Роман в Друатгейт Спа

Когда молодой Фредди Фитч-Фитч ехал в Друатгейт Спа - знаете, тот знаменитый курорт на западе Англии, - с целью попросить своего дядю и опекуна, генерал-майора сэра Эйлмера Бастэйбла, выдать ему наследство, с тем, чтобы он мог жениться на Аннабель Первис, он полностью осознавал тот факт, что разговор может выйти неприятный. Однако, движимый своей великой любовью, он отправился в путь, и, наконец, оказался в комнате, где его старик мучался подагрой.

- Привет-привет, дядя, - воскликнул он, так как придерживался в подобных случаях той политики, что надо глядеть бодряком, до тех пор, пока тебя не вышвырнули за дверь. - Доброе утро, доброе утро, доброе утро!

- Надо ж! - сэр Эйлмер испустил долгий сокрушенный вздох. - Кого я вижу!

И пробормотал что-то, чего Фредди до конца не расслышал, разобрал только что-то про "последнюю каплю".

Сердце у Фредди упало. Ясно было, что его родственничек в неважнецком настроении, и, кажется, он догадывался, в чем причина. Несомненно, сэр Эйлмер ходил принимать ванны, и попал в общество какой-то заносчивой шишки, на которой все доктора уже поставили крест. Несчастному старику вечно доставалось от этих снобов.

Приехав в Друатгейт Спа, сэр Эйлмер Бастэйбл был подвергнут унижению. Глава почтенного старинного рода и старый вояка, он ожидал, что его примут с распростертыми объятьями и устроят наилучшим образом. Но когда выяснилось, что причиной его приезда является всего лишь несильная подагра правой ноги, он натолкнулся на холодный прием и был помещен в компанию астматиков и пациентов, страдающих легкими расстройствами печени. Немногим есть до этого дело- вот уж правда, одна половина мира и знать не знает, чем живет вторая - но нигде классовые различия не ощущаются с такой остротой, как среди пациентов. Уж наверняка, спартанцы не были запанибрата со своими рабами, и аристократ в дореволюционной Франции держал дистанцию со своим арендатором, но их отношение можно было назвать дружеским, по сравнению с отношением, - скажем, - человека, колющего в Швейцарии инсулин от диабета, к человеку, которому сельский доктор всего лишь пользует вросший ноготь на ноге. Это является вдвойне правдой в местах с увеличенной плотностью недужных людей - скажем, в Баден Бадене, или Хот Спрингс, в Виржинии, или, как в случае с сэром Эйлмером - в Друат Спа.

На таких курортах атмосфера, необычайно, как бы это сказать... кастовая. Старые аристократы, сливки общества, о чьих болезнях пишут в журналах о медицине, сбиваются в тесный кружок и не водят близкое знакомство с мелкой рыбешкой.

Это-то и подпортило настроение сэру Эйлмеру Бастэйблу, и вот почему он теперь так недружелюбно косился на Фредди.

- Ну, - начал он, - чего тебе надо?

- О! Я просто так заглянул, - ответил Фредди, - Как дела?

- Паршиво, - заявил сэр Эйлмер. - Я остался без медсестры.

- Она что, умерла?

- Хуже. Выскочила замуж. Легкомысленная девица сбежала и обвенчалась с каким-то нищим отребьем у которого никогда в жизни даже и грибка-то на ногах - и то не было! Полоумная!

- И все же, ее можно понять.

- Нет, нельзя.

- Я хочу сказать, - начал Фредди, с живейшим участием восприняв тему разговора, - любовь правит этим миром.

- Ничего подобного, - возразил сэр Эйлмер. Как многие служивые люди, он имел склонность воспринимать все буквально. - В жизни не слышал ничего глупее. Этим миром правит... Что-то не могу припомнить сейчас, как именно там говорится, но это точно не любовь. Нонсенс!

- Ну да, ну да, я тебя понимаю, - ответил Фредди, - Но еще говорят, что любовь побеждает все. На мой взгляд, в любви нет ничего такого криминального.

Старик пристально посмотрел на него.

- Ты что, влюбился?

- Безумно!

- Спятивший юнец! И я полагаю, ты явился, чтобы клянчить деньги на свадьбу?

- Вовсе нет. Просто заехал проведать тебя. Но раз уж зашла речь...

Сэр Эйлмер подумал секунду, ворча что-то себе под нос.

- На ком ты собрался жениться? - спросил он.

Фредди покашлял, поправляя воротничок. Вот он, решающий момент, понял Фредди. Он боялся, что именно сейчас и могут начаться основные неприятности. Аннабель не принадлежала к высшему обществу, тогда как он знал, с какой суровостью его родственничек смотрит на вопросы происхождения. Чтоб старый сноб подавился таблеткой аспирина!

- Ну, вообще-то, - собрался он с духом, - она партнерша фокусника.

- Как ты сказал?

- Ассистентка фокусника, понимаешь. Я впервые увидел ее на благотворительном представлении. Она обслуживала одного типа по имени Великий Вздорини.

- Что значит - обслуживала?

- Ну, она стояла на сцене, знаешь, и время от времени подносила этому парню аквариум с золотой рыбкой или еще что, одаривала зрителей своей ослепительной улыбкой, исполняла короткий танец и убегала. Ну, ты же знаешь, как это бывает.

Сэр Эйлмер нахмурился.

- Я знаю, как это бывает, - буркнул он мрачно, - Моего племянника окрутила какая-то девица, которая только и умеет, что скалить зубы да таскать туда-сюда золотых рыбок! Ха!

- Ну, я бы не сказал, что она меня окрутила, - почтительно возразил Фредди.

- А я именно так и говорю, - отрезал сэр Эйлмер, - Убирайся.

- Хорошо, - согласился Фредди и вернулся дневным экспрессом в Лондон. На обратном пути к нему в голову пришла блестящая идея.

Последний отпрыск в роду Фитч-Фитчей не слишком жаловал литературу, но даже он изредка пролистывал журнальчик-другой. А любой, кто хоть однажды пролистал единственный журнальчик, наверняка натыкался на историю о том, как жестокосердный папаша не позволяет сыну жениться на любимой девушке, и как они тогда решают свести их вместе так, чтобы старикан не знал, кто она такая. А когда он, конечно же, оказывается абсолютно очарован малюткой, тут-то они и признаются ему во всем - и дело в шляпе. Подобная история и попалась Фредди в журнальчике, который он купил в ларьке на станции в Друатгейт Спа. Пока он ее читал, ему припомнилось, что дядя его остался без сиделки.

Не успел поезд прибыть в Пэддингтон, как у него уже созрел план.

- Послушай, - было первым, что сказал Фредди Аннабель Первис, встречающей его на перроне. А Аннабель спросила его: "Что?"

- Послушай, - опять повторил Фредди, и Аннабель опять спросила: "Что?"

- Послушай, - сказал Фредди, нежно беря ее за руку и увлекая за собой по направлению к буфету, с намерением перехватить чего-нибудь. - Вынужден признаться, что моя вылазка провалилась...

У Аннабель перехватило дыхание.

- Никакого благословения?

- Никакого благословения.

- И никаких денег?

- И никаких денег. Старикан верен себе. Он меня выслушал, недовольно фыркнул и выставил за дверь. Старая шарманка. Но все не так плохо - небо голубое, и птички поют. У меня есть план. Ты сможешь выполнять обязанности медсестры?

- Я ухаживала за своим дядей Джо.

- Тогда будешь ухаживать и за моим дядюшкой Эйлмером. Он рассказал мне, что от него ушла сиделка, и ему нужна новая. Я ему позвоню и скажу, что немедленно пришлю новую медсестру, которая как раз то, что надо, а ты поедешь в Друатгейт Спа и расположишь его к себе.

- Но как?

- Как? Не отходи от него. Поправляй ему подушку, подноси освежающие напитки. Воркуй с ним, и все такое в этом духе. Скажи ему, что ты благородного происхождения. А когда, спустя некоторое время он полюбит тебя как родную дочь, телеграфируй мне, я приеду, разыграю любовь с первого взгляда, и старик даст и согласие, и благословение, и деньги. Этот план должен сработать. Гарантирую.

Аннабель отправилась в Друатгейт Спа, и примерно через три недели Фредди получил от нее телеграмму:

"Добилась расположения. Приезжай немедленно. Люблю целую. Аннабель".

Любовь в Дройтгет Спа

Приехав в Дройтгейт Спа, тот самый прославленный курорт на западном побережье Англии, дабы просить своего дядю и опекуна, генерал-майора сэра Эйлмера Бэстэйбла выдать ему часть его состояния для женитьбы на Аннабел Пэрвис, молодой Фредди Фич-Фич прекрасно понимал, что этот разговор может быть малоприятным во всех отношениях. Однако, находясь под сильным воздействием любовного чувства, он отважился совершить это путешествие и был препровожден в комнату, где старик нежно холил и лелеял свою подагрическую конечность.

"Привет-привет-привет, дядюшка!" - завопил он, как всегда, твердо веря в то, лучше улыбаться до тех пор, пока не выставят за дверь. - С добрым-добрым-добрым утром! - А-а-а! - сэр Эйлмер тяжело вздохнул, пытаясь подавить зевок. - Явился!

И пробормотал себе под нос еще что-то, что Фредди толком не расслышал. Однако что-то насчет "последней соломинки" было высказано вполне отчетливо.

Сердце Фредди упало. Он видел, что дядя явно не в духе, и даже догадывался, почему. Вне всякого сомнения, сэру Эйлмеру с утра делали водный массаж, и какая-нибудь шишка, на которую все доктора уж давно махнули рукой, глянула на него с нескрываемым высокомерием Уж он-то знал, что все эти снобы вечно задирали нос перед несчастным стариком.

Приехав в Дройтгейт Спа, сэр Эйлмер немедленно испытал шок от унижения. Он, глава старинного рода, увешанный многочисленными военными наградами, был уверен в том, что местное "общество" примет его в свой круг с распростертыми объятиями по высшему разряду. Но, поскольку у него обнаружились лишь зачатки подагры на правой ноге, то "свет" немедленно облил его холодным презрением и сослал в компанию астматиков и больных с легким расстройством печени. Да, мало кто способен достойно принять мысль о том, что добрая половина живущих на свете людей и понятия не имеет, чем живет другая; и на всем свете не найти другого такого сообщества людей, в котором выпячивание классовых различий процветало бы столь пышным светом, как в среде инвалидов. Понятно, что древние спартанцы никогда не проявляли сердечности к своим рабам, как и французские аристократы в дореволюционные времена держались подчеркнуто надменно по отношению к землевладельцам. И все же по сравнению с тем, скажем так, видом, с каким диабетик, которому в Швейцарии кололи инсулин, взирает на пациента, которого деревенский врач лечил от вросшего ногтя, подобное отношение может показаться лишь небрежным похлопыванием по спине. И это явление неизменно имеет место в местах массового скопления нуждающихся в лечении людей - будь то в Баден-Бадене, или, к примеру, в Хот-Спрингсе, штат Вирджиния, или, как в случае с Эйлмером, в Дройтгейт-Спа.

На всех подобных курортах процветает атмосфера клановости. Представители старой аристократии, сливки общества с мудреными болезнями, которым посвящены статьи в медицинских журналах, предпочитают держаться особняком и не якшаются со всякой мелкой сошкой.

Именно эти обстоятельства и омрачили утреннее радужное настроение сэра Эйлмера Бэстэйбла, заставив его смотреть на Фредди с крайним неодобрением.

- Итак, - сказал он, - что тебе нужно?

- Да я так просто - заехать к вам решил, - сказал Фредди. -Как Ваши дела?

- Паршиво, - откликнулся сэр Эйлмер. - Я только что потерял свою сиделку.

- Она что - умерла?

- Хуже. Выскочила замуж. Эта дура сбежала и обвенчалась с каким-то отребьем, у которого на ногах отродясь и мозолей-то не было. Совсем спятила.

- Ну, ее желание понятно.

- Нет, не понятно!

- То есть я имею в виду, - сказал Фредди, для которого эта тема была столь животрепещущей, - что именно любовь правит миром.

- Ничего подобного, - сказал сэр Эйлмер. Как большинство бывалых вояк, он склонен был воспринимать все слишком буквально. - Никогда в жизни не слышал большей чуши. Миром правит....ну, забыл сейчас, что именно им правит, но явно не любовь. Пошлый вздор!

- Ну, наверное. Я вас понимаю, - сказал Фредди. - Ну выразимся иначе - любовь побеждает мир. Любовь прекрасна, поверьте мне...

Старик пристально взглянул на него.

- Ты что, влюбился?

- По уши.

- Чокнутый юнец! И, я полагаю, ты пришел просить у меня денег на свадьбу?

- Ну что вы! Я просто решил к вам заглянуть. Но, если уж об этом зашла речь...

Сэр Эйлмер фыркнул, проворчав что-то себе под нос.

- И кто же она?

Фредди кашлянул, поправляя воротничок. Сейчас или никогда, подумал он, страшно боясь того, что старый пень все равно найдет возможность отвертеться. Аннабел не отличалась знатностью происхождения, а он знал, как непоколебим был его родственничек в этом вопросе. Да у него, отъявленного сноба, это застрянет, как кость в горле.

- На самом деле она - помощница фокусника.

- Кто?

- Ну, она - ассистентка фокусника. Я впервые увидел ее на благотворительном утреннем представлении. Она там подыгрывала в сценке, которая называлась "Ерундиссимо".

- В каком это смысле "подыгрывала"?

-Ну, знаете, она стояла на сцене, и время от времени спускалась вниз, подавала этому типу аквариум с золотыми рыбками, улыбалась зрителям, проделывала какое-нибудь танцевальное па и запрыгивала обратно на сцену. Ну, вы же и сами знаете, как это происходит.

На лицо сэра Эйлмера наползла грозовая туча.

- Знаю, знаю, - мрачно ответил он. - Мой единственный племянник клюнул на какую-то дуреху, которая только и знает, что зубы скалить да рыб подавать!

- Ну, не то, чтобы клюнул, - почтительно промолвил Фредди.

- Именно так, - сказал сэр Эйлмер. - Пошел вон.

- Понял, - сказал Фредди, и в два тридцать пять сел в лондонский экспресс.

И, пока он ехал, его осенила идея.

Не то, чтобы последний из рода Фич-Фичей слишком увлекался чтением, но журнальчики время от время все же почитывал. А всякому, кто хоть раз удосужился глянуть в журнальчик, наверняка попадалась на глаза историйка о жестокосердном папаше, который ни за какие коврижки не соглашается на брак своего отпрыска с дамой его сердца. И тогда они договариваются подсунуть ему эту самую даму, естественно, умалчивая о том, кто она такая, и уж, само собой разумеется, она вскоре совершенно очаровывает его. Потом они во всем признаются, и вот он - счастливый финал. Такую вот сказочку Фредди и прочитал в журнале, который случайно купил в книжном киоске на вокзале в Дройтгейт Спа, припомнив очень кстати, как дядюшка сообщил ему, что его сиделка сложила свои полномочия.

Когда поезд прибыл на Паддингтонский вокзал, план уже окончательно созрел в его голове.

- Послушай, - сказал он Аннабель Первис, которая пришла встречать его на станцию, и Аннабель сказала - Что?

- Послушай меня, - сказал Фредди, - и Аннабель снова спросила - Что?

- Ну, слушай, - сказал Фредди, нежно сжимая ее пальцы и увлекая ее в направлении буфета, дабы перехватить чего-нибудь на скорую руку. - Я, наверное, вынужден буду признаться тебе в том, что моя поездка окончилась полным провалом.

Аннабель на миг перестала дышать.

- Он не дал своего благословения?

- Не дал.

- И денег не дал?

-И денег не дал. Старый пень, как всегда, верен себе. Он меня выслушал, гнусно фыркнул и вышвырнул за дверь. Все они такие... Но вот к чему я, собственно, веду - надежда-то умирает последней, небо синее, птички поют! У меня есть план. Ты сможешь поработать сиделкой?

- Я когда-то ухаживала за моим дядюшкой Джо...

- Ну, тогда ты будешь ухаживать за моим дядюшкой Эйлмером. Дамочка, которая занимала при нем сию должность, смылась, и ему теперь понадобится новая. Я позвоню ему и сообщу, что немедленно отправлю к нему такую сиделку, которая будет заботиться о нем, как даже мамочка не заботилась, а ты отправишься в Дройтгейт Спа и постараешься завоевать его расположение.

- Но как?

- Так! Носись с ним, как с писаной торбой. Поправляй ему подушки. Подноси холодные напитки. Разводи с ним сюси-пуси, пурлы и мурлы. Расскажи о своем благородном происхождении, если уж на то пошло. И, когда, наконец, ты войдешь в его сердце и он полюбит тебя, как родную дочь, черкни мне пару строк телеграммой. Я приезжаю, тут же влюбляюсь в тебя, он дает нам согласие, благословляет и все такое. Успех гарантирован.

И Аннабель отправилась в Дройтгейт-Спа, а примерно три недели спустя Фредди получил телеграмму:

"Он готов. Выезжай немедленно Люблю, целую. Аннабель".

Любовь на курорте Дройтгейт

Когда юный Фредди Фитч-Фитч поехал в Дройтгейт, знаменитый курорт с минеральными водами на западе Англии, просить своего дядю и опекуна, генерал-майора сэра Элмера Бастейбла, разрешить ему воспользоваться своим наследством для женитьбы на Эннабел Первис, он полностью сознавал, что они могут и не прийти к согласию. Тем не менее, дело касалось его неземной любви, и он проделал весь этот путь, и его проводили в комнату, где пребывал старый джентльмен, страдая от подагры.

- Здрасьте-здрасьте, дядюшка, - крикнул Фредди, ибо до тех пор, пока дело не доходило до его выдворения, он всегда придерживался в таких случаях оживленного тона.

- Доброе, доброе, доброе утро.

- А, - пробурчал сэр Элмер, тяжко вздохнув. - Это ты?

И он что-то сказал, Фредди не расслышал, что именно, хотя ему удалось разобрать слова «последняя капля».

Фредди немного упал духом. Он понял, что его родственник был не в настроении, и, кажется, знал, почему. Наверняка сэр Элмер в тот день ходил в галерею пить минеральную воду и там подвергся унизительно-высокомерному обращению со стороны всяких важных шишек, на которых доктора давно поставили крест. Он знал, что эти снобы всегда обдавали бедного старика презрением.

Поселившись на курорте Дройтгейт, Сэр Элмер Бастейбл пережил огромное унижение. Он происходил из знатного старинного рода и за время военной службы заработал достойный послужной список, поэтому он рассчитывал по прибытии, что сливки курортного общества примут его с распростертыми объятиями и немедленно допустят в круг избранных. Но когда обнаружилось, что он всего лишь лечится от небольшой подагры на правой ноге, отношение к нему «власть имущих», стало отнюдь не дружелюбным, и ему приходилось довольствоваться обществом астматиков и язвенников. Ибо, хотя немногие отдают себе в этом отчет - верно говорят, что половина людей не знает, как живет другая половина - нет другой социальной группы, где классовая принадлежность ощущалась бы так остро, как у больных. Жители древней Спарты, надо полагать, обращались далеко не самым сердечным образом со своими рабами, и французский аристократ, еще не познавший «прелестей» революции, предпочитал держать своих арендаторов на расстоянии, но их отношение было почти что панибратским по сравнению с, скажем, диабетиком, которому кололи инсулин, не где-нибудь, а в Швейцарии, к человеку, которому деревенский доктор всего лишь удалил вросший ноготь на ноге. И это особенно ощущалось, конечно, в таких местах, где больные сбиваются в стаи - Баден-Баден, например, или знаменитый курорт Хот Спрингз в штате Вирджиния, или, как в случае с сэром Элмером, Дройтгейт.

Атмосфера на таких курортах поражает почти что невероятной классовостью. Аристократия, высший больничный свет, чьи истории болезни увековечиваются в толстых медицинских журналах, никого не пускает в свой круг и не якшается с более мелкой сошкой.

Именно это подпортило некогда незлобивый нрав сэра Элмера Бастейбла и поэтому он взглянул на Фредди без особой радости.

- Ну, - сказал он. - Чего тебе?

- Да я просто заглянул, - сказал Фредди. - Как Ваше «ничего»?

- Паршиво, ответил сэр Элмер. - Только что потерял сиделку.

- Она умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Эта дуреха сбежала и выскочила за одного из этих, как говорят итальянцы, «каналий», парня, который даже грибком на ногах не страдал. С ума, должно быть, сошла.

- Тем не менее, ее можно понять.

- Нет, нельзя.

- Я имел в виду, - сказал Фредди, которому данная тема была очень даже близка, - что миром правит любовь.

- Ничего подобного, - сказал сэр Элмер. Как большинство старых служак, он был склонен воспринимать некоторые вещи буквально. - В жизни не слыхал подобной чуши. Миром правит ... забыл что, но не любовь это точно. Ну и бред!

- Да-да. Я Вас понимаю. - сказал Фредди. - Но давайте посмотрим на это с другой стороны. Любовь побеждает все. Любовь - это вещь. Уж поверьте мне.

- Так ты влюблен?

- Безумно.

- Да ты действительно в уме повредился! И я предполагаю, ты приехал просить денег на свадьбу?

- Вовсе нет. Просто заехал Вас навестить. Но, раз уж Вы случайно об этом упомянули…

На минуту Сэр Элмер погрузился в тягостное раздумье, прерываемое лишь тихим фыр- каньем.

- Кто эта девушка? - потребовал он ответа.

Фредди кашлянул и поправил воротник. Он понял, что это самый трудный момент во всем деле. С самого начала он боялся, что именно эта старая, как мир, проблема может испортить всю картину. Дело в том, что семья Эннабел не принадлежала к высшему обществу, а он знал, какую огромную важность придает его родственник благородному происхождению. Такого сноба было еще поискать.

- Ну, вообще-то, - промямлил он, - она работает ассистенткой фокусника.

- Кем?

- Ассистирует фокуснику во время его выступлений, неужели не понятно. Я впервые увидел ее на благотворительном утреннике. Она работала в паре с человеком, которого все зовут Великий Болони.

- В каком смысле «в паре»?

- Да неужели не понятно, она стояла на авансцене, время от времени отходила назад, подавала этому фокуснику сосуд с золотыми рыбками, улыбалась публике, исполняла несколько па и возвращалась обратно. Вы сами наверняка подобное видели.

Лицо сэра Элмера стало мрачнее тучи.

- Да уж видел, - зловеще сказал он. - Мой единственный племянник попал в сети к гнусной, улыбающейся подавательнице золотых рыбок! Ха!

- Я бы не назвал это сетями, - почтительно сказал Фредди.

- А я да, - сказал сэр Элмер. - Пошел вон.

- Ах, так, - сказал Фредди, и успел на трехчасовой экспресс до Лондона. И вот когда он ехал обратно, его озарила идея. Последний из семьи Фитч-Фитчей не был великим знатоком литературы, но все же изредка почитывал всякие журнальчики, а каждый, кто хоть раз читал эти журнальчики, знает историю о бессердечном старике, который ни в какую не хочет признавать возлюбленную главного героя. И они придумывают вот что: обманом вводят ее в его окружение, не говоря, кто она на самом деле, и он, подумать только, совершенно очарован ею, и затем признаются в своем обмане и все счастливы. Подобная история была и в журнале, который Фредди купил на книжном лотке на вокзале в Дройтгейт Спа, и прочитав ее, он вспомнил, что рассказал ему дядюшка он медсестре, покинувшей свой пост.

К тому времени, как поезд прибыл в Пэддингтон, он разработал четкий план действий.

- Слушай, - сказал он Эннабел Первис, которая встретила его на вокзале.

- Да? - сказала она.

- Слушай, - сказал Фредди.

- Да? - снова сказала Эннабел.

- Слушай, - сказал Фредди, нежно сжимая ее руку и увлекая ее в направлении вокзального ресторана, где он намеривался чего-нибудь выпить. - В некоторой степени я вынужден признать, что съездил впустую.

Эннабел сделала резкий вдох.

- Не благословил?

- Нет.

- И денег не дал?

- Не дал. Старик повел себя как всегда. Он меня выслушал, мерзко фыркнул и выгнал. Все как обычно. Но я пришел к мысли, что солнце все равно нам светит, и мы поймаем птицу счастья за хвост. У меня есть план. Ты умеешь ухаживать за больными?

- Когда-то я ухаживала за дядей Джо.

- Тогда ты будешь ухаживать за моим дядей Элмером. Нынешняя сиделка, по его словам, только что уволилась, и ему нужна другая. Я звоню ему и сообщаю, что я немед- ленно отправляю к нему отличнейшую сиделку, которая ничем не уступит предыдущей, и ты едешь в Дройтгейт и втираешься к нему в доверие.

- Но как?

- Ну, суетись вокруг него. Поправляй ему подушку. Приноси ему прохладительные на- питки. Воркуй с ним и льсти. Расскажи ему о своем, как бы это сказать, благородном происхождении. И тогда, когда он созреет, когда ты обовьешься, как плющ, вокруг его сердца, и он полюбит тебя, как дочь, пришли мне телеграмму, и я приеду и сразу влюблюсь в тебя, и он даст свое согласие и благословение и все такое. Я уверен на сто процентов, у нас получится.

Итак, Эннабел отправилась на курорт Дройтгейт, и примерно три недели спустя Фредди получил телеграмму, где было написано:

«Доверие втерлась. Приезжай немедленно. Целую Эннабел»

Страсти у Фанаберийского Источника

Когда юный Фредди Фитч-Фитч отправился в Дройтгейт Спа* или Фанаберийский Источник, прославленный курорт Западной Англии, он был полностью уверен, что провалит дело. Предстояло выпросить у дяди и опекуна, генерал-майора сэра Эйлмера Бастабла, право пользования своими деньгами, а уж тогда он сможет жениться на Аннабел Первис. Великая любовь, подобно могучему потоку, увлекла Фредди в путь, и вот он уже входил в комнату, где расселся старик, нянча подагрическую ногу.

- Привет-привет-привет, дядюшка! - воскликнул племянник, который всегда придерживался правила быть любезным, пока тебя решительно не выставят вон, - С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром!

- Га! - сказал сэр Эйлмер, издав долгий, горестный вздох, - А, это ты?

И он пробормотал нечто неразборчивое, Племянник уловил только что-то насчет "последней соломинки". Сердце у Фредди упало. Он явственно ощутил, как стынет кровь и холодеют конечности, и догадался, в чем дело. Без сомнения сэр Эйлмер с утра отправился в курзал выпить свою порцию воды и там его высокомерно осадил какой-нибудь жалкий прыщ, которого доктора уже дважды приговорили к смерти. Один из тех снобов, которые постоянно третировали несчастного старика.

Прибыв в Дройтгейт Спа, сэр Эйлмер был оскорблен в лучших чувствах. Глава старинного рода, отмеченный за выдающиеся военные заслуги, он предвкушал, что фешенебельное общество примет его с распростертыми объятиями. Но, когда обнаружилось, что все его недомогание - легкие подагрические боли в правой ноге, его обдали холодом как зазнавшиеся астматики так и те, кто имел небольшие неприятности с печенью.

Воистину, одна половина мира не ведает, как живет другая, поэтому немногие догадываются, что в обществе нет более замкнутой и высокомерной касты, чем больные.

Древние спартанцы никогда не мечтали побрататься с илотами, французские аристократы до Революции задирали носы перед простолюдинами. Но их высокомерие не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывает диабетик, лечащийся инсулином в Швейцарии, к особе, которой сельский доктор удалил вросший ноготь.

Кое-где, осмелимся утверждать, сообщества болящих замкнуты не хуже гангстерских шаек. Например, общество Баден-Бадена, общество Хот Спрингс в Вирджинии или, как в случае с сэром Эйлмером, - общество Дройтгейт Спа.

Общества эти отгорожены от мира ледяной стеной. Старая аристократия, голубая кровь, чьи немощи описаны в медицинских журналах, общаясь между собой накоротке, не желает знаться со всякой мелкой рыбешкой. Именно это отравило жизнь сэру Эйлмеру Бастаблу и заставило его буквально прожечь племянника враждебным взглядом.

- Ну,- сказал он,- что тебе?

- Ничего, просто заглянул, - ответил Фредди,- как жизнь?

- Скверно, - ответил сэр Эйлмер,- Только что я потерял сиделку.

- Умерла?

- Хуже. Выходит замуж. Девица упорхнула к какому-то каналье, парню, у которого только и достоинств, что мускулистые ноги. С ума сошла, не иначе.

- Можно взглянуть на это и по другому...

- Нельзя.

- Я хочу сказать, - молвил Фредди, которому не чужда была эта тема, - что любовь правит миром.

- Ничего подобного, - ответил сэр Эйлмер, которому, как и всякому старому солдату был чужд поэтический склад ума, - в жизни не слышал подобной чуши. Миром правит... Забыл! Но уж, конечно, не любовь. Придумают же!

- Ну да. Понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Фредди, - Но, если посмотреть с другой стороны... Любовь побеждает все. Любовь всегда права. Взять хоть меня...

Старик внимательно взглянул на него.

- Ты что, влюбился?

- Безумно.

- Как и все юные психи! Полагаю, что ты явился просить денег на свадьбу?

- Вовсе нет. Просто забежал проведать. Но, если уж мы случайно заговорили об этом...

Сэр Эйлмер задумался на мгновение, тихонько пыхтя.

- И кто она? - строго спросил он.

Фредди закашлялся и нервно поправил воротничок. Вот они и подошли к самому опасному пункту. Фредди боялся, и не без оснований, что здесь-то старый пень и сорвется с крючка. Ведь его дорогая Аннабел незнатна, а он был в курсе, как непреклонны его родственнички в том, что касается вопросов происхождения. Ни один сноб еще не глотал столь горькой пилюли.

- Ну, собственно говоря, - ответил он, - Она ассистент фокусника.

- Она что?..

- Ассистент фокусника, понимаешь. Впервые я увидел ее на благотворительном представлении. Она была на подхвате в номере "Великий Болони".

- Была НА ЧЕМ?

- Ну, вроде бы, значит, порхала по сцене, подавала тому парню, фокуснику, то аквариум с золотыми рыбками, то другие всякие штуки. Ну там, лучезарно улыбалась публике, пританцовывала и снова отходила в сторонку. Ты знаешь, как это делается.

На лицо сэра Эйлмера набежала тень.

- Моего единственного племянника заманила в сети негодяйка! Лучезарная подавальщица золотых рыбок! Ха!

- Я бы не назвал это "заманила в сети",- вежливо сказал Фредди.

- А я назвал! - ответил сэр Эйлмер, - убирайся!

- Ладно, - безропотно согласился Фредди и поспешил на поезд два-тридцать пять до Лондона.

И в дороге его настигла блестящая идея.

Последний из рода Фитч-Фитчей не был завзятым книгочеем, но временами ему случалось пролистывать журнальчик. А всякий, кто хоть иногда заглядывает в журналы, обязательно прочтет там рассказ о жестоком старике, который ни за какие коврижки не желал признать возлюбленную главного героя. В результате молодым приходится идти на хитрость. Девушка навещает старика инкогнито. Разумеется, совершенно его очаровывает. Затем - маски сброшены, и наступает общее ликование. Подобный рассказ и прочел Фредди, купив журнал в киоске на станции Драутгейт Спа. Читая, он очень кстати вспомнил, как дядюшка упомянул о дезертировавшей сиделке. И, когда поезд подъехал к Паддингтонскому вокзалу, план полностью созрел.

- Вот что, - сказал он Аннабел, встречавшей его на перроне.

- Что?

- Вот что, - повторил Фредди, и Аннабел переспросила:

- Что?

- Вот что, - снова сказал Фредди, нежно сжимая ее руку, и увлекая девушку в сторону буфета, где рассчитывал перекусить.

- Вынужден сообщить, что моя экспедиция потерпела крах.

У Аннабел перехватило дыхание.

- Не дал согласия?

- Не дал.

- И денег не дал?

- И денег. Уперся, как баран. Выслушал, мерзко попыхтел и вышвырнул меня вон. Старый заплесневелый гриб. Но я не терял надежды, и вот, небеса сияют, и синяя птица осеняет нас крылами. Есть план. Ты сможешь поработать сиделкой?

- Я ухаживала за моим дядей Джо...

- Тогда ты сможешь ухаживать и за мои дядей Эйлмером. Свято место опустело, как он сказал, и требуется восполнить пустоту. Я ему позвоню и скажу, что желание его исполнено, есть чудная сиделочка, с пылу с жару, а ему только это и нужно. И ты поедешь в Дройтгейт Спа и охмуришь его.

- Но как?

- Пляши вокруг него. Поправляй подушки. Приноси попить. Воркуй над ним и умасливай. Намекни, что ты из хорошей семьи, это должно произвести впечатление. И, когда плод созреет, и он полюбит тебя, как родную дочь, пошли мне телеграмму. Я примчусь, влюблюсь в тебя, и вот он уже дает нам отеческое благословение и денежки впридачу. Это верняк! Должно сработать...

Вот так Аннабел отправилась в Дройтгейт Спа, и примерно через три недели к Фредди полетела телеграмма такого содержания:

- Обольщение удалось. Приезжай немедленно. Люблю. Целую. Аннабел.

Курортный роман

Когда молодой Фреди Фич ехал к Дройтгейт Спа, этому прославленному курорту на западе Англии, с тем, чтобы просить дядю и опекуна, генерал-майора, сэра Айлмера Бастейбла о деньгах из своего состояния на свадьбу с Анабель Первис, он полностью осознавал вероятность отказа. И все же, ведомый большой любовью, он проделал этот путь и теперь входил в комнату старика, больного подагрой.

- Доброе доброе доброе утро! - прокричал Фреди, следуя своей тактике при подобных встречах, а именно, быть веселым и жизнерадостным вплоть до того момента, как тебе укажут на дверь.

- Поди ж! - вздох вырвался из груди старика, - Ты ли?

В точности Фреди не разобрал, что пробормотал дядя, но слова "последняя капля" услышал отчетливо.

Такое начало несколько огорчило Фреди. Он понял, что родственник явно не в духе, и стал гадать о причинах. Без сомнений, сэр Айлмер уже побывал в комнате, где принимал водные процедуры, и, вероятно, столкнулся там с одной из тех важных персон, на которых у врачей уже давно опустились руки и которые, тем не менее, продолжают высокомерничать со всеми. Фреди знал, что эти снобы всегда обращались с беднягой стариком пренебрежительно.

Обосновавшись в Дройтгейт Спа, сэр Айлмер Бастейбл испытал огромное унижение. Он, глава старейшего семейства и профессор выдающегося военного архива, ожидал, что по приезде его примут с раскрытыми объятьями лучшие люди и сразу же определят к самым важным пациентам. Но как только выяснилось, что весь его недуг сводился к легкой подагре в левой ноге, им стали пренебрегать, и отодвинули на задний план, к астматикам и печеночникам. Хоть об этом знают немногие, - зачастую нам не ведомо, чем живет сосед - но ни в одном сообществе классовая принадлежность не имеет такого значения, как среди инвалидов. Древние жители Спарты, гласит история, были далеки от гуманного обращения со своими илотами, да и французские аристократы до Великой Революции отличались некоторым высокомерием со слугами, но их поведение можно назвать почти покровительственным в сравнении с тем, как, скажем, человек, проходящий лечение инсулином где-нибудь в Швейцарии, ведет себя по отношению к тому, чей вросший ноготь наблюдает деревенский доктор. А уж в местах скопления инвалидов, таких как Баден-Баден или Хот Спрингс в Вирджинии, а в случае с сэром Айлмером, в Дройтгейт Спа, это правило работает особенно верно.

На таких курортах воздух до невероятия пропитан духом закрытого клуба. Старая аристократия, сливки общества, чьи недуги внесены в медицинские журналы, очень ревностно держатся своего круга и не допускаю туда всякую мелочь.

Именно это омрачило некогда позитивный настрой сэра Айлмера Бастейбла, и именно поэтому он устремил на Фреди далеко не дружелюбный взор.

- Ну,- сказал старик, - что тебе нужно?

- Да я так просто заглянул, узнать как дела.

- Погано, - ответил сэр Айлмер, - я только что потерял свою сиделку.

- Она умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Глупая кукла сбежала и выскочила за какого-то canaille, у которого никогда и не было ничего серьезнее грибка на пятках. Дура дурой.

- И все же, ее можно понять.

- Нет, нельзя.

- Я хочу сказать, - начал Фреди, которому предмет разговора был весьма близок, - ведь это любовь движет миром.

- Ничего подобного,- отрезал сэр Айлмер. Как все старые служаки, он был слегка склонен понимать все буквально. - Никогда не слышал ничего более глупого. Если что и движет мир так это... Сейчас уже не припомню, но точно не любовь. Что за чушь?

- О, конечно. Я понимаю, о чем Вы, - сказал Фреди, - но взгляните на это с другой стороны. Все покоряются любви. Любовь это добро. Взять хотя бы меня...

- Ты влюблен?

- Безумно!

- Не было печали! И я так полагаю, ты явился за деньгами на женитьбу?

- Конечно же, нет. Я заскочил посмотреть, как идут дела, но уж если мы затронули эту тему...

Сэр Айлмер на мгновенье задумался, недовольно бубня себе под нос.

- И кто она? - не спросил, а потребовал ответа он.

Фреди откашлялся и ослабил воротничок. Кульминация встречи, как он понял, приближалась. На этом участке пути он ожидал подводных камней, ведь его Анабель принадлежала к простому роду, а позиция родственника в вопросах значимости происхождения была ему прекрасно известна. Еще ни один сноб не соглашался на подобное.

- Ну, вообще-то, она помощница фокусника

- КТО?

-Ассистентка, ну, Вы знаете. Я увидел ее на благотворительном представленье. Она помогала малому по имени Великий Болони.

- В каком смысле, помогала?

- Ну, она стояла в глубине сцены и, ну Вы знаете, то и дело выходила вперед и подавала этому фокуснику стеклянную чашу с золотой рыбкой или еще что-нибудь, улыбалась в зал, исполняла короткий степ и отступала назад. Вы понимаете, о чем я.

Лицо сэра Айлмера стало мрачнее черной тучи.

- Да, я понимаю. - сурово произнес он, - Моего единственного племянника охмурила какая-то улыбающаяся подавальщица золотых рыбок! Чудненько!

- Я бы не сказал, что охмурила, - почтительно заметил Фреди.

- А я бы сказал, - сэр Айлмер был непреклонен, - Выметайся отсюда.

- Хорошо, - ответил Фреди и сел на дневной экспресс до Лондона. В пути к нему пришла гениальная идея.

Последний отпрыск рода Фичей не отличался глубокими познаниями в литературе, но и он время от времени заглядывал в журналы; а каждый, кому хотя бы раз доводилось делать то же самое, наверняка читал одну из тех историй, где бездушный старик ни за что не желал принимать выбор героя, вынуждая влюбленных устраивать представления с переодеванием, обманом добиваясь расположения упрямца, и только когда дело сделано и старик всецело попал под обаяние чудной девушки, молодые заговорщики срывали маски. Такая вот история была и в журнале, купленном Фреди на станции Дройтгейт Спа и, занятый чтением, он вспомнил вдруг слова дяди об освободившейся вакансии сиделки.

К прибытию поезда в Паддингтон, план Фреди был готов.

- Послушай, - сказал он Анабель Первис, которая встретила его на вокзале.

- Да?, - отозвалась Анабель.

- Послушай, - повторил Фреди, и Анабель вновь ответила: "Да?"

- Послушай, - Фреди нежно взял ее за руку и повел к комнате отдыха, где он надеялся, ему кое-что перепадет. -Я вынужден признать, что моя поездка в каком-то смысле была провалом...

У Анабель перехватило дыхание.

- Не благословил?

- Не благословил.

- И денег не дал?

- Не дал. Старик был в своем репертуаре. Выслушал, побурчал себе под нос и выставил меня за дверь. Как и следовало ожидать. Но не все потеряно! Солнце светит и синяя птица где-то рядом. В общем, у меня есть план. Ты сможешь поработать сиделкой?

- Я когда-то ухаживала за дядей Джо.

- Тогда ты наймешься к моему дяде Айлмеру. Твоя предшественница, с его слов, только что отошла от дел, и он ищет замену. Я позвоню ему и скажу, что у меня на примете есть подходящая кандидатура, которая ему непременно понравится. Ты поедешь в Дройтгейт Спа и постараешься втереться в доверие.

- Но как?

- Обыкновенно. Покрутись вокруг него. Всего-то и надо, взбивать подушки да приносить прохладительные напитки. Поворкуй с ним, поведай, что ты из хорошей семьи. И когда придет время, когда ты пустишь корни в его сердце и он полюбит тебя, как собственную дочь, дай мне знать, я примчусь, потеряю голову от любви к тебе, и старик даст нам свое согласие, благословение и все, что к этому прилагается. Это план всегда срабатывает. Получится и у нас.

Вот так Анабель отправилась в Дройтгейт Спа и недели через три Фреди получил телеграмму следующего содержания: втерлась доверие тчк приезжай тчк люблю целую Анабель тчк

Роман на курорте Дройтгейт

Молодой Фредди Фитч-Фитч отправился на Дройтгейтские воды, прославленный лечебный курорт в западной Англии, чтобы попросить своего дядю и опекуна, генерал-майора сэра Элмера Бастабла выдать ему капитал, необходимый для женитьбы на Аннабел Первис. Он прекрасно понимал, что эта встреча может оказаться малоприятной, однако, выполняя желание возлюбленной, он приехал к дяде, и его провели в комнату, где тот сидел, обхватив руками больную ногу.

- Привет-привет, дядя! - воскликнул Фредди, как обычно, торопясь пока его не прогнали, выплеснуть свою жизнерадостность. С добрым утром! С добрым утром! С добрым утром!

- Боже! издав прерывистый вздох, отозвался сэр Элмер, - неужели это ты?

Затем он пробормотал что-то нечленораздельное, но Фредди всё же уловил слова последняя капля и приуныл. Он понял, что его плоть и кровь не в лучшем настроении и представил, что могло случиться. Вне всякого сомнение сэр Элмер сегодня утром побывал в бювете, где встретил какую-то местную звезду, которую врачи уже давно считают мёртвой, и был ею начисто проигнорирован. Фредди знал, что эти снобы постоянно третируют несчастного старика.

Приехав на Дройтгейтские воды, сэр Элмер испытал величайшее унижение. Он, глава знатной семьи и обладатель блестящего послужного списка, ожидал, что на курорте его примут с распростёртыми объятиями и сочтут своим. Однако когда выяснилось, что он не болен ничем, кроме подагры, представители местной элиты перестали его замечать и изгнали в полусвет к астматикам и почечникам. Половина населения земного шара и понятия не имеет, как живут остальные, и совсем немногие знают, что классовые различия среди инвалидов проявляются весьма отчётливо. Достоверно известно, что древние спартанцы смотрели сверху вниз на своих илотов, а французская аристократия дореволюционного периода презирала простолюдинов, но отношения и тех и других можно назвать просто панибратскими по сравнению, например, с тем, как больной диабетом, принимаюший инсулиновые инъекции в Швейцарии, смотрит на тех, кому сельский лекарь удалил вросший ноготь. Особенно ярко это выражено в местах массового скопления инвалидов в Баден-Бадене, к примеру, или в Горячих Ключах в Вирджинии, или, в случае сэра Элмера, на Дройтгейстких водах.

На таких курортах преодолеть пропасть между плебсом и элитой не дано никому. Старая аристократия, эти сливки общества, чьи болезни описаны в медицинских журналах, не впускают в свой круг посторонних и с разной мелочью особо не церемонятся. Именно это и испортило чудесное настроение сэра Элмера Бастабла и заставило его с неприязнью смотреть на Фредди.

- Ну, - сказал он, - что же тебе нужно?

- Я просто проходил мимо, - оправдывался Фредди. Как дела?

- Отвратительно, - буркнул сэр Элмер. Я только что потерял сиделку.

- Она умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Безголовая девчонка сбежала и выскочила за какого-то проходимца. Да у этого парня даже межпальцевого грибка нет! Совсем с ума сошла.

- Ну, её можно понять.

- Нет, это совершенно непостижимо.

- Я имел в виду, - с жаром ответил задетый за живое Фредди, - это любовь, именно она двигатель прогресса.

- Вовсе нет, - возразил сэр Элмер, как и большинство старых солдат, не обладавший особым воображением. Никогда в жизни не слышал ничего глупее. Двигатель прогресса это... Ну, сейчас не вспомню что именно, но точно не любовь. Как, ради всего святого, она может двигать прогресс?

- Ну да, понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал Фредди, - но взгляни на это с другой стороны. Для любви нет преград. Любовь всегда права, уж можешь мне поверить.

Старик пристально посмотрел на Фредди.

- Ты влюбился?

- Безумно!

- И как тебя угораздило! Полагаю, ты приехал просить денег на свадьбу?

- Вовсе нет, я просто заглянул, чтобы узнать как твои дела. Но раз уж об этом зашёл разговор+

На секунду сэр Элмер задумался, негромко фыркая.

- Кто эта девушка? - спросил он.

Фредди кашлянул и стал теребить воротник. Он понял, что настал решающий момент. С самого начала он боялся, что старик рано или поздно об этом спросит. Ведь Аннабел была из простой семьи, а он знал, насколько непоколебимы взгляды его родственника на то, что касается происхождения. Ни на одном курорте мира не найдёшь такого сноба!

- Ну, вообще-то она - ассистент фокусника.

- Кто???

- Помощник фокусника, разве ты не понял? В первый раз я её увидел на благотворительном представлении. Она помогала парню по имени Великий Болони.

- Что значит, помогала?

- Ну, знаешь, она стояла в глубине сцены и то и дело выбегала в центр, подавая Болони аквариум с золотыми рыбками или ещё что-нибудь, улыбалась зрителям, делала несколько па и убегала. Ну, ты понимаешь, о чём я.

Сэр Элмер нахмурился.

- Понимаю, - мрачно сказал он. Моего единственного племянника заарканила мерзкая скалящая зубы укротительница золотых рыбок! Вот это да!

- Я бы не сказал, что меня заарканили, - осторожно возразил Фредди.

- А я скажу, - огрызнулся сэр Элмер. Убирайся!

- Хорошо, - согласился Фредди, сел на поезд, отходящий в Лондон в два тридцать пять, и именно во время поездки ему на ум пришла идея.

Молодой Фитч-Фитч не особенно увлекался литературой, но иногда всё же пролистывал журналы, а любой, кто хоть изредка их просматривает, читал рассказ о чёрством старике, который и видеть не желал возлюбленную героя, но вот девушку поселили в его доме, не сказав старику, кто она такая, и видит Бог, как сильно она ему понравилась. Таким образом, обработав старика, влюблённые легко добиваются своего. Примерно такая история была напечатана в журнале, который Фредди купил в киоске на станции Дройтгейтские воды. Читая её, он вспомнил о том, что дядя говорил об оставившей его сиделке.

К моменту, когда поезд прибыл в Пэддингтон, план был готов.

- Послушай! - сказал он Аннабел Первис, встретившей его на вокзале.

- Да? - ответила Аннабел.

- Послушай! - не унимался он.

- Да? - повторила Анабел.

- Послушай! снова начал он, и аккуратно взяв её под ручку, повёл в буфет, где ему захотелось пропустить стаканчик. В некотором роде вынужден признать, что поездка оказалась неудачной.

У Аннабел перехватило дыхание.

- Ты не получил благословения?

- Не получил.

- И денег тоже?

- И денег тоже. Всё случилось именно так, как я и предполагал. Он меня выслушал, презрительно скривился и выставил за дверь. Всё как обычно. Но я уже придумал, как сделать, чтобы солнце снова засияло, и к нам прилетела синяя птица счастья. У меня есть план. Умеешь ухаживать за больными?

- Я была сиделкой у дяди Джо.

- А теперь, ты должна будешь поухаживать за моим дядей Элмером. Он сам сказал, что его предыдущая сиделка уволилась, так что место вакантно. Я ему позвоню и скажу, что отправляю к нему новую сиделку, которая позаботится о нём не хуже матери. Ты поедешь в Дройтгейт и постараешься втереться в доверие.

- Но как?

- Ну, не отходи от него ни на шаг, взбивай подушки, приноси прохладительные напитки. Воркуй над ним, льсти, исполняй все прихоти. Скажи, что ты благородных кровей, если я правильно выразился. Когда придёт время, он к тебе привяжется, и будет считать почти дочерью, ты пришлёшь мне телеграмму. Я приеду, полюблю тебя с первого взгляда, и он даст согласие на брак, благословение и всё такое прочее. Уверен, что всё получится. Этот план сработает. Итак, Аннабел отправилась на Дройтгейтские воды, и примерно через три недели Фредди получил телеграмму следующего содержания: "Втёрлась доверие. Скорее приезжай. Целую, обнимаю, Аннабел".

Роман на курорте Друагейт

Когда молодой Фредди Фич-Фич появился в Друагейте, знаменитом курорте на западе Англии, он хорошо понимал, что его предстоящий визит к дяде и опекуну - генерал-майору сэру Эйлмеру Бастэблу - может оказаться чрезвычайно неприятным. Ведь приехал он к сэру Эйлмеру , чтобы упросить дядю передать в распоряжение ему, Фредди, его собственный капитал. А капитал нужен был Фредди, чтобы жениться на Аннабел Пэрвис. Его огромная любовь обязывала его сделать это и, невзирая на возможный отказ, он приехал и был приглашен в комнату, где пожилой сэр Эйлмер Бастэбл лелеял свою подагрическую ногу.

- Привет, дядя ! - закричал он, потому что привык в таких случаях всегда быть оптимистом , пока ему не укажут на дверь.- Доброе утро!

- О! - произнес сэр Эйлмер и так глубоко вздохнул, что племянника бросило в дрожь.- Так это ты!

И дядя пробормотал что-то , что Фредди не смог расслышать. Ему удалось уловить только слова "последняя капля".

Смелости у Фредди немного поубавилось. Он видел, что дядя не в духе, и догадывался, из-за чего. Наверняка сэр Эйлмер сегодня уже посетил питьевой бювет и там на него свысока посмотрела какая-нибудь важная персона из тех, кого врачи уже дважды признали безнадежным. Фредди знал, что такие выскочки всегда пренебрежительно относятся к несчастному старику.

По прибытии на лечение в Друагейт сэр Эйлмер Бастэбл неожиданно для себя оказался в унизительном положении. Глава добропорядочного старинного рода с выдающимся военным прошлым, он ожидал, что высшее общество курорта примет его с распростертыми объятиями и он будет немедленно введен в круг избранных. Но когда избранные узнали, что сэра Бастэбла беспокоят всего-навсего симптомы подагры в правой ноге, они приняли его весьма холодно. Сэру Эйлмеру пришлось довольствоваться обществом астматиков и тех, у кого всего лишь болезнь печени в легкой форме. Ведь мало кто сознает (а ведь верно, что одна половина мира не знает, как живет другая!), что классовое сознание нигде не обострено так, как среди больных. Древние спартанцы, если вспомнить историю, не отличались сердечностью по отношению к рабам-илотам, а французский аристократ дореволюционного времени всегда был слегка высокомерен со своими арендаторами. Но их отношения можно назвать почти панибратскими, если сравнить их, например, с отношением человека, который ездил в Швейцарию для лечения своего диабета инсулином, к человеку, который просто лечит у сельского врача вросший ноготь на ноге. И это особенно ярко проявляется, конечно, в таких местах, где больные собираются толпами. Например, в Баден-Бадене, или Хот Спрингс, Вирджиния, или, как в случае с сэром Эйлмером, в Друагейте.

Трудно поверить, но на подобных курортах сама атмосфера насыщена духом клановости. Старая аристократия, сливки общества с болезнями , о которых пишут в научных журналах, относятся к членам чужой группировки довольно натянуто и совсем не церемонятся с более мелкой сошкой.

Именно это обстоятельство омрачило некогда светлое настроение сэра Эйлмера Бастэбла и стало причиной недружелюбия , с которым он теперь принял Фредди.

- Ну, - сказал он. - Чего ты хочешь?

- О, я только заглянул на минутку.- ответил Фредди. - Как дела?

- Хуже некуда. - проворчал сэр Эйлмер. - Я только что потерял сиделку.

- Умерла?

- Хуже. Выскочила замуж. Эта безмозглая девица сбежала от меня и сошлась с каким-то мужланом. У этого парня никогда не было даже грибка на ступнях. Она, наверное, спятила..

- Но ее можно понять.

- Нет, это понять невозможно.

- По-моему, - настаивал Фредди, который чувствовал себя знатоком в данном вопросе, - любовь - вот что заставляет земной шар вращаться.

- Ни в коем случае. - возразил сэр Эйлмер. Как многие старые бравые солдаты, он избегал переносного смысла слов. - Никогда в жизни не слышал подобной чепухи. Что заставляет землю вертеться... Ну, сейчас я не помню, но это наверняка не любовь. Как, черт возьми, она может это делать?

- А! Я понимаю, что вы имеете в виду. - воскликнул Фредди. - Но тогда я скажу по-другому. Любовь покоряет все. Любовь - это прекрасно. Поверьте мне.

Старик бросил на Фредди колючий взгляд.

- Ты влюблен?

- Безумно!

- Тронулся, как все молодые! И я подозреваю, ты приехал просить денег, чтобы жениться?

- Совсем нет. Я только заглянул на минутку, чтобы узнать, как ваши дела. Но раз уж вы спрашиваете...

Сэр Эйлмер на мгновение задумался и вполголоса пренебрежительно фыркнул.

- Кто она? - требовательно произнес он.

Фредди кашлянул и принялся теребить галстук. Он понимал, что наступил самый щепетильный момент . Фредди уже в начале разговора боялся этого вопроса , который грозил стать серьезной преградой его планам. Ведь Аннабел была девушкой низкого сословия, а Фредди знал, как высоко его родственники ценят знатное происхождение. Что касается дяди, то подобного сноба трудно было найти даже среди пациентов.

- Вообще-то, - промямлил Фредди, - она ассистентка фокусника.

- Кто?

- Ну, помощница фокусника. Я увидел ее в первый раз на дневном благотворительном спектакле. Она была подручной у парня по имени Великий Болони.

- В каком смысле подручной?

- Понимаете ли, она стояла в глубине сцены и время от времени выпрыгивала на авансцену, подавая этому парню вазу с золотыми рыбками или еще что-нибудь. При этом она улыбалась публике, делала пару танцевальных движений и вприпрыжку удалялась с авансцены на свое место. Вы же знакомы с подобными вещами.

Лицо сэра Эйлмера стало мрачнее тучи.

- Да. - хмуро изрек он. - Моего единственного племянника опутала чертова укротительница золотых рыбок с улыбкой до ушей! Ха!

- Я бы не назвал это словом "опутала". - почтительно произнес Фредди.

- А я - да. - ответил сэр Эйлмер. - Убирайся отсюда!

- Ладно. - согласился Фредди и в 2-35 сел в экспресс, уходящий назад в Лондон. Как раз во время этой поездки его осенила идея.

Последний из рода Фич-Фичей не питал особой любви к литературе, но иногда перелистывал какой- нибудь журнал. А каждый, кто когда-либо перелистывал журналы, читал рассказ о жестокосердном старике, который ни за что не хочет принять любимую девушку главного героя. И вот что они делают: подселяют девушку к старику, не говоря ему, кто она такая. И, ей Богу, она покоряет его своим очарованием, а потом они срывают с себя маски, и вот они - тут как тут. Подобный рассказ был и в журнале, который Фредди купил в книжном киоске на станции Друагейта. Читая его, он вспомнил, что дядя в беседе с ним упомянул о сиделке, которая подала в отставку.

К тому времени, когда поезд прибыл в Пэддингтон, его план был уже готов.

- Послушай. - сказал он Аннабел Пэрвис, которая встречала его на вокзале в Лондоне, и Аннабел спросила: - Что?

- Послушай. - повторил Фредди, и Аннабел повторила: - Что?

- Послушай.- вновь произнес Фредди, нежно поддерживая ее за локоть и увлекая в сторону буфета, где он рассчитывал выпить рюмочку. - Я, в некотором роде, вынужден признаться, что моя поездка провалилась...

Аннабел затаила дыхание.

- Не благословил?

- Не благословил.

- И не дал денег?

- Не дал. Старина полностью верен себе. Он выслушал меня, противно фыркнул и выставил меня за дверь. Старая история. Но я хочу сказать, что небо по-прежнему голубое и синяя птица по-прежнему в полете. У меня есть план. Смогла бы ты быть сиделкой?

- Я когда-то была сиделкой у дяди Джо.

- Тогда ты будешь сиделкой у моего дяди Эйлмера. Нынешняя , он сказал, только что уволилась, и нужна преемница. Я позвоню ему и скажу, что немедленно отправляю ему новую сиделку , которая будет ухаживать за ним как мать. А ты поедешь в Друагейт и вотрешься к нему в доверие.

- Но как?

- Просто. Увивайся вокруг него. Поправляй ему подушку. Приноси освежающее питье. Воркуй с ним и ходи перед ним на задних лапках. Расскажи ему, что ты девушка благородного происхождения (такое выражение мне нравится больше всего). И когда подойдет время, когда ты обовьешься вокруг его сердца и он будет считать тебя почти дочерью, отправь мне телеграмму. Я приеду, влюблюсь в тебя , и он даст нам все: согласие на брак, благословение и деньги. Я гарантирую, что у нас получится. План сработает.

И Аннабел поехала в Друагейт Спа. Недели три спустя Фредди получил телеграмму, которая гласила:

"Доверие втерлась. Приезжай немедленно.Люблю целую Аннабел".

Роман в Друагейт Спа

Фредди Фитч-Фитч, направляясь в Друагейт Спа, знаменитую водную лечебницу на западе Англии, дабы испросить согласия своего дяди и попечителя, генерал-майора Сэра Эйлмера Бастэйбла, на получение необходимого для женитьбы на Аннабел Пюрвис капитала, был готов к тому, что встреча может оказаться не из разряда приятных. Однако подгоняемый страстной любовью, он решился-таки на эту поездку и в результате очутился один на один со стариком, который сидел, пестуя свою больную ногу.

- А, дядя, привет-привет-привет, - в подобных случаях Фредди считал правильной тактикой сохранять бодрое расположение духа до тех пор, пока его не вышвырнут за дверь. – Доброе-доброе-доброе утро.

- О, господи! – Сэр Эйлмер с содроганием вздохнул. – Это ты, что ли?

Дальше он пробормотал что-то неразборчивое, и Фредди расслышал только «еще не хватало».

Сердце у Фредди похолодело. Было очевидно, что дядя не в лучшем настроении, и он догадывался, отчего. По всей вероятности, во время сегодняшних водных процедур Сэр Эйлмер вновь стал жертвой высокомерия какого-нибудь полумертвого аристократа. Этим снобам ведь только того и надо, что обидеть несчастного старика.

По приезду в Друагейт Спа Сэра Эйлмера Бастэйбла ожидало унижение. Глава старинного рода, человек с безупречным послужным списком, он рассчитывал, что высшее общество встретит его с распростертыми объятиями и в ту же минуту введет в свой узкий круг. Когда же выяснилось, что небольшая подагра на правой ступне – это все, на что он жалуется, важные люди повернулись к нему спиной, записав в вульгарное общество астматиков и желудочников. Немногие знают, но это факт – самым буйным цветом классовые предрассудки расцветают среди пациентов лечебниц. Известно, что в античности спартанцы не самым любезным образом обходились с илотами, да и французская дореволюционная аристократия не окружала своих вассалов любовью и теплотой, но их отношения можно было бы назвать панибратством в сравнении, скажем, с тем, как какой-нибудь диабетик, лечившийся в Швейцарии, взирает на пациента сельского доктора с проблемой вросшего в палец ногтя. Естественно, такое отношение особенно сильно проявляется в местах, где больные собираются стаями – в Баден-Бадене, например, или в Хот Спрингз, Вирджиния, или, как в случае с Сэром Эйлмером, в Друагейт Спа.

В такого рода лечебницах господствуют совершенно кастовые обычаи. Старая аристократия, этот высший класс, страдающий недугами, о которых пишут статьи в медицинских журналах, держится особняком и с прочей мелюзгой ведет себя крайне чванливо.

Именно такое отношение отравляло жизнь сэру Эйлмеру Бастейблу, и именно оно служило объяснением тому неприветливому взгляду, который он обратил на Фредди.

- Ну, - сказал он, - чего тебе?

- Да просто так заглянул, - ответил Фредди. – Как вообще дела?

- Отвратительно, - ответил сэр Эйлмер. – Только что лишился медсестры.

- Умерла?

- Хуже. Замуж выскочила. Безмозглая девчонка связалась тут с одним плебеем, который ничего хуже грибков на ногах никогда не имел. Ненормальная.

- Ну, ее тоже можно понять.

- Нет, нельзя.

- Я имею в виду, - не уступал Фредди, который считал себя специалистом по данному вопросу, - что любовь правит миром.

- Вовсе нет, - возразил сэр Эйлмер. Подобно большинству настоящих солдат он имел склонность понимать все несколько буквально. – В жизни такой чепухи не слышал. Миром правит… я сейчас точно не помню, что именно, но уж конечно не любовь. Сам подумай, это же нереально!

- Ага, понимаю, - сказал Фредди. – Но можно сказать и по-другому. Любовь преодолевает все преграды. Любовь это класс. Уж можете мне поверить.

Дядя грозно взглянул на него.

- Ты что, влюбился?

- Безумно.

- Еще один чокнутый! И я полагаю, ты приехал просить денег на женитьбу.

- Нет, вовсе нет. Просто решил тебя проведать. Но вообще-то, раз уж ты завел этот разговор…

Сэр Эйлмер погрузился в раздумье, сопровождавшееся негромким пофыркиванием.

- Кто она?

Фредди кашлянул и принялся теребить воротник. Сейчас, почувствовал он, наступает критический момент. Он заранее опасался, что старый добрый камень преткновения может лечь именно здесь. Дело в том, что Аннабел была скромного положения, а взгляды его родственничка на вопросы родства отличались крайним консерватизмом. Большего сноба трудно было себе представить.

- Вообще-то, по правде говоря, - ответил он, - она помощница фокусника.

- Кто-кто?

- Помощница фокусника, знаете ли. В первый раз я увидел ее на утреннем благотворительном представлении, где она ассистировала парню по имени Великий Болони.

- В каком смысле, ассистировала?

- Ну, как вам объяснить, выйдет на сцену подать этому типу аквариум с золотой рыбкой или еще что-нибудь, улыбнется зрителям, исполнит что-то вроде танцевального па и снова исчезнет. Ну, знаете, как это обычно бывает.

Лицо сэра Эйлмера приняло угрожающее выражение.

- Да, знаю, – сказал он сурово. – Единственного племянника охмурила какая-то проклятая рыбоподавательница! Нет, вы только подумайте!

- Я бы не стал называть это словом «охмурила», - не сдавался Фредди.

- А я бы стал, - сказал сэр Эйлмер. – Проваливай.

- Понял, - сказал Фредди и в два тридцать сел на лондонский экспресс. Мысль озарила его именно в дороге.

Молодого представителя Фитч-Фитчей трудно было назвать знатоком литературы, но время от времени он проглядывал журналы, а каждый, кто хоть изредка проглядывает журналы, знаком с историей о жестокосердном отце, ни за что на свете не желающем принимать девушку героя. В этих случаях девушку обычно вводят в его круг, не говоря, кто она, и, в конце концов, когда папа полностью очарован, приклеенные бороды срываются, и, короче говоря, дело в шляпе. Такого рода рассказ содержался в журнале, который Фредди приобрел на станции Друагейт Спа. По завершении чтения ему вспомнились слова дяди о сложившей с себя полномочия медсестре.

К моменту прибытия поезда на Паддингтон план полностью сформировался в его голове.

- Послушай, - сказал он Аннабел Первис, которая ждала его на платформе, и та ответила: «Да?»

- Послушай, - сказал Фредди, и Аннабел снова отозвалась: «Да?»

- Послушай, - сказал Фредди, нежно беря ее под руку и направляя в сторону кафе, где он намеревался пропустить стаканчик. – В какой-то мере я вынужден признать, что операция закончилась провалом…

Аннабел вздрогнула.

- Не благословил?

- Не благословил.

- И денег не дал?

- И денег не дал. Старика абсолютно невозможно сдвинуть с места. Он меня выслушал, противно фыркнул и прогнал. Как обычно, в общем. Но не все потеряно – солнце в небе еще светит, а птица счастья машет крыльями. У меня есть план. Ты смогла бы стать медсестрой?

- Ну, я ухаживала за моим дядей Джо.

- Тогда сможешь поухаживать и за моим дядей Эйлмером. Он поведал мне, что девица, занимавшая этот пост, только что смотала удочки, соответственно, место вакантно. Я позвоню и сообщу ему, что нашел распрекраснейшую медсестричку, а затем ты отправишься в Друагейт Спа и пленишь его.

- Но каким образом?

- Ну, будешь суетиться вокруг него. Поправлять подушку. Приносить ему освежающие напитки. Ублажать его, умасливать. Напой ему, из какого ты благородного семейства. И когда он созреет, когда ты расплавишь его сердце так, что он будет смотреть на тебя, словно на собственную дочь, пульни мне телеграмму, и я приеду и влюблюсь в тебя. Тогда он даст и согласие, и благословение, и все, что захочешь. План беспроигрышный. Результат я гарантирую.

Так Аннабел отправилась в Друагейт Спа, и примерно три месяца спустя Фредди получил телеграмму следующего содержания:

«Пленила. Приезжай скорее. Люблю целую Аннабел.»

Роман на Другейтских водах

Юный Фредди Фитч-Фитч поехал на Другейтские воды, прославленный курорт западной Англии, к своему дяде и опекуну, генерал-майору сэру Эйлмеру Бастаблу, надеясь, что дядя позволит ему вступить во владение капиталом, и тогда он сможет жениться на Анабел Первис. И хотя Фредди прекрасно понимал, что собеседование может закончиться безрадостно, его подталкивала великая любовь - и вот его ввели в комнату, где престарелый родственник сидел, обихаживая свою подагрическую ногу.

- Привет-привет, дядюшка! - вскричал Фредди; в такие моменты он держался стратегии "веселись вовсю, пока не вышвырнут". - Как дела? ла-ла-ла?

- Гос-сп... - сэр Элмер издал долгий судорожный вздох, - Каким ветром тебя...

И он пробурчал себе под нос что-то неразборчивое (Фредди удалось разобрать лишь упоминание о "последней капле").

У Фредди дрогнуло сердце; родная кровь был явно не в духе, и он догадывался, в чем причина. Похоже, сэр Эйлмер ходил в бювет пить воды, и там его обдал презрением какой-нибудь представитель местного бомонда - субъект, которого врачи неоднократно признавали безнадежным и теряли всякую надежду на выздоровление. Фредди знал, что эти снобы откровенно третируют бедного старика.

На Другейтских водах сэра Эйлмера Бастабла ждал тяжелый афронт. Глава старинного аристократического рода и вояка с впечатляющим послужным списком, он не сомневался, что лучшие люди встретят его с распростертыми объятиями и немедленно введут в узкий круг. Но когда открылось, что у него всего лишь легкий приступ подагры в правой ступне, люди значимые отвернулись от него, изгнав к астматикам и личностям с несущественными печеночными расстройствами.

Немногим известно (ибо половина мира не знает, как живет другая его половина), что ни в одном сегменте общества классовый сепаратизм не свирепствует так жестоко, как среди больных. Да, древние спартанцы не слишком любезно обходились с илотами, а французский вельможа предреволюционной поры взирал на своих крестьян с определенным высокомерием - но можете смело назвать это благодушным патернализмом по сравнению, скажем, с отношением диабетика, который лечился инсулином в Швейцарии, к пациенту деревенского доктора, имевшему проблемы с вросшим ногтем на пальце ноги. Особенно сурово с этим обстоит там, где больные и немощные собираются в банды - Хот-Спрингс в штате Вирджиния, Баден-Баден или, как в случае с сэром Эйлмером, Другейт-Спа.

На таких курортах царит немыслимая сегрегация. Высшее общество - важные птицы, чьи истории болезни публикуются в медицинских журналах, - держится крайне обособленно, жестко пресекая любые попытки общения со стороны всякой мелюзги.

Вот что омрачило солнечный характер сэра Эйлмера Бастабла, вот почему он смотрел на Фредди неприязненным взглядом.

- Ну ладно, - сказал дядя. - Чего явился?

- О, да я заскочил просто так, - ответил Фредди. - Как дела?

- Погано, - ответил сэр Эйлмер. - Утратил сиделку.

- Умерла?

- Хуже. Выскочила замуж. Набитая дура связала жизнь с ничтожным плебеем, у которого в жизни не было ничего серьезней кожного грибка. Она явно двинулась умом.

- Ну, в принципе, ее точку зрения можно понять.

- Нет. Нельзя.

- Я вот что хочу сказать, - заявил Фредди, переполненный эмоциями. - Любовь - она правит миром.

- Ничего подобного, - отрезал сэр Эйлмер. Как многие старые добрые служаки, он был склонен к некоторому буквализму. - В жизни не слышал такой дурацкой чуши. На самом деле, миром правит... Ммм... сейчас не вспомню, но явно не любовь. Как, черт побери, она может править?

- А, конечно. Я понял, куда вы клоните, - сказал Фредди. - Но вы, дядюшка, взгляните с другой стороны. Для любви нет преград. Перед ней ничто не устоит. Любовь - это хорошо. Вы уж мне поверьте.

Старик кинул на него подозрительный взгляд.

- Ты что, влюбился?

- Безумно!

- М-да. Из всех известных мне юных кретинов ты - самый выдающийся. И я полагаю, ты хочешь получить деньги и жениться?

- Ну, не совсем так; я просто заскочил вас проведать. Но поскольку уж эта тема все равно всплыла...

Сэр Эйлмер задумался, пофыркивая себе под нос.

- Кто она? - наконец, требовательно спросил он.

Фредди кашлянул и затеребил воротник. Он понял, что разговор близится к кульминационному пункту. С самого начала его терзали опасения, что плавное течение беседы разобьется именно об эту старую добрую корягу. Ибо его Анабел не могла похвалиться высоким социальным статусом, а для Фредди не было секретом, сколь косно подходит его кровный родич к вопросу именитости. Свет еще не видывал большего сноба среди поедателей салициловых таблеток.

- Ну, по правде говоря, - сказал Фреди, - она ассистент иллюзиониста.

- Она кто?

- Я же говорю, помощник фокусника. Я впервые увидел ее на благотворительном концерте. Она способствует одному малому по имени "Великий Болони".

- В каком это смысле "способствует"?

- Ну, в общем, она обычно стоит в глубине сцены, а время от времени выскакивает на авансцену с емкостью золотых рыбок или еще каким-нибудь реквизитом для этого Болони, делает пару танцевальных движений, шлет зрителям воздушные поцелуи... Ну, дядюшка, вы же наверняка знаете такие штуки!

Хмурая гримаса неодобрения наползла на лицо сэра Эйлмера.

- Да уж, знаю, - мрачно сказал он. - Мой единственный племянник попался на крючок воздушно-поцелуйной подносчице золотых рыбок. Тьфу!

- Я бы не говорил о "крючке", - почтительно заметил Фредди.

- А я говорю, - сказал сэр Эйлмер. - Убирайся.

- Хорошо, - ответил Фредди и успел на лондонский экспресс в 14.35. Именно в поезде его осенила идея.

Последний из рода Фитч-Фитчей был не особенный любитель литературы, но все же и ему случалось заглянуть в журнал. Ни для кого не секрет, что всякому заглянувшему в журнал суждено прочесть рассказ о жестокосердном старике, который ни за какие коврижки не желает одобрить выбор юного героя, и влюбленным ничего не остается, как познакомить с ним девушку, не раскрывая ее инкогнито; а когда старик проникается, ясное дело, ее обаянием, влюбленные срывают с себя накладные бакенбарды - и дело в шляпе. Фредди купил журнал на станции в Другейт-Спа, наткнулся на аналогичную историю и вспомнил о досрочно подавшей в отставку дядиной сиделке.

Когда поезд прибыл на вокзал Паддингтон, план окончательно созрел.

- Слушай! - сказал он Анабел Первис, встречавшей его на перроне.

- А? - сказала Анабел.

- Слушай, - повторил Фредди

- А? - переспросила девушка его мечты.

- Слушай, - сказал Фредди, нежно сжимая ее руку и одновременно увлекая в направлении буфета, где он намеревался по-быстрому опрокинуть стаканчик. - Я вынужден признать, что моя экспедиция в некотором смысле потерпела крах...

У Анабел перехватило дыхание.

- Не дал согласия?

- Не дал.

- И не дал денег?

- И денег не дал. Совсем уже несгибаемый стал старикан. Выслушал то, что я пытался сказать, пренеприятнейшим образом фыркнул и выгнал в шею. Обычное дело. Но я устрою так, что небо засияет по-прежнему, а птица счастья вовсю затрепещет крылышками. Одним словом, я придумал план. Ты сможешь быть сиделкой?

- Я ухаживала за дядюшкой Джо.

- Значит, сможешь ухаживать и за дядюшкой Эйлмером. Он довел до моего сведения, что нынешнее должностное лицо самоустранилось от исполнения обязанностей сиделки, так что дяде срочно требуется правопреемник. Сейчас я ему позвоню и скажу, что высылаю курьерской почтой пылающую энтузиазмом сиделку, которая станет для него родной матерью, а тебе нужно будет поехать в Другейт-Спа и снискать его доверие.

- Но как?

- Неустанно толпись вокруг него. Разглаживай подушку, таскай ему всякое прохладительное. Воркуй, воскуряй фимиам. Упомяни о своем... как это говорится... благородном происхождении. А когда придет время, когда ты обовьешься вокруг его сердца и он полюбит тебя как родную дочь, телеграфируй мне, я приеду, влюблюсь в тебя с первого взгляда, а он даст согласие, благословение и все, что к ним прилагается. Я ручаюсь за этот план. Он обязан сработать.

И Анабел отправилась в Другейт-Спа, а недели через три Фредди получил телеграмму следующего содержания:

"Снискала. Приезжай немедленно. Люблю целую Анабел".

Роман на курорте Дройтгейт

Младший Фредди Хорикс приехал на знаменитый курорт Дройтгейт на западе Англии к своему дяде и опекуну, генерал-майору сэру Ейлмеру Бестейблу в надежде получить свое состояние. Без этих денег о браке с Аннабель Первис не могло быть и речи. Ожидая неприятного разговора, но окрыленный любовью, Фредди отправился в путь. Его проводили в комнату дяди. Старик совсем не выходил из-за острых приступов подагры.

- Приве-е-ет, дядюшка, - закричал он. В подобных ситуациях он всегда старался казаться веселым, пока его не выставили за дверь. - Доброе утро. Доброе утро. Доброе утро.

- Хм! - поежившись, сэр Ейлмер удивленно уставился на Фредди. - Неужто это ты?

Он что-то пробурчал. Фредди не разобрал его слов, уловил только "последняя капля".

Фредди стало как-то не по себе. Родной дядюшка был явно не в духе, и Фредди знал почему. Как всегда сэр Ейлмер с утра пораньше направился в бювет выпить минеральной воды, там встретил какого-то высокомерного богатея, полного гордости неизлечимостью своей болезни и безразличия к нему. Здесь эти высокомерные особы даже не замечали несчастного старика.

На курорте Дройтгейт сэр Ейлмер Бестейбл просто не ожидал такого унижения. Глава старинного знатного рода, известный военный предвкушал распростертые объятия и почетное место в кругу избранных. Но случись у вас приступы астмы или печеночная колика или, как у дядюшки, приступы подагры в правой ноге - в это общество доступа нет. Одной половине мира всегда невдомек о жизни другой. Здоровым людям нет дела до вашей болезни, но больные сразу определят и тяжесть вашего заболевания и место среди себе подобных. Конечно, и спартанцы не терпели рабов, и французские аристократы до Французской революции свысока взирали на своих арендаторов. Но их покровительственное снисхождение даже в сравнение не идет, например, с отношением лечившегося от диабета в Швейцарии, к тому, кого лечил сельский врач от вросшегося ногтя. Такое отношение заметнее всего на курортах, где больные вращаются только в своих группах. Баден-Баден, например, или Хот Спрингс в Вирджинии, или, как в случае сэра Ейлмера, курорт Дройтгейт.

Там все общество лечащихся делится на закрытые группы. Старые известные аристократы с заболеваниями, занесенными в медицинские журналы, не допускают никого в свой круг, особенно "легких" больных.

И вот поэтому-то теперь Фредди чувствовал на себе колючий взгляд раздраженного старика.

- Ну, что тебе? - спросил дядя.

- Да я просто так заглянул, - ответил Фредди. - Как вы?

- Отвратительно, - последовал ответ. - У меня больше нет сиделки.

- Умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Эта никчемная девица сбежала и вышла замуж. Какой-то каналья, даже грибок за всю свою жизнь не мог подцепить. Ненормальная.

- Ее легко понять.

- Да?

- Я имею в виду, - возразил Фредди, - что любовь правит миром.

-Ничего подобного, - ответил сэр Ейлмер с выправкой бывалого солдата. - В жизни не слыхал такую чушь. Миром правит… Не припомню, но точно не любовь. Это же просто чушь!

- Хорошо, я вас понимаю, но если взглянуть с другой стороны. "Любовь на все дерзает, что возможно." Уж я-то это знаю точно.

Старик пристально посмотрел на Фредди.

- Ты влюблен?

- Без ума.

- Безумец! И для этого -то и ты пришел просить денег, да?

- Конечно нет. Я просто зашел вас проведать. Но раз уж об этом зашла речь…

Засопев, сэр Ейлмер погрузился в размышления, но вскоре спросил требовательно:

- И кто она?

Фредди кашлянул и затеребил воротничок. Вот он - решающий момент. С самого начала он боялся, что именно сейчас всплывет эта преграда. Аннабель была из простой семьи, а для дядюшки происхождение значило все. Что лечить безнадежного больного аспирином, что заставлять дядюшку поменять свои взгляды - все, как мертвому припарка.

- Собственно, она ассистентка фокусника.

- Кто-кто?

- Ассистентка фокусника, вы разве не знаете, кто это? Я ее увидел на благотворительном представлении. Она помогала фокуснику по имени Великий Глупальдс.

- В каком это смысле "помогала"?

- Ну как, стояла за кулисами, иногда, танцуя, подходила к нему и подавала чашу с золотыми рыбками или еще что, лучезарно улыбалась публике и снова также уходила. Все как обычно.

Сэр Ейлмер насупился и мрачно сказал:

- Н-да, как обычно. Какая-то ассистентка, черт подери, с золотыми рыбками и лучезарной улыбкой соблазнила единственного племянника! Вот тебе на!

Фредди вежливо уточнил:

- Я бы не стал называть это "соблазнила"

- Меня мало волнует, как бы ты стал это называть. Убирайся.

- Хорошо, - ответил Фредди и вернулся в Лондон на экспрессе в 2.35. По дороге его осенило.

Самый юный из семейства Хориксов читал мало, но иногда просматривал журналы. А там всегда полно историй про жестокосердечного престарелого родственника, напрочь отказывающегося принять девушку героя. И он вынужден привести ее в дом, скрыв происхождение. Потом она очаровывает старика, а когда открывается правда, уже поздно. Журнал именно с такой историей купил Фредди в киоске на станции курорта. За чтением ему припомнился рассказ дядюшки о сбежавшей сиделке.

Когда поезд прибыл в Паддингтон, Фредди пришел к окончательному решению.

- Послушай, - сказал он Аннабель, она встречала его на вокзале. "Что?" - послышался ответ.

- Послушай, - сказал Фредди, и снова "Что?" в ответ.

- Послушай, - сказал Фредди, нежно сжимая ее руку и увлекая ее в направлении буфета, чтобы выпить что-нибудь. - Конечно, в какой-то степени поездка оказалась неудачной…

Аннабель спросила прерывающимся голосом:

- Не благословил?

- Нет.

- И денег не дал?

- Нет. Старик действовал как по писанному. Выслушал меня, недовольно пофыркал и выставил. Старо, как мир. Но жизнь прекрасна, и я не собираюсь сдаваться. У меня есть план. Ты могла бы быть сиделкой?

- Я ухаживала за дядей Джо.

- Тогда будешь сиделкой моему дядюшке. Он сообщил мне о побеге своей сиделки, а замену еще не подыскали. Я позвоню ему и скажу, что направляю новую сиделку, заботится будет, как о родном сыне, а ты отправишься к нему и попытаешься заполучить его расположение.

- Но как?

- Вейся вокруг него. Взбивай подушку. Приноси прохладительные напитки. Воркуй с ним, в общем ублажай. И все время так или иначе упоминай свое знатное происхождение. А когда наконец ты очаруешь его, и он станет относится к тебе с отцовской нежностью, пошли мне телеграмму, я приеду, влюблюсь в тебя, и он даст согласие на брак, благословение и деньги. Успех нам гарантирован. Должно сработать.

Итак, Аннабель направилась на курорт, а через три дня Фредди получил телеграмму:

"Пора Жду Люблю целую Аннабель."

Выдумка в Дройтгейт Спа

Когда юный Фредди Фитч-Фитч отправился в Дройтгейт Спа, известный лечебный курорт на западе Англии, попросить своего дядю и опекуна генерал майора Сэра Эйлмера Бастэйбла, выделить капитал чтобы он мог жениться на Анабель Парвис , он вполне сознавал тот факт, что его беседа может оказаться неприятной. Тем не менее, его великая любовь не давала ему покоя и он совершил путешествие и был препровожден в комнату, где старик сидел, страдая от подагры.

- Алло-ло-ло, дядюшка – воскликнул он, в своей обычной манере быть жизнерадостным для таких случаев, до тех пор пока не был выброшен вон. -Доброе утро, доброе утро, доброе утро

- А!- сказал Сэр Эйлмер, с продолжительным, заставляющим трепетать вздохом. – Это ты, не так ли?

И он пробормотал что-то, что Фредди не очень понял, но смог уловить слова «последняя соломинка».

У Фредди упало сердце. Он видел, что его плоть и кровь был не в духе, и догадался что произошло. Вне всякого сомнения Сэр Эйлмер прибыл в Памп Рум раньше на день чтобы принять ванны, и там был встречен с пренебрежением некотрыми умниками, которым доктора уже дважды наказали долго жить. Эти снобы, он знал, все время третировали несчастного старика.

Обосновываясь в Дройтгейт Спа, Сэр Эйлмер Бастейбл испытал сильное унижение. Глава благополучного старого семейства и обладатель отличительных военных заслуг, он ожидал по прибытию быть встреченным с распростертыми объятиями лучшими людьми и немедленно занять причитающую ему нишу.

Но когда обнаружилось, что все что было с ним не так это лишь легкий приступ подагры на правой ноге, общество оказало ему холодный прием и предопределило его в компанию астматиков и страдальцев легкими печеночными расстройствами.

Не многие осознают это – одна половина мира не знает как живет другая – нет другого такого общества в котором классовое сознание было таким неистовым как среди инвалидов. Древние спартанцы далеко не сердечно обращались со своими илотами, и французкие аристократы пред-революционных дней держали себя немного свысока с не себе подобными, но их отношение становилось высокомерным, сравнивая – позволим себе так назвать- диабетика, приехавшему в Швейцарию, принимающему инсулин, и того кто лечится у деревенского врача от вросшего ногтя. Это было особенно характерно в таких местах, где инвалиды собирались в банды – Баден-Баден, например, или Горячие воды, Вирджиния или как в случае Сэра Эйлмера, Дройтгейт Спа.

На таких курортах атмосфера носит характер невиданной замкнутости. Старая аристократия, высший свет с болезнями, которые написаны в их медицинских журналах, относятся друг к другу достаточно сдержанно, и накоротке с мелкой сошкой.

Это и было тем, что обозлило радужное пребывание Сэра Эйлмера Бастейбла и заставило его теперь смотреть на Фредди пристальным и отнюдь не дружелюбным взором.

- Итак,- сказал он,- Что тебе надо?

- О,да я просто проведать, сказал Фредди. – Ну как здесь?

- Гадко, ответил Сэр Эйлмер. – Я только что потерял свою медсестру.

- Умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Эта набитая дура связалась с каким-то сбродом- парнем, у которого нет ничего кроме атлетических ног. Должно быть она сошла с ума.

- Все же есть что-то что оправдывает ее взгляды.

- Нет, ничего.

- Я говорю, сказал Фредди, у которого были сильные убеждения на этот счет. – о любви, которая движет миром.

- Это что-то другое что движет миром, - сказал Сэр Эйлмер. Как большинство хороших солдатов он был подвержен воспринимать все немного дословно. – Я никогда не слышал большей глупости за всю мою жизнь. Миром движет..Ну в данный момент я забыл, но это точно не любовь. Как это может быть,

- А, ну да. Я понимаю чем вы, - сказал Фредди. – Посмотрим на это по-другому. Любви все возрасты покорны. Любовь-право каждого. Взять меня, например.

Старик внимательно посмотрел на него.

- Ты влюбился.

- Безумно.

- Вся молодежь-безумцы! И я полагаю, ты пришел просить денег чтобы жениться?

- Ну не совсем. Я просто заглянул проверить как вы. И если уж на то пошло..

Сэр Эйлмер задумался на мгновение, фыркая про себя.

- Кто эта девушка? - затребовал он.

Фредди покашлял и потеребил рукав. Он понял, что они подошли к главному вопросу. С самого начала он боялся, что в этом-то и вся загвоздка. Для Аннабель это было пикантным моментом, и он знал какие строгие у его родственника на этот счет были взгляды. Не было большего сноба проглотившего салициловую таблетку.

- Сказать по правде, - сказал он,- она ассистент фокусника

- Кто?

- Ассистент фокусника, разве вы не знаете?. Я впервые ее увидел на благотворительном представлении. Она участвовала в сцене называемой «Великий Болони»

- В каком смысле участвовала?

- Ну она стояла в глубине сцены, разве вы не знаете, вначале и потом она должна прыгнуть на авансцену протянуть парню чашу с золотой рыбкой или еще чем, улыбнуться зрителям, что-то вроде протанцевать и запрыгнуть обратно. Вам знакомы такие вещи.

Лицо Сэра Эйлмера помрачнело.

- Пожалуй, - сказал он зловеще. – Мой единственный племянник пойман в ловушку ужасной, улыбающейся держательницей золотой рыбки!

- Я бы не стал называть это пойманным в ловушку, - произнес Фредди почтительно.

- А я называю, - сказал Сэр Эйлмер. – Вон отсюда.

- Хорошо, - сказал Фредди и поймал экспресс на 2.35 до Лондона. Во время этого пути на него снизошло озарение.

Последний из Фитч-Фитчей не был большим любителем литературы, но он время от времени погружался в журналы; и всякий кто когда-либо погружается в журнала читал историю о жестокосердном старике который не принимает девушку главного героя ни под каким соусом, и они решаю поместить ее рядом с ним, не раскрывая кто она, и по воле Юпитера, он совершенно подпадает под ее чары, затем они срывают покров с тайны и вот и всё. Подобная история была в журнальчике, который Фредди купил в книжном киоске в Дройтгейт Спа, и читая его он вспомнил, что дядя упоминал о медсестре.

К тому времени, когда поезд прибыл В Паддингтон, его плен уже полностью сформировался.

- Послушай, - сказал он Аннабель Парвис, которую он встретил на вокзале, и Аннабель ответила – Что?

- Послушай, - сказал Фреддии, нежно сжимая ее руку и подталкивая ее по направлению к буфету, где у него было намерение быстро перекусить. – В известной степени я вынужден признать что моя экспедиция провалилась…

Аннабель затаила дыхание.

- Безнадежно?

- Безнадежно.

- И никаких денег?

- Никаких денег. Старикан остался непоколебим. Он выслушал то, что я должен был сказать, оборвал неприятным образом и вышвырнул меня. Как обычно. Но я всё же надеюсь, что небо голубое и птички поют. У меня есть план. Ты можешь быть медсестрой?

- Я была медсестрой у моего дяди Джо

- В таком случае ты будешь медсестрой моего дяди Эйлмера. Лицо, которое занимало эту должность, как он мне сказал, только что его покинуло и ему нужна замена. Я позвоню ему и немедленно доложу что у меня новая медсестра, которая ему покажется настоящей мамочкой, и ты поедешь в Дройтгейт Спа и постараешься снискать его расположение

- Но как?

- Как..суетись вокруг него. Поправляй ему подушки. Приноси холодные напитки. Воркуй ему и корми небылицами. Скажи ему, что ты родовита, если это то впечатление которое я хочу.И когда придет время, когда ты обовьешься вокруг его сердца и он будет смотреть на тебя как на свою дочь, звякни мне и я примчусь и влюблюсь в тебя и он даст нам свое согласие, благословение и всё такое. Я ручаюсь за этот план. Сработает.

И Аннабель отправилась в Дройтгейт Спа, и через три недели Фредди получил телеграмму, в которой было следующее:

«Зарекомендовала себя. Приезжай. Люблю и целую Аннабель».

Когда молодой Фредди Фитч-Фитч поехал в Дройтгейт, знаменитый курорт с минеральными водами на западе Англии, к своему дяде и опекуну геренал-майору Эйлмеру Бэстэблу, чтобы выпросить у него денег для женитьбы на Анабел Первис, он отдавал себе полный отчет в том, что разговор с дядей может закончиться не совсем так, как бы ему хотелось. Но он был окрылен своей великой любовью, и ничто не могло его остановить.

Его провели в комнату, где сидел наедине со своей подагрой старик.

- Привет-ривет-ривет, дядя! - весело зачастил Фредди. - Доброе утро, доброе утро, доброе утро!

Такова была его тактика в подобных случаях - неизменная жизнерадостность до конца, то есть пока дядюшка не выставит его за дверь.

- Господи… - Сэр Эйлмер глубоко, судорожно вздохнул. - Это ты… - И он пробурчал что-то насчет "последней капли".

Пыла у Фредди поубавилось. Он понял, что дядя пребывает в дурном расположении духа, и догадывался о причине. Дело ясное: сэр Эйлмер успел побывать сегодня в бювете и столкнулся там с какой-нибудь местной "шишкой" - одним из тех больных, на которых все врачи давно уж поставили крест. Как всегда, с несчастным стариком обошлись, как с последним ничтожеством. Фредди знал, как третируют дядю эти проклятые снобы.

Переселяясь в Дройтгейт, сэр Эйлмер и не подозревал, какое унижение его ожидает. Глава прекрасного старинного рода, сделавший блестящую военную карьеру, он надеялся, что его примут в тамошнем обществе с распростертыми объятиями и он тотчас попадет в избранный круг. Увы! Как только выяснилось, что его недуги сводятся к легкой подагре правой ступни, все стОящие люди тут же повернулись к нему спиной и ему осталось довольствоваться обществом астматиков и тех, у кого всего-навсего пошаливает печень.

Мало кто догадывается об этом - верно сказано: здоровый больного не понимает, - но среди всех слоев общества не сыщешь более замкнутого сословия, чем больные. Надо полагать, гражданин древней Спарты не питал особой сердечности к своим рабам - илотам, а французский помещик до революции 1789 года смотрел свысока на своих крестьян; и все же их отношение к нижестоящим покажется чуть не дружелюбным в сравнении с ледяным презрением какого-нибудь диабетика, проходившего курс лечения в Швейцарии, к простому деревенскому обывателю, которого местный доктор пользует от вросшего ногтя на ноге. И это особенно верно, когда речь идет о местах массового скопления больных - таких курортах, как, например, Баден-Баден, Хот-Спрингс в Виргинии* или, как в случае с сэром Эйлмером, Дройтгейт. Здесь царит непримиримо кастовый дух. Местная "знать", больные с тяжелыми и редкими случаями, о которых ученые мужи рассуждают в медицинских журналах, держатся особняком, своей компанией, и не снисходят до прочей "мелюзги".

Все это превратило жизнерадостного сэра Эйлмера в старого ипохондрика, и этим объяснялся его теперешний мрачный, суровый вид.

- Ну, - вымолвил он, - чего тебе?

- Ничего, просто заглянул тебя проведать, - ответил Фредди. - Как дела?

- Отвратительно. У меня горе - потерял свою сиделку.

- Что, умерла?!

- Хуже - вышла замуж. Глупая девчонка спуталась с одним из этих жалких людишек, у него всего-то-навсего - грибок ног! По-моему, она просто спятила.

- В каком-то смысле ее можно понять.

- Нет, нельзя!

- Я хочу сказать, - пояснил Фредди, почувствовав себя в своей стихии, - это любовь, силой которой вертится земля.

- Ничего подобного, - возразил сэр Эйлмер, склонный, подобно многим старым воякам, воспринимать все в буквальном смысле.

- В жизни не слыхивал подобной ахинеи, разрази меня гром. Земля вертится силой… у меня вылетело из головы чего именно, но уж никак не любви. Разве, черт подери, такое может быть?

- Ладно, ладно, я понимаю, о чем ты. Но тогда скажем по-другому: любовь побеждает все, преодолевает все препятствия. Любовь - хорошая штука. Поверь мне, уж я-то знаю.

Старик внимательно на него посмотрел.

- Ты влюблен?

- Безумно.

- И этот туда же! Так, я полагаю, ты явился просить денег, чтобы жениться?

- Вовсе нет, просто заскочил по пути узнать, как ты поживаешь. Но раз уж зашла об этом речь…

Старик задумчиво посопел и спросил:

- Кто эта девушка?

Фредди кашлянул и стал теребить свой воротничок - настал самый ответственный момент. Он с самого начала боялся, что здесь может возникнуть загвоздка. Ведь его Анабел была из простой семьи, а Фредди знал, каких консервативных взглядов придерживается на этот счет его дядя - величайший сноб из всех, кто когда-либо глотал аспирин.

- Видишь ли, она - ассистентка фокусника.

- Кто-кто?!

- Помощница фокусника, собственно говоря. Я впервые увидел ее на благотворительном концерте. Она ассистировала одному малому с псевдонимом "Лапша-на-ушах".

- В каком смысле - "ассистировала"?

- Ну, в общем, она стояла в глубине сцены и в определенные моменты выбегала на авансцену, подавала этому парню аквариум с золотыми рыбками или еще что-нибудь, одаривала публику чудесной улыбкой, делала несколько па и убегала назад. Сам понимаешь.

Чело сэра Эйлмера нахмурилось.

- Понимаю, - процедил он. - Моего единственного племянника заарканила улыбчивая девица с золотыми рыбками, чтоб ее!

- Я думаю, "заарканила" - не совсем верное слово, - почтительно поправил Фредди.

- Вернее не бывает. Убирайся!

- Убираюсь.

Фредди как раз успел на поезд, отходящий в 2.35. На обратном пути в Лондон его и осенило.

Последний из рода Фитч-Фитчей не был большим знатоком по части литературы, но ему случалось заглядывать в иллюстрированные журналы, а всякому, кто когда-нибудь заглядывал в иллюстрированные журналы, известна история о жестокосердном старике, который упорно противился браку молодого героя; влюбленные устраивают так, что старый хрыч знакомится с героиней, не зная, кто она на самом деле; и вот, когда он совершенно очарован девушкой, они открывают ему глаза… и дело в шляпе! История вроде этой была напечатана в журнале, который Фредди купил на вокзале в Дройтгейте, и, прочитав ее, он вспомнил, как дядя говорил ему об уходе своей сиделки в отставку.

Когда поезд прибыл в Паддингтон, на конечную станцию, у Фредди уже созрел план.

- Послушай, - сказал он Анабел Первис, которая встретила его на вокзале.

- Что?

- Послушай, - сказал Фредди.

- Что?

- Послушай… - Нежно сжимая ее локоть, Фредди повел Анабел к буфету, намереваясь пропустить стаканчик. - Я вынужден признать, что в известной мере моя поездка ничего не дала…

Анабел задержала дыхание.

- Не благословил?

- Не благословил.

- И денег не дал?

- И денег не дал. Старый ретроград был абсолютно верен себе. Он выслушал меня, презрительно фыркнул и показал мне на дверь. Старая песня. Однако я не отчаиваюсь: нам все еще светит луч надежды, синяя птица счастья не дремлет. Я кое-что придумал. Ты сможешь быть сиделкой?

- Я была сиделкой у дяди Джо, когда он болел.

- Значит, будешь сиделкой у моего дядюшки Эйлмера. Он говорит, теперешняя сиделка сложила с себя полномочия и ему нужна замена. Я позвоню ему и скажу, что немедленно высылаю новенькую, которая станет заботиться о нем лучше, чем родная мать, ты отправишься в Дройтгейт и расположишь его к себе.

- Но как?

- Как? Суетись над ним. Взбивай ему подушки, приноси попить. Воркуй с ним, умасливай, не жалей приятных слов. Скажи, что ты благородного происхождения, раз уж без этого выражения не обойтись. Опутай его своими чарами. А когда дело будет на мази, когда он растает и станет смотреть на тебя, как на родную дочь, живо телеграфируй мне. Я приеду, влюблюсь в тебя, и мы получим от него согласие, благословение и денежки. Ручаюсь, этот план сработает.

И Анабел поехала в Дройтгейт, а через три недели Фредди получил телеграмму: "Расположила к себе. Приезжай немедленно. Люблю целую Анабел".

* На самом деле курортный город Хот-Спрингс находится в штате Арканзас.

Любовная история на курорте Дройтгейт

Когда молодой Фредди Фитч-Фитч отправился на курорт Дройтгейт, эту знаменитую водолечебницу на западе Англии, чтобы попросить своего дядю и опекуна генерал-майора сэра Эйлмера Бастабла выделить ему его долю наследства для того, чтобы он мог жениться на Эннабел Первис, он полностью отдавал себе отчёт в том, что деловое свидание может оказаться неприятным. Тем не менее, одержимый страстной любовью, он предпринял это путешествие, и его проводили в комнату, где старик сидел, баюкая свою подагрическую ногу.

- При-вее-т, дядюшка, - громко произнёс он, поскольку в таких случаях всегда имел привычку не терять присутствия духа до тех пор, пока ему не укажут на дверь. - Доброе-доброе утро и ещё раз утро доброе.

- О! - Сэр Эйлмер широко разинул рот от удивления. - Да это, никак, ты?

И он пробормотал что-то, чего не расслышал Фредди, уловивший, однако, при этом слова "последняя капля".

У Фредди слегка ёкнуло сердце. Он видел, что его плоть и кровь пребывал в дурном расположении духа и догадался о том, что случилось. Сэр Эйлмер, несомненно, уже побывал сегодня в бювете, чтобы выпить минеральной воды, и был там с презрением встречен некими важными персонами, которых доктора дважды приговаривали к смерти. Он знал, что эти снобы всегда унижали несчастного старика. По приезде на курорт Дройтгейт сэр Эйлмер Бастабл испытал страшное унижение. Глава знатного старинного рода и обладатель выдающейся репутации военного, он думал, что лучшие люди встретят его здесь с распростёртыми объятиями и немедленно введут в свой круг. Но когда выяснилось, что у него всего лишь слабый приступ подагры в правой ноге, он столкнулся с неприязненным отношением людей с серьёзными заболеваниями, целеустремлённо примкнувших к обществу астматиков и тех, кто страдает слабыми печёночными коликами. Хотя об этом мало кто знает - половина мира и вправду не знает о том, как живёт вторая, - нигде в обществе больше нет такого неистового классового самосознания, как среди больных. У древних спартанцев, как известно, отношения со своими рабами были далеко не сердечными, а французский аристократ накануне революции был несколько высокомерен со своими арендаторами. Однако их отношение было почти панибратским по сравнению с тем, как, к примеру, человек, который собирается в Швейцарию, принимая инсулин от своего диабета, относится к тому, кто просто лечится у сельского доктора на предмет врастающего ногтя на пальце ноги. И, разумеется, это было особенно характерно для тех мест, где больные объединялись в банды - например, в Баден-Бадене или Хот-Спрингс, штат Виржиния, или же, как в случае с сэром Эйлмером, на курорте Дройтгейт.

Атмосфера на таких курортах замкнутая почти до невероятности. Старая аристократия, представители высшего общества с болезнями, описанными в медицинских журналах, придерживаются друг друга с изумительной непреклонностью и крайне мало общаются с мелкой сошкой.

Вот что омрачило некогда весёлое настроение сэра Эйлмера Бастабла и заставило бросить на Фредди недружелюбный взгляд.

- Ну, - спросил он, - чего ты хочешь?

- Да я просто так заглянул, - сказал Фредди. - Как дела?

- Отвратительно, - ответил сэр Эйлмер. - Я только что лишился сиделки.

- Умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Девушка в сестринском платке сбежала и обвенчалась с одним из голодранцев - с парнем, у которого никогда не было даже грибка на ногах. Должно, быть, она сумасшедшая.

- И всё же, её можно понять.

- Нельзя.

- Я хочу сказать, - начал Фредди, испытывающий чувство возмущения по данному поводу, - что любовь как раз и есть то, что приводит мир в движение.

- Ничего подобного, - ответил сэр Эйлмер. Подобно столь многим доблестным старым бойцам, он был склонен к некоторой педантичности ума. - В жизни не слышал столь чертовски глупой чепухи. Что приводит мир в движение... Ладно, сейчас я не помню, что именно, но это точно не любовь. Разве она может?

- Ещё как! Я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал Фредди. - Но можно сказать и по-другому. Любовь побеждает всё. Любовь всегда права. Поверьте мне.

Старик посмотрел на него пристально.

- Ты влюблён?

- Безумно.

- Ещё один юный безумец. Как я полагаю, ты приехал, чтобы попросить денег на женитьбу?

- Вовсе нет. Я просто сошёл с поезда недалеко отсюда, чтобы посмотреть, как вы здесь. Но раз уж об этом зашла речь...

Сэр Эйлмер на мгновение задумался, тихонько фырча себе под нос.

- Кто эта девушка? - требовательно спросил он.

Фредди кашлянул и потянул себя за воротничок. Он понимал, что теперь суть дела была достигнута. Поначалу он боялся, что этому может помешать какая-нибудь заминка, присущая данному случаю. Потому что его Эннабел занимала скромное положение в обществе, а он знал, какое серьёзное значение придавали происхождению его родственники. До сих пор ещё ни один такой сноб не проглатывал такую пилюлю.

- Вообще-то, - сказал он, - она - помощница фокусника.

- Она кто?

- Понимаете, она - ассистентка фокусника. Я впервые увидел её на благотворительном спектакле. Она использовала типа по имени Большой Болони.

- Что значит "использовала"?

- Понимаете, она стояла на сцене, время от времени спрыгивала вниз и вручала этому парню сосуд с золотой рыбкой или что-то в этом роде, обворожительно улыбалась публике, делала нечто вроде танцевального па и запрыгивала обратно. Вы знаете, как это делается.

Лицо сэра Эйлмера помрачнело.

- Знаю, - мрачно произнёс он, - мой единственный племянника пойман на крючок счастливой обладательницей золотых рыбок, чёрт бы её побрал! Ха!

- Я бы не сказал, что именно пойман, - почтительно произнёс Фредди.

- Я бы сказал, - ответил сэр Эйлмер. - Вон отсюда.

- Ладно, - произнёс Фредди и успел на экспресс, который отправлялся обратно в Лондон в два тридцать пять.

Дорогой его осенила одна идея.

Последний из Фитч-Фитчей не был большим знатоком литературы, но время от времени заглядывал в какой-нибудь журнал. А тот, кто когда-нибудь заглядывал в журнал, читал рассказ о бессердечном старике, ни за что не признающем подругу главного героя, и в конце концов они поселяли её у него в доме, не говоря, кто она, и он, ей-богу, оказывался совершенно очарованным ею, после чего они срывали маски, и дело было сделано. Рассказ похожего содержания был напечатан в журнале, который Фредди купил в книжном киоске на вокзале курорта Дройтгейт, и пока он читал его, он вспомнил, что говорил ему его дядя о своей сиделке, отошедшей от дел.

К тому времени, когда поезд прибыл в Пэддингтон, его планы были вполне определёнными.

- Послушай, - сказал он Эннабел Первис, которая встречала его на вокзале, и Эннабел спросила: "Что?"

- Послушай, - сказал Фредди, и Эннабел опять спросила: "Что?"

- Послушай, - сказал Фредди, нежно сжимая её руку и ведя по направлению к буфету, где намеревался перекусить.- В определённой степени я должен признать, что моя экспедиция потерпела полный провал...

Эннабел резко затаила дыхание.

- Не благословил?

- Не благословил.

- И никаких денег?

- Никаких денег. Старина показал себя ярым приверженцем устоев. Он выслушал меня, противно фыркнул и выставил вон. Знакомая песня. Но я снова подумываю о том, что небо всё такое же яркое, а синяя птица никуда не исчезла. У меня есть план. Ты не могла бы побыть сиделкой?

- Мне приходилось ухаживать за моим дядей Джо.

- Теперь ты будешь ухаживать за моим дядей Эйлмером. Нынешняя исполняющая обязанности, по его словам, только что вышла из игры, и ему необходима преемница. Я позвоню ему и скажу, что немедленно посылаю новую сиделку, которая будет ухаживать за ним, как родная мать, а ты отправишься на курорт Дройтгейт и войдёшь к нему в доверие.

- Но как?

- Ну, крутись вокруг него. Поправляй ему подушку. Приноси прохладительные напитки. Воркуй с ним и подавай мазь. Говори ему, что ты благородного происхождения, если это именно то, что мне нужно. И когда придёт время, когда ты завоюешь его сердце, и он будет смотреть на тебя, как на свою дочь, пошли мне телеграмму, и я приеду и влюблюсь в тебя, и он даст нам своё согласие, благословение и деньги. Я ручаюсь за такой план. Он срабатывает.

Итак, Эннабел отправилась на курорт Дройтгейт, а примерно три недели спустя Фредди получил телеграмму следующего содержания:

Вошла в доверие. Приезжай немедленно. Люблю, целую. Эннабел.

Романтическая история в Дротгейт Спа

Когда юный Фредди Фитч-Фитч отправился в Дротгейт Спа, знаменитый курорт в западной Англии, просить своего дядю и опекуна, генерал-майора сэра Олмера Бастабаля выделить ему капитал для того, чтобы он мог жениться на Аннабел Певис, он отдавал себе отчет в том, что это предприятие может закончиться провалом. Но Фредди вела великая любовь, и он предпринял эту поездку, и оказался в комнате, где старый джентльмен нянчил свою подагрическую ногу.

- Привет, дядя! - воскликнул он, так как всегда полагал, что в подобных обстоятельствах следует проявлять жизнерадостность до тех пор, пока тебя не вышвырнут вон.

- Доброе утро, доброе утро, доброе утро!

- Боже,- сказал сэр Олмер, сильно вздрогнув. - Неужели это ты?

Он пробормотал нечто, что Фредди не совсем уловил, хотя и различил слова " последняя соломинка".

Сердце Фредди упало. Он видел, что сэр Олмер находится в расстроенных чувствах, и догадывался почему. Нет сомнений, что он уже побывал в зале для питья минеральной воды и был там подвергнут высокомерному презрению со стороны тех столпов местного общества, кому доктора уже дважды предрекали могилу. Фредди знал, что эти снобы всегда осаживают бедного старого джентльмена.

Прибыв в Дротгейт Спа, сэр Олмер Бастабаль испытал унизительный шок. Глава прекрасной старой фамилии и носитель выдающихся военных заслуг, он ожидал, что будет встречен с распростертыми объятиями и немедленно принят в самый высший круг. Но когда выяснилось, что страдает он всего лишь подагрой правой ноги в легкой форме, сэр Олмер был с холодностью отвергнут местными авторитетами и вытолкнут в общество астматиков и больных с легкими печеночными коликами. Хотя об этом знают немногие (так как половина людей не знает, как живет другая половина), но нет общества, в котором классовые предрассудки были бы так сильны, как в сообществе больных. Известно, что античные спартанцы были далеки от сердечности в отношениях со своими рабами, а французские аристократы предреволюционной поры довольно высокомерны по отношению к своим арендаторам. Но их отношения сродни дружескому похлопыванию по плечу в сравнении с высокомерием больного, приехавшего из Швейцарии и принимающего инсулин для лечения своего диабета, по отношению к бедняге, лечащему вросший ноготь у своего деревенского доктора. Сказанное особенно относится к тем местам, где больные собираются в стаи - например, в Баден-Бадене или в Хот Спринг, Вирджиния, или, как в случае с сэром Олмером, в Дротгейт Спа.

Атмосфера на подобных курорта полна интриг. Старые аристократы, носители редких диагнозов, описанных в медицинских журналах, непримиримы в отношениях друг с другом и презрительны к мелким сошкам.

Именно это объясняло расположение духа сэра Олмера и было причиной его недружелюбия по отношению к Фредди.

- Ну, - сказал он. - И что тебе нужно?

- Я всего лишь проведать, - сказал Фредди. - Как Вы поживаете?

- Погано, - ответил сэр Олмер. - Я потерял мою сиделку.

- Умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Эта тупоголовая девица вышла замуж за одного из этих каналий с атлетическими ногами. Должно быть, она сошла с ума.

- Не она одна.

- Нет, конечно, она.

- Я имею в виду, - сказал Фредди, которому этот предмет был очень близок, - что именно любовь заставляет мир вращаться.

- Этого никак не может быть, сказал сэр Олмер. Как многие добрые старые солдаты, он был несколько прямолинеен.

- Никогда в жизни не слышал подобного бреда. Мир заставляет вращаться...ну, я сейчас не припомню что, но, определенно, не любовь. Как это может быть?

- О, еще как может. Я понимаю, что Вы имели в виду, но посмотрите на это с другой стороны. Любовь побеждает все. Любовь всегда права. Поверьте мне.

Старый джентльмен пристально поглядел на Фредди.

- Ты влюблен?

- Безумно.

- Чтоб им пусто было, этим чокнутым молодым людям. И я полагаю, ты явился просить денег на свадьбу?

- Ну не совсем. Я заскочил узнать, как Вы поживаете. Но раз уж разговор зашел об этом...

Сэр Олмер насупился на мгновение, тихо крякнув про себя.

- Кто она? - потребовал он ответа.

Фредди закашлялся, теребя свой воротник и понимая, что наконец-то они добрались до сути вопроса. С самого начала он боялся, что в этом то и будет состоять вся загвоздка. Аннабел была из простой семьи, а Фредди знал, как непримиримы его родственники в вопросах происхождения.

- Ну, в общем, она - ассистентка фокусника.

- Она - кто?

- Она помощница фокусника, ну, вы знаете. Я увидел ее впервые на благотворительном утреннике. Она была пособницей того парня, называющего себя Великий Болони.

- Пособницей чего?

- Ну, как Вы не понимаете, она была на сцене, затем спрыгивала со сцены и подавала тому парню чашу с золотыми рыбками и прочее, улыбаясь зрителям, танцевала чечетку и потом опять сначала. Ну, Вы понимаете, эти представления...

Лицо сэра Олмера сильно нахмурилось.

- Я понимаю, - сказал он сурово. - Мой единственный племянник попался в сети танцующей подавальщице золотых рыбок.

- Я не стал бы называть это так,- сказал Фредди почтительно.

- Но это так, - сказал сэр Олмер. - Забудь об этом.

- Хорошо, - сказал Фредди и вернулся в Лондон поездом на 2.35. Но именно во время обратного путешествия в голову ему пришла идея.

Последний из Фитч-Фитчей не блистал познаниями в литературе, но иногда читал журналы, а всякий, кто хоть раз заглядывал в журнал, мог прочесть там историю о жестокосердном старом джентльмене, не желающем и слышать о возлюбленной героя. И что же делают влюбленные? Девушка нанимается к старому джентльмену, не говоря, кто она такая, и, надо же! он совершенно сражен ее чарами, все в слезах, и дело сделано. Подобная история была и в том журнале, который Фредди купил на вокзале в Дротгейт Спа

К тому времени, когда поезд подошел к Паддингтонскому вокзалу, план Фредди полностью созрел.

- Послушай, - сказал он Аннабел Певис, встречавшей его на вокзале.

- Что? - спросила Анннабел.

- Послушай, - сказал Фредди.

- Что? - снова спросила Аннабел.

- Послушай, - сказал Фредди, нежно сжимая руку Аннабел и направляя ее к буфету, так как ему необходимо было пропустить глоток чего-нибудь.

- В определенном смысле я вынужден признать, что моя экспедиция потерпела неудачу...

Аннабелла прерывисто вздохнула.

- Не дал благословения?

- Не дал.

- А денег?

- И денег. Старина все ближе к маразму. Он выслушал все, что я сказал, фыркнул в своей неприятной манере и вышвырнул меня. Чего и следовало ожидать. Но я поработал над тем, чтобы небо оставалось таким же ярким, а птички по-прежнему пели. У меня есть план. Тебе случалось быть сиделкой?

- Я ухаживала за своим дядей Джо.

- Тогда ты будешь сиделкой у дяди Олмера. Он сказал мне, что прежняя сиделка покинула его, и он нуждается в замене. Я скажу ему по телефону, что немедленно доставлю горящую рвением сиделку, которая будет ухаживать за ним не хуже мамочки, а ты отправишься в Дротгейт Спа и войдешь к нему в доверие.

- Но как?

- Ну, будешь носиться с ним, поправлять ему подушки, приносить ему прохладительные напитки. Сюсюкать с ним и потакать ему. Скажешь ему, что ты из хорошей семьи, чтобы произвести нужное впечатление. А затем, когда со временем ты войдешь к нему в доверие, и он будет смотреть на тебя, как на дочь, телеграфируй мне. Я прибуду и мы будем вместе. Он даст нам свое согласие и благословение, что нам и надо. Я ручаюсь за этот план. Он сработает.

Так Аннабел отправилась в Дротгейт Спа и около трех недель спустя Фредди получил телеграмму следующего содержания:

Сам входи в доверие. Немедленно приезжай. Люблю, целую. Аннабел.

Любовная история в Дройтгейте

Когда юный Фредди Фитч-Фитч наконец отважился на попытку уговорить своего дядю и опекуна генерала-майора сэра Эйлмера Бастэбла раскошелиться на его женитьбу на Аннабель Первис, он был почти уверен в провале, но окрыленный любовью, он все же отправился на знаменитые источники Дройтгейта, что на западе Англии, и вскоре очутился в комнате дяди, где тот сидел, поглаживая больную ногу.

- Труля-ля, дядя!!! – весело крикнул Фредди. В сложных ситуациях он всегда старался сохранять бодрость духа – по крайней мере, пока его не вышвырнут вон. - Доброе утро и привет, привет, привет!

- А? Это ты? - сэр Эйлмер протяжно вздохнул и пробормотал что-то невнятное.

Фредди не расслышал последнюю фразу, но слова «еще не хватало» прозвучали вполне отчетливо.

Сердце юного Фитч-Фитча ёкнуло. Его родственник и благодетель был явно не в духе, и Фредди догадывался, почему. Сэр Эйлмер, без сомнения, уже посетил сегодня целебные ключи, и, вероятно, там с ним чересчур любезно раскланялся какой-нибудь местный «ферзь» - из тех, кому доктора подписывали смертный приговор уже, как минимум, дважды. Фредди знал, что эти «конченые» - ужасные снобы, и относятся к несчастному старику с пренебрежением.

Приехав на воды, сэр Эйлмер Бастэбл почувствовал унизительную неловкость своего нынешнего положения. Человек с блестящей военной карьерой, глава уважаемого старинного рода, он рассчитывал упасть в распростертые объятия лучших семей Дройтгейта и предполагал, что будет немедленно принят в их узкий круг. Но как только выяснилось, что единственный его недуг – банальная подагра, он был изгнан «настоящими» больными в компанию астматиков и парней с увеличенной печенью. Сэр Эйлмер и не подозревал, что его вес в обществе курортников будет зависеть от серьезности диагноза, и конечно, не догадывался, что такое классовое деление здесь рьяно соблюдается.

Древние спартанцы, как известно, никогда не церемонились с хелотами, а дореволюционные французские аристократы игнорировали буржуа. Но их чувства можно назвать почти нежными по сравнению с тем, что испытывает, например, диабетик, принимающий инсулин в швейцарской здравнице, к бедолаге с вросшим ногтем, который лечится у сельского ветеринара. Подобные взаимоотношения складываются и на популярных курортах, где собираются больные всех мастей – будь это Баден-Баден, Горячие Ключи или, как в случае с сэром Эйлмером, Дройтгейт. Обстановка здесь невероятно напряженная: престарелые аристократы, сливки общества с благородными болезнями, описанными в медицинских журналах, держатся замкнуто и весьма сдержанны с прочей мелюзгой.

При таком порядке вещей диспозиция сэра Эйлмера превратилась из «блестящей» в «хуже некуда», и теперь тот смотрел на племянника угрюмо и недружелюбно.

- Ну? – процедил он. – И зачем ты явился?

- Так, просто заглянул, - непринужденно сказал Фредди, - Как здоровье?

- Отвратительно, - проворчал дядя. - И к тому же я потерял сиделку.

- Что, она умерла?

- Хуже. Отправилась под венец. Дурёха совсем потеряла голову и связалась с каким-то проходимцем, который никогда не болел ничем, страшнее грибка на ногах. Сумасшедшая!

- Возможно, некоторые порадовались бы за неё.

- Хотел бы я взглянуть на этих дураков!

- Я хочу сказать, - продолжал Фредди, которого тема явно тронула за живое, - что земля еще вертится благодаря любви.

- Ерунда! - возразил сэр Эйлмер. Как большинство старых солдат, он был склонен воспринимать все буквально. - Никогда в жизни я не слышал подобной чуши! Всем известно, что земля вертится благодаря этому… как его..? Черт, вылетело из головы... но эта штука точно не любовь! Я же учил физику!

- А! Вот ты о чем! - воскликнул Фредди. - Попробую выразиться иначе.. – Любовь побеждает все, любовь - это прекрасно! Вот взять хотя бы меня!

Старик пронзил Фредди взглядом.

- Ты что, влюблен?

- Безумно.

- Сопляк! И наверняка явился клянчить деньги на женитьбу?

- Вовсе нет! Я просто заскочил тебя проведать. Но, раз уж мы об этом заговорили...

Сэр Эйлмер на мгновенье задумался, затем хмыкнул.

- И кто эта девица? - строго спросил он.

Фредди кашлянул и затеребил воротничок. Решающий момент наступил. С самого начала Фредди опасался, что этот вопрос рано или поздно будет задан. Он знал, как щепетилен его благодетель, когда дело касается чистоты крови, и понимал, что его Аннабель в этом смысле – не лучшая партия. Ни один сноб не в силах проглотить такую горькую пилюлю.

- Ну, - неуверенно начал Фредди, - она ассистент фокусника.

- Она - что?

- Помощник фокусника, понимаешь? Я впервые увидел ее на благотворительном спектакле, с парнем по прозвищу Великий Жуликани - она была его …соучастницей.

- В каком смысле соучастницей?

- Ну, она то пряталась где-то за сценой, то выходила вперед, то подавала этому парню цилиндр или кролика, то улыбалась публике, то делала несколько па, то снова убегала. Ну, сам знаешь, как это обычно происходит.

Сэр Эйлмер нахмурился.

- А как же, конечно я знаю, - сказал он угрюмо. - Мой единственный племянник попался в ловушку к чёртовой улыбающейся подавальщице кроликов! Ха!

- Я бы не сказал, что попался, - проговорил Фредди почтительно.

- А я бы сказал, - возразил сэр Эйлмер. – Убирайся!

- Хорошо, - сказал Фредди, и двухчасовой экспресс увёз его обратно в Лондон. И в пути ему в голову пришла блестящая идея.

Последний из Фитч-Фитчей не был заядлым читателем, но изредка и он прятал лицо за обложками журналов, и каждый, кто когда-либо делал это, читал правдивую сказку о жестокосердном старикане, невзлюбившем девушку героя, и что делают наши молодые, так это подсовывают её упрямцу, скрывая, кто это. И надо же, старик сражён ее очарованием, влюблённые срывают маски и усы, и вот они уже супружеская пара.

Похожая история как раз была в журнале, который Фредди купил на станции Дройтгейта, и, читая её, он вспомнил рассказ дяди о сбежавшей сиделке.

Когда поезд подъехал к Паддингтону, план действий уже созрел в голове Фредди окончательно.

- Слушай, - сказал Фредди Аннабель Первис, которая встретила его на вокзале.

- Что?

- Слушай, - повторил Фредди.

И Аннабель тоже повторила:

- Ну что?

- Слушай! – произнес Фредди и, нежно сжимая руку девушки, потянул ее к буфету, где он собирался опрокинуть рюмочку-другую. - Я вынужден признать, что в определенной степени наши планы провалились.

Аннабель затаила дыхание.

- Не благословил?

- Не благословил.

- И не дал денег?

- И не дал денег. Старик встал в позу: он выслушал меня, презрительно хмыкнул и выставил вон. Старая развалина! Но мне кажется, что еще не все потеряно, а птица счастья в силах для нас потрудиться. У меня есть новый план. Могла бы ты поработать сиделкой?

- Однажды я ухаживала за дядюшкой Джо.

- Ну а теперь надо будет поухаживать за моим дядюшкой. Прежняя сиделка старика смотала удочки – нужно её срочно кем-то заменить. Я позвоню ему и сообщу, что готов немедленно выслать новую сиделку – добрую, благочестивую – почти Деву Марию. А ты отправишься в Дройтгейт и попробуешь втереться к старику в доверие.

- Но как?

- Ну, суетись вокруг него. Поправляй подушки. Подноси холодные напитки. Воркуй с ним и подмасливай. Говори ему о своем благородном происхождении… или как это называется? И когда подойдет время, когда ты завладеешь его сердцем, и он будет смотреть на тебя как на дочь, отстучи мне телеграмму, и я примчусь, «влюблюсь» в тебя, и мы в один момент получим и согласие, и благословение, и наличные. План сработает – я гарантирую!

Итак, Аннабель отправилась в Дройтгейт, а спустя три недели Фредди получил телеграмму следующего содержания:

«В доверие втёрлась. Приезжай немедленно. Люблю, целую. Аннабель.»

Романтика в Дройтгейт Спа

Юный Фредди Фитч-Фитч, направлялся в Дройтгейт Спа, прославленный лечебный курорт на западе Англии, дабы убедить своего дядю и опекуна генерал-майора сэра Эйлмера Бэстэйбла подбросить капитальца, чтоб он мог жениться на Аннабел Первис. Он прекрасно понимал, что разговор будет не из приятных. Тем не менее, великое чувство позвало его в дорогу и вот он в одной комнате со стариком, лечащимся от подагры.

- Привет-привет-привет! - воскликнул он. Такова была его линия поведения бодрость и жизнерадостность, пока не вышвырнут вон. - С добрым-предобрым утречком!

- А, - сэр Эйлмер издал долгий прерывистый вздох, - это ты?

И он пробормотал что-то неразборчивое, хотя Фредди послышалось "последняя соломинка".

Фредди подувял духом. Плоть от плоти и кровь от крови его была не в лучшем настроении и он догадывался, что было тому причиной. Вне всякого сомнения, сэр Эйлмер посетил нынче клуб сердечников, где принимал ванны и раскланивался со сливками общества, уже дважды приговоренными докторами к смерти, а эти снобы, как известно, всегда рады потретировать какого-нибудь бедного старичка.

Перебравшись в Дройтгейт Спа, сэр Эйлмер Бэстэйбл испытал шок и унижение. Как глава древнего почтенного рода и обладатель выдающегося послужного списка, он ожидал, что по прибытии лучшие люди города встретят его с распростертыми объятиями и без промедления примут в свой тесный круг. Однако оказалось, что он и его легкая подагра заслуживают лишь прохладного приема со стороны персон значительных и обречены на общество астматиков и пациентов, у которых не все в порядке с печенью. Полмира понятия не имеет о том, как живут другие полмира, поэтому немногие знают, что ни в одном слое общества классовое сознание не свирепствует так, как среди болящих. Древние спартанцы, как известно, были далеки от сердечной дружбы с илотами, а дореволюционные французские аристократы довольно неприветливы с крестьянами, но все это было прямо-таки запанибратством и амикошонством по сравнению с отношением диабетика, лечившегося в Швейцарии инсулином к тому, кого сельский врач пользовал от вросшего ногтя. И это особенно верно там, где больные сбиваются в стаи, например, в Баден-Бадене, или Хот Спрингс, штат Вирджиния, или, как в случае сэра Эйлмера, Дройтгейт Спа.

На таких курортах царит атмосфера классовой замкнутости. Старая аристократия, высший круг страдающих болезнями, которые описывают в медицинских журналах, неукоснительно держится своих и старается не иметь дела с мелкой рыбешкой.

Вот что омрачало расположение духа сэра Эйлмера Бэстэйбла и заставляло его сверлить Фредди недружелюбным взором.

- Ну, сказал он, что ты хочешь?

- О, да я просто так заглянул, сказал Фредди. Как делишки?

- Препогано, ответил сэр Эйлмер. Я только что лишился сиделки.

- Умерла?

- Хуже. Вышла замуж. Пустоголовая девица удрала и выскочила за какого-то каналью ничтожество, у которого и грибка-то никогда не было. С ума сошла, не иначе.

- Можно посмотреть на это и с ее точки зрения.

- Нет, нельзя.

- Я имел в виду, - сказал Фредди, чувствующий себя уверенно в том, что касалось этого предмета, - что любовь заставляет мир вращаться.

- Ничего подобного, заявил сэр Эйлмер. Как и многие другие бравые старые солдаты, он немного разбирался в литературе. Никогда в жизни не слышал подобной чепухи. Мир заставляет вращаться... ладно, прямо сейчас не помню, но точно не любовь. Как она, к дьяволу, могла бы?

- Ох, ну ладно. Попробую сказать это другими словами. Любви все возрасты покорны. Любовь то, что надо. Вот хоть на меня поглядите!

Старик критически посмотрел на него.

- Ты влюблен?

- Безумно.

- Все молодые идиоты! Думаю, ты пришел просить денег на женитьбу?

- Вовсе нет, я просто заскочил посмотреть, как вы тут. Но если уж речь зашла о...

Сэр Эйлмер задумался на минуту, хмыкая и пофыркивая.

- Что за девушка? - осведомился он.

Фредди кашлянул и принялся теребить свой воротничок. Вот и главная закавыка, понял он. С самого начала он опасался, что именно на этом месте старый пень может заупрямиться. Его Аннабел происходила из самой скромной семьи, а его родственник в этом вопросе был несгибаем. Никогда еще больший сноб не глотал пилюли.

- Ну, собственно говоря, она ассистентка фокусника.

- Кто?!

- Ассистентка фокусника, разве вы не знаете? Впервые я увидел ее на благотворительном утреннике. Она ассистировала парню, которого звали Великий Болони.

- В каком смысле ассистировала?

- Ну, стояла в глубине сцены, хотя она могла бы и на авансцене скакать, хоть тогда, хоть сейчас, и подавала этому малому аквариум с золотыми рыбками, одарила зрителей лучезарной улыбкой, вроде как чечетку станцевала и обратно ускакала. Да вы сами знаете.

Тень снизошла на чело сэра Эйлмера.

- Знаю, сказал он сурово. Знаю, что моего единственного племянника заманила в сети чертова-испускающая-лучи-подавальщица-золотых-рыбок!

- Я бы назвал это не совсем заманиванием, почтительно возразил Фредди.

- А я назвал, - ответил сэр Эйлмер. - Выметайся отсюда.

- Ладно, - сказал Фредди и поспешил на экспресс в Лондон в два тридцать пять. В поезде его и осенило.

Последний из Фитч-Фитчей был не слишком силен в литературе, однако время от времени пролистывал журналы, а каждый, кто хоть раз их пролистывал, читал историю о жестокосердном старике, который ни за какие коврижки не желал одобрить невесту героя, так что приходилось подсовывать ее, не рассказывая, кто она такая и вот те на! он поддавался ее чарам, маски сбрасывались и все были счастливы. Прочтя такого рода историю в журнале, приобретенном в книжном киоске на станции в Дройтгейт Спа, Фредди вспомнил, что рассказал ему дядя о своей сбежавшей сиделке.

К прибытию поезда на Паддингтон план был полностью готов.

- Послушай, сказал он Аннабел Первис, встречавшей его на вокзале.

Аннабел ответила:

- Что?

- Послушай, - сказал Фредди, нежно сжимая руку Аннабел и увлекая ее в сторону буфета с намерением опрокинуть там стаканчик. - В известной степени я вынужден признать, что моя экспедиция потерпела неудачу...

У Аннабел внезапно перехватило дыхание.

- Благословения не дал?

- Не дал.

- И денег тоже?

- И денег тоже. Старикан склонен к непоколебимости. Он выслушал меня, фыркнул в очень неприятной манере и вышвырнул меня за порог. Все как обычно. Но я над этим работаю, так что небеса по-прежнему ясные и синяя птица делает свое дело. У меня есть план. Ты смогла бы стать сиделкой?

- Я ухаживала за моим дядей Джо.

- Значит, будешь сиделкой при моем дяде Эйлмере. Последняя из них, как он мне сообщил, только что уволилась и теперь ему нужна преемница. Я протелефонирую ему, что немедленно высылаю готовенькую, с пылу с жару, сиделку, которая будет ухаживать за ним как родная мать, а ты отправляйся в Дройтгейт Спа и постарайся втереться в доверие.

- Но как?

- Ну, порхай вокруг него. Поправляй подушку. Подавай стакан воды. Воркуй над ним, умасливай его. Скажи, что ты благородного происхождения, если это то самое выражение. И, когда придет время, когда ты приживешься в его сердце и он будет смотреть на тебя как на родную дочь, пришли мне телеграмму, я приеду и влюблюсь в тебя и он даст нам свое согласие, благословение и пр. Гарантирую, что план сработает.

Итак, Аннабел уехала в Дройтгейт Спа. Около трех недель спустя Фредди пришла телеграмма следующего содержания:

"Втерлась в доверие. Приезжай немедленно. Люблю, целую. Аннабел."

Когда молодой Фредди Фитч-Фитч отправился в Дройтгейт Спа, этот знаменитый курорт с минеральными водами на западе Англии, чтобы попросить своего дядю и опекуна генерал-майора сэра Эйлмера Бастэбла выделить ему денег, столь необходимых для женитьбы на Аннабель Пёрвис, он ясно понимал, что, возможно, из этой затеи и не выйдет никакого толка. Однако, ради своей великой любви, он предпринял это путешествие и предстал перед стариком в комнате, где тот сидел, нянча свою подагрическую ногу.

– Привет, привет, привет, дядюшка! – воскликнул он, стараясь как всегда в таких случаях, быть жизнерадостным, пока его ещё не успели выгнать. – Доброе, доброе, доброе утро!

– О, господи! – сказал сэр Эйлмер с долгим, прерывистым вздохом. – Это ты, что-ли?

После этого пробормотал что-то, не очень вразумительное, хотя Фредди удалось разобрать слова насчёт «капли, переполнившей чашу».

У Фредди слегка ёкнуло сердце. Его дражайший родственничек был явно не в настроении, и Фредди попытался сообразить, что же случилось? Без сомнения, сэр Эйлмер, с утра был в бювете, принимая минеральные воды, где с пренебрежением был встречен местными шишками, на которых доктора дважды уже ставили крест. Эти снобы, он знал, постоянно оскорбляли несчастного старика.

Устроившись в Дройтгейт Спа, сэр Эйлмер Бастэбл испытал унизительное потрясение. Глава прекрасной, старинной семьи и выдающийся военный, он ожидал, что по прибытии будет принят с распростёртыми объятиями самыми лучшими людьми курорта и немедленно приглашён в их тесный круг. Но, когда обнаружилось, что вся его болезнь заключалась в лёгком приступе подагры правой ноги, он почувствовал пренебрежение со стороны тех, кто чуть ли не гнил заживо. Его тут же причислили к обществу больных астмой и пациентов с незначительной болью в печени. Мало, кто осведомлён об этом, – и это так же верно, как то, что одна половина мира не знает, как живёт другая – но, нет ни одного слоя общества, в котором сознание принадлежности к своей социальной группе так сильно развито, как среди больных. Известно, что древние спартанцы были отнюдь не радушны к своим илотам, а французский аристократ дореволюционных дней был склонен несколько прохладно относиться к своим арендаторам. Но их отношения были почти панибратскими по сравнению с отношением – скажем – человека, приехавшего из Швейцарии и принимающего инсулин от диабета, к тому, у кого деревенский доктор просто лечил вросший ноготь на ноге.

И, особенно, так непременно бывает в тех местах, где больные собираются в группы – в Баде-Баден, например, или в Хот Спрингс, Вирджиния, или, как в случае сэра Эйлмера, в Дройтгейт Спа.

Обстановка на таких курортах была невероятно обособленной. Старинная аристократия, сливки общества с болезнями, подробно описанными в медицинских журналах, вели строго замкнутый образ жизни и практически не общались со всякой мелкой сошкой.

Именно это и омрачало некогда весёлый нрав сэра Эйлмера и заставляло его теперь смотреть на Фредди с неприязнью.

– Ну, – сказал он, – чего тебе?

– О, да я просто так заглянул, – сказал Фредди. – Как ты тут?

– Отвратительно! – ответил сэр Эйлмер. – Я потерял свою сиделку.

– Что, умерла?

– Хуже. Вышла замуж. Эта бестолковая девица сбежала и выскочила замуж за одного из этого сброда – парня, у которого никогда даже не было грибка на ногах. Она, должно быть, спятила!

– Однако, необходимо учесть и её точку зрения.

– Ещё чего!

– Я имею в виду, – сказал Фредди, которому эта тема была очень близка, – это любовь, которая заставляет мир вращаться.

– Ничего подобного, – сказал сэр Эйлмер. Подобно многим старым прославленным солдатам, он был чуть-чуть педантом. – Я никогда не слышал такого чертовски глупого вздора в моей жизни. Мир заставляет вращаться… Чёрт! Я сейчас не могу припомнить что, но это определённо не любовь. Как такая чепуха может?

– О, право же. Я понял, что вы имеете в виду. Но посмотрите на это с другой стороны. Любовь побеждает всё. Любовь – это здорово! Уж можете мне поверить.

Старик внимательно на него посмотрел.

– Ты, что, влюбился?

– Безумно.

– Свет не видел таких молодых дураков! И я полагаю, ты приехал ко мне просить денег, что бы жениться?

– Вовсе нет. Я просто заглянул на секунду узнать, как вы. Но всё-таки, раз уж зашёл разговор –

Сэр Эйлмер ненадолго погрузился в размышления, вполголоса фыркая.

– Кто эта девушка? – требовательно спросил он.

Фредди кашлянул и потеребил свой воротник. Он понимал, что наступил решающий момент. С самого начала он боялся, что именно здесь может скрываться старое как мир, препятствие. Ведь его Аннабель была не из благородных, а он знал, какими строгими были убеждения его родственника в вопросах происхождения. Нет большего сноба, среди глотавших когда-либо пилюли аспирина.

– Ну, по правде сказать, – сказал он, – она помощница фокусника.

– Кто-о?

– Ассистентка фокусника, видите ли. Я познакомился с ней на благотворительном представлении. Она участвовала в шоу одного типа по имени Великий Болони.

– В каком смысле, «участвовала»?

– Ну, она стояла там, в глубине сцены, знаете ли, и то и дело выбегала на авансцену, подавала этому парню аквариум с золотыми рыбками, лучезарно улыбалась публике, пританцовывала и снова убегала назад. Ну, вы знаете, как это бывает.

Лицо сэра Эйлмера приняло мрачный, хмурый вид.

– Я знаю, – сказал он сурово. – Моего единственного племянника захомутала лучезарная чертовка, подавальщица золотых рыбок! Ха!

– Я бы не назвал это «захомутала», – сказал Фредди почтительно.

– А я бы назвал, – сказал сэр Эйлмер. – Вон отсюда!

– Ладно, – сказал Фредди и отправился обратно в Лондон, успев на экспресс, отходящий в два тридцать пять. И в пути его осенила идея.

Последний из семьи Фитч-Фитч не был большим любителем литературы, однако изредка пролистывал журналы, а каждый, кто пролистывал журналы, читал историю о бессердечном старике, ни за что не желающем принимать девушку героя. Так, что влюблённым ничего не оставалось делать, как подсунуть её старику, ничего не говоря, кто она такая и, клянусь Юпитером, она его совершенно очаровала, после чего маски были сорваны и, вот вам, пожалуйста, всё уладилось. Подобная же история была напечатана в журнале, который Фредди купил в киоске, на станции в Дройтгейт Спа. Прочтя рассказ, он вспомнил, как дядя рассказывал ему о сбежавшей сиделке.

К тому времени, когда поезд прибыл в Паддингтон, его план полностью созрел.

– Послушай, – сказал он Аннабель Пёрвис, встретившей его на вокзале, и Анабель сказала: – Что?

– Послушай, – сказал Фредди, и Аннабель снова сказала: – Что?

– Послушай, – сказал Фредди, нежно сжимая её руку и увлекая её в направлении буфета, где он намеревался позавтракать на скорую руку.

– Я вынужден признать, что, в определённой степени, моя поездка не имела успеха…

Аннабель затаила дыхание.

– Ты не получил благословение?

– Не получил.

– И денег тоже нет?

– И денег тоже. Старикан совершенно непробиваем. Он выслушал всё, что я хотел сказать, отвратительно фыркнул, и выгнал меня прочь. Этого следовало ожидать. Но я всё-таки пришёл к выводу, что небеса всё ещё сияют и птички певчие ещё порхают. У меня есть план. Ты могла бы стать сиделкой?

– Я как-то ухаживала за моим дядюшкой Джо.

– Тогда ты будешь ухаживать за моим дядей Эйлмером. Он мне рассказал, что его сиделка как раз освободила место, и теперь ему нужна другая. Я позвоню ему и скажу, что немедленно отправляю новую сиделку, которая будет ухаживать за ним, как мать родная, а ты поедешь в Дройтгейт Спа и постараешься завоевать его расположение.

– Но как?

– Ну, там, суетись вокруг него. Поправляй ему подушки. Подавай ему прохадительные напитки. Воркуй с ним, умасливай его всячески. Рассказывай ему, что ты из приличной семьи, если я правильно выразился. И, когда наступит подходящий момент, когда ты займешь место в его сердце, и он начнёт считать тебя чуть ли не своей дочерью, посылай мне телеграмму, я приеду и влюблюсь в тебя, а он даст нам своё согласие, благословение и деньги. Я уверен в этом плане. Он сработает.

Итак, Аннабель отправилась в Дройтгейт Спа, а примерно через три недели Фредди получил телеграмму, в которой говорилось следующее:

«Расположение завоевала. Приезжай немедленно. Люблю, целую, Аннабель.»

Роман на Дройтгейтских водах

Для женитьбы нужны деньги, а состоянием юного Фредди Фитч-Фитча, собиравшегося соединить свою судьбу с Аннабель Первис, пока что распоряжался дядюшка, генерал-майор в отставке, сэр Эйлмер Бестебл. Отправившись в Дройтгейтскую водолечебницу, этот знаменитый на всю западную Англию санаторий, чтобы получить от дядюшки свой капитал, Фредди сознавал, что беседа может получиться не из приятных. Однако зов сердца гнал его вперед, и юноша добрался до лечебницы и отыскал нужную комнату. Старик сидел, опустив в минеральную воду больную ступню: его мучил очередной приступ подагры.

– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, дядюшка, — воскликнул Фредди, который в подобных случаях готов был из кожи вон лезть, лишь бы его не прогнали. — Какое славное, приятное, великолепное утро!

– Уфф, — дрожащим голосом не то сказал, не то вздохнул сэр Эйлмер, — так это, значит, ты.

И пробурчал нечто неразборчивое, из чего Фредди сумел уловить только «последняя капля».

У Фредди поубавилось смелости. Было видно, что почтенный предок пребывает в дурном настроении, о причине которого не составляло труда догадаться. Несомненно, сэр Эйлмер побывал утром у источника, где его осмеял какой-нибудь милашка-инвалид, которого доктора уже не раз отчаивались вытащить с того света. Вечно эти снобы подтрунивали над несчастным стариком.

Унижение, которое испытал сэр Эйлмер Бестебл, прибыв на Дройтгейтские воды, было ужасным. Глава известного древнего рода, много раз награжденный за воинские заслуги, он ожидал, что его сразу же по приезде с распростертыми объятьями примут в свой узкий круг местные сливки общества. Однако когда обнаружилось, что генерал-майор страдает от какой-то жалкой подагры и мучается всего лишь болью в правой стопе, истинные страдальцы тут же оттеснили его в общество астматиков да больных с печеночными расстройствами. Ибо, хоть немногие об этом догадываются — воистину, полсвета не знает, как живет вторая половина, — ни в одном обществе нет такого расслоения, как среди больных. Да, жители древней Спарты, наверное, не особо церемонились с илотами, а французские аристократы до революции вели себя несколько напыщенно со своими арендаторами, но все это сойдет за панибратство в сравнении с тем, как человек, лечившийся, скажем, инсулином в Швейцарии, относится к тому, кто обратился к деревенскому врачу по поводу вросшего ногтя. Это неравенство особенно проявляет себя там, где инвалиды собираются в шайки — в Баден-Бадене, например, или в американском Хот-Спрингс, или, как в случае с сэром Эйлмером, на Дройтгейтских водах.

Курортный воздух потрясающим образом разобщает постояльцев, и здешняя аристократия, большие шишки с модными болезнями, держатся особняком и не хотят знаться с мелкой рыбешкой.

Все это омрачило некогда солнечное настроение сэра Эйлмера Бестебла, и теперь он насуплено смотрел на Фредди.

– Ну, рассказывай, чего надо? — осведомился он.

– Да я так, просто заглянул, — ответил Фредди. — Как жизнь?

– Паршиво, — сказал сэр Эйлмер. — Я только что лишился сиделки.

– Умерла?

– Хуже. Вышла замуж. Дурная девка сбежала от меня с одним канальей, который в жизни даже ангиной не болел.

– Ну, ее, пожалуй, можно понять.

– Нет, нельзя!

– Я хочу сказать, — начал объяснять Фредди, сев на своего конька, — что любовь движет миром.

– Глупости, — возмутился сэр Эйлмер, который, как старый вояка, был склонен принимать слова буквально. — Большего вздора я не слышал за всю свою жизнь. Миром движет... не помню сейчас, что именно, но точно не любовь. Как, черт подери, она может двигать?

– Хорошо-хорошо, я вижу, куда вы клоните, — примирительно сказал Фредди, — но взгляните на вещи с другой стороны. Любви все возрасты покорны. Любовь — великая сила. Поверьте мне на слово.

Старик пристально уставился на Фредди.

– Ты влюбился?

– Безумно.

– Глупый юнец! И ты, значит, пришел за деньгами на свадьбу.

– Вовсе нет. Я всего лишь заглянул вас проведать. Но раз уж об этом зашел разговор...

Сэр Эйлмер погрузился в раздумья, фыркая себе под нос.

– И кто она? — поинтересовался он.

Фредди кашлянул и поправил воротник. Здесь, понял он, наступил кульминационный момент. С самого начала Фредди боялся, что старый упрямец задаст этот вопрос, ибо Аннабель была из простой семьи, а сэр Эйлмер придерживался очень традиционных взглядов в вопросах о происхождении. Большего сноба вряд ли сыщешь среди всех старых ревматиков.

– Ну, — сказал Фредди, — по правде говоря, она помощница волшебника.

– Кто-кто?

– Помощница иллюзиониста, представляете? Я ее впервые увидел на благотворительном концерте. Она ассистировала одному типу по имени Великий Болони.

– Что значит ассистировала?

– Ну, знаете, стояла на сцене и то и дело спускалась вниз, подавала этому магу аквариум с рыбкой или что-то еще, улыбалась зрителям, делала танцевальное па и упархивала обратно на сцену. То, что делают все помощницы, вы же знаете.

Лицо сэра Эйлмера помрачнело.

– Знаю, — горько сказал он. — Моего единственного племянника охмурила пустоголовая подавальщица аквариумов. Ха!

– Я бы не стал говорить «охмурила», — слабо попытался возразить Фредди.

– А я бы стал, — отрезал сэр Эйлмер. — Проваливай отсюда.

– Иду, — покорно согасился Фредди и в два тридцать пять сел на лондонский поезд. В поезде его осенило.

Последний из рода Фитч-Фитчей не сильно увлекался литературой, но иногда поглядывал в журналы, а всякий, кто время от времени поглядывает в журналы, рано или поздно натыкается на рассказ о черством старике, который ни за что не хочет принять юную избранницу главного героя. Тогда ее представляют старику, не говоря, кто она на самом деле, и тот — боже правый — полностью попадает под ее чары, а потом молодая парочка срывает маски и предстает перед стариком в своем истинном виде. Подобный рассказ попался на глаза Фредди в купленном на станции журнале, и за чтением он вспомнил, как дядя сетовал на сбежавшую сиделку.

Когда поезд прибыл в Пэддингтон, у Фредди уже был готов план.

«Послушай», — сказал он Аннабель Первис, встречавшей его на перроне, и Аннабель спросила: «Что?»

«Послушай», — опять сказал Фредди, и Аннабель опять спросила: «Что?»

«Послушай», — еще раз повторил Фредди, нежно взяв ее за руку и увлекая ее к комнате отдыха, где он намеревался пропустить стаканчик, — «должен признаться, что моя поездка в некотором роде провалилась».

Аннабель вздрогнула.

– Не благословил?

– Не благословил.

– И денег не дал?

– Не дал. Старикан так предсказуем! Он послушал меня, злобно похихикал и прогнал восвояси. Все как обычно. Но не стоит расстраиваться. С неба светит солнце, а на дереве поет птица счастья. У меня есть план. Ты можешь быть сиделкой?

– Я раньше ухаживала за дядей Джо.

– Тогда будешь ухаживать за дядей Эйлмером. От него только что ушла сиделка, и ему нужна новая. Позвоню ему, скажу, что нашел потрясающую сиделку, такую, как надо, а ты отправишься на Дройтгейтские воды и вотрешься к нему в доверие.

– Но как?

– Очень просто. Не отходи от него ни на шаг, поправляй подушку, приноси освежающие напитки, воркуй с ним, умасливай его. Тверди ему о своем высоком происхождении, если высокое — верное слово. А когда придет время, ты его покоришь и станешь ему как родная дочка, пришлешь мне телеграмму, я приеду, влюблюсь в тебя, и он даст свое согласие, благословение и все остальное. За план ручаюсь — он работает.

Так Аннабель направилась на Дройтгейтские воды, и примерно три недели спустя Фредди получил телеграмму, гласившую следующее:

«втерлась в доверие тчк приезжай скорее тчк люблю и целую аннабель»