С облегчением Салли вернулась на свое место и обнаружила, что компания разделилась на две школы мышления. Консервативная и благоразумная часть, возглавляемая Аугустусом Барлеттом определенно решила вложить 300000 в бонды "Свобода" и остаток в какую-нибудь надежную недвижимость, в то время как меньшая, но более азартная часть, питаемых внутренним чутьем уверенных в себе молодых людей уже "пристроила" деньги Салли в "Бенни-Свисток", разделив их предусмотрительно на малые суммы, чтобы не тревожить рынок. И, таким образом, солидная (так казалось) репутация мистера Тука в сочетании с внутренним чутьем в определенной области, в которой компетентны уверенные в себе молодые люди, если смотреть на вещи непредвзято, все это должно было обеспечить доход 3 к 1. Салли подумала, что настала пора вернуть их к реальности.

- Я не знаю куда вы поставили фишки, сказала она, но боюсь что это заблуждение. У меня только 25000 долларов.

Фраза произвела ужасающий эффект. Для ворочающих миллионами людей это была мизерная сумма, не стоящая внимания. Они представляли, что подобные деньги наследница обычно тратит на проезд в такси. Ситуация стала проясняться. Да и в конце концов, грамотный человек сможет сделать что-нибудь даже с такой чепухой как 25000...

- Если бы я имел 25000, начал Аугустус Барлетт, первым пришедший в себя, Я бы купил Объединенные...

- Если бы я имела 25000... перебила Эльза Доленд.

- Если бы у меня было 25000 в 1900 году, заметил мрачный человек в очках, я бы начал революцию в Парагвае.

И он мрачно погрузился в раздумье, что могло бы быть тогда.

-Хорошо, я скажу что я собираюсь делать, подитожила Салли.

-Я поеду в путешествие в Европу...Францию например, как только получу свой паспорт. Я слышала хорошие отзывы о Франции.

-Я там поскучаю несколько недель, а потом вернусь обратно и поищу маленький чудненький удобный бизнес, в который можно вложить деньги и который даст мне жить роскошно.

-Есть ли возражения ?

****

- Э добрый вечер, сказал он распутывая свои ноги, которые как назло немного сплелись друг с другом.

- О - бонжур я предполагаю Вы хотели сказать, промурлыкала Салли.

Молодой человек ответил на выпад тем что уронил свою шляпу и, нагнувшись чтобы поднять ее с пола, слегка прошелся по ней.

Жюль, тем временем, недавно бродивший в окрестностях лифта в сомнабулическом трансе, теперь с грохотом спустил кабину вниз.

- Мне неудобно будить Вас, примирительно сказала Салли, входя в лифт.

Жюль не ответил, так как совершенно не был разбужен. Постоянная практика сделала его способным выполнять обязанности не прерывая дремоты. Его мозг, если это можно так назвать, работал автоматически. Он с лязгом закрыл дверцы и начал вяло тянуть лебедку в прямом направлении, так что лифт потихоньку стал подниматься вверх вместо того, чтобы опуститься на 1 этаж, однако лифтер так и не проснулся.

Салли и рыжий молодой парень сидели рядом на небольшой скамейке, наблюдая усилия их проводника. После первоначального спурта, разговор зачах. Салли нечего было сказать а ее компаньон был похож на тех сильных молчаливых мужчин, о которых пишут в книгах. Только негромкий храп Жюля нарушал тишину.

На 3-м этаже Салли наклонилась вперед и ткнула Жюля в нижнее ребро. За время, проведенное в Ровиле она обнаружила, что при общении с местным населением действия значат больше, чем слова. Если она что-нибудь хотела в ресторане или в магазине, она просто указывала на нужный предмет, и, если она хочет, чтобы лифт остановился, то нужно ткнуть пальцем ответственного. Такая система была равноценна дюжине разговорников по французскому.

Жюль остановил лифт: ему в тот момент ясно было, что надо выполнить действие, связанное с его профессиональными навыками и то что он делал хорошо - открывание, как мы знаем, железной двери. Но сделать это можно по-разному. Жюль знал правильный способ. Он впитал это с молоком матери и мог сказать честно и с гордостью, что вряд ли есть еще человек, способный так же хорошо справиться с подобной работой. Жюль не считал себя выдающимся, однако он был уверен что отлично умеет открывать дверь лифта.

В ту ночь, однако, оказалось, что даже этот не слишком выдающийся подвиг выше его возможностей. Вместо того, чтобы вставить ключ в замочную скважину, он стоял с широко открытыми от ужаса глазами. Он был человеком, принимающим все в жизни очень серьезно и небольшая трудность, подобная случившейся, буквально сокрушила его.

- Кажется, произошла заминка, произнесла Салли, повернувшись к компаньону. Может Вы спросите, что произошло? Я не знаю ничего по французски, кроме о-ля-ля!

Молодой парень, к которому обратились, мужественно приступил к решению задачи. Он неопределенно посмотрел на меланхоличного Жюля, и приглушенно кашлянул.

- Эске Эске ву, начал парень по французски.

- Смелее, подбодрила Салли, Я думаю Вы расшевелите его.

- Эске ву ... почему вы, я хотел сказать в чем причина...

Здесь он остановился, потому что в этот момент Жюль начал свое объяснение. Он объяснялся весьма быстро и продолжительно. Тот факт , что слушатели не понимают ни одного слова из того что он говорит, не производил на него никакого впечатления. Но если вдуматься, он совсем не болтун. Он хотел объяснить и он объяснил. Слова выплескивались из него как вода из гейзера. Звуки, которые можно было бы как-то разобрать, если отделить их от всей речи и повторить медленнее, кружились в потоке и исчезали навсегда.

- Остановите его, сказала Салли твердо.

Рыжий парень, похожий на уроженца Джонстауна, посмотрел не нее как человек, призванный остановить праздник изобилия в родном городе.

- Остановить его?

- Да, свистните что-ли.

Из глубин памяти парня на поверхность всплыло одно слово - слово, которое он когда-то слышал или читал - возможно это было наследие давно прошедших школьных дней.

- Цыц! пролаял он и Жюль мгновенно остановился на самом главном. Внезапно наступила тишина, которая бывает на заводе, если разом остановятся все станки.

- Быстрее, теперь он Вас поймет, воскликнула Салли, Спросите, о чем он тут говорил, если он знает, конечно, и попросите его говорить МЕДЛЕННЕЕ. Так мы что-нибудь достигнем.

Парень понимающе кивнул. Совет был неплохим.

- Медленно, - сказал он по французски. Говорите медленно не так... Вы понимаете... не так живо.

- А-А, вскричал Жюль, ловя идею на лету. Медленнее, конечно медленнее.

Последовало продолжительное объяснение, которое ничего не дало Салли, но казалось не было лишенным смысла для рыжего лингвиста.

-Глупый осел, смог доложить он через несколько минут, ...сделал промах.

-Видимо, он был полусонным, когда мы пришли и он запихнул нас в лифт и закрыл дверь, забыв, что он оставил ключ на доске.

-Да, я вижу, произнесла Салли, Мы что - заперты?

- Боюсь, что да. Я надеюсь на лучшее, сказал парень, Я хорошо знаю французский и довольно энергично ругал его, но никакой реакции - чурбан!

- И почему слово "вредитель" пошло из Франции... и он погрузился в размышления.

- Скрупулезно подмечено, съехидничала Салли, Но почему-бы нам не СДЕЛАТЬ что-нибудь?

- А что мы можем?

- Ну например, мы можем громко закричать. Это конечно до смерти напугает большинство людей в отеле, но может быть один или два человека выживут, придут и вызволят нас.

- Потрясающая мысль! воскликнул парень, воодушевившись.

- Хорошо, что она Вам понравилась. Теперь объясните ему диспозицию, или он подумает, что мы сошли с ума.

Парень стал подбирать слова, и в конечном счете все разъяснил весьма неоднозначно, но вполне достаточно, чтобы Жюль обреченно кивнул головой.

- Отлично, подитожила Салли. Теперь все вместе на слово три. Раз, Два

Салли вернулась на свое место, расслабилась и поняла, что все собрание ее мыслей разделилось на две части. Консервативная и благоразумная часть во главе с Огастусом Бартлеттом, определенно остановилась на трехсот тысячах для Обязательств Свободы и остальное в недвижимость; в то время как меньшая, более хваткая ее часть, увлеченная кроткой внутренней природой молодого человека, уже поместила деньги Салли в Бенни Вистлера, делая это скупо, осторожно, маленькими суммами, чтобы не испортить спрос. Репутация господина Тука, не смотря узкий круг знаний, казалась столь прочной, что кроткие молодые люди были уверены, что, если вы без всякой стремительности подошли с вопросом о cannily то, три к одному можно было получить ответ. Салли начало казаться, что пришло время исправить некоторые недоразумения.

- Я не знаю, где Вы получаете ваши числа, - сказала она, - но, боюсь, они неправильны. У меня есть только двадцать пять тысяч долларов. '

Заявление имело ошеломляющий эффект.Этим мошенникам с полумиллионами на какой-то момент показалось, что упомянутое количество слишком мало для беспокойства. Это была та сумма, которую они мысленно отложили на проездные расходы наследницы. Тогда они приложили усилие приспособить эту сумму к своему пониманию. В конце концов, кое-что можно сделать даже с такими грошами, как двадцать пять тысяч.

- Если у меня было бы двадцать пять тысяч, - сказал Огастус Бартлетт, первый, отошедший от шока,

- я бы купил Соединенный... '

- Если у меня было бы двадцать пять тысяч, - начал Элза Доланд.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в одна тысяча девятисотом году, - отметил мрачно выглядящий человек с очками, - я бы смог начать революцию в Парагвае.

Он погрузился в раздумья, что могло бы быть.

- А я Вам точно скажу, что собираюсь делать, - сказала Салли, - я собираюсь начинать с поездки в Европу... особенно во Францию.

- О Франции хорошо говорят, слышал - вот побездельничаю здесь несколько недель, получу свой паспорт, и вернусь - осмотрюсь, найду какой-нибудь хороший и милый небольшой бизнес, вложу в него деньги и буду жить в роскоши. Есть возражения?

***

- Ммм - добрый вечер, - сказал он, разнимая ноги, которые, по непонятности ситуации, каким-то образом свились вместе.

- Или bon soir, думаю, вы бы так сказали - прошептала Салли.

Молодой человек поблагодарил за науку говорить колкости; он уронил свою шляпу, споткнулся о нее, и пришлось нагнулся, чтобы ее поднять.

Тем временем Июли, стоявший рядом с лифтом, и прибывавший в своего рода сомнамбулическом трансе, с грохотом отворил клетку.

- Извините, что разбудили вас, - сочувственно сказала Салли, заходя.

Июли не ответил, по той простой причине, что его вовсе не разбудили. Годы практики позволяли ему работать не просыпаясь. Его мозг, если это можно так назвать, работал автоматически. Он с лязгом закрывал двери и вяло тащил нужную веревку, так, чтобы лифт медленно шел вверх, вместо того, чтобы удаляться вниз, к основанию, но он не бодрствовал. Салли и рыжеволосый молодой человек сидели рядом на маленьком месте, наблюдая за усилиями их проводника.

После первого всплеска, беседа утихла. У Салли не было ничего интересного, что могло было быть сказано прямо сейчас, а ее попутчик, казалось, был одним из тех сильных тихих людей, о которых Вы много прочитать. Только небольшой храп Июля нарушал тишину.

На третьем этаже Салли наклонилась вперед и толкнула Июли в нижнее ребро. На всем протяжении ее пребывания в Ровилле, она нашла способ общаться с местным населением: действия здесь говорили лучше, чем слова.

Если она хотела что-нибудь в ресторане или в магазине, она показывала на это; а, когда она хотела, чтобы лифт остановился, она толкала ответственного за лифт человека. Это была система, стоящая дюжину французских книг о беседе.

Июли остановил механизм: и вот он, тот момент, когда он делает единственную вещь, связанную с его профессиональными обязанностями, которую он делает действительно хорошо - открытие, со всем своим мастерством, железной клетки.

Есть множество способов сделать это. У Июля был правильный способ. Он был научен делать это с лелеющим, и всеобще отмечаемым ' V'la! ': скромным, но самопоздравительным голосом, как если бы он был счастлив видеть другого человека, кто выполнял ту-же работу. Июль считал, что может быть он мало повидал, зато он мог открыть дверь лифта.

Однако сейчас, казалось, что даже этот не очень требовательный подвиг был вне его полномочий. Вместо того, чтобы вставить ключ в замок, он застыл с нескрываемым ужасом в глазах. Он был человеком, который относился ко многим вещам в жизни довольно серьезно, и любая маленькая трудность, казалось, могла его полностью сломать.

- Получается - сказала Салли, поворачиваясь к своему спутнику, - заминка. Не могли бы Вы узнать в чем дело? Я не знаю французского, кроме " oo Ла Ла! ".

Молодой человек, в адрес которого прозвучало обращение, приступил непосредственно к задаче. Он туманно взглянул на меланхоличного Июля, и как-то подавленно кашлянул..

- Oh, esker ... esker vous...

- Не сдавайтесь, - сказала Салли. - Я думаю, что Вы его подцепили.

- Esker vous... Pourquoi vous ne ... я подразумеваю ne vous ... то есть, quel est raison...

Здесь он прервался, потому что в этот момент Июль начал свои объяснения. Он объяснял очень быстро и длинно. Тот факт, что ни один слушателей не понял ни слова, из того, что было сказано, никак не повлиял на него. Или, дав ход мысли, он отклонял любые возражение как пустяковые. Он хотел объяснить, и он объяснил. Слова вырывались подобно воде из гейзера. Звуки, которые Вы были готовы поместить в значения, он отделял от главного, медленно их повторял, закручивал, пускал их вниз по течению и терял навсегда.

- Остановите его! - твердо сказала Салли. Рыжеволосый молодой человек смотрел так, как уроженец Джонстауна мог бы наблюдать за попытками остановить городской поток отмечания праздника.

- Остановить его?

- Да. Свисните или что-нибудь такое. Из глубин памяти молодого человека выплыло единственное слово - слово, которое он, должно быть, слышал где-нибудь или читать где-нибудь: то, что осталось, возможно, с давно минувших школьных дней. - Zut! - он крикнул, и мгновенно Июль остановился на самом главном. Настал момент ошеломляемой тишины, как могло бы произойти на бойлерной фабрике если бы работу внезапно остановили.

- Быстрее! Теперь он Ваш! - Кричала Салли. - Спросите его, о чем он говорит - если он сам знает, в чем я сильно сомневаюсь - и попросите его говорить медленнее. Тогда мы куда-нибудь и доберемся. Молодой человек интеллигентно кивнул. Совет был хороший.

- Lentement, - сказал он. - Parlez lentement. Pas si - Вы понимаете, что я имею в виду - pas si быстро vite!

- Ах ах! - кричал Джулес, ловя мысли на лету. - Lentement. Ах, oui, lentement. Далее последовала длинная беседа, которая ни о чем не говорила Салли, но казалась понятной рыжеволосому лингвисту.

- Глупый осел, - он смог вымолвить спустя несколько минут, - такая промашка! Очевидно, он наполовину спал, когда мы вошли, он запихал нас в лифт, захлопнул дверь, и забыл, что ключи остались на столе.

- Ясно - сказала Салли. - мы закрыты?

- Боюсь что так. Хорошо было бы - сказал молодой человек, - если бы я хорошо знал французский язык. Я бы так сильно его отругал не без скрываемого удовольствия, чурбан! Интересно, как "гад" по-французски, - сказал он, размышляя.

- Это - самое простое предложение, - сказала Салли,- может, нам надо что-нибудь сделать?

- Что мы можем сделать?

- C одной стороны, мы могли бы очень громко закричать. Это до смерти напугает большинство людей, находящихся в гостинице, но один - два выживших придут, посмотрят и вызволят нас от сюда.

- Какая превосходная идея! - cказал, потрясенно, молодой человек.

- Я рада, что вам понравилось. Теперь сообщите ему основную мысль, или он подумает, что мы сошли с ума.

Молодой человек начал искать слова, и, в конечном счете, некоторые были подобраны. Они не отражали полного смысла, но было достаточно, чтобы заставить Июля угнетенно кивать.

- Прекрасно! - сказала Салли. - Теперь, все вместе на " три. " Один - два-

Успокоившись, Салли вернулась на своё место и обнаружила, что к тому времени собравшиеся разделились на два лагеря. Консервативные и осторожные под предводительством Огастуса Бартлетта определённо решили вложить триста тысяч в Независимые Облигации, а остаток - в какую-нибудь надёжную недвижимость. Тем временем меньшая, но более решительная группа, получив от тихого юноши секретную информацию, уже собралась вложить деньги Салли в Бенни Уистлера, делая это осторожно, небольшими инвестициями, чтобы не вызвать ажиотаж на рынке. Казалось, вес мистера Тьюка, в том узком кругу был настолько велик, что тихий юноша не сомневался - если действовать осторожно и без спешки, можно получить троекратную прибыль. Салли решила, что пришло время внести определённую ясность.

- Не знаю, откуда у вас эти цифры, - сказала она, - но, боюсь, они неверны. У меня всего лишь двадцать пять тысяч долларов.

Её слова вернули присутствующих с небес на землю. Этим жонглёрам полумиллионными состояниями такая сумма на мгновение показалась просто смехотворной. Они считали, что примерно столько Салли тратит на свою машину. Но ничего не поделаешь, в конце концов, что-то можно сделать и с ничтожными двадцатью пятью тысячами.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч, - начал Огастус Бартлетт, оправившийся от шока первым, - я бы купил "Объединённые

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч , - перебила Эльза Доланл.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в одна тысяча девятисотом году,- вставил угрюмый мужчина в очках, можно было бы начать революцию в Парагвае. И он стал мрачно размышлять о том, что могло бы случиться.

- Послушайте, я скажу вам, что именно собираюсь сделать, - произнесла Салли - для начала, как только получу паспорт, я отправлюсь в путешествие по Европе, скорее всего по Франции. Я слышала о Франции столько хорошего. Отдохнув там пару недель, хотелось бы вернуться и со временем подыскать хорошенькое дельце, в которое можно вложить деньги и безбедно существовать на доходы. Есть возражения?

***

- Э-э, добрый вечер, - произнёс юноша, распутывая ноги, которые от смущения почему-то спутались.

- Я думала, что вы-то скажете bon soir, - пробормотала Салли.

От таких слов юноша выронил шляпу, наклонился за ней и о неё же споткнулся.

Жуль, тем временем курсирующий около лифта как сомнамбула, с горохом бросился в кабину.

- Простите, мы разбудили вас, - сочувственно сказала Салли, входя в кабину.

Жуль не ответил лишь потому, что не проснулся. Благодаря постоянной практике, он научился выполнять свою нехитрую работу, не выходя из дрёмы. Мозг Жуля, если это можно было назвать мозгом, работал автоматически. Жуль с лязгом захлопнул дверцу, лениво потянул за нужную веревку, чтобы лифт медленно поднимался, а не опускался вниз в подвал, но он не проснулся

Салли и рыжеволосый юноша сидели рядом на маленьком сидении, наблюдая за усилиями своего возничего. Разгоревшаяся было беседа постепенно угасла. Салли не приходило в голову ничего интересного, а её спутник, казалось, был из тех крепких немногословных юношей, про которых пишут в книгах Тишину нарушало лишь негромкое похрапывание Жуля.

На третьем этаже Салли наклонилась и ткнула Жуля под рёбра. Общаясь с местным населением во время пребывания в Ровилле, она поняла, что действия гораздо эффективнее слов. Если ей что-то нравилось в магазине или ресторане, она показывала пальцем, если ей хотелось, чтобы лифт остановился - тыкала под рёбра ответственное лицо. Эта система стоила доброй дюжины французских разговорников.

Жуль остановил лифт - в этот самый момент он должен был сделать единственное, что умел по-настоящему профессионально, а именно открыть дверцу железной кабины. Способов открытия дверцы существует превеликое множество, но единственно верным был способ Жуля. Он привык делать это с особым шиком и обычно произносил "Вуаля!" скромным, но само -поздравительным тоном, будто сомневался, что кто-нибудь ещё сможет выполнить работу так же безупречно. Жуль считал, что он, возможно и не красавец, зато уж дверцу лифта открывать умеет.

Однако в этот день оказалось, что даже такое не особо сложное действие было выше его сил. Вместо того, чтобы вставить ключ в замок, он застыл с выражением ужаса на лице. Жуль относился ко всему происходящему довольно серьёзно, а уж небольшая проблема, с которой он столкнулся сейчас, казалось, доконала его совершенно.

- По-моему, что-то сломалось, - сказала Салли, оборачиваясь к своему спутнику. - Не могли бы вы узнать, что случилось, а то я по-французски не знаю ничего, кроме "oo la la"!

В результате, молодому человеку пришлось собраться с духом для выполнения задания. Он с сомнением оглядел меланхоличного Жуля и сдавленно кашлянул.

- Э-э, esker .esker vous

- Продолжайте, - велела Салли, - кажется, вы вывели его из ступора.

- Esker vous Pouquoi vous ne То есть ne vous .я хотел сказать, quel est le raison

На этом ему пришлось прерваться, так как заговорил Жуль. Он объяснял всё очень быстро и детально. Его ничуть не волновало то, что из сказанного слушатели не поняли ни слова. Даже если такая мысль и приходила ему в голову, он отбросил её, как не заслуживающую внимания. Ему хотелось говорить, и он говорил. Слова вырывались из него, будто вода из гейзера. Звуки, которые могли иметь смысл, если бы их выделили из общей массы и медленно повторили, вихрем неслись прочь и терялись навсегда.

- Остановите его! - твёрдо сказала Салли.

Рыжеволосый юноша напоминал жителя Джонстауна, которого попросили остановить знаменитое наводнение.

- Остановить его?

- Ну да, свисните или что-нибудь ещё сделайте.

Из глубин памяти юноши выплыло единственное слово, которое он, должно быть, где-то услышал или прочёл: возможно, наследие давно минувших школьных дней.

- Zut! - рявкнул он, и словоизвержение Жуля тут же прекратилось. С минуту все потрясённо молчали, как происходит в котельной, если неожиданно останавливается механизм.

- Быстро! Вы его остановили! - закричала Салии, - Спросите, о чём он говорит, если сам знает, в чём я сомневаюсь. И скажите, чтобы говорил помедленнее. Тогда нам удастся что-нибудь понять.

Юноша с пониманием кивнул, совет был действительно хорош.

- Lentement, - сказал он, - Parlez lentement. Pas si - если вы понимаете, о чём я, - раs si чертовски vite.

- А-а! - вскричал Жуль, схватывая идею на лету. - Lentement. Ah, oui, lentement.

Затем последовала длительная беседа, абсолютно непонятная Салли, но, кажется, вполне доступная рыжеволосому лингвисту.

- Этот идиот, - смог объявить он несколькими минутами спустя, - допустил промах. Он, по -видимому, задремал, когда мы подошли, впихнул нас в кабину и захлопнул дверцу, оставив ключи на столе.

- Понятно, - протянула Салли. - Значит, мы взаперти.

- Боюсь, что так. Как бы мне хотелось, - проговорил молодой человек, - знать французский как следует. Я бы от души отругал этого болвана во все корки. Интересно, как по-французски "ничтожество", - проговорил он задумчиво.

- Это всего лишь предложение, - сказала Салли - но не стоит ли нам что-нибудь предпринять?

- А что бы мы могли предпринять?

- Ну, для начала, мы все могли бы громко крикнуть. Большинство гостей в отеле до смерти перепугается, но кто-нибудь из оставшихся в живых придёт посмотреть, что случилось, и выпустит нас.

- Какая великолепная идея! - воскликнул молодой человек потрясённо.

- Рада, что вам понравилось. А теперь вкратце объясните ему замысел, не то он подумает, что мы сошли с ума.

Молодой человек порылся в памяти, и в конце концов, подобрал слова, которые передали нужное значение хоть и отдалённо, но достаточно ясно для того, чтобы Жуль подавленно кивнул.

- Отлично, - сказала Салли, - а теперь все вместе на счёт три. Один- два -

Салли вернулась на свое место и обнаружила, что компания разделилась во мнениях на два лагеря. Первый, консервативный и рассудительный, во главе с

Августусом Бартлеттом, определенно решил триста тысяч в пользу Свободных Облигаций, а остальные в какое-нибудь надежное реальное имущество; пока маленькая, более спортивная секция, вдохновленная внутренней информацией скромного молодого человека, уже поместила Саллины деньги в Бенни Уистлер, вкладывая их с осторожностью, маленькими суммами, чтобы не сбить спрос. И такой, казалось, прочной была репутация мистера Тука и тех, из внутреннего круга знаний, что скромный молодой человек был уверен, если подойти к делу осторожно, без спешки, то три к одному, что дело выгорит. Салли показалось, что пришло время чуть подправить некоторое недоразумение:

- Я не знаю, откуда вы взяли эти данные, но боюсь, что они несколько ошибочны. У меня есть всего двадцать пять тысяч долларов.

Это заявление тут же вызвало всеобщее охлаждение. Для этих воротил полумиллионными счетами обозначенная сумма моментально стала выглядеть слишком маленькой, чтобы беспокоится о ней. Это была одна из тех сумм, которые они мысленно относили в сторону, на транспортные расходы наследницы. Потом они решили приспособить свои умы к тому, что есть. В конце концов, всегда можно что-нибудь сделать даже с такими жалкими грошами как двадцать пять тысяч.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч, - выговорил Августус Бартлетт, первый оправившийся от шока, Я бы купил Объединение....

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч... - подхватила Эльза Доланд.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в 1910 году, - произнес мрачного вида тип в очках, - я бы мог начать революцию в Парагвае.

Он погрузился в мрачные размышления о том, что могло бы быть.

- Ладно, я скажу вам то, что я собираюсь сделать, - подала голос Салли, - Я начну с путешествия по Европе... во Францию, в первую очередь. Я слышала много хорошего о Франции, я отправлюсь туда сразу же, как получу паспорт. А потом, после того как пробездельничаю там несколько недель, я вернусь осмотреться и найти какое-нибудь милое, уютненькое, маленькое дело, которое позволит мне вложить свои деньги и обеспечить мое безбедное существование. Возражения есть?

***

- Э...а, - добрый вечер, - сказал молодой человек, одновременно пытаясь распутать ноги, которые от смущения как-то сами переплелись.

- Или Бон суарэ, - вы имели в виду, - пробормотала Салли.

Молодой человек подтвердил вышесказанное, уронив шляпу и споткнувшись об нее, при попытке ее поднять.

Тем временем, пребывая в состоянии некого сомнамбулического транса, лифтер Джулес толкнул металлическую решетку, та с грохотом отворилась.

- Так досадно разбудить вас, - с выражением искреннего сочувствия сказала Салли, проскользнув в кабину.

Джулес не ответил, на удивление он не был разбужен. Постоянная практика позволяла ему выполнять эту работу не прерывая сна. Его мозг, если можно так выразится, работал автоматически. По-прежнему не просыпаясь, он с лязгом захлопнул решетку и медленно подтягивал нужный трос, отчего лифт слегка приподнимался наверх, вместо того, что бы спуститься к основанию.

Салли и рыжий молодой человек сидели бок о бок на узком сиденье, наблюдая за усилиями их проводника. После первой же попытки их диалог увял. Салли не смогла выдумать чтобы такого сказать, а ее компаньон, казалось, принадлежал тому типу мужественных и молчаливых людей, о которых пишут в романах. И только легкое похрапывание Джулеса нарушало тишину.

На третьем этаже Салли наклонилась вперед и ткнула Джулеса в ребра. За время своего пребывания в Ровилье, общаясь с местным населением, она пришла к выводу, что такое действие красноречивее любого слова. Если ей хотелось чего-нибудь в ресторане или магазине, она просто тыкала в это пальцем; и когда ей понадобилось остановить лифт, она привычным жестом ткнула человека в служебной форме. Этот принцип общения был предложен в дюжине французских разговорников.

После того как Джулес остановил кабину, наступил тот самый миг, когда он мог продемонстрировать все свое профессиональное умение, то, что он делал действительно хорошо, - открывание, а именно, открывание металлической решетки. Существует несколько способов открывания решетки. Способ Джульеса был безукоризнен. И хотя звук "Ву-аля!", который он при этом издавал, был весьма сдержан, в его тембре слышалось такое самовосхищение, как если бы он хотел увидеть того, кто смог бы сделать эту работу, так же хорошо как и он. Правда, как считал Джулес, смотреть-то особо не на что, но все-таки открывать дверь он умел.

Однако сегодня вечером, казалось этот не очень великий подвиг был выше его сил. Вместо того, что бы вставить ключ в замок, он застыл с вытаращенными от ужаса глазами. Джульес был из тех, кто воспринимал всерьёз очень многие вещи, и какой бы ничтожно маленькой не была проблема, в текущий момент она казалась ему полной катастрофой.

- Это похоже на заминку, - сказала Салли, повернувшись к своему попутчику, - вы не могли бы спросить его, что случилось? Я совсем не говорю по-французски, за исключением "О ла-ла!"

Молодой человек приложил все силы для выполнения задачи. Он заметил угнетенное, полное сомнений состояние Джульеса и сдавленно кашлянул.

- Oh, esker ... esker vous...

- Не сдавайтесь, - попросила Салли. - Я думаю, его можно расшевелить.

- Esker vous ... Pourquoi vous ne... I mean ne vous ... как говорится - quel est le raison ...

Здесь он запнулся, поскольку Джулес принялся давать объяснения. Он говорил очень быстро и довольно длинными фразами. Казалось его абсолютно не волновало то, что его слушатели ни слова не понимают. А если даже подобная мысль и приходила в его голову, то он тут же отбрасывал ее в сторону как несущественную мелочь, - он хотел объяснить, и он объяснял. Слова лились потоком как вода из разбушевавшегося гейзера. Звуки, что обрушивались на вас, (могли бы содержать в себе смысл, если бы он произносил их внятно и медленно), текли вниз бесконечным потоком, исчезая в водовороте навсегда.

- Остановите его! - скомандовала Салли.

- Остановить его?

- Да. Просвистите или еще что-нибудь.

Из глубин памяти молодого человека всплыло на поверхность одно единственное слово, - слово, которое он должно быть где-нибудь слышал или прочитал, возможно оно являлось наследием давно минувших школьных дней.

- Zit! - рявкнул он и Джульес мгновенно выключился. Это был момент полного онемения, тишины, какая может случиться на бойлерной фабрике, если внезапно прервать работу.

- Быстро! Теперь он ваш! - прокричала Салли, - Спросите его, о чем он говорил, если он знает, в чем я лично сомневаюсь. И попросите его говорить помедленнее.

Молодой человек с пониманием кивнул. Совет был хорош.

- lentement, - произнес он, - Parlez lentement. Pas si, вы понимаете что я имею ввиду, pas si чертов vite!

- Ah-a-ah! - молвил Джульес, хватая идею на лету, - Lentement. Ah, oui, lentement.

Затем последовал очень длинный диалог, смысл которого был недоступен для Салли но, похоже, вразумителен для рыжего лингвиста.

- Ну и осел! - объявил он спустя некоторое время. - Очевидно, когда мы появились, он наполовину спал, запихнул нас в лифт и захлопнул дверь, забыв, что оставил ключи на щите.

- Понятно, - сказала Салли - То-есть мы заперты внутри?

- Боюсь что так. Хотел бы я знать французкий получше. Я бы так его обложил, не поскупился бы в выражениях, дубина! Интересно, как будет "вредитель" по-французски.

- Это всего лишь предположение, - сказала Салли, - но может быть мы должны что-то предпринять?

- А что мы можем сделать?

- Ну, например, все вместе мы можем издать громкий вопль. Большинство жителей отеля испугается до смерти, но зато те, кто выживет, придут, обнаружат, и выпустят нас на волю.

- Какая потрясающая идея! - восхитился молодой человек.

- Я рада, что она вам понравилась. А теперь сообщите ему основную мысль, а то он решит, что мы сошли с ума.

Молодой человек принялся подбирать слова и, в конце концов, нашел те, что хоть и ломано выражали смысл,но вполне достаточно для того, что бы заставить Джульеса вяло кивнуть.

- Отлично! - сказала Салли, - А теперь все вместе на счет "три". Раз - Два ...

Салли села обратно, успокоилась и поняла, что вся компания разделилась на две группы единомышленников. Первая, спокойная и осторожная, во главе с Августом Барлеттом, единогласно решила вложить триста тысяч в облигации Либерти, а остальные - в какую-нибудь недвижимость. Вторая же группа, более азартная, находясь под впечатлением от молодого человека, уже вносила деньги Салли в банк Бенни Вистлера, но только маленькими суммами, чтобы не испортить рынок. И также непогрешима была репутация Мистера Тука с его узким кружком, считавшим, что молодой человек был уверен в истинности своей теории - если подойти к делу серьезно и без спеха, шанс три к одному добиться успеха. Да, похоже, настало время Салли разъяснить некоторые моменты.

- Я не знаю, откуда у вас такие цифры, - начала она,- но здесь, видимо, ошибочка - у меня всего двадцать пять тысяч долларов.

Эта фраза сделала своё дело. Для этих аферистов с пятьюстами тысячами на счету это предложение казалось настолько незначительным, что и думать о нем не стоило. Такую сумму спорщики отложили на проезд наследницы. Потом они попытались немного подстроиться под новую ситуацию. В конце концов, даже такую мелочь, как 25.000 можно потратить.

- Если бы у меня было 25.000, сказал Август Барлетт, первым оправившись после шока, - я бы купил Объединенное…"

- Если бы у меня было 25.000…, - начала Эльза Доланд.

- Если бы у меня было 25.000 в тысяча девятисотом году,- заметил угрюмый очкарик, я бы начал революцию в Парагвае…

Он грустно начал размышлять, что бы тогда произошло.

-Я вам скажу точно, что я буду делать, - прервала их Салли, - я собираюсь объехать Европу… Особенно Францию. Мне рекомендовали Францию - как только я получу паспорт, сразу поеду. А потом, недельки через три, я вернусь и найду какое-нибудь выгодное дельце, в которое и вложу оставшиеся деньги для сохранности. Кто-нибудь против?

***

- Эээ… Добрый вечер - сказал он, распутывая ноги, которые от смущения почти завязал в узелок.

- Или bon soir, - пробормотала Салли.

Молодой человек подтвердил слышимость тем, что уронил шляпу и, пытаясь ее поднять, запнулся об нее же.

Тем временем Джул, который наблюдал все происходящее, находясь в лунатическом трансе рядом с лифтом, шумно вышел из него.

- Ой, прости, я тебя разбудила, - извинилась Салли, заходя в лифт.

Джул не ответил по простой причине - его не разбудили. Благодаря долгим тренировкам он научился делать простые движения, не просыпаясь. Его мозг, если можно так сказать, срабатывал автоматически. Джул закрыл дверь и, спя, медленно тянул за нужную веревку, чтобы лифт потихоньку поднимался вместо того, чтобы он упал в подвал.

Салли и рыжеволосый парень тесно сели на маленькое сиденье, наблюдая за попытками их лифтера. После первой вспышки разговор начал потухать. Салли ничего не могла сказать и ее компаньон, видимо, был одним из сильных и молчаливых людей, про которых так часто пишут в газетах. Только легкий храп Джула нарушал тишину.

На уровне третьего этажа Салли наклонилась и ткнула Джула в ребро. За все пребывание в Ровилле Салли поняла, что у населения этого местечка действия весят больше слов. Если ей что-нибудь хотелось в ресторане, она показывала пальцем; и если ей нужно было остановить лифт, она тыкала лифтера.

Джул остановил механизм - и по-хорошему он должен был бы сейчас сделать одно движение, которое делал прекрасно из-за своей профессии - открыть дверь железной клетки. Это можно делать разными способами. Джул делал это правильно. Он привык открывать дверь со смаком и обычно издавал "Вуаля!" скромным, но как бы поздравляющим себя голосом, значившим что-то вроде "Хотел бы я посмотреть на другого такого, кто бы мог это сделать лучше меня!". Джул считал, что не важно, что он не очень приятен, важно, что он умеет правильно открывать дверь лифта.

Но сегодня, похоже, Джулу было не по силам совершить даже такой нетрудоемкий подвиг. Вместо того, чтобы всунуть ключ в замочную скважину, он стоял, смотря на замок с застывшим выражением ужаса на лице. Он воспринимал все серьезно, и любая мелочь могла ввести его в панику.

- Тут, похоже, маленькая заминка, - обратилась Салли к своему спутнику. -Может вы у него спросите, в чем дело? Я по-французски кроме "О, ля ля!" ничего не знаю.

Молодой человек, к которому обращалась Салли, собрался с силами. Он присмотрелся к выражению лица Джула и кашлянул самым нечеловеческим образом.

-Эээ…. esker ... esker vous...

- Не унывай, он тебя, по-моему, понимает.

- Esker vous ... Pourquoi vous ne... В смысле ne vous ... Как это там, quel est le raison ...

Здесь он запнулся, так как в этот момент Джул начал объяснять. Он объяснял очень быстро и неимоверно длинно. То, что его никто не понимал, видимо, его не волновало - он хотел объяснять, и он объяснял. Слова вылетали из него, как вода из гейзера. Звуки, о значении которых, казалось, можно было бы догадаться, если бы он отделил их от общей массы и медленно повторил раз пять, уносило быстрым течением.

- Останови его! - твердо сказала Салли.

Рыжий посмотрел на Салли, как бы посмотрел абориген Джонстауна, если бы его попросили остановить праздник урожая.

- Значит, остановить, да?

- Ага, свистните, или что-то вроде этого.

Из глубины памяти молодого человека не торопясь выплыло одно единственное слово, которое, он, быть может, заучит в школе или где-то вычитал.

-Zut!,- он гаркнул, и Джулс мгновенно остановил поток слов. Теперь наступила гнетущая тишина, как будто на ткацком заводе мгновенно остановилась работа.

- Быстро, давай! Он пока молчит, - закричала Салли, - спроси его, о чем он говорит, если он, конечно, сам понимает, в чем я сильно сомневаюсь, - и попроси его говорить помедленнее - может, что-нибудь и поймем.

Парень кивнул головой, дескать, хороший совет.

-Lentement, он проговорил, - Parlez lentement. Pas si - ну понятно, да? - pas si быстро vite!

- А-а-а!,- закричал Джул, схватывая на лету, - Lentement. Ah, oui, lentement.

Далее последовал длинный монолог, который ровным счетом ничего не говорил Салли, но, видимо, был понятен для рыжего лингвиста.

- Придурок, - объявил он через несколько минут, - он ничего не может сделать нормально. Понимаете ли, он спал, когда мы вошли в лифт, и он по привычке захлопнул дверь и только сейчас вспомнил, что ключ-то он оставил на столе.

- Ага, понятно. В общем, мы застряли, да?

- Боюсь, что так. Как бы я хотел хорошо знать французский! Я бы его так обругал, что он бы надолго запомнил! Интересно, какие я ругательства по-французски знаю?, - сказал паренек, задумываясь.

- Это, конечно, просто предположение, но, может, нам сделать что-нибудь?

- Например?

- Ну, например, втроем мы можем очень громко закричать. Крик запугает людей в гостинице до смерти, и есть шанс, что найдется несколько смельчаков, чтобы нас вытащить.

- Блестящая идея! - воскликнул парень.

- Хорошо, что она вам понравилась. Теперь опишите ее Джулу, а то он подумает, что мы уже совсем с ума сошли.

Молодой человек порылся в памяти, и нашел пару нужных слов, и, запинаясь, объяснял Джулу, который обреченно кивал.

- Отлично, сказала Салли, давайте вместе на счет три - раз, два, …

Салли вернулась на свое место, перевела дух и заметила, что компания разделилась на два лагеря. Консервативная и практичная группа во главе с Огастусом Батлеттом твердо решила обратить триста тысяч в облигации Займа свободы, а на оставшиеся деньги приобрести недвижимость, в то время как уступающая численно, но более рисковая часть, впечатленная полученной от кроткого молодого человека секретной информацией, уже осторожно, небольшими частями, чтобы не нарушить рынок, вкладывала деньги Салли в Бенни Уистлер. А поскольку, казалось, мистер Тьюк пользовался прочной репутацией в посвященных кругах, кроткий молодой человек был уверен, что если подойти к делу осторожно и без лишней спешки, то можно получить три к одному. Салли почувствовала, что пришло время развеять некоторое недопонимание.

- Не знаю, откуда вы взяли такие цифры, - сказала она, - но боюсь, они ошибочны. У меня всего двадцать пять тысяч долларов.

Заявление произвело леденящий эффект. Для этих плутов с полумиллионами в кармане упомянутая сумма показалась на какой-то момент слишком ничтожной и не достойной внимания. Такого порядка сумму они предполагали выделить на обслуживание машины наследницы. Потом им все же удалось адаптироваться к новости. В конце концов, и с такой мелочью как двадцать пять тысяч можно что-то сделать.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч, - сказал Огастус Батлетт, первым оправившись от шока, - я купил бы Объединенный…

- Я бы на двадцать пять тысяч…, - начала Эльза Дональд.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в тысяча девятисотом году, - заметил угрюмый человек в очках, - я бы мог начать революцию в Парагвае.

Он предался мрачным размышлениям о том, что могло бы быть.

- Теперь послушайте, что я решила. - сказала Салли. - Первым делом я поеду в Европу, точнее во Францию. Я слышала много хорошего о Франции, отправлюсь сразу же, как получу паспорт. Послоняюсь там несколько недель, потом вернусь назад и подыщу небольшой миленький бизнес, куда можно вложить деньги и обеспечить себе роскошную жизнь. Возражения есть?

***

- Э, добрый вечер, - сказал он, распутывая ноги, от смущения каким-то образом зацепившиеся одна за другую.

- Полагаю, вы хотели сказать bon soir, - пробормотала Салли.

От этого замечания молодой человек выронил шляпу и запнулся об нее, пытаясь поднять.

Тем временем Жюль, обычно "дрейфующий" в районе лифта в состоянии некого сомнамбулического транса, с грохотом пригнал кабину.

- Извините, что разбудили, - сочувственно сказала Салли, ступая внутрь.

Жюль не ответил по одной простой причине - он не проснулся. Постоянная практика позволила ему выполнять подобного сорта работу, не нарушая дремоты. Его мозги, если это можно так назвать, работали автоматически. Он с лязгом захлопнул дверь и принялся лениво тянуть за нужный трос, и, вместо того чтобы провалиться в подвал, лифт начал медленно подниматься вверх, а он продолжал спать.

Салли и рыжеволосый молодой человек сидели рядом на узком сидении и наблюдали за усилиями своего проводника. После первой попытки разговор иссяк. Салли не находила, что сказать, а ее спутник походил на сильного, молчаливого мужчину, о каких пишут в романах. Тишину нарушал только легкий храп Жюля.

На третьем этаже Салли наклонилась вперед и ткнула Жюля пальцем в ребро. За время пребывания в "Ровилле" она обнаружила, что в общении с местным населением жесты говорили намного громче слов. Если она хотела купить что-нибудь в магазине или заказать в ресторане, то просто указывала на это пальцем, поэтому, когда ей понадобилось остановить лифт, она слегка толкнула человека, управлявшего им. Эта система стоила дюжины французских разговорников.

Жюль остановил машину - это был момент произвести действие, непосредственно связанное с его профессиональной деятельностью, которое ему особенно удавалось, то есть открыть железную кабину. Существует несколько способов открывания кабины. Жюль знал правильный. Он делал это со смаком и общепринятым "V'la" в сдержанной, но с оттенком самоудовлетворения, манере, словно говоря, "хотел бы я посмотреть на того, кто сделает это лучше". Жюль считал, что может он и не привлекателен с виду, но уж открывать дверь лифта он мастер.

Однако сегодня вечером и этот не столь героический подвиг остался за проделами его возможностей. Вместо того чтобы вставить ключ в замочную скважину, он в ужасе застыл на месте. По натуре он был человеком, принимающим всерьез многие вещи, и небольшое сиюминутное затруднение, казалось, могло совершенно сломить его.

- Похоже, - сказала Салли, поворачиваясь к своему спутнику, - какая-то неполадка. Не могли бы вы спросить, в чем дело? Кроме "oo la la!" я больше ничего не знаю по-французски.

Молодой человек собрался с силами выполнить возложенную на него задачу. Он неуверенно посмотрел на меланхоличного Жюля и сдавленно кашлянул.

- Э, esker … esker vous…

- Смелей, - сказала Салли, - похоже, вы почти у цели.

- Esker vous… Pourquoi vous ne… то есть ne vous… я хотел сказать, quel est le raison…

Тут он замолк, потому что заговорил Жюль. Его объяснение напоминало длинную-предлинную скороговорку. Тот факт, что никто из присутствующих не мог понять ни слова из его речи, похоже не произвел на него должного впечатления. Или, если даже он и подумал об этом, то счел сущим пустяком. Он хотел объяснить и объяснял. Слова извергались из него, как вода из гейзера. Звуки, которые, казалось, вы смогли бы понять, выдели он их из общей массы и произнеси медленно, неслись потоком и исчезали навсегда.

- Остановите его! - потребовала Салли.

Вид у рыжеволосого молодого человека был такой, какой, наверное, был бы у жителя Джонстауна, если бы ему приказали остановить толпу во время праздничного шествия.

- Остановить его?

- Да. Свисните или придумайте еще что-нибудь.

Из дальних уголков памяти молодого человека всплыло на поверхность одно единственное слово, должно быть, он где-то слышал его или читал - скорее всего, наследие давно минувших школьных дней.

- Zut! - рявкнул он, и Жюль мгновенно "отключился". Воцарилась мертвая тишина, как если бы в котельной внезапно остановилось все оборудование.

- Быстрее! Он пришел в себя! - взмолилась Салли. - Спросите его, что случилось, если он знает, в чем я сильно сомневаюсь, и пусть говорит помедленнее. Тогда мы сможем что-нибудь придумать.

Молодой человек многозначительно кивнул. Это был хороший совет.

- Lentement, - сказал он, - Pas si, ну, понимаете, pas si, черт возьми, vite!

- А…! - воскликнул Жюль, поймав идею на лету. - Lentement. Ah, oui, lentement.

Далее последовал длинный разговор, который ровным счетом ничего не значил для Салли, но казался вполне понятным рыжеволосому лингвисту.

- Глупая задница, - через несколько минут произнес он, - это он во всем виноват. Похоже, он наполовину спал, когда мы вошли, он запихал нас в лифт и захлопнул дверь, а ключи оставил на столе.

- Понятно, - сказала Салли, - значит, мы заперты?

- Боюсь, что да. И, кажется, навсегда. - сказал молодой человек. - Если б я хорошо знал французский, то подобрал бы для него словечко, болван! Интересно, как по-французски будет "ничтожество", - сказал он задумчиво.

- Да уж, существенное предложение, - сказала Салли, - но нам нужно попытаться что-то сделать.

- Что мы можем сделать?

- Ну, во-первых, мы можем громко закричать. Конечно это до смерти напугает большую часть постояльцев отеля, но может один - двое выживших придут, разберутся что к чему и вытащат нас отсюда.

- Потрясающая идея! - сказал молодой человек, воодушевившись.

- Я рада, что она вам понравилась. Теперь объясните ему суть дела, а то он решит, что мы сошли с ума.

Молодой человек некоторое время подбирал слова, пока наконец не нашел несколько, которые нескладно, но достаточно понятно смогли выразить мысль, так что Жюль кивнул с подавленным видом.

- Отлично, сказала Салли, - все вместе на счет три. Раз, два …

Салли с легким сердцем вернулась на свое место и увидела, что присутствующие разделились на два лагеря. Консервативную и осмотрительную группу возглавлял Август Батлет, и они твердо решили вложить триста тысяч в облигации Либерти, а оставшуюся сумму - в надежное недвижимое имущество. В оппозиции им была более рисковая группа, и под впечатлением от секретных сведений из уст кроткого молодого человека они уже поместили капиталы Салли в дело Бенни Уистлера; деньги будут аккуратно выплачиваться маленькими суммами, чтобы не дезорганизовать рынок. Репутация Мистера Тьюка казалась незыблемой среди этого круга доверенных лиц, и кроткий молодой человек был в полной уверенности, что, действуя осторожно и решительно, три к одному, твой успех неизбежен. Салли решила, что как раз пора развеять все недопонимания.

- Думаю, вы запустили руки не в тот карман, - сказала она, - у меня всего-навсего 25 тысяч долларов.

Такие слова привели всех в чувство. Стоило ли хлопотать из-за таких крох этим аферистам с пол-миллионом в кармане?! По их расчетам только такая сумма предназначалась на оплату проезда наследницы. Затем они все-таки как-то свыклись с этой мыслью - в конце концов, можно разжиться и на такой мелочи, как 25 тысяч.

- Если бы у меня было 25 тысяч, - первым оправился от шока Август Батлет, - я бы купил Объединенный…

- Если бы у меня были 25 тысяч, - заговорила Эльза Доланд.

- Если бы у меня были 25 тысяч в 1900 году, - вставил мрачный мужчина в очках, - я бы затеял революцию в Парагвае.

И он с угрюмым видом погрузился в мысли о тех прошедших днях.

- Я вам раскрою все свои планы, - сказала Салли, - сначала я отправлюсь в турне по Европе… во Францию. О ней столько говорят. Паспорт получу - и в путь. Отдохну, поброжу по городу несколько недель. А как вернусь, все обдумаю, подыщу какое-нибудь прибыльное дельце, вложу в него деньги и буду жить припеваючи. Возражения есть?

***

- Гм…добрый вечер, - от смущения одна нога зацепилась за другую, и он едва не упал.

- Думаю, вы хотели сказать бон суар, - едва слышно ответила Салли.

На такую колкость молодой человек уронил шляпу, нагнулся за ней и снова чуть не упал, споткнувшись об нее.

В это время Джулз, витая в мире сновидений рядом с лифтом, с грохотом подал кабину лифта.

- Извините, что разбудили вас, - посочувствовала Салли, входя в лифт.

Знали бы вы, почему Джулз не ответил, - его не разбудили. После стольких лет работы он отлично справлялся со своими обязанностями даже в объятиях Морфея. Если можно так выразиться, его мозг работал автоматически. Двери с лязгом закрылись, Джулз вяло дергал за нужный трос, и лифт медленно поднимался вверх, а не вниз, в подвал. Но сам Джулз спал.

Салли и рыжеволосый молодой человек сидели бок о бок на маленьком сидении и наблюдали за усилиями их проводника. Едва разгоревшись, разговор быстро угас. Салли не могла придумать темы для разговора, а ее попутчик казался сильным, немногословным суперменом со страниц книг. Только похрапывание Джулза нарушало тишину.

На 4 этаже Салли наклонилась к Джилзу и ткнула ему в бок. За время пребывания в Ровиль Салли поняла, что с местными жителями лучше соблюдать принцип "меньше слов, больше дела". При желании заказать что-то в ресторане или посмотреть в магазине, она указывала на это что-то; и сейчас, пожелав остановить лифт, она толкнула того, кто должен это делать. Эта система действовала куда как эффективнее, чем десяток французских разговорников.

Джулз остановил лифт: сейчас он продемонстрирует, как ловко он открывает железную кабину. Делают это по-разному. Но Джулз знал лучший способ. При этом он всегда себя подбодрял, восклицал "Вот!" - сдержанно, но и не без самоудовлетворения - как будто хотел посмотреть на того, кто мог бы справиться с таким делом. Джулз был невысокого мнения о себе, зато он мог открыть дверь лифта. Однако, сегодня это простенькое дельце было для него непосильным трудом. Он не вставлял ключ в замок, а стоял ошарашенно. Жизнь Джулз воспринимал очень серьезно, и сейчас малейшая трудность подкосила его.

- Кажется, - обернулась Салли к попутчику, - у нас трудности. Не спросили бы вы, в чем дело? Я не говорю по-французски, разве что "О-ла-ла!".

Молодой человек бросился исполнять просьбу. Он с сомнением посмотрел на меланхоличного Джулза и едва выдавил из себя по-французски:

- Извините…

- Ничего, - подбодрила Салли, - думаю, вы его растормошите.

И молодой человек спросил, смешивая французские и английские слова:

- Извините… Почему Вы не… Я имею в виду не Вы… то есть каковы основания…

Но тут вступил Джулз. Он объяснял очень быстро и пространно. Вряд ли он замечал ошеломление ничего непонимающих слушателей. Даже приди ему в голову мысль об этом, он бы счел ее глупой. Он хотел объяснить и объяснял. Многословие било фонтаном. Звуки были бы различимы, произноси он их четко и медленно, а так в потоке слов они исчезали в никуда.

- Остановите его! - приказала Салли молодому человеку.

У него был такой вид, словно ему поручено во что бы то ни стало сдержать знаменитое наводнение в Джонстауне.

- Остановить его?

- Да. Засвистите или там еще что-то.

Из глубин памяти молодого человека всплыло одно французское слово, возможно, он его где-то слышал или читал: быть может, наследие давно минувших школьных лет.

- Черт возьми! - гаркнул он так, что Джулз смолк, будто ему перекрыли кислород. Мгновение все ошеломленно молчали; было так тихо, как если бы в котельной вдруг отключили все паровые котлы и насосы.

- Давайте же! Он наш! - закричала Салли, - спросите, о чем он говорит, хотя я сомневаюсь, что он сам знает. И попросите его говорить медленнее. Тогда мы что-нибудь поймем.

Молодой человек понимающе кивнул. Совет к месту. Он снова заговорил, смешивая английский и французский:

- Медленно. Говорите медленно. Не так…ну вы же знаете, что я хочу сказать…не так быстро, черт побери!

- А! - Джулз на лету все понял, - медленно. О, да, медленно.

Джулз и молодой человек долго о чем-то говорили, причем рыжей лингвист, казалось, все понимал, а вот Салли ничего понять не могла.

- Этот болван обложался, - заявил молодой человек через пару минут, - видимо, он был в полусне, когда мы вошли, запихнул нас в лифт и захлопнул дверь, а ключи оставил на столе.

- Ясно, - сказала Салли, - так мы здесь заперты?

- Боюсь, да, - сказал молодой человек, - Господи, знал бы я французский. Я бы сказал пару ласковых этому тупице! Интересно, а как по-французски "мерзавец", - размышлял он.

- Это все разговоры, - сказала Салли, - а мы должны действовать.

- Как, например?

- Ну, заорать во все горло. Может жильцы гостиницы и перепугаются не на шутку, но пару смельчаков придут узнать, в чем дело, и вызволят нас отсюда.

- Потрясающая мысль! - восторженно ответил молодой человек.

- Рада, что вам понравилось. Объясните ему вкратце, что мы собираемся делать, а то подумает, что мы спятили.

Молодой человек стал припоминать подходящие французские слова, и хотя нужных слов так и не вспомнил, Джулз понял его и уныло кивнул.

- Отлично! - сказала Салли, - и так, кричим вместе но команде "три"! Раз, два…

Салли с облегчением вернулась на свое место и обнаружила, что компания теперь раскололась на два оживленно спорящих друг с другом лагеря. Лагерь прижимистых консерваторов, возглавляемый Огастесом Бартлеттом, твердо решил вложить триста тысяч в облигации Свободного займа, а остальное - в какую-нибудь надежную недвижимость. Зато на меньший по численности, но более легкомысленный лагерь произвела впечатление конфиденциальная информация, подброшенная кротким молодым человеком. Эта компания в мыслях уже вложила деньги в предприятие Бенни Уистлера, предусмотрительно разделив их на небольшие суммы, чтобы не испортить рынка. Казалось, репутация мистера Тьюка была настолько прочной в кругу посвященных, что этот кроткий юноша был уверен : если взяться за дело осмотрительно и без горячки, можно из каждого доллара получить три. Салли показалось, что пришло время избавить спорщиков от некоторых заблуждений.

- Не знаю, откуда вы взяли эти цифры, но, боюсь, вы ошибаетесь. У меня всего двадцать пять тысяч долларов.

Заявление Салли подействовало как холодный душ. Для этих жонглеров миллионами упомянутая сумма в первый момент показалась слишком ничтожной, чтобы возиться с нею. Подобные суммы они мысленно отводили наследнице для оплаты слуг такси. Но постепенно их умы привыкли к новой ситуации. В конце концов, что-нибудь можно сделать даже с такой мелочью как двадцать пять тысяч.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч, - изрек Огастес Бартлетт, первым очнувшись от шока , - я бы купил акции Объединенного...

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч... - начала Элса Доланд.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в 1900 году, - заметил человек мрачного вида в очках, - я бы начал революцию в Парагвае. И он уныло погрузился в размышления о том, что могло бы тогда произойти.

- Так и быть, я расскажу вам, что собираюсь сделать, - сжалилась над ними Салли. - Сначала я поеду в Европу, а именно, во францию: о ней все очень хорошо отзываются. Вот только получу паспорт.Я повеселюсь там несколько недель, а потом вернусь, осмотрюсь и подыщу какое-нибудь приличное уютное дельце. Я вложу в него деньги и буду жить припеваючи. Кто-нибудь против?

***

- Мм-м... Добрый вечер, - промямлил он, распутывая свои ноги, которые от смущения умудрился как-то сплести вместе.

- Или "бон суар". Вам следовало бы так сказать, я думаю, - заметила Салли.

Юноша ответил на этот выпад тем, что уронил шляпу и, нагнувшись, чтобы ее поднять, о нее же и споткнулся.

В это время Жюль, доселе пребывавший в каком-то сомнамбулическом трансе вблизи от лифта, с грохотом остановил кабину.

- Очень жаль, что пришлось вас разбудить, - посочувствовала лифтеру Салли, входя внутрь.

Жюль ничего не ответил по вполне уважительной причине: он так и не проснулся. Постоянная практика научила его выполнять работу такого рода, не выходя из состояния дремоты. Его, с позволения сказать, мозг работал автоматически. Жюль с лязгом закрыл двери лифта и вяло потянул за нужный трос. Лифт изменил направление движения и теперь уже поднимался вверх, но Жюль продолжал дремать.

Салли и рыжеволосый молодой человек сидели бок о бок на маленьком сиденье и наблюдали за действиями своего перевозчика. После первого прилива активности разговор угас. Салли не находила интересной темы для беседы, а ее попутчик, вероятно, был одним из тех молчаливых сильных мужчин, о которых столько пишут. Молчание нарушалось только похрапыванием Жюля.

На третьем этаже Салли наклонилась вперед и ткнула Жюля пальцем в ребра. За время своего пребывания в Ровилле, общаясь с местным населением, Салли пришла к выводу, что действия более убедительны, чем слова. Если ей нужно было что-нибудь в ресторане или в магазине, она указывала на этот предмет пальцем. Следовательно, когда Салли захотела, чтобы лифт остановился, она ткнула пальцем в ребра лифтера. Эта система стоила дюжины англо-французских словарей-разговорников.

Жюль остановил лифт. Как раз в этот момент ему предстояло выполнить единственную в его профессиональной деятельности операцию, которую он выполнял с блеском - а именно, открывание железной кабины лифта. Это можно было сделать по-разному. Способ Жюля был абсолютно правильным. Жюль привык делать это с нслаждениеми всегда скромно, но самодовольно произносил "вуаля!", что означало: хотел бы он посмотреть на другого, кто мог бы справиться с такой работой. По мнению Жюля, уж что-что, а дверь лифта он открывать умеет.

Но сегодня даже это не очень обременительное действие было, вероятно, выше его сил. Вместо того, чтобы вставить ключ в замок, Жюль застыл с выражением холодного ужаса на лице. Он был из тех, кто воспринимал многое в жизни достаточно серьезно, и любая мелкая неприятность в этот момент могла окончательно сокрушить его дух.

- Видимо, случилась какая-то заминка,- сказала Салли, обратившись к попутчику. - Не спросите ли вы его, в чем дело? Я сама не знаю ни слова по-французски, кроме разве "о-ля-ля!"

Молодой человек, услышав этот призыв, нервно взялся за выполнение поставленной задачи. Он нерешительно посмотрел на меланхоличного Жюля и сдавленно кашлянул.

- О, esker...esker vous...*

- Не ослабляйте натиска,- посоветовала Салли. - Я думаю, вам удалось его расшевелить.

- Esker vous...Pourquoi vous ne... То есть, ne vous... так сказать, quel est le raison...**

Здесь он замолчал, потому что в этот момент Жюль начал объяснять. Он говорил очень быстро и многословно. То, что ни один из его слушателей не понимал ни слова из его тирады, для него не имело значения. Или, если у него и возникла мысль об этом, он отбросил ее как несущественную. Он хотел объяснить, и он объяснял. Слова вырывались из него, как вода из колонки. Звуки, которые могли что-то обозначать, будь они отделены от основного потока и произнесены медленнее, кружились в этом водовороте слов и исчезали навсегда.

- Остановите его! - строго произнесла Салли.

Рыжеволосый юноша был похож на жителя американского города Джоунстауна, которого попросили остановить известное наводнение, случившееся в этом городе.

- Остановить его?

- Да. Свистните или сделайте хоть что-нибудь.

Из глубин памяти молодого человека всплыло единственное слово - слово, где-то услышанное или прочитанное: возможно, наследие давно канувших в Лету школьных дней.

- Цыц!- рявкнул он, и в тот же момент Жюль отключил себя от водопроводной магистрали. На миг наступила изумленная тишина, как в котельной, когда ее работа внезапно остановлена.

- Быстрее! Вы добрались до него! - закричала Салли. - Спросите его, о чем он говорит- если он сам это знает, в чем я сомневаюсь - и заставьте его говорить медленно. Тогда мы чего-нибудь добьемся.

Молодой человек понимающе кивнул. Совет был дельным.

- Lentement. - произнес он . - Parlez lentement. Pas si - вы меня понимаете - pas si vite как угорелый!***

- A-a-a!- воскликнул Жюль, поймав мысль на лету. - Lentement. Ah, oui, lentement.****

Далее последовала продолжительная беседа. Для Салли содержание разговора осталось тайной, но рыжий лингвист, кажется, все понял.

- Этот глупый осел, - объявил он несколько минут спустя, - сделал промах. Он явно дремал, когда мы вошли. Так вот, он засунул нас в лифт и захлопнул дверь, а ключи забыл на пульте.

- Понятно.- сказала Салли. - Значит, мы взаперти?

- Боюсь, что да, - ответил ее попутчик. - Как жаль, что я плохо знаю французский. Я бы с таким удовольствием выругал этого болвана. Как по-французски будет "ничтожество"?- произнес он в раздумье.

- Это проще всего. - возразила Салли. - Но ведь мы должны предпринять какие-то действия?

- А что мы можем сделать?

- Ну, во-первых, мы могли бы громко крикнуть. Почти все жильцы гостиницы, конечно, умрут от страха. Но может быть, найдется пара живых, которые захотят выяснить, в чем дело, и выпустят нас.

- Потрясающая идея! - с восхищением воскликнул юноша.

- Мне приятно, что она вам по душе. А теперь изложите ему наш план, а то он подумает, что мы сошли с ума.

Молодой человек занялся подбором слов и наконец нашел несколько таких, которые смогли хоть и неуклюже, но достаточно понятно выразить его мысль. Жюль сокрушенно кивнул головой.

- Отлично! - сказала Салли. -А теперь все вместе на счет "три". Раз, два ...

* (Искаж. Qu'est-ce) Что это...что это вы... (франц.)
** Что это вы... Почему вы не... не вы... какова причина... (франц.)
*** Медленно. Говорите медленно. Не так... не так быстро! (франц.)
**** Медленно. А, да, Медленно. (франц.)

Успокоившись, Салли вернулась на свое место и обнаружила, что компания разделилась на два лагеря. В первый - его возглавлял Август Бартлетт - входили люди осторожные и благоразумные, которые явно сговорились на том, чтобы вложить триста тысяч в облигации Займа свободы, а остальное - в какую-нибудь надежную недвижимость. Второй же лагерь уступал в численности, но примкнувшие к нему были более склонны к риску и, находясь под впечатлением секретной информации, полученной от тихого молодого человека, уже разместили деньги Салли в "Бенни Уистлер", заботливо поделив их на маленькие суммы, дабы не встревожить рынок. По-видимому, те, кто входили в этот закрытый клуб осведомленных, настолько доверяли мистеру Тьюку, что тихий молодой человек был уверен: если подойти к делу с умом и без спешки, можно увеличить капитал втрое. Настала пора внести ясность, подумала Салли.

- Я не знаю, откуда у вас эти цифры, - сказала она, - боюсь, что они неверны. У меня есть только 25 тысяч долларов.

Это заявление охладило пыл собравшихся. Ведь они жонглировали полумиллионами и, услышав названную сумму, вначале посчитали, что для них это слишком мало: примерно столько они без разговоров оставляли наследнице на карманные расходы. Однако затем они попытались настроить ход своих мыслей и на эту сумму. В конце концов, можно найти применение и таким жалким грошам, как 25 тысяч.

- Если бы у меня было 25 тысяч, - произнес Август Бартлетт, первым оправившись от шока, - я бы купил "Амалгаматед".

- А если бы у меня было 25 тысяч…, - подхватила Эльза Доналд.

- Если бы у меня было 25 тысяч в 1900 году, - заметил угрюмый человек в очках, - я бы мог начать революцию в Парагвае.

И он грустно задумался о том, что бы тогда произошло.

- Ну а теперь позвольте мне рассказать, что я собираюсь сделать, - сказала Салли, - Сначала поеду в Европу … а именно, во Францию - я слышала об этой стране много хорошего - отправлюсь в путь, как только получу паспорт; беззаботно проведу там несколько недель, вернусь домой, осмотрюсь и найду удобное маленькое дело, вложив деньги в которое, можно будет жить припеваючи. Возражения есть?

***

- Эээ, добрый вечер, - сказал он и попытался привести в порядок ноги, которые почему-то заплетались, может, из-за того, что хозяин их был в замешательстве.

- Вы хотели сказать bon soir*, я полагаю, - тихо произнесла Салли.

В ответ на этот выпад молодой человек уронил шляпу и, наклонившись за ней, споткнулся.

Тут Джулс, до этого курсировавший в каком-то сомнамбулическом трансе около лифта, с грохотом открыл двери.

- Какая досада, мы вас разбудили, - сочувственно сказала Салли, заходя вовнутрь.

Джулс не ответил по одной простой причине: его не разбудили. Он уже давно занимал должность лифтера и мог выполнять свои обязанности даже во сне. Мозг его работал на автомате, если можно так выразиться. Джулс с лязгом закрыл двери и лениво потянул за нужную веревку: кабина начала медленно подниматься вверх, а не падать вниз в подвал. Однако лифтер так и не проснулся.

Салли сидела на маленьком диване рядом с рыжеволосым молодым человеком, оба наблюдали за стараниями Джулса. После первого рывка разговор почти прекратился. Салли ничего не приходило в голову, а ее попутчик, по-видимому, был из тех сильных, но молчаливых людей, о которых пишут в книжках. Только тихий храп Джулса нарушал тишину.

На четвертом этаже Салли наклонилась вперед и толкнула Джулса в бок. За время своего пребывания в Ровилле она, общаясь с местным населением, поняла, что от действий будет больше пользы, чем от слов. Когда девушка хотела что-нибудь заказать в ресторане или купить в магазине, она указывала на это; а если ей надо было выйти из лифта, она толкала лифтера. Эта система стоила дюжины французских разговорников.

Джулс остановил механизм, после чего он должен был выполнить еще одну из своих профессиональных обязанностей, с которыми он и в самом деле хорошо справлялся, а именно, открыть двери железной клетки. Это можно сделать разными способами: Джулс знал правильный. Обычно он производил эти действия очень изящно и, как правило, добавлял "Вуаля!" сдержанным голосом, в котором, однако, были слышны нотки самовосхваления: "Хотел бы я посмотреть на того, кто выполнит эту работу лучше меня!" Может, я и не представляю собой ничего особенного, думал он, но уж дверь-то лифта открыть сумею.

Однако в этот вечер справиться даже с таким, не самым тяжелым делом было, по всей видимости, не во власти Джулса. Вместо того чтобы вставить ключ в замок, он замер и на его лице отразился холодный ужас. Джулс практически ко всему в жизни относился вполне серьезно, и, казалось, возникшая проблема, какой бы ничтожной она не была, совсем выбила его из колеи.

- По-моему, - сказала Салли, поворачиваясь к своему попутчику, - произошла заминка. Вы не спросите, что случилось? Я не знаю ни слова по-французски, разве что "О-ля-ля!".

В ответ на эту просьбу молодой человек собрался с силами, с сомнением посмотрел на меланхоличного Джулса и странно кашлянул.

- Э… esker … esker vous.**

- Смелее, - подбодрила его Салли, - кажется, на него начинает действовать.

- Esker vous… Pourquoi vous ne… Я хотел сказать ne vous… т.е. quel est le raison…***

Тут он замолчал, потому что в этот момент Джулс принялся объяснять. Делал он это очень быстро, деталей не упускал. То, что ни один из слушателей не понимал ни слова из его объяснений, по-видимому, не производило на рассказчика впечатления. Или, если подобная мысль и пришла Джулсу в голову, он решил не обращать внимания на такие мелочи. Он хотел объяснять - и объяснял. Слова из него били ключом. Звуки кружились в водовороте и исчезали навсегда. Вот если бы Джулс произносил их помедленней, отделяя друг от друга, тогда можно было бы хоть что-то понять.

- Остановите его, - решительно сказала Салли.

Рыжеволосый молодой человек выглядел так же как, вероятно, выглядел бы коренной житель Джонстауна, если бы его попросили остановить известное в том городе наводнение.

- Остановить его?

- Да-да. Свистните, что ли.

Из глубин памяти молодого человека на поверхность выплыло одно слово, слово, которое он, должно быть, где-то слышал или прочитал: возможно, это было наследие давно минувших школьных дней.

- Zut!**** - рявкнул он, и в тот же момент Джулс замолчал, сбившись с мысли. На мгновенье стало удивительно тихо: такое случается в котельной, когда внезапно прекращается работа.

- Быстрее! Не упустите момент! - закричала Салли. - Спросите, о чем он говорит. Если он, конечно, знает… И пусть рассказывает помедленнее. Тогда мы сможем что-нибудь разобрать.

Молодой человек понимающе закивал. Совет был хороший.

- Lentement, - сказал он, - Parlez lentement. Pas si - вы меня понимаете - pas si чертовски vite.*****

- Аh!- закричал Джулс, схватив мысль на лету. - Lentement. Ah, oui, lentement******.

Затем последовал длинный рассказ, из которого Салли не поняла ни слова, в отличие от рыжеволосого языковеда.

- Глупый осел дал маху, - смог он провозгласить через несколько минут, - очевидно, когда мы зашли, он наполовину спал, и, протолкнув нас в лифт, захлопнул дверь, забыв, что оставил ключи на столе.

- Понятно, - сказала Салли, - значит, мы заперты?

- Боюсь, что да. Будем надеяться на лучшее, - сказал молодой человек.

- Я хорошо знал французский. Надо бы хорошенько на него накричать. Болван! Интересно, как по-французски "вредитель", - сказал он и задумался.

- Надеяться... Это слишком просто, - сказала Салли, - разве мы не должны что-нибудь предпринять?

- А что мы можем?

- Ну, например, мы могли бы все вместе громко закричать. Это напугало бы до смерти почти всех в отеле, но кто-нибудь наверняка выяснил бы, в чем же дело, и выпустил нас.

- Потрясающая мысль! - молодой человек был поражен.

- Я рада, что вам нравится. Теперь обрисуйте ему ситуацию, а то он решит, что мы сошли с ума.

Молодой человек некоторое время подбирал слова, и, наконец, произнес что-то неубедительное, однако этого было достаточно, чтобы Джулс уныло закивал.

- Замечательно, - сказала Салли, - теперь все вместе, на счет три. Раз-два-

*Добрый вечер - франц.
**Искаж. франц. - Est-que vous - Вы?
***Вы… Почему вы не… Я хотел сказать не вы… т.е. в чем причина…
****Черт - франц.
***** Медленно, - сказал он, - Говорите медленно. Не так - вы меня понимаете - не так чертовски быстро.
****** Медленно. Ах, ну да, медленно

Успокоившись, Сэлли вернулась к столику и обнаружила, что компания разделилась на два лагеря. Консервативная и умеренно настроенная группа, возглавляемая Августом Бартлеттом, твердо решила вложить триста тысяч в облигации Либерти*, а оставшуюся сумму - в недвижимость; немногочисленные же любители азарта, воодушевленные достоверным рассказом тихого молодого человека, уже поставили все деньги Сэлли на Бенни Уистлера, но ставили они по частям, чтобы растянуть удовольствие. А мистер Тьюк считался такой авторитетной фигурой среди своих близких и знакомых, что, как уверял тихий молодой человек, если браться за дело с умом и без спешки, то можно увеличить сумму втрое. Сэлли показалось, что пришло время положить конец определенным недоразумениям.

"Не знаю, откуда вы взяли эти цифры, - сказала она, - но, боюсь, они не совсем верны. У меня всего двадцать пять тысяч".

Это заявление оказало отрезвляющий эффект. Людям, жонглирующим астрономическими суммами, названная цифра показалась просто смехотворной. В своих измышлениях столько они оставляли "на булавки" для наследницы. Они уже свыклись с этой мыслью. Но, в конце концов, можно довольствоваться и жалкой подачкой в двадцать пять тысяч.

"Будь у меня двадцать пять тысяч, -произнес Август Бартлетт, оправившись от шока, - я бы купил акции Объединенного..."**

"Будь у меня двадцать пять тысяч..." - начала Эльза Доланд.

"Будь у меня двадцать пять тысяч в тысяча девятисотом году, - заявил мрачный тип в очках - я бы возглавил государственный переворот в Парагвае".

Он пробубнил, что еще могло бы произойти.

"Знаете, я уже точно решила, как поступлю", - сказала Сэлли. "Для начала я собираюсь поехать в Европу... Во Францию, если быть точным. Я слышала много хороших отзывов о Франции - нужно оформить паспорт как можно быстрее; несколько недель побездельничаю там, а по возвращении собираюсь вложить деньги в какое-нибудь чудненькое дельце и жить в роскоши на доходы от него. Будут возражения?"

***

"Это... добрый вечер!" - сказал он, пытаясь выпутаться из собственных ног, от волнения закрутившихся вместе.

"Я думаю В а м лучше сказать b o n s o i r***", - пробормотала Сэлли.

Молодой человек сразу отреагировал на эту колкость- выронил из рук шляпу и споткнулся, пытаясь наклониться за ней.

К этому времени Жюль, в полубессознательном состоянии бродивший возле лифта, с грохотом распахнул двери кабины.

"Как жаль, что пришлось Вас разбудить", -сочувствующе произнесла Сэлли, заходя в кабину.

Жюль не ответил по той простой причине, что он еще не проснулся. Привычка позволяла ему работать не прерывая сна. Его, с позволения сказать, мозг работал автоматически. Он с лязгом захлопнул решетку, принялся неспешно тянуть за трос, и лифт медленно поехал вверх, не в подвал, но он так и не просыпался.

Сэлли и рыжеволосый парень сидели на маленьком креслице друг возле друга, наблюдая за стараниями своего проводника. После небольшого оживления беседа стихла. Сэлли не горела желанием о чем-нибудь говорить, а ее товарищ был не из той породы молчаливых гераклов, о которых пишут в книгах. Только слабое похрапывание Жюля нарушало тишину.

Когда лифт подъехал к четвертому этажу, Сэлли наклонилась и ткнула Жюля в бок. Во время своего пребывания в Ровилле и общаясь с местными жителями Сэлли обнаружила, что люди судят не по словам, а по жестам. Если в ресторане или магазине ей что-то было нужно, она показывала пальцем; когда нужно было остановить лифт, она тыкала лифтера в бок. Эта система стоила десятка французских разговорников.

Жюль остановил кабину - именно в этот момент ему следовало продемонстрировать то, что он действительно прекрасно выполнял: открывание. В смысле, открывание железной кабины лифта. Это можно сделать различными способами. Но лишь способ Жюля был правильным. Он вкладывал в это дело всю душу и обычно восклицал "Ву-ля!" - скромно, но таким торжествующим голосом, как будто на свете не было второго столь искусного работника. Жюль считал, что несмотря на свою внешнюю непрезентабельность двери лифта он открывает превосходно.

Однако в этот вечер оказалось, что даже такой незатейливый подвиг ему не по зубам. Вместо того, чтобы вставить ключ в замок, он стоял, уставившись на двери лифта, обливаясь холодным потом от ужаса. Он принимал все довольно близко к сердцу, и любая мелочь выбивала его из колеи.

"Кажется,- сказала Сэлли, повернувшись к своему товарищу,- произошла какая-то заминка. Может быть, Вы спросите, в чем же дело? Я по-французски знаю только "о-ля-ля!".

Молодой человек, к которому была обращена просьба, собрался с духом. Он подозрительно оглядел поникшего Жюля и нервно откашлялся.

- Вы... esker... esker vous...****

- Продолжайте в том же духе, - сказала Сэлли, - по-моему, Вы его растормошили.

- Esker vous... Pourqoui vous ne... то есть ne vous... в смысле quel est le raison...*****

Здесь он замолк, так как Жюль разразился объяснениями. Объяснял он очень быстро и со всеми подробностями. Тот факт, что ни один из слушателей не понимал ни слова, не возымел на него ни малейшего действия. А если у него и промелькнула такая мысль, то он не придал этому значения. Ему хотелось объяснить, и он объяснял. Речь хлынула из него потоком, как вода из гейзера. Слова, которые могли бы обрести значение при членораздельном произнесении, сливались в водовороте и навсегда теряли смысл.

- Остановите его! - приказала Сэлли.

У рыжеволосого парня был вид, как у жителя Джонстауна, которого бы попросили остановить знаменитое наводнение******.

- Остановить его?

- Да. Свистните или еще что-нибудь.

Из глубин памяти молодого человека выплыло слово - слово, которое он, должно быть, где-то услышал или вычитал - возможно, наследие канувших в лету школьных дней.

- Zut!******* - рявкнул он, и в тот же момент Жюль замолк. Последовала тишина, какая, наверно, бывает на котельном заводе, если работа вдруг останавливается.

- Ну же! Теперь он слушает! - крикнула Сэлли - Спросите, о чем он говорит - понимает ли он, в чем я сомневаюсь - и попросите его говорить медленнее. Тогда мы к чему-нибудь придем.

Парень понимающе кивнул. Хороший совет.

- Lentement, - произнес он, - Parlez lentement. Pas si - ну, Вы понимаете... pas si чертовски vite!

- A-гa! - воскликнул Жюль, сообразив, в чем дело, - Lentement! Ah oui, lentement.********

Затем последовал продолжительный диалог, не разъяснивший ничего для Сэлли, но оказавшийся вразумительным для рыжего языковеда.

- Все из-за этого идиота, - сообщил парень несколько минут спустя, - наверное, он еще спал, когда мы подошли. Он засунул нас в лифт, захлопнул дверь и забыл, что оставил ключи на столе.

- Ясно, - сказала Сэлли, - То есть нас заперли?

- Боюсь, что так. Проклинаю себя за то, что плохо знаю французский. Я бы выругал его по полной, этого чурбана. Интересно, как будет по-французски "придурок"? - размышлял он.

- Я могу и ошибаться, - сказала Сэлли, - но не стоит ли нам что-нибудь предпринять?

- Что предпринять?

- Ну, мы можем хором закричать. Это до смерти перепугает всех постояльцев, но кто-нибудь уцелеет, придет посмотреть, в чем дело и выпустит нас.

- Потрясающая идея! - воскликнул парень.

- Рада, что Вам понравилось. Теперь обрисуйте ему в общих чертах, а то еще подумает, что мы спятили.

Молодой человек подыскал слова и довольно коряво выразил свою мысль, но Жюлю этого оказалось достаточно и он вяло кивнул.

- Замечательно! - сказала Сэлли. - Теперь все вместе на счет "три". Раз, два..

* - Не облагаемые налогом облигации; форма долгового финансирования.
** - Скорее всего имеется в виду Объединенный Банк Америки.
*** - (фр.) - Добрый вечер.
**** - (неправильный французский) - Вы... Вы...
***** - (фр.) Вы... Почему не Вы... Вы не... какова причина?
****** - В 1889 году в Джонстауне произошло рарушительное наводнение. Более двух тысяч человек погибло; северная часть города была полностью смыта волной.
******* (фр. разг) - Черт!
******** (фр.) -- Медленно. Говорите медленно. Не так... не так быстро.
--- Медленно! Ах да, медленно.

Салли с облегчением вернулась на свое место и обнаружила, что компания успела разделиться на два противоборствующих лагеря. Один из них, во главе с консервативным и благоразумным Августином Барлетом, пришел к железному выводу, что на триста тысяч надо приобрести облигации Займа свободы, а оставшуюся сумму вложить в надежную недвижимость. Второй, меньший, но более дерзкий лагерь, воодушевленный сведениями, полученными из верных источников одного приятного молодого человека, уже поставил ее деньги на Бенни-свистуна, благоразумно разделив их на части, чтобы не распугать других игроков. Если умеючи, без спешки взяться за дело, убеждал приятный молодой человек своих слушателей, то можно сорвать трехкратный куш (видать, верные источники и впрямь высоко ценили мистера Тьюка). Салли решила, что пришло самое время внести кое-какие поправки.

- Не знаю, откуда у вас такие цифры, -- сказала она, -- но боюсь, они неверны. Мне досталось всего двадцать пять тысяч долларов.

Спорщиков словно окатили ушатом ледяной воды. В разгар жонглирования полумиллионами названная сумма казалась досадным недоразумением, чем-то вроде чаевых шоферу. Мало-помалу они спустились на грешную землю. В конце концов, даже с такой ничтожной подачкой как двадцать пять тысяч можно что-нибудь да сделать.

- Если б у меня были двадцать пять тысяч, -- начал Августин Барлет, первым оправившись от шока, -- я бы купил Объединенные...

- А вот будь у меня двадцать пять тыщ... -- подхватила Элза Доланд.

- А если бы у меня были двадцать пять тысяч в тысяча девятисотом году, -- угрюмо заметил мужчина в очках, -- я мог бы начать революцию в Парагвае.

И погрузился в мрачные раздумья о том, что бы из этого вышло.

- Ну уж что я сделаю с двадцатью пятью тысячами я вам точно скажу, -- заявила Салли. -- Для начала, отправлюсь путешествовать в Европу -- во Францию: о ней идет добрая молва -- вот только паспорт получу. Поболтаюсь там несколько неделек, вернусь, вложу деньги в какое-нибудь приличное дельце и на доходы буду жить припеваючи. Вопросы есть?

-------------- || ---------------

- Эээ... Добрый вечер, -- сказал он и от волнения запутался в собственных ногах.

- По-моему, надо было сказать бонжур , -- поправила его Салли.

От такого удара молодой человек, едва успев разобраться с ногами, выронил шляпу, неуклюже потянулся за ней и чуть не упал.

Тем временем Жюль, доселе бродивший около лифта в сомнамбулическом трансе, с грохотом открывал железную решетку.

- Бедный, мы вас разбудили, -- посочувствовала Салли и зашла в кабину.

Жюль не ответил по той простой причине, что его никто не разбудил. Богатый практическим опытом, он мог выполнять свою работу не прерывая сна. Его мозг, если содержимое его черепной коробки можно назвать этим словом, работал машинально. Жюль с лязгом захлопнул дверь и начал вяло тянуть за нужный шнур, так что лифт не отправился в подвал, а, как и следовало, пополз наверх -- но за все это время так и не покинул страны грез.

Салли и рыжий молодой человек примостились на узкой скамейке и наблюдали за действиями их кормчего. Оба молчали: Салли не приходило на ум ничего интересного, а ее спутник был из тех мускулистых верзил, которые, как известно из книжек, не отличаются многословием. Только легкое похрапывание Жюля нарушало тишину.

Когда лифт достиг третьего этажа, Салли нагнулась вперед и ткнула Жюля под ребра. За время пребывания в Ровиле она утвердилась в мысли, что дела в общении с местным населением говорят яснее слов. Хочешь чего-нибудь в магазине или в ресторане -- покажи пальцем; надо, чтобы лифт остановился -- пихни лифтера. С этой системой не сравнится и дюжина французских разговорников.

Жюль остановил механизм и приготовился совершить действо, которое из всех профессиональных обязанностей ему удавалось на редкость хорошо -- выпустить, образно говоря, узников железной клетки.* Выпускать их можно по-разному, но способ Жюля был самым верным. Торжественно открывая дверь, он обычно приговаривал Вуаля скромным, но не лишенным самодовольства голосом: пойди, мол, отыщи, кто еще так лихо справится с подобной работой. Пусть он и небольшая шишка, думал о себе Жюль, но дверь лифта открыть сумеет.

На сей раз, однако, даже эта нехитрая задача оказалась ему не по плечу. Вместо того чтобы вставить ключ в замок, он в немом ужасе уставился на дверь. Ранимый от природы, Жюль очень болезненно принимал любые удары судьбы. Вот и сейчас -- какой бы ни была маленькая загвоздка, она сразила его наповал.

- Сдается мне, -- сказала Салли своему компаньону, -- что возникло какое-то недоразумение. Пожалуйста, спросите его, в чем причина этой заминки, а то я по-французски только о-ля-ля могу сказать.

Молодой человек приготовился выполнить поставленную задачу. Он с сомнением поглядел на тоскующего Жюля и натужно кашлянул.

- Э... эска... эска ву...**

- Не сдавайте, -- подбодрила его Салли. -- Похоже, он вас заметил.

- Эска ву... Поркуа ву не... то есть, не ву... Кель, так сказать, эй ле ресон...***

Большего он сказать не успел, потому что в этот момент Жюль начал объяснять. Он объяснял долго и многословно, совершенно не смущаясь тем, что ни молодой человек, ни девушка не понимали ни слова из его объяснений, а даже если такая мысль и посетила его, он не придал ей ровным счетом никакого значения. Он хотел объяснить -- и он объяснял. Слова хлестали из него, как вода из гейзера. Звуки, которые по отдельности наверняка имели какой-то смысл, бурлили и кружились и, уносясь вниз по течению, терялись навеки.

- Остановите его, -- решительно сказала Салли.

Вид у рыжеволосого молодого человека был как у уроженца Джонстауна, которому предложили остановить знаменитое джонстаунское наводнение.****

- Остановить? -- недоверчиво переспросил он.

- Да. Свистните там или еще чего.

Из глубин юношеской памяти всплыло на поверхность единственное слово -- уже и не скажешь, от кого услышанное или где прочитанное -- не исключено, что наследство давно минувших школьных дней.

- Зют!***** -- рявкнул он, и Жюль тотчас замолк. Тишина была оглушающей: словно в котельной одновременно выключили все котлы.

- Скорее! -- вскричала Салли. -- Пока он тепленький! Спросите, что случилось -- если он сам, конечно, знает, что вряд ли, -- и скажите, чтоб говорил медленно. Так мы к чему-нибудь придем.

Молодой человек глубокомысленно кивнул: совет был хорош.

- Лентемон, -- произнес он. -- Парле лентемон. Па си, понимаешь, па си, чтоб тебя, вит.******

- А-а-а, -- воскликнул Жюль, хватая мысль на лету. -- Lentement. Ah, oui, lentement.*******

За сим последовала продолжительная беседа, лишенная всякого смысла для Салли, но, похоже, понятная рыжему полиглоту.

- Этот безмозглый осел лопухнулся, -- провозгласил он несколькими минутами позже. -- Он, видно, полудрых, когда мы вошли, и завел нас в лифт, забыв ключи на столе.

- Понятно, -- сказала Салли. -- Значит, мы заперты.

- Боюсь, что да. О, если бы не мой дурной французский. Как щедро я покрыл бы этого дубину их отборнейшими проклятьями. Как, интересно, будет по-французски недоносок ? -- проговорил он задумчиво.

- И что, мы так вот и будем сидеть? -- осведомилась Салли. -- Не то чтоб я, конечно, возражала...

- А что мы можем сделать? -- обреченно спросил ее спутник.

- Ну, например, мы можем громко закричать. Наш вопль до смерти напугает постояльцев гостиницы, но, бог даст, один-двое выживших придут проверить, в чем дело, и выпустят нас.

- Какая глубокая мысль, -- с уважением в голосе согласился молодой человек.

- Я рада, что вам понравилось. Только сначала вкратце расскажите сценарий лифтеру, а то он решит, что мы совсем спятили.

Молодой человек подыскал слова, которые худо-бедно передали суть разговора, и Жюль подавленно кивнул.

- Значит так, -- сказала Салли. -- Все вместе на счет три . Раз... Два...

* Железная клетка -- изобретение Уильяма д Арако, епископа Верденского, представляющее собой низкую и узкую клетку, в которой невозможно ни лежать, ни стоять в полный рост
** А вы... Что же вы... (фр.)
*** А вы... Почему не вы... вы не... В чем причина?.. (фр.)
**** Джонстаунское наводнение -- сильное наводнение 31 мая 1889 г, вызванное прорывом плотины в период обильных дождей; оно почти полностью разрушило г. Джонстаун и его пригороды и стало причиной смерти более двух тысяч человек.
***** Черт! (фр.)
****** Медленно... Говори медленно... Не так... быстро (фр.)
******* Медленно. Ах да, медленно (фр.)

Сбросив гору с плеч, Сали вернулась на место, где обнаружила, что мнения присутствующих разделились на два противоположных лагеря. Приверженцы более традиционного и взвешенного взгляда на вещи во главе с Августусом Барлетом, твердо решили поместить триста тысяч в облигации <Либерти>, а остальную часть наследства - в надежную недвижимость. Другая группировка, не такая многочисленная, но зато более склонная к риску, вдохновилась сведениями деликатного молодого человека, раздобытыми им в узких финансовых кругах. Они уже мысленно вложили деньги в акции Бени Жучка, благоразумно разделив капитал на небольшие доли, чтобы, не дай бог, не обвалить рынок. Авторитет мистера Тьюка, казалось, был так велик среди людей сведущих, что деликатный молодой человек не сомневался - если не пороть горячку, а пораскинуть мозгами, с каждого вложенного доллара можно заработать три.

Оценив ситуацию, Сали поняла, что настало время развеять ложные ожидания.

- Не знаю, откуда вы взяли эти цифры, но боюсь, они далеки от действительности. У меня всего двадцать пять тысяч долларов.

Это заявление подействовало как ушат ледяной воды. Для людей, только что жонглирующих миллионами, упомянутая сумма на какой-то момент показалось настолько ничтожной, что едва ли заслуживала их внимания. Сумму, подобную этой, они мысленно отложили наследнице на транспортные расходы. Мало-помалу присутствующие стали свыкаться с оглашенной цифрой. В конце концов, рассуждали они, даже с такой мелочью можно что-нибудь сделать.

- Если бы у меня были двадцать пять тысяч долларов, - начал было Августус Барлет, первым оправившийся от шока - я бы купил акции Объединенного:

- Если бы у меня были двадцать пять тысяч долларов, - подхватила Эльза Дональд,:

Мрачный человек в очках ее перебил:

- Если бы у меня были двадцать пять тысяч долларов в 1900г, я бы устроил революцию в Парагвае.

И он погрузился в мрачные думы о том, что из этого могло бы выйти.

- Что ж, я вам скажу, что собираюсь сделать, - вмешалась Сали.- Для начала я намерена отправиться в путешествие в Европу: во Францию, к примеру. Вот только получу паспорт. Я слышала много хороших отзывов о Франции. Послоняюсь там недельку, другую, а потом вернусь, осмотрюсь - может, пристрою мой капиталец в какое-нибудь приятное нехлопотливое дельце, которое позволит мне жить как сыр в масле. Есть возражения?

- Мм, добрый вечер, - сказал он, распутывая запутавшиеся от волнения ноги.

- Полагаю, вы хотели сказать < бон суар>.

От такого выпада молодой человек выронил из рук шляпу, наклонился, чтобы ее поднять, но в следующий момент споткнулся об нее. Тем временем, Жуль, передвигающийся словно сомнамбула возле лифта, стал со скрежетом тянуть к себе кабину.

- Как неловко, что мы вас разбудили, - извинилась Сали, зайдя в лифт.

На это Жуль ничего не ответил по той простой причине, что и не думал просыпаться. Благодаря постоянной практике, он наловчился выполнять эти действия, не нарушая сна. Его мозг, как бы громко это не было сказано, работал на автомате. Захлопнув дверь, он начал томно тянуть за нужную веревку, и лифт медленно поплыл вверх. А Жуль все не просыпался.

Сали и рыжеволосый молодой человек сидели рядышком на скамейке и наблюдали за действиями лифтера.

Первоначально вспыхнувший разговор сошел на нет. Сали нечего было сказать своему спутнику, который казался ей сильным и молчаливым, как герой из книжки. Молчание нарушило похрапывание Жуля. Когда лифт поднялся до четвертого этажа, Сали наклонилась вперед и толкнула Жуля в бок. За время пребывания в Ровиле Сали убедилась, что в общении с местным населением действия красноречивее слов. Если ей нужно было что-нибудь в ресторане или магазине, она показывала на это пальцем. Когда же она захотела, чтобы лифт остановился, она толкнула отвечающего за это человека. Такая система общения стоила дюжины англо-французских разговорников. Жуль остановил лифт. Ему как раз пришло время исполнить одну из своих профессиональных обязанностей, удававшуюся особенно хорошо - открыть дверь лифта. Вариантов, как это сделать, существует множество. Способ Жуля никогда его не подводил. Он привык делать это с особым артистизмом, приговаривая <Вуаля!>, и при этом в его голосе звучали скромные поздравительные нотки самому себе, словно говорящие, что другого такого человека, так же лихо справляющегося с этим заданием, нужно еще поискать. И вообще, Жуль считал, что, возможно, он и не красавец, зато ему нет равных в искусстве открывать дверь лифта!

Увы, сегодня вечером даже этот нехитрый подвиг, казалось, был ему не под силу. Вместо того, чтобы вставить ключ в замок, Жуль замер на месте от ужаса. Дело в том, что он принадлежал к породе людей, которые ко многим вещам относятся слишком серьезно. Случившаяся накладка - даже такая пустяковая - совершенно выбила его из колеи.

- Кажется, у нас проблемы, - заметила Сали, обращаясь к своему спутнику. - Вы не спросите у него, в чем дело. Кроме как <о ля ля> я не знаю по-французски ни слова.

Для выполнения этой непростой задачи молодой человек собрался с духом. Он бросил на меланхоличного Жуля полный сомнения взгляд и выдавил из себя нечто неразборчивое:

- Эс ке ву:Эс ке ву:*

- Ну же, не сбавляйте хода, - подбадривала его Сали. - Кажется, вы его зацепили.

- Эс ке ву: Пуркуа ву не**:То есть я хотел сказать, не ву***:, точнее, келе ле резон****:?

Тут он осекся, потому что Жуля понесло. Лифтер стал объяснять очень быстро и многословно, ничуть не смущаясь тем фактом, что никто из присутствующих не понял ни слова. Даже если бы он стал обременять себя этой мыслью, очень скоро он отмел бы ее как не стоящую его внимания. Ему хотелось объяснять, и он объяснял. Слова били ключом из него, словно вода из гейзера. Звуки, которые, возможно, наполнились бы смыслом, если бы он отделил их от общего потока и произнес медленно, уносились прочь и терялись в водовороте слов навсегда.

- Остановите его! - решительно сказала Сали.

Рыжеволосый молодой человек посмотрел на нее взглядом коренного жителя Джонстауна, у которого попросили остановить знаменитое наводнение.

- Остановить ЕГО?

- Именно. Придумайте что-нибудь. Свистните, что ли, хотя бы.

Из тайных закоулков памяти молодого человека вынырнуло одно-единственное слово, должно быть, услышанное или прочитанное им где-то. Возможно, это было наследие давно минувших школьных дней.

- Зут*****! - гаркнул он, и в тот же момент Жуль застопорился. В воздухе повисло удивленное молчание, словно в бойлерной, в которой неожиданно остановилась вся работа.

- Скорее! Он у вас на крючке, - закричала Сали. - Спросите, что он сказал - если он, конечно, знает, в чем я очень сомневаюсь. И попросите его говорить помедленнее. Тогда, возможно, мы сдвинемся с мертвой точки.

Молодой человек понимающе кивнул. Предложение было толковое.

- Летман, - произнес он. - Парле летман. Па си****** - ну вы понимаете, о чем я - па си чертовски вит.

- А-а! -воскликнул Жуль, сразу сообразив, что от него хотят. - О, уи, летман*******.

Затем последовал долгий разговор, абсолютно недоступный для Сали, но, кажется, понятный для рыжеволосого полиглота. Спустя несколько минут, он сообщил:

- Этот осел дал маху. Судя по всему, он дремал, когда мы зашли в лифт. Он затолкал нас в кабину и захлопнул дверь, а ключи остались на столе.

- Понимаю, - сказала Сали. - Итак, мы взаперти?

- Боюсь, что да. Боже мой, как жаль, что я плохо знаю французский. Я бы его, болвана, пробрал с песочком. Интересно, как по-французски "вредитель", - задумчиво произнес молодой человек.

- Это мысль. Но разве мы не должны что-нибудь делать?

- Что мы можем сделать?

- Ну, во-первых, мы могли бы все вместе громко закричать. Это бы до смерти напугало большую часть постояльцев отеля, но один или два человека могли бы уцелеть. Они-то и пришли бы проверить, в чем дело, нашли бы нас и выпустили отсюда.

- Здорово придумано! - произнес восхищенный молодой человек.

- Я рада, что вам понравилось. Теперь обрисуйте ему в общих чертах наш план, а то он подумает, что мы тронулись умом.

Порывшись у себя в памяти в поиске нужных слов, молодой человек извлек пару фраз, хоть и несколько корявых, зато вполне подходящих для выражения его мысли и достаточных, чтобы заставить Жуля подавленно кивать в ответ.

- Отлично! - сказала Сали. - А теперь все вместе, на счет три. Раз, два :

* Вы, э-э, вы:(фр)
** Почему не вы: (фр)
***Почему вы не:(фр)
**** Какова причина:(фр)
***** Черт побери! (фр)
****** Медленно, говорите медленно. Не так быстро. (фр)
******* О, да, медленно! (фр)

Успокоившись, Салли вернулась на прежнее место и обнаружила, что компания раскололась на два противоположных лагеря. Сторонники осторожных действий, во главе с Огастусом Бартлетом, окончательно сошлись на том, чтобы вложить триста тысяч в облигации Займа Свободы а остальное - в недвижимое имущество; другая часть гостей, не столь многочисленная, но куда более рисковая, находилась под впечатлением конфиденциальной информации тихого юноши: здесь было решено поставить все деньги на Бенни Уистлера (частями, чтобы избежать ненужных осложнений). Судя по всему, мистер Тьюк пользовался в определенных кругах завидной репутацией, во всяком случае, упомянутый идейный вдохновитель уверял, что если не суетиться и действовать с умом, прибыль может составить три к одному. Наконец Салли решила, что пора внести некоторую ясность.

- Не знаю, где вы берете все эти цифры,- сказала она, - но придется вас разочаровать. У меня всего двадцать пять тысяч.

Спорщиков словно окатили холодной водой. Всерьез говорить про двадцать пять тысяч?! Это после полумиллиона-то долларов?! Да такую смешную сумму они отводили наследнице на мелкие расходы, вроде платы за такси! Но постепенно им пришлось смириться с неизбежным. Конечно, двадцать пять тысяч - не деньги, а сущие гроши, но ведь и их можно как-то потратить.

Первым оправился от нанесенного удара Огастус Бартлет.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч, - начал он, - я бы купил Объединенный…

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч ..., - подхватила Эльза Доланд.

- Будь у меня столько в тысяча девятисотом году, - заметил мрачный субъект в очках, - я бы устроил революцию в Парагвае.

И он угрюмо насупился, погрузившись в размышления об упущенных возможностях.

- Ну, а теперь послушайте, что решила я - сказала Салли. - Для начала поеду в Европу ... давно хотела побывать во Франции, о ней столько всего рассказывают - вот только паспорт получу; поживу там с месяц, посмотрю, что да как, а потом вернусь обратно, найду какое-нибудь выгодное дельце, вложу в него деньги и стану жить припеваючи. Возражения будут?

***

- Э-э-э… добрый вечер, - от смущения он запутался в собственных ногах и теперь пытался расставить их по местам.

- Или bon soir, если вам так больше нравится - ехидно пропела Салли.

В ответ на этот укол юноша выронил шляпу, а неловко наклонившись за ней еще и пнул злосчастный головной убор ногой.

Тем временем Жюль, который, покачиваясь, как сомнамбула, маячил где-то в окрестностях лифта, с лязгом отодвинул решетку.

- Очень жаль, что пришлось вас разбудить, - посочувствовала Салли, входя в лифт.

Ответа не последовало. Причина была на удивление проста: разбудить Жюля им не удалось. Он настолько приноровился к своей работе, что мог выполнять ее буквально с закрытыми глазами. Его мозг (если подобное слово здесь уместно) работал автоматически. Жюль защелкнул решетку и теперь изо всех сил тянул за нужный трос, благодаря чему кабина не спустилась в подвал, а стала медленно подниматься вверх - но при этом так и не проснулся.

Салли и рыжеволосый юноша устроились рядышком на небольшом сидении, и наблюдали за лифтером. Разговор не клеился. Салли не знала, что бы такого интересного сказать, а ее знакомый, похоже, оказался редким воплощением сильного, но немногословного мужчины из тех, о которых пишут в книгах. Тишину нарушало только легкое посапывание Жюля.

На четвертом этаже Салли протянула руку и ткнула Жюля под ребра. Пожив в Ровиле, она уяснила, что с местным населением легче изъясняться жестами, чем словами. Хочешь есть - воспользуйся нужной строкой в меню, понравилась вещь - покажи ее продавцу, ну а если нужно остановить лифт - ткни в бок лифтера. Система работала почище любого разговорника.

Жюль послушно остановил механизм: наступало время выполнить ту часть профессиональных обязанностей, которая давалась ему действительно хорошо - иначе говоря, пора было открывать лифт. Здесь каждый действует по-разному, но Жюль был в своем деле ассом. Обычно, отодвинув решетку, он делал широкий жест рукой, сдержанным “Вуаля!” только подчеркивая значимость собственной персоны. Всем видом он словно говорил: “А теперь покажите того, кто справится с этой работой лучше. Я, может, и невелика фигура, но уж когда надо открыть лифт - тут мне равных не сыскать”.

Однако нынче вечером и это нехитрое дело оказалось ему явно не по силам. Вместо того, чтобы вставить ключ в замок, он вдруг застыл, с ужасом глядя перед собой. Жюль был из тех, кто любую мелочь принимает близко к сердцу, поэтому случившееся привело его в состояние полнейшего шока, что не укрылось от пассажиров.

- Похоже, - сказала Салли, поворачиваясь к сидевшему рядом молчуну, - вышла какая-то заминка. Вы не могли бы спросить у него, в чем дело? А то я по-французски ничего, кроме “о-ля-ля”, не знаю.

Услышав такие слова, юноша призвал на помощь все свое мужество. Он нерешительно посмотрел на впавшего в меланхолию Жюля, откашлялся и сдавленным голосом произнес.

- М-м-м… esker ... esker vous...

- Смелее, - подбодрила Салли. - По-моему, он вас понимает.

- Esker vous ... Pourquoi vous ne... в смысле ne vous ... я хочу сказать quel est le raison…

Тут ему пришлось замолчать, потому что в разговор вдруг вступил Жюль. Говорил он быстро и останавливаться явно не собирался. Того обстоятельства, что слушатели ни слова не понимают из сказанного, он либо не замечал, либо замечать не хотел. Раз начав, Жюль шел до конца. Его словно прорвало. Потоки фраз низвергались с его губ и уносились прочь безвозвратно, раньше чем вы успевали выловить из общей массы хоть каплю смысла.

- Остановите его! - строго потребовала Салли.

Рыжеволосый юноша уставился на нее с видом жителя Джонстауна, которого попросили остановить стихию в памятный день наводнения.

- Остановить?

- Ну да. Свистом, или как-нибудь еще.

Безнадежно погрузившись в глубины своей памяти, юноша неожиданно обнаружил там одно слово - где-то он такое слышал или читал (а может, то был привет из далеких школьных деньков) - и с этим уловом всплыл на поверхность.

- Zut! - рявкнул он, и Жюль вдруг замолчал, споткнувшись на полуслове. Повисла удивленная пауза, как, наверное, бывает в котельной, если разом вырубить все машины.

- Быстро! Теперь он ваш! - крикнула Салли. - Узнайте, в чем там смысл - если он сам понимает, хотя не похоже - и пусть говорит помедленнее. Может, тогда мы что-нибудь уловим.

Юноша одобрительно кивнул. Это был хороший совет.

- Lentement, - сказал он. - Parlez lentement. Pas si - ну, понимаете - pas si, как его… дьявол vite!

- А-а-а! - воскликнул Жюль, на лету ухватив суть вопроса. - Lentement. Ah, oui, lentement.

Последовала продолжительная беседа, из которой Салли не поняла ни слова, чего нельзя сказать о рыжеволосом лингвисте.

- Этот чертов дурак, - объявил он чуть погодя, - подложил нам хорошенькую свинью. Он, видно, не проспался, когда мы садились в лифт, и в результате захлопнул решетку, а ключ оставил снаружи.

- Понятно, - сказала Салли. - Значит выйти мы не сможем?

- Боюсь, что нет, - подтвердил ее собеседник. - Жаль, что я не знаю язык в совершенстве, а то бы сказал я этому болвану пару ласковых! Интересно, как по-французски "вредитель", - добавил он и задумался.

- Простите, что отвлекаю, - сказала Салли, - но, может, мы что-нибудь сделаем?

- А что тут сделаешь?

- Ну, к примеру, мы могли бы вместе громко покричать. Большинство постояльцев до смерти напугаются, но вдруг парочка из тех, что покрепче, придут узнать, в чем дело и выпустят нас отсюда.

- Гениально! - восхищенно выдохнул юноша.

- Рада, что вам понравилось. Теперь растолкуйте ему наш план в общих чертах, а то он решит, что мы помешались.

Юноша задумался, подыскивая слова, а потом объяснил все Жюлю, не слишком складно, но достаточно понятно, чтобы тот обреченно кивнул в ответ.

- Отлично! - сказала Салли. - Тогда все вместе на счет "три". Раз, два…

Успокоившись, Салли вернулась на свое место и обнаружила, что компания разделилась и представляет теперь собой оплот двух мнений. Команда осторожных консерваторов во главе с Огастесом Бартлеттом единогласно решила вложить триста тысяч в облигации Займа Свободы, а остальное - в достойную доверия недвижимость. Меньший кружок составила более азартная публика; эти, руководствуясь тайными сведениями из рук тихого молодого человека, уже поставили деньги Салли на Бенни Уистлера, предусмотрительно поделив их на мелкие суммы, дабы не попортить конъюнктуру. Репутация м-ра Тука в определенных кругах была твердой, как скала, и поэтому у тихого молодого человека не оставалось сомнений в том, что, если взяться за дело с умом и при этом не суетиться, то вполне можно урвать три к одному. Салли показалось, что настала пора развеять кое-какие заблуждения.

- Не знаю, откуда вы такое взяли, - сказала она, - но боюсь, ваши подсчеты не совсем верны. У меня только двадцать пять тысяч долларов.

Это заявление прозвучало как гром с ясного неба. У собравшихся мелькнула мысль о том, что едва ли подобные деньги заслуживают пристального внимания - при их-то способности ловко распоряжаться полумиллионами. Согласно подсчетам, сумму в двадцать пять тысяч следовало оставить наследнице на карманные расходы. Но спустя мгновение они смирились. В конце концов, эти жалкие гроши тоже на что-нибудь сгодятся.

- Будь у меня двадцать пять тысяч, - сказал Огастес Бартлетт, первым приходя в себя, - я купил бы акции Объединенной компании…

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч... - начала Эльза Дональд.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в девятисотом году, - заметил хмурый человек в очках, - я устроил бы революцию в Парагвае.

Он с угрюмым видом погрузился в размышления о том, как бы он это устроил.

- Ну, вот что я собираюсь делать, - сказала Салли. - Сначала я отправляюсь в Европу... то есть во Францию. Говорят, во Франции мило... Получу паспорт и сразу же еду. Я собираюсь пожить там в свое удовольствие месяц-другой, а потом вернуться и присмотреть какое-нибудь подходящее маленькое предприятие, куда можно было бы вложить деньги и кататься как сыр в масле. Есть ли возражения?

***

- Э... добрый вечер, - сказал он, расплетая ноги. По причине минутного замешательства он ухитрился закрутить их штопором.

- Я думала, обычно вы говорите bon soir*, - пробормотала Салли себе под нос.

Судя по тому, что молодой человек уронил шляпу и споткнулся, наклонившись ее поднять, ремарка Салли не осталась без внимания.

Жюль, который до этого момента болтался возле лифта в состоянии сонного оцепенения, с грохотом подтащил кабину.

- До чего же нехорошо с нашей стороны потревожить вас, - участливо сказала Салли, заходя в лифт.

Жюль не ответил - по той простой причине, что его это никак не потревожило. Привычка делать свое дело и при этом клевать носом выработалась у него в результате постоянной тренировки. Его ум - если у него вообще был ум - шевелился сам по себе. Он с лязгом захлопнул двери и лениво потянул за нужный трос, в результате чего лифт не поехал обратно в подвал, а медленно пополз вверх. При этом он и не думал просыпаться.

Салли и рыжеволосый молодой человек уселись рядом на небольшие скамеечки, наблюдая за усилиями своего лифтера. Начавшийся было разговор увял. Салли не могла найти подходящую тему для беседы, а ее спутник относился, вероятно, к тем молчаливым и полным достоинства натурам, о которых пишут в книжках. Тишину нарушало лишь чуть слышное сопение Жюля.

На третьем этаже Салли наклонилась и пихнула Жюля в бок. За время, проведенное в Ровиле, имея дело с местным населением, она пришла к выводу, что последнее больше верит не слову, а делу. В ресторане или магазине, если ей что-нибудь было нужно, она предпочитала показывать пальцем, а чтобы остановить лифт, тыкала лифтера в ребра. Такой способ действовал гораздо лучше кипы французских разговорников.

Наконец Жюль остановил лифт: именно сейчас ему предстояло показать себя во всей красе - то есть открыть железную клеть. Двери лифта можно открыть по-разному. Жюль делал это в совершенстве. Обычно он, слегка любуясь своей персоной, произносил "Вуаля!" смиренным, но полным затаенного торжества голосом так, словно предлагал вам пойти и поискать того, кто еще сумел бы взяться за такое дело. Жюль был о себе не очень высокого мнения, но зато двери лифта он умел открывать как никто.

Нынешним же вечером даже эта как будто не слишком обременительная задача оказалась для него непосильной. Вместо того, чтобы вставить в замок ключ, он замер, устремив взгляд в одну точку в состоянии тихой паники. Можно сказать, что к жизни Жюль относился весьма глубокомысленно, а посему даже такое незначительное событие - чем бы оно там ни было - по-видимому, полностью выбило его из колеи.

- Кажется, у нас поломка. - Салли повернулась к своему спутнику. - Сделайте одолжение, спросите, что случилось. Я не знаю ни слова по-французски, кроме "о-ля-ля!".

Молодой человек в ответ на эту просьбу собрался с духом и, окинув скорбного Жюля недоверчивым взглядом, издал горлом нечто, напоминающее кашель.

- Э, esker ... esker vous...**

- Смелее, - подбодрила его Салли, - кажется, он вас понимает.

- Esker vous ... Pourquoi vous ne... то есть ne vous ... то есть, я хочу сказать, quel est le raison ...***

После этого он замолк, так как говорить принялся Жюль, и говорил долго и обстоятельно. Тот факт, что его собеседники не понимали ни слова, похоже, нисколько его не беспокоил. Если какая мысль об этом и закрадывалась в его голову, он отмахивался от нее как от мухи. Он жаждал во что бы то ни стало объяснить что к чему. Слова в нем бурлили и выплескивались наружу, словно вода из подземной скважины. Издаваемые им звуки, которые наверняка несли бы в себе некий смысл, произноси он их четко и медленно, постепенно завихрялись в этом водовороте и терялись навсегда.

- Остановите его! - резко сказала Салли.

Молодой человек с рыжими волосами выглядел словно уроженец Джонстауна, которого попросили придержать знаменитое джонстаунское наводнение****.

- Остановить?

- Да. Свистните или еще как-нибудь...

Из глубин памяти молодого человека всплыло на поверхность одно-единственное слово, которое он, должно быть, где-то читал или слышал, скорее всего, в далекие школьные годы.

- Zut!***** - рявкнул он, и Жюль немедленно вынырнул из своего словесного водоворота. Наступившее вслед за этим оцепенелое молчание было сродни внезапной тишине, которая могла бы воцариться на заводе по изготовлению котлов, если его вдруг остановить.

- Скорее, пока молчит, - воскликнула Салли, - спросите его, о чем он говорил. Сомневаюсь, что он сам знает... и попросите его говорить помедленнее. Тогда мы что-нибудь поймем.

Молодой человек кивнул с умным видом. Совет был хорош.

- Lentement, - сказал он. - Parlez lentement. Pas si - ну вы понимаете - pas si vite******, черт возьми!

- А-а! - вскричал Жюль, ловя мысль на лету. - Lentement. А, oui, lentement*******.

Затем последовал длинный диалог, абсолютно бесполезный для Салли. Зато рыжий языковед, по-видимому, понял, в чем дело.

- Этот осел, - объявил он несколько минут спустя, - дал маху. Сдается, он наполовину спал, когда мы вошли, затолкал нас в кабину и захлопнул дверь, забыв, что оставил ключи в конторке.

- Понятно. - сказала Салли. - Так мы заперты?

- Боюсь, что так. Господи боже, - сказал молодой человек, - раньше я так хорошо знал французский. Дурья голова... дали бы мне волю, я бы проучил его как следует! Интересно, как по-французски "вредитель"? - поинтересовался он задумчиво.

- Право, не знаю, - сказала Салли, - может быть, нам следует что-нибудь предпринять?

- А что?

- Ну, к примеру, всем вместе громко крикнуть. Большинство народу в гостинице перепугается до смерти, но кто знает... может быть, те, кто не умрут от страха, разберутся и вызволят нас.

- Изумительная мысль! - потрясенно сказал молодой человек.

- Рада, что она вам нравится. Растолкуйте же ему в общих чертах, а то он подумает, что мы сумасшедшие.

Молодой человек поискал слова и постепенно нашел те, которые с грехом пополам передали смысл сказанного, ибо Жюль подавленно кивнул.

- Вот и хорошо, - сказала Салли. - А теперь, все вместе на счет "три": один, два....

* добрый вечер (фр.)
** разве вы (фр.)
*** разве вы... почему вы не... по какой причине (фр.)
**** Наводнение в г.Джонстаун (США) в 1889 г. практически разрушило город
***** Молчать! (фр.)
****** Медленно. Говорите медленно. Не так... не так быстро (фр.)
******* Медленно. Да, медленно (фр.)

Успокоившись, Сэлли вернулась на место и обнаружила, что компания поделилась на две научные школы. Поборники благоразумия и консерватизма, под предводительством Огастуса Бартлета, ратовали за вложение трехсот тысяч в ценные бумаги, а остального - в безопасную, надежную недвижимость; в то время как меньшая, но более азартная часть, вдохновленная закулисной информацией тихого молодого человека, уже поставила деньги Сэлли на Бенни Вистлера, заботливо поделив их на мелкие суммы, дабы не снизить выплаты. И столь нерушимой была репутация мистера Тука в кругу завсегдатаев трактира, что скромный молодой человек был уверен: при правильном и неторопливом подходе к делу, ставить можно даже три к одному. Сэлли почувствовала, что пора устранить всяческое недопонимание.

- Не знаю, откуда взялись ваши цифры, - сказала она, - но, боюсь, вы ошибаетесь. У меня только двадцать пять тысяч долларов.

Сообщение подействовало как холодный душ. Для тех, кто только что жонглировал полумиллионом, названная цифра показалась сперва смехотворной, это была сумма, мысленно отложенная ими на автомобильные штрафы наследницы. Но, спустя какое-то время, приноровились и к ней: в конце концов, человек в состоянии выжать что-то даже из такой ерунды, как двадцать пять тысяч.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч, - заявил Огастус Бартлет, первым оправившийся от шока, - я бы купил акции "Соединенного:

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч: - начала Элза Доланд.

- Если бы у меня было двадцать пять тысяч в 1900 году, - заметил хмурый мужчина в очках, - я бы организовал революцию в Парагвае.

При мысли об этом, он еще больше помрачнел.

- Ну, а я скажу вам точно, что я собираюсь делать, как только получу паспорт, - сказала Сэлли. - Я собираюсь начать с поездки в Европу: точнее, во Францию - премного о ней наслышана. Пробездельничав там недельку-другую, вернусь обратно, осмотрюсь и найду какое-нибудь небольшое, уютное дельце, чтобы вложить в него деньги и зажить припеваючи. Есть возражения?

***

- Э: Добрый вечер, - сказал он, распутывая свои ноги, которые, от смущения, переплелись весьма странным образом.

- Или bon soir, как вам следовало бы выразиться, - пробормотала Сэлли.

В ответ на нелюбезное замечание молодой человек уронил шляпу и, пытаясь поднять ее, о нее же и споткнулся.

В это время Жюль, который околачивался в окрестностях лифта в некоем подобии сомнамбулического транса, с грохотом ввалился в кабину.

- Простите, что разбудили - с сочувствием произнесла Сэлли, входя за ним.

Жюль не ответил по одной простой причине: разбудить его было невозможно. С помощью непрерывной практики он научился делать свою работу, не выходя из спячки. Его, если можно так выразится, мозг работал автоматически. С лязгом закрыв дверцы и вяло потянув за нужную веревку, так что лифт начал медленно подниматься, вместо того, чтобы опуститься в подвал, Жюль продолжал дремать.

Сэлли и рыжеволосый молодой человек сидели бок о бок на маленьком сидении, наблюдая за стараниями лифтера. Вслед за первоначальной вспышкой беседа увяла. Сэлли абсолютно нечего было сказать, а ее спутник был, наверное, одним из тех сильных и молчаливых мужчин, о которых так часто пишут в книгах. Тишину нарушало лишь легкое похрапывание Жюля.

На четвертом этаже Сэлли наклонилась и ткнула лифтера в нижнее ребро. Пожив какое-то время в Ровилле и пообщавшись с местным населением, она выяснила, что действовать здесь гораздо полезней, чем говорить. Желая получить что-нибудь в ресторане или магазине, она показывала на это пальцем, а для того, чтобы остановить лифт, толкала служителя при исполнении. Эта система стоила десятка французских разговорников.

Жюль застопорил машину. Пришло время выполнить единственную профессиональную обязанность, которую он проделывал действительно хорошо, а именно - открыть кабину. Это можно делать по-разному. Жюль делал это правильно. Скромным, но полным достоинства голосом произносил он тщательно взлелеянное и принципиально подчеркнутое "Пр'шу!", и хотелось бы посмотреть на того, кто лучше бы справился с этой задачей! Жюль не считал себя слишком важной птицей, но уж что-что, а открывать дверь лифта он умел.

Сегодня, однако, казалось, что даже это, не слишком героическое деяние, было выше его сил. Вместо того чтобы вставить ключ в замок, он замер, остолбенев от ужаса. Человека, воспринимающего жизнь чересчур серьезно, даже мелкое недоразумение может сразить наповал.

- По моему, - сказала Сэлли, поворачиваясь к попутчику, - что-то стряслось. Вы не спросите у него в чем дело? Сама я по-французски знаю только "о-ля-ля!".

Припертый, таким образом, к стенке молодой человек собрался с духом, смерил погрустневшего Жюля неуверенным взглядом, и сдавленно кашлянул.

- Э: esker ... esker vous...

- Смелей, - сказала Сэлли. - По моему, вы его уже зацепили.

- 'Esker vous ... Pourquoi vous ne... В смысле, ne vous: так сказать, quel est le raison ...*

Тут голос его оборвался, так как в этот момент Жюль пустился в объяснения. Они полились бесконечной скороговоркой. Тот факт, что оба слушателя не понимали ни слова из этой речи, не имел для него, казалось, ни малейшего значения. А если он и задумался об этом, то отмел столь пустяковую мысль. Желал обьяснить - и обьяснял. Слова мощным гейзером били из его рта, звуки, которые, несомненно, имели бы какое-то значение, выдели он их из общей массы и повтори помедленней, уплывали бурливым потоком, чтобы никогда не вернуться назад.

- Остановите его, - просто сказала Сэлли.

Рыжеволосый молодой человек стал похож на жителя Джонстауна, которого попросили остановить знаменитое наводнение.**

- Остановить его?

- Ага. Ну, свистните или еще что-нибудь.

Из глубин памяти молодого человека на поверхность выплыло одно-единственное слово - слово, которое он где-то то ли читал, то ли слышал: возможно, наследие далеких школьных дней.

- Zut!,*** - рявкнул он, и Жюль внезапно затормозил на скаку. Наступила ошеломляющая тишина, какая бывает в котельной, если там вдруг остановится работа.

- Ловко! - воскликнула Сэлли. - Теперь он у вас в руках! Спросите его, о чем он говорит, если он сам знает - в чем я лично сомневаюсь - и предложите повторить помедленнее. Может, это сработает.

Молодой человек понимающе кивнул. Совет ему понравился.

Lentement, - сказал он. - Parlez lentement. Pas si - понимаете, о чем я - pas si, черт побери, vite!****

- А-а-а, - схватывая на лету, застонал Жюль. - Lentement. Ah, oui, lentement.*****

Затем последовала длинная беседа, которая ничего не значила для Сэлли, но оказалась понятной рыжеволосому лингвисту.

- Этот осел, - смог произнести последний через несколько минут, - свалял дурака. Судя по всему, он вошел сюда в полусне. Запихнул нас в лифт, захлопнул двери, а ключ забыл на столе.

- Словом, - сказала Сэлли, - мы заперты?

- Боюсь, что так, - ответил молодой человек. - Слава богу, я неплохо знаю французский. Я разнесу эту бестолочь в пух и прах! Интересно, как по-французски будет "гад"? - задумчиво пробормотал он.

- Это всего лишь предложение, - сказала Сэлли, - но, может быть, мы лучше сделаем что-нибудь?

- А что мы можем сделать?

- Ну, во-первых, мы все можем громко заорать. Это до смерти напугает большинство людей в отеле, но пара-тройка выживших придет сюда, обнаружит нас и вытащит наружу.

- Первоклассная идея! - сказал потрясенный молодой человек.

- Я рада, что вам понравилось. Теперь объясните ему в чем дело, а то он решит, что мы чокнулись.

Молодой человек постарался подобрать слова, которыми коряво, но доходчиво посвятил в суть идеи Жюля; тот подавленно кивнул.

- Прекрасно! - воскликнула Сэлли. - Ну, все вместе на счет "три". Раз - два -:

* Esker vous ... Pourquoi vous ne... ne vous: quel est le raison ... (искаж.фр.) - Вы: почему вы не: по какой причине:
** Zut! (искаж.фр.) - Заткнись!
*** :стал похож на жителя Джонстауна, которого попросили остановить знаменитое наводнение. - 1 июня 1889 г. американцев потрясла новость о том, что Джонстаун, штат Пенсильвания был разрушен крупнейшим наводнением за всю историю страны.
**** Lentement: Parlez lentement: pas si: vite! (искаж.фр.) - Медленнее: понятнее: не так быстро!
***** Ah, oui, lentement. (искаж.фр.) - О, да, понятнее.

Салли с облегчением вернулась на свое место и обнаружила, что к настоящему моменту присутствующие разделились на два течения. Сторонники умеренности и благоразумия, возглавляемые Огюстом Бартлетом, окончательно и бесповоротно высказались в пользу трехсот тысяч в облигациях Займа Свободы*, а остальное - в пользу надежных ценных бумаг по недвижимости; в то время как более азартное меньшинство, находясь под впечатлением секретных сведений, полученных от предупредительного молодого человека, поставило деньги Салли на Бенни Уистлера, предусмотрительно разделив их на мелкие порции, чтобы не испортить игру. По всей видимости, репутация мистера Тьюка в узком кругу посвященных была настолько прочной, что предупредительный молодой человек не сомневался: если взяться за дело по-умному и без излишней спешки, то капитал можно утроить. Тут Салли показалось, что пришло время прояснить некоторые недоразумения.

- Понятия не имею, откуда вы берете ваши цифры, - сказала она, - но боюсь, что вы ошибаетесь. У меня всего лишь двадцать пять тысяч долларов.

Это заявление подействовало расхолаживающе. На какое-то мгновение упомянутая сумма показалась этим мошенникам, ворочающим миллионами, слишком малой, не стоящей их внимания. Она относилась к тем суммам, которые они мысленно выделяют на оплату автомобильных счетов наследницы. Немного погодя они все же к ней попривыкли. В конце концов, и такие жалкие гроши как двадцать пять тысяч, на что-нибудь да сгодятся.

- Если бы у меня были двадцать пять тысяч, - произнес Огюстус Бартлет, первый, кто пришел в себя от потрясения, - я бы купил Совместный…

- А если бы я их имела… - присоединилась Эльза Доланд.

- Окажись они у меня в 1900 году, - заметил угрюмый человек в очках, - я бы организовал революцию в Парагвае.

Он погрузился в свои мрачные фантазии по поводу возможного дальнейшего развития событий.

- Ладно, я расскажу, что я собираюсь с ними делать, - сказала Салли. - Для начала я побываю в Европе… и, конечно же, во Франции. Многие хвалят Францию… Как только получу паспорт, поживу там без забот пару-тройку недель и вернусь, чтобы найти какое-нибудь миленькое доходное дельце, куда я могла бы вложить капитал и жить в свое удовольствие. Ну, что вы на это скажете?

**************

- Э-э-э…добрый вечер, - произнес он в замешательстве, одновременно расправляя ноги, которые переплелись каким-то непостижимым образом.

- Или bon soir, я полагаю, Вы бы сказали, - прошептала Салли.

Молодой человек выронил шляпу, наклонился, чтобы поднять ее, но тут же об нее запнулся - верное доказательство того, что замечание Салли достигло цели.

Между тем Джульс, находившийся в некоем подобии сомнамбулического транса и все это время курсировавший в акватории лифта, с грохотом распахнул его кабину.

- Конечно, нехорошо с нашей стороны, что мы вас разбудили, - участливо произнесла Салли, заходя внутрь.

Джульс ничего не ответил по той простой причине, что он все еще спал. Длительная практика позволяла ему выполнять обязанности лифтера, пребывая в состоянии сладостной дремоты. Его мозг, если можно так выразиться, работал на автопилоте. Он с лязгом закрыл лифтовую камеру и сейчас неторопливо тянул за соответствующий трос, в результате чего лифт медленно поднимался вверх, а не опускался в шахту, но… он так и не проснулся.

Салли и рыжеволосый молодой человек устроились рядом на маленькой скамье и наблюдали за действиями лифтера. Беседа, сперва вспыхнув, вскоре зачахла. Ничего примечательного из того, чем сразу хотелось бы поделиться, в голову Салли не приходило. К тому же, ее спутник, судя по всему, принадлежал к разряду тех сильных и немногословных натур, о которых пишут в книгах. Тишину нарушало только слабое похрапывание Джульса.

В районе третьего этажа Салли, чуть подавшись вперед, толкнула Джульса в область нижних ребер. За все время пребывания в Ровилле Салли не раз убедилась, имея дело с местным населением, что действия оказываются красноречивее слов. Если ей нужно было что-то в ресторане или магазине, она указывала пальцем; а если требовалось остановить лифт, она толкала служащего-лифтера. Такая система не уступала в результативности дюжине англо-французских разговорников.

Джульс остановил механизм, и именно сейчас его профессиональный долг, который он исполнял безупречно, требовал того, что он должен был бы сделать, следуя ему, - а именно, открыть двери лифтовой камеры. Для этого существует много способов. Метод Джульса был самым правильным. Он привык делать это с непреходящим трепетом и благоговением, обычно восклицая по ходу "V’la!", негромким, но самодовольным голосом, как бы говорившем: "хотел бы я видеть кого-нибудь еще, кто так лихо справился бы с этим". "Может быть, внешне я далек от совершенства", - считал Джульс, - "но зато я способен открыть дверь лифта".

Однако, сегодня вечером этот, прямо скажем, не требующий неимоверных усилий трюк, казалось, был ему не под силу. Вместо того чтобы вставить ключ в замок, он стоял как вкопанный, лицо его выражало неподдельный ужас. Он принадлежал к тем людям, которые многое в жизни воспринимают с излишней серьезностью, и небольшое затруднение, возникшее сейчас, похоже, его просто сломило.

- Видно, что-то произошло, - предположила Салли, поворачиваясь к своему попутчику. - Спросите, пожалуйста, в чем дело? Я совсем не знаю французского, кроме "oo la la!"

Молодой человек, которому был адресован этот призыв, собрался с духом, чтобы воплотить его в жизнь. Он с сомнением взглянул на подавленного Джульса и сдавленно кашлянул.

- Oh, esker … esker vous…***

- Смелее, - подбодрила его Салли, - Похоже, вы привели его в чувство.

- Esker vous… Pourquoi vous ne… я хочу сказать … ne vous … то есть, quel est le raison…

Здесь он резко остановился, так как в этом месте Джульса будто прорвало. Его объяснения хлынули с огромной скоростью, и конца им не было видно. По всей вероятности, ему было невдомек, что ни один из его слушателей не понимал ни слова из его монолога. А если бы это все-таки пришло ему в голову, он бы отверг этот недостаток как сущий пустяк. Ему хотелось все объяснить, и он объяснял. Слова лились из него, как из рога изобилия. При этом возникало ощущение, что звуки, которые вы вполне могли бы разобрать и осмыслить при условии, что их можно было бы как-то выделить из общей массы и произносить медленно, низвергались подобно водопаду и исчезали безвозвратно.

- Остановите его! - потребовала Салли тоном, не терпящим возражений.

В тот момент рыжеволосый молодой человек выглядел так же как, возможно, выглядел житель Джонстауна**, если бы его попросили остановить знаменитое наводнение, случившееся в этом городе.

- Остановить?

- Ну да. Свистните или сделайте что-нибудь в этом роде.

Из глубин памяти молодого человека на поверхность всплыло одно-единственное слово - то слово, которое он, должно быть, услышал где-то или прочел: вероятно, наследие давно минувших школьных дней.

- Zut! - рявкнул он, и в тот же миг непрерывный поток объяснений Джульса оказался перекрыт. Наступила гробовая тишина, подобная той, какая бывает в котельной, когда работа в ней внезапно останавливается.

- Быстрей! Сейчас он - наш! - прокричала Салли. Узнайте, что он говорит - если он сам знает, в чем я не уверена - и попросите говорить медленно. Тогда мы к чему-нибудь придем.

Молодой человек понимающе кивнул. Совет был что надо.

- Lentement, - сказал он. Parlez lentement. Pas si - понятно, что я говорю - pas si черт побери, vite!

- Ага-а-а! - воскликнул Джульс, хватая мысль на лету. - Lentement. Ah, oui, lentement.

Затем последовала продолжительная беседа, не говорившая Салли ни о чем, но, похоже, весьма познавательная для рыжеволосого языковеда.

- Тупой осел, - подытожил он несколько минут спустя, - совсем потерял память. По-видимому, он был в полудреме, когда мы появились; он засунул нас в лифт, захлопнул дверь, забыв ключи на конторке.

- Понятно, - сказала Салли. - Значит, мы заперты?

- Боюсь, что так. Как бы мне хотелось хорошо знать французский. Уж я бы не постеснялся в выражениях и высказал бы ему все, что о нем думаю! Болван! Интересно, как по-французски "вредитель"… - произнес он задумчиво.

- Все это пустые разговоры, - сказала Салли, - но разве нельзя что-нибудь предпринять?

- Что же?

- Ну, как вариант, мы могли бы громко закричать. Многие в отеле перепугались бы до смерти, но вполне возможно, нашлись бы и такие, кто бы выжил, пришел, во всем разобрался и выпустил бы нас.

- Потрясающе! - восторженно воскликнул молодой человек.

- Я рада, что идея пришлась вам по вкусу. А сейчас набросайте ему в двух словах наш план, а то он решит, что мы спятили.

Молодой человек занялся подбором нужных слов. Наконец, его усилия увенчались успехом - то, что удалось найти, звучало коряво и резало слух, но оказалось вполне приемлемым, - Джульс хмуро кивнул в ответ.

- Чудесно! - воскликнула Салли. - А сейчас - все вместе на счет "три". Раз - два - …

************

* Облигации Займа Свободы (Liberty Bonds) - правительственные облигации военного займа (Liberty Loans), продавались в годы первой мировой войны для финансирования военных расходов. В их распространении принимали активное участие звезды немого кино, а композитор Ф.де Суза (Sousa John Philip) написал "Марш Займа Свободы".

**Джонстаунское наводнение (Johnstown flood) - сильное наводнение 31 мая 1889 года в нескольких районах Пенсильвании, вызвавшее большие жертвы (более 2,2 тыс. человек) и почти полностью разрушившее г. Джонстаун и его пригороды. Было вызвано прорывом плотины на водохранилище Конимо (Conemaugh Reservoir) в период сильных дождей. В помощи пострадавшим впервые участвовало Американское общество Красного Креста. В память об этом событи создан Национальный мемориал "Джонстаунское наводнение".

***Oh, esker … esker vous…(искаж. франц.) - est-ce que vous - начало вопроса "Вы…….?"

Esker vous… Pourquoi vous ne… я имею ввиду, что ne vous … то есть, quel est le raison… (франц.) - почему вы не… вы не… что за причина…

Zut! (франц.) - Черт (возьми)!

Lentement, - сказал он. Parlez lentement. Pas si - понятно, что я говорю - pas si черт побери, vite! (франц) - Медленно, ... Говорите медленно. Не так….быстро!

Lentement. Ah, oui, lentement.(франц.) - Медленно. Ах, да, медленно.