Когда я вернулся на яхту, Мистер Шнелленхамер сидел на палубе и разговаривал с неким молодым человеком, и все это очень походило на интервью. Они уже заканчивали беседу, и вскоре молодой человек, похожий на репортера, ушел.

- Представляете? - сказал он, кивая в сторону его удаляющейся спины. - Знаете, что он мне сейчас сказал? Вы ведь помните, что я приехал сюда повидаться с Сэмом Глуцем? Так вот, похоже, кто-то напал на Сэма вчера вечером.

- Да Вы что?

- Да-с, отделал его под орех. Что это у Вас, газеты? Дайте-ка глянуть. Наверное, на первой странице.

Так оно и оказалось. Даже Джорджу пришлось бы сказать: "Вы правы, Мистер Шнелленхамер". Отчет о проишедшем украшали крупные заголовки. Вчера вечером, говорилось в статье, Мистер Глуц возвращался из казино в отель, в то время как некто поджидал его в засаде и после оставил валяться на улице в ужасном состоянии. Какой-то прохожий наткнулся на него и отвез в больницу, где Мистеру Глуцу наложили швы.

- И наверняка преступника не поймают, - сказал мистер Шнелленхамер.

Я обратил его внимание на то место в статье, где говорилось, что у полиции есть зацепка, на что он презрительно фыркнул: "Ох уж эта полиция!"

- К вашим услугам, - произнес голос, я повернулся, и на мгновение мне показалось, что передо мной стоит Генерал де Голль. Через секунду я понял, что этот человек был на несколько дюймов пониже, чем господин Генерал, а нос у него на метр-другой короче. Но даже Генерал де Голль не мог похвастаться таким суровым и грозным видом. - Сержант Бришу из полиции Монако, - сказал он. - Мне нужен некий Мистер Маллинер, который, насколько я понимаю, к Вам вхож.

Я удивился. Меня также удивило то, что он так хорошо говорил по-английски, но вскоре я догадался почему. Сержанту полиции в таком месте, как Монте Карло, постоянно приходится допрашивать иностранных шпионов, авантюристок, выдающих себя за принцесс инкогнито, и прочих подозрительных личностей, неудивительно, что он быстро выучил язык.

- Я Мистер Маллинер, - сказал я.

- Мистер Джордж Маллинер?

- Джордж? Нет, это мой племянник. Вам он нужен?

- Так точно.

- Зачем? - спросил Мистер Шнелленхамер.

- Дело касается вчерашнего нападения на Мистера Глуца. У полиции есть основания полагать, что он может на кое-что пролить свет в этом деле.

- Но как?

- Было бы хорошо, если бы он объяснил, как его бумажник оказался на том самом месте, где напали на Мистера Глуца. Это ведь неспроста, как вы считаете? Если не возражаете, я хотел бы поговорить с ним, - сказал сержант Бришу. Мистер Шнелленхамер немедленно отправил матроса на поиски Джорджа. Вернувшись, он сообщил, что на яхту Мистер Джордж не возвращался.

- Возможно пошел погулять по берегу, - сказал Мистер Шнелленхамер.

- Тогда, если вы не против, - сказал сержант, во всем виде которого появилось что-то уж совсем зловещее, - Я подожду его возвращения.

- А я пойду поищу его, - сказал я.

Я чувствовал, что должен перехватить Джорджа и предупредить его о том, что ждало его на яхте. Было бы, конечно, нелепо предположить, что он хоть как-то замешан во вчерашнем ужасе, но если его бумажник нашли на месте преступления, очевидно, ему придется многое объяснить. Насколько я понимаю, он попал в переплет, как всегда попадает главный герой в книгах про убийства: обстоятельства играют с ним злую шутку, и невинный человек становится Подозреваемым Номер Один и ему приходится чертовски трудно вплоть до последней главы, где находят настоящего злодея.

Я нашел его на скамейке недалеко от порта. Он сидел, поддерживая голову обеими руками, как будто боялся, что если он ее отпустит, она распадется на половинки, как арбуз. Когда я позвал его по имени, и он взглянул на меня, я сразу понял, что его мучило жестокое похмелье. Люди знающие рассказывали мне, что существует шесть видов похмелья - Шалтай-Болтай, Отбойный Молоток, Метеор, Атомный Взрыв, Бетономешалка и Пляска Скелетов. Судя по состоянию Джорджа, он страдал от всех шести сразу.

Вообще-то, я не удивился. Вчера после ужина он сообщил, что собирается на встречу с опекуном, чтобы обсудить свое вступление в права наследства; и я и предполагал, что после он отпразднует это событие. Но когда я спросил его об этом, он препротивно рассмеялся каким-то глухим смехом, похожим на скрежет пилы.

- Отпраздновал! - воскликнул он. - Ничего я не отпраздновал. Рассказать Вам о том, что случилось вчера вечером? Я пришел в отель, где остановился Бэссингер, назвался и спросил, на месте ли он, и мне сказали, что он съехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял письмо. Открыл его. Прочитал. А прочитав его : Вам когда-нибудь давали в глаз мокрой рыбой?

- Как ни странно, нет.

- А мне дали однажды, когда я поспорил с одним рыбаком в Санта Монике, и это здорово похоже на то, что я вчера испытал. Этот бастард П. П. Бэссингер письменно уведомил меня, ну прямо таки любовная записочка, а не письмо, что много лет играл в казино на мои деньги и с прискорбием сообщал, что наследства больше не было. Оно испарилось, и он вместе с ним. Когда я это прочту, писал он, он уже будет в какой-нибудь Южно Американской стране, чье правительство обладает достаточной широтой взглядов и не практикует выдачу преступников властям. Он рассыпался в извинениях, но по его словам, во всем виноват некто, с кем он познакомился в баре, и который поделился с ним стратегией, как всегда выигрывать. И теперь для нас навсегда останется загадкой, почему крестный доверил деньги человеку, живущему в Монте-Карло неподалеку от казино. Мы никогда об этом не узнаем.

Сердце обливалось кровью, глядя на него. Даже великий оптимист посчитал бы такой день неудачным. Вся эта история, да еще и сержант Бришу. Голос мой предательски задрожал:

- Бедный мой, несчастный.

- Несчастный это точно.

- Наверное, это был такой удар.

- Да уж наверное.

- И что ты сделал?

- А что бы Вы сделали? Я пошел и напился, как свинья. И вот что интересно. Мне приснился очень странный кошмар. Вам снятся кошмары?

- Иногда.

- Жуткие кошмары?

- Бывает.

- Готов поспорить, не такие жуткие, как мой. Мне приснилось, что я убил человека. И этот сон меня преследует. У меня так и стоит пред глазами, как я ввязываюсь в отвратительную ссору и потом приканчиваю этого человека. Премерзкое чувство. Что Вы на меня так странно смотрите?

Пришлось сказать ему.

- Это был не кошмар, Джордж.

Мои слова привели его в раздражение.

- Не болтайте чепухи. По-вашему, я не разбираю, снится мне кошмар или нет?

- Повторяю, это был не кошмар.

В его взгляде было недоверие, но он начал обмякать, как шарик, из которого выходит воздух.

- Вы хотите сказать, что все так и было?

- Боюсь, что да. Так написано в газетах.

- Я действительно кого-то избил?

- Не просто кого-то, а президента кино-компании, что можно сравнить лишь с оскорблением августейшей особы.

Джордж глубоко задумался.

- Мне сказочно повезло, - сказал он, пытаясь взглянуть на дело с хорошей стороны, - что никто не знает, что это я. У меня прямо камень с души свалился. Да что Вы все так смотрите?

- Да я все думаю, какая жалость, что ты случайно обронил на месте преступления свой бумажник, в котором указано твое имя и адрес.

- Я уронил бумажник?

- Точно.

- Черт побери!

- Да, черт тебя побери. На яхте сейчас сидит сержант полиции и ждет не дождется твоего возвращения. Он не без основания полагает, что ты можешь помочь следствию.

- Гром и молния!

- Ты, конечно, прав. Остается одно. Ты должен бежать, пока еще есть время. Перейти итальянскую границу.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я принесу.

- Вы ни за что его не найдете.

- Тогда и не знаю, что предложить. Можно было бы, конечно :

- Это не пойдет.

- Или вот :

- Это тоже не пойдет. Нет, - сказал Джордж, - это конец. Я в ловушке. Я преступник. По правде говоря, я не виноват, я жертва обстоятельств, с каждым в таком состоянии могло случиться такое, но тем не менее я преступник. Вот как бывает. Ты приезжаешь в Монте-Карло, чтобы начать распоряжаться солидным состоянием, радостный от одной мысли, что наконец-то, сможешь послать старого Шнелленхамера, и что в итоге? Я разорен, голова раскалывается от боли, и вдобавок мне светит гильотина, или что тут у них. Странная штука жизнь. Полна сюрпризов. Близок мой конец.

Меня будто током ударило

- Близнец! - закричал я. - Придумал, Джордж!

- Ну?

- Ты хочешь попасть на яхту.

- Ну?

- Добыть свой паспорт.

- Ну?

- Так иди.

Он укоризненно посмотрел на меня.

- Если Вы думаете, что так можно обращаться с человеком, чья голова раскалывается от похмелья и который вне себя от тревоги, потому что полицейские ищейки повисли у него на хвосте и ему грозит гильотина, боюсь, я с вами не согласен. Вы же сами сказали, что яхта кишмя кишит сержантами полиции, которые уже полируют наручники и ждут не дождутся моего возвращения. Ну и по-дурацки я буду выглядеть, если появлюсь там со словами: "А вот и я, ребятки". Как по-вашему?

- Забыл сказать, что ты назовешься Альфредом.

Он заморгал.

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - сказал я, делая ударение на третьем слове, и отметил, что в его потухших глазах забрезжила мысль. - Я приду первым и подготовлю почву, сообщу, что у тебя есть брат-близнец, твоя полная копия. Затем появляешься ты. Не бойся, что тебе не поверят. Альфред сейчас работает в Монте Карло, выступает каждый вечер в ревю в казино и, могу себе представить, заметная фигура в местном обществе. Возможно он засветился в полиции - в хорошем смысле этого слова, само собой, потому что они видели его выступление, и может он даже просил их вытянуть карту - любую карту - запомнить ее и засунуть обратно в колоду, чтобы потом вытащить ее у кого-нибудь из-за уха. Не может быть, чтобы такая невинная ложь не сработала. Попав на яхту, тебе не составит труда найти предлог, чтобы спуститься в каюту. Скажи, что тебе нужен аспирин, это прозвучит совершенно естественно. В каюте ты находишь паспорт, вежливо прощаешься и уходишь.

- А вдруг Шнелленхамер попросит меня показывать фокусы?

- Очень сильно сомневаюсь. Он не из тех, кто жаждет развлечений. Его девиз: "Держись от этого подальше". Он рассказывал мне, что такой уж у кино- магнатов тяжкий крест: каждый встречный и поперечный начинает демонстрировать свои актерские способности, в надежде, что он даст им роль. Он говорит, что в Голливуде, если тебе повезет, к тебе "приходит на пробы" секретарша, парочка распространителей литературы, страховой агент, массажист, придурок, наглотавшийся таблеток, павильонный сторож, чистильщик обуви и парикмахер, а ты еще и пообедать не успел. Так что не волнуйся, развлечений ему от тебя не понадобится.

- Но с чего вдруг Альфреду приходить на яхту?

- Элементарно. Он услышал, что приехал мистер Шнелленхамер. Это было в колонке светских сплетен. Он знает, что я друг мистера Шнелленхамера.

- Откуда?

- Я сегодня ему сказал при встрече. Поэтому он пришел ко мне.

Мысль в глазах Джорджа уже не брезжила - сияла. Он хрипло хмыкнул.

- А знаешь, я уверен, что это сработает.

- Конечно, сработает. Иначе и быть не может. А я уже пойду и начну пудрить им мозги. И ибо одеяние твое не безупречно, советую тебе переодеться, а также побриться, принять душ и вообще привести себя в порядок. Возьми денег, - сказал я, ободряюще хлопнул его по спине и ушел.

Когда я добрался до яхты, мистер Шнелленхаммер на палубе заканчивал беседу с молодым человеком, в котором я угадал репортера, берущего интервью. Молодой человек откланялся, а мистер Шнелленхаммер ткнул ему вслед большим пальцем.

– Слушай, – сказал он, – Представляешь, что сказал этот паренек? Ведь я сюда приехал, чтобы встретиться с Сэмом Глютцем, помнишь? Так вот, похоже, прошлым вечером Сэма кто-то поколотил.

– Да ну!

– Точно! Избили до потери сознания. Ты, часом, не газеты принес? Дай-ка глянуть. Это должно быть на первой странице.

Он оказался абсолютно прав. Даже Джордж, и тот сказал бы: “Да, мистер Шнелленхаммер”. Заметка была тут как тут под громадным заголовком. В ней сообщалось, как минувшим вечером неизвестный подстерег мистера Глютца, возвращавшегося из Казино в гостиницу. В результате несчастный остался лежать посреди улицы в совершенно растерзанном виде. Случайный прохожий нашел его и доставил в больницу, где его и подштопают.

– И никакой надежды поймать виновника, – сказал мистер Шнелленхаммер. Я обратил его внимание на слова газетчиков, что у полиции есть ключ к разгадке. Ответом было презрительное фырканье:

– Полиция!

– К вашим услугам, – произнес чей-то голос, и, обернувшись, я увидел перед собой генерала де Голля. Через секунду я понял, что этот человек был на несколько дюймов ниже Генерала, а нос его – на ярд или около короче. Но даже генерал де Голль не сумел бы выглядеть более грозно и непреклонно.

– Бришу, сержант полиции Монако, – сказал он, – Я прибыл для встречи с мистером Муллинером, который, как я полагаю, входит в ваше окружение.

Я удивился. Удивило меня и то, как гладко полицейский говорит по-английски. Впрочем, объяснение нашлось тут же: в таком городе, как Монте-Карло, сержанту полиции, наверняка, то и дело приходится допрашивать иностранных шпионов, таинственных дам под вуалью, и прочих персон, так что вполне можно напрактиковаться в языке.

– Я и есть мистер Муллинер, – сказал я.

– Мистер Джордж Муллинер?

– Ах, Джордж! Нет, это мой племянник. Вы хотите его видеть?

– Да.

– Зачем? – спросил мистер Шнелленхаммер.

– В связи со вчерашним нападением на мистера Глютца. Полиция полагает, что он может помочь следствию.

– Каким образом?

– Ему придется объяснить, как очутился его бумажник на том самом месте, где напали на мистера Глютца. Что ни говори, факт знаменательный. С вашего позволения, я хотел бы побеседовать с ним, – сказал сержант Бришу.

На поиски Джорджа отрядили матроса. Вернувшись, он сообщил, что на борту Джордж не появлялся.

– Наверное, сошел на берег прогуляться, – сказал мистер Шнелленхаммер.

– Тогда, если позволите, – сказал сержант, помрачнев еще больше, – Я подожду его возвращения.

– А я пойду поищу его, – сказал я. Необходимо было, я чувствовал, перехватить Джорджа и предупредить, что ожидает его на яхте. Конечно, было бы полной ерундой предположить, что он как-то связан с ночным злодеянием. Но, если уж его бумажник нашли на месте преступления, то ясно, что парня нужно как следует проинструктировать. По-моему, он попал в тот же переплет, что и всякий герой детективных историй. Волею обстоятельств, абсолютно невиновный, он становится Подозреваемым Номер Один и переживает массу неприятностей, пока все не разъяснится в последней главе.

Я нашел его на скамейке, недалеко от гавани. Он сидел и сжимал голову руками, по всей видимости считая, что она расколется пополам, едва он ее отпустит. Когда я окликнул его и он поднял глаза, стало ясно, что малый – в тисках жестокого похмелья. Знающие люди говорили мне, что есть шесть разновидностей похмелья: Сломанный компас, Швейная машинка, Комета, Атомный взрыв, Бетономешалка и Пляска гремлинов. Сейчас я бы сказал, что он пребывает во всех шести одновременно. И не удивительно. Накануне вечером после ужина он говорил мне, что должен связаться с опекуном и вступить во владение наследством, каковое событие, без сомнения, следовало отпраздновать. Но, едва лишь я осведомился, так ли обстоят дела, он издал один из тех безнадежных смешков, что так же приятны уху, как скрип ржавого железа.

– Отпраздновать! – воскликнул он, – Нет, я не праздновал. Хочешь, расскажу, что произошло прошлым вечером? Я явился в отель к Бэссинджеру, представился и спросил, у себя ли он. Мне ответили, что он выехал неделю или две назад, но оставил мне письмо. Я взял письмо. Вскрыл его. Прочел. И читая… Ты когда-нибудь получал в глаз живой рыбиной?

– Как ни странно, нет.

– А я один раз получил, когда заспорил с рыбаком из Санта-Моники, и ощущение было очень похожим. Потому что в этом письме, этом амурном послании этого незаконнорожденного ублюдка П.П. Бэссинджера сообщалось, что он годами играл на доверенные ему деньги, пока не иссякло доверие. Деньги испарились. И ему, добавил он, пришлось последовать за ними. Когда я прочту это, говорилось дальше, он уже будет в одной из свободомыслящих южноамериканских стран, где не признают закона о выдаче. Он страшно извиняется, но виноват вовсе не он, а некий встреченный в баре тип, который посоветовал ему безошибочную систему выигрыша. И почему только крестная сделала душеприказчиком обитателя Монте-Карло, живущего рядом с Казино, мы никогда этого не узнаем! Нам остается только одно: гадать до бесконечности!

Сердце мое облилось кровью. Ну и чудный денек выпал ему на долю! И для полного счастья – сержант Бришу. С дрожью в голосе я произнес:

– Бедный мальчик!

– Вот именно, бедный!

– Это должно стать для тебя ужасным ударом.

– Так и есть.

– И что ты сделал?

– А что бы ты сделал на моем месте? Пошел и напился до поросячьего визга. Впрочем, сейчас я тебя рассмешу. Мне приснился один из самых диковинных кошмаров. Тебе когда-нибудь снились кошмары?

– Иногда.

– Жуткие?

– Бывало…

– Держу пари, что не было ни одного такого страшенного, как у меня. Мне снилось, что я убил человека. И теперь этот сон меня просто преследует. Так и стоит перед глазами. Будто я дерусь с кем-то, словно дьявол, и он падает. Ужасное ощущение! Что это ты уставился, как овца, замышляющая недоброе?

Пришлось сказать ему правду:

– Джордж, это не было сном,

Он раздраженно ответил:

– Не будь ослом. Думаешь, я не отличу сон от действительности?

– Я повторяю, это был не сон.

Он взглянул не меня с сомнением, затем его челюсть начала опускаться, как плохо взбитое суфле.

– Не хочешь же ты сказать, что это случилось на самом деле?

– Боюсь, что так. Об этом написано в газете.

– Я и, правда, кого-то отметелил?

– Не просто “кого-то”. Президента кинокомпании. Так что это уже не обыкновенное нападение, а оскорбление величества.

– Как удачно, – воскликнул Джордж, после минутного но напряженного размышления углядевший светлую сторону, – Что, скорее всего, никто не знает, что это сделал я! Просто камень с души. Ты опять выпучился, как недобитая овца? Что на этот раз?

– Я подумал, какая жалость, что тебя угораздило выронить бумажник со своей фамилией и адресом аккурат на месте преступления.

– Правда?

– Точно.

– Дьявольщина!

– Вот именно, дьявольщина. И теперь на яхте тебя поджидает сержант полиции. И у него есть причины считать, что ты окажешь помощь следствию.

– Все силы ада ополчились на меня!

– Можно сказать и так. Есть только один выход. Пока не поздно, ты должен исчезнуть. Беги через границу в Италию.

– Но мой паспорт остался на яхте.

– Я принесу его.

– Ты его никогда не найдешь.

– Тогда не знаю, что и предложить. Можно, конечно…

– Не выйдет.

– Можешь еще …

– Тоже не получится, – вздохнул Джордж, – Все, конец. Мышь попалась в мышеловку. И эта мышь – я. Невинный, как агнец, жертва несчастных обстоятельств, которые могут разразиться над каждым, кто напьется так, как напился я. Впрочем, неважно. Такова жизнь. Приедешь в Монте-Карло поймать удачу за хвост, окрыленный надеждой, что сможешь, наконец, отпереться от старого Шнелленхаммера… И что получаешь? Фортуна повернулась спиной, жуткая головная боль, и, для довершенья чуда, – гильотина или что там полагается в этих случаях. Да, такова жизнь… Цена ей – кулечек вишен. И весь азарт твой ни к…

Двойник! Я так и взвился с криком:

– Придумал, Джордж!

– Ну?

– Тебе нужно на яхту?

– Ну?

– Добыть твой паспорт.

– Ну?

– Так иди!

Он взглянул на меня с укоризной.

– Если, – проговорил он, – По-твоему, это лучшее, что может сделать человек, мучающийся похмельем, насмерть перепуганный, по следу которого идут полицейские ищейки, и которого в любой момент могут сунуть под нож гильотины, боюсь, что не смогу последовать твоему совету. Ты тут нарисовал впечатляющую картину, как на яхте кишмя кишат сержанты полиции, сдувающие последние пылинки с кандалов и пылко ожидающие моего возвращения. А я, этаким очаровательным пупсиком, безмятежно подойду и скажу: “Привет, ребята, вы меня ждете?”. Ты это имел в виду?

– Забыл сказать, что ты должен представиться, как Альфред.

Он прищурился:

– Альфред?

– Ну да.

– Мой брат Альфред?

– Твой брат-близнец Альфред, – сказал я, подчеркнув третье слово. И увидел, как проблески понимания засветились на его измученном лице, – Я пойду вперед и подготовлю почву, рассказав им, что у тебя есть брат-близнец, похожий, как две капли воды. Тогда можешь явиться. И не бойся, что никто не поверит. Как раз сейчас Альфред приехал в Монте-Карло, выступить в ревю, идущем в Казино. Полагаю, что он весьма известен среди туземцев. И полицейские не могут не знать о нем, разумеется, в хорошем смысле. Наверняка кто-нибудь из них уже попадался на его удочку: выньте, дескать, из колоды карту – всего одну, – запомните, положите обратно и – хоп! – он уже вытаскивает ее из сердцевинки лимона. Наша невинная уловка просто обречена на успех. Попав на борт, несложно будет найти повод спуститься в каюту. Допустим, внезапно потребуется выпить соды. А там ты найдешь паспорт, приветливо раскланяешься и удалишься.

– А что, если Шнелленхаммер попросит меня показать фокус?

– Быть того не может. Обожать зрелища – это не про него сказано. Всю жизнь он старается убежать от них. Он сам говорил, что крестная мука всех киномагнатов – это попытки каждого встречного и поперечного паясничать перед ними, в надежде получить роль. Одним чудным утром, рассказал он, его осадили секретарь, два распространителя книг, агент по страхованию жизни, массажист, тип, принесший успокоительное, сторож со студии, чистильщик обуви и парикмахер. И все это еще до ланча. Так что, не думай, что у него возникнет желание подивиться твоему мастерству.

– Но под каким предлогом Альфред явится на яхту?

– Очень просто. Он слышал, что прибыл мистер Шнелленхаммер. Об этом напечатано в разделе светских новостей. Он узнал, что я мистера Шнелленхаммера сопровождаю…

– А как?

– Я сам ему говорил при вчерашней встрече. И он пришел повидать меня.

Понимание осветило все лицо Джорджа от уха до уха. Он хрипло захихикал.

– Знаешь, я, в самом деле, поверил, что это сработает.

– Конечно, сработает. Вариант беспроигрышный. Пойду расчищать дорогу. А ты, поскольку туалет твой в некотором беспорядке, иди, лучше, переоденься. Неплохо было бы, вдобавок, умыться, побриться и причесаться. Вот деньги, – сказал я и, ободряюще хлопнув его по спине, ушел.

Когда я добрался до яхты, мистер Шнелленхамер, стоявший на палубе, разговаривал с каким-то молодым человеком, которого я принял за журналиста, желавшего взять у него интервью. После того как молодой человек ушел, мистер Шнелленхамер нервно ткнул пальцем в его удаляющуюся спину.

- Послушайте-ка, - сказал он. - Вы знаете что этот парень мне только что рассказал? Помните, я собирался встретиться здесь с Сэмом Глутцом? Так вот, похоже, его ограбили вчера ночью.

- Не может быть!

- Ну да, избили до потери пульса. У вас там случаем не газеты? Дайте-ка взглянуть. Наверняка, это уже попало на первые полосы.

Так оно и было. Даже Джордж сказал бы "Да, мистер Шнелленхамер". О происшествии кричали огромные заголовки. Как оказалось, прошлой ночью, когда мистер Глутц возвращался в гостиницу из казино, кто-то внезапно напал на него, оставив лежать на улице в довольно плачевном состоянии. Его обнаружил какой-то прохожий и отвез в больницу, чтобы ему наложили швы.

- И вряд ли поймают этого парня, - сказал мистер Шнелленхамер.

Я заметил, что полиция, по данным газеты, якобы уцепилась за ниточку, на что он презрительно фыркнул.

- Полиция!

- К вашим услугам, - отозвался голос и, обернувшись, я увидел перед собой, как мне на мгновение показалось, генерала де Голля. Затем до меня дошло, что он был на несколько дюймов ниже генерала и нос его был короче на целый ярд, если не больше. Но даже генерал де Голль вряд ли мог бы выглядеть столь сурово и устрашающе. "Сержант Бришо, полиция Монако", - представился он. "Мне нужно поговорить с неким мистером Мюллинером, который, насколько я знаю, является членом вашего экипажа".

Все это было странно. Сначала я удивился, что он довольно бегло говорил по-английски, но объяснение напрашивалось само собой. Сержант полиции, состоящий на службе в таком месте, как Монте Карло, где ему постоянно приходилось допрашивать всяких иностранных шпионов, таинственных искательниц приключений и тому подобных авантюристов, волей неволей заговорит по-английски.

- Я - мистер Мюллинер, - сказал я.

- Мистер Джордж Мюллинер?

- Ах, Джордж! Нет, Джордж - мой племянник. Вы бы хотели поговорить с ним?

- Именно.

- О чем? - вмешался в разговор Шнелленхамер.

- О вчерашнем нападении на мистера Глутца. У полиции есть веские основания полагать, что он может помочь следствию.

- Каким образом?

- Ему придется объяснить полиции как его кошелек оказался в том месте, где напали на мистера Глутца. Этот факт наводит на некоторые размышления, не правда ли? Где я могу его увидеть? - спросил сержант Бришо и на поиски Джорджа тотчас отправили какого-то моряка. По возвращении он сообщил, что Джорджа на борту не было.

- По всей видимости, сошел на берег прогуляться, - предположил мистер Шнелленхамер.

- Тогда, если позволите, - произнес сержант с еще более суровым видом, - я хотел бы дождаться его здесь.

- А я пойду поищу его, - сказал я.

Я нутром чувствовал, что нужно было во что бы то не стало опередить полицию и предупредить Джорджа о том, что его ждало на яхте. Несмотря на то, что я на все сто был уверен в его непричастности к вчерашнему нападению, я понимал, что ему придется многое объяснить раз уж его кошелек нашли на месте преступления. Воображение сразу же нарисовало его в роли героя психологического романа, попавшего в одну из типичных ситуаций, когда все обстоятельства складываются против него и ни в чем неповинный герой вдруг становится главным подозреваемым. Все в его жизни переворачивается с ног на голову, но в последней главе справедливость наконец торжествует.

Я нашел Джорджа на скамейке недалеко от порта. Он сидел, сжав голову обеими руками, очевидно предчувствуя, что одно неосторожное движение и голова расколется на части. Я позвал его по имени и, когда он поднял голову, сразу понял, что он находился в состоянии жестокого похмелья. Бывалые люди говорили мне, что есть шесть стадий похмелья: "неисправный компас", "швейная машинка", "комета", "атомный взрыв", "цементомешалка", и "танцы гремлина". Так вот, судя по его внешнему виду, у него были все шесть сразу.

По правде сказать, я не был удивлен. Вчера после ужина Джордж говорил, что собирался пойти к своему опекуну для вступления в право наследования. Поэтому совершенно естественно было предположить, что после завершения всех формальностей он на славу повеселится. Но когда я поинтересовался действительно ли он праздновал это событие, то услышал в ответ глухой истерический хохот, от которого мне стало не по себе.

- Праздновал! Да нет, какой уж тут праздник. Знаешь, что вчера произошло? Я пришел в гостиницу, где жил Бассенджер, представился и узнал могу ли я подняться к нему. Как оказалось, он выехал из гостиницы неделю или две назад, оставив для меня письмо. Взял я это письмо. Вскрыл. Начал читать. И когда я его дочитал... Тебе когда-нибудь доводилось получать в глаз мокрой скользкой рыбой?

- Нет, как ни странно.

- А мне довилось раз, когда я разругался с моряком из Санта Моники. Так вот, по ощущениям очень даже похоже. В письме, этаком привете от П. П. Бассенджера, этого выродка без роду и племени, он признался, что крутил доверенные ему деньги в азартных играх и сожалел, что не оправдал возложенного на него доверия. Денежки были, да сплыли. И ему, сказал, пора. К тому времени, как я буду читать письмо, писал Бассенджер, он уже будет в какой-нибудь либерально-демократической южноафриканской стране, где и слыхом не слыхивали ни о какой экстрадиции. Он пространно извинялся и винил во всем какого-то человека, с которым познакомился в баре, после чего тот научил его якобы беспроигрышной тактике игры. И пойди теперь разбери почему крестная назначила мне опекуном человека, живущего в Монте Карло, да еще чуть ли не напротив казино. Уж мне то точно этого никогда не понять.

Сердце мое обливалось кровью. Вот уж не повезло парню. Такое пережить, да тут еще этот сержант Бришо. Срывающимся голосом я сказал.

- Бедный мой мальчик.

- Бедный - это уж точно.

- Для тебя это было настоящим ударом.

- А то!

- И что же ты сделал?

- А что мне оставалось делать? Пошел и надрался. Да и здесь не все слава богу. Мне приснился ужасный сон. У тебя бывают ночные кошмары?

- Иногда.

- Серьезные?

- Да, случается.

- Держу пари, что они ни в какое сравнение не идут с моим. Мне приснилось, что я убил человека. И этот сон все еще преследует меня. Мне все кажется, что я дерусь с кем-то и избиваю его до полусмерти. Мерзкое ощущение. Не понимаю, что ты так озабоченно смотришь на меня?

Я должен был это сказать.

- Это был не кошмар, Джордж.

Он раздраженно отмахнулся.

- Не глупи. Думаешь, я не могу отличить сон от яви?

- Я повторяю. Это был не кошмар.

Джордж настороженно уставился на меня, раскрыв рот в оцепенении.

- Ты же не хочешь сказать, что все это произошло на самом деле?

- Боюсь, что так. В газетах уже написали об этом.

- Я действительно избил кого-то?

- Не кого-то, а президента одной киностудии, что рассматривается почти как государственное преступление.

- Ну, тогда слава богу, - облегченно сказал Джордж после нескольких секунд напряженного молчания, - что никто не знает, что это моих рук дело. Как гора с плеч. Ну что ты все пялишься на меня? Что еще?

- Мне просто досадно, что тебя угораздило обронить кошелек с твоим именем и адресом на месте преступления.

- Это правда?

- Да.

- Черт бы меня побрал!

- Вот и я думаю - черт бы тебя побрал. На борту яхты тебя ждет сержант полиции. Он считает, что ты можешь пролить свет на случившееся.

- Я пропал!

- Можно и так сказать. Теперь у тебя только один выход. Нужно бежать заграницу пока еще есть время. В Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я мог бы принести его.

- Ты не найдешь.

- Ну, тогда не знаю, что делать. Конечно, ты бы мог ...

- Не получится.

- Ну, или...

- Тоже не годится. Все, - сказал Джордж, - это конец. Попал в ловушку как последняя крыса. Так мне и надо. Нет, конечно, меня тоже можно понять. Я пал жертвой обстоятельств и это могло случиться с любым, и я был ужасно пьян. Нужно учесть мое состояние. Хотя, все равно мне нет оправдания. Такова жизнь. Вы приезжаете в Монте Карло, где вас ждет большое состояние, и дух захватывает от того, что наконец-то вы не будете больше зависеть ни от какого Шнелленхамера. И что в итоге? Состояния нет, голова раскалывается, и в придачу ко всему вас ждет гильотина или что тут у них в ходу. Да, такова жизнь. Прекрасная и непредсказуемая. Черт бы ее побрал.

- Есть! - воскликнул я в порыве.

- Джордж, я придумал!

- Что?

- Тебе нужно попасть на яхту.

- Ну?

- И найти свой паспорт.

- Ну?

- Давай, беги.

В его глазах читался укор.

- Если ты думаешь, - проговорил он, - что можно вот так вот мучить человека, у которого раскалывается голова и который с ума сходит оттого, что по его пятам идет свора полицейских ищеек, и он в любой момент может отправиться на гильотину, то боюсь, ты выбрал неподходящий момент. Ты же сам говорил, что на яхте полным-полно полицейских, полирующих наручники в предвкушении моего появления. Я был бы полным идиотом, если бы ввалился туда и сказал "Привет всем, а вот и я". Тебе не кажется?

- Да, совсем забыл сказать, что ты выдашь себя за Альфреда.

Он внимательно посмотрел на меня.

- Альфреда?

- Да.

- Моего брата Альфреда?

- Твоего брата-близнеца, - сказал я, делая сильное ударение на втором слове, после чего на измученном лице Джорджа промелькнула догадка. "Я появлюсь там раньше тебя и подготовлю почву, упомянув, что у тебя есть брат-близнец, который как две капли воды похож на тебя. Затем появляешься ты. И не беспокойся, что тебе не поверят. Альфред сейчас в Монте Карло и, наверняка, известная личность в узких кругах, так как каждую ночь выступает в местном казино, в ревю. Вполне возможно, что и полиции он известен. Не подумай, конечно, что я отношу его к преступникам. Скорее всего, они были на его выступлениях и очень может быть, что он просил какого-нибудь полицейского выбрать любую карту и запомнить ее перед тем как вернуть в колоду, после чего он вытаскивал ее из разрезанного лимона. Все пройдет без сучка и задоринки. С палубы можно легко пронырнуть вниз, придумав правдоподобный предлог. Ну, сказать хотя бы, что срочно понадобилась сода. И после того как ты найдешь внизу свой паспорт, скажешь им пару слов на прощанье и уйдешь.

- А что, если Шнелленхамер попросит меня показать пару фокусов?

- Вряд ли. Он не из тех, кто жаждет развлечений. Скорее даже, он их избегает. Помнится, он сетовал на трудности жизни киношного магната, когда буквально все вокруг стараются произвести на него впечатление своей игрой, надеясь получить роль. Бывало, по его словам, в Голливуде его за один день пытались поразить секретарша, пара торговцев книг, один представитель страховой компании, массажист, человек с фенамином, охранник киностудии, юный чистильщик обуви и парикмахер, и все это только до обеда. Так что, не стоит волноваться, что он захочет поразвлечься, увидев тебя.

- А зачем Альфреду приходить на яхту?

- За тем, что ему сообщили о прибытии мистера Шнелленхамера. Об этом напишут в колонке "Обзор общественных событий". Он узнал, что я и мистер Шнелленхамер...

- Откуда?

- Я сам ему сказал, когда видел его вчера вечером. Вот он и пришел повидать меня.

На этот раз понимающая улыбка расползлась по лицу Джорджа. Он тихонько захихикал.

- А знаешь, по-моему, это должно сработать.

- Конечно, должно. По-другому и быть не может. Ну, я пошел подготавливать почву. А тебе следует переодеться, потому как выглядишь ты неважнецки. Да и побриться, принять ванну и навести чуточку лоска, пожалуй, не повредит. Здесь немного денег, - сказал я и, подбодрив его дружеским похлопыванием по спине, ушел.

Когда я достиг яхты, мистер Шнелленхамер был на палубе, поглощенный разговором с молодым человеком, по виду репортером. Когда молодой человек удалился, мистер Шнелленхамер сказал, показывая ему вслед:

- Представляешь, что рассказал мне этот приятель? Ты же знаешь, я здесь для того, чтобы встретиться с Сэмом Глутцем. Так вот, кажется, кто-то напал на него прошлой ночью.

- Не может быть!

- Да, представь себе, напали и бросили его на улице. Да ты же принес газеты. Это должно быть на первой полосе.

Он был прав, как всегда. Даже Джордж сказал бы: "Да, мистер Шнелленхамер". Статья была под большим заголовком. "Вчерашней ночью, - говорилось там, - когда мистер Глутц возвращался из казино в отель, он был избит неизвестным и оставлен лежащим на улице в тяжелом состоянии. Мистер Глутц был обнаружен случайным прохожим и доставлен в госпиталь для лечения".

- И никакой надежды поймать того парня, - сказал мистер Шнелленхамер.

Я обратил его внимание, что, как было сказано в газете, полиция вышла на след злоумышленника. Он только презрительно фыркнул:

- Ну да, как же, полиция!

- К вашим услугам, - произнес голос, и, обернувшись, я на миг решил, что передо мною генерал де Голль! Присмотревшись, я увидел, что этот человек был на несколько дюймов ниже генерала, а его нос - на несколько ярдов короче. Но даже сам генерал не мог бы выглядеть так сурово и непреклонно.

- Сержант Бришо. Полиция Монако. - Я здесь, чтобы увидеть мистера Муллинера, который, как мне стал известно, путешествует вместе с Вами.

Я был удивлен. Меня также удивил его хороший английский, но скоро я нашел этому объяснение. Сержанту полиции в таком месте, как Монако, постоянно приходится иметь дело с международными шпионами, хорошо законспирированными авантюристами и им подобными.

- Я мистер Муллинер.

- Мистер Джордж Муллинер?

- А-а, так Вам нужен Джордж? Это мой племянник. Так Вы хотите видеть Джорджа?

- Так точно.

- А зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- В связи с нападением на мистера Глутца. У нас есть основания полагать, что он может помочь нам в расследовании.

- Но каким образом?

- Полиции хотелось бы получить его объяснения по поводу того, как его бумажник оказался на месте преступления, то есть там, где на мистера Глутца было совершено нападение. Признаете Вы это или нет, а факт серьезный. Могу я его увидеть, если Вы позволите? - спросил сержант Бришо. Однако матрос, посланный за Джорджем, вернулся с сообщением, что того нет на борту.

- Вероятно, сошел на берег прогуляться, - сказал мистер Шнелленхамер.

- Тогда, с вашего разрешения, - сказал сержант, становясь все более суровым, - я подожду его возвращения здесь.

- А я пойду поищу его, - сказал я.

Ясно, что Джорджа следовало перехватить и предупредить о том, что ожидает его на борту яхты. У меня не было никаких сомнений в том, что он непричастен к безобразиям минувшей ночи, но раз уж его бумажник был найден на месте преступления, очевидно, ему предстояло нелегкое объяснение с полицией. Ситуация виделась мне следующим образом: Джордж угодил в положение героя детективного романа - невинной жертвы обстоятельств, оказавшегося главным подозреваемым и терпящего бедствия до тех пор, пока все не становится на свои места в последней главе.

Я нашел его на скамейке недалеко от порта. Он сидел, сжав голову руками, словно боясь, что она расколется на две части. Когда же я назвал его по имени, и он поднял на меня глаза, я понял, что он находится в состоянии жуткого похмелья. Как утверждают люди, знающие в этом толк, существует шесть стадий похмелья - человеку со Сломанным Компасом не понять того, кого словно пропустили через Швейную Машинку. Далее следуют бедняги, Кометами несущиеся в открытом космосе, но еще не достигшие состояния наутро после Ядерного взрыва, что, впрочем, сущий пустяк для того, кто головою застрял в Бетономешалке. Ну а уж если утром у вас в голове пляшут Зеленые Черти, вы достигли высшей стадии. Глядя на Джорджа, однако, можно было подумать, что его случай включал в себя прелести всех вышеперечисленных состояний.

Я этому не сильно удивился. Вчера после обеда Джордж говорил мне, что собирается вечером к своему опекуну, чтобы забрать наследство. Естественно было предположить, что он отпраздновал это событие. Но когда я спросил его об этом, он издал неприятный хриплый смешок.

- Отпраздновал? - сказал он. - Да, это был тот еще праздник. Рассказать тебе, что случилось вчера вечером? Я отправился в отель, где жил Бэссинджер, представился и спросил его, а они мне сказали, что он уехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял это письмо. Я открыл его. Я прочел его. Я его перечел... Приходилось ли тебе получать по физиономии мокрой скользкой рыбиной?

- Представь себе, нет.

- А вот мне случилось однажды поспорить с одним рыбаком в Санта-Монике... Примерно то же ощущение я пережил вчера. В письме, в этом нежном любовном послании Бэссинжер, этот ублюдок, признается мне, что годами играл на доверенные деньги! В результате ничего не осталось. Деньги ушли. Ну и, естественно, он последовал за ними. Сейчас он в одной из тех либеральных южноамериканских стран, которые не признают выдачи преступников. Он рассыпается в извинениях, проклинает людей, которых встретил в баре, и от которых получил ту "беспроигрышную" систему игры в рулетку. Ну а если ты спросишь о том, зачем вообще моя крестная доверила управление деньгами человеку, живущему в Монте-Карло в пяти минутах ходьбы от казино, то этого мы никогда не узнаем. Наверное, ее просто попросили...

Меня переполняло сочувствие к нему. Нужно было быть большим оптимистом, чтобы отыскать хоть что-нибудь утешительное для Джорджа в событиях этого дня. Эта история, да еще и сержант Бришо! Когда я заговорил, мой голос дрожал.

- Мой бедный мальчик.

- Бедный, это точно.

- Это должно было потрясти тебя.

- Еще как...

- И что же ты предпринял?

- А что я мог предпринять? Что мне оставалось, как не напиться? Да, и вот какая забавная вещь со мной приключилась - мне приснился невероятный сон! Ты видишь сны?

- Иногда.

- А как насчет страшных снов?

- Ну, время от времени.

- Поверь мне, такой кошмар тебе и не снился. Я видел во сне, что совершил убийство. Этот сон и сейчас не дает мне покоя. Я видел, что яростно дерусь с кем-то, а потом я бросил его недвижимым. Крайне неприятное ощущение! Что это ты смотришь на меня, как баран? Что ты хочешь сказать?

Я должен был сделать это.

- Это не было страшным сном, Джордж.

Казалось, он удивился.

- Не будь ослом. Я прекрасно помню, что мне приснилось.

- Повторяю, это тебе не приснилось.

Он смотрел на меня, его нижняя челюсть начала медленно падать, как опадает плохо приготовленное суфле.

- Ты хочешь сказать, что это было на самом деле?

- Боюсь, что так. Газеты твердят об этом на первых полосах.

- Я действительно избил кого-то?

- Кого-то! Президента кинокомпании, что делает твое преступление фактически lesse majeste*.

- Ну, по крайней мере, как удачно, что никто не знает, что это был я, - после напряженного раздумья Джордж нашел-таки светлую сторону. - Это определенно снимает тяжесть с моей души. Ну что ты таращишься на меня с выражением жертвенной овцы? Что еще?

- Беда в том, что ты уронил свой бумажник с именем и адресом на месте преступления.

- Я это сделал?

- Да.

- Дьявольщина!

- Это точно. А на яхте сержант полиции ждет твоего возвращения, надеясь, что ты окажешь помощь в его расследовании.

- Боже, я погиб!

- Да уж, не говори. Тебе остается одно - пока не поздно ты должен бежать через границу в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я принесу его.

- Ты не сможешь его найти.

- Не знаю, что тогда и предложить... Ты мог бы...

- Вряд ли.

- Или, например...

- Не думаю. В любом случае, это конец. Я, как крыса, оказался в капкане. Я попался. Действуешь из лучших побуждений, а становишься жертвой несчастных обстоятельств, которые могли произойти с кем угодно, но случились с тобой. Такова жизнь. Ты приезжаешь в Монте-Карло в надежде крупно разбогатеть, ободряя себя мыслями о том, что наконец-то ты сможешь сказать все, что думаешь, старине Шнелленхамеру. И что ты получаешь в итоге? Удача отворачивается, тебя терзает головная боль и в довершение картины скоро ожидает гильотина, или что они там используют в подобных случаях? Говорю тебе, такова жизнь. Щедро подает нам все на блюдечке. Все зря - ни за что не стоит браться.

Братца! Я вскрикнул.

- Придумал, Джордж, я придумал!

- Ну, что еще?

- Ты должен пойти на яхту...

- Ну, и?

- И разыскать свой паспорт.

- Продолжай...

- Ну, давай же, иди.

Он посмотрел на меня с упреком.

- Боюсь, что я не разделю твоего веселья. Подобный юмор трудно оценить человеку, мучимому похмельем, человеку, которого преследует полиция и, в довершение всего, без пяти минут гильтинированному. Ты же сам утверждаешь, что яхта кишит сержантами полиции, полирующими наручники в ожидании моего возвращения. Согласись, я буду выглядеть несколько глуповато, явившись туда со словами: "Эй, ребята, а вот и я". Ты так не думаешь?

- Забыл сказать, что ты должен пойти туда, назвавшись Альфредом.

Он удивленно захлопал глазами.

- Альфредом?

- Ну, да.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - подчеркнул я и увидел, как осмысленное выражение медленно появилось на его осунувшемся лице.

- Я пойду туда сейчас и постараюсь перед твоим прибытием внушить им что-нибудь о твоем брате-близнеце, о вашей абсолютной похожести. Затем появляешься ты. Не бойся, что тебе не поверят. Альфред сейчас в Монте-Карло, выступает в ночном ревю в казино и является, я думаю, небезызвестной персоной в узких кругах. Вероятно, и полицейские о нем знают - я не имею в виду ничего предосудительного - потому что могли видеть его выступление и даже поучаствовать в нем, вытаскивая карту из колоды и запоминая ее, а затем Альфред вынимал ее из лимона. В таком невинном обмане нет ничего криминального. На яхте ты придумаешь какой-нибудь простой предлог, чтобы спуститься вниз. Ну, тебе может внезапно понадобиться питьевая сода. Найдешь свой паспорт, мило попрощаешься и уберешься восвояси.

- А если Шнелленхамер попросит меня показать парочку трюков?

- Маловероятно. Он не из тех, кто обожает развлечения. Скажу больше, избегать их является целью его жизни. Крест киномагната! Это когда все встречные пытаются изобразить что-нибудь для него в надежде получить контракт. Он рассказывал, что в Голливуде за одно прекрасное утро его пытались охмурить секретарь, два продавца книг, страховой агент, массажист, парень на заправочной станции, студийный сторож, мальчик, чистящий ботинки, парикмахер. И все это еще до ланча! Так что не стоит беспокоиться, что он захочет, чтобы ты развлек его, показав свое искусство.

- Да, но зачем Альфреду идти на яхту?

- Это просто. Ты слышал, что мистер Шнелленхамер приплыл на яхте. Это было в колонке Светской хроники. Ты узнал, что я нахожусь вместе с ним...

- Как?

- Я сказал тебе, когда встретил вчера. Ну, ты и пришел навестить меня.

Отсвет понимания снова забрезжил в глазах Джорджа. Он нервно усмехнулся.

- А знаешь, я думаю, что это может сработать.

- Ну, конечно, сработает. Не может не сработать. Все, я пошел мостить тебе путь. А тебе следует (так как выглядишь ты не очень) пойти переодеться, побриться, принять душ, да и причесаться не повредит. На, вот немного денег, - сказал я и, ободряюще шлепнув Джорджа по спине, покинул его.

*lesse majeste (фр.) - оскорбление величества

Когда я добрался до яхты, мистер Шнелленхамер прощался с молодым человеком, полагаю, репортёром, пришедшим взять у него интервью. Наконец, юный журналист отправился восвояси, а Мистер Шнелленхамер ткнул большим пальцем в сторону его удаляющейся спины.

- Слушай, - начал он, - знаешь, что мне этот тип рассказывал? Помнишь, я направлялся сюда повидаться с Сэмом Глатцем? Вот, похоже, кто-то хорошо врезал Сэму прошлой ночью.

- Не может быть!

- Именно, беднягу хладнокровно прихлопнули. Это у тебя газеты? Дай-ка взглянуть. Наверное, на первой странице.

Он был абсолютно прав. Даже Джордж, и тот мог бы лишь развести руками и признать "Да, Мистер Шнелленхамер". Статья шла под огромным заголовком. Как выяснилось, прошлой ночью мистер Глатц возвращался из казино в гостиницу, когда какой-то незнакомец подстерёг его и, избив до полусмерти, бросил прямо на улице. Пострадавшего обнаружили прохожие, и мистер Глатц был отправлен в больницу на реставрацию.

- И никакой надежды поймать того типа, - закончил мистер Шнелленхамер.

Я обратил его внимание, что, по утверждению газеты, у полиции есть зацепка, но он лишь презрительно фыркнул:

- Полиция!

- К вашим услугам, - произнесли за спиной.

Обернувшись, я увидел человека, которого поначалу принял за генерала де Голля. Правда, мгновение спустя я понял, что незнакомец был на несколько дюймов ниже генерала, да и носом обладал длиной в ярд или чуть меньше. Однако даже генерал де Голль не смог бы выглядеть более строгим и пугающим.

- Сержант Брику, полиция Монако, - представился он. - Я пришёл поговорить с мистером Маллинером, который, насколько мне известно, путешествует вместе с вами.

Это меня удивило. К тому же, я был поражён беглостью его английского, но вскоре на мою голову снизошло озарение: сержанту полиции в таком месте, как Монте-Карло, постоянно приходится допрашивать иностранных шпионов, авантюристок, скрывающихся под густой вуалью, и подобных им сомнительных личностей, разумеется, он быстро нахватался расхожих словечек.

- Я - мистер Маллинер, - признался я.

- Мистер Джордж Маллинер?

- Ах, Джордж? Нет, он мой племянник. Вы хотите с ним встретиться?

- Именно.

- Зачем? - поинтересовался мистер Шнелленхамер.

- В связи с нападением на мистера Глатца, произошедшим этой ночью. У полиции есть все основания полагать, что мистер Маллинер может помочь в расследовании.

- Но как?

- Нам бы хотелось, чтобы он объяснил, как его бумажник оказался на месте преступления. Полагаю, сей факт достаточно важен. Не будете ли вы так любезны позвать мистера Маллинера, - отчеканил сержант Брику, и один из матросов пошёл за Джорджем, но вскоре вернулся с сообщением, что того нет на борту.

- Может, отправился прогуляться по берегу, - предположил мистер Шнелленхамер.

- Тогда, если вы не против, - сказал сержант с ещё более грозным видом, - я подожду его возвращения.

- А я пойду поищу племянника, - вызвался я.

Я чувствовал: необходимо перехватить Джорджа и предупредить о поджидающей на яхте угрозе. Конечно, абсурдно было бы предположить, что он как-то связан с ночным происшествием, но раз его бумажник нашли на месте преступления, очевидно, Джорджу придётся потрудиться, чтобы объяснить это. По-моему, парень попал в то самое положение ожидания, в какое рано или поздно попадает герой любого романа: невиновный, в силу обстоятельств он вечно оказывается в роли подозреваемого номер один и обречён на крайне неприятное времяпрепровождение, пока всё не уладится в последней главе.

Я нашёл Джорджа на скамейке рядом с пристанью. Мой племянник сидел, обхватив голову руками, будто думал, что, оставшись без поддержки, она развалится. Но когда я окликнул его, и Джордж поднял глаза, стало ясно: у парня приступ жестокого похмелья. Знающие люди мне говорили, что существует шесть видов данного недуга - Сломанный Компас, Швейная Машина, Комета, Атомный взрыв, Бетономешалка и Танец Гремлинов, судя по виду, у Джорджа были все шесть одновременно.

Я не удивился. Вчера после обеда он собирался заскочить к опекуну и получить своё наследство. Вполне естественно предположить, что после этого он отправился праздновать. Но когда я спросил, так ли всё было, Джордж издал один из тех диких хрюкающих смешков, которые вряд ли способны доставить слушателям хоть какое-нибудь удовольствие.

- Праздновать! - воскликнул он. - Нет, я не праздновал. Рассказать тебе, что случилось ночью? Я пришёл в гостиницу Бессинджера и, назвав своё имя, поинтересовался, где могу найти его, но мне сказали, что он съехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял конверт. Открыл. Прочёл. А прочитав… Тебя когда-нибудь били в глаз мокрой рыбиной?

- Как ни странно, нет.

- А меня - да, однажды… когда я вступил в дискуссию с рыбаком в Санта-Монике… у меня сейчас похожее ощущение. И всё из-за письма, этакого billet doux от П.П. Бесинджера, этого побочного продукта внебрачной любви, он говорит, что годами играл на вверенные ему деньги и очень сожалеет, что они кончились. Моих денег у него больше нет. Как - признался он - и своих. Бессинджер написал, что когда я прочту это, он уже будет в одной из раскрепощённых южноамериканских стран, не придерживающихся договоров об экстрадиции. Он рассыпается в извинениях, но всю вину возлагает на какого-то типа, которого встретил в баре. Тот дал ему беспроигрышную систему побед на скачках. Мы уже никогда не узнаем, почему моя крёстная доверила опекунство человеку, живущему в Монте-Карло, в непосредственной близости от казино. Остаётся только гадать.

Из-за Джорджа у меня сердце кровью обливалось. При всём моём оптимизме я не мог назвать сегодняшний день удачным для него. Все эти события, да ещё сержант Брику впридачу.

Когда я заговорил, мой голос дрожал:

- Бедный мой мальчик!

- Бедный, это верно замечено.

- Это должно быть ужасный шок.

- Он самый.

- Что ты сделал?

- А что бы ты сделал?! Я пошёл и напился до поросячьего визга. И вот, что забавно. Мне приснился весьма необычный кошмар. У тебя когда-нибудь бывали кошмары?

- Иногда.

- Жуткие?

- Когда как.

- Держу пари, им не сравниться с тем, который я видел этой ночью. Мне приснилось, что я совершил убийство. До сих пор меня преследует. Я всё ещё вижу себя ссорящимся с каким-то типом и вышибающим из него дух. Довольно неприятно, надо сказать. Да что ты уставился на меня, как отягощённая мыслью овца?

Я должен был рассказать ему.

- Это не кошмар, Джордж.

Похоже, он оскорбился.

- Не будь ослом. Или ты думаешь, я не отличу кошмар от простого сна?

- Повторяю, это был не кошмар.

Он недоверчиво посмотрел на меня, его челюсть поползла вниз как неважно приготовленное суфле.

- Ты же не хочешь сказать, что это произошло на самом деле?

- Боюсь, что так. Ночная история уже появилась на первых полосах газет.

- Я действительно кому-то врезал?

- Не просто кому-то, а президенту кинематографической корпорации, что фактически придаёт твоему правонарушению статус государственного преступления.

- Как же мне повезло, - после непродолжительных, но напряжённых раздумий Джордж остановился-таки на золотистой стороне тучки, - ведь, никто не знает, что это сделал я. Данное обстоятельство определённо упрощает моё положение. Ты всё ещё таращишься на меня как озабоченная овца. С чего бы, а?

- Да я подумал: какая досада, что ты обронил свой бумажник, где указаны твои имя и адрес, на месте преступления.

- А я обронил?

- Ты обронил.

- Чёрт подери!

- Чёрт подери - меткое определение. На яхте тебя ждёт сержант полиции. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь ему с расследованием.

- Чёрта с два!

- Можно и так сказать. Я вижу только один выход. Ты должен бежать, пока есть время. Пересеки границу с Италией.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я могу сходить за ним.

- Тебе его не найти.

- Ну, тогда не знаю… Конечно, ты можешь…

- Плохая идея.

- Или ты мог бы…

- Эта не лучше. Нет, - провозгласил Джордж, - это конец. Мышеловка захлопнулась. Мне из неё не выбраться. Что тут скажешь, любой мог пасть жертвой подобного случая, особенно, если он светился от счастья, как светился я, но, тем не менее, попасться суждено было именно мне. Это жизнь. Ты приезжаешь в Монте-Карло ловить за хвост удачу, окрылённый надеждой, что сможешь, наконец, послать подальше старика Шнелленхамера, и что ты получаешь? Вместо улыбки фортуны, тебе достаётся головная боль, а в довершение всего - гильотина или что там используют в этих краях. Повторяю, это жизнь. Всё просто как бокал шерри. Выиграть невозможно, - и всхлипнул, - как близ…ок'о…нец.

Близнец! Я издал вопль озарения.

- Я придумал, Джордж!

- Ну?

- Ты хочешь пробраться на яхту.

- Ну?

- Чтобы найти свой паспорт.

- Ну?

- Ну так и иди туда.

Он одарил меня полным укоризны взглядом.

- Если, - начал он, - ты находишь забавным, издеваться над вконец исстрадавшимся человеком, по чьему следу уже идут полицейские ищейки, а раскалывающаяся от похмелья голова в любой момент может покатиться с гильотины, боюсь, что не могу с тобой согласиться. По твоим собственным словам, яхта битком набита сержантами полиции, полирующими наручники и с нетерпением ожидающими моего возвращения. Я бы выглядел довольно глупо, если б вальяжно заглянул туда и небрежно бросил "Привет, ребята, вот и я". Тебе не кажется?

- Совсем забыл: тебе надо сказать, что ты - Альфред.

Он моргнул.

- Альфред?

- Да.

- Мой брат Альфред?

- Твой близнец Альфред, - уточнил я, подчеркнув второе слово, и увидел, как его осунувшееся лицо медленно озаряется пониманием. - Я пойду вперёд и подготовлю почву, рассказав им, что у тебя есть брат-близнец, твоя точная копия. Затем - твой выход. Не бойся, тебе поверят. Альфред сейчас в Монте-Карло, еженощно кутит в Казино и, насколько я представляю, является заметной фигурой в местных кругах. Он почти наверняка известен полиции, и едва ли нужно говорить, с какой стороны, а раз его ловили, то Альфред, скорее всего, просил их выбрать карту - любую карту, запомнить её и вернуть в колоду, чтобы потом он вытащил её из самой серединки. Невинная хитрость, необходимая для успеха, не вызовет вопросов. На борту так будет проще найти предлог, чтобы спуститься вниз. Срочная потребность в бикарбонате соды, например. А когда окажешься внизу, сможешь найти свой паспорт; теперь скажи пару благодарственных слов на прощанье и вперёд!

- А что если Шнелленхамер попросит меня продемонстрировать какой-нибудь сногсшибательный фокус?

- Маловероятно. Он не жаден до развлечений. Цель его жизни - избегать их. Шнелленхамер сказал мне, что это крест любого киномагната - каждый встречный начинает кривляться перед ним в надежде заполучить чек. Он говорит, что даже в самое удачное утро в Голливуде его периодически атакуют секретарь, пара книжных агентов, страховщик, массажист, торговец стимуляторами, охранник киностудии, мальчик, чистящий ботинки, и парикмахер, и это только до ланча. Не беспокойся, вряд ли он попросит тебя его развлечь.

- Но зачем Альфреду приходить на яхту?

- Тут всё просто. Он слышал, что приехал мистер Шнелленхамер. Это было в колонке Светских Заметок. И, зная, что я путешествую с мистером Шнелленхамером…

- Откуда?

- Я сам сказал, столкнувшись с ним вчера. Вот он и пришёл навестить меня.

Теперь понимание светилось в каждой чёрточке его лица, от уха до уха. Джордж хрипло хихикнул.

- А знаешь, думаю, это и правда сработает.

- Ну конечно сработает. Такой план просто не может провалиться. Пойду проторю тебе дорожку. А ты пока приведи себя в порядок - костюм оставляет желать лучшего, неплохо бы переодеться, да и побриться, умыться, почиститься не помешает. Вот немного денег, - и, ободряюще похлопав племянника по спине, я направился к яхте.

billet doux (фр.) - Любовное послание

Когда я приблизился к яхте, мистер Шнелленхамер стоял на палубе. Он как раз завершил беседу с молодым человеком, по моему предположению, репортером, видимо приходившим взять у него интервью. Молодой человек уходил и мистер Шнелленхамер небрежно показал на его удаляющуюся спину большим пальцем.

- Слушай, - спросил он. - Знаешь, что этот тип мне рассказал? Ты помнишь, что я приехал сюда повидаться с Сэмом Глуцем? Так вот, похоже что прошлой ночью кто-то его укокошил.

- Да ты что!

- Да, да. Убил, так сказать, до смерти. Это у тебя газеты? Дай-ка посмотреть. Это должно быть на первой странице.

Он был абсолютно прав. Даже Джордж в этом случае вынужден был бы сказать: "Да, мистер Шнелленхамер". Статья была на первой странице под кричащим заголовком. Как сообщалось, прошлой ночью мистер Глуц возвращался в свой отель из казино, когда на него напал неизвестный и оставил его лежащим на улице в довольно избитом состоянии. Он был обнаружен случайным прохожим и доставлен в больницу для того, что бы его сшили в одно целое.

- И никакой надежды на то, что этого типа найдут. - заметил мистер Шнелленхамер.

Я заметил, что в газете сказано якобы у полиции есть зацепки, и он саркастически хмыкнул.

- Ха, полиция!

- К вашим услугам, - раздался чей-то голос, и поворачиваясь я увидел то, что в какой-то момент принял за генерала Де Голля. Потом-то я понял, что он на несколько дюймов пониже генерала и его нос на пару ярдов короче чем у него. Но даже генерал Де Голль не смог бы выглядеть более суровым и устрашающим. "Сержант Бришо. Полиция Монако.", сказал он. "Я пришел за мистером Муллинером, который, как я понимаю, вращается в ваших сферах."

Это меня удивило. Удивило меня и то, как бегло он говорит на английском. Хотя объяснение этому тут же пришло мне в голову. В таком месте как Монако, сержант полиции, постоянно вынужденный допрашивать международных шпионов, хорошо завуалированных авантюристок и тому подобную публику, вскоре, конечно же, научиться английскому.

- Я Муллинер.

- Мистер Джордж Муллинер?

- Ах, Джордж! Нет, это мой племянник. Вы хотите его видеть?

- Да.

- Зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- В связи со вчерашним нападением на мистера Глуца. Полиция имеет основания полагать, что он может способствовать в продвижении расследования.

- Каким образом?

- Они хотели бы получить объяснения каким образом его бумажник оказался лежать на том самом месте, где было совершено нападение на мистера Глуца. Предполагается, не так ли, что этот факт весьма значителен. Я должен его увидеть, с вашего позволения. - сказал сержанn Бришо. На поиски Джорджа послали моряка, который вернувшись доложил, что, похоже, его нет на яхте.

- Вероятно вышел прогуляться по берегу, - предположил мистер Шнелленхамер.

- В таком случае, с вашего позволения, я останусь и дождусь его. - произнес сержант. Выглядел он при этом весьма зловеще.

- Пойду-ка я, и поищу его. - сказал я.

Необходимо, я знал это, просто необходимо было перехватить Джорджа и предупредить о том, что его ожидает на яхте. Было бы, конечно же, абсурдом полагать, что Джордж каким-то образом причастен ко вчерашнему происшествию. Но если его бумажник был обнаружен на месте преступления, то очевидно, что ему придется попотеть, давая объяснения. Он попал в ситуацию, как я ее видел, в которую всегда попадает главный герой захватывающих рассказов. Невинный, но поставленный обстоятельствами в положение Подозреваемого Номер Один, он переживает не лучшие времена до тех пор, пока в последней главе все не становиться на свои места.

Я нашел его сидящим на скамье рядом с портом. Он обхватил свою голову руками так, что чувствовалось - если он ее разожмет, она расколется надвое. Когда я его окликнул и он поднял голову, стало совершенно ясно, что он в состоянии тяжелейшего похмелья. Знающие люди говорили мне, что есть шесть разновидностей оного -- Сломанный Компас, Швейная Машинка, Комета, Бетономешалка, Атомный Взрыв и Танец Гремлинов. Похоже он переживал их все сразу.

Это было не удивительно. Вчера после обеда он сказал мне, что собирается навестить опекуна и получить свое наследство. Естественно предположить, что он хорошенько отпраздновал это событие. Я спросил его, так ли это. В ответ он издал один из этих глухих скрипучих смешков, которые так режут уши.

- Отпраздновал! - воскликнул он. - Нет, не отпраздновал! Рассказать тебе, что вчера произошло? Я пошел в отель к Бессинджеру, назвал портье свое имя и спросил у себя ли он, и они мне сказали, что он уехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял письмо. Я открыл его. Я прочитал его. А прочитав... Тебя когда-нибудь били в глаз мокрой рыбой?

- Как ни странно, нет.

- А меня разок приложили, когда я повздорил с одним рыбаком в Санта Монике. Ощущения примерно одинаковые. В письме, в этой писульке от этого отпрыска неженатых родителей, П. П. Бессинджера, говориться, что он годами играл на деньги из моего наследства, и с прискорбием сообщает что их больше нет. Они исчезли. Так же, добавляет он, поступил и он. Когда я буду это читать, пишет он, он будет в одной из этих южноамериканских стран, где царят свободные нравы и не верят в экстрадицию. Он рассыпался в извинениях, перекладывая вину на одного типа, с которым познакомился в баре. Тип научил его беспроигрышной системе игры в казино. Зачем моя крестная доверила деньги кому-то, проживающему в Монте Карло в пяти метрах от казино, мы уже никогда не узнаем. Глупый вопрос. Как и все. Глупо...

Мое сердце обливалось кровью. Только обладая изрядной долей оптимизма можно было сказать что для него этот день выдался удачным. Столько всего, а еще и сержант Бришо в придачу. С сожалением в голосе я произнес: "Бедный мальчик!"

- Бедный. Точно подмечено.

- Это был такой шок для тебя.

- Был.

- Так что ты сделал?

- А что бы ты сделал? Пошел и надрался. Кстати, вот что забавно. У меня был один из самых странных ночных кошмаров. У тебя бывают кошмары?

- Иногда.

- Страшные?

- Изредка.

- Так вот мой был страшным из страшных. Мне приснилось, что я совершил убийство. И этот сон все еще преследует меня. До сих пор так и вижу как я ввязался с кем-то в страшную драку и уложил его. Достаточно мерзкое ощущение. Что ты смотришь на меня как задумавшая недоброе овца?

Пришлось рассказать.

- Это был не сон, Джордж.

Это его взволновало.

- Не будь ослом. Думаешь я не отличу сон от яви?

- Повторяю. Это был не ночной кошмар.

Он недоверчиво уставился на меня. Его лицо начало опадать как плохо взбитое суфле.

- Не хочешь ли ты сказать, что это было на самом деле?

- Я боюсь что так. Все газеты об этом кричат.

- Я действительно кого-то укокошил?

- Не просто кого-то. Президента кино-компании. Это все равно что бомбу в царя кинуть.

- Однако как замечательно, - после секунды усиленных размышлений сказал Джордж, рассматривая случившееся с другой, лучшей, стороны. - что никто не сможет сказать, что это был я. Груз с души. Что ты все пялишься на меня, как обделавшаяся белочка?

- Я думаю. Думаю - какая неприятность, что ты выронил свой бумажник - со своим адресом и фамилией - на месте преступления.

- Я действительно выронил?

- Да.

- Черт, черт, черт!

- Это точно. На яхте твоего возвращения ждет не дождется сержант полиции. У него есть основания полагать, что ты можешь способствовать в продвижении расследования.

- Тысяча чертей!

- Можно и так сказать. Так что остается только одно. Тебе надо бежать пока еще есть время. Бежать через границу в Италию.

- Но мой паспорт остался на яхте.

- Я могу его достать.

- Да ты его не найдешь.

- Ну, тогда даже не знаю что и предложить. Конечно ты можешь...

- Это не пойдет.

- Или, например...

- Тоже не стоит. - отрезал Джордж. - Нет, это конец. Я в ловушке. Вляпался. Конечно же... Жертва случайности. Могло произойти с кем угодно, в таком состоянии как у меня. Трудно винить... Но все таки вляпался. Такова жизнь... Приезжаешь в Монте Карло за огромным состоянием, в приподнятом настроении от мысли, что наконец появиться возможность сказать нет старику Шнелленхамеру... И что получаешь? Головную боль, пустые карманы, и вдобавок ко всему, гильотину или что там у них... Это жизнь. Повторяю, жизнь. Просто праздник какой-то... Выхода нет...

Щелк! Я аж вскрикнул и затрясся.

- Я придумал, Джордж!

- Ну?

- Тебе надо попасть на яхту?

- Ну?

- Забрать паспорт?

- Ну?

- Так иди туда!

Он смерил меня укоризненным взглядом.

- Если ты думаешь, - сказал он, - что это очень забавно издеваться над человеком с раскалывающейся головой и трясущимися, от одной только мысли, руками, что по его следу бегут полицейские ищейки, и он может в любой момент лишиться головы... Я боюсь, что не могу согласиться с твоей позицией. На предыдущем допросе ты показывал, что яхта набита полицейскими сержантами, полирующими наручники в предвкушении моего появления. Глупо же я буду выглядеть, зайдя вразвалочку на яхту со словами: "А вот и я, ребята!" Ты так не думаешь?

- Я забыл упомянуть одну вещь. Ты должен сказать что ты Альфред.

Он моргнул.

- Альфред?

- Ну да.

- Мой брат Альфред?

- Твой брат близнец Альфред. - повторил я, подчеркнув слово "близнец". Его изможденное лицо стало медленно озаряться отсветами разума. - Я приду туда раньше чем ты, и проведу артподготовку, рассказывая, что у тебя есть брат-близнец. Точная копия тебя. Затем на сцену выходишь ты. И не бойся того, что они не поверят. Альфред сейчас в Монте Карло, еженощно дает представления в казино и, как я полагаю, довольно заметная фигура в местных кругах. Вероятно он даже знаком полиции. Нет, едва ли я должен это говорить, не в порочащем его смысле. А только потому, что он привлек их внимание свои действом и даже мог настаивать на том, что бы они достали из колоды карту и запомнили ее, прежде чем вложить ее обратно в колоду. Чтобы затем она внезапно появилась из лимона. Никаких вопросов по поводу этого невинного обмана, обреченного на успех, не будет. А уже на яхте ничего не стоит придумать причину, что бы спуститься вниз. Внезапная потребность в содовой говорит сама за себя. А проникнув вниз, ты можешь найти свой паспорт, сказать несколько теплых прощальных слов и уйти.

- А что если Шнелленхамер попросит меня показать пару этих фокусов?

- Мало вероятно. Он не из тех людей, что любят развлечения. Его единственная цель в жизни - избегать их. Он как-то говорил мне, что это тяжелый крест магната киноиндустрии, когда каждый встречный начинает тебе что-то изображать, в надежде получить роль. Он утверждает, что иногда за одно среднее утро в Голливуде ему пытаются что-то сыграть секретарша, пара продавцов книг, страховой агент, массажист, наркодилер, студийный охранник, мальчик - чистильщик обуви, парикмахер. Все это до обеда. Никаких опасений по поводу того, что он захочет развлечений с твоей стороны.

- А зачем Альфреду появляться на яхте?

- Элементарно. Он слышал о прибытии мистера Шнелленхамера. Об этом сообщали в газете. Он знает, что я с мистером Шнелленхамером, и...

- Откуда?

- Да я сам ему об этом говорил, когда повстречал вчера. Поэтому он пришел увидеться со мной.

Отсветы разума растеклись по лицу Джорджа от уха до уха. Он хрипло хмыкнул.

- А ты знаешь, я думаю это сработает.

- Конечно сработает. Этот план не может провалиться. Я отправляюсь вперед мостить перед тобой дорогу. И поскольку твои одеяния в некотором беспорядке, тебе лучше было бы сменить костюм, и побриться, и помыться. Да и причесаться не помешает. Вот тебе немного денег. - сказал я, и подбадривающе похлопав его по спине, удалился.

Когда я подошел к яхте, Мистер Шнеленхамер на палубе разговаривал с молодым человеком, которого я принял за репортера. Задав все вопросы, парень стал спускаться по трапу, и мистер Шнеленхамер бесцеремонно ткнул пальцем в его удаляющуюся спину.

- Знаешь, - спросил он, - что сейчас рассказал мне тот малый? Как помнишь, я сюда приехал чтобы встретится с Сэмом Глацем. Так вот, похоже, кто-то грабанул его прошлой ночью.

- Не может быть!

- Еще как может. Вышибли дух. Что это у тебя там? Газеты? Дай-ка, это должно быть на первой странице.

И он оказался прав. Даже Джорджу пришлось бы сказать "да, мистер Шнеленхамер". История была подана под огромными заголовками. Говорилось, что предыдущей ночью мистер Глац возвращался из казино к себе в отель, когда неизвестный подстерег его на улице. Некоторое время спустя, мистер Глац был обнаружен прохожим и доставлен в больницу в тяжелом состоянии.

- И вряд ли кого поймают, - заключил мистер Шнеленхамер.

В газете же утверждалось, что у полиции есть зацепка, на что я ему и указал.

- Полиция!

-К Вашим услугам, - раздался голос. Я повернулся, и на мгновенье мне показалось, что передо мной стоит сам генерал де Голь. Только этот человек был пониже генерала, да и нос у него был вовсе не генеральской длины. Но даже де Голь не выглядел бы так сурово и устрашающе.

- Сержант Бришо, полиция Монако, - представился он, - я должен видеть мистера Мулинера, как мне известно, он входит в ваше окружение.

Его слова удивили меня. Его беглый английский удивил меня не меньше, но вскоре я нашел ему объяснение. Сержант полиции в таком месте как Монте Карло, постоянно сталкиваясь с необходимостью допрашивать иностранных шпионов, законспирированных авантюристок и другую подобную публику, волей-неволей научится языку.

- Мистер Мулинер - это я, - пришлось представиться мне.

- Мистер Джордж Мулинер?

- Джордж? О, нет, Джордж мой племянник. Вы хотели его видеть?

- Так точно.

-А зачем? - встрял в разговор мистер Шнеленхамер.

- В связи с вчерашним нападением на мистера Глаца. У полиции есть основания предполагать, что мистер Джордж Мулинер может оказать содействие следствию.

- И как же?

- Он должен объяснить как его бумажник оказался на месте преступления. Это немаловажная деталь, не так ли? Так могу я его видеть, с Вашего позволения? - повторил сержант свою просьбу, и за Джорджем был отправлен моряк, который вскоре вернулся без Джорджа, но с отчетом, что того нет на борту.

- Должно быть, пошел прогуляться по берегу, - сказал мистер Шнеленхамер.

- Тогда, если позволите, - проговорил сержант, становясь еще мрачнее, - я дождусь его возвращения.

- А я пойду поищу его, - сказал я.

Я чувствовал, что Джорджа необходимо перехватить и предупредить о том, что ждало его на яхте. Абсурдно было бы предполагать, что он как-то связан с ночным происшествием, но если его бумажник был обнаружен на месте преступления, то объяснений ему не избежать. Он оказался, как это виделось мне, в той ситуации, в какую обычно попадает герой запутанных детективных историй - Подозреваемый Номер Один, он пробирается сквозь паутину обстоятельств, чтобы в последней главе доказать свою невиновность. Я нашел его на скамье недалеко от пристани. Он сидел обхватив голову руками, как если бы боялся, что она может развалиться на две половинки, потому что, когда он поднял глаза в ответ на мой оклик, нетрудно было догадаться, что он разбит тяжелейшим похмельем. Знающие люди говорили мне, что существует шесть видов похмелья - Испорченный Компас, Швейная Машинка, Комета, Атомное, Бетономешалка и Пляшущий Гном, случай Джорджа предполагал, что у него был полный набор.

Не скажу, что я удивился, обнаружив его в таком состоянии. За день до этого, после ужина он поведал мне, что отправляется к своему доверенному лицу получать наследство, и естественно было предположить, что событие не останется не обмытым. Но когда я об этом спросил, он лишь хмыкнул в ответ.

- Отмечал! - пробурчал он, - Ничего я не отмечал. Рассказать, что было вчера? Я направился к Бэсинджеру в отель, представился и спросил, в номере ли он, а мне ответили, что он съехал недели две назад и оставил для меня письмо. Я взял конверт. Открыл. Прочел. И..Вам когда-нибудь попадали в глаз мокрой рыбиной?

- С чего бы? Конечно, нет.

- А мне попадали однажды, когда я вступил в спор с одним рыбаком в Санта Монике, и ощущение, после того как я прочел письмо, было весьма похожее. Видите ли, это письмо, это billet doux от этого отпрыска неженатых родителей П.П.Бэсинджера доводило до моего сведения, что он на протяжении долгих лет азартно играл на деньги своего доверителя и теперь весьма сожалеет, так как денег больше нет. Все ушло. Как и он. В то время как я прочту это, писал он, он уже будет где-нибудь в Африке, в стране, неверящей в экстрадицию. Он искренне и много извинялся, но вешал всех собак на какого-то человека, встретившегося ему в баре. Он открыл Бэсинджеру секрет беспроигрышных ставок на столах. Мы никогда не узнаем, о чем только думала крестная, доверяя мое наследство кому-то, живущему в непосредственной близости от казино. Когда-нибудь я спрошу ее об этом.

Мое сердце разрывалось за него. Даже при всем оптимизме, этот день сложно было назвать счастливым. Да еще и сержант Бришо. Когда я заговорил, мой голос дрожал.

- Мой бедный мальчик!

- Точно подмечено.

- Представляю, какой это был удар для тебя.

- Да уж.

- И что же ты сделал?

-А что бы сделали Вы? Я вышел из отеля с круглыми глазами. Да, и знаете что самое смешное? Мне приснился кошмар. У Вас бываю кошмары?

- Иногда.

- Очень страшные?

- Бывает.

- Могу поспорить, им не сравниться с тем, что видел я минувшей ночью. Мне снилось, что я убил человека. Я все еще не могу отойти. Перед глазами стоит ужасная драка. И я убиваю его. Очень неприятное ощущение. Что это Вы так на меня смотрите?

Я должен был ему сказать.

- Это был не сон, Джордж.

Раздражение мелькнуло на его лице.

- Что за чушь. Я, что, не знаю что такое кошмар?

- Говорю тебе еще раз, это был не сон.

Он бросил на меня скептический взгляд, и тут выражение лица у него стало меняться, он открыл рот.

- Не хотите ли Вы сказать, что это было на самом деле?

- Боюсь, что это так. Все уже в газетах.

- Я, что, действительно кого-то пришил?

- Не просто кого-то, а президента кино-корпорации, что практически равно lese majeste - государственному преступлению.

- В таком случае мне повезло, - сказал Джордж после минутного раздумья, - что никто не узнает, что это был я. Уже легче. Да что же Вы смотрите на меня так? Что еще?

- Очень жаль, что ты обронил бумажник - со своим именем и адресом - на месте преступления.

- Я обронил?

- Боюсь, что да.

- Черт побери!

- Вот именно, черт. На борту яхты тебя дожидается сержант полиции. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь следствию.

- О горе мне, горе!

- И это верно. Здесь можно сделать только одно. Беги, пока есть время. Через границу, в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

-Я могу его принести.

-Вы его никогда не найдете.

-Ну, тогда я не знаю, что предложить. Конечно, ты мог бы...

- О, нет.

- Тогда, ты мог бы..

-И это не то, - Джордж сник, - это конец. Я как крыса в мышеловке. Со мной кончено. Это ведь могло случиться к каждым, а тем более в таком состоянии, в каком был я, и тем не менее, со мной все кончено. Такова жизнь. Приезжаешь в Монте Карло за огромным состоянием, воодушевленный мыслью, что наконец-то сможешь сказать "нет" старику Шнеленхамеру, и что получаешь? Без состояния, но с головной болью и в довершение ко всему получаешь гильотину или что здесь у них есть. Такова жизнь, повторю я. Сплошные радости. Ты просто не можешь выиграть.

Близнец! Меня как током ударило.

-Я придумал, Джордж!

- И?

- Тебе нужно попасть на яхту.

- И?

- Чтобы забрать паспорт.

- И?

- Ну так иди и возьми.

Он взглянул на меня с укором.

- Если, - начал он, - Вы полагаете, что это подходящее предложение для человека с утренней головной болью, безумно обеспокоенного из-за полицейских ищеек, идущих за ним по пятам и маячащей перед ним гильотины? Боюсь, я не могу с Вами согласиться. С Вашей собственной подачи, яхта, на которую Вы меня посылаете, кишит полицейскими. А те ждут не дождутся, когда смогут надеть на меня начищенные до блеска наручники. Я буду выглядеть просто глупо, заявившись туда со словами "А вот и я". Или у Вас другие соображения на этот счет?

- Я не сказал, что ты назовешься Альфредом.

Джордж моргнул.

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - повторил я, делая ударение на третьем слове, и измученное лицо Джорджа засветилось счастьем понимания. - Я вернусь на яхту и подготовлю почву. Скажу вскользь, что у тебя есть брат-близнец, и что вы похожи как две капли воды. И тут появишься ты. Будь спокоен, тебе поверят. Альфред сейчас в Монте Карло, на гастролях и, думаю, уже успел примелькаться местной публике. И в полиции его наверняка знают, - не в плохом смысле слова "знают", а просто наверняка были на его представлениях или даже вытаскивали по его просьбе карту - любую карту - с тем, чтобы он достал ее потом откуда-нибудь из лимона. Я уверен, этот трюк пройдет. Ты извинишься, спустишься вниз за каким-нибудь лекарством, найдешь свой паспорт, галантно раскланяешься и удалишься.

- А если Шнеленхамер попросит показать пару фокусов?

- Маловероятно. Он не из тех, кто охоч до развлечений. Вся его жизнь направлена на то, чтобы избегать их. Он как-то сказал мне, что крест кино-магната в том, что каждый рисуется перед ним в надежде попасть в список. Он говорит, что в среднем за утро в Голливуде перед ним ломают комедию секретарь, пара книжных агентов, агент по недвижимости, массажист, распространитель, администратор, чистильщик обуви и парикмахер, и все это еще до ланча. Так что не стоит волноваться о том, что он захочет, чтобы ты его развлекал.

- Но зачем Альфреду появляться на яхте?

- О, это просто. Он слышал о приезде мистера Шнеленхамера. Это было в колонке Сосайети Джотингс. Он знает что с мистером Шнеленхамером приехал и я...

- Откуда?

- Я сам ему сказал вчера. А сегодня он пришел повидать меня.

Теперь Джордж просто сиял. Он понял план.

- А ведь это действительно может сработать, - хриплый смешок вырвался у него из груди.

- И сработает. Не может не сработать. Я уже иду расчищать дорогу. А ты отправляйся, смени свое потрепанное одеяние, побрейся-умойся-причешись, это не больно. Вот тебе немного денег, - сказал я и, похлопав его спине, отправился на яхту.

Я спустился на яхту и увидел мистера Шнелленхамера на палубе: он как раз заканчивал беседу с молодым человеком, похожим на журналиста. Они обменялись последними фразами, и парень направился к выходу, а мистер Шнелленхамер ткнул ему пальцем в след и сказал мне:

- Послушайте. Знаете, о чем он мне рассказывал? Помните, я собирался приехать сюда на встречу с Сэмом Глутцем? Прошлой ночью его зверски избили.

- Не может быть!

- Да, сэр…. У вас там газеты? Дайте-ка поглядеть. Возможно, первые страницы уже пестрят заголовками.

Он не ошибся. Даже Джордж вынужден был бы сказать "Да, мистер Шнелленхамер". Заметку венчал крупный заголовок. Сообщалось, что прошлой ночью на мистера Глутца, возвращающегося из Казино в гостиницу, было совершено нападение. Случайный прохожий нашел его полуживым и отвез в больницу, где врачам пришлось немало потрудиться.

- И ни малейшей надежды поймать негодяя, - добавил мистер Шнелленхамер.

Я заметил, что газета сообщала об успешном начале расследования, но на это он только презрительно фыркнул:

- Какое там расследование!

- К вашим услугам, - раздался голос, я обернулся, и с налета мне почудилось, что передо мною генерал Де Голль. Потом я разглядел, что он и ростом низковат, и нос у него покороче генеральского. Но у него был такой суровый вид, и вел он себя так, как будто он действительно Генерал.

- Сержант Бричок, полиция Монако, - отрекомендовался он. - Мне нужно видеть мистера Муллинера. По моим сведениям, он вас сопровождает.

Я удивился такой осведомленности. Но еще больше меня поразило, что он свободно говорит по-английски. Хотя объяснить это было нетрудно. Сержант полиции в таком городе как Монте Карло постоянно имеет дело с какими-нибудь иностранными шпионами, проходимцами и прочей братией. Что ему стоит заучить их язык.

- Мистер Муллинер - это я, - сказал я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- Джордж? Нет, он мой племянник. Так вам он нужен?

- Да.

- Зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- Мы расследуем недавнее нападение на мистера Глутца. Полиция полагает, что он может помочь расследованию.

- Как?

- Хотелось бы знать, как его бумажник оказался на том месте. Важный факт, не так ли? С вашего позволения, могу я его видеть? - закончил сержант, и матроса отправили на поиски Джорджа. Он вернулся ни с чем и доложил, что, по-видимому, Джорджа на яхте нет.

- Наверное, пошел погулять по берегу, - сказал мистер Шнелленхамер.

- С вашего позволения, я подожду его, - сержант напустил на себя еще более суровый вид.

- А я пойду поищу его, - сказал я. Я понимал, что было крайне важно первым найти Джорджа и предупредить о том, что его ждет на яхте. Конечно, просто нелепо думать, что он хоть как-то связан с этим нападением, но если его бумажник нашли на месте преступления, значит, ему придется все объяснить. Сейчас он напоминал героя романов - он невиновен, но в силу обстоятельств становится главным подозреваемым и до последней главы вынужден бороться за свое оправдание. Джордж сидел на скамейке у гавани и сжимал голову руками так, словно выпусти он ее, она расколется надвое. Когда я произнес его имя, и он поднял голову, все сразу стало ясно - у него похмелье. Знатоки говорят о шести видах похмелья - разбитый компас, швейная машинка, комета, боевой заряд, бетономешалка и ведьмины танцы. Джордж выглядел так, словно у него были все шесть.

Я не особо удивился. Прошлым вечером после ужина он сказал мне, что у него назначена встреча с попечителем, который должен передать ему наследство. Само собой, такое событие нельзя не отметить. Я спросил его об этом. В ответ он глухо и скрипуче рассмеялся, и мне стало не по себе:

- Отметили? Нет. Рассказать, что произошло? Я направился в гостиницу к Бэссинджеру, назвал свое имя, спросил, у себя ли он. А в ответ - он съехал недели две назад, но оставил вам письмо. Я его забрал. Открыл. Прочел. А прочитав…Знаете, что такое получить мокрой рыбиной в глаз?

- Странно, но нет.

- А я знаю, довелось испытать, когда однажды в Санта Моника я поспорил с рыболовом. Ощущение почти тоже. В этом милом любовном послании этот негодяй Бэссинджер, сообщал, что все мои деньги проиграл, так что, извините, никакого имущества у меня больше нет. И денежки, и он сказали мне прощай. А к тому времени, как я прочту письмо, он будет далеко в какой-нибудь стране Южной Америки под защитой ее либеральных взглядов. Он сильно извинялся, но винил во всем какого-то парня, которого встретил в баре и который будто бы научил его безошибочной системе выигрывать. И почему моя крестная доверила опекунство человеку из Монте Карло, да еще живущему рядом с Казино? Только и остается, что задаваться этим вопросом.

Мне было его ужасно жаль. Фортуна сыграла с ним злую шутку, да и чем бы я смог поднять ему настроение? А тут еще этот сержант на яхте. Дрожащим голосом я вымолвил:

- Бедный мальчик!

- Да, именно бедный!

- Ужасный удар для тебя!

- Да.

- И что ты сделал?

- А что бы вы сделали? Пошел и напился. И до чего же смешной кошмар мне причудился. Вам когда-нибудь снились кошмары?

- Было дело.

- Ужасные?

- Иногда.

- Думаю, хуже моего ничего не было и нет. Мне приснилось, что я совершил преступление. Так и стоит перед глазами, как я расправляюсь с кем-то. Даже противно. Что вы уставились на меня, как испуганная овечка?

Пришлось все ему рассказать:

- Это не сон, Джордж.

Он рассердился:

- Не говорите глупостей. Мне ли не знать, сон это или нет.

- Говорю тебе, что нет.

Он недоуменно смотрел на меня, и нижняя челюсть медленно опускалась, как оседает плохо приготовленное суфле:

- Вы хотите сказать, все было наяву?

- Боюсь, да. Газеты уже напечатали об этом на первой полосе.

- Я что, действительно кого-то избил?

- И не просто кого-то. Президента кино-корпорации. А это равносильно государственному преступлению.

Джордж долго думал и решил, что все же в одном ему повезло:

- Как хорошо, что никто не знает, что это был я. Хоть от этого легче. Что вы все таращитесь на меня? Что такое?

- Да я все думаю, как же ты так выронил там бумажник, а там твое имя и адрес.

- Правда?

- Да.

- Черт побери!

- К месту сказано. Сержант полиции уже на яхте. Дожидается тебя. Надеется, что ты поможешь расследованию.

- Я пропал.

- Похоже на то. Хотя есть один выход. Тебе нужно исчезнуть, пока еще не поздно. Через границу в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я бы достал его.

- Вы же его не найдете.

- Ну, тогда даже не знаю… Конечно, ты мог бы…

- Не получится.

- Или возможно…

- Невозможно, - заключил Джордж. - Это конец. Мышеловка захлопнулась. И по делом. В том смысле, конечно, что такое может случиться с каждым, будь он в моем состоянии. Это жизнь, ничего не поделаешь. Приезжаешь в Монте Карло за своим огромным наследством, радуясь, что наконец-то ты сможешь сказать "нет" старику Шнелленхамеру. И что ты имеешь? Никаких денег и гильотина для твоей головной боли. Да, жизнь такая штука. Горечь и разочарования. Игра закончена.

Близнецы! Я чуть не подпрыгнул:

- Идея, Джордж!

- Что?

- Ты хочешь попасть на яхту.

- Ну?

- Чтобы достать паспорт.

- И что?

- Так иди туда.

Он укоризненно посмотрел на меня:

- Зря вы думаете, что человек, которого вот-вот схватят полицейские ищейки и которому не избежать наказания, ухватится за эту надежду. Вы же сами сказали, что яхта кишит полицейскими, потирающими руки от удовольствия заковать меня в наручники. Глупо было бы появиться как ни в чем ни бывало и сказать "Ну что, парни, а вот и я.". Разве не так?

- Забыл сказать, что тебе нужно назваться Альфредом.

Он недоуменно заморгал:

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом?

- Да, твоим братом-близнецом, - выделил я последнее слово, и его измученное лицо просветлело. - Сначала пойду я и подготовлю их к твоему приходу: расскажу о твоем брате-близнеце, твоей точной копии. Потом появишься ты. Не сомневайся, тебе поверят. Альфред каждый вечер выступает здесь в Казино и, думаю, известен местному обществу. Возможно даже и полиции, не с плохой стороны, конечно. Видели его номер, возможно, он даже просил кого-либо из них вытащить и запомнить карту, любую карту, положить ее обратно в колоду, а он ухитряется достать ее. Невинная ложь всегда удается. На палубе всегда можно найти предлог, чтобы спуститься вниз. Например, срочно потребовалась сода. А там ты найдешь паспорт и вежливо откланяешься.

- А если Шнелленхамер попросит показать фокусы?

- Вряд ли. Ему противны зрелища. Он ищет покоя. Сам как-то сказал мне, что быть главой кино-компании ужасно тяжело. Ведь при встрече с ним все притворно любезны ради своей выгоды. Бывает, утро еще не закончилось, а ему уже сил нет смотреть, как перед ним лебезит секретарь, книжные агенты, страховщик, массажист, личный врач, работник студии, чистильщик обуви и парикмахер. Так что даже и не думай, что он попросит тебя что-нибудь показать.

- Но могут спросить, почему я, Альфред, приехал сюда?

- Все просто. Он узнает о приезде мистера Шнелленхамера из колонки Светских Новостей. Он знает, что я его сопровождаю…

- Откуда?

- Я ему сказал об этом вчера при встрече. И он пришел повидать меня.

Теперь весь вид Джорджа говорил, что он поверил в успех нашего дела. Он усмехнулся осипшим голосом:

- А вы знаете, я действительно верю, что все сработает.

- Само собой. Даже не сомневайся. Ну что, пойду улаживать наши дела. Да, в таком виде тебе появляться нельзя, нужно переодеться. Побриться, умыться и привести себя в порядок будет очень кстати. Возьми вот, - я протянул ему деньги, ободряюще похлопал по спине и отправился в путь.

Я добрался до яхты и увидел на палубе мистера Шнелленхамера. Он как раз заканчивал беседовать с каким-то юношей, который показался мне репортером, явившимся взять у него интервью. Молодой человек ушел, и мистер Шнелленхамер ткнул пальцем в его удаляющуюся спину.

- Слушай, - сказал он, - ты знаешь, что сказал мне этот парень? Если помнишь, я собирался встретиться здесь с Сэмом Глутцем. Похоже, вчера вечером на Сэма напали.

- Шутишь?!

- Представь себе, нет. Нападавший хотел его ограбить и изрядно поколошматил. Это что у тебя, газеты? Дай-ка взглянуть. Наверняка об этом уже пишут на первой странице.

Он был прав на все сто. Даже Джорджу на этот раз пришлось бы с ним согласиться и ограничиться словами «Да, мистер Шнелленхамер». Из статьи, помещенной под большим заголовком, выяснилось, что вчера вечером мистер Глутц возвращался из Большого Казино к себе в гостиницу, и внезапно на него набросился какой-то тип. После чего нападавший оставил свою жертву лежать на улице в весьма плачевном состоянии. Несчастного нашел прохожий и отвез в больницу - заштопать.

- И никакой надежды поймать гада, - сказал мистер Шнелленхамер.

На это я заметил, что у полиции есть версия – если верить газетам. Он презрительно хмыкнул:

- Полиция! Где она?

- К вашим услугам. - Я обернулся на голос и увидел генерала де Голля. Так мне показалось. Вообще-то вошедший был на пару дюймов ниже ростом, да и нос его был примерно на ярд короче генеральского. Однако вряд ли де Голль мог похвастаться таким устрашающим выражением лица. – Сержант Бришо из полиции Монако, - отрекомендовался он. – Мне нужно поговорить с мистером Муллинером. Насколько я знаю, он путешествует вместе с вами.

Я безмерно удивился – особенно тому, что он довольно бегло говорил по-английски. Впрочем, объяснить сей факт не составляло труда. Сержанту полиции в таком месте, как Монте-Карло, без конца приходится допрашивать международных шпионов, подпольных авантюристок и прочих интересных персонажей. Попробуй тут не заговори.

- Мистер Муллинер – это я, - сказал я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- А, так вам нужен Джордж? Это мой племянник.

- Зачем он вам? – спросил Шнелленхамер.

- В связи с покушением на мистера Глутца прошлой ночью. У полиции есть основания предполагать, что он может быть полезен в ходе расследования.

- Каким образом?

- Полиции хотелось бы получить ответ на вопрос, как его бумажник оказался в том месте, где было совершено нападение. Данное обстоятельство нельзя не принимать во внимание. Прошу вас проводить меня к нему, – сказал сержант Бришо.

Одного из членов команды послали за Джорджем, но, вернувшись, он сообщил, что Джорджа на борту нет.

- Наверно, сошел на берег прогуляться, - заметил мистер Шнелленхамер.

- Тогда, с вашего разрешения, - сказал сержант, мрачнея на глазах, - я его подожду.

- Пойду поищу его, - предложил я.

Я понял, что должен незамедлительно найти Джорджа и успеть обо всем его предупредить. Мне представлялось абсурдным, что он мог быть каким-то образом замешан во вчерашнем происшествии, но коль скоро его бумажник нашли на месте преступления, ему наверняка придется отвечать на кучу вопросов. Ситуация с Джорджем больше всего напомнила мне сюжет детективного романа, в котором герой под давлением обстоятельств становится Подозреваемым Номер Один, и на его голову валятся все шишки, пока в последней главе наконец не восторжествует справедливость.

На скамейке у пристани я его нашел. Он сидел, зажав голову руками, словно боялся, что она разломится надвое, прекрати он ее стискивать. Я окликнул его. Джордж поднял на меня глаза, и стало понятно, что мой племянник пал жертвой жестокого похмельного синдрома. Знающие люди рассказали мне о шести разновидностях похмелья – «сломанный компас», «швейная машинка», «комета», «ядерный взрыв», «бетономешалка» и «гном, отплясывающий лезгинку». Судя по его виду, он мучился оттого, что его терзали все шесть.

Меня это не слишком удивило. Вчера вечером после ужина он обронил, что идет на встречу со своим опекуном - забирать причитающееся ему наследство, и я, естественно, предполагал, что он это событие отметит. О чем я у него и поинтересовался. Ответом мне был хриплый деланный смех.

- Отметил!.. – воскликнул он. – Ничего я не праздновал. Рассказать тебе, как было дело? Я пошел в гостиницу к Бессингеру, назвал себя и спросил, в номере ли он. А мне сказали, что он выехал уже неделю или две назад, и оставил мне письмо. Я забрал это письмо. Открыл. Прочитал. И когда прочитал... ты получал когда нибудь скользкой рыбиной по лицу?

- Как ни странно, не приходилось.

- А мне приходилось, еще в Санта Монике. Я там поспорил с одним рыбаком. Так вот, ощущение было точно таким же. В этом письме, в этом billet doux* П.П.Бессингер, незаконнорожденный отпрыск в семье, уведомил меня о том, что он несколько лет играл на вверенные ему деньги, и глубоко сожалеет, что вверенные ему деньги кончились. Испарились! И он поэтому решил последовать их примеру. И приписал, что, к тому времени как я вскрою это письмо, он будет уже в какой-то южноамериканской стране, где не признают экстрадицию. И что он просит его простить. При этом обвинил во всем какого-то типа, с которым познакомился в баре. Тот человек якобы подсказал ему, как делать выигрышные ставки. Ну почему моей крестной взбрело доверить фамильное состояние жителю Монте-Карло в трех шагах от казино? Кто ее просил?

Я ему искренне сочувствовал. Джордж явно переживал не лучшее время в своей жизни. Только сержанта Бришо на его голову и не хватало.

- Мой бедный мальчик!.. – произнес я с дрожью в голосе.

- Вот именно, бедный.

- Должно быть, это большое потрясение!

- Куда уж больше.

- Что же ты сделал потом?

- А что бы ты сделал на моем месте? Я пошел и напился вздрызг. Смешно – мне приснился восхитительно кошмарный сон. Тебе снятся кошмары?

- Бывает.

- Страшные?

- Иногда.

- Спорим, что не такие страшилки. Мне снилось, что я кого-то убил. И я никак не могу отвязаться от этого сна. Мне постоянно чудится, что я ввязался с кем-то в ссору и прикончил его. Неприятное ощущение. Чего ты так на меня уставился? Ты что-то знаешь?

Я рассказал.

- Это был не сон, Джордж.

Он казался раздраженно отмахнулся.

- Иди к черту. Думаешь, я не знаю, что такое кошмар?

- Повторяю, это был никакой не кошмар.

Он бросил на меня скептический взгляд. Челюсть у него отвисла и мелко тряслась, словно недожаренный омлет.

- Ты хочешь сказать, что это было на самом деле?

- Боюсь, что так. Об этом даже в газетах написали.

- И я действительно кого-то укокошил?

- Не просто кого-то. Президента кинокорпорации. В этом свете твое преступление приобретает государственный масштаб.

- Какая удача, - сказал Джордж после минутного размышления, попытавшись узреть в сказанном мною положительный момент, - никто, похоже, не догадывается, что это был я. Просто гора с плеч. Что ты таращишься на меня как тот баран?

- К сожалению, ты обронил бумажник прямо на том самом месте. В нем твое имя и адрес.

- Да ну?

- Точно.

- Ексель-моксель!..

- Типичный ексель-моксель. На яхте сейчас сержант полиции, ждет твоего возвращения. Они думают, что ты поможешь им кое-что прояснить.

- Лопни мои глаза!

- Лучше не скажешь. Тебе одно остается – бежать, пока есть время. Перебирайся через границу, в Италию.

- Мой паспорт на яхте.

- Я принесу.

- Ты не найдешь.

- Тогда я не знаю, что еще можно сделать. Ты, конечно, мог бы...

- Бесполезно.

- Ну или...

- Тоже не пойдет. Нет, - сказал Джордж, - это конец. Мышеловка захлопнулась, так мне и надо. Конечно, что бы там не говорили, любой мог бы оказаться на моем месте, стоит только напиться, как я! Вот жизнь. Ты приезжаешь в Монте Карло огрести кучу денег, весь трепеща от мысли, что наконец сможешь послать к черту старого Шнелленхамера, и что получается? Денег нет, голова раскалывается, и в перспективе гильотина. Или что там у них? Жизнь прекрасна и удивительна. Все, конец тебе, братец Джордж.

Братец Джордж! Я так и подскочил:

- Идея, Джордж!

- Ну?

- Ты же хочешь подняться на яхту?

- Ну?

- Забрать паспорт?

- Ну.

- Так иди.

Он глянул на меня с укоризной.

- Если, - сказал он, - ты думаешь, что это достойный выход из положения для человека, который места себе не находит, потому что легавые ищейки уже пущены по его следу, а голова трещит, и между прочим, последнюю могут отрубить в любой момент, то боюсь, что я с тобой не согласен. Ты сам сказал, что на яхте полно сержантов из полиции, позвякивающих наручниками и страстно желающих моего возвращения. Теперь мне только остается войти туда вразвалочку и сказать: «Эй, парни, вот он я». Глупо, не находишь?

- Я забыл – ты должен сказать, что ты Альфред.

Он заморгал.

- Альфред?

- Да.

- Мой брат Альфред?

- Твой брат-близнец Альфред, - сказал я, напирая на слово «близнец», и увидел, как его измученное лицо медленно озарилось светом надежды. – Я приду раньше тебя и все подготовлю. Скажу, что у тебя есть брат-близнец, твоя точная копия. Затем появляешься ты. Не бойся, они тебе поверят. Альфред сейчас здесь, в Монте Карло, выступает каждую ночь в ревю на сцене Большого Казино и наверняка хорошо известен в местных кругах. Полиция, скорее всего, его знает – нет, не в том смысле, что он замешан в чем-то предосудительном, а просто они видели его шоу и даже могли в нем поучаствовать. Например, он мог попросить кого-то из них взять любую карту из колоды, запомнить ее и положить обратно, а потом достал эту карту из целого лимона. Ты поднимешься на борт и тут же придумаешь какой-нибудь предлог, чтобы спуститься в каюту. Это несложно – например, тебе захотелось минеральной воды. Найдешь свой паспорт, любезно попрощаешься и уходи.

- А если Шнелленхамер попросит меня показать фокус?

- Весьма маловероятно. Он не принадлежит к любителям карточных трюков и всячески избегает подобных развлечений. Если ты киномагнат, сказал он мне, то все, с кем ты встречаешься, тут же пытаются выцыганить у тебя деньги за оплату своих услуг. В иной день в Голливуде к нему могли прийти секретарь, парочка литературных агентов и один страховой, массажист, поставщик бензедрина, сторож со студии, чистильщик обуви и парикмахер, и все до обеда. Так что не волнуйся, не попросит.

- А с чего это Альфред явится на борт?

- Да очень просто. Он узнал, что приехал мистер Шнелленхамер – например, прочел в колонке светских сплетен. И он знает, что с мистером Шнелленхамером приехал я. - Откуда знает?

- Я его вчера встретил. И теперь он пришел повидаться со мной. Свет надежды теперь растекся по лицу Джорджа от уха до уха. Он издал хриплый смешок.

- Знаешь, я начинаю верить, что это сработает.

- Конечно, сработает, как же иначе? Я сейчас пойду и начну подготавливать почву. А тебе следовало бы переодеться, побриться, принять душ и привести себя в порядок. Твой наряд выглядит не лучшим образом. Вот тебе деньги, - сказал я, и, ободряюще похлопав его по плечу, удалился.

* Любовное послание (фр.)

Когда я наконец добрался до яхты, мистер Шнелленхаммер стоял на палубе, заканчивая разговор с молодым человеком, как я предположил, репортером, который пришел взять у него интервью. Молодой человек ушел, а мистер Шнелленхаммер еще долго махал ему вслед.

"Послушайте" - обратился он ко мне - " Вы знаете, о чем рассказал мне этот парень? Если помните, я шел сюда, чтобы встретиться с Сэмом Глатцем? Ну так вот, похоже кто то напал на него прошлой ночью".

" Не может быть!"

Еще как может сэр, просто оставил его лежать замертво на дороге. Что там у вас, газеты? Дайте взглянуть. Это должно быть уже на первой полосе.

Он был абсолютно прав. Даже Джорджу, при всей несносности его характера, пришлось бы сказать "Да, мистер Шнелленхаммер". В статье, украшенной огромным заголовком, сообщалось, что прошлой ночью мистер Глатц возвращался из казино к себе в отель, когда неизвестный, напал на него из-под тишка, а потом оставил его лежать посреди улицы в изрядно побитом состоянии. Беднягу нашел случайный прохожий, после чего его тут же отправили в больницу, чтобы хоть как-то собрать в единое целое.

"Не стоит даже надеяться найти этого парня", - сказал мистер Шнелленхаммер.

Я, было, позволил себе заметить, что у полиции есть кое-какие зацепки, на что он лишь презрительно фыркнул.

"Полиция!"

"К вашим услугам" раздался голос, и обернувшись я решил, что сам генерал Де Голль решил почтить нас своим визитом. Потом, однако, я заметил, что вошедший, пожалуй, был немного пониже ростом и отличался от генерала носом длиной, по меньшей мере, в ярд. Однако даже генералу де Голлю вряд ли удалось бы напустить на себя столь непреклонный и угрожающий вид. "Сержант Брюшо, полиция Монако", сказал вошедший. "Я пришел, чтобы поговорить с мистером Мулинье, насколько я понимаю, он принадлежит к вашему окружению".

Это было странно. Кроме того, меня удивило, насколько бегло он говорит по-английски, но объяснение тут же пришло мне в голову. Сержанту полиции в таком месте как Монако, которому, должно быть, то и дело приходится допрашивать международных шпионов, тщательно закутанных в вуаль искательниц приключений и прочую публику подобного рода, немудрено, что он так ловко насобачился изъясняться на языке интернационального общения.

"Мистер Мулинье, это я"- отозвался я.

"Мистер Джордж Мулинье?"

"Ах Джордж, нет, это мой племянник. Вы хотели его видеть?"

"Да хотел"

"Зачем?" - спросил мистер Шнелленхаммер.

"В связи с нападением на мистера Глатца прошлой ночью. У полиции есть основания полагать, что он может помочь им в расследовании.

"Каким образом?"

Они бы хотели, чтобы он объяснил, как это его бумажник оказался на месте происшествия. Хотите вы этого или нет, но факт остается фактом. Так что мне нужно его видеть, если вы не возражаете", - с этими словами сержант Брюшо велел одному из моряков отправляться на поиски Джорджа, но тот вскоре вернулся, доложив, что на яхте его нет.

"Наверное, он пошел прогуляться по берегу", нашелся мистер Шнелленхаммер.

"Тогда, с вашего позволения", - сказал сержант, выглядевший на этот раз еще более зловещим - " я подожду его возвращения".

"Я, пожалуй, пойду поищу его" вызвался я.

Первое, что нужно было сделать, подготовить Джорджа к тому, что на яхте его ждут гости. Конечно, было бы абсурдом предположить, что он хоть как-то замешан в ночных безобразиях, но если его бумажник был найден на месте преступления, ему придется многое объяснить. Насколько я понимал, он находился в том положении, в котором всегда оказывается герой детективного романа - вовлеченный в дело силой обстоятельств он становится Подозреваемым Номер Один, после чего для него наступают тяжелые времена вплоть до самой развязки.

Я нашел его сидящим на скамейке у залива. Он сидел, обхватив руками голову, очевидно просто для того, чтобы она не раскололась надвое. Я позвал его по имени и когда он поднял глаза, стало сразу видно, что парень мучается от жуткого похмелья. Знающие люди рассказали мне, что есть шесть видов похмелья - Разбитый Компас, Швейная Машинка, Комета, Атомное похмелье, Бетономешалка, и Пляска Гремлина, так вот, глядя на Джорджа, можно было сказать, что он страдает всеми видами сразу.

Впрочем, это не слишком удивило меня. Вчера вечером, после ужина, он сказал мне, что звонил своему опекуну, и собирается забрать наследство, так, что нет ничего странного в том, что он решил отметить такое дело. Но сейчас, когда я поинтересовался, весело ли он провел время, он вдруг издал один из тех неестественных скрипучих смешков, которые бывают особенно неприятны.

"Весело!" сказал он. "Нет, это было совсем не весело. Рассказать тебе, что произошло прошлым вечером? Я был в отеле у Бессинджера, представился и спросил могу ли я его видеть. Мне ответили, что он съехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял письмо. Открыл его. Прочитал. Но когда я его прочитал: Скажи, ты получал когда-нибудь в глаз мокрой рыбой?"

" Как это ни странно, нет"

А я однажды получил, повздорив с рыбаком в Санта-Монике, так вот ощущения почти одинаковые. В этом письме, в своем, с позволения сказать, любовном послании, этот отпрыск так и не поженившихся родителей П.П.Бессинджер, сообщает мне, что вот уже в течение многих лет он играл на доверенные ему деньги и что ему очень жаль, но денег больше нет. Они испарились, впрочем, как и он сам. Он поведал мне, что в то время, когда я буду читать это письмо, он, скорее всего, будет уже далеко, в одной из тех широко мыслящих стран Южной Америки, где не выдают беглых преступников. Он рассыпался в извинениях, свалив тут же всю вину на парня, которого встретил в баре, и который дал ему беспроигрышную систему, абсолютно не заменимую за игральным столом. Ну, кто мне объяснит, зачем моя крестная доверила состояние человеку, живущему в Монте-Карло, где так легко добраться до казино, просто спроси дорогу, и все"

Мое сердце обливалось кровью. И никакой прилив оптимизма не мог заставить меня назвать этот день счастливым. Да еще и сержант Брюшо. Когда я заговорил, мой голос дрожал.

"Мой бедный мальчик!"

"Да, бедный, это верно подмечено".

"Ты должно быть испытал ужасный шок"

"Да уж, испытал:"

"И что ты сделал потом?"

"А что бы ты сделал? Я пошел и напился. И знаешь, что самое смешное? С тех пор меня преследует кошмар. Тебе когда-нибудь снятся кошмары?"

"Иногда"

"Действительно ужасные?"

"Время от времени"

" Я готов поспорить такой ужасный тебе не снился никогда. Мне приснилось, что я убил человека. И этот сон все еще преследует меня. Мне все еще чудится, что я ввязался в жуткий скандал с каким- то парнем, а потом оставил его лежать там посреди дороги. Это очень неприятное ощущения. Что ты уставился на меня как баран на новые ворота?"

Я должен был ему сказать.

"Это был не сон, Джордж."

Он выглядел раздраженным.

"Не будь ослом. Ты думаешь я не могу отличить, что мне снится, а что нет".

"Я еще раз тебе говорю, это был не сон"

Он взглянул на меня с недоверием, и в ту же минуту его челюсть стала стремительно опадать, словно плохо приготовленное суфле.

"Ты же не хочешь сказать, что это все произошло на самом деле?"

"Боюсь, что да. По крайней мере, газеты описывают это именно так"

"Я правда кого-то пришил?"

"Не просто кого-то. А президента кино компании, что фактически позволяет обвинить тебя в оскорблении монарха".

"Ну, тогда мне еще повезло" сказал Джордж после долгого раздумья, пытаясь разглядеть положительную сторону происшествия, " что меня никто не видел. Это значительно облегчает дело. Ты все еще таращишься на меня как тот баран. В чем дело?"

"Я думаю, ты конечно прав, жаль только, что ты обронил бумажник с именем и адресом, на месте преступления".

"А я что так и сделал?"

"Именно так"

"Вот черт!"

"Да уж, без черта тут, пожалуй, вряд ли обошлось. К тому же сейчас на борту яхты сидит сержант полиции и с нетерпением ждет твоего возвращения. У него есть причины полагать, что ты можешь помочь им в их расследовании"

"Умереть не встать!"

"Ну, это тоже выход, хотя есть еще один. Ты должен бежать пока есть время. Переберешься через границу в Италию, а дальше:".

"Но мой паспорт на яхте".

"Я могу принести тебе его"

"Ты его ни за что не найдешь"

"Ну, тогда я не знаю, что еще предложить. Конечно, ты мог бы:"

"Нет, это не пойдет"

"Ну или:"

"Это тоже вряд ли. Нет" сказал Джордж. " Это конец. Я как мышь в мышеловке. Так и есть. Да уж, завидная доля невинной жертвы несчастного случая, который мог бы случится с любым, находись он под таким градусом, как был я, но, тем не менее, так и есть. Такова жизнь. Ты приезжаешь в Монте-Карло, с намерением поймать удачу за хвост, подбадриваемый мыслью, что ты, по крайней мере, сможешь лишний раз насолить старику Шнелленхаммеру, и что потом? Никакой тебе удачи, головная боль и в довершение всего гильотина или что там у них тут. Такова жизнь. Всего лишь ваза с фруктами, которая тебе не достанется. Это конец"

Близнец! Вдруг пришло мне в голову.

"Я придумал, Джордж!"

"Ну?"

"Ты хочешь попасть на яхту?"

"Ну?"

"Чтобы забрать свой паспорт?"

"Ну?"

"Так иди туда!"

Он укоризненно взглянул на меня.

"Если ты думаешь, что потешаться над человеком, который мучается кошмарной головной болью с утра, и который крайне обеспокоен тем, что псы правосудия напали на его след, и, возможно, его ждет гильотина, это весело, то я вряд ли с тобой соглашусь" - сказал он. "Ты же сам говорил, что на яхте полно полицейских, которые просто жаждут моего возвращения, полируя тем временем наручники. Так что, я, пожалуй, буду выглядеть довольно глупо, если войду туда неспешным шагом и скажу " Ну ребята, а вот и я!", тебе так не кажется?"

"Прости, я забыл упомянуть, тебе следует назваться Альфредом".

Он моргнул.

"Альфредом?"

"Да"

"Моим братом Альфредом?"

"Твоим братом близнецом Альфредом", уточнил я. Сделав особое ударение на третьем слове, я увидел, как искра озарения стала медленно красться по его изможденному лицу. Я пойду туда, и подготовлю почву, сказав, что у тебя есть брат близнец, похожий на тебя, как две капли воды. Следом появишься ты, нет сомнений, что тебе стазу поверят. Альфред сейчас в Монте-Карло выступает с шоу-программой, так что я полагаю, он довольно широко известен в местных кругах. Думаю, что и полиция знает о нем не понаслышке - ничего предосудительного конечно, может, бывали на одном из представлений, а может даже как- то раз достали карту из колоды, запомнили ее и положили обратно, после чего Альфред изящным жестом достал ее из лимона. Безусловно, эта невинная ложь обречена на успех. А оказавшись на яхте, придумаешь простую отговорку и поднимешься наверх. Ну, скажем, острый приступ изжоги, так что экстренная необходимость принять питьевой соды говорит сам за себя. Заполучив свой паспорт ты спускаешься вниз и обменявшись парочкой любезных слов с присутствующими прощаешься и уходишь".

"А если Шнелленхаммер попросит показать какой-нибудь фокус?"

"Это вряд ли. Его нельзя назвать человеком, жаждущим развлечений. Я бы даже сказал всячески избегать их вот цель его жизни. Как-то раз, он пожаловался мне на нелегкую участь киномагната, завидев которого, первый встречный, готов разыграть самое нелепое представление, в надежде получить роль. Он рассказывал так же, что одним прекрасным утром, ему пришлось выдержать осаду со стороны секретарши, двух агентов по продаже книг, парня из страховой компании, массажиста, человека с бензодрином, сторожа на студии, чистильщика обуви и парикмахера, и заметь, все это еще до обеда. Так что, не стоит беспокоиться о том, что ему вдруг захочется развлечься ".

"Но зачем, спрашивается, Альфреду понадобилось приходить на яхту?"

"Все очень просто, он услышал о приезде мистера Шнелленхаммера. Об этом было сказано в "Светской Хронике". А так как он знает, что я сопровождаю мистера Шнелленхаммера:"

"И как он об этом узнал?"

"Я сам сказал ему, когда встретил его вчера. Ну, он и решил меня проведать".

На этот раз проблеск озарения растянулся на его лице до ушей. И он сипло фыркнул.

"Ты знаешь, я думаю, это и правда может получиться".

"Конечно, получится. Просто не может не получиться. Ну ладно, я пойду и начну готовить почву. А так как твое одеяние, с позволения сказать, в некотором беспорядке, то тебе лучше сходить переодеться, кстати, побриться, умыться и причесаться, тоже не помешает. Вот тебе немного денег", - сказал я и, подбадривающе похлопав его по плечу, удалился.

Когда я подошел к яхте, мистер Шнелленхамер стоял на палубе и заканчивал беседу с одним молодым человеком. Последний, как мне показалось, был репортером и пришел, чтобы взять интервью. Молодой человек удалился, и мистер Шнелленхамер направился ко мне, нервно подергивая себя за большой палец руки.

- Послушай, - сказал он, - знаешь, чего этот парень мне порассказал? Как помнишь, я прибыл сюда, чтобы встретиться с Сэмом Глютцом. И, похоже, прошлой ночью на Сэма было совершено нападение.

- Не может быть!

- Может. Его избили до потери пульса. У тебя там что, газета? Дай взгляну. Про это должны писать на первой полосе.

Так оно и было. Даже Джордж сказал бы: "Да, мистер Шнелленхамер." Статья размещалась под большущим заголовком. Прошлой ночью, когда, судя по всему, мистер Глютц направлялся в отель по дороге из казино, неизвестный напал на него и оставил лежать на тротуаре в довольно потрепанном состоянии. Жертву обнаружил прохожий. И доставил в больницу, чтобы из нее сшили что-то одно.

- Надейся, изловят они преступника, - саркастично произнес мистер Шнелленхамер.

- В газете написано, что полиция обнаружила зацепку, - заметил я, на что он собрав все презрение выдавил из себя: "Полиция!"

- К Вашим услугам, - произнес голос за моей спиной.

Когда я обернулся, мне на мгновение почудилось, что явился генерал Де Гаулле собственной персоной. Потом я разглядел, что пришедший на несколько дюймов ниже генерала, да и нос у него где-то на ярд поменьше. Однако даже сам генерал Де Гаулле не был настолько суров и внушителен.

- Сержант Брихоукс, полиция Монако, - представился он, - Я пришел поговорить с мистером Муллинером, который, как я понимаю, является одним из Вашей свиты.

Это меня удивило. Еще я был удивлен, что пришедший так хорошо говорит по-английски. Но вскоре стало понятно, что к чему. Сержанту полиции в городе вроде Монте-Карло постоянно приходится допрашивать всяческих шпионов, хитро зашифрованных искательниц приключений и тому подобный народ. При таком милом общении язык выучивается сам собой.

- Я Муллинер, - сказал я.

- Джордж Муллинер?

- Ах, Джордж? Нет, это мой племянник. Хотите с ним поговорить?

- Хочу.

- Зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- Это связано со вчерашним нападением на мистера Глютца. У полиции есть причины полагать, что Джордж Муллинер сможет оказать помощь в расследовании.

- Каким образом?

- Мы хотели бы поинтересоваться, как его бумажник оказался на месте нападения на мистера Глютца. Об обвинениях говорить рановато, но факт остается фактом. Я могу его видеть? – спросил сержант Брихоукс.

За Джорджем отправили моряка. Тот вернулся и сообщил, что на борту его нет.

- Наверное, пошел прогуляться по берегу, - сказал мистер Шнелленхамер.

- Тогда, с Вашего позволения, - произнес сержант с еще пущей суровостью, - я уж подожду его возвращения.

- Я пойду его поищу, - сказал я.

Нельзя было терять ни минуты. Джорджа нужно было уберечь, предупредить о сюрпризе, что поджидает его на яхте. Конечно, предположить, будто Джордж каким-либо образом связан со вчерашним инцидентом – полнейший абсурд. Но если его бумажник обнаружен на месте преступления - теперь Джорджа замучают многочисленным расспросами, допросами и прочим времяпрепровождением. Прямо, как в детективном романе, где герой – жертва сложившихся обстоятельств, невиновный и, в то же время, Подозреваемый Номер Один. Он стоически переносит тщательно отобранные страдания и лишения вплоть до самой последней главы, где снова все хорошо.

Я обнаружил Джорджа на скамейке у порта. Племянник сидел, подперев голову руками. И казалось, она может разломиться пополам, если ее ненароком отпустить. Я окликнул Джорджа и, когда он оторвал взгляд от земли, стало ясно, что парня стиснули безжалостные объятия похмельного синдрома. Знающие люди просветили меня насчет шести существующих в природе видов похмелья: Сломанный Компас, Швейный цех, Блуждающая Комета, Ядерный Взрыв, Цементомешалка и Гремлин-Бабай. Состояние Джорджа предполагало присутствие всех шестерых одновременно.

Впрочем, ничего удивительного. Прошлым вечером после обеда он сказал, что немедля созвонится с опекуном и вступит во владение наследством. Скорее всего, после Джордж устроил себе маленькое торжество. Но на мой вопрос насколько удачно прошел праздник, племянник издал лишь горький, отчаянный смешок, из тех, что режут нетренированное ухо.

- Праздник! - сказал он, - А нечего было праздновать. Рассказать, что случилось прошлым вечером? Пришел я в отель к Бассингеру, представился и спросил, у себя ли он. А мне и говорят, что, мол, Бассингер уехал неделю-две назад, а мне оставил письмо. Взял я его. Конверт распечатал. Прочел. А как прочел... Ты получал когда-нибудь мокрой рыбиной по физиономии?

- Как ни странно, не доводилось.

- А у меня был случай, поругался с одним рыбаком в Санта-Монике. И знаешь, ощущение очень похожее. В письме, на двух несчастных страничках П.П. Бассингер, это внебрачное порождение, признается, что много лет играл на вверенные ему деньги и, что их, к величайшему стыду, больше нет. Были, да все вышли. А следом вышел и он. Написал, если я это читаю, значит он уже в одной из вольнолюбивых южноамериканских стран, где экстрадицию считают суеверием. Принес глубочайшие соболезнования. И все ругал одного джентльмена, который за рюмкой чего-то горячительного поведал о беспроигрышной системе игры в казино. Почему моя крестная доверила наследство человеку из Монте-Карло, где казино на каждом углу – навсегда останется загадкой. По крайней мере, для меня.

Мое сердце обливалось кровью. Даже собрав остатки оптимизма, нельзя назвать день сегодняшний – счастливым днем Джорджа Муллинера. И - как "удар милосердия" - сержант Брихоукс. Голос мой дрожал.

- Мой бедный мальчик!

- Бедный, это уж точно.

- Ты, наверное, пережил сильный шок.

- Да уж.

- И что же ты делал дальше?

- А что бы ты делал дальше? Залил глаза до отказа. И вот что странно: мне приснился самый нелепый кошмар. Тебе снятся кошмары?

- Бывает.

- Страшные?

- Иногда.

- Готов биться об заклад, таких ты не видывал. Приснилось мне, будто я убил человека. До сих пор на душе осадок. Так и стоят перед глазами: ужасная ссора, а затем кровавая драка. Жуткое чувство. Чего ты смотришь на меня, как собака, которая что-то знает, а сказать не может?

Я должен был все рассказать.

- Джордж, тебе не приснился кошмар.

Он разозлился.

- Не держи меня за дурака. Уж я могу определить, когда мне снится кошмар, а когда нет.

- Повторяю, тебе не приснился кошмар.

Джордж ошарашено посмотрел на меня. Нижняя челюсть его отвисла, как подтаявшее суфле.

- То есть, все произошло на самом деле?

- Боюсь, что да. Так, во всяком случае, пишут газеты.

- Я, правда, избил кого-то?

- Не просто кого-то. А президента кинематографической корпорации. Что возводит твое приключение в ранг государственной измены.

- Но мне жутко повезло, ведь никто нипочем не узнает, что это был я, - произнес Джордж, после того, как целая минута глубокомысленных раздумий открыла ему светлую сторону медали, - У меня прямо как гора с плеч. А ты снова глядишь…как умная собака. Еще новости?

- Я подумал: как печально, что на месте преступления ты обронил бумажник — с именем и адресом.

- Неужели?

- Правда.

- Дьявол раздери!

- Да уж, дьявол раздери. На яхте сержант полиции. Ждет, когда ты придешь. У него есть причины полагать, что ты связан с происшедшим.

- Гром и молния!

- Можно и так сказать. Остается только одно. Ты должен исчезнуть, пока есть время. Перейти через итальянскую границу.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я могу принести.

- Ты не найдешь.

- Тогда я не знаю, что и делать. Конечно, ты мог бы…

- Не выйдет.

- Или мог бы…

- Это тоже не выйдет, - сказал Джордж, - Нет, это конец. Я мышь в мышеловке. Я пропал. По большому счету, и винить-то некого, ведь на моем месте мог бы быть любой, приключись с ним такое. Ну да ладно. Такова жизнь. Приезжаешь в Монте-Карло, чтобы схватить удачу за хвост, окрыленный надеждой, что сможешь, наконец, сказать «нет» старому Шнелленхамеру. И что получается? Удачи нет, одна лишь головная боль, а сверх того гильотина… или как это делается в здешних краях. Повторяю, это жизнь. Пустая миска, и в ней ничего вкусного. Жизнь не умеет давать, а умеет лишь брать.

- Брат! - воскликнул я, будто меня ударило током, - Выход найден, Джордж!

- Ну и?

- Ты хочешь попасть на яхту.

- Ну и?

- Чтобы забрать паспорт.

- Ну и?

- Так иди.

Он обиженно посмотрел на меня.

- Если ты думаешь, - сказал он, - что так можно шутить над человеком, у которого, по причине раннего времени суток, голова раскалывается; который пребывает в смятении, потому что по следу его идут полицейские ищейки, готовые хоть сейчас отправить на эшафот; то боюсь, я не разделяю твое чувство юмора. Учитывая, что яхту взяли на абордаж разные полицейские сержанты, которые начищают наручники, предвкушая мое возвращение, я бы довольно глупо выглядел, приди я туда и скажи: «Ребята, а вот и я.» Как, по-твоему?

- Я не закончил: ты можешь назваться Альфредом.

Он моргнул.

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - сказал я, сделав ударение на втором слове. Я увидел, как лучик интеллекта опасливо пробрался на его помятое лицо.

- Я пойду первым и подготовлю почву. Расскажу, что у тебя есть брат-близнец, с которым вы похожи, как две капли воды. А потом будет твой выход. Не бойся, что тебе не поверят. Альфред сейчас в Монте-Карло, дает ночные представления в казино, и, как я полагаю, в здешних кругах известная персона. Его наверняка знает полиция — в хорошем смысле, конечно. Возможно, они видели его выступления или даже вытаскивали карту из колоды, запоминали и возвращали обратно. И, возможно, Альфред затем вынимал ее из серединки лимона. Наша невинная подмена не вызовет подозрений. На борту нужно будет найти повод спуститься в каюту. Например, тебе срочно понадобится двууглекислый натрий. А, как найдешь паспорт, скажешь несколько красивых слов на прощание и уйдешь.

- А вдруг Шнелленхамер попросит показать фокусы?

- Очень маловероятно. Он не из тех, что жаждут развлечений. Напротив - стремится их избегать. Он как-то жаловался на бремя президента кинематографической корпорации: все «изображают» перед тобой в надежде получить роль. Рассказывал, как одним Голливудским утром перед ним «изображали»: секретарша, два гостиничных клерка, страховщик, массажист, человек с бензедрином, студийный сторож, мальчишка-чистильщик обуви и парикмахер, - и это только до обеда. Не бойся, твоих фокусов ему даром не нужно.

- А зачем бы Альфред пришел на яхту?

- Это просто. Он узнал, что приехал мистер Шнелленхамер. Про приезд писали в разделе “Общество”. Ему известно, что с мистером Шнелленхамером буду я.

- Откуда?

- Я виделся с Альфредом вчера и сам об этом сказал. Вот он ко мне и пришел.

Теперь свет интеллекта осиял лицо Джорджа от уха до уха. Он громогласно расхохотался.

- Знаешь, я правда верю, что план сработает.

- Конечно, сработает. Провал невозможен. Я пойду пока, подготовлю почву. И, поскольку твое одеяние в некотором беспорядке, тебе бы лучше переодеться. Побриться, помыться и причесаться тоже не повредит. Вот деньги, – сказал я и, подбадривающе похлопав племянника по спине, удалился.

Когда я добрался до яхты, мистер Шнелленхамер заканчивал разговор на палубе с каким-то молодым человеком, должно быть журналистом, попросившим интервью.

Когда молодой человек удалился, мистер Шнелленхамер ткнул большим пальцем в его направлении:

- Представляешь, что он мне только что сказал? Я ведь приехал сюда на встречу с Сэмом Глатцем. Так вот, похоже вчера вечером на Сэма напали.

- Не может быть!

- Так точно, вышибли из него дух. Это сегодняшние газеты? Давай-ка их сюда. Должно быть на первой странице.

Он был абсолютно прав. Был бы здесь Джордж, ему бы пришлось сказать «Да, мистер Шнелленхамер». Под большими заголовками сообщалось, что когда мистер Глатц возвращался прошлой ночью из Казино в отель, на него кто-то напал и жестоко избил, оставив лежать на улице. Какой-то прохожий обнаружил его и отвез в больницу, где его собрали по швам.

- И никакой надежды поймать этого приятеля, - констатировал мистер Шнелленхамер.

Я напомнил ему, что в газете говорится об уликах, обнаруженных полицией. В ответ на это он презрительно фыркнул.

- Полиция!

- К вашим услугам, - раздалось за спиной. Я обернулся, и на мгновение мне показалось, что это генерал Де Голль. При ближайшем рассмотрении мужчина оказался несколько ниже генерала, да и нос у него был на метр короче. Однако держался он по-генеральски сурово и надменно.

- Сержант Бришу, полиция Монако, - представился он. - Мне нужен один из ваших приближенных, мистер Малинер.

Эта фраза застала меня врасплох. Кроме того, я удивился как хорошо он говорит по-английски, но быстро понял причину: работая в таком месте, как Монте Карло, поневоле выучишь язык, допрашивая всяких иностранных шпионов и переодетых искательниц приключений.

- Я мистер Малинер, - сказал я.

- Мистер Джордж Малинер?

- А, Джордж? Это мой племянник. Вы хотите с ним встретиться?

- Так точно.

- В связи с чем? – поинтересовался мистер Шнелленхамер.

- В связи с нападением на мистера Глатца вчера вечером. По имеющимся у нас данным, он мог бы нам кое-что разьяснить.

- Например?

- Например, как его кошелек очутился на месте нападения на мистера Глатца. Как вы понимаете, это очень серьезно. Мне нужно встретиться с ним, если вы не возражаете, - заключил сержант Бришу. На поиски Джорджа отправили матроса. Он вскоре возратился с известием, что Джорджа на борту не было.

- Наверно, пошел прогуляться по берегу, - предположил Шнелленхамер.

- Тогда я подожду его здесь, - зловеще произнес сержант, - если вы не против.

- А я пойду его поищу, - предложил я.

Я понимал, что Джорджа необходимо перехватить и предупредить о встрече на яхте. Он, конечно, не имел никакого отношения ко вчерашнему разбою, но раз его кошелек нашли на месте проишествия, ему предстояло серьезное обьяснение. На мой взгляд, он попал в ситуацию главного героя в типичном детективе – невиновная жертва обстоятельств становится главным подозреваемым со всеми вытекающими отсюда последствиями, пока все не проясняется в конце книги.

Я наконец-то нашел его на скамейке возле бухты. Он сидел, обхватив голову ладонями, как будто боялся, что она упадет и разломится пополам. Когда я позвал его, он поднял голову, и я увидел человека, страдающего тяжелым похмельем. От знающих людей я знаю про шесть видов похмелья: «сломанный компас», «швейная машинка», «комета», «атомный взрыв», «бетономешалка» и «пляска злобных гномов». Судя по его виду, он страдал всеми шестью.

Удивляться тут было нечему. Еще вчера вечером после ужина он сказал мне, что идет на встречу с попечителем, чтобы получить свое наследство. И конечно же, он должен был отпраздновать такое событие. В ответ на это предположение он хрипло рассмеялся совершенно неприятным образом.

- Отпраздновать! –усмехнулся он, - нет, праздника не получилось. Хотите, расскажу как прошел мой вечер? Я пришел в отель, где остановился Бэссинджер, представился и спросил, на месте ли он. Мне ответили, что он выехал пару недель назад, но оставил мне письмо. Я беру письмо, открываю его, а там... Вас когда-нибудь били по лицу сырой рыбой?

- Как ни странно, нет.

- А мне однажды досталось, когда я поругался с рыбаком в Санта Монике. Ощущение было примерно такое же. Этот плод незаконной любви, П.П. Бэссинджер, сообщал мне в своём прощальном послании, что он годами играл в казино на мои деньги, пока мое наследство не испарилось, и он вместе с ним. Далее сообщалось, что когда я доберусь до этого письма, он будет уже далеко в какой-нибудь из вольных стран Южной Америки, где не занимаются выдачей лиц властям других стран. Он приносил свои глубочайшие извинения, но винил во всем какого-то человека в баре, поведавшего ему беспроигрышную стратегию игры в казино. Поди пойми, что сподвигло мою крестную мать передать попечительство моим наследством человеку, живущему в Монте Карло в двух шагах от казино. Мы просто сами напросились.

Я сочувствовал ему всей душой. Как ни крути, для него это был плохой день. Такое событие, да еще и сержант Бришу в придачу.

- Бедный мальчик! – я не сумел скрыть дрожи в голосе.

- Да уж куда беднее.

- Ты, наверно, был в шоке?

- Естественно.

- И что же ты делал дальше?

- А что я мог поделать? Пошел и напился вусмерть. Но самое интересное не в этом. Мне приснился страннейший кошмар. Вам снятся кошмары?

- Иногда снятся.

- Ужасные?

- Иногда ужасные.

- Готов поспорить, что они не идут ни в какое сравнение с моим прошлой ночью. Мне приснилось, что я убил кого-то. Я до сих пор помню этот сон. Мне постоянно видится, как я избиваю кого-то до потери сознания. Ужасное ощущение. Чего вы уставились на меня, как баран на мясника?

Я не мог не сказать ему правды.

- Джордж, это был не сон.

- Не дурите, - огрызнулся он. – Вы что думаете, я не знаю что такое кошмар?

- Я серьезно. Это был не кошмар.

Он недоверчиво посмотрел на меня. Вдруг его лицо опало, как плохое тесто.

- Вы хотите сказать, что это случилось на самом деле?

- Боюсь, что да. Об этом написали все газеты.

- Я на самом деле кого-то укокошил?

- Не просто кого-то, а президента кинокорпорации, что приравнивается к оскорблению Ее Величества.

- В таком случае, мне повезло, - пришел к радостному выводу Джордж после минуты серьезных размышлений, - ведь никто не знает, что это был я. Уже легче. Опять вы уставились на меня, как встревоженный баран. В чем дело?

- Я просто размышлял, как плохо было бы, если бы ты обронил свой кошелек с адресом и фамилией прямо на месте преступления.

- Я обронил там свой кошелек?

- Вот именно.

- Черт меня побери!

- Совершенно верно. На яхте тебя поджидает сержант полиции. Он полагает, что ты можешь помочь следствию.

- Из огня да в полымя!

- Не могу не согласиться. Остается только один выход. Пока есть время, ты должен бежать за границу, в Италию.

- Мой паспорт остался на яхте.

- Я могу сходить за ним.

- Его невозможно найти.

- Ну, тогда я не знаю. Ты мог бы..

- Нет, это не подходит.

- Ну, или...

- Нет, и это не пройдет. Нет, - отрезал Джордж, - всему конец. Я в тупике. Придется отвечать. Я не замышлял злодейства, да и приключиться такое могло с любым пьяным вдрызг человеком, но тем не менее, это убийство на моей совести. Такова жизнь. Приезжаешь в Монте Карло за огромным наследством, счастлив до нельзя, предвкушая как сможешь наконец-то отказать старому Шнелленхамеру, а получаешь что? Пропажу наследства, головную боль и, в довершение ко всему, гильотину или чем там они пользуются в здешних краях. Говорю вам, такова жизнь. Своему несчастью я сам кузнец.

- Кузн.. Близнец! – озарило меня. –Джордж, я знаю что делать!

- Ну?

- Тебе надо пойти на яхту.

- И?

- И забрать свой паспорт.

- И?

- И иди же скорей!

Он посмотрел на меня с укоризной.

- Если вы считаете, - начал он, - что это предложение уместно для человека мучимого похмельем, в момент когда полицейские ищейки идут по его следам и его вот-вот бросят под нож гильотины, то я вынужден с вами не согласиться. По вашим собственным словам, яхта кишмя кишит сержантами полиции, поигрывающими наручниками в предвкушении моего возвращения. Вы не находите, что было бы довольно глупо с моей стороны заявиться туда почетным гостем?

- Я забыл добавить, что ты представишься Альфредом.

Он сморгнул.

- Альфредом?

- Им самым.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим близнецом Альфредом, - сказал я, налегая на второе слово. Я увидел как его измученное лицо медленно озарила догадка. – Я вернусь на яхту первым и подготовлю почву рассказом о твоем брате Альфреде, похожем на тебя как две капли воды. Затем появишься ты. Не волнуйся, тебе поверят. Альфред сейчас в Монте Карло, каждый вечер выступает на эстраде в Казино, все с ним хорошо знакомы. Полицейские его тоже наверняка знают - в хорошем смысле этого слова. Они бывают на представлениях, и может быть он даже просил одного из них выбрать из колоды карту – любую карту! – и запомнить ее, а потом чудесным образом вытащил ее из рукава. Никто в тебе не усомнится. На борту придумаешь какую-нибудь причину спуститься вниз – например, непреодолимое желание выпить газированной воды –найдешь свой паспорт, потом дружески попрощаешься со всеми и удалишься.

- А вдруг Шнелленхамер попросит меня показать фокус?

- Вряд ли. Он не любитель развлечений. Шнелленхамер избегает их как огня. Он как-то сказал мне, что несет на себе крест киномагната – любой человек на его пути начинает показательные выступления в надежде на роль в каком-нибудь фильме. По его словам, даже в самый спокойный день в Голливуде перед ним успевает выступить секретарша, два литературных и один страховой агент, массажист, ассистент массажиста, охранник в студии, чистильщик обуви и парикмахер – и это только в первой половине дня. Можешь не волноваться, Шнелленхамер тебя выступать не заставит.

- А как мне обьяснить посещение яхты Альфредом?

- Очень просто. Он узнал о прибытии мистера Шнелленхамера из местной светской хроники. Зная, что я знаком с мистером Шнелленхамером...

- Откуда?

- Я сказал ему об этом вчера во время нашей встречи. Поэтому он решил нанести визит.

Лицо Джорджа окончательно прояснилось и засияло. Он издал хриплый смешок.

- Я думаю, должно сработать.

- Обязательно сработает. Не может не сработать. Я пошел подготавливать почву. А так как вид у тебя слегка потрепанный, тебе следует переодеться, принять душ и побриться. Заодно не мешало бы и причесаться. Возьми-ка денег, - сказал я, одобряюще похлопал его по плечу и удалился.

Когда я приехал на яхту, мистер Шнелленхаммер стоял на палубе, как раз заканчивая разговор с неким молодым человеком. Я принял его за репортера, что пришел взять интервью. Молодой человек ушел, и мистер Шнелленхаммер, вскинув руку, указал пальцем ему вслед.

- Слушайте, - обратился он ко мне, - Знаете, что сказал мне этот парень? Помните, я приехал сюда, чтобы встретиться с Сэмом Глятцем? Ну так вот, похоже кто-то грохнул Сэма вчера вечером.

- Да ну, бросьте!

- Да, сэр. Вырубил его наглухо. Не газеты ли это у вас с собой? Дайте-ка взглянуть. Возможно, будет на первых страницах.

Он оказался совершенно прав. Даже Джорджу пришлось бы сейчас согласиться, сказав "Да, мистер Шнелленхаммер. Статьи с огромными заголовками рассказывали об этой истории. Как выяснилось, прошлым вечером мистер Глятц возвращался в гостиницу из казино, когда кто-то неизвестный напал на него и потом оставил лежать на улице в изрядно помятом состоянии. Мистера Глятца обнаружил прохожий и отвел в госпиталь, чтобы врачи слепили его обратно.

"И нет никакой надежды, что этого парня поймают", - проговорил мистер Шнелленхаммер.

Газеты, заметил я ему, упоминали, что полиция обладает ключом к разгадке, но он лишь презрительно фыркнул: "Полиция!"

"К вашим услугам", послышался голос, и, когда я повернулся, мне на мгновение показалось, что передо мной генерал де Голль. Потом я понял, что стоящий передо мной был на несколько дюймов ниже генерала, да и нос у него был примерно на ярд короче. Но даже сам генерал де Голль не смог бы выглядеть столь грозно и сурово. "Сержант Бришу, полиция Монако, . сказал он. . Я хотел бы видеть мистера Мулинера, который, насколько я понимаю, входит в ваше окружение".

Я удивился. Удивился еще и тому, что он бегло говорил по-английски. Впрочем, объяснение скоро пришло мне в голову: сержанту полиции в таком месте, как Монте- Карло, где постоянно приходится допрашивать иностранных шпионов, авантюристок с темным прошлым и им подобных, нетрудно поднабраться слов.

- Мистер Мулинер перед вами, - сказал я.

- Мистер Джордж Мулинер?

- Ах, Джордж. Нет, это мой племянник. Вы хотите его видеть?

- Да.

- Зачем? - спросил мистер Шнелленхаммер.

- В связи с вчерашним нападением на мистера Глятца. У полиции есть основания полагать, что он может помочь следствию.

- Каким образом?

"В полиции хотели бы, чтобы он объяснил, как его бумажник оказался на месте нападения на мистера Глятца. Не правда ли, это можно считать важным фактом? Могу ли я, с вашего позволения, его видеть?" - спросил сержант Бришу. На поиски Джорджа отправили матроса. Матрос вернулся с известием о том, что Джорджа, по всей видимости, на борту нет.

- Возможно, сошел на берег прогуляться, - предположил мистер Шнелленхаммер.

- Тогда, с вашего позволения, - сказал сержант, - я подожду, пока он вернется.

- Пойду и поищу его - ответил я.

Я чувствовал настоятельную необходимость перехватить Джорджа и предупредить о том, что его ждет на яхте. Конечно, абсурдно было полагать, что он мог быть хоть как-то связан с возмутительным происшествием прошлой ночи, но, если его бумажник нашли на месте преступления, было очевидно, что ему придется здорово попотеть, объясняя этот факт. Джордж, представлял я, попал в то же положение, в котором оказывается герой приключенческого романа . невиновный, он под влиянием обстоятельств становится подозреваемым Номер Один, и в течение всего повествования ему приходится очень туго, пока в последней главе все не становится на свои места.

Я отыскал его на скамейке неподалеку от гавани. Он сидел, обхватив голову, и, казалось, думал, что, если он уберет руки, она развалится на куски. Когда я окликнул его по имени, и он взглянул вверх, мне стало совершенно ясно . человек находился в когтях жесточайшего похмелья. Люди знающие рассказывали мне о различных вариантах похмелья, всего которых шесть: Сломанный компас, Вертолет, Комета, Термоядерный взрыв, Бетономешалка и Пляска чертей, и в случае Джорджа было похоже, что он испытывает их все разом.

Я не очень удивился. Вчера вечером после ужина он сказал мне, что идет проведать опекуна и забрать свое наследство, поэтому было совершенно естественно предположить, что после он решит отметить такое событие. Когда я осведомился, так ли это, он издал один из тех глухих скрипучих смешков, которые порой столь сильно режут слух.

"Отмечал! . воскликнул он . Нет, я ничего не отмечал. Рассказать, что произошло вчера вечером? Я отправился в гостиницу, где жил Бассингер, назвал свое имя и спросил, у себя ли он. Мне сказали, что он съехал неделю или две назад и что он оставил мне письмо. Я взял письмо. Распечатал. Прочитал. И, читая . Тебя никогда не били по лицу живой рыбой?"

- Странное предположение. Нет.

"Мне случилось однажды испытать такое, когда я повздорил с одним рыбаком в Санта- Монике, и ощущение было очень похожим. Потому что в письме, в этом billet doux* П. П. Бассингер, этот внебрачный сын, пишет, что в течение нескольких лет он играл на деньги, вверенные его опеке, и он очень сожалеет о том, что денег больше нет. Их след простыл. Впрочем, как и его тоже, добавляет он. И, дескать, в тот момент, когда я буду читать эти строки, он уже будет в одной из тех южноамериканских стран, где широко смотрят на вещи и не верят в выдачу преступников. Он всячески просит извинения, но возлагает всю вину на человека, который как-то в баре предложил ему беспроигрышную систему ставок за игорным столом. И почему только моя крестная назначила попечителем того, кто живет в Монте-Карло в двух шагах от казино, почему? Мы этого не узнаем. Как будто напрашивалась на это, вот что я думаю".

У меня сердце кровью обливалось за него. Даже в остром приступе оптимизма я не смог бы назвать этот день удачным. Вся эта история, да еще и сержант Бришу в придачу. Мой голос дрожал, когда я произнес: "Бедный мальчик!"

- Бедный . это точно сказано.

- Это, наверное, был ужасный удар.

- Да, так и есть.

- И что ты сделал?

- А что бы ты сделал? Я пошел и надрался. И, интересная штука, мне приснился очень необычный кошмар. У тебя бывают кошмары?

- Иногда.

- Страшные?

- Случается.

- Бьюсь об заклад, таких страшных, какой у меня был вчера, ты не видел. До сих пор не могу стряхнуть с себя этот сон. Так и вижу, как я во всю бьюсь с каким-то человеком и вырубаю его. Это самое неприятное чувство. Почему ты смотришь на меня как овца, задумавшая что-то плохое?

Пришлось ему сказать.

- Это был не кошмар, Джордж.

- Не будь ослом, - рассердился он, - когда я вижу кошмар, я могу отличить его от всего остального.

- Повторяю тебе, это был не кошмар.

Он недоверчиво посмотрел на меня. Его челюсть начала опускаться, как размякшее суфле.

- Ты же не хочешь сказать, что это произошло на самом деле?

- Боюсь, что так. И газеты тому подтверждение.

- Я действительно кого-то уработал?

- Не просто кого-то, а президента одной кинокомпании. Это переводит твою драку в, так сказать, разряд lese majeste.**

- Тогда мне очень повезло, - сказал Джордж, углядев после минуты напряженного раздумья положительную сторону во всем происшествии, - что никто не знает, что это я. Это, безусловно, снимает тяжесть с моих плеч. Что ты все еще уставился на меня, как замученная овца? В чем дело?

- Я думал, жаль, что ты обронил свой бумажник, в котором были твое имя и адрес, на месте преступления.

- Я действительно это сделал?

- Сделал.

- Черт меня подери!

- Черт тебя подери, это точно. Сейчас на борту яхты сидит сержант полиции и ждет, пока ты вернешься. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь ему в расследовании.

- Разрази меня гром!

- Так тоже можно сказать. Остается только одно. Ты должен бежать, пока еще есть время. Через итальянскую границу.

- Но мой паспорт остался на яхте.

- Я могу его вынести.

- Ты его не найдешь.

- Тогда я даже не знаю, что предложить. Конечно, ты мог бы .

- Нет, это не то.

- Ну, тогда .

- Тоже не годится. Нет, - сказал Джордж, - это конец. Я попал, как крыса, в ловушку. Я это заслужил. Ну, в смысле, что винить меня не за что: я жертва несчастного случая, и такое может произойти с каждым, кто нарежется так, как я. Но тем не менее. Это жизнь. Приезжаешь в Монте-Карло за огромными деньгами, ободренный мыслью, что наконец-то сможешь сказать "Нет" старику Шнелленхаммеру. А что выходит? Денег нет, голова раскалывается от боли, и помимо всего этого тебе еще грозит гильотина или что у них там есть в этой стране. Да, это жизнь, повторяю я. Всего лишь чаша с вишнями. Похоже, никому не удастся ее победить.

Похожи.Близнецы! Я вскрикнул, словно меня током ударило: "Придумал, Джордж!"

- Что?

- Тебе надо попасть на яхту.

- Ну?

- Забрать свой паспорт?

- Ну?

- Ну, так иди.

Он укоризненно посмотрел не меня.

- Если ты думаешь, что именно такие вещи нужно говорить человеку, у которого голова раскалывается, а полицейские ищейки рыщут по его следам, и которого в любую секунду могут гильотинировать, то, боюсь, я с тобой не согласен. Ты же сам говорил . на яхте кишмя кишат сержанты полиции, которые начищают наручники и ждут не дождутся, когда я вернусь. Было бы глупо с моей стороны завалиться туда и сказать: "Привет, ребята. А вот и я". Тебе так не кажется?

- Я забыл сказать, что ты назовешься Альфредом.

Он моргнул.

- Альфредом?

- Да.

- Я скажу, что я - мой брат Альфред?

"Твой брат-близнец Альфред, - сказал я, сделав ударение на слове "близнец", и увидел на его измученном лице слабый отблеск понимания, - Я пойду вперед и подготовлю почву к твоему приходу, сказав, что у тебя есть брат-близнец, с которым вы похожи, как две капли воды. Потом появишься ты. И не бойся, что тебе не поверят. Сейчас Альфред здесь в Монте-Карло выступает в ночной программе в казино. Насколько я понимаю, он известная фигура среди здешних циркачей. Может быть, полиции он тоже известен, но, разумеется, не с плохой стороны. Возможно, полицейские видели его выступления или он просил кого-либо из них вытянуть любую карту из колоды и, запомнив ее, положить назад, а сам потом вытаскивал ту карту из лимона. Я и мысли не допускаю, что наша невинная уловка будет раскрыта. Как только ты окажешься на борту, будет легче легкого выдумать причину, чтобы спуститься вниз. Предлог, такой как, например, срочно выпить стаканчик содовой, напрашивается сам собой. А как только найдешь свой паспорт, ты можешь уйти, быстро и элегантно простившись".

- А если Шнелленхаммер попросит меня показать фокус, что тогда?

- Вот уж навряд ли. Он не из тех, кто повсюду ищет развлечений. Повсюду избегать их . вот цель его жизни. Он как-то рассказывал мне, что все, с кем он сталкивается, стараются что-нибудь перед ним разыграть, в надежде получить роль. И ему как магнату кинематографа приходится нести этот крест. Случалось, говорил он мне, что в иное хорошее утро в Голливуде перед ним выступали секретарь, пара торговцев книгами, страховой агент, массажист, человек, наглотавшийся бензедрина, охранник из студии, чистильщик обуви, парикмахер, - и все перед завтраком. Так что не волнуйся . он не попросит тебя что-нибудь изобразить.

- Но зачем Альфреду приходить на яхту?

- Проще простого. Он слышал, что мистер Шнелленхаммер здесь. Об этом писали в светской хронике. И он знает, что я приехал вместе с Шнелленхаммером .

- Откуда?

- Я сам сказал ему, когда вчера с ним встретился. Так что он пришел увидеться со мной.

На этот раз лицо Джорджа, включая уши, светилось пониманием. Он хрипло засмеялся.

- Знаешь, я действительно думаю, что это сработает.

- Конечно, сработает. Не может не сработать. Я пойду вперед и начну прокладывать тебе дорогу. Твое одеяние выглядит не лучшим образом, так что тебе лучше переодеться. Не помешает еще побрить бороду, умыться и причесаться. Вот деньги, - сказал я и пошел, ободряюще похлопав его по спине.

*billet doux- любовная записка (франц.)
**lese majeste . преступление против короля (франц.)

Поднимаясь на борт, я увидел, что мистер Шнелленхамер разговаривает на палубе с каким-то молодым человеком. Скорей всего, подумал я, это репортер, берет у владельца яхты интервью. Когда я приблизился, молодой человек уже отходил; мистер Шнелленхамер качнул головой в его сторону.

- Знаете, что рассказал мне этот малый? Помните, я приезжал сюда на встречу с Сэмом Глацем? Так вот, вчера вечером Сэма чуть не прикончили.

- Как!

- Так точно, сэр. Отделали до полусмерти. Это газеты у вас? Дайте-ка я гляну - должно быть, об этом пишут на первой полосе.

Он оказался прав. Даже Джорджу пришлось бы сказать: "Вы правы, мистер Шнелленхамер". Под крупными заголовками сообщалось о случившемся. Неизвестный якобы напал на мистера Глаца на улице, когда тот возвращался из казино к себе в отель. Основательно поработав над жертвой кулаками, преступник скрылся, а мистер Глац лежал на тротуаре, пока на него не наткнулся прохожий. Вид у потерпевшего был не самый цветущий, когда его доставили в больницу.

- Ищи-свищи теперь этого типа, - заключил мистер Шнелленхамер.

Я заметил, что у полиции, если верить газете, имеются улики, но мистер Шнелленхамер лишь презрительно фыркнул:

- Полиция!..

- К вашим услугам, - послышалось вдруг у меня за спиной.

Я обернулся, и на миг мне почудилось, что передо мной стоит собственной персоной генерал де Голль. Тотчас я понял свою ошибку: против генерала незнакомец не вышел ростом - зато очень даже вышел носом. Однако и сам де Голль, пожалуй, вытянулся бы в струнку перед этим человеком в форме - такой грозный, властный у него был вид.

- Бришу, сержант полиции Монако, - объявил он. - Я бы хотел видеть мистера Муллинера. Насколько я понимаю, этот джентльмен находится на вашей яхте, - обратился он к мистеру Шнелленхамеру.

Я удивился. Ко всему прочему, он на редкость хорошо говорил по-английски. Впрочем, поразмыслив, я решил, что в этом нет ничего необычного: в таком месте, как Монте-Карло, сержанту полиции постоянно приходится иметь дело со шпионами иностранных держав, прожжеными авантюристками со всех концов света и тому подобными личностями - тут волей-неволей поднатореешь в языках.

- Мистер Муллинер - это я, - сказал я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- Ах Джордж! Нет, это мой племянник. Так это он вам нужен?

- Да.

- Зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- По делу о вчерашнем нападении на мистера Глаца. У полиции есть основания полагать, что он может помочь в расследовании.

- Как?

- Полиции хотелось бы, чтобы он объяснил, как его бумажник оказался на месте преступления. Любопытное обстоятельство, не правда ли? Итак, могу я с ним поговорить?

Одного из матросов отрядили на поиски Джорджа. Вернувшись, он сообщил, что мистера Муллинера, похоже, нет на яхте.

- Наверно, сошел на берег прогуляться, - предположил мистер Шнелленхамер.

- Тогда я, с вашего позволения, подожду его здесь, - произнес сержант, будто объявляя приговор.

Я поспешил предложить свою помощь.

- Пойду поищу его.

Необходимо было перехватить Джорджа и предупредить его обо всем. Разумеется, никак не может он быть замешан в этом деле, это абсурд, - но раз там нашли его бумажник, от него, без сомнения, потребуются самые серьезные объяснения. Вся эта история напомнила мне сюжет авантюрного романа: ни в чем не повинный герой волей обстоятельств попадает в подозреваемые номер один и мытарится, пока справедливость наконец не восторжествует в последней главе.

Нашел племянника я на скамейке у входа в порт. Он сидел, сжав голову руками, словно боялся, что она того и гляди расколется надвое, и когда я окликнул его и он поднял глаза, мне стало ясно, что у бедняги жуткое похмелье. От людей знающих я слышал, что похмелье бывает шести видов: "сломанный компас", "швейная машинка", "комета", "ядерный взрыв", "бетономешалка" и "пляска злых гномов". Судя по выражению его лица, Джорджа терзали все эти похмельные синдромы сразу.

Вообще-то я не был удивлен. Вчера вечером, после обеда, он сказал мне, что идет на встречу с опекуном, чтобы вступить наконец-то во владение наследством. Само собой напрашивалось предположение, что он решил отпраздновать это знаменательное событие и немножко кутнуть. Но когда я упомянул об этом, он сдавленно, хрипло рассмеялся - от такого смеха не по себе.

- Праздновал!.. Нет, я не праздновал. Рассказать тебе, что случилось вчера? Прихожу я к Бэссингеру в отель, называюсь, спрашиваю его, а мне говорят, он уж недели две как уехал, но оставил для меня письмо. Я взял письмо. Распечатал. Прочел. И когда я прочел... Ты когда-нибудь получал оплеуху дохлой рыбиной?

- Нет, как ни странно.

- А я получал: поспорил как-то с одним любителем рыбалки, в Санта-Монике было дело… Ощущения, доложу тебе, очень схожие. В этом письме, в сем амурном послании этот курицын сын П. П. Бэссингер извещал меня, что все эти годы он играл на вверенные ему деньги и, от наследства, к его глубочайшему сожалению, ничего не осталось. Денежки тю-тю и сам он, стало быть, тоже тю-тю - когда я буду читать это письмо, он, мол, уже будет в одной из тех либеральных южноамериканских стран, где с терпимостью относятся к бежавшим из других государств преступникам. Он умолял его простить, говорил, что виноват во всем один тип, случайный знакомый из бара, который открыл ему беспроигрышную систему игры в рулетку. И как только могла крестная доверить свое состояние человеку, живущему в Монте-Карло, в двух шагах ходьбы от казино! Самый верный способ пустить меня по миру!

Бедный Джордж! У меня сердце разрывалось. При всем своем оптимизме я не сказал бы, что ему крупно повезло. А тут еще этот сержант Бришу… Когда я заговорил, в голосе моем была дрожь.

- Бедный мой мальчик!

- Бедный - это в точку.

- Наверно, это был ужасный удар.

- Ужасный.

- И что ты предпринял?

- А что бы ты предпринял? Я пошел в кабак и надрался. И представляешь, мне приснился жуткий кошмар. У тебя бывают кошмары?

- Случается.

- Очень страшные?

- Иногда.

- И все-таки, готов поспорить, не такие страшные, как мой. Мне приснилось, что я убил человека. До сих пор не могу выбросить из головы этот сон. Так и вижу, как налетаю на улице на какого-то беднягу и проламываю ему череп… брр!.. Чего ты уставился как баран на новые ворота?

Пришлось открыть ему горькую правду.

- Это был не сон, Джордж.

- Не валяй дурака! - отмахнулся он раздраженно. - Думаешь, я не в состоянии отличить сон от яви?

- Повторяю, это был не сон.

Он воззрился на меня - уж не смеюсь ли я, - и челюсть его поползла вниз (так прямо на глазах оседает суфле, раньше времени вынутое из духовки).

- Не хочешь же ты сказать, что все это произошло на самом деле.

- Увы. Об этом кричат в газетах.

- Выходит, я кого-то пришиб?

- Не кого-то, а президента кинокомпании. И это безмерно отягчает твою вину. Считай, поднял руку на монаршую особу.

С минуту Джордж пребывал в угрюмом раздумье, а потом вдруг просветлел:

- Слава богу, никто по крайней мере не знает, что это я. Прямо камень с души... В чем дело, ты опять смотришь на меня взглядом овцы-великомученицы.

- Я просто подумал, что лучше бы ты не ронял свой бумажник на месте преступления, в нем ведь твое имя и адрес...

- А я его там обронил?

- Да.

- Тысяча чертей!

- Вот именно. На яхте тебя уже поджидает сержант полиции. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь в расследовании...

- О горе мне!

- Полностью согласен. Есть только один выход. Бежать, пока еще не поздно. Перебраться через границу в Италию.

- Но у меня паспорт на яхте.

- Я тебе принесу.

- Тебе его не найти.

- Ну, тогда я не знаю… Конечно, мож...

- Нет уж, спасибо.

- А что, если...

- Не стоит, - опять перебил Джордж. - Нет. Это конец. Я на крючке. И придется поплатиться сполна. Притом ведь я невиноват, у меня в мыслях ничего плохого не было, я всего лишь жертва случайности, которая может произойти с каждым, кто маленько перебрал. Такова жизнь! Едешь в Монте-Карло за своим законным наследством, душа поет при мысли, что наконец-то можно будет ответить старику Шнелленхамеру: "Вы неправы, мистер Шнелленхамер" - и что же? Наследство прости-прощай, голова трещит, и вдобавок ко всему меня ждет гильотина или чего там у них имеется на этот случай. Да, такова жизнь! Путь, заваленный розами, право слово! Игра не стоит свеч, как ни старайся, все равно упадешь, на вершину никогда не забраться...

ЗА БРАТЦА!

Я вскрикнул, как ужаленный.

- Я знаю, Джордж!

- Ну?

- Тебе надо на яхту, так?

- Ну?

- Взять паспорт, так?

- Ну?

- Так сходи и возьми.

Он поглядел на меня с укором и сказал:

- У человека голова раскалывается на части и куча поводов для беспокойства, полицейские ищейки идут по его следу, в любой момент он может кончить жизнь на гильотине - а ты шуточки шутишь. Боюсь, я не смогу оценить твое остроумие. Ты же сам сказал, что яхта кишит сержантами полиции и они усердно чистят наручники в ожидании моего прихода. Надо быть порядочным недоумком, чтобя заявиться туда как ни в чем не бывало. "Привет, ребята, вот и я!" По-твоему, это хорошая идея?

- Я забыл уточнить, что ты назовешься Альфредом.

Он захлопал глазами.

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом??

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - подчеркнул я, и на его изможденном лице забрезжил проблеск мысли. - Я возращаюсь на яхту и разношу в народе благую весть о том, что у тебя есть брат-близнец Альфред и вы похожи как две капли воды. Потом появляешься ты. Не бойся, никто ничего не заподозрит. Альфред как раз сейчас в Монте-Карло, выступает каждый вечер в казино и, надо полагать, пользуется известностью среди местной публики. Не исключено, что и полиция его знает - в хорошем смысле слова, конечно. Наверняка стражи порядка видели его в ревю и он даже предлагал кому-нибудь из них вытащить и запомнить карту из колоды, чтобы потом выудить ее из кармана какого-нибудь олуха. Наше беобидное надувательство просто обречено на успех. Главное - проникнуть на яхту, а там ты запросто найдешь какой-нибудь предлог, чтобы спуститься в каюту. Найдешь паспорт, мило откланяешься, и дело в шляпе.

- А если Шнелленхамер попросит меня показать какие-нибудь фокусы?

- Очень маловероятно. Мистер Шнелленхамер не из тех, кому подавай зрелищ. Он изо всех сил старается их избегать. По его словам, быть королем киноиндустрии - тяжкий крест: каждый встречный и поперечный начинает ломать перед ним комедию, мечтая пролезть на экран, в кинозвезды. В Голливуде, говорил он, бывают дни, когда еще до обеда перед ним успевают выступить секретарша, пара книготорговцев, страховой агент, массажист, коммивояжер, студийный вахтер, чистильщик обуви и парикмахер. Можешь не волноваться, никаких трюков от тебя не потребуется.

- А как нам объяснить появление Альфреда на яхте?

- Очень просто. Он узнал о приезде мистера Шнелленхамера. Из светской хроники. Он знает, что я сопровождаю мистера Шнелленхамера...

- Откуда?

- От меня - мы с ним встречались вчера. И вот он пришел со мной повидаться.

Теперь уже лицо Джорджа так и сияло светом мысли. Он хрипло хохотнул.

- Ей-богу, мне кажется, дело выгорит!

- Естественно, выгорит. Дело верное. Ну, я пошел подготавливать для тебя почву. А тебе советую переодеться - состояние твоего костюма оставляет желать лучшего. Неплохо бы и помыться, побриться, причесаться. Вот тебе деньги...

И бодро похлопав его по спине, я пошагал обратно к пристани.

Когда я добрался до яхты, мистер Шнелленхамер был на борту, он заканчивал беседовать с молодым человеком, которого я счел репортером, приехавшим взять интервью. Молодой человек ушел, а мистер Шнелленхамер резким движением указал большим палцем в его удаляющуюся спину.

- Знаете, - сказал он, - о чем мне рассказывал этот парень? Вы помните, я приехал сюда на встречу с Сэмом Глюцом? Ну вот, похоже, на Сэма прошлой ночью кто-то напал.

- Что вы говорите!

- Так точно, вырубил его. У вас там газеты? Дайте-ка мне посмотреть. Наверняка, это на первых страницах.

Он был совершенно прав. Даже Джорджу пришлось бы сказать "Да, мистер Шнелленхамер". Там, под большим заголовком, все и было описано. Выходило, что прошлой ночью какой-то неизвестный подстерег мистера Глюца, когда тот возвращался из казино в свой отель, сильно избил его и оставил лежать на улице. Его нашел прохожий. Глюца забрали в больницу, чтобы зашить раны.

- И парня вряд ли поймают, - сказал мистер Шнелленхамер.

В газете сказано, заметил я, что полиция идет по следу, а он презрительно фыркнул.

- Полиция!

- К вашим услугам, - произнес кто-то, и, обернувшись, я увидел, как мне на минуту показалось, генерала де Голля. Потом я понял, что этот был на несколько сантиметров ниже Генерала и нос у него был сантиметров десять длиной. Но даже сам генерал де Голль выглядел бы не так мрачно и устрашающе.

- Сержант Бришо, полиция Монако, - сказал незнакомец. - Я пришел к мистеру Муллинеру, который, как я понял, вас сопровождает.

Меня это удивило. Также удивляло, что он так свободно говорит по-английски, но вскоре мне на ум пришло объяснение. Сержанту полиции, который служит в местечке вроде Монте-Карло, постоянно приходится допрашивать иностранных шпионов, скрывающихся авантюристок и им подобных - волей-неволей в скором времени научишься говорить по-английски.

- Мистер Муллинер перед вами, - сказал я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- А, Джордж! Нет, он мой племянник. Вы хотите его видеть?

- Да.

- Зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- В связи со вчерашним нападением на мистера Глюца. Полиция имеет основания полагать, что он может помочь им в расследовании.

- Как?

- Хотелось бы, чтобы он объяснил, как его бумажник оказался в том месте, где напали на мистера Глюца. Факт представляется важным, это любому ясно. Можно мне его увидеть, если позволите? - сказал сержант Бришо, и на поиски Джорджа был отправлен матрос, который, вернувшись, сообщил, что Джорджа, по-видимому, на борту нет.

- Возможно, ушел прогуляться по берегу, - сказал мистер Шнелленхамер.

- Тогда, с вашего разрешения, - произнес сержант с еще более зловещим видом, - я подожду возвращения мистера Муллинера.

- А я пойду его поищу, - сказал я.

Джорджа нужно обязательно перехватить и предупредить о том, что ждет его на яхте, подумал я. Конечно, нелепо полагать, что он как-то связан со вчерашним возмутительным случаем, но если его бумажник был обнаружен на месте преступления, то ему - и это очевидно - придется долго и упорно объяснять почему. Как я понимал, он был в том положении, в которое часто попадают герои в приключенческих рассказах - под действием обстоятельств, невиновный человек выступает в роли подозреваемого номер один и, до последней главы, в которой все встает на свои места, чувствует себя весьма неудобно.

Джордж сидел на скамейке рядом с гаванью. Там-то я его и нашел. Он обхватил голову руками, вероятно, чувствовал, что, если отпустит ее, она развалится на части. Когда я произнес его имя, и он посмотрел вверх, было легко заметить, что он находится в плену тяжелого похмелья. Знающие люди говорили мне, что у похмелья есть шесть разновидностей: Сломанный Компас, Швейная Машина, Комета, Атомный взрыв, Бетономешалка и Буги-вуги Злого Гнома. Всем своим видом Джордж показывал, что у него - все шесть сразу.

Однако меня это не удивило. Прошлым вечером после ужина он сказал мне, что как раз собирается заглянуть к своему поверенному, чтобы получить наследство, и, само собой разумеется, потом он будет праздновать. Но когда я поинтересовался, так ли это было, он неприятно так, глухо и со скрежетом усмехнулся.

- Праздновать! - сказал он. - Нет, я не праздновал. Сказать вам, что произошло прошлым вечером? Я пошел в отель Бэссинджера, назвал свое имя и спросил, у себя ли он, а мне сказали, что он уехал неделю или две назад, оставив мне письмо. Я его взял. Открыл. И прочитав… Вас когда-нибудь били между глаз мокрой рыбиной?

- Как ни странно, не били.

- А меня один раз били, когда я поспорил с рыболовом, в Санта Монике, весьма сходные ощущения. В этом письме, в этой billet doux* рожденного вне брака П.П.Бэссинджера, сообщалось, что он годами играл в карты на доверенные ему деньги и что он очень сожалеет, но наследства не осталось. Оно исчезло. Впрочем, как и он сам. К тому времени, как я прочитаю это, писал Бэссинджер, он будет в одной из тех либеральных южно-американских стран, где не верят в экстрадицию. Он глубоко извинялся, и сваливал вину на какого-то человека, с которым познакомился в баре и который поделился с ним беспроигрышной стратегией поведения за столом. И мы никогда не узнаем, почему моя крестная мать передала опекунство человеку, живущему в Монте-Карло в двух шагах от казино. Хотя здесь и так все ясно.

Мое сердце обливалось кровью. Этот день в жизни Джорджа счастливым не назовешь, и никакой оптимизм тут не поможет. Все это и еще сержант Бришо. Когда я заговорил, мой голос дрожал.

- Мой бедный мальчик!

- Бедный - как раз про меня.

- Должно быть, это было ужасное потрясение.

- Да уж.

- И что ты сделал?

- А что бы вы сделали? Я пошел и напился. А дальше - смешная вещь. Мне приснился необычнейший кошмар. Вам когда-нибудь снятся кошмары?

- Иногда.

- Страшные?

- Время от времени.

- Бьюсь об заклад, не такие страшные, как мой. Мне приснилось, что я совершил убийство. И этот кошмар до сих пор стоит у меня перед глазами. Я так и вижу, как скандалю с кем-то на улице, а потом убиваю его. Это самое неприятное ощущение. Почему вы смотрите на меня как баран на новые ворота?

Мне пришлось сказать ему.

- Это был не кошмар, Джордж.

Казалось, он был раздосадован.

- Не будьте ослом. Вы думаете, что если мне приснится кошмар, я не пойму, что это был кошмар?

- Еще раз говорю, это был не кошмар.

Он посмотрел на меня с недоверием, а его челюсть начала дрожать как плохо приготовленное суфле.

- Не хотите же вы сказать, что это произошло на самом деле?

- Боюсь, это так. И в газетах об этом написали.

- Я действительно кому-то сильно врезал?

- И не просто кому-то. А президенту кинокорпорации, от этого твой проступок становится по сути lese majeste**.

- Тогда как кстати, - сказал Джордж, увидев-таки после минуты напряженного раздумья свет в окне, - что, возможно, никто и не знает, что это был я. Прямо как гора с плеч. Вы все еще смотрите на меня как загнанный баран. С чего бы это?

- Я думал, как было бы обидно, если бы ты уронил бумажник - в нем твое имя и адрес - на месте преступления.

- А я уронил?

- Да.

- Черт побери!

- Черт побери здесь подходит. На борту яхты сейчас сидит сержант полиции, ждет твоего возвращения. Он имеет основания полагать, что ты можешь помочь ему в расследовании.

- Смерть и отчаяние.

- Можно и так сказать. Тут можно сделать только одно. Тебе нужно бежать, пока еще есть время. Переправься через границу в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я мог бы принести его тебе.

- Вы ни за что не найдете его.

- Тогда я не знаю, что и предложить. Конечно, ты, возможно, можешь…

- Это не подходит.

- Или ты мог бы…

- Это тоже не подходит. Нет, - сказал Джордж, - это конец. Я крыса в ловушке. Но я не против. Я хочу сказать, меня нельзя обвинять, я жертва несчастного случая, который может произойти с любым, кто напьется так же, как я вчера, но все-таки я не против. Такова жизнь. Ты приезжаешь в Монте-Карло, чтобы поймать удачу, целиком ободренный мыслью, что наконец сможешь сказать "нет" старику Шнелленхамеру, и что ты получаешь? Вместо удачи - головная боль, и в довершение всего, гильотина или что там пишут в книгах в таких случаях. Такова жизнь, повторяю я. Просто ваза с вишнями. Выиграть невозможно.

Близнец! Я издал крик, словно меня током ударило.

- Я придумал, Джордж!

- Ну?

- Ты хочешь попасть на яхту.

- Ну?

- Чтобы достать паспорт.

- Ну?

- Так иди туда.

Он посмотрел на меня с укоризной.

- Если, - сказал он, - вы думаете, что такие вещи можно обрушивать на человека с гудящей с утра головой, который к тому же чрезвычайно обеспокоен, т.к. полицейские ищейки сидят у него на хвосте и в любую минуту его могут лишить головы, боюсь, я с вами не соглашусь. По вашим собственным показаниям, яхта кишмя кишит сержантами полиции, которые полируют наручники и с нетерпением ожидают моего возвращения. Тут захожу я со словами: "Ребята, а вот и я". Весьма глупое положение, вы так не считаете?

- Я забыл отметить, что ты бы назвался Альфредом.

Он прищурился.

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - сказал я, выделяя второе слово, и увидел, как прозрение медленно проползло по его измученному лицу. - Я пойду туда вперед тебя и заброшу удочку, расскажу, что у тебя есть брат-близнец, который похож на тебя как две капли воды. Затем появишься ты. И не бойся, что тебе не поверят. Альфред сейчас в Монте-Карло, каждый вечер выступает в казино и, как мне представляется, хорошо известен в местных кругах. Вероятно, его знают и полицейские, не как нарушителя закона - едва ли нужно это говорить - а потому, что они видели его выступление. Может быть, твой брат даже просил их вытащить карту из колоды, запомнить ее и вернуть обратно, а потом доставал ее из лимона. Без сомненья, этот безобидный обман пройдет успешно. Надо только попасть на борт, а там проще простого найти какой-нибудь предлог, чтобы спуститься вниз. Срочная потребность в двуокиси соды просится сама собой. А внизу ты найдешь свой паспорт, скажешь пару приятных слов на прощанье и уйдешь!

- А если Шнелленхамер попросит меня показать фокусы?

- Менее всего вероятно. Он не из тех, кто жаждет развлечений. Цель его жизни как раз избежать их. Он рассказывал мне о тяжелой судьбе киномагната - все, кого он встречает, начинают капать ему на мозги в надежде стрясти с него деньги. Он говорит, что в одно прекрасное утро в Голливуде его обхаживали секретарша, два книжных агента, человек, страхующий жизнь, массажист, человек с бензедрином, ночной сторож студии, мальчик, который чистит обувь и парикмахер, и все это до ленча. Не беспокойся, он не захочет, чтобы ты развлекал его.

- А как Альфред объяснит свое появление на борту?

- Очень просто. Он узнал, что мистер Шнелленмахер приехал. Это могло быть в колонке "Сосаити Джотингс". Он знает, что я нахожусь при мистере Шнелленмахере…

- Откуда?

- Я сказал ему об этом, когда мы встретились вчера. И вот он пришел навестить меня.

Прозрение теперь распространилось по лицу Джорджа от уха к уху. Он хрипло хихикнул.

- Знаете, я и правда верю, что это сработает.

- Конечно, сработает. Не может провалиться. Теперь я пойду прокладывать дорогу. А тебе лучше бы переодеться, т.к. твое одеяние в какой-то степени находится в беспорядке, и не помешает побриться, умыться и причесаться. Вот деньги, - сказал я и, ободрительно хлопнув его по спине, ушел.

* - любовная записка (фр.)

** - государственная измена (фр.)

Когда я подошел к яхте я увидел мистера Шнелленхамера. Он и молодой мужчина, которого по ошибке я принял за репортера, желающего взять у него интервью, стояли на палубе и обменивались прощальными фразами. После того как молодой человек покинул палубу, мистер Шнелленхамер попытался что-то крикнуть ему в след.

- Послушайте, - обратился он ко мне, - вы знаете, что рассказал мне этот парень? Вы не помните, я встречался здесь с Сэмом Глатцом? Кажется, кто-то напал на него прошлой ночью.

- Не может быть?

- Да сэр, - коротко бросил он. У вас есть свежие газеты? - оживился он. Позвольте взглянуть, что же там пишут. Возможно, что-то должно быть на первых страницах.

Он был совершенно прав. Даже Джордж в недоумении произнес:

- Да, мистер Шнелленхамер, вы правы. Эта статья была на первой странице, об этом кричал огромный заголовок. Прошлой ночью, когда мистер Глатц возвращался в отель из казино, какой-то тип напал на него. Но мистеру Глатцу повезло, что его обнаружил случайный прохожий и отвез в больницу.

- Даже не стоит и надеяться, что поймают этого мерзавца, - уныло произнес мистер Шнелленхамер.

Я возразил, ссылаясь на улики, что были у полиции, в ответ на это он просто фыркнул.

- Что, полиция!

- Вы звали полицию? - спросил незнакомый голос. Повернувшись, я на мгновение представил себе Генерала Де Голля. Затем я понял, что человек, который стоял передо мной был ниже Генерала на несколько дюймов и нос его был значительно короче. Но даже Генерал Де Голль не мог выглядеть более сурово и пугающе, чем этот сержант.

- Сержант Бричукс, полиция Монакко, - представился он. Я хотел бы узнать знакомы ли вы с мистером Мюллинером?

Я был удивлен тому, что он так бегло говорит по-английски, но его появление озадачило меня больше. Сержант полиции в таком месте как Монте-Карло наводит на мысль о шпионах и авантюристах, которых ищет вся полиция страны.

- Я мистер Мюллинер.

- Мистер Джордж Мюллинер?

- Ах Джордж, он мой племянник. Вы хотите его увидеть?

- Да, хотел бы.

- А зачем? - спросил мистер Шнелленхамер.

- Это связано с нападением на мистера Глатца прошлой ночью. Полиция предполагает, что мистер Мюллинер сможет помочь им в расследовании этого преступления.

- Каким образом?

- Им интересно, как бумажник мистера Мюллинера, оказался на месте совершения преступления. Мнения разделились, кто-то полагает, что это существенный аргумент, кто-то нет. Но тем не менее я хотел бы увидеть мистера Мюллинера, с вашего позволения. - сказал сержант и попросил матроса найти Джорджа. Он вернулся и сообщил, что на борту Джорджа нет.

- Возможно, он решил прогуляться по набережной, предположил Шнелленхамер.

- Тогда, с вашего позволения, - решил сержант, при этом он выглядел более уверенно, чем когда-либо, - я подожду его возвращения.

- Я пойду и поищу его, - предложил я.

Необходимо было найти Джорджа и предупредить о полиции, которая ждет его на яхте. Конечно, абсурдно полагать, что каким-то образом он был связан с насильственным нападением прошлой ночью. А ведь его бумажник был найден на месте преступления, и обязательно попросят дать объяснения по этому поводу. Мне он представился героем одного из романов, который выступал в качестве главного подозреваемого в силу определенных обстоятельств на протяжении всей истории, но, увы, его невиновность доказывается только в последней главе.

Я нашел его в порту он сидел на скамейке, обхватив голову обеими руками. Со стороны создавалось впечатление, что если он разожмет руки, его голова расколется на части. Окликнув его, он поднял голову, и мне стало ясно, что он находился в тяжелом похмелье. Мне рассказывали о 6 видах похмелья, те, кто испытывал его это Сломанный Компас, Швейная Машинка, Комета, Атом, Бетономешалка, Новичок. И я полагаю, что Джордж испытывал все эти 6 видов сразу.

Я не был удивлен. Он говорил мне прошлым вечером, что собирался зайти к своему опекуну и забрать все, что ему причитается. Можно было предположить, что осуществив свой план, он отпраздновал победу. Но когда я поинтересовался, что же произошло прошлым вечером, в ответ он просто хихикнул.

- Праздновал! Нет, я не праздновал, - возмутился он. Хочешь послушать, что произошло прошлой ночью? Добравшись до отеля, поприветствовав администратора, я надеялся там увидеть опекуна. Но оказалось, что мой дядя съехал уже порядка 2-х недель назад, но при этом оставил для меня письмо. Я взял это письмо, открыл его и прочитал. И что же я в нем прочитал... Интересно, тебя когда-нибудь били сырой рыбой по лицу?

- Довольно странно, но нет.

- Вот видишь, а в моей жизни был однажды такой случай, когда на холме у Санта Моники я поспорил с рыбаком, и знаешь чувство очень похожее. Что касается этого любовного письма от моего злополучного дяди, то он сообщил мне, что в течение нескольких лет он играл в казино на мои деньги и в итоге проиграл все мое наследство. Все, денег нет. Он добавил, что к тому времени, когда я буду читать это письмо, он уже будет где-нибудь в Южной Америке, в месте далеком от цивилизации и демократичных законов общества, где не верят в экстрадицию. Он просил прощение, но затем обвинил какого-то человека, с которым он познакомился в баре и тот ему рассказал о беспроигрышной системе на игровых столах. И почему же моя крестная доверила наследство тому, кто живет в Монте Карло в нескольких шагах от казино, Бог его знает. Вот почему я так выгляжу.

Мое сердце обливалось кровью. Это был один из самых неудачных дней в его жизни. Плюс к этому еще и сержант Бричукс. Когда я говорил, в моем голосе чувствовалась дрожь.

- Мой бедный мальчик!

- Вы правы, бедный.

- Должно быть, ты испытал ужасный шок.

- Да.

- И что же ты сделал?

- А что бы ты сделал, будь на моем месте? Я был в ужасе и вышел на улицу. И тут забавная штука. Мне привиделся кошмар. Ты когда-нибудь видел кошмары?

- Иногда.

- Жуткие?

- Временами.

- Готов поспорить, что у тебя никогда не было такого кошмара как у меня. Мне причудилось, что я совершил убийство. Этот кошмар преследует меня до сих пор. Как сейчас помню, я ввязался в драку с каким-то типом, избил его и убежал. Я понимаю, что это не очень приятно слушать, но тем не менее. Почему ты на меня так удивленно смотришь? Ты хочешь что-то сказать?

И мне пришлось ему все рассказать.

- Джордж, я боюсь, что это был не сон.

Он немного смутился.

- Не будь глупцом, ты думаешь, я не знаю, что это был просто кошмар.

- Я повторяю, это был не сон.

Он посмотрел на меня недоверчиво.

- Ты не шутишь?

- Все газеты уже трубят об этом.

- Я действительно на кого-то напал?

- Не просто на кого-то, а на самого президента кино корпорации, и он уже выдвинул обвинение в покушении на его жизнь.

- Какое счастье, - обрадовался Джордж, - что никто не знает, что это был я. Это действительно вылетело у меня из головы. Что-то не так, почему ты так подозрительно смотришь на меня?

- Дело в том, что ты выронил свой бумажник на месте преступления, в котором были все твои данные.

- Я это сделал?

- Да.

- Вот дьявол!

- Вот именно дьявол. Сейчас на борту твоей яхты сержант полиции, он ждет тебя. У него есть основания полагать, что ты поможешь в расследовании этого преступления.

- Господи, за что мне такое испытание?!

- У тебя нет выбора. Ты должен бежать, пока у тебя есть время. Беги в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я мог бы принести его тебе.

- Ты никогда не найдешь его.

- Тогда я не знаю, что предложить. Конечно, ты мог бы...

- Нет, это плохая идея.

- Или можно было бы...

- Нет, это не то, - в отчаянии ответил Джордж, - это конец, я похож на дикого зверя, загнанного в клетку. Все против меня. А ведь жертвой такого случая может стать любой, будь он пьян, как я был в тот злополучный вечер. Тем не менее, все против меня. Такова жизнь. Ты приезжаешь в Монте Карло в поисках удачи. Ты лелеешь мысль о том, что наконец-то скажешь нет старому Шнелленхамеру и что же ты получаешь? Растрата всего наследства, жуткая головная боль и плюс ко всему этому гильотина или, что полагается здесь. Я повторяю, это жизнь. Просто нескончаемая полоса неудач.

- Близнец! - прокричал я как ошпаренный.

- Да у меня есть брат близнец.

- Ты хочешь пойти на яхту?

- Ну, я не знаю ...- в растерянности ответил он.

- Взять свой паспорт?

- Ну...

- Тогда иди на яхту.

Он посмотрел на меня с укоризной.

- Если ты думаешь, что это вполне нормально говорить мне сейчас это, когда у меня жуткая головная боль и я очень сильно обеспокоен тем, что полицейские ищейки идут по моему следу, и я могу оказаться в любой момент на гильотине, я не могу с тобой согласиться в этом, - ответил он. Ты же сам говоришь, что яхта сейчас кишит сержантами полиции, они наверно уже натирают наручники и ждут с нетерпением моего возвращения. Ты не думаешь, что было бы довольно глупо пойти на яхту и заявить "Привет ребята, а вот и я".

- Я забыл сказать, ты мог бы представиться Альфредом.

Он растерялся.

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом?

- Да своим братом близнецом Альфредом, - я сделал акцент на слове близнец и заметил, что на его лице появилась улыбка. У меня есть план. Сначала я пойду на яхту, и подкину им идею о том, что у тебя есть брат близнец, точная копия ты. Затем появишься ты. Не бойся, самое главное, сам поверь в эту историю. Альфред в данный момент в Монте Карло и выступает каждую ночь в театральном обозрении при казино. Могу себе представить, такого же человека в местных кругах. Он наверно уже известен полиции, а если нет, то стоит мне только намекнуть о нем в каком-нибудь уничижительном смысле. Возможно, они уже поймали его на месте преступления и даже запросили на него дело, стоит только напомнить, перед тем как они отправят его в дальний угол. Не возникнет ни единого вопроса о невиновности этого человека, желавшего преуспеть за счет других. На борту яхты придется извиниться, чтобы спуститься немного ниже. Якобы, острая нужда содовой даст о себе знать. Внизу ты возьмешь документы, затем извинишься и попрощаешься.

- Я думаю, что Шнелленхамер попытается выкинуть какую-нибудь шутку.

- Мало вероятно. Он не из тех людей, кто жаждет развлечений. Он старается избегать их. Он рассказал мне о тех страданиях, которые приходиться переносить магнату киноиндустрии. Каждый, кого бы он ни встречал, начинают ломать комедию перед ним, только в надежде быть зачисленным в платежную ведомость. Он рассказывал, что утром он встречается с секретарем, двумя агентами по продаже книг, страховым агентом, массажистом, человеком, приторговывающим амфитаминами, охранником студии, пареньком, чистящим его обувь, парикмахером и это все в первой половине дня. Не стоит думать о том, как его развлечь.

- Но зачем Альфреду ехать заграницу?

- Просто, он слышал, что недавно приехал мистер Шнелленхамер. Это упоминалось в газете в колонке о светском обществе. Он знает, что я с мистером Шнелленхамером...

- Но откуда он узнал?

- Я сказал ему, когда встретил его вчера. Он приходил повидать меня. Джордж задумался и через мгновение улыбнулся.

- Ты знаешь, а ведь это действительно может сработать.

- Конечно, сработает, а как ты думал? Ну ладно я пошел. Ты какой-то сегодня рассеянный, тебе лучше переодеться, умыться и побриться и смотри, не поранься. Здесь немного денег, - сказал я, подбадривая и хлопая его по спине.

Когда я подошел к яхте, мистер Шнеленхамер стоял на палубе, заканчивая разговор с молодым человеком, похожим на репортера. Молодой человек ушел, и мистер Шнеленхамер поднял большой палец, глядя ему вслед.

- Слушайте, - сказал он, - знаете, что он сказал мне? Помните, я собирался встретиться с Сэмом Глуцем? Так вот, похоже, Сэма ограбили прошлой ночью.

- Да вы что!

- Да, да, свалили наповал. Что это у вас, газеты? Дайте-ка взглянуть. Должно быть на первой странице.

Он оказался совершенно прав. Даже Джорджу пришлось бы сказать «да, мистер Шнеленхамер». Статья вышла под крупным заголовком. Как выяснилось, накануне вечером незнакомец преградил путь мистеру Глуцу, возвращавшемуся из казино в отель. Случайный прохожий нашел чуть живого мистера Глуца лежащим на улице. Пострадавшего доставили в больницу и буквально собрали по частям.

- Вряд ли его поймают, - сказал м-р Шнеленхамер.

Я напомнил, что в статье говорилось, будто у полиции есть улика, на что он презрительно фыркнул:

- Знаю я эту полицию!

- К вашим услугам, - раздался голос. Я обернулся и в первую секунду решил, что вижу генерала де Голля. Затем я прикинул, что стоящий передо мной пониже ростом, чем генерал, и имеет менее выдающийся нос. Но даже генерал де Голль не смог бы глядеть так сурово.

- Сержант Бришу, полиция Монако, - представился он. – Я хотел бы увидеть мистера Муллинера. Он член вашей команды, если не ошибаюсь.

Я удивился. Я также удивился, как хорошо он говорил по-английски, но потом сообразил, что в таком месте как Монако, у него было достаточно практики: допросы иностранных шпионов, загадочных авантюристок и прочих темных личностей.

- Мистер Муллинер – это я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- Джордж? Нет, это мой племянник. Хотите видеть его?

- Да.

- Зачем? – спросил мистер Шнеленхамер.

- В связи с вчерашним нападением на мистера Глуца. Полиция подозревает, что он может помочь следствию.

- Каким образом?

- Нам хотелось бы узнать, как его бумажник оказался на месте, где было совершено нападение на мистера Глуца. Согласитесь, это важно. Не могли бы вы позвать его? – сказал сержант Бришу. За Джорджем послали одного из матросов. Он вернулся и сообщил, что, похоже, Джорджа не было на борту.

- Наверное, пошел прогуляться на берег, - сказал мистер Шнеленхамер.

- С вашего позволения я дождусь его, - сказал сержант Бришу еще более зловеще.

- Схожу поищу его, - сказал я.

Я чувствовал, что должен перехватить Джорджа и предупредить, что ожидало его на яхте. Конечно, было полным абсурдом предполагать, что Джордж был замешан в этом происшествии, однако на месте преступления нашли его бумажник, поэтому ему придется потрудиться, чтобы объяснить, как он туда попал.

На мой взгляд, он находился в положении героя приключенческого романа, который в силу обстоятельств стал подозреваемым номер один и чью невиновность докажут только в последней главе.

Я нашел его сидящим на скамейки недалеко от гавани. Он держался за голову руками, как будто боялся, что она расколется пополам, если он отпустит. Я окликнул его, он посмотрел на меня, и я понял, что у него тяжкое похмелье. Знающие люди выделяют шесть видов похмелья: сломанный компас, швейная машинка, комета, атомный взрыв, бетономешалка и танцующее чудище. Судя по его виду, он страдал всеми шестью одновременно.

И неудивительно. Накануне вечером после ужина он говорил мне, что собирался зайти к своему попечителю, чтобы забрать наследство. Естественно, я предположил, что он захотел отпраздновать такое событие. Но когда я спросил его об этом, он рассмеялся театральным скрипучим смехом, который звучал очень неприятно.

- Отпраздновать! – воскликнул он. – Ничего я не праздновал. Хотите узнать, что случилось вчера вечером? Я пошел в отель, где жил Бэссинжер, представился и спросил, у себя ли мой попечитель, на что мне сообщили, что он уехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял письмо, открыл его, прочитал. Пока я читал… Вы когда-нибудь получали скользкой рыбиной по морде?

- Ты не поверишь, нет.

- А я получал как-то раз, когда поспорил с рыбаком в Санта Монике. Очень похожее ощущение. В письме этого незаконнорожденного типа П.П.Бэссинджера говорилось, что он не первый год играл на вверенные ему деньги и теперь он с прискорбием сообщает, что их больше нет. Кончились. Прямо так и написал. К тому времени, когда я буду читать это письмо, он уже будет в Южной Америке, где терпимо относятся к подобным вещам и не выдают преступников. Он очень сожалеет, но виновным считает не себя, а некоего человека из бара, который уверял, что, следуя его системе, будешь только выигрывать за игровым столом. Мы никогда не узнаем, как моей крестной пришло в голову отдать деньги на попечение человека, живущего в Монте Карло в двух шагах от казино. И спрашивать бесполезно.

Я переживал за него всем сердцем. Мне не хватало оптимизма назвать этот день удачным. Да еще этот сержант Бришу. Срывающимся голосом я произнес:

- Бедный мальчик!

- «Бедный» – хорошо сказано.

- Это ужасно.

- Ужасно.

- Что же ты сделал?

- А что бы вы сделали? Пошел и напился. И вот что интересно, мне приснился страшный сон, но странный какой-то. Вам снятся страшные сны?

- Иногда.

- Очень страшные?

- И очень страшные тоже.

- Такого кошмара, уверен, вы не видели. Мне приснилось, что я убил человека. Никак не могу забыть этот сон. Как сейчас вижу: я с кем-то дерусь, и этот человек падает. Неприятное чувство. Что вы на меня смотрите такими овечьими глазами?

Я был вынужден рассказать ему.

- Это был не сон, Джордж.

На его лице появилось раздражение.

- Не валяйте дурака. Что я, по-вашему, не могу отличить сон от яви?

- Повторяю, это был не сон.

Он взглянул на меня с недоверием. Его челюсть начала сползать, как неудавшееся суфле.

- Уж не хотите ли вы сказать, что это случилось на самом деле?

- Боюсь, что да. Происшествие во всех газетах.

- Я действительно кого-то пришиб?

- Не кого-то, а президента кинокорпорации, что делает преступление практически государственным.

- Мне повезло, - просиял Джордж после минуты напряженных раздумий, - никто не узнает, что это был я. Прямо камень с души. Почему вы продолжаете таращиться на меня, как перепуганная овца?

- Какая жалость, что ты обронил на месте преступления бумажник со своим именем и адресом.

- Неужели?

- Да, это так.

- Час от часу не легче.

- Совершенно верно. На борту яхты тебя дожидается сержант полиции. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь в расследовании.

- Конец света!

- Можно и так выразиться. Остается один выход: бежать, пока ни поздно, перейти границу с Италией.

- Мой паспорт на яхте.

- Я принесу его.

- Не найдете.

- Тогда не знаю, что еще предложить. Конечно, ты мог бы…

- Не годится.

- Или же…

- Тоже не годится. Это конец, - сказал Джордж. – Я в мышеловке. Попался. Никому не хотел зла, ни в чем не виновен, стал жертвой несчастного случая, любой мог бы стать, если бы напился, как я, однако я попался. Такова жизнь. Ты приезжаешь в Монте Карло за наследством, в предвкушении того, что наконец-то сможешь послать старого Шнеленхамера, и что в итого? Наследства нет, зато есть головная боль, и, вдобавок ко всему, мне грозит гильотина или что тут у них для этих целей? Да, такова жизнь. Вот счастье- то. Такое не выиграешь.

«Близнец!» - воскликнул я, озаренный идеей.

- Я придумал, Джордж!

- Что?

- Тебе надо попасть на яхту.

- Ну и?

- Чтобы забрать паспорт.

- И?

- Отправляйся туда.

Он взглянул на меня с укоризной.

- Если вы думаете, что стоит приставать с такого рода предложением к человеку, перебравшему с вечера, вне себя от беспокойства, по следу которого идут полицейские ищейки и которого в любой момент могут схватить и потащить на гильотину, то извините, я с вами не согласен. И это после того, как вы сами сказали, что яхта кишит сержантами полиции, начищающими наручники в ожидании меня. Довольно глупо будет не спеша подойти и сказать: «А вот и я!» Не правда ли?

- Я пропустил самое главное: ты скажешь, что ты Альфред.

Он моргнул.

- Альфред?

- Да.

- Мой брат Альфред?

- Твой брат-близнец Альфред, - сказал я, делая ударение на слове «близнец». Я видел, как его лицо светлело, по мере того как до него доходило.

- Я отправлюсь туда первым и подготовлю почву для твоего появления. Расскажу им, что у тебя есть брат-близнец, твоя точная копия. Затем появишься ты. Не бойся, тебе поверят. Альфред сейчас в Монте Карло, каждый вечер выступает в казино. Думаю, он известная личность в местных кругах. Не исключено, что в полиции его тоже знают – не подумай ничего плохого. Они могли видеть его представления и, возможно, даже вытаскивали по его просьбе карту из колоды – ну знаешь, «любую» карту – чтобы запомнить ее и вернуть на место, а Альфред затем извлек бы ее из лимона. Не сомневайся, этой безобидной лжи поверят. Оказавшись на борту, ты под каким-нибудь предлогом спустишься вниз. Ну, например, тебе понадобится сода. Внизу ты найдешь свой паспорт, скажешь несколько любезностей на прощанье и уйдешь.

- А если Шнеленхамер попросит меня показать фокус?

- Вряд ли. Он не любитель развлечений. Он тщательно их избегает. Он рассказывал мне, как нелегка жизнь киномагната: каждый встречный начинает демонстрировать свое актерское мастерство в надежде получить работу. Он говорит, что иногда за одно утро перед ним умудрялись выступить секретарша, два торговца книгами, страховщик, массажист, наркоторговец, сторож студии, чистильщик обуви и парикмахер – все еще до ланча. Так что не волнуйся, он не захочет, чтобы ты развлекал его.

- Но с какой стати Альфред явится на яхту?

- Очень просто. Он услышал, что приехал мистер Шнеленхамер. Это напечатано в колонке светских новостей. Он знает, что я с мистером Шнеленхамером.

- Откуда?

- Я сказал ему вчера. И он пришел увидеться со мной.

Теперь до Джорджа окончательно дошло, и он улыбался во весь рот.

- Знаете, я думаю, это должно сработать, - сказал он с хриплым смешком.

- Конечно, сработает. Не может не сработать. Я сейчас же отправляюсь на яхту и начинаю готовить твое появление. Ты выглядишь немного неопрятно. Иди-ка переоденься; принять душ, побриться и причесаться тоже не помешает. Вот, возьми немного денег, - сказал я, ободряюще похлопал его по спине и ушел.

В момент моего появления на яхте, мистер Шнеленхамер стоял на палубе, заканчивая разговор с молодым человеком – репортёром, предположил я, - пришедшим взять у него интервью. Молодой человек ушёл, и мистер Шнеленхамер указал большим пальцем в сторону его удаляющейся спины.

- Послушай, - сказал он, - знаешь, о чём рассказал мне этот парень? Помнишь, я ехал сюда для встречи с Сэмом Глютцем? Так вот, кто-то напал на Сэма вчера ночью.

- Да ну?!

- Так точно, избили до бессознания. Что это у тебя там? Газеты? Дай-ка посмотреть. Об этом, наверное, пишут на первой полосе.

Он был абсолютно прав. Даже Джордж вынужден был бы согласиться: «Вы правы, мистер Шнеленхамер». Об этом действительно писали под большими заголовками. Накануне вечером, как выяснялось, мистер Глютц возвращался в свою гостиницу из казино, когда какой-то незнакомец неожиданно напал на него и оставил лежать на улице в ужасно потрёпанном состоянии. Он был обнаружен прохожим и доставлен в больницу, где его зашили словно старую тряпичную куклу.

- И никакой надежды, что парня поймают, - сказал мистер Шнеленхамер.

- В газете говорится, что полиция напала на след, - отметил я, но он презрительно фыркнул: «Полиция!»

- К вашим услугам, - произнёс голос, и повернувшись я увидел, как мне на мгновение померещилось, генерала де Голля. Вскоре я осознал, что до генерала ему не доставало нескольких дюймов роста и примерно одного ярда носа. Но даже генерал де Голль не смог бы иметь вид более суровый и устрашающий.

- Сержант Бришу, полиция Монако, - сказал он. – Мне необходимо видеть некоего мистера Мюллинера, который, как я понимаю, входит в состав вашего антуража.

Я был удивлён. Также меня удивил его беглый английский, однако вскоре мне всё стало ясно. Сержант полиции в таком месте, как Монте-Карло, постоянно имеющий дело с международными шпионами, искательницами приключений, скрывающимися под плотной вуалью, и тому подобными людьми, быстро выучит язык.

- Мистер Мюллинер это я, - сказал я.

- Мистер Джордж Мюллинер?

- Ах, Джордж. Это мой племянник. Вы желаете его видеть?

- Да.

- Зачем? - поинтересовался мистер Шнеленхамер.

- В отношении нападения на мистера Глютца прошлой ночью. У полиции есть основания полагать, что он может оказать содействие в расследовании.

- Каким образом?

- Они хотели бы услышать его объяснение, каким образом его бумажник оказался на месте нападения на мистера Глютца. Думается, что это существенное обстоятельство, не правда ли? Могу я его видеть, с вашего позволения? – вежливо cпросил сержант Бришу, и за Джорджем послали матроса. Он вернулся и сообщил, что Джорджа по всей видимости на борту нет.

- Возможно, пошёл прогуляться по берегу, - сказал мистер Шнеленхамер.

- Тогда, если позволите, - произнёс сержант с видом ещё более зловещим, - я подожду его возвращения.

- А я пойду его поищу, - сказал я.

Необходимо, решил я, перехватить Джорджа и предупредить о том, что его ожидает на яхте. Конечно, было абсурдно предполагать, что он каким-то образом может быть связан со зверством прошлой ночи, но если его бумажник обнаружили на месте преступления, ему несомненно предстояло многое объяснить. Мне это представлялось так: он оказался в ситуации, в которой всегда оказывается главный герой в приключенченских романах – по стечению обстоятельств, он, невинный, становится «Подозреваемым номер один», и переживает исключительно тяжёлые времена до последней главы, когда всё становится на свои места.

Близ порта есть скамейки, там я и нашёл его. Юноша сидел, держа голову обеими руками, возможно опасаясь, что, стоит только отпустить, она расколется пополам, потому что когда я произнёс его имя и он взглянул на меня, стало ясно, что он находится во власти тяжёлого похмелья. Разбирающиеся люди рассказывали мне, что существует шесть разновидностей похмелья: «Разбитый компас», «Швейная машина», «Комета», «Атомное», «Бетономешалка» и «Буги гремлинов»; судя по всему его состояние включало все шесть разновидностей.

Сказать, что я был особенно удивлён, нельзя. Накануне вечером после ужина он обмолвился, что убегает навестить опекуна и получить своё наследство, после чего, совершенно естественно, счастливчик решил это отпраздновать. Однако когда я спросил, верно ли моё предположение, в ответ раздался такой очень неприятный - глухой и резкий – смех.

- Отпраздновать! – воскликнул он. – Нет, я не праздновал. Тебе интересно, что произошло вчера вечером? Я пришёл в гостиницу, где остановился Бэссинджер, представился и спросил, там ли он? Мне сообщили, что он выехал неделю или две назад и оставил для меня письмо. Я взял письмо. Открыл его. Прочёл. А прочитав... Ты когда-нибудь получал пощёчину мокрой рыбой?

- Как ни странно, нет.

- А я получил однажды, ввязавшись в ссору с рыболовом, там в Санта-Монике. Теперешнее ощущение очень схоже с той пощёчиной. Так как в письме, в этом «billet doux»*, от П.П. Бэссинджера, этого внебрачного отпрыска, говорилось, что вот уже несколько лет он играет на деньги, на вверенные ему деньги, и с глубоким сожалением сообщает, что больше ему нечего опекать. Деньги исчезли. Как и он. В момент, сообщал мерзавец, когда я прочту письмо, он будет находится в одной из тех беспринципных стран Южной Америки, где не поддерживают идею экстрадиции. Много извинялся, однако возложил вину на повстречавшегося ему в баре человека, который рассказал о непогрешимой системе как делать выигрышные ставки за игорным столом. Но почему крёстная мать доверила опекунство человеку, живущему в Монте-Карло в нескольких шагах от казино, мы никогда не узнаем. Подобный конец просто неизбежен, как мне кажется.

Моё сердце обливалось кровью из-за сострадания к нему. Несмотря на свой безграничный оптимизм я не смел думать: «Удачный выдался для него денёк!» Письмо, да ещё сержант Бришу. С дрожью в голосе я заговорил:

- Мой бедный мальчик!

- Точно, бедный.

- Сильным, должно быть, было твое потрясение...

- Да...

- Что ты делал потом?

- А что бы ты сделал? Я пошёл и напился. И что забавно, мне приснился совершенно ужасный сон. Тебе снятся сны?

- Иногда.

- Плохие?

- Время от времени.

- Готов поспорить, твои сны не так ужасны как мой последний. Мне приснилось, что я совершил убийство. Сон всё ещё преследует меня. До сих пор у меня перед глазами жуткая драка и я отправляю парня в нокаут. До чего же неприятное ощущение! Что ты смотришь на меня словно чем-то озабоченная овечка?

Я должен был ему рассказать.

- Это не было сном, Джордж.

Он выглядел раздражённым.

- Не говори глупостей! Думаешь, я не могу отличить сон от яви?

- Повторяю, тебе это не приснилось.

Он посмотрел на меня с недоверием, его нижняя челюсть медленно поползла вниз точно плохо взбитое суфле.

- Только не говори, что это действительно произошло!

- Боюсь, это так. В газетах об этом писали.

- Я в самом деле кого-то прибил?

- Не просто кого-то. Президента кинематографической корпорации, что практически переводит твоё преступление в разряд «lese-majeste»**.

- Но как удачно! - воскликнул Джордж, лицо которого просветлело после короткого, но тяжкого раздумья. - Никто не может знать, что это был я. Вот уж точно гора с плеч. Ну что ты всё таращишься на меня словно измученная овечка? Что с тобой?

- Мне подумалось, какая досада, что ты нечаянно выронил свой бумажник, с именем и адресом, на месте преступления.

- Выронил бумажник?!

- Да.

- Чёрт побери!

- Именно: чёрт побери. На борту яхты сейчас находится сержант полиции и ждёт твоего возвращения. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь в расследовании.

- Смерть и отчаяние!

- Можно и так сказать. У тебя есть одна-единственная возможность. Ты должен бежать, пока ещё есть время. Должен перебраться через границу в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я могу его принести.

- Ты никогда бы его не нашёл.

- Тогда я не знаю, что предложить. Конечно, ты мог бы...

- Нет, не пойдёт.

- Или может...

- И это не пойдёт. Нет, - сказал Джордж, - это конец. Попался. Как мышь в мышеловку. Я должен за это ответить. Не то чтобы обвинён... Стать жертвой инцидента, который мог случиться с любым, если напьётся как я! И тем не менее, я должен за это ответить. Такова жизнь. Приезжаешь в Монте-Карло получить огромное состояние, воодушевлённый мыслью, что наконец-таки сможешь сказать «Нет!» старику Шнеленхамеру, и что получаешь? Никакого состояния, головную боль и в добавок ко всему гильотину, или как они здесь это называют? Да, такова жизнь. Полосатая как зебра. Победить невозможно.

- Близнец! – меня будто ударило током. – Придумал, Джордж!

- Что?

- Ты хочешь попасть на яхту.

- И?

- Чтобы самому взять паспорт.

- И?

- Ну так и иди!

Он бросил на меня неодобрительный взгляд.

- Если, - начал он, - ты думаешь, что можно вываливать такое на человека с раскалывающейся головой, крайне озабоченного из-за полицейских ищеек, вынюхивающих его по следам, которого к тому же в любой момент ожидает гильотина, боюсь, я не могу с тобой согласиться. Ты же сам сказал - яхта кишит сержантами полиции, полирующими наручники и с нетерпением ожидающими моего возвращения. Как же глупо выглядел бы я, войдя легкой походкой и сказав: «А вот и я!» Тебе так не кажется?

- Я забыл сказать - ты притворился бы Альфредом.

Он удивлённо моргнул:

- Альфредом?

- Да.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом-близнецом Альфредом, - сказал я, делая акцент на третьем слове, и заметил, как луч понимания медленно пополз по его измождённому лицу. – Я прийду туда раньше тебя и хорошенько подготовлю почву, сказав им, что у тебя есть брат-близнец, твоя точная копия. Затем появляешься ты. Не стоит бояться – тебе поверят. Сейчас Альфред находится в Монте-Карло, выступая каждый вечер в ревю в казино, и, насколько я понимаю, знаком местным кругам. Возможно его знает и полиция – не в смысле, едва ли нужна моя оговорка, порочящем достоинство, - а потому что они видели его представление. Может он даже попросил одного из них вытянуть карту, любую карту, и запомнить её до возвращения в колоду. Результат фокуса – извлечение карты из лимона. Не должно быть никаких сомнений, что такой невинный обман удастся. Стоит только попасть на палубу, а придумать причину проникнуть в каюту не составит большого труда. Острая необходимость в питьевой соде напрашивается сама собой. Ну а попав в каюту, ты сможешь найти свой паспорт, сказать несколько элегантных прощальных слов и уйти.

- А что если мистер Шнеленхамер попросит меня показать какой-нибудь трюк?

- Мало вероятно. Он не принадлежит к числу людей, жаждущих развлечений. Цель его жизни – избегать их. Он как-то сказал мне, что это крест кинематографического магната – каждый встречный старается представить какой-нибудь сценический образ в надежде попасть к нему на работу. Старик рассказывал, что в Голливуде по утрам время от времени ему показывают своё актёрское мастерство секретарша, двое продавцов книг, агент по страхованию жизни, массажист, парень, заведующий бензедрином***, охранник студии, чистильщик обуви и цирюльник, и все до обеда. Нет, не стоит беспокоится – он не захочет, чтобы ты развлекал его.

- Но зачем Альфреду понадобилось прийти на яхту?

- Это просто. Он слышал о приезде мистера Шнеленхамера. Скажем, об этом писали в колонке «Записки общества». И знает, что я остановился у мистера Шнеленхамера.

- Откуда?

- Я сам об этом сказал, встретив его вчера. И он пришёл меня навестить.

Теперь луч понимания разлился по всему лицу Джорджа от уха до уха. Он хрипло усмехнулся:

- Знаешь, я и правда думаю, что это сработает.

- Конечно, сработает. Не может провалиться. Теперь я пойду и, так сказать, проложу дорожку. Ну а поскольку в твоих одеждах присутствует некий беспорядок, не мешало бы переодеться, а также помыться и побриться, ну и освежить дыхание было бы не лишним. Вот немного денег. – Сказал я и, ободряюще хлопнув его по спине, ушёл.

* любовное письмо (фр.)
** оскорбление величества (фр.)
*** Benzedrine – фирменное название медицинского препарата, также называемого амфетамином. Повышает физическую и ментальную активность, частое употребление может привести к наркотической зависимости. Здесь, видимо, имеется в виду, что в киностудии присутствует человек, при необходимости выдающий актёрам данный препарат. (прим. переводчика)

Я застал мистера Шнелленхамера на яхте во время его разговора, с каким . то молодым человеком, очевидно репортером, который пришел брать у него интервью. Когда молодой человек ушел мистер Шнелленхамер ткнул своим большим пальцем в направлении его удаляющейся спины.

- Послушай, - сказал он. . Знаешь, что этот парень сказал мне? Помнишь, я собирался встретиться здесь с Сэмом Глатсом? Ну, так вот, похоже, что вчера ночью на него напали.

- Не может быть!

- А вот и может, избили до полусмерти. Эти газеты ты там взял? Дай-ка взглянуть. Должно быть, это на первой полосе.

Он был абсолютно прав. Даже Джордж сказал бы "Да, мистер Шнелленхамер". Статья была там под большим заголовком. Из нее следовало, что нападение было совершено, когда мистер Глатс из казино возвращался в свой отель. Некто преградил ему путь и оставил лежать на улице в довольно таки побитом состоянии. Его нашел прохожий, затем мистера Глатса отвезли в больницу, где ему наложили швы.

- И никакой надежды поймать этого малого, - сказал мистер Шнелленхамер.

Я заметил, что в газете говорится об улике, которая есть у полиции, на что он презрительно фыркнул:

- Полиция!

- К Вашим услугам, - раздался чей-то голос, обернувшись я увидел человека, которого в начале принял за генерала Де Голля. Потом-то я рассмотрел, что он был на несколько дюймов ниже генерала и его нос на ярд или что-то вроде того был меньше. Но даже генерал Де Голль не смог бы выглядеть более сурово и устрашающе.

- Сержант Бришу, вооруженные силы Монако, - представился он. - Я пришел поговорить с неким мистером Муллинером, который, как я полагаю, состоит в Вашем окружении.

Признаться, это удивило меня, как и то, что он так бегло говорил по-английски, но я почти сразу понял, что тому было причиной. Сержант полиции, в таком месте как Монте-Карло, постоянно вынужденный допрашивать международных шпионов, едва прикрытых авантюристок и им подобных, быстро бы выучил его.

- Я мистер Муллинер, - сказал я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- А, Джордж? Нет, он мой племянник. Вы хотите увидеть его?

- Да.

- Зачем? . спросил мистер Шнелленхамер.

- В связи с нападением совершенным прошлой ночью на мистера Глатса. У полиции есть основания думать, что он может помочь им в их расследовании.

- И как же?

- Они хотят, чтобы он объяснил, как его бумажник попал на место, где было совершено нападение. Улика довольно весомая, любой согласится с этим. Итак, могу я увидеть его? . произнес сержант Бришу. За Джорджем отправили матроса, вернувшись он сказал, что не нашел его и, что по всей вероятности на борту его не было.

- Возможно, пошел по берегу прогуляться, - предположил мистер Шнелленхамер.

- Тогда, если не возражаете, я подожду, - сказал сержант с еще более зловещим видом.

- А я пойду, поищу его, - вызвался я.

Я чувствовал, что необходимо было предупредить Джорджа о том, что ждало его на яхте. Безусловно, нелепо было даже думать, что он имел отношение к этому случаю, но так как его бумажник был обнаружен на месте преступления, было очевидно, что ему придется хорошенько постараться, чтобы объяснить это. Как мне казалось, эта ситуации напоминает ту, в которую всегда попадает герой приключенческого романа, а именно, в силу обстоятельств, несправедливо обвиненный, он становится подозреваемым номер один и переживает тяжелые времена вплоть до самого конца романа, когда в последней главе все становится на свои места.

Я нашел его неподалеку от порта. Он сидел на скамейке, сжимая руками голову, возможно, полагая, что если он разожмет их, то голова распадется на две половинки. На такую мысль меня натолкнул его взгляд, не возникало сомнений в том, что это сильное похмелье. Как-то я слышал, что знатоки делят это состояние на шесть видов: "сломанный компас", "швейная машина", "комета", "атомный", "бетономешалка" и "гремлин-буги", на его же лице можно было увидеть все шесть.

Я не был удивлен. Вчера после обеда он сказал мне, что пойдет к своему попечителю и заберет свое наследство, и естественно было предположить, что затем он будет отмечать это. Но когда я поинтересовался, так ли это было, он выдавил из себя один из тех глухих и в то же время скрежещущих смешков, которые так режут слух.

- Праздновать! . произнес он. . Нет, я не праздновал. Хочешь, скажу, что произошло вчера? Я пошел в отель "Бассингерс", представился и спросил, там ли он, а мне сказали, что он уехал неделю или две назад и оставил мне письмо. Я взял письмо. Я его открыл. Я его прочитал. И читая . Тебя когда нибудь ударяли по лицу свежей рыбой?

- Как это ни странно, нет.

- А меня ударяли, однажды, я как-то поспорил с одним рыбаком в Санта . Моника, и ощущения были довольно похожие. Так как это письмо, это billet doux* от потомка неженатых родителей П. П. Бассингер, сообщило мне, что несколько лет он играл на доверенные ему деньги и, что, к сожалению больше ничего не осталось. Деньги испарились. Таким образом, добавлял он, к тому времени как я это прочитаю, он будет уже в одной из тех терпимых стран Южной Америки, где не верят в экстрадицию. Он приносит свои извинения, но полностью возлагает вину на человека, которого он встретил в баре и который поделился с ним надежной системой обеспечивающей выигрыш. И почему моя крестная доверила попечительство человеку, живущему в Монте-Карло, в такой близости от казино, мы никогда не узнаем. По-моему остается только удивляться.

Мое сердце обливалось кровью. Даже стараясь быть оптимистом, я не мог сказать, что это был удачный день для него. Все это и сержант Бришу тоже. Мой голос дрогнул, когда я пробормотал:

- Мой бедный мальчик.

- "Бедный" именно то слово.

- Должно быть, для тебя это было огромным потрясением.

- Так оно и было.

- И что ты сделал?

- А что бы сделал ты на моем месте? Я пошел и напился. И что забавно, мне приснился кошмар. Снились тебе когда . нибудь кошмары?

- Да, иногда.

- Страшные?

- Временами.

- Держу пари они не были настолько страшными как мой. Мне приснилось, что я совершил убийство. И этот сон все еще со мной. Я вижу себя вовлеченным в какую-то ужасную драку с кем-то, и я убиваю его. Это самое неприятное чувство. Почему ты смотришь на меня как баран на новые ворота?

Мне пришлось сказать ему.

- Это был не сон, Джордж.

- Не глупи. Ты думаешь, я не могу отличить сон от реальности.

- Я повторяю, это был не сон.

Он взглянул на меня недоверчиво, его челюсть начала опускаться.

- Ты же не хочешь сказать, что это действительно было?

- Боюсь, что именно так. Все газеты пишут об этом.

- Я действительно побил кого-то?

- Не кого-то, а президента корпорации кинематографии, что ставит твой проступок в один ряд с lese majeste**.

- Что же мне очень везет, что никто не знает, что это был я. - сказал Джордж, после непродолжительного напряженного размышления, стараясь смотреть на вещи оптимистичнее. . От этого мне гораздо легче. Ты все еще смотришь на меня как тот баран. Что с тобой?

- Я думаю о том, что какая досада, что ты обронил бумажник со своим именем и адресом на месте преступления.

- Я его потерял?

- Да.

- Черт возьми!

- "Черт возьми" именно то выражение. На яхте тебя ждет сержант полиции. У него есть основания полагать, что ты можешь помочь им в их расследовании.

- Смерть и отчаянье!

- Можешь говорить так. Но ты должен сбежать пока есть время. Переберись через границу в Италию.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я мог бы принести его.

- Ты никогда его не найдешь.

- Тогда я не знаю, что предложить. Конечно, ты бы мог .

- Это не подходит.

- Или .

- Это тоже не подходит. Нет, - сказал Джордж,- это конец. Я пойманная крыса. Мне отвечать. Смысл . не быть обвиненным, жертва случая, который мог произойти с кем угодно в то время когда он пьян, но, тем не менее отвечать за это придется. Такова жизнь. Ты приезжаешь в Монте-Карло забрать большое наследство, счастливый от одной мысли, что ты сможешь, наконец сказать "нет" старому Шнелленхамеру, и, что ты получаешь? Наследства нет, головная боль, и вдобавок ко всему гильотину или что там у них в этих краях. Такова жизнь, повторяю я. Всего лишь чашка вишни. Ты не можешь выиграть.

Близнецы! Я даже вскрикнул, от возбуждения.

- Я придумал, Джордж!

- Ну?

- Ты хочешь пройти на яхту.

- Ну?

- Достать твой паспорт.

- Ну?

- Ну и иди.

Он с упреком взглянул на меня.

- Если, - сказал он, - ты думаешь, что это именно то, что нужно человеку, который с ума сходит от страха, потому что ищейки Закона идут по его следам, и в любой момент его могут казнить, то боюсь я не смогу с тобой согласиться. Ты же сам сказал, что на яхте полно сержантов полиции, полирующих наручники и с нетерпением ждущих моего возвращения. Я бы выглядел довольно глупо, придя туда со словами "Что ж, ребята, вот и я". Или ты так не думаешь?

- Мне следовало сказать, что ты пойдешь туда как Альфред.

Он заморгал.

- Альфред?

- Да

- Мой брат Альфред?

- Твой брат-близнец Альфред, подтвердил я, выделяя каждое второе слово в предложении, и тут я увидел, как догадка медленно озарила его измученное лицо. . Я пойду вперед и посею семя, сказав им, что у тебя есть брат близнец, с которым вы похожи как две капли воды. Потом появишься ты. Можешь не бояться, что в твою историю не поверят. Альфред сейчас в Монте-Карло и довольно часто появляется в казино, и, я полагаю, знаком местному обществу. Возможно, он и полиции известен, в том смысле, что они видели его выступление. Может, он их даже попросил вытащить карту из колоды (любую карту) и запомнить ее, а потом достал ее из лимона. Нет сомнений, что этот маленький обман обречен на успех. Главное попасть на яхту, а там уж легко будет найти причину, чтобы спуститься вниз, ну хоть за содовой. Найдешь свой паспорт, вежливо попрощаешься и уйдешь.

- А, что если Шнелленхамер попросит показать несколько фокусов?

- Маловероятно. Он не из тех, кто любит развлечения. Напротив избегать их - цель его жизни. Однажды он мне сказал, что это крест магната кинематографии, каждый разыгрывает перед ним представления в надежде получить что-нибудь. Он говорит, что в Голливуде утро иногда начинается с того, что он наблюдает игру секретаря, двух антрепренеров, страхового агента, массажиста, человека с бензедрином, сторожа, чистильщика обуви и парикмахера, и все это еще до ланча. Даже не беспокойся, что он захочет твоих фокусов.

- Но зачем Альфреду приходить туда?

- Да очень просто. Он слышал, что приехал мистер Шнелленхамер, будто бы он прочитал об этом в "Сасаити Джоттингс", и знает, что я приехал вместе с ним.

- Как это?

- Я сказал ему, когда мы встретились вчера. Вот он и пришел.

Тут лицо Джорджа просияло от сошедшего на него понимания. Он хрипло хихикнул.

- Знаешь, а я верю, что это сработает.

- Конечно, сработает, иначе и быть не может. Ну, я пойду и подготовлю почву, а тебе бы лучше переодеться, побриться, помыться и причесаться, пожалуй, тоже не повредит. Вот деньги. . Ободряюще похлопывая его по спине сказал я и ушел.

* billet doux (фр.) . любовное письмо
** lese majeste (фр.) . государственная измена

Вернувшись на яхту, я застал мистера Шнелленхамера на палубе. Тот прощался с молодым человеком, по всей видимости, журналистом, пришедшим взять у него интервью. Молодой человек, сходя на берег, мог спиной ощутить обращенный к нему жест мистера Шнелленхамера.

- Подумать только, что этот парень сказал! Помнишь, я собирался встретиться здесь с Сэмом Глутцем? Так вот, похоже, вчера Сэма кто-то пришлепнул.

- Не может быть!

- Так точно, только мокрое место от него и осталось. Что там у тебя, не газеты ли? Дай-ка взглянуть. Может, об этом уже вовсю трубят.

- Он был прав как никогда. Даже Джорджу пришлось бы это признать. Репортаж располагался крупно на первой полосе. Как следовало из заметки, вчера вечером неизвестный подкараулил возвращавшегося в отель из казино мистера Глутцта и оставил того на мостовой в довольно помятом виде. Случайный прохожий, наткнувшийся на пострадавшего, привез его в больницу, где того сшили по кусочкам.

- Ясное дело, никого не найдут, - сказал мистер Шнелленхамер.

Я попытался возразить, что, по словам репортера, полиция идет по следу, но он на это только презрительно фыркнул.

- Полиция!

- В вашем распоряжении, - послышался чей-то голос, и, повернувшись, я увидел генерала де Голля. По крайней мере, так мне показалось сначала. Потом-то я заметил, что обладатель голоса на пару дюймов пониже генерала, а нос его приблизительно на ярд короче. Но даже генерал де Голль не смог бы напустить на себя вид более суровый и грозный. - Сержант Бришу, полиция Монако, - представился он. - Я бы хотел побеседовать с мистером Муллинером, который, насколько мне известно, прибыл с вами.

Я недоумевал. Удивительным было и то, как хорошо он говорил по-английски, но потом я решил, что если тебе постоянно приходится допрашивать разных там шпионов и прочих авантюристов, поднабраться у них не составит большого труда.

- Я мистер Муллинер, - сказал я.

- Мистер Джордж Муллинер?

- Ах, Джордж? Нет, это мой племянник. Так вы его ищете?

- Именно.

- А в чем дело? - спросил мистер Шнелленхамер.

- Полагаю, что он мог бы оказать нам содействие в расследовании вчерашнего нападения на мистера Глутца.

- Каким образом?

- Мне бы хотелось услышать объяснение тому обстоятельству, что его бумажник был найден на месте преступления. Факт немаловажный, не так ли? Короче говоря, я должен увидеться с ним, - сказал сержант Бришу. На поиски отправили матроса, но тот вернулся ни с чем, сообщив, что Джоржа на борту нет.

- Наверное, сошел на берег прогуляться, - предположил мистер Шнелленхамер.

- Тогда, с вашего позволения, - сказал сержант, напуская еще более суровое выражение, - я подожду его здесь.

- Пойду поищу его, - сказал я.

Я ощущал настойчивую потребность перехватить Джорджа, дабы предупредить о том, что ждет его на яхте. Было бы, конечно, абсурдным предположить, что он имеет какое-либо отношение ко вчерашнему происшествию, но, с другой стороны, раз уж его бумажник нашли на месте преступления, от длительных объяснений ему не отвертеться. У меня складывалось впечатление, что Джордж оказался в положении того героя детективного романа, который в силу случайного стечения обстоятельств становится главным подозреваемым, хотя на самом деле абсолютно невиновен. Обычно до тех пор, пока в последней главе не выясняется правда, герою приходится совсем не сладко.

Я обнаружил его на скамейке неподалеку от пристани. Он сидел, обхватив голову руками, вероятно, полагая, что если их разжать, то голова расколется надвое. Его можно было понять - когда в ответ на мой оклик он поднял взгляд, на лице его прочиталось выражение тяжелого похмелья. Знающие люди выделяют шесть видов похмелья - сломанный компас, швейная машинка, хвост кометы, атомный котел, бетономешалка и пляски гномов. Судя по выражению Джорджа, здесь налицо были все шесть.

В принципе, удивляться было нечему. Ведь вчера после обеда он сказал, что собирается нанести визит своему опекуну, дабы, наконец, оформить права на наследство. Было бы даже неестественным, если бы он решил не отмечать такое событие. Однако в ответ на мое предположение он издал один из этих пустых скрипучих смешков, которые так неприятны для уха.

- Отметил! - сказал он. - Какое там! Сказать вам, что случилось вчера? Я явился в отель, где остановился Бассингер, представился и спросил его, но оказалось, что он уже неделю как выехал, оставив для меня лишь письмо. Взял я это письмо. Вскрыл его. Прочел. А там: Скажите, дядя, вам когда-нибудь доставалось мокрой рыбиной по лицу?

- Как это не покажется странным, нет.

- А вот мне однажды попало - после того, как мы поспорили с одним рыбаком в Санта Монике. Ощущение практически такое же. В этом письме, даже, можно сказать, писульке этот бастард П.П. Бассингер поведал, что за минувшие годы он спустил все доверенные ему деньги в казино, в чем сейчас, конечно же, глубоко раскаивается. Не осталось ни пенни. И он тоже решил здесь не оставаться. Если верить тому, что написано в письме, сейчас он уже в одной из этих либеральных южноамериканских стран, где не хотят знать, что такое экстрадиция. После многословных извинений он взвалил всю вину на типа, который однажды в баре рассказал ему о беспроигрышной системе в рулетке. Одного нам никогда не узнать - как же моя крестная догадалась доверить деньги человеку, живущему в Монте-Карло в шаге от казино. Не иначе, как специально беду звала.

Сердце мое обливалось кровью. Даже самый большой жизнелюб не сказал бы, что сегодня у Джорджа хороший день. Ко всему прочему еще и сержант Бришу. С дрожью в голосе я проговорил:

- Бедный мой мальчик!

- Это уж точно, бедный.

- Ужасная неприятность.

- Да уж.

- И что же ты сделал?

- А что бы вы сделали? Напился в стельку. Самое интересное, что мне привиделся небывалый кошмар. У вас бывают кошмары?

- Случаются.

- Жуткие?

- Когда как.

- Бьюсь об заклад, не настолько жуткие, как этот. Мне приснилось, что я убил человека. Все никак не могу отделаться от этого сна. Прямо вижу, как я размахиваю кулаками и вышибаю из него последний дух. Чего вы уставились на меня, как собака, которая вот-вот заговорит?

Я обязан был сказать ему.

- Джордж, это был не кошмар.

Мои слова подействовали ему на нервы.

- Не будьте ослом, дядя. Что я, по-вашему, не знаю, что такое кошмар?

- Повторяю, это был не кошмар.

Он с недоверием уставился на меня, а челюсть его начала опадать подобно плохо приготовленному суфле.

- Вы что, хотите сказать, что это произошло на самом деле?

- Боюсь, что так. История уже в газетах.

- Я что, действительно кого-то пришиб?

- Если бы просто кого-то. Президента кинокомпании, что автоматически ставит преступление в ряд особо тяжких.

- В таком случае как же мне повезло, - сказал Джордж, отыскав после минуты напряженного размышления повод для оптимизма, - что никто меня не видел. Это, конечно, упрощает дело. Чего вы все таращитесь на меня, как этот пес с умными глазами? Что такое?

- Мне просто подумалось - как неудачно, что ты обронил бумажник со своим именем и адресом прямо на месте преступления.

- Не может быть!

- Может.

- Дъявол!

- Абсолютно с тобой согласен. На яхте тебя дожидается сержант полиции. Он полагает, что ты сможешь ответить на интересующие его вопросы.

- Смерть и могила!

- Можно и так сказать. У тебя только один выход. Надо бежать, пока есть время. Граница с Италией недалеко.

- Но мой паспорт на яхте.

- Я мог бы сходить за ним.

- Вам его никогда не отыскать.

- Тогда я не знаю, что и предложить. Конечно, ты мог бы:

- Не выйдет.

- Или...

- Все равно не выйдет. Нет, это конец - подытожил Джордж. - Я в ловушке. Мне крышка. Пускай хотел как лучше, пускай пал невинной жертвой обстоятельств - это ничего не меняет, мне крышка. Такова жизнь. Приезжаешь в Монте-Карло за деньгами, предвкушая, как наконец-то поставишь на место этого Шнелленхамера, и что? Вместо денег зарабатываешь невыносимую головную боль и ко всему прочему можешь еще угодить на гильотину, или как тут у них это называется. Только и остается повторить - такова жизнь. Не поле перейти. Всему конец.

- Близнец! - с моих губ слетел взволнованный крик. - Придумал, Джордж!

- Что?

- Ты ведь хочешь попасть на яхту?

- Ну.

- Чтобы забрать паспорт.

- Ну.

- Так ступай.

Он обратил на меня укоризненный взгляд.

- Если вам кажется, - сказал он, - что это подходящий совет для человека, которого полицейские ищейки загнали в угол, который с минуты на минуту лишится головы, боюсь, что не могу с вами согласиться. По вашим же собственным словам яхта кишит разного рода сержантами, которые нетерпеливо поджидают меня, полируя наручники. Не очень-то умно будет заявиться со словами <Ну, ребята, а вот и я>. Вы так не считаете?

- Я упустил одну деталь - ты представишься Альфредом.

Он непонимающе моргнул.

- Альфредом?

- Именно.

- Моим братом Альфредом?

- Твоим братом близнецом Альфредом, - я сделал ударение на третьем слове, и усмотрел проблеск мысли на его изможденном лице. - Я отправлюсь туда первым и проведу подготовительную работу - чтобы все знали про твоего брата близнеца и про то, как вы с ним удивительно похожи. Далее следует твой выход. Не волнуйся, никто ничего не заподозрит. Альфред сейчас тоже в Монте-Карло, по ночам он выступает в казино и, как я понимаю, известен местной публике. Возможно, даже полиция его знает - боже упаси, не плохой стороны, нет, они просто должны были видеть его номера, а, может, даже вытягивали для него из колоды карту - любую карту - чтобы запомнить ее, положить обратно, а затем поразиться тому, как он извлекает ее из лимона. Ни у кого не возникнет ни малейшего подозрения, что здесь что-то нечисто. Главное попасть на яхту, а найти предлог спуститься в каюту - не проблема. Срочная необходимость выпить соды напрашивается сама собой. Когда же паспорт будет у тебя в руках, останется только вежливо откланяться и исчезнуть.

- А если Шнелленхамер начнет просить меня показать какой-нибудь фокус?

- Маловероятно. Едва ли его назовешь большим любителем зрелищ. По жизни он всячески стремиться их избегать. Как-то он поведал мне, что крест киномагната в том, что каждый встречный и поперечный в надежде попасть на съемки начинает перед ним актерствовать. По его словам в Голливуде иным утром ему приходится терпеть выступления секретарши, пары агентов, представителя страховой компании, массажиста, посыльного из аптеки, студийного сторожа, чистильщика ботинок плюс цирюльника - это все до обеда. Так что не переживай, уж он-то явно не захочет, чтобы ты ему что-то там демонстрировал.

- Но зачем Альфреду на яхту?

- Это просто. Он наслышан о приезде мистера Шнелленхамера. Об этом наверняка писали в разделе светской хроники. Он знает, что с мистером Шнелленхамером приехал и я.

- Откуда?

- Я сказал ему об этом вчера, когда мы встретились. Вот он и пришел увидеться со мной.

Теперь уже мысль осветила все лицо Джорджа, от уха до уха. Он издал хриплый смешок.

- Ты знаешь, мне кажется, это ведь действительно может сработать.

- Конечно, сработает. По-другому и быть не может. Я пошел начинать артподготовку. Кстати, наряд твой не в лучшем состоянии, так что пойди переоденься. Помыться, побриться и причесаться тоже не повредит. Вот тебе немного денег, - сказал я и, ободряюще хлопнув его по плечу, отправился на яхту.