис, можно вас на минутку. Хочу спросить у вас кое-что.
Дворецкий подошел к столу. Он уже заметил, что его хозяин сегодня сам не свой. Он казался измученным, глаза дико блестели.
Нездоровье мистера Крокера объяснялось просто. Он страдал от острого приступа ностальгии, всегда терзавшей его в начале лета. Уже пять лет он был ее жертвой, с тех пор, как покинул родные края. Зимой и весной ему было немного легче, но с мая страдания становились непереносимыми.
Поэты имели дело со всеми чувствами, кроме одного. Они пели о Руфи, о неграх, тоскующих по родной Африке, о шахтерах, идущих домой. Нет лишь песни о скорби бейсболиста, по воле коварной судьбы отделенного от стадиона тремя тысячами миль океана.
Таков был Бингли Крокер, и летом его муки были ужасны. Он был в стране, где говорили “Блестяще, сэр!” вместо “Молодчина!”.
-Бэйлис, Вы играете в крикет?
-Я уже немного не в том возрасте, сэр. В молодости…
-Вы в нем разбираетесь?
-Да, сэр. Я нередко провожу время на стадионе, когда играют хороший матч.
Сторонники исключительно деловых отношений между хозяином и слугой сочли бы доброжелательные ответы Бэйлиса нелепой случайностью, но мистер Крокер ничуть не был удивлен. Для него Бэйлис с самого начала был человеком, готовым в любой момент прервать исполнение своих обязанностей, чтобы помочь хозяину решить одну из мириад проблем, встающих во весь рост перед начинающим жителем Великобритании. Мистер Крокер быстро приспособился к тонкостям классового расслоения, и, избавившись от привычки звать дворецкого Биллом, всегда просил его помощи в минуты замешательства. Бэйлис всегда был готов помочь. Мистер Крокер ему нравился. Да, более чувствительному человеку, чем мистер Крокер, могло не понравиться отношение дворецкого к хозяину почти как отца к непутевому сыну, но дворецким двигали самые лучшие побуждения.
Мистер Крокер поднял газету и ткнул пальцем в спортивную страницу.
-И что все это значит? Я всегда избегал крикета, но вчера они применили отравленные иглы и заставили меня сходить на игру Саррея с Кентом.
-Я видел эту игру, сэр. Увлекательный матч.
-Как увлекательный? Я просидел целый день, ожидая хоть чего-нибудь. В крикете что, вообще ничего не происходит?
Дворецкий невольно поморщился, но заставил себя улыбнуться. В конце концов, он же американец. Он достоин жалости, а не осуждения. Дворецкий попытался объяснить.
-Сырой дерн, сэр, из-за дождя.
-А?
-Дерн был сырым, сэр.
-Сначала, пожалуйста.
-Я имею в виду, сэр, что вчерашняя игра была столь медленной, потому что дерн – то есть поле – был сырым из-за дождя. Когда дерн сырой, батсмен должен проявлять максимальную осторожность, так как сырость дерна позволяет противникам угрожать воротцам во многих отношениях гораздо сильнее, чем на сухом дерне.
-В самом деле?
-Да, сэр.
-Спасибо, что объяснили.
Мистер Крокер снова указал на газету.
-А это, вероятно, должно обозначать счет вчерашней игры. Возможно, вы и это можете объяснить?
Его палец указывал на колонку “Счет игры”, выглядевшую так:
САРРЕЙ П е р в ы е п о д а ч и Говард, пр Вулли, пд Карр 67 Гоббс (выбыл) 0 Хайст, пл Гиш, пд Филдер 12 Дако, пд Филдер 33 Гаррисон 11 Сандем 6 Штрафные 10 Всего (за четыре) 139
Бэйлис тщательно исследовал шифровку.
-Какой именно момент здесь требует пояснений, сэр?
-Ну, это все. Что это все значит?
-Это очень просто, сэр. Саррей выиграл жребий и выбрал игру на приеме. Говард и Гоббс были первой парой. Они попытались провести перебежку, но Гоббс ошибся и вышел из игры. Следующим был Хайст, но он покинул свою площадку и вылетел. Дако и Говард ошиблись в подаче. Гаррисон и Сэндем доигрывали.
Мистер Крокер глубоко вздохнул.
-Да, да, думаю, так. Но хорошо бы еще раз и помедленнее. Во-первых, что означают цифры напротив фамилии Говарда?”
-Шестьдесят семь перебежек, сэр.
-Как, в одной игре?
-Да, сэр”.
-Но даже Стайер Бейкер не смог бы так!
-Я не имею чести знать мистера Бейкера, сэр.
-Наверное, вы и бейсбола никогда не видели?
-Нет, сэр
-Тогда, Билл, - сказал мистер Крокер, в запале возвращаясь к старым лондонским привычкам, - вы и не жили. Смотрите!
Мистер Крокер уже окончательно махнул рукой на сословные предрассудки. Его глаза дико блестели, он фыркал как рыцарский конь перед боем. Он ухватил дворецкого за рукав, подтащил к столу и стал передвигать вилки, ложки, чашки и содержимое тарелок с какой-то лихорадочной энергией.
-Бэйлис!
-Сэр?
-Смотрите! – сказал мистер Крокер голосом юродивого, готового приобщить к высшим тайнам ближнего своего.
Он взял булочку.
-Видите? Здесь будет первый дом. Ложка – первая база. Здесь, где чашка, - вторая. Кусок бекона – третья. Блеск! Так, теперь куски сахара – это инфилд и аутфилд. Так, все готово. Дальше, баттер стоит здесь, катчер - здесь, арбитр – за ним.
-Я полагаю, сэр, арбитром вы называете судью?
-Называйте как хотите, Билл. Это часть игры. Теперь, здесь пластина питчера, и здесь он сам.
-Питчером, вероятно, вы называете боулера?
-Наверное, только зачем вам звать питчера боулером? Ладно, неважно. Теперь смотрите внимательно. Подача идет! Давай, Майк, давай! Быстрее, малыш! Есть! Бац! Баттер бьет. Здесь аутфилдер.. Чертов идиот! Баттер бьет снова. Еще? Э, нет, дорогой, так бить нельзя.
Второй баттер теперь. Питчер …что он там делает? Он вообще не на месте. Кретин. Назад на скамью, Сирил! Третий баттер. Обратите внимание, он неплох. Уже два есть, теперь…
Так, первый парень вернулся на перебежке. Вот это игра! Да, Билл, это Игра!
Обессилев от долгой лекции, мистер Крокер сел и занялся холодным кофе.
-Очень интересная игра, сэр. Но теперь, когда вы объяснили, сэр, я могу сказать, что знаю эту игру, хотя у нас она известна под другим названием. Она популярна в нашей стране.
Мистер Крокер вскочил на ноги.
-Что? А я пять лет жил здесь и не знал! Когда ближайший матч?
-У нас она известна как рандерс, сэр. Дети играют в нее ракеткой и мягким мячом. Дети очень любят ее, но я никогда не слышал об участии взрослых.
Мистер Крокер потрясено уставился в лицо дворецкого.
-Дети?
-Да, сэр.
-Н-н-но вы не сказали про мягкий мячик?
-Увы, сэр.
Мистер Крокер с трудом удержался на ногах. За пять лет, проведенных в Англии, он никогда еще не чувствовал себя настолько чужим на британской земле. Судьба забросила его, голодного и беспомощного, в ужасную страну, где бейсбол называли рандерс и играли в него мягким мячиком.
Миссис Крокер вышла из комнаты. Бейлиса, собравшегося последовать ее примеру, задержал оклик, донесшийся со стороны стола.
- Послушай!
Голос его хозяина.
- Послушай, Бейлис. Поди-ка сюда. Хочу тебя кое о чем спросить.
Дворецкий подошел к столу. У него сложилось впечатление, что хозяин сегодня немного не в себе. Была в его восклицании какая-то неистовость, дикость. Он уже высказывался по этому поводу ранее в комнате для слуг.
На самом деле, недуг мистера Крокера объяснялся очень просто. Он страдал от одного из этих острых приступов ностальгии, которая неизменно одолевала его ранним летом. После того, как он женился пять лет назад и покинул родину, это стало его хронической болезнью. Ее признаки слабели зимой и весной, но, начиная с мая, он страдал неимоверно.
Поэтами воспеты почти все чувства, кроме одного. Ими сложены песни о Руфи, о рабстве сынов Израилевых, о невольниках, тоскующих по родной Африке, о старателях, грезящих о доме. Но скорбь бейсбольного болельщика, волею судьбы вынужденного жить за три тысячи миль от «Поло Граундз», была ими забыта. Бингли Крокер являлся одним из этих несчастных, и летом его муки становились нестерпимыми. Он томился в стране, где говорили «отлично сыграно, сэр!», когда имели в виду «молодчина!».
- Бейлис, ты играешь в крикет?
- Я уже немного не в том возрасте, сэр. Вот в молодые годы…
- Но ты ведь разбираешься в нем?
- Да, сэр. Я часто провожу вечера на стадионах «Лордз» или «Овал», если ожидается интересный матч.
Многие, лишь поверхностно знакомые с дворецким, восприняли бы это, как изумительное, внезапное проявление Бейлисом человечности, но мистер Крокер не удивился. Ему Бейлис с самого начала показался человеком, всегда готовым отложить исполнение своих обязанностей, чтобы ответить на вопросы, касающиеся тысячи и одной проблемы, которые преподносит общественная жизнь Англии. Разум мистера Крокера с трудом приспособился к тонкостям классовых различий: хотя он избавился от появившейся у него по началу привычки обращаться к дворецкому «Билл», он никогда не упускал возможности справиться у него, как у равного, по поводу возникавших затруднений. Бейлис же всегда был готов помочь. Ему нравился мистер Крокер. Да, поведение дворецкого могло поразить более чувствительного, чем его хозяин, человека, поскольку уж слишком напоминало то, как ведет себя снисходительный отец по отношению к не вполне нормальному сыну, но основывалось оно на искренней привязанности.
Мистер Крокер взял газету и, раскрыв на спортивной странице, ткнул в нее коротким указательным пальцем.
- Ну, и что все это значит? Я сторонился крикета с тех пор, как прибыл в Англию, но вчера им таки удалось затянуть меня на матч Суррей-Кент на этот самый «Лордз», куда, как я понял, ты иногда ходишь.
- Я был там вчера, сэр. Очень увлекательная игра.
- Увлекательная? С чего ты взял? Я просидел на трибуне весь вечер, ожидая, когда уже хоть что-то начнется. В крикете что, вообще ничего не происходит?
Дворецкий слегка поморщился, но сумел выдавить из себя снисходительную улыбку. Своим видом он выражал мысль о том, что этот человек всего лишь американец, которого стоит пожалеть, а не осуждать. И он попытался объяснить.
- Вчера была вязкая калитка, сэр. Из-за дождя.
- Чего?
-Калитка была вязкой, сэр.
- Повтори-ка.
- Я имею в виду, что причина, по которой вчерашняя игра показалась вам скучной, в том, что калитка (иными словами, газон) была вязкой, то есть, влажной. «Вязкий» - это специальный термин, сэр. Когда калитка вязкая, бэтсмены вынуждены быть очень осмотрительными, поскольку вязкость калитки позволяет боулерам так подать мяч, что после отскока от газона он летит намного резче в любом направлении, чем тогда, когда калитка невязкая.
- Так вот в чем дело?
- Да сэр.
- Спасибо, что объяснили.
- Не за что, сэр.
Мистер Крокер ткнул пальцем в газету.
- Тогда, это, наверное, таблица с результатами вчерашней игры. Если ты можешь в ней разобраться, то просвети меня.
Статья, на которой остановился палец мистера Крокера, называлась «Итоговые результаты», а сообщалось в ней следующее:
Суррей
Первый тур
Хейуорд, поймал Вули, подал Карр…………67 Хоббс, выбит…………………………………...0 Хейес, выбил Хьюиш, подал Филдер…….…12 Дакет, подал Филдер…………………………33 Харрисон, не выбит………………………….11 Сендхем, не выбит…………………………….6 Дополнительные очки…………….................10Итого (за четыре калитки)………………….139
Бейлис с наисерьезнейшим видом изучил таблицу.
- И что вам здесь неясно, сэр?
- Да суть-то в чем? Что все это значит?
- Очень просто, сэр. Команда Суррея по жребию получила право отбивать первой. Начальной парой от них выступали Хейуорд и Хоббс. Хейуорд предложил Хоббсу совершить перебежку, но тот не успел добежать до противоположного конца площадки и был выбит полевым игроком команды соперника. Его место занял Хейес. Он вышел за пределы своей площадки, и уикеткипер вывел его из игры, сломав калитку. Дакет и Хейурорд продержались в игре на удивление долго, учитывая вязкость калитки, но Дакет попался на отскоке справа, а Хейуорд во второй раз срезался на гугли. После этого Харрисон и Сендхем играли, пока не вышло время.
Мистер Крокер шумно дышал через нос.
- Да! – сказал он. – Да! Я так и думал, но мне бы хотелось еще раз послушать твои объяснения, на этот раз медленнее. Начни с этих цифр. Что означает число 67 напротив фамилий Хейуорда?
- Он совершил шестьдесят семь перебежек, сэр.
- Шестьдесят семь! За одну игру?
- Да, сэр.
- Да, ну! Даже «Хоумран» Бейкер так бы не смог.
- Я не знаком с мистером Бейкером, сэр.
- Так ты наверно и бола не видел?
- Бола, сэр?
- Бейсбола?
- Ни разу, сэр.
- Тогда, Билл, - разволновавшись, мистер Крокер вернулся к дурной привычке своих первых лондонских дней, - ты и не жил. Смотри сюда!
Остатки уважения к классовым различиям, которые мистер Крокер пытался сохранять в начале беседы, теперь бесследно исчезли. Глаза его горели, а сам он фыркал, словно боевой конь. Он схватил дворецкого за рукав и притянул поближе к столу, после чего стал перемещать вилки, ложки, чашки, а также содержимое своей тарелки по скатерти с какой-то болезненной энергией.
- Бейлис!
- Сэр?
- Смотри! – сказал мистер Крокер с видом первосвященника, собравшегося посвятить в церковные таинства послушника.
Он вынул булочку из корзины.
- Видишь булку? Это дом. Ложка – первая база. Вот здесь, где чашка – вторая. Этот бекон – третья. Вот тебе и площадка. Отлично. Кусочки сахара будут игроками. Теперь мы готовы. Бэттер? Он здесь. Кетчер – за ним. Судьи за кетчером.
- Судьи, как я понимаю, это те, кого у нас называют арбитрами?
- Называй, как хочешь. Они – часть игры. Вот тут, куда я капнул мармелад, питчерская горка, на ней – питчер, готовится подавать.
- Питчер это то же, что и боулер?
- Наверное, но почему вы зовете его боулером, до меня не доходит.
- Тогда, питчерская горка – это калитка боулера.
- Понимай, как хочешь. Теперь внимание. Мяч в игре! Питчер подает. Бей по нему, Майк, бей! Шевелись, парень! Вот он, летит, как надо. Бац! Бэттер бьет по мячу и пулей к первой базе. Аутфилдер (вот этот кусок сахара) прошляпил мяч. Болван! Бэттер уже на второй базе. К третьей? Нет! Назад! Не успеть. Играй наверняка. Будь возле базы, старина. Второй бэттер на позиции. На этот раз питчер не подкачал. Страйкаут. На скамью, Сирил! Третий бэттер в игре. Видишь, руки грязью мажет. Следи за этим парнем. Он хорош! Первых два пропускает, а третий мяч, бац, точно в яблочко. Мчится ко второй базе. Первый парень, тот, что был на второй базе, уже у дома, сделал перебежку. Вот это – игра! Поверь мне на слово, Билл, вот это – игра!
Несколько утомленный тем жаром, с которым он кинулся читать лекцию, мистер Крокер присел и освежился чашечкой холодного кофе.
- Очень интересная игра, сэр, - сказал Бейлис. – Теперь, после вашего рассказа, сэр, я вспомнил, что она мне знакома, хотя и под другим названием. В нее нередко играют и у нас.
Мистер Крокер вскочил на ноги.
- Правда? Я здесь уже пять лет, а до сих пор об этом не знаю. Когда ближайшая игра?
- В Англии ее называют лаптой, сэр. В нее играют дети мягким мячом и ракеткой и получают от этого массу удовольствия. Я ни разу не слышал, чтобы ей увлекались взрослые.
Потрясенным взглядом мистер Крокер уставился на дворецкого.
- Дети? – прошептал он. – Ракеткой?
- Да, сэр.
- Мя… мягким мячом?
- Да, сэр.
Казалось, мистер Крокер вот-вот забьется в конвульсиях. Он прожил в Англии пять лет, но лишь теперь полностью осознал, насколько одинок в этом чужом краю. Судьбою определено ему было, беспомощному, жить в стране, где бейсбол называют лаптой и играют в него мягким мячом.
Госпожа Крокер вышла из комнаты. Бейлис собрался было последовать ее примеру, но остановился, застигнутый окликом из-за стола.
— Послушайте!
Голос господина.
— Послушайте, Бейлис, подите-ка сюда на минуту. Спрошу вас кое о чем.
Дворецкий подошел ближе к столу. Ему показалось, этим утром хозяин был сам не свой: в выражении его лица было что-то диковатое и затравленное.
Он обратил на это внимание еще раньше утром в комнате для прислуги.
На самом деле, недуг господина Крокера был совершенно прост. Он страдал одним из тех сильных приступов ностальгии, которые постоянно мучили его в начале лета. Со времен женитьбы пять лет назад, которая совпала с переездом из родных краев, он был хронически подвержен этой болезни. Зимой и весной приступы немного утихали, но начиная с мая они преследовали его с новой силой.
Поэты изучили эмоции вдоль и поперек, за исключением одного их вида. Они воспевали Руфь, порабощенный народ Израилев [1], рабов, оплакивающих родную Африку, и сон углекопа о доме. Но вот про мытарства бейсбольного болельщика, которому выпала доля жить за три тысячи миль от берегов, где ходит поезд Поло Граундз [2], в тех песнях не было ни слова. Бингли Крокер был как раз таким горемыкой, и летом его снедала тоска. Он прозябал в стране, где говорят: «Превосходная игра, сэр!», когда подразумевают: «Ай да молодец!»
— Бейлис, вы играете в крикет?
— Я уже немного не в том возрасте, сэр. Вот в юности…
— Вы разбираетесь в нем?
— Да, сэр. Я частенько просиживал весь световой день на стадионе «Лордз» или в «Овале», когда там шел интересный матч.
Многие, имевшие удовольствие более-менее близко знать дворецкого, сочли бы это весьма неожиданным раскрытием человеческой сущности Бейлиса, однако господин Крокер отнюдь не был удивлен. С самого начала Бейлис был для него другом и братом, всегда готовым оставить свои обязанности, чтобы ответить на вопросы, касающиеся мириад проблем, которыми была так богата общественная жизнь Англии. Ум господина Крокера приспособился к нюансам классовой дистанции, и, после того как он избавился от своей прежней привычки обращаться к дворецкому «Билл», он неукоснительно советовался с ним как мужчина с мужчиной в минуту тяжких раздумий. Бейлис всегда с энтузиазмом шел на выручку. Он любил господина Крокера. Ей-богу, его манера могла бы задеть более чувствительного человека, чем его хозяин, поскольку она весьма смахивала на отношение снисходительного отца к несмышленому сыну, однако в этом была непритворная любовь.
Господин Крокер взял газету и, загнув ее назад на спортивной странице, стал водить толстым указательным пальцем.
— Да, что значит вот это? C тех пор как я переселился в Англию, я чураюсь смотреть, как играют в крикет, а вчера — не знаю, какая муха меня укусила — пошел на матч между Сурреем и Кентом на тот самый стадион «Лордз», где, говорите, вы бываете.
— Я был там вчера, сэр. Весьма захватывающая игра.
— Захватывающая? Как это вы определили? Я просидел на трибуне полдня, все ждал, когда же сломится лед. Разве в крикете никогда ничего не происходит?
Дворецкий поморщился, однако его рот растянулся в услужливой улыбке. Как-никак, подумал он, этот человек американец, а посему его следует скорее пожалеть, нежели критиковать. Он попытался объяснить.
— Вчера была липкая калитка, сэр, из-за дождя.
— Не понял?
— Калитка была липкая, сэр.
— Повтори, я не понял.
— Я хотел сказать, причина, по которой вчерашняя игра вас так поразила свой медлительностью, состояла в том, что калитка — скажем, трава — была липкой, ну, то есть мокрой. Липкая — это технический термин, сэр. Когда калитка липкая, отбивающие мяч должны быть готовы ко всему, поскольку липкость калитки на руку боулеру, который может закрутить мяч в любом направлении более резко, чем если калитка не липкая.
— И всего-то?
— Да, сэр.
— Спасибо, что объяснили.
— Не за что, сэр.
Господин Крокер ткнул пальцем в газету.
— Да, вот тут, кажется, счет вчерашнего матча.
Место, на котором покоился его палец, было озаглавлено «Счет финала» и выглядело следующим образом:
СУРРЕЙ
Первый тур
Хейворд, п. Вули, б. Карр .......... 67
Хоббс, выбит ........................ 0
Хейс, рзб Хьюиш, б. Филдер ......... 12
Дакет, б. Филдер ................... 33
Харрисон, не выбит ................. 11
Сандхэм, не выбит ................... 6
Дополнительные очки ................ 10
Общий счет (по четырем калиткам)... 139
Бейлис внимательно изучил цифирь.
— Что вы хотите, чтобы я объяснил, сэр?
— Ну, вообще: что тут к чему?
— Все предельно просто, сэр. Команда Суррея по жребию делала выбор и в первом туре стала принимающей. Первой парой были Хейворд и Хоббс. Хейворд пригласил Хоббса сделать быструю перебежку, но последний не успел добраться и был выбит из середины. Следующим вышел Хейс. Он покинул позицию, и его калитка была разбита. Дакет с Хейвордом оказывали мощное сопротивление, учитывая липкость калитки, пока Дакет не пропустил довольно длинную подачу слева, а у Хэйварда сорвался отскочивший вправо мяч, который был пойман. Потом Харрисон и Сандхэм уже просто тянули время.
Господин Крокер тяжело дышал носом.
— Вот! — поддержал он. — Вот! Я так и думал. Но я бы хотел получше в это вникнуть, помедленнее. Возьмем цифры. Что означает шестьдесят семь напротив Хейворда?
— Он сделал шестьдесят семь перебежек, сэр.
— Шестьдесят семь! За одну игру?
— Да, сэр.
— Подите, даже мастер удара, скороход такого не смог бы!
— Я не знаю, кто такой господин Скархот, сэр.
— Полагаю, игры с битой вы не видали?
— Сбитой игры, сэр?
— Ну, бейсбола?
— Нет, сэр.
— Тогда, Билл, — сказал господин Крокер, в возбуждении опять вернувшись к своей дурной привычке первых дней в Лондоне, — вы и не жили. Слушайте сюда!
От остатка почтения к классовому различию, которое господину Крокеру удавалось сохранять в начале беседы, теперь не было и следа. Его глаза горели безумным светом, и он храпел, подобно боевому коню [3]. Он схватил дворецкого за рукав и притянул к столу, а затем с бешеной энергией стал перекладывать на скатерти вилки, ложки, чашки и даже содержимое своей тарелки.
— Бейлис!
— Сэр?
— Смотрите внимательно! — воскликнул господин Крокер с торжественным видом первосвященника, собирающегося приобщить новичка к Таинствам.
Он вынул булочку из корзинки.
— Видите булку? Это «дом». Ложка — первая база. Там, где я ставлю чашку — вторая. Ломтик бекона — третья. Вот вам и поле. Так, отлично. Куски сахара — игроки внутреннего и внешнего поля. Теперь приступаем. Отбивающий готов? Он стоит здесь. Позади него кэтчер. Судьи — за принимающим.
— Судью, сэр, как понимаю, мы можем назвать арбитром?
— Обзывайте его как хотите. Игра есть игра. Итак, там, где я налил джема — база, а вот подающий, съеживается.
— Подающий — это вроде нашего боулера?
— Пожалуй, хотя, зачем было называть его боулером, мне решительно не понятно.
— Тогда база — калитка боулера?
— Понимайте как угодно. А теперь, внимание. Мяч в игре! Подающий съеживается и бросает. Жми, Майк, жми! Ну же, прибавь, парень! Вот летит мяч, прямо в руки. Бац! Отбивающий принимает его и мчится к первой. Внешний игрок — этот кусок сахара — заступает на нее. Вот гад! Отбивающий добегает до второй. Третья? Нет! Вернись! Не выйдет. Не высовывайся, держись мешка, приятель. Второй отбивающий на позиции. Подающий, хорошо кинув мяч, теперь открыт. Отбивает. Посиди-ка, Сирил, на скамейке запасных! Третий отбивающий на позиции. Что это? Он пачкает руки грязью. Вы только посмотрите на этого удальца! Ну, хорош! Он спокойно берет два подряд, а потом отбивает еще один, прямо у носа. Закручивает на вторую. Первый парень, тот, которого мы оставили на второй, за одну перебежку попадает домой. Вот это, я понимаю, игра! Поверьте мне, Билл, вот это — игра!..
Все еще охваченный лихорадочной энергией, с которой он углубился в свою лекцию, господин Крокер опустился на стул и выпил холодного кофе.
— Весьма занятная игра, — ответил Бейлис. — Но покуда вы объясняли, сэр, думается, я ее вспомнил, хотя она всегда называлась по-другому. В этой стране в нее играют, и довольно много.
Господин Крокер вскочил на ноги.
— Это правда? Я прожил здесь пять лет и не знал об этом! Когда будет следующая игра?
— В Англии эта игра называется лаптой, сэр. Ребятня играет в нее тряпичным мячиком и ракеткой с превеликим удовольствием. Я раньше не слыхал, чтобы ей увлекались взрослые.
Пара ошалевших глаз уставилась на дворецкого.
— Ребятня? — шепотом прозвучала фраза. — Ракеткой?
— Да, сэр.
— Вы… вы, кажется, сказали: тряпичным мячиком?!
— Да, сэр.
Господина Крокера словно свело какой-то судорогой. Он прожил в Англии пять лет, но до этого момента он не осознавал всей глубины того, как бесконечно одинок он был на чужбине. Волею судьбы, привязанный и беспомощный, он был брошен в стране, где бейсбол называли лаптой и играли в него тряпичным мячиком.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] В «Книге Руфи» рассказывается история моавитянки, которая вышла замуж за еврея и была вынуждена жить в Иудее, где затем стала бабушкой царя Давида. Поэт Джон Китс в «Оде соловью» написал знаменитые строки: «И та же песня донеслась в тот час, / Когда с печалью в сердце Руфь стояла / Одна, в слезах, среди чужих хлебов…». Книга «Исход» повествует об освобождении народа Израиля, который Моисей вывел из плена в Египте. В «Айвенго» Вальтер Скотт пишет: «Когда Израиля народ / из рабства шел, бежав от бед, / Он знал: его Господь ведет, / ужасным пламенем одет».
[2] Ветка первой железной дороги Нью-Йорка, соединявшая Бруклин с Бронксом и проходившая над рекой Харлем. Polo Grounds Shuttle ходил вплоть до 1958 года, когда ИРТ (Межрайонная скоростная система перевозок) ее закрыла.
[3] Еще одна библейская аллюзия. Ср.: «При гласе трубы он восклицает: «гу-гу» и уже издали чует битву, крики военачальников и рев солдат» («Книга Иова». 39, 25).
Миссис Крокер вышла. Бейлисс хотел последовать ее примеру, но не тут-то было.
- Эй! – окликнули его из-за стола. Голос хозяина.
- Бейлисс, задержитесь на минуту. Поговорить надо.
Дворецкий приблизился к столу. Казалось, хозяин дома сегодня сам не свой. Взгляд диковатый и в тоже время слегка усталый. Утром Бейлисс уже обсуждал это с кем-то из слуг.
Дурное настроение мистера Крокера объяснялось очень просто. На него снова накатил острый приступ тоски по дому, что неизменно терзала его каждый год с наступлением бейсбольного сезона в Америке. С тех пор, как пять лет назад он женился и оставил родные края, тоска по дому переросла в хроническое заболевание. Симптомы ослабевали зимой и весной, а вот с мая до поздней осени мистер Крокер невыразимо страдал.
Поэты в самых проникновенных выражениях описали все многообразие человеческих переживаний за одним единственным исключением. Воспеты Руфь, пленение Израиля, стенания черных рабов по милой их сердцу Африке и даже грезы шахтера о покинутой отчизне*. Однако нигде не услышишь песни о заядлом поклоннике бейсбола, заброшенном злой судьбой на чужбину, за три тысячи миль от родных стадионов. Именно такие испытания выпали на долю Бингли Крокера, а потому каждое лето он не находил себе места. Душа его изнывала и сохла в этой стране, где говорили "Хороший удар, сэр" вместо "Что творит, стервец!"
- Скажите, Бейлисс, вы играете в крикет?
- Я уже вышел из этого возраста, сэр. Впрочем, когда я был помоложе...
- Но хотя бы разбираетесь в нем?
- Да, сэр. Я частенько наведываюсь в Лордз или Овал на хорошие матчи.
Те, кто не имел удовольствия близко знать Бейлисса, восприняли бы такую разговорчивость как нечто неслыханное и совершенно неожиданное для дворецкого, однако мистер Крокер нисколько не удивился. Уж он-то понимал, что Бейлисс – свой человек, всегда готовый на время отложить прямые обязанности и отвечать на вопросы о бесчисленных хитросплетениях английского уклада жизни. Со временем мистер Крокер разобрался в тонкостях классовых различий, перестал обращаться к дворецкому на «ты», и все же неизменно прибегал к его помощи в трудную минуту. Бейлисс никогда не подводил. Ему нравился мистер Крокер. Говоря откровенно, внимательному наблюдателю могло показаться, что дворецкий при общении с хозяином дома чуть больше, чем следовало бы, смахивает на родителя, дающего наставления слабоумному дитяте, однако в голосе Бейлиса всегда чувствовалась искренняя привязанность.
Мистер Крокер развернул газету на спортивной странице и ткнул в нее пальцем.
- Что все это значит? Я изо всех сил увиливал от крикета с тех пор, как переехал в Англию, но вчера меня затащили-таки на этот самый стадион Лордз, куда вы ходите. Играли Суррей и Кент.
- Я тоже был на стадионе, сэр. Захватывающая игра.
- Захватывающая? С чего вы взяли? Я весь день просидел на трибуне, но так и не понял, когда начался матч. В крикете вообще когда-нибудь что-нибудь происходит?
Дворецкий едва заметно вздрогнул, но все же взял себя в руки и улыбнулся. Этот человек, думал Бейлисс, американец, а потому не стоит судить его слишком строго. Он попытался объяснить.
- Вчера было тяжелое поле, сэр, из-за дождя.
- Что-что?
- Тяжелое поле, сэр.
- Еще раз.
- Видите ли, сэр, игра, возможно, показалась вам медленной из-за того, что поле было тяжелым, то есть скользким. Есть такое выражение – тяжелое поле. Когда поле тяжелое, бэтсмен должен быть крайне осторожен, поскольку на тяжелом поле мяч имеет обыкновение отскакивать куда более непредсказуемо.
- Вот, значит, как?
- Да, сэр.
- Ну, спасибо, растолковали.
- Не за что, сэр.
Мистер Крокер снова ткнул пальцем в газету.
- Похоже, здесь напечатан отчет о вчерашней игре. Сумеете перевести все это на человеческий язык?
Отрывок, на который указал мистер Крокер, гласил:
СУРРЕЙБейлисс внимательно изучил загадочную таблицу.Первый иннинг
Хейворд, к Вули, б Карр .........67 Хоббс, ран аут .................. 0 Хейес, стамп Хьюш, б Филдер .... 12 Дукат, б Филдер .................33 Харрисон, нот аут ...............11 Сендхэм, нот аут ................ 6 Доп............................. 10
Всего (4 ворот.)................139
- Что я должен объяснить вам, сэр?
- Каждое слово. Что это за тарабарщина?
- Очень просто, сэр. Суррей выиграли жеребьевку и вышли на прием. Матч открывали Хейворд и Хоббс. Хейворд отправил Хоббса в короткую перебежку, но тот не добежал и вышел из игры. Затем вошел Хейес. Он выскочил за пределы своей зоны и был выбит. Потом Дукат с Хейвордом отлично держались, если учесть, какое было тяжелое поле, но Дуката все же выбили длинной подачей с правым винтом, а Хейворд неудачно принял гугли, и полевой Кента поймал мяч. Харрисон и Сендхэм доиграли до конца.
Мистер Крокер шумно выдохнул через нос.
- Да, – сказал он. – Точно. Так я и думал. А теперь, пожалуй, попрошу повторить все то же самое, но помедленнее. Начнем с цифр. Что значит шестьдесят семь напротив фамилии Хейворд?
- Шестьдесят семь перебежек, сэр.
- Шестьдесят семь? В одной игре?
- Да, сэр.
- Сам перебежчик Бейкер не смог бы так!
- Я не имею чести знать мистера Бейкера, сэр.
- Вы, небось, ни одной игры ни разу не видали?
- Игры, сэр?
- Ну, да, в бейсбол.
- Никогда, сэр.
- Ну, значит, - сказал мистер Крокер, возвращаясь в пылу охвативших его чувств к скверной привычке первых дней своего пребывания в Лондоне, - ты, почитай, и не жил вовсе. Взгляни-ка сюда.
Если в начале разговора мистер Крокер проявлял почтение к классовым различиям, то теперь всякие следы этого почтения исчезли напрочь. В глазах появился дикий блеск, он едва не начал всхрапывать, как боевой конь. Мистер Крокер схватил дворецкого за рукав и подтащил к столу, затем принялся лихорадочно раскладывать на скатерти ложки, вилки, чашки и даже содержимое своей тарелки.
- Бейлисс!
- Сэр?
- Смотри! – мистер Крокер сиял как верховный жрец, приобщающий новичка к великому таинству.
Он выхватил булочку из корзинки с хлебом.
- Видишь булочку? Это дом. Ложка – первая база. Там, где чашка – вторая. Вот этот кусок бекона – третья. Вот так вот, ромбиком. Теперь вот что. Вон те кусочки сахара – полевые игроки: в квадрате и за ним. Ну, все готово. Бьющий готов? Он стоит здесь. За ним кетчер. Так, теперь положим сюда кусок мармелада – это зона, а вот здесь уже замахивается питчер.
- По всей видимости, питчер играет роль нашего боулера, сэр?
- Наверное, хотя ума не приложу, к чему называть его боулером.
- В таком случае зона – это воротца боулера?
- Пусть будут воротца. А теперь внимание. Мяч в игре! Питчер замахивается. Давай, Майк, давай! Жми, сынок! Смотри, летит, прям как из пушки. Ша-рах! Бьющий принял подачу и ка-ак припустил к первой базе… Полевой – вот этот кусок сахара – не взял мяч. Вот осел! Бьющий уже на второй. Бежать к третьей? Нет. Стоять! Не успеешь! Осторожно! Остынь, приятель. Выходит второй бьющий. Питчер колдует над мячом, закрывшись от бьющего, а потом ка-ак даст. Бьющий, уйди на ла-авку! Выходит третий. Гляди, как он натирает руки грязью. Этот парень не промах! На первые две подачи даже не взглянул, а третью встретил по полной и почесал на вторую базу. А тот первый, которого мы оставили на второй, бежит прямо в дом и зарабатывает перебежку. Да-а, вот это игра! Уж поверь мне, старина, это настоящая игра!
Выпалив все это на одном дыхании, Мистер Крокер без сил рухнул на стул и отхлебнул холодного кофе.
- Очень интересная игра, - отозвался Бейлис. - К тому же теперь, после ваших объяснений, сэр, я понял, что знаю ее, хотя и под другим названием. Она довольно распространена в нашей стране.
Мистер Крокер вскочил.
- Не может быть! А я провел здесь пять лет и ничего об этом не слышал! Когда следующий матч?
- В Англии эту игру называют лаптой, сэр. В нее играют ракеткой и мягким мячом. Насколько мне известно, лапта очень популярна среди детей, однако не припоминаю, чтобы взрослые проводили за ней свой досуг.
Мистер Крокер уставился на дворецкого безумным взглядом.
- Детей? – еле слышно пробормотал он. - Ракеткой?
- Да, сэр.
- И... и, кажется, вы сказали, мягким мячом?
- Да, сэр.
Острая боль пронзила все существо мистера Крокера. Впервые за пять долгих лет, проведенных в Англии, он в полной мере прочувствовал, насколько одинок в чужой земле. Судьба забросила его, несчастного и беспомощного, в страну, где в бейсбол играли мягким мячом и называли английской лаптой.
* "The Miner's Dream of Home" (1891) Words by Will Godwin, Music by Leo Dryden
Миссис Крокер покинула комнату. Бейлис хотел последовать за ней, но был скован возгласом из-за стола.
- Эй!
Голос хозяина.
- Эй, Бейлис, пойдите сюда на минуточку. Я хочу вас спросить…
Дворецкий подошел к столу. Ему казалось, что хозяин этим утром выглядел не так, как вчера. В его выражении появилось нечто слегка дикое, что-то необузданное. Он заметил это еще утром, в столовой для слуг.
На самом-то деле у мистера Крокера была очень простая болезнь. У него снова был острый приступ тоски по дому, которая неизменно мучила его в начале лета. С тех пор как он женился пять лет назад и одновременно с этим покинул свою родину, он стал хронической жертвой этого недуга.
Поэты с жаром описывают все виды эмоций, кроме одной. Они поют о милосердии, об Израиле в оковах, о рабах, тоскующих по своей Африке, о шахтере, мечтающем о родном доме… Но не удостоились песни страдания дезертира от бейсбола, злым роком вынужденного жить в трех тысячах миль от стадиона Поло Граунд. Именно таким дезертиром и был Бингли Крокер, а летом его агония становилась невыносимой. Он тосковал в этой стране, где говорят «Хорошая игра, сэр!», вместо «Классно!»
- Бейлис, вы играете в крикет?
- Я уже староват для игры, сэр. А в юности…
- Но вы знаете правила?
- Да, сэр. Я часто посещаю матчи на Лордз или Овал по вечерам.
Многие из тех, кто только изредка видел дворецкого, заподозрили бы в этих словах излишнее и неожиданное проявление человеческой сущности Бейлиса, Но мистер Крокер не был удивлен. Для него с самого начала Бейлис был другом и помощником, тем, кто отложит выполнение своих обязанностей, чтобы ответить на его вопросы и помочь выйти из тысячи и одного тупика, в которые загоняла его жизнь английского общества. Мистер Крокер с трудом настроился на тонкости классовых различий и, хотя излечился от первых порывов называть дворецкого просто Билл, но никогда не упускал шанса посоветоваться с ним в трудных случаях. Бейлис всегда был рад помочь. Ему нравился мистер Крокер. На самом деле, человек более тонкой душевной организацией, чем у его хозяина, был бы шокирован интонацией, которая уж очень напоминала интонацию снисходительного папаши к не совсем нормальному сынку. Но в голосе дворецкого звучала неподдельная привязанность.
Мистер Крокер поднял газету, открыл страницу с новостями спорта и ткнул в нее коротким пальцем.
- Ну, что это все значит? Я старался не смотреть крикет с тех пор, как оказался в Англии, но вчера яд подействовал, и они увезли меня смотреть Суррей против Кента, в Лордз.
- Да, я вчера был там, сэр. Очень интересная игра.
- Интересная? С чего ты взял? Я проторчал на трибуне целый день, ждал чтобы хоть что-нибудь произошло. В крикете хоть иногда что-нибудь происходит?
Дворецкий слегка поморщился, но смог мягко улыбнуться. Это же всего-навсего американец, напомнил он себе, его следует жалеть, а не осуждать. Он попытался объяснить.
- Вчера калитка залипла, сэр, из-за дождя.
- Э?
- Калитка залипла, сэр.
- Объясни понятнее!
- Мне кажется, что вчера вам игра показалась медленной из-за залипшей калитки. Я имею в виду, что из-за дождя на поле было очень сыро. Липкий – это такое выражение, сэр. Когда калитка залипла, бэтсменам приходится играть очень осторожно, потому что боулеры могут гораздо сильнее подкрутить мяч в любом направлении при соударении с полем.
- Вот как.
- Да, сэр.
- Спасибо.
- Рад помочь, сэр.
Мистер Крокер показал на газету.
- Ну, а это похоже на протокол вчерашней игры. Если уж ты и это сможешь объяснить…
Крокетовский палец остановился на колонке, озаглавленной «Финальный счет»:
Суррей
Первый иннинг
Хайворд, (в поле Вулли, подача Карра)……..67
Хоббс, ……………………………………0
Хейес, (из зоны Хьюиш, подача принимающего) 12
Дукат, (подача принимающего)……………….33
Харрисон, не выбит……………………………11
Сандман, не выбит………………………………6
Доп.очки………..…………………………….10
Общий счет (за четыре калитки)………….139
Бейлис смотрел на этот шифр в замешательстве.
- Что бы вы хотели, чтобы я объяснил, сэр?
- Да все! Что это значит?
- Сэр, это очень просто. Суррей вытянул жребий и получил право первой подачи. Хайворд и Хобс были открывающей парой. Хэйворд показал Хобсу короткую пробежку, но последний не успел и вылетел. Следующим шел Хейес. Он был вне своей зоны и был выбит. Дукат и Хайворд показали отличную игру, учитывая залипшую калитку, пока Дукат не был выбит прекрасным длинным ударом прямо под ноги, а Хайворд поймал второго защитника на гугли. А Харрисон и Сандман дотянули время.
Мистер Крокер засопел.
- Да! – сказал он – Да! Я так и думал. Но, пожалуй, объясни еще раз и медленнее. Вот эти цифры объясни. Что значит 67 напротив Хайворда?
- Он сделал шестьдесят семь перебежек, сэр.
- Шестьдесят семь! В одной игре?
- Да, сэр.
- Ого, да сам Фрэнки Пекарь так не мог!
- К сожалению, я не знаю мистера Пекаря, сэр
- Ты, наверно, никогда не видел игру?
- Игру, сэр?
- Игру в бейсбол.
- Никогда, сэр.
- Тогда, Билл, - сказал мистер Крокер, в запале возвращаясь к дурной привычке, – ты ничего в жизни не видел. Смотри!
Полностью исчезли остатки уважения к классовым различиям, которые Крокер еще умудрялся сохранять в начале разговора. Его глаза бешено горели, а ноздри раздувались, как у боевого коня. Он схватил дворецкого за рукав и подтащил его к столу, и с лихорадочной энергией стал двигать по скатерти вилки, ложки, чашки и даже содержимое своей тарелки.
- Бейлис!
- Сэр?
- Гляди! – воскликнул Крокер, с видом первосвященника готового посвятить неофита в таинства.
Он взял булочку из хлебницы.
- Видишь булочку? Это дом. А эта ложка – первая база. А вот здесь, где чашка – вторая. Бекон будет третьей базой. Вот получился наш ромб. Так… Эти куски сахара – те игроки, кто в инфилде, а вот эти – в аутфилде. Готово! Отбивающий вот здесь, за ним кэтчер, а позади стоит шеф.
- Шеф, если я правильно понял, сэр, это главный судья?
- Называй как хочешь. Вот пластина, а вот этот кусок, на который я мармелад намазал, это подающий питчер.
- Питчер, должно быть, эквивалентен нашему боулеру?
- Наверно, но я не понимаю почему ты зовешь его боулером.
- А пластина - это калитка?
- Пусть калитка, как хочешь. Теперь внимание! Мяч в игре! Питчер подает! Давай, Майк, давай! Быстрей, парень! Бьет прямо в центр. Бам! Бьющий бьет по нему и страйк! Внешний игрок – вот этот кусок сахара – пинает его. Идиот! Бегущий занимает вторую базу. Третью? Нет, назад! Это невозможно. Игра спасена. Погоди, парень. Второй бросок. Что делает с мячом питчер, он его подзатягивает! На скамейку, Сирил! Третий бьющий. Видишь, он руки трет о землю, чтоб не скользили. Смотри внимательно! Этот парень хорош. Два он пропускает, а третий отбивает прямо в нос! Мяч со свистом вылетает с поля! А этот парень легко берет хомяка! Что за игра! Убери это, Билл. Вот игра так игра!
И чтобы как-то успокоить волнение, в которое он пришел за время своей лекции, мистер Крокер сел и освежился холодным кофе.
- Очень интересная игра – сказал Бейлис – Но теперь, когда вы мне подробно объяснили, сэр, я понял, что знаком с ней. С другим названием, но она очень популярна здесь.
Мистер Крокер вскочил на ноги.
- Да? А я за пять лет ничего не узнал о ней? Когда следующая игра?
- В Англии она известна как лапта, сэр. Дети играют в нее ракеткой и мягким мячом. Дети получают массу удовольствия, сэр, но я никогда не слышал, чтобы так проводили время взрослые.
Расширенные от шока глаза уставились на дворецкого.
- Дети? – слово было произнесено шепотом.
- Ракеткой?
- Да, сэр.
- Но… но ведь нормальным мячом?
- Мягким, сэр.
Казалось, Крокера скорчило в конвульсии. Он прожил пять лет в Англии, но до сего момента он не понимал, как он бесконечно одинок в этой чуждой стране. Злой рок закинул его, беспомощного, связанного по рукам и ногам в страну, где называют бейсбол лаптой и играют в него мягким мячом.
Миссис Крокер комнату покинула. Бейлиса собиравшегося последовать её примеру -- задержал оклик из-за стола.
-Слушай!-подал голос его хозяин,-Слушай, Бейлис, иди сюда ненадолго.Нужно кой-чего спросить.
Дворецкий приблизился к столу. Ещё с утра, чудилось ему, работодатель был сам на себя не похож. Он был немного буйный, слегка грустный -- пользуясь собственным, дворецкого, выражением. (Суждение он изрёк ранним утром, в комнате прислуги.)
По сути -- недуг мистера Крокера был вполне прост. Он страдал от одного из тех острых приступов тоски по родине, что неизменно накатывали на него в начале лета. За те пять лет, что минуло с его женитьбы и, одновременно, переезда в чужую страну -- он успел пасть жертвой хронического недомогания. Симптомы теряли остроту зимой и весной, но от мая и далее -- он тяжко страдал.
Поэты нанесли на бумагу все оттенки страсти, за одним исключением. Они воспели горесть Руфи, плен Израиля и тоску рабов по их родной Африке. Но скорбь бейсбольного фаната -- обречённого роком жить за три тысячи миль от Поло Граундс -- обойдена стихом. Бингли Крокер был из числа обойдённых, и летом его муки достигали апогея. Он тосковал по стране,где хотят сказать "Отлично играете, сэр!" -- когда орут "Так держать!"
-Бейлис, ты в крикет играл?
-Ну, не то чтобы в этом веке, сэр... Во дни моей юности...
-Ты разбираешься в этом?
-Да,сэр. Я частенько провожу вечер в Лордс или Овэл, когда там интересный матч.
Многие, удовольствовавшиеся лишь шапочным знакомством с дворецким, удивились бы, такому откровение человечности от Бейлиса, но мистер Крокер не был потрясён. Тому, от истока его, Бейлис был человеком, готовым поддержать руку брата своего. Для того, чтобы просветить в тысяче и одной загадке общественного строя Англии.Мозги мистера Крокера со скрипом вникали в тонкости классовых различий; и хоть время исцелило его от прежней привычки обращаться к дворецкому "Билл", он не перестал с ним советоваться, как человек с человеком, в затруднительных ситуациях. А Бейлис всегда горел желанием помочь. Ему мистер Крокер -- нравился. Правду сказать, человека, почувствительнее его хозяина -- резануло бы, в манере дворецкого, нечто от интонации трепетного отца, беседующего с ушибленным на голову сыном; но во всём этом можно было обнаружить и настоящую теплоту.
Мистер Крокер, взяв свою газету, перегнул её, и ткнул в спортивную страницу ногтем указательно пальца.
-Хорошо, что значит всё это? Я с тоской слежу за крикетом, с обустройства в Англии, но вчера они пустили в ход отравленные стрелы, и добили меня зрелищем Суррея, играющего против Кента.
-Вчера я был там, сэр. Крайне захватывающая игра.
-Захватывающая? Отчего бы это вдруг? Я просто поседел,чего-то ожидая -- пока меня не сорвало с цепи. Хоть чего, иногда, происходит на крикете?
Дворецкий чуть содрогнулся, но сумел улыбнуться улыбкой всепрощения. Этот человек, вспомнил он, был американцем, и, в качестве такового, заслуживал скорее сожаления, чем осуждения. Он старался понять.
-Это воротца утопли вчера, сэр, по причине дождя.
-А?
-Утопли воротца, сэр.
-Повтори ещё.
-Я понял причину, по которой вчерашняя игра покоробила вас своею невыразительностью. Те воротца (говоря о состоянии газона) они утопли -- тоесть, их залило. "Утопли" -- здесь технический термин, сэр. Раз воротца утопли -- надо подающему бить с размашкой, беря на вид, что разыгрывающий -- запускает мячи срезая.
-Вот как оно, да?
-Да, сэр.
-Спасибо, просветил.
-Не за что, сэр.
Мистер Крокер уткнулся в газету.
-Ладно, а теперь -- это кажется отчёт вчерашней игры, о которой мы говорим. Давай, просвети меня в нём, если сможешь.
Его палец, отдохнув дорогой на заголовке "Финальный счёт" сполз к нижеследующему.
Суррей.
Первый период:
Хейворд, мяч принял Вули, выбивал Карр.............67
Хоббс, выведен на перебежке.........................0
Хейз, выв.вне отметки, м. прин. Хайш, выб. Филдер..12
Дакет м. прин., выб. Филдер........................33
Харрисон, до завершения............................11
Сэндхем, до завершения..............................6
Добавочные очки....................................10
Итого (с четырьмя потерянными воротцами)..........139
Бейлис с достойнством просмотрел таинственные исчисления.
-Что бы вам хотелось прояснить у меня, сэр?
-Ну, в общем-то, всё. О чём это в целом?
-Вещь вполне доступная, сэр. Суррей начал (по жребию) и отбивал первым. Хейворд и Хоббс вышли первой парой. Хейворд окликнул Хоббса, чтобы сделать быструю перебежку. Но Хоббс не успел пересечь площадку и на полпути вышел из игры. Хейз вышел на замену. Он покинул свою отметку, но не дотянулся до мяча. Дакет и Хейворд держались превосходно, принимая во внимание утопленность воротец. Пока Дакет не послал мяч совсем в никуда, а Хейворд, пытаясь мяч достать, не промахнулся. Затем Харрисон и Сэндхем доигрывали оставшееся время.
Мистер Крокер внятно засопел носом.
-Да!-сказал он,-Да! Мне, в основном, понятно о чём это. Но я предпочёл бы: ещё раз, то же самое, и помедленнее. Начнём с тех цифр. Что значат эти шестьдесят семь, против имени Хейворда?
-Он совершил шестьдесят семь пребежек, сэр.
-Шестьдесят семь! В одной игре?
-Да, сэр.
-Уф, сам Бродяга Бейкер столько не осилит!
-Я не знаком близко с мистером Бейкером, сэр.
-Неужели ты не видел никогда как лупят по мячу?
-Лупят, сэр?
-По мячу, в бейсболе?
-Никогда, сэр.
Так, Билл, -- сказал мистер Крокер, от волнения обретя дурную привычку первых Лондонских дней, -- ты не вкушал жизни. Слушай сюда! Намёк на уважение к классовым различиям, которого, как бы там ни было, мистер Крокер держался с начала беседы -- исчез без следа. Он закосил глазами и зафыркал, вроде боевой лошадки.
Он, стиснув дворецкого за рукав и подтащив к столу, начал в лёгком аффекте раскладывать на скатерти ложки-чашки-вилки и, даже, содержимое тарелки.
-Бейлис!
-Сэр?
-Гляди! -- сказал мистер Крокер с видом верховного жреца, собирающегося посвятить в Таинства новообращенного.
Он положил булочку в корзинку.
Видишь эту булочку? Это внутренняя площадка. Эта ложка -- первый бейс. Где я ставлю эту чашку -- там второй. Этот кусок бекона -- третий. Ты увидишь -- это блеск. Хорошо, так. Эти куски сахара будут инфилдеры и аутфилдеры. Я тебя натаскаю. Сечёшь? Он встаёт сюда. Кетчер позади него. Ампс за кетчером.
-Ампс, я полагаю, сэр, то, что мы назвали бы судьёй?
-Называй его, как тебе нравиться. Начинается игра. Теперь сюда коробочку, которую я капаю капельку джема и отсюда питчер закрутит удар.
-Питчер эквивалентен нашему разыгрывающему?
Считай что так, хоть ты опознал в нём разыгрывающего целиком с моих слов.
-Тогда коробочка -- воротца разыгрывающего?
-Тори дорожку дальше. Теперь обрати внимание. Мяч в игре! Вот это скорость, брат! Перемещаешься сюда, направо, бьёшь. В яблочко! Вдарили по полной и несёмся к первому бейсу. Аутфилдер (вот этот кусочек сахару) -- вылетел в трубу! Олух! с лёгким сопротивлением берём второй бейс. Третий? Нет! Ситуация изменилась! Это чересчур1 Надо играть спокойнее! Поднять руку на старого друга... следующая подача. И на сей раз -- питчер посылает мяч за пределы ограждения. Он что -- пьян? Вернись на скамейку, Сирил! Третья подача. Сдаётся нам -- у него проблемы с рукой! Ты только погляди, браток! Здорово! Кроме тех двух ошибок -- его не в чем упрекнуть. Скомкал, конечно, вторую подачу... Неумеха, чуть не угробивший всех, во время второй подачи -- вернул наши сердца одной перебежкой. Вот это игра! Согласись со мной, Билл, вот это -- ИГРА!
Несколько растеряв энергию, бившую из него в начале лекции, мистер Крокер сел и освежился остывшим кофе.
-Довольно занятная игра. -- скзал Бейлис. -- Но нахожу, не сочтите за фамильярность, сэр, что я и раньше был знаком с ней, только под другим именем. В нашей стране в неё играли очень многие.
Мистер Крокер так и подскочил.
-В неё? И я провёл тут пять лет, а с ней не столкнулся? Когда же намечается ближайшая игра?
-Она известна в Англии, как круговая лапта, сэр. Дети играют в неё обыкновенным мячиком и палкой, и получают от того -- колоссальное удовольствие. Но я никогда ранее не слышал, чтоб она служила времяпровождением для взрослых.
Пара удивлённых глаз вгляделась в лицо дворецкого.
-Дети? -- прошелестели слова, -- Палкой?
-Да, сэр.
-Ты...ты обмолвился про простой мячик?
-Да, сэр.
Род спазма, казалось, сотряс мистера Крокера. Он прожил в Англии пять лет, но, пока, не имел случая понять, до какой степени одинок в чуждой земле. Рок бросил его, связанного и беспомощного, в страну, где бейсбол зовут круговой лаптой и играют в него простым мячиком.
Миссис Крокер покинула столовую, и Бэйлис собирался было последовать ее примеру, когда из-за стола послышалось:
- Эй!
Голос хозяина.
- Эй, Бейлис! Подойдите-ка на минутку. Хочу вас кое о чем спросить.
Дворецкий приблизился к столу. Его наниматель все утро был немного не в себе. Лицо его казалось слегка загнанным и изнеможденным. Дворецкий уже успел переговорить об этом со слугами.
Мистера Крокера терзал вполне банальный недуг. Он страдал от присупа ностальгии, неизбежно возвращавшейся к нему с началом лета. Болезнь поселилась в нем с тех пор, как пять лет назад он, женившись, покинул родную землю. Зимой и весной его отпускало, но подходил май, и мучения возобновлялись с новой силой.
Немало горьких чувств воспели поэты. Слагали песни и про моавитянку Руфь, и про Израиль под гнетом египетским, и про чернокожих невольников, оплакивающих покинутую Африку, и про рудокопов, тоскующих по дому. Забыли лишь об отчаянии бейсбольного болельщика, закинутого судьбой за тысячи миль от стадиона. Бингли Крокер и был таким болельщиком, и летом его агония делалась невыносимой. Он просто чах в стране, где вместо «Ай, молодец!» говорят «Неплохо сыграно, сэр».
- Бейлис, вы играете в крикет?
- Староват я уже, сэр. Вот в былые годы...
- Да-да, но вы в нем разбираетесь?
- Безусловно, сэр. И часто хожу в Лордз и в Овал посмотреть хорошую игру.
Те, кому довелось лишь вскользь познакомиться с дворецким, немало изумились бы такому внезапному проявлению человеческих чувств, но у мистера Крокера не было повода для удивлений. С самого начала он видел в Бейлисе человека и брата, готового в любой момент отложить свои дела, чтобы разрешить вопросы по тысяче и одной премудрости здешней жизни. Мистер Крокер не без труда приноровился к тонкостям этикета и, хоть отучил себя от первоначального обыкновения звать дворецкого Биллом, никогда не стеснялся обратиться к нему за советом в трудную минуту. Бейлис, в свою очередь, всегда был рад помочь. Ему даже нравился его наниматель. Возможно, человеку более чувствительному, чем мистер Крокер, и показалось бы, что манера дворецкого в разговорах с хозяином слишком напоминает отношение терпеливого отца к больному на голову сыну - была в ней все же искренняя приязнь.
Мистер Крокер сложил газету и ткнул мясистым пальцем в последнюю, спортивную, страницу.
- Ну и что тогда это значит? - спросил он. - Сколько живу здесь, столько старался не вникать в крикет, но вчера меня коварно вытащили на игру Суррея с Кентом на том самом Лордзе, куда вы сказали, что ходите.
- Я там тоже вчера был, сэр. Очень напряженная игра.
- Напряженная? В чем же вы увидели напряжение? Я всю игру ждал, когда наконец что-нибудь случится. Неужели в крикете никогда ничего не происходит?
Дворецкий слегка вздрогнул, но вымучил на лице улыбку. Хозяин, напомнил он себе, всего лишь американец, а потому достоин скорее жалости, чем упреков. Бейлис взялся объяснять.
- Вчера была вязкая игра, сэр, из-за дождя.
- А?
- Игра, сэр, была вязкая.
- Не понял.
- Я пытаюсь сказать, сэр, что вчерашняя игра показалась вам несколько медленной потому, что она... вернее, земля... была вязкой... то есть мокрой. Спортивный жаргон, сэр. Когда игра вязкая, отбивающему приходится действовать с особой осторожностью, потому что от мокрой земли мяч отскакивает гораздо непредсказуемее, чем от сухой.
- Вот оно как, значит.
- Да, сэр.
- Спасибо, что объяснили.
- Не за что, сэр.
Мистер Крокер снова ткнул в газету.
- Хорошо, тогда как быть вот с этой таблицей результатов? Ее вы можете прочесть?
Раздел, на который показывал мистер Крокер, назывался «Итоговый счет» и выглядел следующим образом:
СУРРЕЙПервый тур
Хэйворд, выб. Вули, б. Карр...............67 Хоббс, выбыл с перебежки...................0 Хейс, привр. Хьюиш, б. Филдер.............12 Дукат, б. Филдер..........................33 Гаррисон, не выбыл........................11 Сендем, не выбыл...........................6 Дополнительные очки.......................10
Итого (четыре воротца)...................139
Бейлис внимательно изучил шифр.
- Что же вас смущает, сэр? - спросил он.
- Да все! О чем тут речь?
- Все очень просто, сэр. Команда Суррея выиграла жеребьевку и первый тур взялась отбивать. Первыми вышли Хэйворд и Хоббс. Хэйворд отбил подачу, но недалеко, и Хоббс не успел перебежать. Сменивший его Хейс, пытаясь попасть по мячу, выбежал за линию, промахнулся и выбыл после того, как привратник поймал мяч. Пришедший на смену Дукат держался с Хейвордом молодцом, учитывая вязкость игры, пока боулер не сбил Дукату воротца и не попал крученым по Хэйворду. Остаток тура отбивали Гаррисон и Сендем.
К концу рассказа мистер Крокер тяжело сопел.
- Ну конечно! - сказал он. - Где-то так я и думал. И все-таки, не могли бы вы повторить, и помедленнее. Давайте начнем с этих цифр. Что, например, значит «шестьдесят семь» напротив имени Хэйворда?
- Шестьдесят семь перебежек, сэр.
- Шестьдесят семь? За одну игру?
- Да, сэр.
- Невероятно! Даже вышибала Бейкер так не мог!
- Я незнаком с мистером Бейкером, сэр.
- Полагаю, вы никогда не видели нашей любимой игры?
- Любимой игры, сэр?
- Бейсбола.
- Никогда, сэр.
- Тогда, Билл, - с чувством сказал мистер Крокер, не заметив, как вернулся к вредной привычке тыкать дворецкому, - считай, что ты не жил. Смотри сюда!
Если в начале беседы с дворецким мистер Крокер следовал хоть каким-то правилам приличия, теперь он про них полностью позабыл. Глаза американца сверкали, он храпел, как боевой конь. Схватив дворецкого за рукав, он подтащил того к столу и с лихорадочным возбуждением начал раскладывать по скатерти ложки, вилки, чашки и даже содержимое собственной тарелки.
- Бейлис!
- Сэр?
- Следи внимательно! - сказал мистер Крокер голосом верховного жреца, готового приобщить новичка к таинствам веры.
Он вытащил булку из корзинки.
- Видишь булку? Это дом. Ложка - первая база, чашка - вторая, кусок ветчины - третья. Получился квадрат. Едем дальше. Вот эти куски сахара будут полевые игроки. Расставили. Отбивающий? Он стоит здесь. За ним - принимающий. Позади - судья.
- Судья, как я понимаю, это наш арбитр?
- Пусть арбитр, если тебе так проще. Место отбивающего называется коробкой; перед ним - вот здесь - подающий, или питчер.
- Питчер, получается, одно и то же с нашим боулером?
- Выходит так, хотя зачем вы своих подающих называете боулерами, выше моего понимания.
- А коробка - это воротца, в которые метит боулер?
- Как угодно. А теперь внимание, начали! Питчер закручивается, готовится к броску. Ну давай же, Майк, засади посильнее! Гляди, летит, хорошо летит! Бум! Отбивающий ударил по мячу и побежал к первой базе. Полевой - этот кусок сахара - бежит к мячу, но попадает по нему ногой. Болван! Отбивающий тем временем добежал до второй базы. Рискнуть до третьей? Нет, вернись, поздно, лучше играть наверняка. Посиди-ка пока на второй. Выходит новый отбивающий. Питчер дает крученые, обыгрывает отбивающего. Раз, два, три - дуй назад на скамейку, Сирил. Выходит третьий отбивающий. Видишь, как он натирает ладони пылью? Смотри за ним, парень что надо. Он пропускает два, потом шарахает аккурат по третьему и мчится до второй базы. Тот, первый, которого мы оставили на второй, между тем добегает до дома и зарабатывает очко. Вот это игра, Билл, скажу тебе честно, вот это игра!
Обессиленный от вдохновенной лекции, мистер Крокер сел и подкрепился холодным кофе.
- Очень любопытная игра, - сказал Бейлис. - Но теперь, сэр, после ваших объяснений, я думаю, что она мне знакома, хотя я всегда знал ее под другим именем. Она здесь очень распространена.
Мистер Крокер вскочил с места.
- Что?! И все пять лет я об этом не знал? На какое число назначен следующий матч?
- Игра зовется лаптой, сэр. В нее играют дети ракеткой и тряпичным мячом и получают от нее большое удовольствие. Я никогда прежде не слышал, чтобы в лапту играли взрослые.
Два испуганных глаза уставились в лицо дворецкого.
- Дети? - донесся шепот. - Ракетка?
- Да, сэр.
- И... тряпичный мяч, мне не послышалось?
- Да, сэр.
По телу мистера Крокера прошло что-то вроде судороги. Прожив в Англии пять лет, он только сейчас полностью осознал, как бесконечно одинок в этой чуждой стране. Судьба забросила его, связанного и беспомощного, в страну, где бейсбол зовут лаптой и играют в него тряпичным мячом.