Тем временем, Долли, вооружившись блокнотом и новой фотокамерой, беседовала с очаровательной хозяйкой Кастлвуда. Обычно Лейла Йорк не выбирала выражений, едва узнав о намерении кого-либо нанести ей визит, однако всегда проявляла благосклонность к журналистам. Будучи добрым человеком, она им симпатизировала - хотя Долли в этом особо не нуждалась - понимая, что эти несчастные дети навязываются ей не забавы ради, а исключительно исполняя злою волю своих редакторов. Ей самой приходилось часто брать интервью в эпоху работы репортером и сочинительства душещипательных историй.

С Долли они неожиданно сошлись. О ней, любимом чаде Ловкача Моллоя, было сказано немало крепких слов, особенно злорадствовал Мартышка Твист, он же частный детектив Дж. Шерингэм Адэр. Но Долли была несомненно приятной собеседницей и сразу понравилась Лейле Йорк. Они бродили по дорожкам Кастлвуда как две подруги. Лейла восхищалась, тем как хорошо ее гостья понимает ее свежие литерурные идеи, а Долли, со своей стороны, сделала все возможное, чтобы у хозяйки ни осталось и тени сомнения в ее полном одобрении.

- Искусство должно вести за собой- воскликнула она. - Хватит кормить их всякой чушью. Надоело. Возьмем, к примеру, этого парня, которого я .... - она запнулась. Собираясь сказать "знала", Долли поняла, что слишком рискует наговорить лишнего.

- Возьмем парня, о котором я узнала, перечитывая газеты. Когда начинаешь искать материал, такое можешь накопать! Звали его Шустряк МакГи, а работал он в Цицеро, рядом с Чикаго. Он промышлял грабежом автозаправок, небольших магазинчиков и прочей глупостью, но на жизнь ему вполне хватало. Но однажды он сказал себе: "Хорош баловаться - так совсем завязнешь в этой трясине. Пора подумать о серьезных делах." В одночасье он решился - гробанул банк и с тех пор даже и не вспоминал о прошлом. Теперь у него своя банда и всякий в Кук Каунти его уважает. Я точно знаю, мне кто-то рассказывал, - торопливо добавила она, - что у него пятьдесят шесть костюмов, все на шелковой подкладке и по индивидуальному заказу. И еще у него новая пара обуви на каждый день. Вот. И ведь все благодаря целеустремленности.

Лейла Йорк заметила, что у Горацио Элджера есть рассказ на похожую тему. В ответ Долли буркнула: "Возможно", пояснив, что знакома с творчеством Элджера довольно поверхностно.

- Но вы понимаете, что я имею в ввиду? Вы сейчас в таком же положении. Как поется в песне, вы славная пастушка, но пора выходить в люди и показать, на что вы способны. Продолжайте в том же духе, дорогая. Делайте свое дело, и пусть кто-нибудь попробует вякнуть - пошлите их ко всем чертям.

Эти слова были настолько созвучны мыслям Лейлы Йорк, что она просияла в ответ и с готовностью дала себя запечатлеть в различных ракурсах, хотя больше всего на свете она ненавидела это дурацкое замирание с натянутой улыбкой. Стоило ей сменить последнюю позу - она стояла, облокотившись одной рукой на фонтанчик для птиц и обернувшись через левое плечо, - как свинцовое небо, молчавшее до сих пор, заговорило. Раздался гром, сверкнула молния и дождь обрушился с силой Ниагарского водопада.

Долли первая добежала до двери в дом, следом в гостиной появилась Лейла Йорк. Они стояли у окна, глядя на ливень.

- Вот она, Англия! - горько сказала мисс Йорк.

- Да - протянула Долли. - Держу пари, тот парень, что вернулся сюда после долгих скитаний по миру, тысячу раз проклял себя за идиотское решение. Я думаю, в этой треклятой стране можно сделать неплохие деньги на торговле зонтами. Ну что, полагаю, в саду мы уже закончили, как насчет съемки в интерьере? Знаете, что мне хотелось бы заснять - воскликнула Долли, будто ее осенило - Вашу спальню. Вроде как святая святых и все такое. Вы не против?

- Пожалуйста. Комната наверху слева от лестницы.

- Спасибо, я найду - сказала Долли, но в этот момент в дверь позвонили.

Лейла Йорк подумала, что это мог быть только господин Корнелиус, и, недовольно ворча, пошла открывать. Долли, уже собираясь подниматься наверх, где ее ждали несметные богатства, замерла на первой ступеньке, вдруг узнав голос пришедшего.

- Мисс Йорк - сказал новый гость. - У меня к Вам очень важное дело. Я жена Александра Проссера.

В жизни нам неизбежно попадаются люди, с которыми неприятно общаться. Иногда нам противно наблюдать, как они откашливаются, иногда тошнит от их чавканья за столом или просто они напоминают гам ненавистных родственников. У Долли не было экзотических причин избегать встреч с Миртл Проссер. Она замерла на мгновение, представив себе сцену узнавания, обещавшую стать безобразной, но уже через секунду вновь ожила, полная сил. С шумом Долли ринулась через гостиную к двери и, промчавшись по лужайке, перемахнула изгородь, отделявшую сад от "Райского Уголка".

Если черный ход в "Райском Уголке" был открыт, то ей удалось найти убежище, столь необходимое в подобных обстоятельствах для преступника.

Между тем Долли, приехав в Кастлвуд с блокнотом и новенькой камерой, находила хозяйку очаровательной. Всякий раз, когда кто-нибудь из репортеров изъявлял желание наведаться к Лейле Йорк, она бесилась, походя на раздраженного льва, рыкающего то, что и говорить не подобает, однако, неизменно представала перед ними в наилучшем свете. Лейла умела создать атмосферу непринужденности (впрочем, непринужденности Долли и без того было не занимать), стараясь, чтобы самый никчемный из них почувствовал себя желанным гостем, а все потому, что будучи по природе женщиной добросердечной, не видела вины этих представителей одной из древнейших профессий в том, что редакторы посылали их отравлять людям существование. В бытность свою журналисткой Лейла и сама изрядно потрудилась над интервью для душещипательных статеек, поэтому она с пониманием относилась к прежним коллегам.

В Долли неожиданно для себя она и вовсе нашла родственную душу. Знакомые зачастую не стеснялись в выражениях, отзываясь о той, что была светом очей Пролазы Моллоя - Шимп Твист, например, известный в профессиональных кругах как Дж. Шерингем Адаир, частный детектив, никогда не жалел черных красок, стоило лишь завести о ней речь - но одного у нее было не отнять - она умела поддержать разговор, а потому с самого начала пришлась Лейле по нраву. Словно подруги, бродили они по саду Кастлвуда, и Лейла была восхищена отношением рассудительной девушки к предполагаемым переменам в ее литературной карьере. Долли не оставила и тени сомнения в том, что она целиком и полностью одобряла этот шаг.

- Больше идей - хороших и разных! На одном и том же трюке далеко не уедешь, - заявила она. Вот, к примеру, я - Долли остановилась. Слово "знаю" уже почти слетело с ее уст, но ей пришло в голову, что было бы осмотрительнее использовать не столь компрометирующий глагол. Вот, к примеру, я слыхала в редакции об одном типе, - и чего только там не наберешься, в редакции. Звали его Хват МакДжи, у него еще было дело в Цицеро, под Чикаго. Работал по заправкам, аптекам и все такое, на кусок хлеба хватало, а тут он себе возьми и скажи: "Пора завязывать с этой мелочевкой. Кручусь тут, как белка в колесе, а жить бы надо с размахом". И вот он идет и берет банк, и с тех пор он уж и не оглядывался. У него теперь своя шайка, а сам он один из самых авторитетных предпринимателей во всем округе Кук. Я точно знаю, - то есть мне говорили, поспешно добавила она, что у него аж пятьдесят шесть костюмов, да все на шелку и на заказ шитые, а еще новые туфли на каждый день в году. Вот так - кто смел, тот и съел.

Лейла Йорк припомнила, что Горацио Олджер будто бы написал историю успеха со схожей сюжетной линией, на что Долли ответила "Вроде того". Она, по ее словам, не уделила должного времени изучению трудов Горацио Олджера.

- Но поймите, о чем я. У Вас все в точности, как у того типа. Вы, как говорится, молодец среди овец, но теперь пришло время засучить рукава и показать всем, на что Вы способны, если приметесь за дело. Вы уж, дорогая моя, делайте все, как Вам хочется. А если кто хоть слово поперек скажет, пусть отправляется ко всем чертям.

Эти слова так точно попадали в унисон чувствам Лейлы, что она одаряла свою гостью милой улыбкой и благодушно позволяла ей фотографировать себя в разнообразных позах, хотя именно желание репортеров прислонить ее к чему-нибудь да еще заставить улыбаться, составляло для нее самую малопривлекательную часть интервью. В тот момент, когда она приходила в себя после очередной позы - вполоборота к камере, опершись на балюстраду и жизнерадостно улыбаясь - небо, покрытое свинцовыми тучами, до сих пор ни звуком не выдававшее своего присутствия, внезапно взорвалось грохотом. Зарокотал гром, засверкала молния, и дождь полил в манере, получившей широкую известность благодаря Ниагарскому водопаду.

- Вот тебе и Англия, священная земля,* - с горечью сказала мисс Йорк.

Долли, располагавшаяся ближе к французскому окну гостиной, добралась до него первой, Лейла Йорк чуть приотстала на финише. Вместе они смотрели на ливень.

- Жуть, - согласилась Долли. Этот, как его, который "из дальних странствий воротясь", поди, как следует вдарил самому себе за то, что сдуру вернулся. Эх, мне б концессию на продажу зонтиков в этой треклятой стране! Ну, раз уж мы внутри, и в саду нам ничего больше не светит, может, пройдемся по интерьерам? Ой, знаете, что - выговорила Долли, потрясенная свежей идеей, - сделаем пару снимков спальни - самое оно? Будет вроде душевно, что ли. Я поднимусь, не возражаете?

- Пожалуйста. Вверх по лестнице и налево.

- Я разберусь, - сказала Долли, и в этот момент позвонили в дверь.

Раздраженно фыркнув, так как это наверняка снова был мистер Корнелиус, Лейла пошла открывать. Тем временем Долли, уже готовую было подняться по ступенькам, ведущим в Эльдорадо, охватил леденящий ужас, - она без труда узнала голос, раздавшийся снизу.

- Мисс Йорк, - произнес голос, - Мне необходимо поговорить с Вами - это очень важно. Меня зовут миссис Александер Проссер.

На жизненном пути нам неизбежно попадаются индивидуумы, встречаться с которыми вновь у нас не возникает ни малейшего желания. Иногда нас раздражает их манера прочищать горло или есть суп, издавая при этом характерные звуки, иногда они напоминают нам родственников, о существовании которых хочется забыть. Однако нежелание Долли видеться с Миртл Проссер не объяснялось подобными причудами. Секунду-другую она стояла как громом пораженная, понимая, что та вот-вот войдет, и тогда встречи, не сулящей ничего приятного, не избежать. Но вскоре жизнь вернулась к онемевшим было членам, а прежняя находчивость - к Долли. Она метнулась назад в гостиную, выскочила сквозь французское окно, припустила по саду и перемахнула через забор, прочь из дома Лейлы в Мирную Гавань.

В Мирной Гавани, если только не заперта задняя дверь, она найдет то, что в подобных обстоятельствах так необходимо представителю криминального мира - укрытие.

* - У. Шекспир, Ричард II, перевод Мих. Донского.

Между тем, Долли, вооружённая блокнотом и новым фотоаппаратом, находила хозяйку Кастлвуда очаровательной. Несмотря на то, что Лейла Йорк яростно рвала и метала, когда ей по телефону сообщили о решении взять интервью, наговорив много такого, что лучше было бы оставить при себе, она всегда вела себя с корреспондентами крайне учтиво. Не то чтобы Долли в этом нуждалась, но Лейле Йорк удавалось приободрить корреспондентов и превратить даже явный провал в конфетку. Женщиной она была всё-таки доброй, и понимала, что эти дети неженатых родителей, ведут себя так назойливо не добровольно, а по заданию редактора. В бытность журналисткой, ей самой часто приходилось брать интервью, и она их искренне жалела.

В Долли она неожиданно почувствовала родственную душу. Знакомые часто говорили о бесценном сокровище Обмылка Моллоу отвратительные вещи - Шимп Твист, он же Дж. Шерингем Адэр, частный детектив, просто закипал от ярости всякий раз, когда речь заходила о Долли, - но в общении она, бесспорно, была очень приятна, и Лейла Йорк прониклась к ней с самого начала. Они бродили по парку Кастлвуда словно лучшие подруги и Лейла Йорк пришла в полный восторг от того, как разумно отнеслась девушка к изменениям, которые она запланировала в своём творчестве. Долли ясно дала понять, что безоговорочно поддерживает все её начинания.

- Кстати о литературе, - начала она, - Нельзя ведь бесконечно кормить читателей одной и той же ерундой. Знаете, один парень, которого я….- Долли замялась. Она уже почти сказала "знаю", но вдруг почувствовала, что разумнее будет заменить этот глагол на менее компрометирующий. - Знаете, парень, о котором я слышала краем уха, работая над одной статьёй, - чего только не узнаешь, собирая материал для статей - промышлял в Цицеро, около Чикаго. Звали его Везучий Макджи. Он зарабатывал тем, что грабил аптеки, бензоколонки и тому подобное, и жил себе припеваючи, пока однажды утром не сказал себе, - "Хватит мелочиться. Надо играть по крупному. Пора поднять планку". Не откладывая дело в долгий ящик, он ограбил банк, и с тех пор буквально во вкус вошёл. Сейчас у него своя банда и он считается одним из самых известных воротил графства Кук. Мне доподлинно известно - потому что кто-то мне сказал, - поспешно добавила она, что у него пятьдесят шесть костюмов, все до одного подбиты шёлком и сшиты на заказ и по паре обуви на каждый день в году. Вот так-то! Честолюбие вознаграждается!

Лейла Йорк неожиданно вспомнила, что по подобным мотивам Горацио Алджер и написал свою историю успеха, а Долли ответила:

"Наверное",- и пояснила, что никогда особенно не увлекалась Горацио Алджером.

- Но ведь вы понимаете, что я имею в виду. Согласитесь, вы в том же положении, что и он. "И ты гордишься, вот потеха, тем, что ты не хуже всех",- как поётся в песенке, но вы чувствуете, что пришло время доказать, на что вы способны, если возьмётесь за работу, засучив рукава. Просто делайте своё дело, дорогая, так, как считаете нужным, а если кто-нибудь начнёт вопить, пошлите к чёрту.

Всё это было так созвучно мыслям Лейлы Йорк, что она лучезарно улыбнулась посетительнице и любезно позволила снять себя во множестве поз, хотя, если в этих интервью и существовали моменты, которые она особенно ненавидела, так это когда её заставляли прислониться к чему-нибудь и улыбнуться. Едва успев сняться в последней позе - вполоборота, облокотившись о купальню для птиц и мило улыбаясь, как свинцовое небо, до того момента безмолвное, внезапно ожило. Загремел гром, засверкали молнии, и полил дождь, ужасно похожий на Ниагарский водопад.

Долли, стоявшая в гостиной поближе к балкону, выбежала первой, и через секунду к ней присоединилась Лейла Йорк. Они стояли и смотрели на ливень.

- Что за страна эта Англия! - горько воскликнула мисс Йорк

- Ага, - согласилась Долли, - Бьюсь об заклад, что всякий, кто возвратится сюда откуда-нибудь из-за границы, выпорет себя как следует за то, что угораздило вернуться. Хоть бы зонты в этой проклятой стране продавали со скидкой! Ну, раз уж мы заперты в доме и больше не можем выйти в сад, как насчёт нескольких снимков в интерьере? Знаете, - осенило Долли, - мне очень хотелось бы снять вашу спальню. Что-нибудь такое, интимное. Можно мне туда подняться?

- Конечно можно. Спальня наверху, налево от лестницы.

- Я найду, - сказала Долли, и в этот момент раздался звонок в парадную дверь

Лейла Йорк пошла открывать, нетерпеливо ворча, так как полагала, что это ни кто иной, как снова мистер Корнелиус. Долли, уже собиравшаяся было последовать за ней вверх по ступенькам, ведущим в Эльдорадо, так и застыла, услышав голос, который она без труда узнала.

- Мисс Йорк? - спросил голос. Можно мне войти и поговорить с вами о деле чрезвычайной важности? Меня зовут миссис Александр Проссер.

На протяжении жизни каждому из нас встречаются люди, с которыми очень не хочется встречаться снова. Иногда раздражает то, как они полощут горло, а иногда звук, с которым они втягивают суп, или они напоминают родственников, о которых нам бы хотелось позабыть. Но причина, по которой Долли не хотелось встречаться с Мёртл Проссер, не имела к вышеперечисленным ни малейшего отношения. На мгновение, Долли будто окаменела, понимая, что она собирается войти и неминуема пренеприятная сцена. Но потом жизнь вернулась в её онемевшие конечности, и она вновь обрела свою обычную находчивость. Она пулей влетела обратно в гостиную, перемахнула через балконные перила, пронеслась через сад и перелезла через забор, разделявший сады Лейлы Йорк и "Тихой Гавани".

В "Тихой Гавани", если только задняя дверь не окажется закрытой, она найдёт убежище, так необходимое преступным элементам в подобных ситуациях.

Куколка прибыла в Лесной уголок с записной книжкой и новеньким фотоаппаратом, и совершенно очаровала ее. Лейла Йорк, которая, заслышав о чьем-то намерении явиться к ней за интервью, начинала метаться и лютовать, как язычник, вставляла разные словечки, не заботясь об их уместности, тем не менее преподносила себя газетчикам в наилучшем виде. Сразу же давая им почувствовать себя непринужденно, - хотя в случае с Куколкой это было, в общем, излишне, - она получала восхищенные отзывы. Она понимала, поскольку в глубине души была добрым человеком, что не вина этих внебрачных детишек, если редакторы заставляют их превращаться во вредителей. Когда она сама в свое время распускала нюни в газете, ей часто приходилось брать интервью, так что она способна была отнестись к репортерам с полным сочувствием.

В Куколке она и вовсе обнаружила родственную душу. О лучике света в жизни Мыльного Моллоя некоторые из знавших ее порой высказывались очень нелестно: Макаку Твиста, работающий под названием "Шерингем Эдер, частный детектив", особенно, стоило кому-то в беседе с ним упомянуть ее имя, разбирала нелегкая, - но Куколка, бесспорно, была замечательной собеседницей, и Лейла Йорк очень быстро к ней расположилась. Они неспешно бродили по небольшому палисаднику, разбитому вокруг Лесного уголка, общаясь, как две подружки, и мисс Йорк была совершенно покорена отношением этой умненькой девушки к ее намерению круто изменить жанр.

- Надо двигать и двигать вперед культуру, - говорила Куколка, - нельзя же всю жизнь крутить одну шарманку. Вот я вам сейчас расскажу об одном... - тут она замешкалась. Приготовившись уже было сказать "знакомом", она почувствовала, что благоразумнее будет применить другое слово. - об одном человеке, в газете ведь перезнакомишься со всем на свете. Звали его Везунчик Макджи, и у него были делишки в Цицеро, это рядом с Чикаго. Тряс бензоколонки с аптеками, вроде бы на жизнь хватало. А потом однажды утром он проснулся и сказал: "Все, с мелочевкой завязываю! Пора выбираться из болота и затяться чем-нибудь посолиднее". Он просто пошел и грабанул банк, и потом уж не останавливался. Собрал себе бригаду, и сейчас - один из самых центровых авторитетов в графстве Кyк. Я точно знаю, мне рассказывали, - поспешно добавила она, - что у него одних костюмов пятьдесят семь штук, все на шелковой подкладке и по заказу сшитые, и каждый день он надевает новую пару обуви. Так что решайте сами. Усилия даром не проходят.

Лейла Йорк сказала, что, как ей кажется, у Горацио Олджера как раз есть рассказы с очень схожим сюжетом. "Точно не знаю", - отвечала ей Куколка, объяснив при этом, что она Олджера только перелистала.

- Неважно, вы меня поняли. Сейчас вы точно в таком же положении. Для девушки с высоких гор, как поется в песне, вы побили все рекорды, но вот пришло время и вы поняли, что надо показать им, на что вы способны, если возьметесь за ум и будете работать по-крупному. Так что чешите вперед, дорогая, и не оглядывайтесь, а если кто-то там расквакается, гоните его ко всем чертям.

Слова эти до такой степени совпадали с чувствами, которые испытывала Лейла Йорк, что она радостно оглядела гостью и с легкой душой позволила ей сфотографировать себя, хотя среди всех несносных черт интервью самыми невыносимыми для себя она считала просьбы облокотиться и улыбнуться. Освободившись от очередной позы (опершись о птичий бассейн, она одухотворенно глядела через левое плечо) она заметила, что свинцовые небеса, до сих пор хранившие молчание, вдруг заговорили громко и прямо. Пророкотали раскаты грома, вспыхнула молния, и в манере, повсеместно насаждаемой Ниагарским водопадом, полил дождь.

Куколка первой влетела в дом через распахнутое французское окно, поскольку находилась к нему ближе, а мгновением позже там же оказалась Лейла Йорк. За окном бушевала стихия.

- О, Англия, священная земля! - вскричала писательница.

- Да, уж! - поддержала ее Куколка. - Если комц взбредет в голову приехать, то он долго не опомнится. В такой тухлой стране только концессию на зонтики покупать. Ну хорошо, уж если мы попали в дом, а в садик все равно не выйти, может, займемся съемкой прямо здесь? Слушайте, - протянула осененная идеей Куколка, - а я ведь с удовольствием щелкнула бы пару снимочков у вас в спальне! Так, знаете, интимно… Не возражаете, если я слетаю наверх?

- Пожалуйста. Как подниметесь по лестнице, дверь налево.

- Я разберусь, - сказала Куколка, и тут в дверь позвонили.

Досадливо крякнув, поскольку она вновь ожидала увидеть на крыльце мистера Корнелиуса, Лейла Йорк пошла открывать. Куколка, уже ступившая на лестницу в Эльдорадо, вдруг оцепенела на полушаге, ибо услыхала голос, перепутать который просто не могла.

- Мисс Йорк? - произнес голос. - Не позволите ли зайти? Мне нужно поговорить с вами по очень важному делу. Я -миссис Александр Проссер.

На разных отрезках жизненного пути нам обязательно попадались, и будут попадаться лица, новая встреча с которыми кажется излишней. Иногда для нас совершенно неприемлима их манера кашлять, иногда - чавкать, всасывая суп. Порой, они напоминают нам родственников, которых мы очень надеемся забыть. Но не эти щекотливые причины вынуждали Куколку чураться встречи с Миртл Проссер. Сознавая, что та продвигается вглубь дома, и с неизбежностью грядет сцена, ничего, помимо новых неприятностей, не сулящая, она стояла, прикованная ужасом к месту. Затем к ней вернулась обычная находчивость. Одним рывком она кинулась в гостиную, одним прыжком выпорхнула в стеклянную дверь, пронеслась через сад и перемахнула через ограду, отделявшую одно владение от другого.

В Тихой гавани, если задняя дверь не была заперта, Куколку ожидало убежище, которому преступные элементы отводят весьма высокую роль.

Тем временем Доли, вооруженная блокнотом и новенькой фотокамерой, все больше ощущала на себе обаяние хозяйки Каслвуда. Лейла Йорк, надо отдать ей должное, всегда была на высоте в общении с репортерами. И это невзирая на ее привычку приходить в дикую ярость и на языке неандертальца издавать звуки, которые было бы лучше держать в себе, когда очередной писака объявлял о своем намерении предстать пред ее светлы очи. В целом же, с Лейлой любой ее собеседник чувствовал себя легко и непринужденно, хотя Долли в этом и не нуждалась. С ней любая пешка воображала себя дамкой, ибо по доброте сердечной Лейла была убеждена, что нельзя винить "этих внебрачных отпрысков своих родителей" за то, что редакторы заставляют их приставать с расспросами к мирным гражданам. В период, когда Лейла писала сентиментальные женские романы, ей часто приходилось самой выступать в этой роли, так что теперь она была в состоянии проникнуться пониманием и сочувствием к репортерам.

Неожиданно для себя писательница нашла в Долли родственную душу. Все кто знал Долли, не особенно выбирали выражения, говоря об "этом единственном свете в оконце для Проныры Моллой". Частный детектив по прозвищу Макака, известный еще под именем Дж. Шеринам Адер, тот вообще, готов был взорваться при одном только упоминании в разговоре ее имени. Однако спору нет, Долли был интересным собеседником, и сразу пришлась по душе Лейле Йорк.

Как закадычные подружки, Лейла и Долли прогуливались по лужайкам Каслвуда. Лейла была рада, что эта хваткая девчонка целиком и полностью поддержала ее идею изменить подход к литературному творчеству. Долли не оставила ни тени сомнения относительно этого:

- Смысл искусства - говорила она, - в движении вперед и вверх. Нельзя же все время кормить читателей одними и теми же байками. Возьмем, к примеру, одного моего: - здесь Долли осеклась. Она собиралась сказать "знакомого", но потом решила, что благоразумней будет заменить это слово чем-нибудь нейтральным. - В общем, парня, о котором я узнала во время работы над статьей. Вы, конечно, тоже узнаете много всего интересного, когда корпите над вашими опусами. Так вот, этот парень по прозвищу МакДжи-Виртуоз воровского дела промышлял в местечке Цицеро вблизи Чикаго. Занимался тем, что грабил заправочные станции, аптекарские магазины и все такое. Жил, надо сказать, припеваючи, пока однажды утром не сказал себе "Хватит уже размениваться по мелочам. Это болото совсем меня засосало. Нужно стремиться к чему-то более масштабному", после чего пошел и обчистил банк, и с тех пор никогда не оглядывался назад. Сейчас у него своя банда, и он - признанный авторитет в графстве КуК. Кроме того, мне доподлинно известно, то есть я хочу сказать, я слышала, - поспешила добавить Долли,- что у него пятьдесят шесть костюмов, сшитых на заказ, каждый на шелковой подкладке. А еще каждый день в году он меняет ботинки. Вот так. Кто очень хочет, тот всегда своего добьется.

Выслушав Долли, Лейла Йорк высказала предположение, что Горацио Алжер, когда писал свою историю успеха, за основу брал ту же сюжетную линию. На это Долли ответила "Может быть. Если честно, я не особенно вчитывалась в Горацио Алжера."

- Ну, вы понимаете, о чем я, - продолжала Долли, - Вы с ним одного поля ягода. Не сидите тихо, как пай-девочка. Чувствуете, что пора уже, поплевав на ладони, браться за дело самой, чтобы показать им всем, на что вы способны. Вы, моя дорогая, гнете свою линию, и если кто попробует хотя бы пискнуть, вы тотчас же заткнете ему рот.

Эти слова были настолько созвучны собственным мыслям Лейлы, что она лучезарно улыбнулась гостье, и разрешила ей сфотографировать себя в разных положениях. И это несмотря на то, что для нее не было пытки хуже, чем послушно становиться, где скажут, и улыбаться, когда скажут. В тот самый момент, когда Лейла, облокотившись одной рукой на бассейн для птиц и сияя в камеру через левое плечо, получила команду "вольно", небо, затянутое свинцовыми тучами и до сих пор хранившее молчание, вдруг раскололось и заговорило. Заревел гром, засверкала молния, и с неба обрушился потоп, точь-в-точь как Ниагарский водопад.

Находясь ближе к стеклянной двери гостиной, Долли первой добежала до нее. Следом за Долли в дом заскочила Лейла. Укрывшись в гостиной, они смотрели на потоки воды, низвергающиеся с небес.

- Узнаю старую добрую Англию! - горько произнесла мисс Йорк.

- Да. Бьюсь об заклад, тот чудак, который вернется в Англию после посещения любого другого места на Земле, будет грызть себе логти оттого, что был таким болваном, и вернулся сюда. Хотела бы я быть непромокаемой в этой чертовой стране. Что ж, раз мы безнадежно застряли здесь, не заняться ли нам осмотром помещения.

Вдруг осененная какой-то новой мыслью, Долли добавила:

- Знаете, мне бы хотелось сделать снимок вашей спальни. Хочется запечатлеть кусочек личной жизни и все такое. Не возражаете, если я поднимусь туда?

- Нет, конечно. Вверх по лестнице и налево.

- Я сориентируюсь. - ответила Долли, и в тот же момент в дверь позвонили. Лейла Йорк пошла открывать дверь, недовольно ворча, т.к. была уверена, что это мистера Корнелиуса принесла нелегкая. Тем временем Долли, которая уже занесла ногу на лестницу, ведущую в сказочную страну Эльдорадо, вдруг замерла на месте как вкопанная - она услышала голос, который она узнала без труда.

- Мисс Йорк? - спросил голос. - Могу ли я войти и поговорить с вами о деле чрезвычайной важности? Мое имя миссис Александер Просер. По мере того как проживаешь жизнь, она неизбежно сталкивает тебя снова и снова с теми людьми, встречи с которыми ты бы хотел избежать по разным причинам. Спрашивается, по каким? Иногда, потому что нам кажется оскорбительной их манера прочищать горло или причмокивать во время еды. Или они просто напоминают нам родственников, которых хотелось бы забыть. Долли же предпочитала не встречаться с Миртл Просер совсем не по этим вздорным причинам. На какое-то мгновение она застыла неподвижно, ожидая, что Миртл вот-вот войдет и неизбежно произойдет сцена узнавания, не обещающая ничего хорошего. Вскоре, однако, жизнь вернулась в ее застывшие конечности, и Долли вновь обрела свою прежнюю находчивость. Со свистом она пронеслась обратно в гостиную, вылетела через стеклянную дверь, промчалась по саду и перемахнула через забор, отделявший Каслвуд от Писхэвена. Там, при условии, что черный вход не будет заперт, Долли надеялась найти укрытие, на которое так уповают все преступные элементы, оказавшись в подобной ситуации.

Тем временем Долли, вооружившись записной книжкой и новым фотоаппаратом, наслаждалась обществом хозяйки Кастлвуда. Хотя Лейла Йорк и неистовствовала как варвар, бормоча слова, которые бы не следовало бормотать, когда кто-нибудь из газетчиков заявлял о намерении встретиться с ней, она всегда была с ними исключительно любезна. Она успокаивала их, - хотя Долли вряд ли в этом нуждалась, - превращая безнадежное дело в светский успех, поскольку считала, будучи в глубине души доброй женщиной, что эти дети неженатых родителей не виноваты в том, что редакторы посылают их надоедать своим ближним. В своем репортерском прошлом ей пришлось взять немало интервью, и она им сочувствовала.

В Долли она нашла родственную душу. Хотя радость жизни Соупи Моллоя нередко получала резкие отзывы со стороны знающих ее людей - Чимп Твист, ведущий дела под именем Шерингхема Адера, частного сыщика, приходил в исключительно возбужденное состояние при упоминании ее имени, - но без сомнения была приятным собеседником и сразу понравилась Лейле Йорк. В абсолютном согласии они блуждали по напоминающему парк Кастлвуду, и Лейла была очарована тем, как понятливая девушка восприняла ее предложение изменить ее литературную жизнь - Долли не оставила никаких сомнений в том, что она абсолютно с ним согласна.

- Так всегда в искусстве, - сказала она. - Невозможно постоянно потчевать их одной и той же чепухой. Возьмем, к примеру, одного, - она споткнулась, чуть не вымолвив "моего знакомого", но сочла более благоразумным воспользоваться другим выражением. -Возьмем, к примеру, одного малого, о котором я узнала, изучая газеты, ну вы знаете, как это бывает, когда изучаешь газеты. Его зовут Воришка Макджи, у него бизнес в Цицеро, рядом с Чикаго. Но раньше он грабил бензоколонки и аптеки, и вполне неплохо на этом зарабатывал, пока однажды утром не сказал себе: "Пора покончить с этой мелочевкой. Она уже оскомину набила. Следует заняться чем-нибудь покрупнее". И он идет, грабит банк, и с тех пор дела его идут в гору. Сейчас у него своя банда и он один из самых уважаемых дельцов в округе Кук. Я точно знаю - мне об этом сказали, - торопливо добавила она, - что он - обладатель шестидесяти шести костюмов, причем все на шелковом подкладе и сшиты по мерке, и каждый день надевает новые туфли. А вывод один: амбиции - залог успеха.

Лейла Йорк отметила, что, кажется, нечто похожее было в рассказе Горацио Адлера, на что Долли пробормотала: "Наверно", пояснив, что не является страстной поклонницей Горацио Адлера.

- Но вы же понимаете, что я имею в виду. Вы находитесь в таком же положении, как и он. Как поется в песне, "для деревенской девушки неплохо", но вы считаете, что пришло время показать им, на что вы способны, если поплюете на ладони и возьметесь за дело. Поэтому продолжайте, дорогуша, и если кто-то попробует открыть рот, пошлите его к черту.

Эти слова нашли такой отклик в душе Лейлы Йорк, что она одарила свою гостью лучезарной улыбкой и позволила сфотографировать себя в разных позах, хотя вряд ли в этих интервью было нечто более неприятное, чем моменты, когда нужно на что-нибудь облокотиться и улыбаться. Не успела она оправиться от последней позы - оперевшись одной рукой на птичью купальню, устремить оптимистичный взгляд через левой плечо, - как свинцовые небеса, до данного момента не упоминавшиеся, неожиданно разразились грохотом. Гром загремел, молния засверкала, и начал низвергаться дождь в стиле, ставшем популярном благодаря Ниагарскому водопаду.

Долли была ближе к двери гостиной и достигла ее первой, но Лейла Йорк уступила ей совсем немного. Они стояли и смотрели на ливень.

- О Англия, священная земля! - с горечью продекламировала мисс Йорк.

- Да уж, - согласилась Долли. - Держу пари, что парень, возвратившийся сюда из дальних странствий, пнул бы себя прямиком под зад за то, что был настолько глуп, чтобы вернуться. Зато торговля зонтиками, должно быть, идет бойко. Ну, поскольку мы в доме и вряд ли удастся снять в саду что-нибудь еще, как насчет интерьеров? Что я хочу, - воскликнула Долли, внезапно озаренная идеей, - так это снимок вашей спальни. Ну что-нибудь интимное, вроде того. Не возражаете если я поднимусь?

- Конечно. Вверх по лестнице и налево.

- Отлично, - сказала Долли, и в этот момент зазвенел дверной звонок.

Раздраженно хрюкнув, поскольку, по ее мнению, это мог быть не кто иной, как возвратившийся мистер Корнелиус, Лейла Йорк пошла открывать дверь, а Долли, уже готовая взобраться по ступеням, ведущим к Эльдорадо, замерла на полушаге, услышав голос, который узнала без труда.

- Мисс Йорк? - произнес голос. - Могу ли я поговорить с вами об одном важном деле? Меня зовут Александр Проссер.

На жизненном пути нам неизбежно приходится сталкиваться с индивидуумами, которых нам не хотелось бы встречать вновь. В одном случае нас оскорбляет то, как они прочищают горло, в другом нам не нравится звук, с которым они едят суп, или же они могут напоминать нам родственников, которых нам хотелось бы забыть. Но нежелание Долли встречаться с Миртл Прессер не объяснялось ни одной из этих причудливых причин, и на мгновение она ошеломленно замерла, понимая, что та уже на подходе и скоро состоится встреча, которая не преминет оказаться болезненной. Затем в ее окоченевшие члены снова вернулась жизнь, и она обрела свойственную ей предприимчивость. Вихрем промчавшись обратно в гостиную, она выскочила через балконную дверь, пронеслась по саду и перемахнула через забор, отделявший сад от Писхевена.

Если в Писхевене забыли закрыть заднюю дверь, там можно было найти убежище, так необходимое представителям сословья преступников в подобные моменты.

Тем временем Долли была внизу, в Каслвуде, с записной книжкой и новым фотоаппаратом, она думала о своей хозяйке, очаровательной, по ее мнению, особе. Лейла Йорк, всегда вела себя с журналистами весьма мило, хотя и злилась неистово, когда кто-либо из них высказывал намерение навестить ее, и не дай бог при этом им что-либо не договаривать! Она подбадривала их - не то чтобы это было нужно Долли, - превращая самую незначительную историю в событие. Будучи, по сути, доброй женщиной, Лейла понимала, что эти дети не женатых родителей вовсе не виноваты в том, что редакторы заставляют их строить из себя надоедливых прилипал. Когда-то и сама Лейла была журналисткой, в то время она писала душещипательные рассказы, и много раз сама брала интервью, вот почему она им сочувствовала.

Долли же показалась ей неожиданно близкой по духу. Те, кто знал эту девушку, не часто затрагивали неприятные темы, говоря о жизни Соапи Моллоу. Однако Чимп Твист, работавший частным детективом под псевдонимом Дж. Шерингхем Эдер, всегда впадал в ярость, когда имя Долли всплывало в разговоре. Но, несомненно, она была хорошей компанией, и Лейла Йорк с самого начала почувствовала к Долли симпатию. Они бродили по напоминающему парк Каслвуду, по-дружески болтая, и Лейла восхищалась отношением этой умной девушки к изменением, которые она собирается внести в свой подход к литературе. Долли не оставила и тени сомнения в том, что она целиком поддерживает эту идею.

"Смело беритесь за дело", - сказала она. - "Нельзя же всегда кормить их одним и тем же вздором. Да вот хотя бы парень, которого", - чуть было не сказав "знаю", она замолчала, т.к. почувствовала, что будет более благоразумно вставить менее компрометирующий глагол. "Да вот хотя бы парень, о котором я узнала, просматривая газеты. Чего только не вычитаешь в газетах! Его называли Макги-мелкий воришка, раньше у него был бизнес в Сисеро, на окраине Чикаго. Он грабил заправки и аптеки, в общем, небольшие лавочки, и так могло бы продолжаться и дальше, но однажды утром он сказал себе: "Надоели мне эти мелкие делишки. Это уже вошло в привычку. Я должен добиться чего-то большего". Что он и сделал, ограбив банк, и с того времени никогда не вспоминал прошлое. Теперь у него своя банда, он один из самых уважаемых гангстеров в Кук Кантри. Я точно знаю: кто-то сказал мне", - добавила она поспешно, - "что у него 56 костюмов, все шелковые и сшиты на заказ, и на каждый день года - своя пара обуви. Вот вам, пожалуйста. Честолюбие вознаграждено."

Лейла Йорк заметила, что, как ей кажется, Горацио Алджер добился успеха большей частью таким же способом, на что Долли ответила: "Может и так". Она, по ее словам, не очень-то вчитывалась в это произведение.

"Но вы понимаете, что я имею в виду. Вы находитесь в таком же затруднительном положении, что и он когда-то. Для девочки с гор, как поется в песне, вы делаете все правильно, однако чувствуете: пришло время показать им, на что вы способны, когда хорошенько приметесь за дело. Дорогая, поступайте так, как хотите, а если кто-нибудь будет ставить вам палки в колеса, пошлите их к чертям."

Это настолько перекликалось с чувствами Лейлы Йорк, что она одарила посетительницу лучезарной улыбкой и с радостью согласилась попозировать, хотя больше всего в этих интервью ей не нравилось как раз то, что ее заставляли то сесть, то встать, то улыбаться. Весело смотря через плечо, Лейла указывала одной рукой на летящую птицу, и в тот момент, когда она решила изменить это положение, серое, до сих пор тихое небо внезапно обратилось в звук. Раздались раскаты грома, засверкали молнии, и начался дождь, дождь, похожий на Ниагарский водопад.

Долли, первой добежала до двустворчатого, доходившего до пола окна: она была ближе к нему, но и Лейла Йорк не заставила себя ждать. Так они стояли и смотрели на ливень.

"Да, это наше королевство, это Англия!" - с горечью сказала мисс Йорк.

"Ага", - согласилась Долли. "Бьюсь об заклад, тот, кто возвратился сюда после странствий по чужим берегам, ругает себя последними словами за то, что он был таким болваном и вернулся. Жаль, что над этой страной нельзя раскрыть один большой зонт! Ну, раз уж мы в доме и в сад вряд ли уже попадем, может, поснимаем в интерьере? Знаете, мне бы хотелось", - сказала Долли, внезапно ее осенило, - "заснять вашу спальню. Интимная обстановка, ну, вы понимаете. Я поднимусь, не возражаете?"

"Конечно. Комната налево от лестницы."

"Я найду", - сказала Долли, и в этот же момент позвонили в парадную дверь.

"Это может быть только мистер Корнелиус, снова," - подумала Лейла Йорк и, что-то раздраженно проворчав, пошла открывать, а Долли, собираясь подняться по лестнице в Эльдорадо, замерла на полушаге, услышав голос, узнать который не составило труда.

"Мисс Йорк? Могу я войти? Мне нужно поговорить с Вами по важному делу. Я жена Александра Проссера."

На своем жизненном пути мы неизбежно сталкиваемся с людьми, которых нам суждено встретить еще не раз. Иногда нам не нравится, как они откашливаются, иногда раздражают звуки, которые они издают, когда едят суп, или, может быть, эти люди напоминают нам родственников, о которых мы хотим забыть. Однако Долли не хотела встречаться с Миртл Проссер ни по одной из этих надуманных причин. Понимая, что миссис Проссер уже почти вошла и вот-вот увидит и узнает ее, а сцена узнавания непременно будет болезненной, Долли мгновенье стояла как вкопанная. Затем в неподвижные конечности вернулась жизнь, и девушка вновь обрела свою изобретательность. Она с шумом спустилась в гостиную, бросилась через окна, пробежала сквозь сад и перепрыгнула через забор, за которым находился Писхэвеновский сад.

В Писхэвене, будь задняя дверь не заперта, Долли нашла бы убежище, которое в подобных случаях так необходимо преступникам.

Тем временем в Кастлвуде Долли, с блокнотом и новым фотоаппаратом наготове, наслаждалась общеcтвом хозяйки дома. Когда кто-нибудь из репортерской братии заявлял о желании навестить Лейлу Йорк, она злилась, как фурия, и бормотала про себя такое, что в приличном обществе не говорят вслух. Тем не менее, с самими журналистами она всегда была на высоте. Лейла Йорк вела себя так, что те чувствовали себя непринужденно (не то чтобы Долли в этом нуждалась), и не очень приятная процедура проходила успешно. У Лейлы Йорк было, в сущности, доброе сердце, и она знала: не вина этих отпрысков (не будем уточнять чьих), что редакторы заставляют их докучать добрым людям. Когда она сама пробавлялась сочинительством слезливых статеек для женских журналов, ей тоже нередко приходилось брать интервью, поэтому она сочувствовала этим несчастным.

В Долли она неожиданно для себя нашла родственную душу. Про нее - спутницу жизни Соупи Моллоя - те, кто ее знали, нередко говорили гадости. Например, Чимп Твист, известный как частный сыщик Дж. Шерингем Адэр, всегда впадал в крайнее неистовство при одном только упоминании ее имени. Но Лейла Йорк к Долли привязалась с первого взгляда - с ней было приятно. Они бродили по разросшемуся кастлвудскому парку, как самые близкие подруги, и Лейле Йорк очень понравилось, как эта умная девушка отнеслась к ее решению радикально изменить свою жизнь. Долли горячо одобряла эту идею - тут двух мнений быть не могло.

- С мастерством - вперед по жизни, - провозгласила она. - Свихнуться можно, если вечно делаешь одно и то же. Вот, например, один парень, я его... - она замялась. Чуть не сказала - "знаю", но вовремя почувствовала, что разумнее заменить это слово менее компрометирующим глаголом. - ...я его историю услышала, когда писала статьи, ну, знаете, чего только не услышишь, если пишешь статьи. Его зовут Мак-Ги Легкая Рука, у него был бизнес в Цицеро, недалеко от Чикаго. Промышлял грабежом бензозаправок, аптек, ну и тому подобное. Много лет он так неплохо жил, и вдруг в одно прекрасное утро сказал себе: "Хватит, пора кончать с этой мелочевкой. Это затягивает, едешь, как по накатанному. Я способен на большее." Он идет и берет банк, и с тех пор - как ножом отрезало! и не помышляет о прежнем. Он сколотил собственную банду, и теперь - самый уважаемый делец в графстве Кук. Я точно знаю, то есть мне сказали, - поспешно добавила она, - что у него пятьдесят шесть костюмов, все на шелковой подкладке, сшитые на заказ, и на каждый день года - своя пара обуви. Вот так-то. Честолюбие приносит плоды.

Лейла Йорк сказала, ей кажется, что Горацио Олжер написал очень похожую историю успеха, и Долли ответила: "А че, может быть". Как она объяснила, она не очень углублялась в Горацио Олжера.

- Но вы же все равно понимаете, о чем я говорю. У вас сейчас - в точности так же. Как та девушка с гор в песне: вроде жизнь идет путем, но вдруг - чувствуешь, что пришло время, пора показать всем, на что способна, если поплевав на ладони, примешься всерьез. Просто, милочка, делайте, что сами считаете нужным, а кому не нравится - тот пускай подавится.

Это было так созвучно настроению Лейлы Йорк, что она одарила гостью сияющим взглядом и любезно согласилась позировать для фото, хотя это ей меньше всего нравилось в интервью - ставят тебя на фоне чего-то и велят улыбаться. И вот, когда она наконец облегченно вздохнула после последнего снимка (опершись одной рукой о край бассейна, она старается весело глядеть через левое плечо), свинцовое небо, до этого спокойное, внезапно взорвалось. Загремел гром, засверкали молнии, и дождь хлынул на землю, как наглядное воплощение Ниагарского водопада.

Долли была ближе к французскому окну в гостинной, поэтому она добежала первой, а за ней, немного отстав, - Лейла Йорк. Они стояли, глядя из окна на этот ливень.

- Вот она, Англия, священная земля, взрастившая великих венценосцев, - с горечью сказала мисс Йорк.

- Ага, - согласилась Долли. - Держу пари, тот чудик, который возвратился на родину "после скитаний долгих на чужбине", потом все локти себе искусал, болван, что вернулся. Вот бы иметь монополию на поставку зонтиков в эту чертову страну. Ну ладно, раз уж мы не можем в сад носа высунуть, почему бы не заняться домом? - Вдруг Долли осенило. - Знаете, что я бы хотела. щелкнуть? Вашу спальню. Такое, знаете, личное что-то... Ничего, если я поднимусь туда?

- Конечно. По этой лестнице, комната налево.

- Я найду, - ответила Долли, и в этот миг зазвенел дверной звонок .

Нетерпеливо ворча, - наверняка опять этот мистер Корнелиус, - Лейла Йорк пошла к двери, а Долли уже начала было подниматься по лестнице, ведущей к Эльдорадо, как вдруг замерла на полушаге - она услышала голос, не узнать который было очень трудно.

- Мисс Йорк? Я могу войти? Я должна поговорить с вами об одном очень важном деле. Меня зовут миссис Александер Проссер.

Судьба нередко сталкивает нас с людьми, которых мы больше не желали бы видеть на своем пути - что ж, такова жизнь. Иногда нам не нравится, как они кашляют, иногда нас коробит их чавканье, когда они едят суп. Иногда же они просто напоминают нам родственников, которых мы очень хотели бы забыть. Но причина, по которой Долли предпочитала не встречаться с Миртл Проссер, не имела ничего общего с этими капризами. Какое-то время она стояла, как громом пораженная, живо представив себе встречу и неминуемо последующую за ней крайне неприятную сцену разоблачения. Потом жизнь вернулась в ее оцепеневшее тело, она пулей, со свистом, промчалась назад, в гостинную, оттуда - через французское окно, через сад, - и через забор, отделявший ее от Писхевена.

Там, если задняя дверь не будет заперта, она найдет убежище, а для представителей преступного мира это очень важно в подобных ситуациях.

Тем временем в Кастлвуде Долли, вооруженная блокнотом и новой камерой, все ясней ощущала прелесть принимавшей ее хозяйки. Лейла Йорк всегда была сама любезность с интервьюерами, хотя другим непрошеным гостям лучше было бы не слышать вещи, которые она бормотала себе под нос, когда они выражали свое намерение наведаться к ней в гости. В общем-то, она была доброй женщиной, и понимала, что эти надоедливые ублюдки пристают к ней не по собственному желанию, а по заданию редактора. В свое время Лейле самой пришлось порядком повариться в этом котле, и она не могла не сочувствовать им.

Долли же неожиданно показалась ей особенно близкой по духу. Те, кто знал Долли ближе, частенько говорили о ней неприятные вещи. Например, некто Обезьянец, более известный, как частный детектив Дж. Шеринхэм Адэйр, всегда начинал брызгать слюной, когда в разговоре всплывало ее имя. Но, несомненно, в компании с ней было нескучно, и Лейле она сразу же понравилась.

Они мирно бродили по ухоженным лужайкам Кастлвуда, и Лейла радовалась, что такая образованная девушка собирается поменять свой подход к жизни в соответствии с ее советами. Долли ясно дала понять, что она полностью согласна со всеми рекомендациями.

— Нужно двигаться вперед, — сказала она, — а не топтаться на месте! Взять хоть того парня, которого… — Долли замешкалась. Она чуть было не сказала “которого я знала”, но решила заменить глагол, чтобы не выдавать своей причастности: — Того парня, о котором я читала в старой газете, когда рылась в архивах. Ну, вы же знаете, как много историй можно откопать в архивах! Его звали Ловкач Макги, и у него был “бизнес” в Цицероне, неподалеку от Чикаго. Он обчищал бензоколонки, аптеки и тому подобные заведения — выходил довольно приличный доход, но в одно прекрасное утро он сказал себе: “Довольно заниматься этой мелочевкой, нужно стремиться к чему-то большему!” Так он пошел и ограбил банк. А сейчас у него своя бригада и он — одна из самых известных шишек в округе. И мне точно известно (потому что кто-то мне сказал), — тут же поторопилась добавить она, — что у него в шкафу пятьдесят шесть костюмов, сшитых по заказу из самого лучшего шелка, и по новой паре обуви на каждый день в году. Что и требовалось доказать: честолюбие — двигатель прогресса.

Выслушав эту тираду, Лейла Йорк заметила, что, кажется, что-то подобное описывал Гораций Альгер в одном из своих рассказов, и Долли сказала: “Возможно”. Она была, по собственному признанию, не особенно знакома с творчеством этого автора.

— Но вы видите, к чему я клоню, — продолжала она. — Вы находитесь в таком же положении, как тот парень. Вы все делаете правильно, “никто не ждал бы больше от девушки из гор”, как поется в песне. Но вы чувствуете — пришло время показать всем, что вы способны на большее, если поплюете на руки и возьметесь за дело как следует. Так что продолжайте в том же духе, дорогая, а если кто-то будет против, посылайте его к черту!

Эти слова пришлись Лейле настолько по душе, что она расплылась в улыбке и великодушно согласилась позировать для фотографий, хотя именно все эти “встаньте туда” и “улыбайтесь шире” всегда были для нее самой неприятной частью интервью. Лейла как раз отходила от последней позы, в которой ей пришлось, изящно изогнувшись, облокотиться на фонтан и пристально смотреть в объектив через левое плечо, когда до сих пор молчаливо хмурившееся небо внезапно взорвалось раскатами грома. Сверкнула молния, и через секунду дождь хлынул с такой силой, словно хотел переплюнуть Ниагарский водопад.

Долли добежала до стеклянной двери в гостиную первой, поскольку стояла к ней ближе, и Лейла не отстала от нее ни на секунду. Они стояли и глядели на ливень.

— Ох уж мне эта Англия! — сказала Лейла с горечью.

Долли поддакнула.

— Держу пари, любой англичанин, которому довелось побывать на той стороне Ла-Манша и вернуться на родину, готов был сам себя высечь за то, что ему не хватило ума не возвращаться. В этой чертовой стране зонты должны продавать с большой скидкой! Послушайте, раз уж мы внутри и вряд ли в ближайшее время сможем снова выйти в сад, как насчет того, чтобы сделать пару снимков в интерьере? Я знаю, что мне нужно! — загорелась идеей Долли. — Несколько снимков вашей спальни! Читатели любят этакий намек на интим. Можно мне подняться наверх?

— Разумеется. Вверх по лестнице, первая дверь налево.

— Я найду, — заверила хозяйку Долли, и в этот момент кто-то позвонил у парадной двери.

Недовольно ворча, что это, наверное, снова мистер Корнелиус, Лейла пошла открывать. Долли направилась следом, и уже было занесла ногу над первой ступенькой лестницы, ведущей в Эльдорадо, как вдруг замерла, услышав голос, который ей было несложно узнать.

— Мисс Йорк? — сказал голос. — Могу я войти? Мне нужно поговорить с вами по очень важному вопросу. Меня зовут миссис Проссер.

В течение жизни каждый неизбежно встречается с некоторым количеством людей, которые вызывают у него неприятные чувства. Иногда нас раздражает, как они постоянно откашливаются, иногда — какие звуки издают во время еды, иногда — просто напоминают нам кого-то, о ком нам хотелось бы забыть… Так или иначе, мы мечтаем, чтобы знакомство с этими людьми было нашей первой и последней встречей с ними. Но причина, по которой Долли не желала встречаться с Миртл Проссер, была гораздо более серьезной, нежели простая неприязнь. Долли поняла, что если она продолжит свой путь, вскоре они столкнутся нос к носу, и ее узнают, что будет весьма болезненно. Кровь застыла у нее в жилах, но через секунду Долли взяла себя в руки. Словно пуля она пролетела обратно к двери в сад, выскочила под дождь, пересекла лужайку и перескочила через ограду, за которой начинался Писхэвен.

Именно здесь, если задняя дверь не заперта, она сможет найти укрытие, которое столь необходимо любому представителю криминального мира, попавшему в подобный переплет.

Тем временем в Кастлвуде, вооруженная блокнотом и новеньким фотоаппаратом, Долли находила собеседницу очень даже милой. Пусть Лейла Йорк и зверела, стоило газетчикам хотя бы заикнуться о встрече с ней, и в пылу роняла такие слова, которые лучше бы никто не слышал, во время интервью она всегда была на высоте. Она позволяла репортерам чувствовать себя непринужденно - не сказать, чтобы Долли нужна была для этого какая-нибудь помощь с ее стороны - и работать на всю катушку, ибо, имея, в общем-то, доброе сердце, понимала, что не вина этих заблудших душ, если с подачи редакторов они превращаются в настоящих живоглотов. Журналистка в прошлом, из-под пера которой вышла немало слезливых историй, она взяла на своем веку немало интервью, поэтому в какой-то степени даже сочувствовала бедолагам.

Долли оказалась на удивление приятной собеседницей. Немало колких слов можно было услышать о прекрасной половине "Мыльного" Моллоя от знававших ее людей - "Шимпанзе" Твист, ныне известный как частный детектив Дж. Шерингем Эдейр, приходил в особое неистовство, стоило только ее имени всплыть в разговоре - но, что ни говори, она всегда была душой компании и пленила Лейлу с самого начала. Словно лучшие подруги шагали они по дорожкам Кастлвудского парка, и Лейла рассказывала о предстоящей смене своего писательского кредо. Долли не оставила и тени сомнения в том, что целиком поддерживает грядущие перемены, чем вконец очаровала писательницу.

- В искусстве надо расти, - заявила Долли. - Ну куда это годится, постоянно писать одну и ту же чепуху? Возьмите, к примеру одного... - "моего знакомого" хотела сказать она, но, вовремя спохватившись, решила, что благоразумнее было бы заменить эти слова на что-нибудь не столь откровенное. - Возьмите, к примеру, одного человека, о котором я слышала из своих источников - ну, знаете, работая в газете многое услышишь - человека по имени "Ловчила" Макги из Сисеро, пригорода Чикаго. Было у него там дельце: грабить аптеки, бензоколонки и все такое. Жил он так и, надо сказать, не тужил многие годы, пока как-то поутру не сказал себе: "Все, завязываю с этой мелочью. Я сыт ей по горло! Пора играть по-крупному". После чего пошел и ограбил банк, и с той поры ни разу не оглянулся на прежнюю жизнь. Сейчас у него целая банда, а сам он - один из самых уважаемых дельцов во всем округе Кук. Я знаю наверняка - в смысле, мне рассказывали, - быстро добавила она, - что у него аж пятьдесят шесть костюмов - изнутри все шелковые и сшитые на заказ - а ботинок столько, что каждый день он выходит из дома в новой паре. Вот так-то! Большому кораблю - большое плаванье.

В ответ Лейла Йорк сказала, что, насколько ей известно, примерно по тому же сценарию развивалась история жизни преуспевающего богача в одном из рассказов Хорацио Элджера, на что Долли пробормотала "Можбыть" и поспешила добавить, что еще не все прочла в своем томике Элджера.

- Но ведь вы понимаете, о чем я. Вы достигли того же поворотного момента в своей жизни, на котором когда-то был тот мелкий разбойник. У вас и сейчас все тип-топ, но вы чувствуете, что пришло время засучить, как говорится, рукава и показать всем, чего вы стоите. Так вперед же, голубушка! Так держать! А если кто вздумает препятствия вам чинить, стукните его чем-нибудь потяжелее.

Слова эти музыкой прозвучали для ушей Лейлы, она засияла и даже позволила сфотографировать себя в различных ракурсах, хотя уж чего она терпеть не могла во всех этих интервью, так это прислоняться ко всяким разным предметам и по команде улыбаться. Ее отдых от очередной позы - рука на ванночке для птиц, голова повернута и взирает на камеру через левое плечо - внезапно прервало доселе скромно молчавшее хмурое небо. Прогрохотал гром, сверкнула молния, и полил такой дождь, что женщинам почему-то подумалось о Ниагарском водопаде.

Будучи ближе к двери в гостиную, Долли достигла ее первой. Мгновением позже финишировала Лейла Йорк. С тоской смотрели они на бушующую за окном стихию.

- Ну и местечко же эта Англия, - горько проговорила мисс Йорк.

- И не говорите, - подхватила Долли. - Бьюсь об заклад, любой, кто вернулся сюда из чужих стран, не раз стучал себя по лбу за дурацкую любовь к родине. Но впрочем, вот мы и в доме, и о прогулке можно даже не мечтать. Знаете, чего бы мне хотелось? - Долли вдруг осенила блестящая идея. - Сделать пару снимков в вашей спальне. Что-то вроде взгляда изнутри. Не возражаете, если я поднимусь?

- Ничуть. Дверь слева, на самом верху.

- Я найду ее, - пообещала Долли, и в тот же миг раздался звонок в дверь.

Со сдавленным рычанием, ибо, как полагала Лейла, это мог только опять быть господин Корнелиус, хозяйка направилась к дверям. Долли продолжила было свое восхождение к заветной спальне, но остановилась, как вкопанная, услышав до боли знакомый голос.

- Мисс Йорк? - спросил голос. - Я к вам по одному очень важному вопросу. Я супруга Александра Проссера. Могу я войти?

Увы, на нашем жизненном пути неизбежно попадаются люди, которых лучше бы нам и не видеть. Иногда нас отталкивает их покашливание, иногда они препротивным образом хлюпают супом, а иной раз напоминают кого-то из родственников, загнанных в самый дальний уголок нашей памяти. Но все это пустяки против того, что двигало Долли в ее стремлении держаться подальше от Мертл Проссер. Почуяв, что страшная (и, быть может, очень болезненная) встреча не за горами, Долли окаменела. Но вот силы, а с ними и былая находчивость, вернулись к ней, и она бросилась наутек. Пулей пронеслась она через гостиную в сад, вмиг преодолела его, перемахнула через ограду и оказалась перед поместьем Тихая Заводь. Здесь, если ей повезет и задняя дверь в Тихую Заводь будет открыта, она найдет убежище, столь нужное любому разоблаченному мошеннику.

Тем временем Долли, вооруженная блокнотом, ручкой и новеньким фотоаппаратом, была просто покорена обаянием хозяйки Каслвуда. Лейла Йорк на дух не переносила репортеров; всякий раз, когда ей сообщали, что у нее хотят взять интервью, она приходила в дикую ярость и сыпала жуткими проклятьями, но в присутствии журналистов неизменно являла собой сплошное очарование. Она умела придать беседе легкий, непринужденный характер (Долли, правда, и без того не робела) и сделать удачным любое свое интервью. По натуре совсем не злая, Лейла понимала, что эти непутевые создания - газетчики, - в сущности, ни в чем не виноваты и изводят ее своими дурацкими вопросами только по приказу редактора. Когда-то и она зарабатывала на хлеб, гоняясь за сенсациями, и нередко сама брала интервью, поэтому теперь испытывала некоторое сочувствие к репортерской братии.

Общий язык с Долли Лейла нашла удивительно быстро. Многие из тех, кто знал Соппи Моллой, частенько прохаживались на счет ее образа жизни - например, у Кривули Шимпа, который работал под именем Дж. Шерингема Адэра, частного детектива, одно упоминание ее имени вызывало приступ бешенства, но - надо отдать ей должное - собеседницей Долли была превосходной, и Лейла Йорк с самого начала почувствовала в ней родственную душу. Полные взаимной симпатии, они прогуливались по дорожкам сада. Мисс Йорк собиралась в корне изменить свой подход к литературному творчеству, и когда выяснилось, что эта смышленая девчушка, Долли, горячо поддерживает подобные перемены, Лейла пришла в совершеннейший восторг.

- В искусстве надо всегда двигаться вперед, - убежденно сказала Долли. - Нельзя же постоянно пичкать публику старой чепухой, которая давно всем надоела. Взять хотя бы одного парня, которого я… - она хотела сказать "знаю", но вовремя спохватилась, - о котором я слыхала - знаете, когда работаешь в газете, узнаешь столько интересного. Так вот, его звали Воришка Макги, он орудовал в Цицеро, пригороде Чикаго - грабил бензоколонки, аптеки, магазинчики и жил себе припеваючи. Но в одно прекрасное утро он сказал себе: "Я погряз в рутине. Все, хватит мельчить! Нужно брать новые высоты". В тот же день он пошел и ограбил банк и с тех пор даже думать забыл о своем скромном прошлом. Теперь у него своя банда, а он - один из самых уважаемых людей в округе Кук. Я-то уж точно знаю… то есть, мне говорили, - поспешно добавила Долли, - что у него пятьдесят шесть костюмов, все на шелковой подкладке и пошиты на заказ, а еще он каждый день надевает новую пару ботинок. Вот так-то. Кто хочет, тот всегда добьется своей цели.

Выслушав этот рассказ, Лейла Йорк вроде бы припомнила, что примерно такая же история успеха легла в основу сюжета одной из саг Горацио Алгера¹.

- Может, оно и так, - охотно согласилась Долли и пояснила, что книжками Горацио Алгера никогда особо не увлекалась. - Но все равно, вы понимаете, о чем я: вы оказались в таком же положении, как когда-то Макги. Как поется в песенке², для сельской девушки, приехавшей в город, вы устроились вполне прилично, но теперь чувствуете, что пришло время показать всем, на что вы способны, если только засучите рукава и возьметесь за дело как следует. Вперед, милочка, и поступайте так, как задумали, а если кому-то это не понравится, посылайте всех к черту.

Мисс Йорк и сама была точно такого же мнения, поэтому слова Долли так пришлись ей по сердцу, что она просияла ослепительной улыбкой и любезно позволила своей гостье сфотографировать ее в разных позах, хотя на самом деле больше всего ненавидела в интервью именно эти "повернитесь" и "улыбнитесь". Не успела Лейла расслабиться после позирования для последней фотографии - она стояла, опершись рукой о купальню для птиц и через плечо бросала в кадр ясный и уверенный взор, - как вдруг в свинцовом небе, дотоле молчавшем, разразилась гроза. Тучи расколола вспышка молнии, загрохотал гром, и дождь хлынул таким потоком, какой обычно низвергается с вершины Ниагарского водопада.

Долли, которая ближе Лейлы находилась от стеклянной двери гостиной, первой добежала до укрытия; мисс Йорк отстала от нее совсем ненамного. Они стояли у двери и смотрели на ливень.

- О Англия, священная земля³… - с горечью произнесла мисс Йорк.

- Угу, - кивнула Долли. - Держу пари, если какой-нибудь лопух вернулся сюда, после того как пожил где-нибудь за границей, ему не раз захотелось хорошенько пнуть себя по заднице за то, что он так сглупил. В этой чертовой стране я бы не отказалась иметь фабрику по производству зонтиков… Ну, раз уж мы заперты в четырех стенах и больше не сможем выйти в сад, может быть, сделаем несколько снимков в доме? Знаете, что, - воскликнула Долли, которую осенила неожиданная мысль, - мне ужасно хочется сфотографировать вашу спальню, что-нибудь такое личное, понимаете? Вы позволите подняться?

- Разумеется. Комната на самом верху, налево от лестницы, - сказала Лейла.

- Я найду, - уверила ее Долли, и в этот момент в дверь позвонили.

Лейла Йорк решила, что это снова не кто иной как миссис Корнелиус и, недовольно ворча, пошла открывать. Долли, которая совсем уже было собралась подняться по лестнице, ведущей в Эльдорадо, внезапно застыла, словно прикованная к месту - она услышала голос, слишком хорошо ей знакомый.

- Мисс Йорк? - послышалось из передней. - Мне нужно с вами поговорить по очень важному делу. Меня зовут миссис Александр Проссер.

В нашей жизни неизбежно случаются встречи с людьми, которых нам вовсе не хотелось бы видеть. Иногда нам действует на нервы, как человек кашляет, иногда раздражают звуки, которые он издает, поглощая суп, а иногда такие люди напоминают нам о родственниках, которых нам хочется навсегда вычеркнуть из памяти. Но отнюдь не эти капризы характера заставляли Долли избегать встреч с Миртл Проссер. Осознав, что миссис Проссер вот-вот будет здесь и между ними неминуемо произойдет весьма болезненная сцена узнавания, Долли так и замерла, но вскоре кровь опять побежала по ее жилам, и к ней вернулась вся ее находчивость. Со свистом рассекая воздух, она пронеслась через гостиную, выскочила в стеклянную дверь, стрелой пролетела через весь сад и перепрыгнула через изгородь, отделявшую его от Пэйсхэвена.

Долли знала, что если задняя дверь не заперта, то там, в Пэйсхэвене, она найдет убежище, которое в подобных случаях бывает так необходимо преступникам.

1 - Горацио Алгер, 1832-1898 - американский писатель, автор многочисленных историй превращения бедняков в богачей
2 - Mountain Girl (Catherine's Song), муз. и сл. Джуди Коллинз
3 - This blessed plot, this earth, this realm, this England... - Уильям Шекспир, Ричард II, акт II, сцена I