Обычно граф Эмсуортский отстранялся от бытовых тем, но при виде этого необычайного явления, он затрепетал от восторга и любопытства. Его мозг не был готов взяться за вопрос, зачем кому-то бросать цветочные горшки в его комнату в такой – или в какой-либо – час; но он решил, что стоит пойти разузнать, кто этот странный человек.

Надев очки, он вскочил с постели и прогарцевал к окну. По дороге в нем зашевелилось воспоминание, то же самое, что несколько минут назад зашевелилось в Проворном Бакстере. Он вспомнил о странном случае за пару дней до того, когда прелестная мисс Как-ее-там сообщила ему, что его секретарь бросается цветочными горшками в этого поэта, МакТодда. Тогда он был раздражен, что Бакстер так забылся. Теперь он был скорее напуган. Собака имеет право один раз укусить человека и не считаться бешеной, человек же вправе бросить один горшок. Но на тех, у кого это входит в привычку, начинают косо смотреть. Бакстер пристрастился к своему новому хобби, как к наркотику, и лорду Эмсуорту это отнюдь не понравилось. Раньше секретарь не казался ему душевно неуравновешенным, но теперь, крадясь на цыпочках к окну, он размышлял, что Бакстеру, такому энергичному и неспокойному, как раз подошло бы свихнуться. Можно было предвидеть эту катастрофу. Изо дня в день, со дня прибытия в замок, Руперт Бакстер напрягал мозги – и, наконец, он их вывихнул. Лорд Эмсуорт робко выглянул из-за занавески.

Его худшие опасения оправдались. Там был Бакстер, причем он был взлохмачен, глаза его были выпучены, и он был одет в невероятную лимонно-желтую пижаму.

Лорд Эмсуорт отошел от окна. С него хватит. Загадочным образом пижама усугубила его смятение и теперь он был чуть ли не в панике. Очевидно, бес настолько прочно вселился в Бакстера, что тот даже не потрудился одеться по-человечески перед тем, как отправиться швырять горшки. Ситуация казалась печальной и безнадежной. Мечтательный пэр не был стариком, но и не мальчиком, и он четко осознал, что расспрашивать и успокаивать невменяемых секретарей – дело молодых. Он прокрался через комнату и открыл дверь с намерением поручить это доверенному лицу. Несколько минут спустя Псмита разбудило прикосновение к его руке. Приподнявшись, он встретил взгляд бледного хозяина дома, освещенного странным утренним солнцем.

- Дорогой мой, - сказал лорд Эмсуорт дрожащим голосом.

Псмит, как и Бакстер, спал чутко. Спустя минуту он уже бодрствовал и выдавливал из себя любезности.

- Доброе утро, - вежливо сказал он. - Желаете сесть?

- Мне очень жаль, что пришлось вас разбудить, мой дорогой, - сказал его светлость, - но дело в том, что мой секретарь, Бакстер, свихнулся.

- Сильно? - спросил заинтригованный Псмит.

- Сейчас он в саду, в пижаме, и бросает цветочные горшки в мое окно.

- Горшки?

- Горшки!

-Ах, горшки! - сказал Псмит, задумчиво нахмурившись, словно ожидал чего-то другого. - И что вы намерены предпринять? Если вы, разумеется, не хотите, чтобы он продолжал их бросать.

- Дорогой мой..!

- Некоторым нравится, - пояснил Псмит. - А вам – нет? Ясно, ясно. Вполне понятно. На вкус и цвет товарищей нет. Так что вы предлагаете?

- Я надеюсь, что вы согласитесь спуститься... Возможно, вооружившись доброй, прочной палкой, и уговорите его прекратить и вернуться в кровать.

- Разумное предожение, не вижу недостатков, - сказал Псмит с одобрением. - Посидите здесь, будьте как дома – извините, что я приглашаю вас в ваш же дом – а я посмотрю, чем могу помочь. Я всегда считал товарища Бакстера благоразумным человеком, готовым прислушаться к предложениям окружающих, и не сомневаюсь, что мы с ним без труда договоримся.

Он встал с кровати, надел тапочки и монокль и начал причесываться перед зеркалом.

- Когда идешь к Бакстеру, - пояснил он, - необходимо выглядеть опрятно.

Псмит подошел к шкафу и выбрал из нескольких шляп изящную «Гомбург». Потом он выбрал простую белую розу из вазы, стоявшей на камине, приколол ее к пижамной рубашке и объявил, что готов.

Ярл Эмсвортский обычно относился к проявлениям мирской суеты с философским безразличием, но данный феномен был настолько необычен, что возбудил в его светлости легкое любопытство. Недоумевая, зачем кому-то понадобилось в такую рань кидать вазоны ему в окно, -- собственно, и в любое другое время суток это было бы не менее странно , -- его светлость все-таки решил встать и посмотреть, кто эта экстравагантная личность.

Он надел очки, вылез из кровати, потрусил к окну, но вдруг его посетило вопоминание, как и Расторопного Бакстера несколько минут назад. Его светлость вспомнил тот странный случай, о котором ему рассказала та прелестная девушка, мисс Как-там-ее-звали: как Бакстер запустил вазоном в юного лирика МакТодда. Лорд Эмсворт тогда рассердился на своего секретаря за такое возмутительное нарушение приличий. Его светлость забеспокоился. Каждой собаке позволяется один раз безнаказанно укусить человека, не имея справки от ветеринара, и каждому человеку извинительно один раз запустить вазоном в ближнего своего. Но если это входит в привычку, общество вправе негодовать. Видимо, швыряться вазонами стало для Бакстера чем-то вроде наркотика, что лорд Эмсворт решительно не одобрял. Он никак не ожидал от своего секретаря такой неуравновешенности. Впрочем, размышлял его светлость, подкрадываясь на цыпочках к окну, именно такие неустанные трудяги, как Бакстер, подвергают свой рассудок наибольшей опасности. Можно было предвидеть такое развитие событий, ведь Руперт Бакстер от зари до зари не давал отдыха своим мозгам с тех пор, как поселился в замке. С этой мыслью лорд Эмсворт осторожно выглянул из-за шторы.

Его худшие опасения оправдались. Бакстер! Расхристанный, взъерошенный, с диким взглядом, в пижаме лимонного цвета!

Лорд Эмсворт отшатнулся от окна. С него было достаточно. Лимонная пижама стала последней каплей, его светлость был близок к панике. Бакстер настолько одержим своей странной манией, что отправился кидаться вазонами, не удосужившись даже одеться, как следует. Совсем плох, бедняга. Полусонный лорд был не робкого десятка, но, увы, молодость его давно прошла, а умиротворение буйнопомешанных секретарей, по убеждению его светлости, -- занятие для молодых и сильных. Лорд Эмсворт прокрался через комнату и открыл дверь. Его задача -- передать дело в надежные руки. В результате, через несколько минут мистер Псмит проснулся от того, что чья-то рука потрясла его за плечо. Псмит сел в кровати и увидел в предутренних сумерках бледное лицо хозяина дома.

-- Молодой человек, -- дрожащим шепотом проговорил лорд Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, засыпал неглубоко. За несколько секунд он полностью проснулся и обрел свою обычную вежливость:

-- Доброе утро, не хотите ли присесть?

-- Приношу свои глубочайшие извинения за то, что вынужден побеспокоить вас, молодой человек, -- сказал его светлость, -- дело в том, что Бакстер, мой секретарь, сошел с ума.

-- Совсем? -- спросил заинтересованный Псмит.

-- Бродит по саду в одной пижаме и кидает вазоны мне в окно.

-- Вазоны?

-- Вазоны!

-- А, вазоны! -- глубокомысленно проговорил Псмит, как будто он ожидал чего-то другого, -- И что вы собираетесь предпринять? То есть, -- продолжал он, -- если вы не хотите, чтобы он продолжал ими кидаться.

-- Молодой человек ...!

-- Некоторым это нравится, -- сказал Псмит. -- Вам не нравится? Спокойно, спокойно. Я все понимаю. У каждого из нас свои вкусы. Так что вы предлагаете?

-- Я думал, если бы вы спустились вниз с, -- э-э-э -- например, хорошей толстой тростью и убедили его прекратить безобразия и лечь в постель ...

-- Безукоризненный план, -- одобрил Псмит, -- итак, чувствуйте себя здесь как дома ... Прошу прощения, вы и так дома, а я выйду и посмотрю, что можно сделать. Я всегда считал товарища Бакстера человеком, которого можно убедить разумными доводами. Несомненно, мы придем к обоюдоприемлемому соглашению.

Псмит вылез из кровати, надел шлепанцы, вставил в глаз монокль и на минутку задержался перед зеркалом, чтобы причесаться.

-- Перед Бакстером, -- объяснил он, -- надо предстать в должном виде.

Он заглянул в шкаф, и, перебрав несколько головных уборов, выбрал шляпу от Хомбурга. Затем вытащил из вазы на тумбочке белую розу, воткнул ее в петлицу пижамной куртки и объявил, что готов идти.

Обычно граф Емсворт относился к окружающим событиям довольно хладнокровно, но это явление было настолько из ряда вон выходящим, что он ощутил что-то вроде легкого волнения, смешанного с любопытством. Его мозг никак не мог понять, почему кому-то вздумалось бросать цветочные горшки к нему в окно в столь ранний час – впрочем, ему бы это не понравилось и в любое другое время суток. Необходимо было немедленно выяснить, кому принадлежала эта столь экстравагантная идея.

Он надел очки и, выпрыгнув из кровати, ринулся к окну. Но тут в его памяти что-то всколыхнулось - точно так же, как незадолго до этого всколыхнулось в памяти Бакстера - и он вспомнил, как несколько дней назад та восхитительная девушка, мисс Как-Её-Там, рассказывала, что его секретарь бросал цветочные горшки в окно поэта Мактодда. Помнится, он даже был раздражен тем, что Бакстер мог вести себя настолько неподобающе. Но сейчас лорд Эмсворт чувствовал себя скорее испуганным, чем раздраженным. Если, к примеру, собака кого-нибудь покусает, то нет причин сразу считать ее бешеной, а если мыслить еще более широко, то и человек может позволить себе раз в жизни бросить в кого-нибудь цветочным горшком. Но если это входит в привычку, люди начинают смотреть на такие вещи не совсем благосклонно. Похоже, странное увлечение завладело Бакстером подобно наркотику, и лорду Емсворту это совсем не нравилось. Он никогда прежде не замечал неуравновешенности в характере своего секретаря, но теперь, когда он осторожно крался на цыпочках к окну, ему пришла мысль, что Бакстер - человек именно того энергично - беспокойного типа, которые часто теряют голову. И это бедствие вполне можно было предугадать. С того момента, как Руперт Бакстер прибыл в замок, он изо дня в день напрягал свой мозг - и вот, пожалуйста, помешался рассудком. Лорд Емсворт робко выглянул из-за портьеры в окно и понял, что его худшие опасения подтвердились. Это был Бакстер собственной персоной; взъерошенный, с дикими глазами, и при этом одетый в пижаму невероятного лимонно-желтого цвета.

Лорд Емсворт отпрянул от окна. Того, что он видел, было вполне достаточно. Причем пижама Бакстера почему-то произвела особенно сильное впечатление на и без того уже близкое к панике состояние лорда.

Этот Бакстер, должно быть, так одержим своей странной манией бросать горшки в окна, что даже пренебрег своим туалетом и не оделся, как подобает джентльмену, отправляясь в свой горшкометательный боевой поход. Дело принимало грустный и совершенно безнадежный вид. Наш все еще сонный пэр не считал себя трусом, но дни его юности были уже позади, и ему казалось совершенно очевидным, что увещевание и умиротворение сумасшедших секретарей - занятие для человека молодого и полного сил, а, стало быть, лучше всего возложить эту задачу на посредника. Он прокрался по комнате, открыл дверь, и уже через несколько минут Псмит проснулся от того, что кто-то тряс его за руку. Открыв глаза, он увидел перед собой бледное лицо хозяина замка, освещенное зыбким светом раннего утра.

" Мой дорогой друг, " дрожащим голосом произнес лорд Емсворт.

Псмит, подобно Бакстеру, просыпался очень быстро; уже через несколько мгновений он полностью очнулся от сна и смог даже проявить некоторую учтивость.

" Доброе утро, " вежливо поздоровался он. " Не желаете присесть? "

" Мне чрезвычайно неловко, что я разбудил вас в столь ранний час, мой дорогой друг, " сказал его светлость, " но только что выяснилось, что у моего секретаря Бакстера не совсем хорошо с головой."

"И насколько нехорошо? " спросил Псмит заинтересованно.

" Настолько, что он бегает по саду в пижаме и бросает цветочные горшки в мое окно."

" Цветочные горшки? "

" Цветочные горшки! "

" Значит, цветочные горшки! " сказал Псмит, глубокомысленно хмурясь, как будто он ожидал, что это будет что-то другое. " И что вы собираетесь делать? Впрочем, может быть, Вы хотите чтобы он продолжил это занятие?"

" Что вы, друг мой ...! "

" Некоторым это нравится, " объяснил Псмит. " А вам нет? Я так и понял. Что ж, у всех есть свои предпочтения. Итак, каков Ваш план действий?"

" Я надеялся, что Вы могли бы согласиться сойти вниз, вооружившись тростью потяжелее, и, э-э, попробовать уговорить его взять себя в руки и вернуться в свою постель."

"Разумное предложение, в котором я не нахожу никаких недостатков " сказал Псмит одобрительно. " Располагайтесь здесь, как у себя дома - прошу прощения, что вынужден так выразиться, ведь это и так ваш собственный дом – а я пойду погляжу, что можно сделать. Товарищ Бакстер всегда казался мне разумным человеком, готовым прислушаться к чужому мнению, и я не сомневаюсь, что мы легко достигнем взаимопонимания."

Он встал с кровати, и, надев шлепанцы и монокль, ненадолго задержался перед зеркалом, чтобы причесаться.

" Нужно иметь подобающий вид, " объяснил он, " чтобы предстать перед такой персоной, как Бакстер."

Он подошел к гардеробу и достал оттуда модную фетровую шляпу. Затем, выбрав из букета на каминной доске простую белую розу, прикрепил ее на отворот своей пижамы и объявил, что он готов.

Обычно граф Эмсворт относился к делам мирским с рассеянным отчуждением, однако происходившее сейчас настолько выходило из ряда вон, что его одолело волнение и даже любопытство. И хотя разум отказывался понимать, как кому-то могло взбрести в голову швырять цветочными горшками в окно в столь ранний час, да впрочем, в любое время суток, все же стоило пойти и посмотреть на этого недоумка.

Эмсворт нацепил очки, вскочил с кровати и направился к окну. Путь к окну пробудил в нем воспоминание, взволновавшее и Деловитого Бакстера несколькими минутами ранее. Лорд припомнил одну странность, произошедшую пару дней назад, когда та прелестная девушка, мисс Как-там-ее, рассказала, что его секретарь бросался горшками в молодого поэта Мактода. Тогда графа порядком разозлило, что Бакстер позволяет себе подобные выходки. Сейчас же лорд был не столько раздражен, сколько напуган. Как собака может укусить лишь один раз, не навлекая на себя подозрение в бешенстве, так и человеку позволено бросить лишь один цветочный горшок. Но если это уже входит в привычку, то становится подозрительным. Странное занятие, как наркотик, увлекло Бакстера, а это Лорд Эмсворт стерпеть не мог. Никогда прежде он не подозревал о необузданности своего секретаря, однако сейчас ему пришла мысль, что как раз человек вроде Бакстера, энергичный и неугомонный, мог запросто слететь с катушек. Эмсворт почувствовал, что вполне мог бы предвидеть подобный исход. Изо дня в день, с момента своего появления в замке, Руперт Бакстер упражнял свой мозг и в конце концов вывихнул его. Его светлость осторожно выглянул из-за шторы.

Так и есть, оправдались самые худшие опасения. Вне всякого сомнения, внизу стоял Бакстер, взъерошенный, с безумным взглядом, облаченный в невероятную пижаму лимонного цвета.

Лорд Эмсворт отпрянул от окна. Увиденного зрелища было предостаточно. Нелепая пижама была последней каплей, и его испуг перешел в состояние, близкое к панике. Бакстер просто одержим странной манией, он даже не мог поприличнее одеться для своего горшкометательного занятия, выходит, ситуация совсем плачевная и, увы, безнадежная. Мечтательный лорд был далеко не трус, однако время бесшабашной молодости прошло, и он твердо решил, что укрощение обезумивших секретарей – это дело молодых. Лорд прокрался в другой конец комнаты и открыл дверь. Эмсворт намеревался передать дело в руки агента. Именно поэтому несколькими минутами позже Псмит почувствовал, как чья-то рука тормошит его, сел на кровати и обнаружил бледное лицо хозяина дома, смотрящего на него в призрачном утреннем свете.

- Мой дорогой друг, - дрожащим голосом произнес лорд Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, спал чутко, поэтому не прошло и секунды, как он был бодр и учтив.

- Доброе утро, - вежливо поздоровался он. - Не угодно ли присесть?

- Мне очень жаль, что я вынужден был вас разбудить, мой дорогой друг, - сказал его светлость, - но дело, видите ли, в том, что мой секретарь, Бэкстэр, свихнулся.

- Сильно? - спросил с интересом Псмит.

- Он разгуливает по саду в пижаме и бросает цветочные горшки в мое окно.

- Цветочные горшки?

- Цветочные горшки!

- Ах, цветочные горшки! - протянул Псмит, и, нахмурившись, задумался, как будто ожидал, что это будет нечто другое. - И что же вы намерены предпринять? То есть, - продолжил он, «конечно, если только вы не хотите, чтобы он продолжил бросаться горшками.

- Мой дорогой друг!..

- Знаете, некоторым это нравится, - пояснил Псмит. - Однако, вы не из их числа? Да, похоже, что так. Что ж, я вас прекрасно понимаю. У каждого есть свои симпатии и антипатии. Ну-с, так что вы предлагаете?

- Я надеялся, что вы согласитесь спуститься вниз, эээ… возьмете палку покрепче, и убедите его прекратить свое занятие и вернуться в постель.

- Разумное решение без малейшего изъяна», одобрил Псмит. - Тогда, чувствуйте себя как дома – прошу прощения, что призываю вас чувствовать себя как дома в вашем же доме – а я посмотрю, что можно сделать. Я всегда считал, что товарищ Бакстер – разумный человек и прислушивается к мнению других, и ничуть не сомневаюсь, что мы скоро урегулируем данную проблему.

Он вылез из кровати, нацепил тапочки и монокль, и, взглянув в зеркало, пригладил волосы.

- Вот так, - объяснил он, - встречаясь с Бакстером, надо выглядеть опрятно.

Псмит подошел к шкафу и выбрал из многочисленных головных уборов аккуратную фетровую шляпу. Затем, взяв из цветочной вазы на камине белую розу, прикрепил ее на лацкан пижамы и объявил, что готов к действиям.

Графу Эмсворту свойственно было относиться к явлениям обыденным с легким пренебрежением, но на этот раз случай вышел действительно приметный, так что он почувствовал изрядное волнение и заинтересованность. Его мозг все же отказывался вникать, зачем кому бы то ни было потребовалось подсовывать ему в комнату горшки с цветами в столь поздний час, а хоть и в любое время, но мысль - пойти и проверить, что это за странный персонаж, - он счел правильной.

Лорд надел очки, выскочил из постели и скорее к окну. Пока шел, он, как и мастак Бакстер пару минут назад, кое о чем вспомнил. О странном происшествии. Несколькими днями ранее одна прекрасная особа, мисс … (как бишь ее?), сказала, что его секретарь бросает цветочные горшки в этого лирика, МакТодда. Лорд, помнится, был раздражен, что Бакстер до такой степени забывается.

Теперь он был скорее испуган, чем раздражен. Коль скоро всякой собаке можно разок укусить кого-нибудь, не рискуя сойти за бешеную, так пусть, если рассуждать в общем, и человек сможет разок закинуть в окно горшок с цветами. Но только это становится чьей-то привычкой - мы недоумеваем. Такая странная наклонность у Бакстера, похоже, проявлялась все сильнее, как зависимость, и лорду Эмсворту это совсем не нравилось. Он никогда не подозревал, что секретарь его психически неуравновешен, а теперь задумался, шествуя на мысочках к окну, что именно такие, как Бакстер, энергичные и беспокойные, как раз такие и сходят с ума. И ведь подобного несчастья, думалось его сиятельству, можно было ожидать. День ото дня Руперт Бакстер, с тех пор как появился в замке, заставлял свой ум работать, а вот теперь взял да свихнулся – лорд Эмсворт осторожно выглянул из-за шторы.

Его опасения подтвердились. Это был Бакстер, никаких сомнений. Взъерошенный, с широко открытыми глазами, Бакстер, в лимонного цвета пижаме (подумать только!).

Лорд Эмсворт попятился от окна.

Он довольно увидел. Пижама, как ни странно, окончательно повергла его в смятение, и лорд почти запаниковал. То, что Бакстер был уже настолько подвержен этой странной мании, что не потщился и одеться как подобает, прежде чем выйти на очередное горшечное дело, казалось грустным и безнадежным. Совершенно непрактичный, лорд был вовсе не трус, но ведь и в возрасте пребывал уже не юном. К тому же твердо решил, что разговаривать с обезумевшими секретарями и умиротворять их больше с руки человеку молодому. Он прокрался по комнате и открыл дверь. Собрался передать это дело своему поверенному. Итак, через несколько минут был разбужен и Псмит, в неверном свете раннего утра он увидел хозяина дома, бледного, пристально всматривающегося сквозь полумрак.

- Мой дорогой приятель, - с дрожью в голосе сказал лорд Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, спал чутко - и минуты не прошло, прежде чем он окончательно проснулся и стал рассыпаться в подобающих любезностях.

- Доброе утро, - сказал он вежливо. - Присядете?

- Я очень сожалею, что пришлось вас разбудить, мой дорогой компаньон, – сказал его сиятельство, - но случилось вот что: мой секретарь Бакстер сошел с ума.

- Совсем? – спросил Псмит заинтересованно.

- Он там в саду, в пижаме, бросает цветочные горшки в мое окно.

- Цветочные горшки?

- Цветочные горшки!

- Значит, цветочные горшки… – сказал Псмит, задумчиво хмурясь, словно он ожидал чего-то другого. - И какие меры вы полагаете принять? То есть если вы, конечно, не хотите, чтобы он и дальше побрасывал эти горшки.

- Мой дорогой..!

- Некоторых это радует, - объяснил Псмит. – А вас – нет? Отнюдь. Прекрасно понимаю. Всем нам что-то нравится, а что-то - нет. Ладно, что вы предлагаете?

- Я надеялся, что вы, может, согласились бы спуститься, ммм, возможно даже вооружившись крепкой палкой, и заставили бы его бросить все это и отправиться спать.

- Здравая мысль – не нахожу в ней огрехов, - одобрительно сказал Псмит. Надеюсь, вы будете чувствовать себя как дома - простите, что я к вам с приглашениями в вашем собственном доме, - а я посмотрю, что тут можно сделать. Я всегда считал товарища Бакстера разумным человеком, готовым прислушиваться к мнению других. Не сомневаюсь, что мы сумеем достичь договоренности.

Он встал с постели, надел тапки, взял монокль, остановился перед зеркалом, чтобы причесаться.

- Перед Бакстером нужно предстать опрятным, - объяснил он.

Он подошел к шкафу и выбрал из нескольких шляп аккуратный хомбург. Затем, вытащив из вазы на камине обычную белую розу, прикрепил ее к пижаме и сообщил, что готов действовать.

Обычным отношением графа Эмсворта ко всем земным делам была рассеянная отстраненность; однако данный случай выглядел столь вопиющим, что поневоле вызвал к жизни некоторые признаки волнения и интереса. Рассудок графа все еще отказывался обсуждать проблему вроде того, зачем кому-то нужно бомбить цветочными горшками его комнату в подобный час – как, впрочем, и в любой другой; но представлялось неплохой идеей пойти и выяснить, кто эта эксцентричная персона.

Он нацепил очки, вскочил с постели и поспешил к окну. Граф был еще в пути, когда в нем шевельнулось смутное воспоминание – так же, как несколько минут назад оно зашевелилось в Метком Бакстере. В памяти всплыл недавний странный эпизод: очаровательная девушка – мисс Как-бишь-ее-там – сообщила, что графский секретарь забрасывает цветочными горшками некоего поэта по имени МакТодд. Лорд Эмсворт, помнится, был раздосадован: пожалуй, Бакстер забывается!.. Сейчас граф ощутил в душе скорее страх, чем раздражение. Любому псу позволено единожды кого-то укусить без подозрения на бешенство; при более широком взгляде, каждому человеку простительно метнуть один цветочный горшок. Но дай подобному перерасти в привычку – люди посмотрят косо, и будут правы. Это причудливое хобби, похоже, сделалось для Бакстера болезненным пристрастием, что лорду Эмсворту совсем не нравилось. Никогда прежде он не задумывался о неустойчивости психики своего секретаря; теперь же, опасливо подкрадываясь к окну, предположил, что именно бакстеровский тип людей – этакий неугомонно-неуемный – словно специально создан сводить его с ума. И бедствие вроде случившегося (так чувствовал его светлость) вполне можно было предвидеть. Ведь изо дня в день, с тех самых пор, как появился в замке, Руперт Бакстер испытывал хозяина на прочность – пока вовсе не заморочил ему мозги. Лорд Эмсворт робко выглянул из-за портьеры.

Его худшие опасения оправдались. Это был Бакстер – вполне достаточно; к тому же - взъерошенный, с горящим диким взором Бакстер в неправдоподобной канареечной пижаме.

Лорд Эмсворт отступил назад. Ему хватило того, что он увидел. По какой-то непостижимой логике пижама стала последней каплей, и теперь его состояние приближалось к панике. Судя по всему, странная мания настолько овладела Бакстером, что тот, отправляясь в одну из своих горшечно-цветочных экспедиций, даже не подумал прилично одеться; это окрашивало все происходящее в тона печальной безнадежности. Мечтательный и непрактичный пэр, конечно, не являлся трусом; однако он уже миновал свою первую молодость, и было совершенно ясно, что увещевание и усмирение невменяемых секретарей – занятие не для солидных господ. Он прокрался через комнату и вышел со спасительной мыслью привлечь надежного посредника. Вот почему буквально через несколько минут Псмит пробудился от прикосновения руки и сел в кровати; в призрачном свете раннего утра ему предстало бледное лицо хозяина.

- Дружище, - произнес дрожащим голосом лорд Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, спал довольно чутко; прошло всего мгновение - и к нему вернулась бодрость вместе со способностью соблюдать этикет.

- Доброе утро, - приветствовал он дружелюбно. – Присядете?

- Я дико извиняюсь, что потревожил вас, дружище, - сказал его светлость, - но дело в том, что мой секретарь, Бакстер, потерял голову.

- Совсем? – осведомился Псмит заинтересованно.

- Он там, в саду, в пижаме, бросает цветочные горшки в мое окно.

- Цветочные горшки?

- Вот именно!

- О, цветочные горшки!.. – воскликнул Псмит, задумчиво сдвигая брови, словно ожидал, что речь пойдет о чем-то другом. – И что же Вы намерены предпринять? То есть, - продолжил он, - если только Вы не хотите, чтобы он продолжал бросаться цветочными горшками.

- Дружище!..

- Кому-то это нравится, - кротко пояснил Псмит. – Но Вам же – нет? Да-да, отлично понимаю. У всех свои пристрастия. И что Вы предлагаете?

- Я так надеялся, что вы, возможно, спуститесь – хм-м-м… – вооружитесь крепкой палкой – и убедите его прекратить и вернуться в постель.

- Весьма здравая идея, в которой я не нахожу изъяна, - заметил Псмит одобрительно. – Если вы останетесь здесь, внутри – прошу прощения за приглашение вам в вашем собственном доме – я посмотрю, что можно сделать. Всегда считал товарища Бакстера благоразумным человеком, готовым выслушать совет со стороны; не сомневаюсь - мы легко придем к договоренности.

Он вылез из постели, на ходу надевая свои тапочки и монокль, и задержался перед зеркалом причесать волосы.

- Когда имеешь дело с Бакстером, - пояснил Псмит, - следует быть безупречным.

Он прошел к шкафу и выбрал среди множества прочих изящную фетровую шляпу с загнутыми полями. Затем достал из вазы на каминной полке скромную белую розу, приколол ее к пижамной куртке - и заявил о полной боевой готовности.

Графу Эмсвортскому было присуще относиться к земным делам неопределенно-безразлично; однако это происшествие было столь феноменально, что Его Светлость невольно разволновался. Он по-прежнему никак не мог взять в толк, с какой стати в этот час - равно, как и в любое другое время суток - кому-то могло понадобиться бомбардировать его комнату цветочными горшками; но вот взглянуть на этого чудака, пожалуй, имело смысл.

Он водрузил на нос очки и, соскочив с кровати, поспешил к окну. Тут-то память и сыграла с ним ту самую шутку, жертвой которой пару минут назад успел стать трудяга Бакстер. Его Светлость припомнил тот странный эпизод двухдневной давности, когда эта очаровательная девушка, мисс - э-э, как, то бишь, ее звали? - сообщила ему, что его секретарь пуляется цветочными горшками в рифмоплетишку МакТода. Помнится, он еще подосадовал, что Бакстер мог настолько забыться. Но сейчас досада уступила место страху. Как любой здоровой собаке не возбраняется раз в жизни куснуть кого-нибудь за пятку, так и человеку - будем же терпимыми! - не грех разок зафутболить в кого-нибудь цветочным горшком. Однако стоит увлечься - и косых взглядов не избежать. А Бакстер, похоже, все больше и больше попадал в зависимость от своего странного увлечения, и лорду Эмсворту это решительно не нравилось. Никогда прежде ему не приходилось подозревать своего секретаря в неуравновешенной психике, но сейчас, осторожно подкрадываясь к окну, он думал, что именно такие натуры, как Бакстер, неугомонные и неутомимые, и заканчивают сумасшедшим домом. Что-то в этом роде должно было случиться, размышлял Его Светлость. С тех самых пор, как Руперт Бакстер приехал в замок, он беспрерывно истязал свои мозги - и вот однажды они не выдержали. Лорд Эмсворт осторожно выглянул из-за портьеры.

Худшие предположения подтвердились. Да, то был Бакстер - кто же еще? - взъерошенный, с безумным взором и в пижаме немыслимо-лимонной расцветки.

Лорд Эмсворт отшатнулся от окна. С него было довольно. Вид этой пижамы лишал последней надежды, и теперь лорд был близок к панике. Видимо, странная болезнь и впрямь совсем скрутила Бакстера, если уж он даже не считает необходимым прилично одеться, отправляясь в свою очередную «цветочную» вылазку. И от этого ситуация казалась совсем печальной и безысходной. Мечтательный пэр отнюдь не был трусом, но он был далеко не молод, а урезонивание и усмирение взбесившихся секретарей - это, как-никак, занятие для молодого мужчины. Его Светлость на цыпочках пересек комнату и открыл дверь. Ему предстояло возложить эту миссию на посредника. Вот почему спустя каких-то несколько минут дремлющего Псмита разбудило прикосновение к плечу, и почему, едва оторвав голову от подушек, он увидел устремленные на него глаза и бледное лицо хозяина дома в таинственном свете раннего утра.

- Дорогой друг, - дрожащим голосом заговорил лорд Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, спал чутко; и ему потребовался всего какой-то миг, чтобы окончательно проснуться и обрести обычную любезность.

- Доброе утречко, - приветливо откликнулся он. - Не желаете присесть?

- Мне чрезвычайно жаль, что пришлось потревожить ваш сон, друг мой, - изрек Его Светлость, - но дело в том, что мой секретарь, Бакстер, подвинулся рассудком.

- В самом деле? - осведомился Псмит, заинтересовавшись.

- Он разгуливает в пижаме по саду и швыряет в мое окно цветочные горшки.

- Цветочные горшки?

- Цветочные горшки!

- Ах, цветочные горшки! - задумчиво протянул Псмит, словно он ожидал услышать нечто иное, и нахмурился. - Что же вы предлагаете предпринять? Если только такие развлечения не пришлись вам по душе - добавил он.

- Друг мой...!

- Некоторым это нравится, - пояснил Псмит. - А вам нет? Ну, хорошо, хорошо. Я все прекрасно понимаю. На вкус и цвет товарищей нет. Итак, ваше предложение?

- Я шел в надежде, что вы, возможно, согласитесь спуститься вниз - э-э - возможно, прихватив с собой хорошую крепкую палку - и убедите его прекратить свое занятие и вернуться в кровать.

- Это разумное предложение, и мне нечего возразить, - согласился Псмит. - Пожалуйста, располагайтесь без стеснения - прошу прощения, что я так вольно распоряжаюсь в вашем собственном доме - а я подумаю, что тут можно сделать. Товарищ Бакстер всегда казался мне человеком здравомыслящим, готовым принять критику со стороны, и я нисколько не сомневаюсь, что мы без особого труда придем к какому-то соглашению.

Он вылез из постели, сунул ноги в шлепанцы, вооружился моноклем и задержался у зеркала, чтобы пригладить шевелюру.

- Нельзя же показываться Бакстеру в разобранном виде, - пояснил свои действия Псмит. Подойдя к шкафу, он извлек из кипы головных уборов элегантную фетровую шляпу. Затем вынул из цветочной вазы, что стояла на камине, простую белую розу, приколол ее к своей пижамной куртке и объявил, что готов.

Вообще-то отношение графа Эмсворта ко всяким земным неурядицам было рассеянно-отрешенным, но событие было настолько удивительным, что он ощутил небольшой порыв трепетного любопытства. Его мозг все еще отказывался понять причину заставляющую кого-то, ночью, кидать цветочные горшки к нему в комнату, как, впрочем, и в любое другое время, однако почему бы не выяснить, что это за странный субъект.

Он надел очки, выпрыгнул из кровати и поспешил к окну. А по пути туда в нем всколыхнулось воспоминание, как несколькими минутами ранее оно всколыхнулось в Квалифицированном Бакстере. Он вспомнил о странном эпизоде, где-то пару дней назад, когда эта чудесная девушка, мисс «Э... Как Ее Там Зовут», сообщила, что его секретарь кидает цветочные горшки в МакТодда, этого поэта. Его, помнится, неприятно поразило, что Бакстер мог настолько забыться. Теперь же скорее он был испуган, нежели поражен. Рассмотрим вопрос шире - там где собаке позволят куснуть разок без подозрения в бешенстве, там и человеку дадут возможность бросить один цветочный горшок. Но стоит этому войти в привычку, как навлечет подозрения. Эта привычка, казалось углубляющаяся у Бакстера, подобно страсти к наркотикам, лорду Эмсворту совсем не нравилась. И если раньше он не подозревал своего секретаря в умопомешательстве, то теперь подумал, приближаясь на цыпочках к окну, что бакстеровский тип людей – не знающих покоя и не ведающих усталости – как раз те, что могут тронуться умом скорее других. Граф чувствовал, что бедствие в этом роде, дóлжно было предвидеть заранее. Изо дня в день, Руперт Бакстер, с тех пор как переступил порог замка, упражнял свой ум, а теперь поднатужился и рехнулся. Лорд Эмсворт робко выглянул из-за портьеры.

Его наихудшие опасения оправдались. Это действительно был Бакстер, взъерошенный, с диким-взглядом - особенно броским на фоне лимонной пижамы.

Лорд Эмсворт отпрянул от окна. Он увидел предостаточно. Любопытно, что пижама сыграла главную роль в его смятении, и теперь он был в состоянии близком к панике. То что Бакстер мог так безропотно подчиниться своей странной мании, фактически не обращая внимание на приличествующую случаю одежду в этой горшкометательной экспедиции, выглядело особенно печальным и безнадежным. Рассеянный пэр не был трусом, но его юный задор был уже в прошлом, и волей-неволей он пришел к мысли, что секретарей с причудами уговаривают и успокаивают люди помоложе. Он прокрался через комнату и открыл дверь. Ему нужно было поручить это дело посреднику. Вот почему Псмит был разбужен через несколько минут прикосновением к плечу и, привстав, обнаружил бледное лицо хозяина вглядывающееся в него через причудливый свет занимающейся зари.

"Дорогой мой," дрожащим голосом произнес лорд Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, спал чутко – и через какое-то мгновение он уже проснулся окончательно и постарался соблюсти этикет.

"Доброе утро," сказал он вежливо. "Вы не присядите?"

"Мне очень жаль, что вынужден был вас разбудить, мой дорогой", сказал граф, "но факт остается фактом – мой секретарь, Бакстер, сошел с ума."

"И сильно?" живо поинтересовался Псмит.

"Он в саду, в пижаме и кидает цветочные горшки в мое окно."

"Цветочные горшки?"

"Цветочные горшки!"

"А..., цветочные горшки!" сказал Псмит, задумчиво нахмурившись, как будто он предполагал, что должно быть что-то еще. "А что вы собираетесь предпринять? Как говорится", продолжал он, "если вы, конечно, не хотите, чтобы он продолжал кидать цветочные горшки."

"Дорогой мой... !"

"Некоторым людям это нравится," пояснил Псмит. "Но вам нет? Да-да, я вас прекрасно понимаю. У всех у нас есть свои пристрастия и антипатии. Ну ладно, а что вы намерены предложить?"

"Я надеялся, что, может быть, вы не отказались бы спуститься, возможно вооружившись хорошей тростью, и убедить его прекратить и вернуться к себе в спальню."

"Здравое предложение, которое невозможно упрекнуть в чем либо," ободряюще произнес Псмит. "Если вы расположитесь здесь как у себя – извините за предложение вам быть у себя дома в вашем собственном доме – Посмотрим, что можно сделать. Я всегда предполагал, что товарищ Бакстер разумный человек, готовый к предложениям от различных сторон и нет сомнения, что мы легко достигнем кого-либо соглашения."

Он поднялся с кровати, и, надев шлепанцы и вставив монокль в глаз, задержался перед зеркалом, чтобы пригладитьт волосы.

"Ибо," объяснил он, "когда являешься перед секретарями нужно быть опрятными."

Он подошел к гардеробу и выбрал из имеющихся там шляп простую фетровую. Затем, взяв из букета роз, стоящего на камине, простую белую розу и пришпилив ее к себе на пижаму, сообщил что готов.

Граф Эмсворт чаще относился к мирским делам, как к далёким и непостигаемым сферам, но данный феномен был настолько примечателен, что граф заставил себя очнуться и ощутить лёгкий трепет волнения и интереса. Мозг никак не мог постичь -- наличие необходимости кидать горшки с цветами внутрь комнаты в такой час, (как, впрочем, и в любой другой час; зато мысль установить,кто эта своеобразная личность -- показалась правильной.

Он надел очки, юркнул из постели, дёрнул к окну. И тут, остановив на полпути, в нём зашевелилась память (как, энное время назад -- зашевелилась она у Высокоорганизованного Бакстера). Он вспомнил странный эпизод, пару дней тому, когда эта восхитительная девушка мисс Как-бишь-её-там сообщила, что его секретарь кинул цветочный горшок в этого молодого поэта МакТодда. Граф раздосадовался было, при воспоминании о том, насколько далеко зашёл Бакстер. Но, сейчас же, перешёл скорее к страху, чем к досаде. Ведь -- если смотреть на вещи широко -- каждая, даже нормальная, собака вольна укусить разок, и каждый может кинуть один горшок. Но позволь делу войти в привычку -- и вызовешь подозрение. Казалось, подобно дурману овладевало Бакстером его своеобразное хобби, а лорд Эмсворт -- этакого не любил. Никогда прежде не замечал он в секретаре -- расстройства мозгов, но теперь (крадучись к окну) подумал, что Бакстер из той породы людей, того сорта энергичных живчиков, которые обязательно соскакивают с ума. Право слово, при накатывавшемся бедствии -- Наше Лордство стыло от предчувствий. День за днём, с приезда в замок, Руперт Бакстер напрягал свой ум -- и теперь его свернул, и, вытянувшись, лорд Эмсворт робко поглядел из-за шторы.

Худшие его опасения оправдались. Это был Бакстер, в подлинном воплощении; и -- взлохмаченный, с безумным взглядом Бакстер, одетый непонятно -- в лимонную пижаму.

Лорд Эмсворт шагнул от окна. Он видел достаточно. Пижама, необъяснимым образом довершила испуг, и он был в состоянии близком к панике. То, что Бакстер, движимый своей Непостижимой Манией -- пристойно оделся, перед тем, как окончателно съехать на этих горшкометательных действах -- придавало всему вид безысходности. Вдумчивый пэр был не трус, но находясь уже -- не в первой молодости, смутно осознавал, что усмирять впавших в псих секретарей -- должен человек молодой. Он скользнул через комнату, открыл дверь. Он намеревался передать дело в руки деятеля. Так вот случилось, что Псмит -- пробудился от сна несколько минут спустя, прикосновением руки бледнолицего хозяина-пэра при слабом свете раннего утра.

-Мой уважаемый друг!-трясся лорд Эмсворт.

Псмит, по примеру Бакстера, очнулся от сна, и исполнился бодрости и учтивости.

-Доброе утро. -- ласково сказал он, -- Присесть не желаете?

-Я крайне извиняюсь, что принуждён разбудить вас, уважаемый друг, -- сказало Его Лордство, -- Но суть дела такова: мой секретарь Бакстер сошёл с ума.

-Очень? -- осведомился Псмит заинтересовано.

-Он в своей пижаме в саду, швыряет цветочные горшки мне в окна.

-Цветочные горшки?

-Цветочные горшки.

-А, цветочные горшки! -- сказал Псмит, задумчиво хмуря брови,будто ожидав чего-то подобного, -- И какие шаги вы намерены предпринять? То есть, -- продолжал он, -- если вы, конечно, со своей стороны, не желаете продолжения кидания горшков.

-Мой уважаемый друг!...

-Некоторые люди это любят, -- пояснил Псимт, -- А вы не разделяете? Вполне, вполне вас понимаю. Все мы имеем свои симпатии и антипатии... Хорошо, что вы предлагаете?

-Я надеялся, что вы будете в силах разрешить удручающую ситуацию, возможно, вооружившись хорошей палкой -- и убедите его перестать и вернуться в постель.

-Здоровая мысль без изъяна. -- сказал Псмит, ободряюще, -- Если вы требуете этого в вашем доме -- то, прощаете мне, заранее, возможные последствия. Я всегда считал товарища Бакстера человеком разумным и открытым, и, не сомневаюсь -- мы будем в состоянии достичь лёгкого согласия.

Псмит выбрался из постели, и, нацепив свои шлёпанцы, свой монокль, помедлил перед зеркалом, проводя по волосам.

-Чтобы, -- пояснил он, -- изящно выглядет, при знаменательной встрече с Бакстером.

Посовещавшись сам с собою -- он выбрал среди шляп мягкий Хомбург. Приколов в петлицу простую белую розу и закутавшись в пижаму -- он объявил себя готовым.

Обычно к делам мира сего граф Эмсворт относился с мечтательной отстраненностью. Однако на сей раз происходящее оказалось настолько необычным, что смогло пробудить в нем любопытство с примесью лекого беспокойства. И хотя сознание графа все еще отказывалось размышлять о том, с какой стати кому-то понадобилось в этот – впрочем как и в любой другой – час швырять в окно спальни цветочные горшки, ему показалось не лишним установить личность этого оригинала.

Его светлость нацепил очки, выскочил из кровати и порысил к окну. И как раз по дороге его посетила та же мысль, что за пару минут до того осенила неугомонного Бакстера. Он вспомнил, как несколько дней назад эта очаровательная девушка – мисс-как-ее-там... – сообщила, что его секретарь запустил цветочным горшком в старину Мак Тодда. Тогда, помнится, несдержанность Бакстера порядком рассердила его светлость. Сейчас он был скорее напуган, чем раздосадован. Раз уж каждой собаке можно цапнуть кого-нибудь разок, не вызывая особых сомнений в собственной вменяемости, то и человеку, если смотреть на вещи широко, не возбраняется однажды метнуть в своего ближнего цветочный горшок. Но если это переходит в привычку, тут уж косых взглядов не избежать. Граф Эмсворт подумал, что странное хобби действует на Бакстера как наркотик. И это ему совсем не понравилось. Раньше он никогда не считал своего секретаря неуравновешенным. Но теперь, подкрадываясь на цыпочках к окну, граф призадумался, а не была ли эта бьющая через край энергия на самом деле признаком буйного помешательства. Ну, точно, так он и думал, что каким-нибудь безобразием типа этого дело и кончится. День за днем с момента приезда в замок Руперт Бакстер тренировал свое серое вещество и вот совсем свихнулся. Граф Эмсворт осторожно выглянул из-за занавески.

Его худшие подозрения подтвердились. Без сомнения, это был Бакстер. Мало того, это был Бакстер с безумным взглядом, облаченный в невероятную пижаму лимонного цвета.

Его светлость отскочил от окна. Он увидел достаточно. Странным образом пижама окончательно укрепила его подозрения, и теперь состояние графа приближалось к панике. Именно тот факт, что Бакстер был настолько охвачен своей странной манией, что даже забыл прилично одеться, прежде чем отправиться метать цветочные горшки, особенно опечалил графа и лишил его последней надежды. Мечтательный пэр не был трусом, но молодость осталась далеко позади, а он был уверен, что увещевание и усмирение взбесившихся секретарей – работа для молодых. Граф осторожно выскользнул из спальни, намереваясь передать эту проблему в руки посредника. Вот так и случилось, что через несколько минут Псмит был разбужен прикосновением чьей-то руки, сел в кровати и обнаружил перед собой бледное лицо хозяина замка, вглядывавшегося в него в неверном свете раннего утра.

- Дорогой друг, - дрожащим голосом начал граф Эмсворт.

Псмит, как и Бакстер, спал чутко. А потому уже через пару минут был бодр и готов приступить к обмену любезностями.

- Доброе утро, - приветливо поздоровался он. – Не хотите ли присесть?

- Я чрезвычайно сожалею, что пришлось разбудить Вас, мой дорогой друг, - извинился граф, - но дело в том, что у моего секретаря Бакстера проблемы с головой.

- Серьезные? - заинтересовался Псмит.

- Он сейчас в саду в одной пижаме кидает цветочные горшки в мое окно.

- Цветочные горшки?

- Цветочные горшки!

- Ах, цветочные горшки! – задумчиво протянул нахмурившийся Псмит, будто ожидал услышать что-то другое. – И что Вы намереваетесь предпринять? То есть, - продолжил он, - если конечно Вы не хотите, чтобы он и дальше продолжал швыряться цветочными горшками.

- Мой дорогой друг...!

- Некоторые находят это забавным, - объяснил Псмит. – А Вы нет? Ну да. Конечно. Прекрасно понимаю. У всех у нас есть свои симпатии и антипатии. Хорошо, и что Вы предлагаете?

- Я надеялся, что, может быть, Вы согласитесь спуститься в сад... Э-э-э... Возможно, вооружившись дубиной покрепче, и убедите его успокоиться и вернуться в кровать.

- Очень здравое предложение, почему бы и нет, - одобрил Псмит. – Если Вы устроитесь здесь в доме, - прошу прощения за то, что приглашаю Вас расположиться в Вашем собственном замке, – я посмотрю, что можно сделать. Я всегда считал приятеля Бакстера разумным человеком, готовым прислушаться к исходящим из внешних источников предложениям, и не сомневаюсь, что нам легко удастся достигнуть желаемого соглашения.

Он поднялся с кровати, натянул шлепанцы и монокль и задержался перед зеркалом, чтобы причесаться.

- Видите ли, лучше выглядеть элегантно, находясь в непосредственной близости от Бакстера, - объяснил он.

Псмит заглянул в шкаф и выбрал из множества шляп аккуратный хомбург*. Затем, вынув из букета цветов, стоящего на каминной полке, скромную белую розу, он прикрепил ее к лацкану пижамы и объявил о своей готовности.

*Хомбург - мужская фетровая шляпа с узкими, немного загнутыми полями и продольной вмятиной на мягкой тулье. Такой тип шляп был своего рода знаком отличия старших чиновников или дипломатов.

Обычно лорда Эмсворта мало заботили дела житейские, но происходящее было настолько необычно, что даже он почувствовал легкое возбуждение. Его разум отказывался давать объяснение тому, с какой целью кому бы то ни было кидать в окно цветочные горшки в такой час, да и в любое другое время. Надо было пойти и разобраться, кто же этот чудак.

Лорд Эмсворт надел очки, вылез из кровати и поспешил к окну. По дороге к окну его внезапно осенило, как это произошло с Бакстером Великолепным. Лорд Эмсворт вспомнил, как несколько дней назад эта очаровательная мисс Как-ее-там сказала, что его секретарь кидался цветочными горшками в поэта МакТодда. Тогда его возмутило, что Бакстер вел себя неподобающе . А сейчас Лорд Эмсворт испугался, и все его раздражение улетучилось. Если каждая собака имеет право на один укус, не навлекая на себя подозрений в бешенстве, то, рассуждая логически, каждый человек имеет право бросить один цветочный горшок. Но когда это перерастает в привычку, то вызывает недоумение. Лорду Эмсворту не нравилось, что Бакстер уж слишком пристрастился к таким вот швыряниям горшками. Раньше его светлости и в голову не пришло, что его секретарь может быть столь неуравновешен. Но сейчас, на цыпочках подбираясь к окну, Лорд Эмсворт осознавал, что Бакстер с его неуемной энергией мог с легкостью лишиться всякого рассудка. И как же он не предвидел этого, достаточно было спокойно все обдумать! Изо дня в день с момента прибытия в замок Руперт Бакстер вынашивал свои планы. И вот он осуществляет их, а Лорд Эмсворт вынужден трусливо смотреть в окно из-за занавески.

Его худшие опасения оправдались. Это был Бакстер, самодовольный, волосы дыбом, глаза навыкате и в едко-желтой пижаме.

Лорд Эмсворт отодвинулся от окна. Это зрелище его доконало. Пижама была последней каплей, что переполнила чашу его унижений и низвергла в бездну страха. Должно быть, Бакстер до такой степени помешался, что даже не удосужился прилично одеться перед своей эскападой с цветочными горшками. До чего же все это безнадежно и грустно. Лорд Эмсворт не был трусом, но успокаивать разбушевавшихся секретарей – это дело молодых, а никак не несостоявшегося пэра, уже перешагнувшего порог молодости. Он отошел от окна и открыл дверь. Пришло время предоставить возможность действия кому-то еще. Вот так и получилось, что несколькими минутами позже Псмит проснулся от того, что кто-то теребил его за руку. Тусклый утренний свет озарил бледное лицо его хозяина.

Мой дорогой друг, - с дрожью в голосе произнес лорд Эмсворт.

Псмит как и Бакстер спал чутко, и ему понадобилось всего секунда, чтобы окончательно проснуться и быть любезным.

С добрым утром, садитесь, пожалуйста, - произнес он.

- Я очень извиняюсь, что пришлось потревожить Вас так рано, но мой секретарь сошел с ума, - сказал лорд Эмсворт.

- И серьезно это у него? – поинтересовался Псмит.

- Он разгуливает по саду в пижаме и кидается в окна цветочными горшками.

- Цветочными горшками?

- Вот именно.

Псмит удивленно нахмурился. Казалось, он ожидал, что Бакстер кидался чем-то еще.

- Значит, цветочными горшками…И что же вы собираетесь предпринять? Хотите, чтобы он продолжал кидаться горшками?

- Но мой дорогой друг…

- Некоторым людям это нравится, - объяснил Псмит,- но вы, кажется, не из их числа. Понимаю, понимаю. У всех свои вкусы и предпочтения. И что же вы предлагаете?

- Я надеялся что вы не откажетесь ...э…взять хорошую дубину, спуститься вниз, успокоить его и заставить лечь в постель.

- Что ж, предложение весьма разумно, - с одобрением сказал Псмит. – Невежливо указывать хозяину дома, где ему стоит находиться, но тем не менее останьтесь здесь, а я выйду посмотрю, что можно сделать. Мне всегда казалось, что наш Бакстер разумный парень, поддающийся влиянию со стороны. Я не сомневаюсь, что смогу с ним договориться.

Псмит встал с постели, надел тапочки и монокль, и, задержавшись перед зеркалом, причесал волосы.

-Опрятность никогда не повредит, когда встречаешься с Бакстером лицом к лицу, - прокомментировал Псмит.

В коридоре он нахлобучил на голову одну из многочисленных шляп, затем вытащил из вазы, стоящей на каминной полке, белую розу и приколол ее к пижаме. На этом сборы были окончены.

Мирская суета со всеми ее хлопотами вряд ли могла бы заинтересовать графа Эмсворта. Но этот случай так сильно взволновал его, что волей неволей вызвал у него интерес. Он никак не мог понять, почему в столь ранний час его комнату забросали цветочными горшками. И ему очень хотелось разузнать кто же этот безумец.

Лорд Эмсворт надел очки, соскочил с кровати и подкрался к окну. В этот самый момент его посетила интересная мысль, так же как несколько минут назад она посетила Умницу Бакстера. Он вдруг вспомнил, о том, что на днях очаровательная мисс, как-ее-там, рассказывала ему что-то о странном поведении его секретаря, который забрасывал молодого поэта Мактода цветочными горшками. Припомнил он и свое недовольство поведением Бакстера. Но теперь он был скорее испуган, чем недоволен. Ведь если каждой бешеной собаке разрешить хотя бы один укус, то почему бы тогда не позволить каждому человеку бросить цветочный горшок в соседа? Но ведь как только это войдет в привычку, появятся и недоброжелатели? Странное увлечение Бакстера перерастало в одержимость и все больше не нравилось лорду Эмсворту. Он и думать не думал, что у его секретаря могут быть проблемы с психикой. И теперь, подкравшись на цыпочках к окну, он задумался. Бакстер был как раз из тех людей, которые работают без устали, за все переживают, и такие, как правило, в первую очередь сходят с ума. Его светлость понимала, что эту катастрофу, он должен был предвидеть. Изо дня в день, с самого своего приезда в замок Руперт Бакстер усердно работал, а теперь исчез. Лорд Эмсворт вытянулся и робко выглянул из-за занавески.

К сожалению, все его опасения оправдались. Это был определенно Бакстер: взъерошенный, с обезумевшими глазами, в какой-то нелепой лимонной пижаме.

Лорд Эмсворт отошел от окна. Увиденного было вполне достаточно. Пижама каким-то чудом оказалась на карнизе, и наш лорд уже готов был запаниковать. Бакстер был похоже настолько одержим странной манией бросания цветочных горшков, что совершенно забыл о своем внешнем виде. Вся эта картина могла вызвать только грусть и сочувствие. И хотя, вечно витающий в облаках, лорд не был трусом, он отчетливо понимал, что был уже не молод для того, чтобы брать на работу секретарей и потом приводить их обезумевшие чувства в порядок. Он прокрался по комнате и открыл дверь. Все, что ему нужно было сделать, так это попросить разобраться с этой проблемой своего помощника. Несколько минут спустя разбуженный Псмит, увидел перед собой в лучах утреннего света бледное лицо своего встревоженного хозяина.

- Мой дорогой друг, - с дрожью в голосе произнес лорд Эмсворт.

Псмит, так же как и Бакстер, очень быстро просыпался и уже через некоторое мгновение был готов к вежливому разговору.

- Доброе утро! – весело воскликнул он. – Не присядете?

- Очень сожалею, что вынужден разбудить вас в столь ранний час, мой дорогой друг, - сказал лорд, - но обстоятельства таковы, что мой секретарь совсем сошел с ума.

- Неужели совсем? – поинтересовался Псмит.

- Он сейчас в саду в пижаме и бросает цветочные горшки в мое окно.

- Цветочные горшки?

- Цветочные горшки.

- А-а, цветочные горшки, - задумчиво нахмурив брови, пробормотал Псмит, словно ожидал услышать что-то другое. – Так что же вы намерены предпринять? Ведь может, - продолжал он, - вы не возражаете против бросания цветочных горшков.

- Но мой дорогой друг…

- Некоторым людям это нравится, - объяснил Псмит. – Но, вам, похоже не очень. Это точно. Я вас прекрасно понимаю. У каждого свои вкусы. Что же вы все-таки хотите предпринять?

- Я очень надеюсь, что вы согласитесь спуститься вниз и…вероятно, вооружившись какой-нибудь хорошенькой палкой, убедите прекратить это безобразие и отправите его спать.

- Что ж, вовсе неплохая идея, - одобрительно сказал Псмит. – Чувствуйте себя здесь как дома, хотя, что я говорю, простите, вы и так в своем доме. Пойду посмотрю, что я смогу сделать. Я всегда считал Бакстера разумным человеком, он всегда прислушивался к дельным предложениям, и я не сомневаюсь, в том, что мы быстро договоримся.

Он поднялся с кровати, надел тапочки, пенсне и задержался немного перед зеркалом, чтобы причесать волосы.

- Чтобы выглядеть опрятно перед Бакстером, - объяснил он.

Он направился к шкафу и достал изящную фетровую шляпу – хомбург. А потом, выбрал из вазы с цветами белую розу, приколол ее к пижаме и объявил, что готов.