В тот полдень он старательно переписывал четвертую книгу Энеиды. В начале недели он слегка разошелся в одном вопросе с учителем французского, мсье Жерардом.
Взгляды Пиллингсшота на поведение во время французского не совпадали со взглядами мсье. Пиллингсшот считал эти уроки чем-то средним между представленьем-пантомимой и потасовкой на футболе. Лучшим развлечением он считал подстроить падение со скамьи на пол да так, чтобы жертву еще и завалило учебниками. Чувство юмора мсье Жерарда, напротив, было далеко не развито. Он дважды предупредил шутника и после третьего случая обязал его пойти на дополнительное занятие в ближайшую среду.
Вот Пиллингсшот и пошел переписывать Виргилия.
Из комнаты "наказаний" он появился в четверть пятого и, выходя на школьный двор, увидел, как в отдалении кого-то несут на носилках в сторону здания школы. В тот же самый момент вырисовался Паркер, быстренько топающий к школьной забегаловке и его живое подвижное лицо сияло предвкушением имбирного пива, которое он видел для себя в ближайшем будущем.
- Привет, Паркер,- поздоровался Пиллингшот,- кто труп?
-Ты, что, ничего не слышал? - удивился тот. - А, ну точно, тебя же на дополнительные отправляли. Это Браун. Он в шоке или вроде того.
- А что стряслось?
- Да этот мерзавец, Бабингтон. Он же, ну ты знаешь, все глаз набивает - удары отрабатывает, а Браун внезапно оказался у него на пути. По голове мячом задело.
- Сильно?
- Да нет, не думаю. Может недельку пропустит.
-Везет дуракам. Хотел бы и я так получить по голове. Ну, давай, двинь мне, Паркер.
- Иди, лучше, мороженого съешь.
- Уже иду, - ответил Пиллингсшот. Одной из его особенностей была готовность поглощать мороженое несмотря ни на время суток ни на погоду. Может все благодаря его гению: удивительному упорству.
Но только он приблизился к желанному лакомству, как на него свалилась новая неприятность. Вошел Скотт, из Первых Одиннадцати. Пиллингсшоту он нравился, но он не мог не замечать некоторых изъянов в характере последнего. Во-первых, Скотт был слишком энергичен. Во-вторых, он не мог не направлять эту энергию на окружающих. Он постоянно втягивал Пиллигсшота в разные дела, а для Пиллингсшота понятие идеальной жизни заключалось в сладком ничегонеделанье.
- Одно имбирное, - произнес Скотт пересохшими губами. Он весь день провозился с мячами на поле а погодка стояла жаркая. - Здорово, Пиллингсшот, ты, маленький лентяй, почему до сих пор не переоделся? Все в детские игры играешь? Пора взрослеть, молодой человек.
-Я был на дополнительных, - с достоинством ответил Пиллингсшот.
- Какой по счету раз в этом семестре? Бьешь все рекорды, да? Веселенькое соревнование. Но немного затянуто, да? Еще одно имбирное, пожалуйста
- Да, немного, - сказал Пиллингсшот.
- Вот и я так думаю. А теперь тебе просто необходимо повеселиться, я же вижу. Давай, сгоняй с себе, переоденься и возвращайся, покидаешь мячи. Старина Йорки собирается закрутить мне парочку своих хваленых, а я собираюсь показать ему на что способен Джейсоп, когда он в форме.
Скотт был лучшим отбивающим школы. Мистер Йорки был одним из учителей. Он бросал хорошие мячи: по низу, с лета и длинные. Пиллингсшот инстинктивно чувствовал, что беготня по полю, когда мистер Йорки подает, а Скотт отбивает, не прибавит веселья его дню. Подавать мячи значило, что ты стоял посреди футбольного поля и никто не мог сказать какой будет встреча, если мяч угодит в тебя. Если повезет, избежишь увечий. Чаще же всего, мяч врезается и, в зависимости от высоты полета, лишает тебя дыхания или зуба. Пиллингсшот начал отказываться вежливо, но твердо.
- Не неси ерунды, затянул Скотт, - тебе же необходима физическая нагрузка, иначе жиром заплывешь. Подумай, какой это будет удар для твоей семьи, если ты потеряешь форму. Пошевеливайся, обернешься за пятнадцать минут, получишь еще одно мороженое. Большую порцию, Пиллингсшот, за шесть пенсов. Подумай.
Упоминание мороженого, как было замечено ранее, трогало Пиллингсшота до глубины души и через четверть часа он был на месте, переодевшийся.
- Твое мороженое, - сказал Скотт, - я согревал его для тебя. Заглатывай скорей, пора отправляться. Ну давай же, парень, давай! Да не катай ты его во рту, не портвейн пьешь. Заканчивай! Все? Вот и ладно, пошли.
Пиллингсшот еще не доел, но Скотт так явно был уверен в обратном, что противоречить было просто не хорошо. Он поплелся за Скоттом на поле.
Вторую половину дня Пиллингшот провел в трудах, усердно переписывая четвертую книгу «Энеиды». В начале недели у него вышел небольшой спор с мсье Жераром, учителем французского.
Взгляды Пиллингшота на правила поведения во время уроков французского явно расходились с точкой зрения мсье Жерара. Пиллингшоту эти уроки представлялись чем-то средним между развеселой пантомимой и хорошей футбольной потасовкой. Он находил какую-то невыразимую прелесть в том, чтобы выпихнуть со скамейки сидящего с краю, а потом засыпать беднягу его же книжками. Мсье Жерар, однако, обладал весьма неразвитым чувством юмора, так как дважды предупредил шутника, а на третий раз сообщил, что в следующую среду Пиллингшота ждет дополнительный час занятий. В положенный день после уроков Пиллингшот пришел переписывать Вергилия.
Арестантскую он покинул в четверть пятого. Выйдя на школьный двор, Пиллингшот узрел носилки, на которых кого-то несли в сторону спального корпуса. В тот же миг на горизонте замаячил Паркер - он резво чесал к школьному магазинчику, и его подвижная физиономия сияла восторгом в предвкушении скорой встречи с изрядным количеством имбирного лимонада.
- Эй, Паркер, - окликнул его Пиллингшот. - Кто труп?
- Как, ты разве не знаешь? - удивился Паркер. - А, ну да, ты же сидел на дополнительных. Это малявка Браун. Кажись, его контузило.
- Как это?
- Этот гад Бабингтон, из Дэйкерс, как всегда, размахивал битой, лупил куда ни попадя, а Браун оказался прямо у него под рукой, вот и получил по башке.
- С ним что-то серьезное?
- Да нет, не думаю. Поваляется с недельку, отдохнет от школы.
- Везет же некоторым! Вот если бы мне кто-нибудь врезал по башке. Паркер, будь другом, тресни меня по башке.
- Поди-ка ты лучше съешь мороженого, - сказал Паркер.
- Пожалуй, - согласился Пиллингшот, отличавшийся тем, что в любое время суток и в любую погоду был готов съесть мороженое. Очевидно, это было связано с его врожденным талантом - Пиллингшот как никто другой притягивал к себе неприятности.
Не успел он покончить с мороженым, как на него свалилось новое несчастье. В лавку вошел Скотт, из первого состава команды. Пиллингшот считал Скотта отличным парнем, хотя и замечал в нем некоторые недостатки. Во-первых, Скотт был чересчур энергичен. Во-вторых, фонтан его энергии заливал и тех, кто оказывался рядом с ним рядом. Скотт постоянно заставлял Пиллингшота что-нибудь делать, тогда как последнему идеальная жизнь виделась совершеннейшим «дольче фар ньенте»*.
- Имбирного лимонада, пожалуйста, - проговорил Скотт запекшимися губами. Он только что закончил отрабатывать удары, а день стоял жаркий.
- Эй, Пиллингшот, ты почему не в форме, лентяй эдакий? Прогуливаешь игру? Тебе надо как следует за себя взяться.
- Я был на дополнительных, - с достоинством отвечал Пиллингшот.
- Какой по счету раз в этом семестре? Ты что, идешь на рекорд? Здорово, ничего не скажешь. Скукотища эти дополнительные, правда? - Скотт обернулся к прилавку: - Еще лимонаду, пожалуйста.
- Ну, в общем, да, - вяло согласился Пиллингшот.
- Я так и думал. Тебе, небось, до смерти хочется поразмяться? Можешь не отвечать, сам вижу. Короче, дуй в корпус, переодевайся и приходи на площадку. Будешь принимать мячи. Старик Йорк собирается продемонстрировать мне кое-что из своих знаменитых приемчиков с замахом, а я покажу ему, что вытворяет Джессоп на пике формы.
Скотт был лучшим отбивающим в школе, мистер Йорк - одним из преподавателей, который славился своими подачами - в основном, ударами с полулёта и длинными отскоками. Пиллингшотом завладело смутное предчувствие, что тренировка в компании мистера Йорка, подающего мячи, и Скотта, их отбивающего, не сделает вечер особенно приятным. «Принимать мячи» означало, что ты стоишь посередине футбольного поля и не знаешь, чем все закончится, если мяч попадет прямо в тебя. В удачных случаях дело обходилось без травм, однако, чаще всего, мяч со свистом врезался тебе под дых или выбивал зуб - в зависимости от высоты полета. Пиллингшот начал вежливо, но решительно отказываться.
- Не говори ерунды, - недовольно оборвал его Скотт. - Тебе нужна физическая нагрузка, иначе ты разжиреешь. Только подумай, Пиллингшот, как огорчится твоя семья, если ты превратишься в толстяка. Ну же, поторапливайся. Если уложишься в четверть часа, заработаешь еще одно мороженое. Большое мороженое, Пиллингшот, за шесть пенсов, представляешь?
Как уже упоминалось, слово «мороженое» неизменно затрагивало в душе Пиллингшота струны, звучанию которых он просто не мог не внять. Через условленные пятнадцать минут он вернулся в лавку, переодетый в спортивную форму.
- Вот твое мороженое, - сказал Скотт. - Я специально придержал его для тебя, так что давай, налетай. Пора двигать на площадку. Живей, Пиллингшот, живей. Нечего обсасывать его, словно леденец. Раз-два и нету. Доел? Отлично, потопали.
Пиллингшот еще не справился с угощением, но Скотт так явно в это верил, что разубеждать его было бы просто неприлично. Пиллингшот послушно поплелся к сетке.
*Dolce far niente (ит.) - восхитительное безделье; блаженное ничегонеделание
Всю вторую половину дня он трудился, переписывая четвертую часть «Энеиды».
Дело в том, что в начале недели он и М-е Жерар, учитель французского, не вполне сошлись во мнении.
Представления Пиллингшота о том, как надо вести себя на уроках французского, не устроили М-е Жерара. Пиллингшот считал, что урок французского – это нечто среднее между детским праздником и дракой из-за мяча в футболе. Спихнуть сидящего с краю ученика с парты и кинуть вдогонку его книги – что может быть лучше. У М-е Жерара, однако, с чувством юмора было плохо. Он дважды сделал юмористу замечание, а на третий раз велел ему остаться после уроков в следующую среду.
Вот Пиллингшот и пришел, и сидел, переписывал Виргилия.
Он вышел из классной комнаты, где отбывал наказание, в четверть пятого. Когда он вышел во двор, он заметил вдалеке, что кого-то несут на носилках в направлении школы. В тот же момент в поле его зрения нарисовался Паркер, быстро шагающий в сторону школьного кафе; его подвижное лицо сияло от радости, как у человека, который предвкушает много кружек имбирного пива.
- Привет, Паркер, - сказал Пиллингшот, - Кто покойник?
- Как, ты не слышал? – сказал Паркер, - Ах, ну да, ты же был наказан. Это младший Браун. Он вроде как в отключке.
- Что случилось?
- Все этот гад, Бабингтон. Вечно лупит по мячу со всей дури, не глядя по сторонам, а Браун возьми да и пройди мимо. Попал ему по голове.
- Сильно зашибся?
- Да нет, не думаю. Не походит недельку в школу.
- Вот повезло. Мне бы кто-нибудь заехал по голове. Давай, заедь мне по голове, Паркер.
- Давай лучше поедим мороженого.
- Ладно, - сказал Пиллингшот. Это была одна из его особенностей: в любой час, в любую погоду он находил в себе силы съесть мороженое. Как известно, гениальность – это способность бесконечно трудиться. Пиллингшот, видимо, был гений. Однако, только-только перед ним поставили вожделенное мороженое, как на него свалилась еще одна неприятность. В кафе вошел Скотт из выпускного класса. Пиллингшот хорошо относился к Скотту, но не настолько, чтобы не замечать некоторые неприятные черты характера последнего. С одной стороны, у него было слишком много энергии. С другой – ему мало было кипеть в деятельности самому, он вечно заставлял Пиллингшота что-то делать. А представление Пиллингшота об идеальной жизни сводилось к полному dolce far niente, то есть безделью.
- Имбирного пива, пожалуйста, - сказал Скотт, облизнув пересохшие губы. Он только что закончил отбивать мячи на тренировочной площадке для крикета, а день был жаркий. – Привет! Пиллингшот, лодырь ты этакий, ты почему еще не переоделся? Отлыниваешь от игр в наше свободное время? Исправляйтесь, молодой человек.
- Меня оставили после уроков, - сказал Пиллингшот с достоинством.
- В который раз за этот семестр? Собираешься рекорд поставить, да? Ну, молодец. Скучновато вам тут без меня? Еще пивка, пожалуйста.
- Ну разве что немного, - сказал Пиллингшот.
- Я так и думал. И теперь ты ужасно хочешь повеселиться. Ну, конечно, хочешь. Давай, беги в школу и переоденься, а потом иди обратно, будешь ловить мяч. Йорк – ну вы его знаете - будет забивать свои знаменитые подачи, а я собираюсь показать ему, как Джессоп играет, когда он в форме.
Скотт отбивал мяч лучше всех в школе. М-р Йорк был одним из преподавателей. Он подавал мячи по диагонали, преимущественно так, чтобы их было легко отбить. Пиллингшот инстинктивно понимал, что ловить мяч, когда подает М-р Йорк и отбивает Скотт, не самое веселое занятие на сегодня. Ловить мяч на крикетной тренировочной площадке обозначало, что ты стоишь посередине футбольного поля, и никак нельзя предугадать, как поведет себя мяч, если он летит в твоем направлении. Если удача на твоей стороне, ты остаешься цел. В большинстве случаев, однако, мяч ударяет тебя под дых, и ты какое-то время не можешь дышать, или по зубам, и ты какое-то время не можешь есть. Он начал вежливо, но твердо отказываться.
- Не болтай ерунды, - недовольно сказал Скотт, - тебе нужна физическая нагрузка, или ты начнешь толстеть. Подумай, какой будет удар для твоей семьи, Пиллингшот, если ты потеряешь фигуру. Одна нога здесь, другая там. Если вернешься через четверть часа, получишь еще одно мороженое. Большое мороженое, Пиллингшот, за шесть пенсов.
Слово «мороженое», как было сказано выше, всегда находило отклик в его душе. По истечении отпущенных ему пятнадцати минут он снова сидел в кафе, в спортивной форме.
- Вот твое мороженое, - сказал Скотт, - Уже нагрелось. Налетай. Я хочу начать игру. Скорее, скорее! Не надо его смаковать, это тебе не портвейн. Давай, давай… Доел? Все, пошли.
Пиллингшот еще не доел, но Скотт столь явно полагал обратное, что было бы просто невежливо ему возразить. Он пошел за «забойщиком» на площадку.
День он провел, усердно переписывая четвертый том "Энеиды", так как в начале недели он и месье Жерар, учитель французского, несколько не сошлись во мнениях.
Пиллингшот и месье Жерар имели разные представления о том, как надо вести себя на уроках французского. Для Пиллингшота этот урок был чем-то средним между пантомимической шуткой и давкой в футболе. Ему несказанно нравилось сталкивать крайнего со скамейки и заваливать его книгами. Однако чувство юмора месье Жерара было совершенно неразвитым. Он дважды предупреждал шутника, и когда это произошло снова, предложил ему прийти на дополнительный урок в следующую среду.
Вот Пиллингшот и переписывал Вергилия.
Он вышел из класса для провинившихся в четверть пятого. Подходя к спортивной площадке, он заметил, что к общежитию кого-то несли на носилках. В это же время появился Паркер, он быстро шел к магазину, и его живое лицо сияло таким восхищением, которое бывает только у тех, кто предвкушает, в недалеком будущем, выпить много имбирного пива.
- Привет, Паркер, - сказал Пиллингшот, - Кто это тело?
- Ты что не слышал? - удивился Паркер. - А, ну да, конечно, ты же был на дополнительном. Это младший Браун. Он оглох или что-то вроде того.
- Как это его угораздило?
- Этот подлец, Бабингтон, из "Дакра", ударяя по мячу, ну ты понимаешь, просто не посмотрел куда бьет, ну а Браун попал прямо под один из его ударов. Прямо по голове заехало.
- Сильно?
- Да нет, не думаю. Недельку поболеет.
- Везучий скотина. Хотел бы я, чтоб кто-нибудь ударил меня по голове. Ударь меня по голове, Паркер.
- Пойди лучше съешь мороженого, - посоветовал тот.
- Вперед! - отозвался Пиллингшот. В любое время суток и в любую погоду он был готов поглощать мороженое, это была одна из его особенностей. Возможно, это благодаря его беспредельным способностям прилагать усилия. Не успел он дойти до обещанного мороженого, как на него свалилась еще одна проблема. Скотт, из первого состава команды, вошел в магазин. Пиллингшот симпатизировал Скотту, но он не мог не видеть недостатки в его характере. Во-первых, он был слишком энергичен. Во-вторых, он не мог держать это при себе. Он всегда заставлял его делать что-нибудь, а идеальная жизнь, как казалось Пиллингшоту, заключалась в блаженном ничегонеделании.
- Имбирное пиво, пожалуйста, - произнес Скотт пересохшими губами. Он отрабатывал подачу меча, а день был довольно жарким. - Привет! Пиллингшот, маленький бездельник, тебя еще не перевоспитали? Прогуливал соревнования? Тебе бы лучше измениться, молодой человек.
- Я был на дополнительных, - с достоинством сказал Пиллингшот.
- И в который раз в этом семестре? Хочешь установить рекорд, не так ли? Это очень по-спортивному. Скучно было? Другое пиво, пожалуйста.
- Совсем чуть-чуть.
- Я так и думал, а сейчас тебе до смерти хочется развлечений. Еще бы! Бегом в общежитие переодеваться, потом назад и на поле принимать мяч. Игрок Йорк собирается продемонстрировать мне один из своих знаменитых медленных ударов, а я покажу ему, как Джессоп делает это, когда он в хорошей форме.
Скотт был лучшим подающим в школе, мистер Йорк . одним из преподавателей. Он бил по мячу с полулета в длинном прыжке, так, что тот совершал отскок слева. Что-то подсказывало Пиллингшоту, что навряд ли он весело проведет остаток дня, если будет принимать мячи во время состязания мистера Йорка и Скотта. Принимать мяч у сетки означало, что вы стоите посреди футбольного поля и не имеете ни малейшего понятия о том, что будет, когда мяч налетит на вас. Если повезет, вы избежите серьезных повреждений. Как правило, мяч ударяет вас в нос или выбивает вам зубы, в зависимости от высоты полета. Пиллингшот начал вежливо, но уверенно отказываться.
- Не говори ерунду, - недовольно сказал Скотт, - тебе нужно упражняться, или ты растолстеешь. Подумай только, каким ударом это будет для твоей семьи, Пиллингшот. Поторопись, если вернешься через пятнадцать минут, получишь еще мороженое. Большое, Пиллингшот, за шесть пенсов. Подумай об этом.
Слово "мороженое", как уже было замечено, вызывало такие чувства в душе Пиллингшота, которым он не мог противиться. Через пятнадцать минут он уже был готов.
- Вот и мороженое, - сказал Скотт, - Уплетай быстрее, я хочу начать игру. Быстрее, парень, быстрее. Не перекатывай его по языку как-будто это портвейн. Доел? Отлично, пошли.
Пиллингшот не доел, но Скотт произнес это так уверенно, что переубеждать его было бы невежливо, и он последовал за ним на площадку.
В тот день бездельничать ему не пришлось - он старательно переписывал четвертую часть "Энеиды". В начале недели он и его учитель французского мистер Жерар слегка разошлись во взглядах.
Они по-разному смотрели на поведение во время уроков французского. Пиллингшоту урок французского напоминал что-то вроде пантомимы и борьбы за мяч в футболе одновременно. Он получал большое удовольствие, выталкивая кого-нибудь с последней парты в центр класса и вываливая ему на голову все учебники. У мистера Жерара чувство юмора полностью отсутствовало. Дважды он предупредил весельчака, а на третий раз наказал его дополнительным занятием в среду.
Итак, он пришел и переписывал строчки из Вергилия.
В четверть пятого долгожданная свобода была обретена вновь. Покидая место заточения, невдалеке на пути к школе он заметил процессию с носилками. Тут же он узнал Паркера. Тот быстрой походкой шел к магазину при школе и весь светился от восторга в предвкушении чего-то необычного. Пиллингшот остановил его.
- Привет, Паркер. Что за похоронная процессия?
- Как, ты не знаешь? Ну да, ты же был на дополнительном занятии. Младший Браун потерял сознание или что-то там еще.
- А что же произошло?
- Мерзавец Бабингтон, на Дакре. Лупил на право и налево без продыху еще до начала игры, ну Браун и попал ему под руку. Получил по голове.
- Сильно?
- Да вроде нет. Неделю в школу не походит.
- Везуха. Мне бы так. Паркер, врежь-ка мне.
- Иди ты. Сходил бы ты лучше за своим мороженым.
- Бегу.
Мороженое он мог есть в любой час дня и ночи и в любую погоду. Склонность у него такая. Старания ему в этом было не занимать. Только он разобрался с мороженым, как на голову свалилась другая неприятность. В магазин зашел Скотт из первой группы одиннадцатого класса. Пиллингшоту он нравился, хотя и был не без изъянов. На месте не сидел. Да еще и другим покоя не давал. Все время находил Пиллингшоту какие-то дела. А для Пиллингшота пределом мечтаний было блаженное безделье.
"Имбирного пива, пожалуйста" - молвил Скотт пересохшими губами. Он играл у сетки, а день выдался жарким. "Привет, Пиллингшот! Что, бездельничаешь? Почему не переодеваешься? Сегодня итак день отдыха, а ты еще хочешь смыться с наших игр? Пойдем-ка с нами, парень.
На что Пиллингшот с достоинством молвил:
- Я занимался дополнительно.
- Сколько можно? Ты что, в этом семестре решил побить рекорд? Ладно, хоть честно. Не скучновато ли? Еще пива, пожалуйста.
- Немного.
- Точно. Что, теперь охота повеселиться? Само собой. Сбегай в школу, переоденься и давай сюда - поиграешь у сетки. Приятель Йорке хочет передо мною выпендриться своими ударами, так я ему покажу, чего стоит Изоп, когда в хорошей форме.
В школе Скотт был самым лучшим нападающим. Мистер Йорке был один из мастеров. Он играл медленные отскоки слева, в основном удары с полулета и длинные удары. Пиллингшот предчувствовал, что находиться на поле, когда Йорке метает мяч, а Скотт отбивает, вряд ли доставит ему огромное удовольствие. Стоять в центре футбольного поля, а если еще мяч попадет в тебя! Повезет, останешься невредим. А обычно мяч летит в игрока, попадает кому в живот, кому в лицо со всеми вытекающими последствиями. Вежливо, но уверенно он попытался оправдаться, что не может.
- Не мели чушь.
Скотт был рассержен.
- Спортом нужно заниматься, иначе разжиреешь. Представляешь, какой удар твоей семье, увидь они тебя таким. Давай живее. Успеешь вернуться через 15 минут, получишь еще мороженое. Большое, за 6 пенсов. Решай!
Одно только упоминание слова мороженое, как уже говорилось, сделало его готовым на все. Через отведенную ему четверть часа он был на указанном месте в нужной форме.
- Вот твое мороженое. Немного подтаяло. Чтобы ты быстрее съел. Да пошли. Быстрей ты! Не смакуй, это тебе не портвейн. Ну давай же! Все? Наконец-то. Идем.
Пиллингшот мороженое еще не доел, но Скотт был так уверен в обратном, что было бы невежливо разубеждать его. И он побрел за нападающим.
День прошел в трудах. Пиллингшот переписывал четвертый том "Энейды". В начале недели он провинился перед М. Джеральдом, магистром французского языка. Поведение, которое демонстрировал Пиллингшот в его присутствии, явно не нравилось М.Джеральду. Существование уроков французского для Пиллингшота терялось где-то между просветами отдыха и борьбой за мяч в футболе. Он считал необыкновенно забавным "отбросить" соседа за край скамьи, чтобы тот упал, а его книги посыпались ему на голову. Однако у М.Джеральда чувства юмора не было даже в зачаточном состоянии. Он предупредил шутника дважды и когда Пиллингшот провинился в третий раз, М.Джеральд назначил ему дополнительное занятие в ближайшую среду.
Поэтому Пиллингшот пошел переписывать Вергиля.
В пятнадцать минут пятого он вышел из класса, где отбывал наказание. Когда он попал на школьный двор, он заметил, что на расстоянии средней дистанции кого-то несут на носилках в направлении школьного пансиона. В то же мгновение в поле зрения Пиллингшота появился Паркер, спешащий в магазин у школы. Его оживленное лицо сияло как у человека в предвкушении имбирного пива, без промедления и в больших количествах.
- Привет, Паркер. - сказал Пиллингшот, - кто пострадал?
- Что? Неужели ты не знаешь? - спросил Паркер, - Ах, да, тебя же оставляли после уроков. Младший Браун. Его оглушили или нечто подобное.
- Как же это произошло?
- Да этот прохвост Бабингтон из школы Дакре . Будто бы посильнее ударил по мячу, ну, ты знаешь, а сам сначала точно рассчитал бросок и Браун шагнул прямо под мяч. И тот - как раз ему в голову.
- Сильно ударил?
- Да, нет, не думаю. Не походит в школу около недели.
- Повезло же этому поросенку! Как я хотел бы, чтобы меня кто-нибудь удар по голове. Давай-ка, ударь меня ты, Паркер.
- Охладись-ка мороженым. - ответил Паркер.
- В точку-то как, - согласился Пиллингшот. Любовь к мороженому была одной из его особенностей, которая оставалась неизменной вне зависимости от того, день то был или ночь, лето или зима. Возможно это была обыкновенная привычка. По-видимому, на тот день неприятности еще не исчерпались. Едва Пиллингшот проглотил последний кусочек мороженого, как обнаружилась еще одна из них. Скотт, один из лучших в крикете, зашел в магазин. Пиллингшоту он нравился. Однако не насколько, чтобы не замечать его недостатки. Во-первых, он был слишком бойкий, а во-вторых, не стремился сдерживаться. Скотт вечно заставлял Пиллингшота ему подчиняться. А у Пиллингшота был другой идеал жизни - dolce far niente*.
- Пожалуйста, имбирного пива, - выдавил Скотт пересохшими губами. Целый день он подавал мяч, а день стоял жаркий.
- Привет! Пиллингшот, ленивый мальчишка, почему не в форме? Верно отлынивал где-то? Пока бы тебе измениться, молодой человек.
- Меня оставляли после уроков, - с достоинством ответил Пиллингшот.
- И сколько же ты уже отработал? Ведешь счет, не так ли? Любишь пошалить на уроках? Лучше тебе быть поаккуратнее, верно я говорю?
- Да, пожалуй, - промолвил Пиллингшот.
- Я тоже так думаю. А сейчас ты отлично развлечешься. Без сомнения. Ну, шуруй в пансион, переодевайся и прямиком на поле принимать мяч. Сам Йорк собирается выбить меня своим знаменитым затяжным броском, а я непременно покажу ему на что способен Джессоп, когда в ударе.
Скотт считался лучшим подающим в школе. А мистер Йорк был наилучшим. Он мог легко подать мяч с отскоком слева, играючи подавал ударом с полулета или запускал мяч большим перелетом. По наитию Пиллингшот предвидел, что если он увязнет в обществе подающего Йорка и отбивающего Скотта, развлечения не получится. Выполнять роль полевого игрока означает лишь стоять посередине поля, где ты один на один с мячом, который свалится непонятно когда и непонятно откуда. Если посчастливится, то он не ушибет тебя. Обычно же, раз за разом, мяч попадает в тебя и вышибает то дух, то зубы, смотря с какой высоты упадет. Поэтому Пиллингшот начал вежливо, но настойчиво отказываться.
- Не неси чепуху, - недовольно бросил Скотт, если ты не будешь тренироваться, то обрастешь жиром. Представляешь какими слезами будут оплакивать твою испорченную фигуру родственники? Не раскисай! Будешь готов через пятнадцать минут - получишь еще мороженое. Огромную порцию мороженого, Пиллингшот, за шесть пенсов. Соглашайся!
Само слово мороженое, как уже было сказано раньше, всегда звучало музыкой в его душе. В назначенное время он переоделся и был на месте.
- Держи свое мороженое, - сказал Скотт. - Свеженькое, только что из печки. Ешь! Мне не терпится на тренировку. Быстрее, быстрее! Да не мусоль же его как портвейн. Ешь! Все? Наконец-то! Пошли!
Пиллиншот еще не доел, но Скотт был настолько увлечен, что невозможно было ему что-либо возразить. И Пиллингшот побрел в поле на экзекуцию.
* - блаженство в безмятежности.
После обеда Пиллингшот усердно переписывал четвертую книгу "Энеиды", поскольку в начале недели между ним и месье Жераром, учителем французского, возникло небольшое расхождение во взглядах.
Дело в том, что мнение Пиллингшота о том, как нужно вести себя на занятиях, не совпадало с мнением месье Жерара. Пиллингшот считал, что урок французского языка должен быть чем-то средним между шутливой потасовкой и борьбой за мяч у футбольных ворот. Необычайную прелесть Пиллингшот находил в том, чтобы спихнуть на пол ученика, сидящего на краю скамьи, уронив затем на него и книги. Но месье Жерар обладал весьма неразвитым чувством юмора. Дважды он сделал замечание шутнику, а когда тот проделал трюк и в третий раз, то месье Жерар предложил ему остаться после уроков в ближайшую среду.
Поэтому Пиллингшот сидел и переписывал Вергилия.
Из класса, где он отбывал наказание, Пиллингшот вышел в четверть пятого. Войдя в парк, окружавший колледж, он заметил, как невдалеке кого-то несли на носилках в сторону главного здания. В ту же секунду показался Паркер, спешащий в школьную лавочку, и выражение его лица не оставляло никаких сомнений в том, что думал он об имбирном пиве, которое и намеревался получить в большом количестве в самое ближайшее время.
– Привет, Паркер, - сказал Пиллингшот. - Кого это тут понесли?
– Ты что, не знаешь? - ответил Паркер. - А ну да, тебя же оставили после уроков. Браун потерял сознание или что-то в этом роде.
– Как это?
– Да этот подлец Бабингтон, из команды Дакре. Прежде чем подавать мяч, решил немного потренировать меткость удара, а Браун попал прямо под руку. Точнехонько по голове ему угодил.
– Сильно ему досталось?
– Да нет, не думаю. Недельку не будет ходить на занятия.
– Везет же некоторым. Вот бы меня кто-нибудь стукнул по голове. Стукни меня по голове, Паркер.
– Пойдем лучше съедим по мороженому, - предложил Паркер.
– Давай, - согласился Пиллингшот, одной из особенностей которого была готовность поглощать мороженое в любое время суток и в любую погоду. Наверно это был признак одаренности, заключавшейся в умении прилагать неимоверные усилия для достижения чего бы там ни было. Едва Пиллингшот покончил с мороженым, как в лавку вошел Скотт, игрок лучшей крикетной команды колледжа. Пиллингшот не имел ничего против Скотта, но не замечать определенных недостатков его характера Пиллингшот не мог. Во-первых, Скотт был чересчур активным. А во-вторых, он просто не мог тратить энергию только на себя и все время заставлял Пиллингшота что-нибудь делать. Пиллингшот же считал, что идеальная жизнь - это блаженное ничегонеделание, dolce far niente, как говорят итальянцы.
– Пожалуйста, имбирного пива, - пересохшими губами произнес Скотт. Сегодня на тренировке он подавал мяч, а день выдался жарким. - Привет, Пиллингшот, бездельник, ты чего не переоделся? Решил проспать день игры? Нужно брать себя в руки, дружище.
– Меня оставили после занятий, - с достоинством произнес Пиллингшот.
– Это уже в который раз за семестр? Собираешься поставить рекорд? Весьма рискованно с твоей стороны. Довольно скучно оставаться после уроков, правда? Еще пива, пожалуйста.
– Да, скучновато, - согласился Пиллингшот.
– Так я и думал. И теперь тебе, конечно же, смерть как хочется чего-нибудь увлекательного. Давай, беги переодеваться, а потом на тренировку. Йорк будет бросать свои знаменитые крученые мячи, а я покажу ему, как играет настоящий мастер, будучи в хорошей форме.
Никто в колледже не отбивал подачи лучше Скотта. Мистер Йорк был одним из учителей, и он подавал мячи, отскакивавшие в сторону, требовавшие ударов с полулета и длинных пробежек. Что-то подсказывало Пиллингшоту, что веселья не прибавится, если стоять на поле и смотреть, как Йорк подает, а Скотт отбивает мячи. Это означало, что придется торчать посреди поля для крикета, где нельзя было предугадать, что вытворит мяч, летящий в твою сторону. Если повезет, то травмы можно было избежать. Однако обычно мяч попадал в грудь и лишал игрока возможности дышать на какое-то время или же выбивал ему зуб, в зависимости от того, на какую высоту мяч отскакивал. Поэтому Пиллингшот стал вежливо, но настойчиво отказываться.
– Не болтай чепухи, - недовольно сказал Скотт. - Тебе надо заниматься спортом, иначе наберешь вес. Представь только, какой трагедией станет для твоей семьи, если ты растолстеешь. Поторопись. Если вернешься через четверть часа, получишь еще мороженого. Большую порцию, за 6 пенсов. Подумай об этом.
Слово "мороженое", как уже было сказано ранее, пробудило в душе Пиллингшота чувства, к которым он никогда не оставался равнодушным. Поэтому через пятнадцать минут он вернулся, переодетый в костюм для игры в крикет.
– Вот тебе мороженое, - произнес Скотт. - Сижу, не даю ему остыть. Лопай быстрее. Пора уже идти на тренировку. Быстрее, говорю тебе, ну же! Мороженое не портвейн, нечего смаковать, просто ешь. Все? Отлично, пошли.
Пиллингшот не успел доесть мороженое, но поскольку Скотт даже и не сомневался, что с мороженым было покончено, то было бы невежливо убеждать его в обратном. Поэтому Пиллингшот поплелся за Скоттом на поле для крикета.
Весь день Пиллингшот корпел над "Энеидой", переписывая четвертую книгу. В начале недели у него возникли некоторые разногласия с М. Жераром, учителем французского языка.
Взгляды Пиллингшота на поведение и манеру держаться на уроках французского не вполне совпадали со взглядами М. Жерара. Пиллингшот рассматривал урок французского как нечто среднее между балаганным представлением и регбийными баталиями. Спихнуть соседа со скамейки и свалить на него книги казалось Пиллингшоту необычайно забавным трюком. К сожалению, М. Жерар не обладал развитым чувством юмора. Он дважды предупредил шутника, а на третий раз предложил тому остаться в среду после уроков.
Пришлось Пиллингшоту оставаться и переписывать Виргилия.
В четверть пятого он вышел из заточения. Подойдя к спортивным площадкам, он вдруг увидел, что кого-то несут на носилках по направлению к "Пансиону"*. В этот момент на глаза ему попался Паркер. Тот быстро шагал к школьному кафетерию, а его живое лицо сияло от восторга в предвкушении того, что лимонад вот-вот польется рекой.
- Эй, Паркер, - что там за труп? - спросил Пиллингшот.
- Как, ты не слышал? А, ну да - ты же у нас наказанный. Это Браун. Похоже, без сознания.
- А что случилось?
- Это все дубина Бабингтон из "Дакра"*. Вышел и давай лупить со всей мочи абы куда, - ну, знаешь, разминался перед игрой, вот Браун и попал прямо под один из его драйвов. По голове ударило, сбоку.
- Сильно досталось?
- Да, нет, не думаю. Освободят от занятий на неделю.
- Везет же. Меня бы кто по голове ударил. Слушай, Паркер, может, ты меня по голове треснешь?
- Может, лучше по мороженому?
- Идет, - согласился Пиллингшот. Была у него такая особенность - в любой день и час, невзирая на погоду, он всегда находил в себе силы полакомиться мороженым. Здесь его усердие не знало границ. Вероятно, причиной тому была гениальность. Едва он покончил с обещанным мороженым, на него свалилась еще одна напасть. В кафетерий вошел Скотт из сборной команды. Скотт нравился Пиллингшоту, но не настолько, чтобы закрывать глаза на определенные недостатки его характера. Во-первых, Скотт был чересчур энергичен. А во-вторых, от его энергии страдали окружающие. Он все время заставлял Пиллингшота что-то делать. Сам же Пиллингшот желал от жизни только одного - dolce far niente.
- Имбирный лимонад, пожалуйста, - выговорил Скотт запекшимися губами. Он отрабатывал подачу, а день выдался жаркий. - Ага, Пиллингшот, юный бездельник, почему не в форме? Отлыниваем от игр в короткий день? Вам, юноша, пора взяться за ум.
- Меня оставили после уроков, - с достоинством ответил Пиллингшот.
- Это уже который раз в семестре? На рекорд идешь, что ли? Проявляешь спортивный дух? Скучновато там, не находишь? Еще лимонад, пожалста.
- Есть немного, - согласился Пиллингшот.
- Так я и думал. А теперь, небось, до смерти хочется размяться. Ну, конечно. Давай-ка вот что - бегом переодеваться, а потом возвращайся - будешь принимать мяч в поле. Йорк хочет продемонстрировать мне свои знаменитые медленные подачи - надо показать ему, как с такими пустяками разделался бы Джессоп** на пике формы.
Скотт управлялся с битой лучше всех в школе. Мистер Йорк был одним из учителей. Он подавал медленные крученые мячи, в основном "под биту"*** или сильно укороченные****. Интуиция подсказывала Пиллингшоту, что если Йорк будет подавать, а Скотт отбивать, прием мяча в поле отнюдь не поспособствует приятному времяпрепровождению. Играть на приеме - значит стоять посреди футбольного поля, не имея ни малейшего понятия, как поведет себя летящий в твою сторону мяч. Если повезет - обойдется без травм и увечий. Однако, как правило, крикетный мяч в зависимости от высоты полета норовит пересчитать принимающему ребра или зубы. Пиллингшот принялся вежливо, но твердо отказываться от предложения.
- Не мели чепухи, - ответил Скотт с жалобой в голосе, - ты же должен тренироваться, а не то потолстеешь. Представь, Пиллингшот, что будет, если ты испортишь фигуру, - каким ударом это станет для твоей семьи. Соберись. Успеешь вернуться через четверть часа, - получишь еще одно мороженое. Большое мороженое, Пиллингшот, за шесть пенсов. Подумай об этом.
Упоминание о мороженом, как уже было сказано, затрагивало тайные струны души Пиллингшота, струны, к которым он всегда прислушивался. Еще не прошли отведенные ему пятнадцать минут, а он уже переоделся и вернулся.
- А вот и мороженое, - сказал Скотт - я следил, чтобы оно не остыло. Лопай быстрее. Пора уже отправляться к полю. Живей, живей. И не нужно его смаковать, это тебе не портвейн. Давай же. Закончил? Вот, молодец. Пойдем.
Пиллингшот еще не закончил, но Скотт так искренне в это верил, что было бы негуманно его разочаровывать. Пиллингшот последовал за своим мучителем к полю.
* "Дакр", "Пансион": в Англии школы-интернаты как правило делятся на так называемые "дома", объединяющие учеников разных классов. Эти подразделения часто называются по имени старшего воспитателя (Дакр). Если старшим воспитателем является директор школы, такое подразделение иногда именуется общим словом вроде "Пансион".
** Г. Джессоп (1874 - 1955) - один из лучших бэтсменов сборной Англии всех времен.
*** Подача "под биту" - подача в крикете, которую бэтсмен отбивает непосредственно в момент отскока мяча от земли.
**** Укороченная подача - подача в крикете, при которой мяч ударяется о землю слишком близко к боулеру, так что бэтсмен видит, как и куда отскакивает мяч, и имеет достаточно времени, чтобы как следует под него подстроиться.
После занятий он остался переписывать четвертую часть «Энеиды» — результат стычки с месье Жираром, учителем французского, в начале недели.
Пиллингшот и месье Жирар не сошлись на том, как надо вести себя на занятиях. Пиллингшоту они виделись чем-то между цирковым представлением и игрой в регби. Что могло быть веселее, чем очередным сильным толчком скинуть товарища с края скамьи и засыпать его учебниками? Увы, месье Жирару не хватало чувства юмора. Дважды он сделал шутнику замечание, а на третий раз повелел прийти в среду на дополнительный урок.
Так Пиллингшоту пришлось взяться за Виргилия.
К четверти пятого он покинул камеру пыток и вышел во двор. Там кого-то тащили на носилках к жилому корпусу. На глаза тут же попался Паркер, быстро шагавший к школьному магазинчику. Его подвижное лицо светилось в предвкушении газировки.
– Эй, Паркер, — окликнул его Пиллингшот, — кто помер?
– Неужели не слышал? — удивился Паркер. — Хотя откуда тебе: ты над книжками корпел. Это Браун. Он без сознания или типа того.
– А что стряслось?
– Да этот дурила Бэйбингтон из дома Дакре махал своей битой направо и налево — вроде как набивал руку перед игрой — а Браун возьми да и окажись на поле. Прямо в голову мячом и получил.
– Сильно?
– Навряд ли. Но с неделю на занятия ходить не будет.
– Везуха! Мне бы кто дал по голове. Слушай, Паркер, стукни меня по голове, а?
– Пойдем лучше съедим по мороженому, — предложил Паркер.
– Пошли, — вмиг согласился Пиллингшот. Он мог поглощать мороженое днем и ночью в любое время года, и если усердие — признак таланта, то Пиллингшот, готовый сносить любые тяготы ради заветного лакомства, был просто гением.* Но не успел он добраться до мороженого, как грянула новая напасть: в магазинчик зашел Скотт из Первой команды. Скотт, хоть и неплохой, в целом, парень, был не лишен определенных недостатков. Бурлившая в нем энергия выплескивалась через край, и стоило Пиллингшоту оказаться поблизости, как тут же приходилось что-нибудь делать. А это в корне противоречило пиллингшотовскому идеалу жизни — блаженному недеянию, или, как говорят итальянцы, dolce far niente.
– Имбирной шипучки, пожалуйста, — сквозь запекшиеся губы попросил Скотт. Он играл в крикет, а на жаре это было непросто. — Эгей, Пиллингшот, ты почему до сих пор не переодет, лодырь несчастный? Увиливаешь от вечерней игры? Так не пойдет, молодой человек.
– Я отрабатывал, — с достоинством ответил Пиллингшот.
– Это в который же раз? Никак рекорд решил поставить? Ну ты даешь! Там, поди, не порезвишься. Еще шипучки, пожалуйста.
– Да, не очень, — согласился Пиллингшот.
– Так я и думал. И теперь ты умираешь со скуки. Ну точно, глянь на себя — умираешь. Давай, дуй к себе, переоденься и пойдем играть. Йорк будет подавать свои коронные заморыши, а я покажу ему пару джессоповских** приемчиков.
Скотт управлялся с битой лучше всех в школе. Мистер Йорк, один из учителей, был знаменит своими бросками: его крученые мячи летели недалеко, но всегда отпрыгивали за спину отбивающему. Что-то подсказывало Пиллингшоту, что игра, где мистер Йорк кидает, а Скотт отбивает, выйдет не слишком веселой. Полевой игрок — а именно им предстояло быть Пиллингшоту — стоит в центре поля и понятия не имеет, как поведет себя мяч. Если везло, удавалось схватить его на лету. Чаще, однако, мяч отскакивал от земли и, взлетая то выше, то ниже, выбивал либо дыхание, либо зуб. Пиллингшот начал было вежливо, от твердо отказываться.
– Не болтай ерунду, — отрезал Скотт. — Тебе надо бегать, иначе разжиреешь. Представь, Пиллингшот, как расстроятся твои родители, если ты потеряешь фигуру. Не дрейфь! Вернешься через пятнадцать минут, получишь от меня еще одно мороженое. Большое мороженое, Пиллингшот, шесть пенсов штука. Подумай об этом.
Слово «мороженое», как мы уже знаем, не могло оставить Пиллингшота равнодушным. В назначенный срок он стоял перед Скоттом переодетый.
– Вот твое мороженое, — сказал Скотт, — с пыла с жара. Глотай, и пошли играть. Ну скорее, скорее. Да не смакуй ты его так, это тебе не портвейн. Двигай челюстями. Закончил? Вот и славно. Пошли.
Пиллингшот еще не закончил, но слова Скотта звучали так искренне, что разуверять его казалось бессердечным. Отодвинув блюдечко в сторону, он поплелся за Скоттом к полю.
* Аллюзия на слова Т. Карлейля: «Гениальность — это безграничная способность трудиться» (“Genius is an infinite capacity for taking pains”).
** Гилберт Джессоп (Gilbert Laird Jessop, 1874–1955) — известный игрок в крикет, снискавший особую славу в роли отбивающего.
Полдень того дня он провёл в усердной работе, копируя четвёртую книгу Энеиды. С начала недели он разошёлся во мнениях с М. Джерардом, учителем французского языка.
Точка зрения Пиллингшота по поводу манеры поведения на уроках французского не совпадала с точкой зрения М. Джерарда. По понятиям Пиллингшота уроки французского должны быть чем-то средним между собранием мимов и толкотнёй на футболе. Он находил нечто удивительно забавное в том, что-бы столкнуть со скамейки в проход сидящего с краю и опрокинуть туда же его книги. Однако с чувством юмора у М. Джерарда было не всё в порядке. Он предупреждал юмориста дважлы и на третий раз предложил ему придти на дополнительные занятия в следующую среду.
И вот Пиллингшот сидел, переписывая Виргилия.
В четверть пятого он вышел из комнаты для оставшихся после уроков. Выйдя из школьного здания, он заметил, как невдалеке кого-то несут на носилках по направлению к школе. В тот же самый момент в поле зрения возник Паркер, который быстро шёл к школьному буфету. Его подвижные черты лица сияли восторженым выражением предвкушения того, что уж теперь-то он вдоволь напьётся имбирного пива.
- Привет, Паркер, - сказал Пиллингшот, - Кого это там несут? - Как, разве ты не слышал? - сказал Паркер, - Ну да, конечно, ты ведь оставался после уроков. Это молодой Браун. Его ударили или что-то в этом роде.
- Как же это случилось? - Этот подлец Бэбингтон, в лавке Дакра. Просто ударил его, знаешь ли, поставил ему синяк под глазом, при входе, когда Браун натолкнулся на него в спешке. Дал по башке.
- Сильно поранил?
- Да нет, не думаю. Теперь с неделю не будет ходить в школу.
- Счастливый, скотина. Хотел бы я, чтобы мне тоже кто-то дал по башке. Слушай, врежь мне по башке, Паркер!
- Пойдём, купим мороженого, - сказал Паркер.
- Здoрово, пойдём! - сказал Пиллингшот. Готовность в любое время и в любую погоду поглощать мороженое, к чему у него, по-видимому был талант и в чём он с исключительнй способностью проявлял особое усердие, была одной из его отличительных черт. Едва он покончил с обещанным мороженым, как на него свалилась ещё одна неприятность. В буфет вошёл Скотт из одиннадцатого "A".
Пиллингшот был расположен к Скотту, но он не был слеп к определённым изъянам характера Скотта. Во-первых, тот был слишком энергичен. Во-вторых, он не мог удерживать энергию только в себе. Он постоянно заставлял Пиллингшота что-то делать. А понятием Пиллингшота об идеальной жизни было dolce far niente (приятное ничего-не-делание).
- Имбирное пиво, пожалуйста! - сказал Скотт, облизывая запёкшиеся губы. Он отрабатывал подачу мяча на тренировочном крикетном поле, и день был жаркий.
- Привет, Пиллингшот! Ну, ты, юный бездельник, почему не переоделся? Отлыниваешь от послеполуденной игры? Пора исправляться, молодой человек!
- Я же оставался после уроков!? - возмутился Пиллингшот.
- В который раз за этот семестр? Идёшь на рекорд, не так ли? Очень спортивно с твоей стороны! Правда, немного медленно, верно??
- Есть немножко, - сказал Пиллингшот.
- Я так и думал. А теперь сгораешь от нетерпения. Ну, конечно же! Что ж, дуй прямиком до дома, переоденься, и возвращайся на тренировку, упражняться в приёме мяча. Один из игроков, Йорке, собирается продемонстрировать мне несколько своих знаменитых медленных бросков, а я хочу показать ему в точности, как это делает Джессоп, когда он в форме.
Скот был самым знаменитым отбивающим в школе. Мистер Йорке был одним из мастеров. Он подавал мяч со слабым отскоком слева, главным образом коротким броском и с длинным прыжком. У Пиллингшота возникла смутная инстинктивная догадка, что отработка приёма мяча на поле вместе с подающим мистером Йорке и отбивающим Скоттом, не очень добавит веселья в его послеполуденное время. Тренировка в приёме мяча в глубине поля означает, что вы находитесь на середине футбольного поля, где никто не скажет, как поведёт себя мяч, когда он прилетит к вам вдоль земли. Если вам повезёт, вы увернётесь не поранившись. Однако, в большинстве случаев удар мяча перешибёт вам дыхание или лишит вас зубов, в зависимости от высоты его полёта. Пиллингшот начал, вежливо, но твёрдо, с извинениями отказываться.
- Не мели вздор, - недовольно сказал Скотт. - Ты должен хотя бы немного тренироваться, не то совсем ожиреешь. Подумай, какой это будет удар для твоей семьи, Пиллингшот, если ты испортишь фигуру. Возвращайся. Если ты будешь здесь через полчаса, получишь ещё порцию мороженого. Большую порцию, Пиллингшот, за шесть пенсов. Подумай об этом.
- Слово "мороженое", как было замечено раньше, тронуло струны души Пиллингшота, к которой он никогда не был глух. В установленные четверть часа он вернулся, переодевшись.
- А вот и мороженое, - сказал Скотт. - Я держал его тёплым для тебя. Уплетай. Отправляемся на поле. Быстрей, парень, быстрей! Не крути его вокруг языка, это тебе не портвейн. Кончай с ним. Закончил? Вот и хорошо. Пошли!
Пилингшот ещё не закончил, но Скотт так торопился, что было бы нехорошо упоминать об этом факте. Он последовал за отбивающим на поле.