Бэгшот, дворецкий, завершил собой список нанятой прислуги, и отошёл в тень сэра Рэкстроу, хрюкающего весьма дружелюбно, и неподвижного Арчибальда с выпуклым глазом. Если бы он был более-менее внимательным человеком, он бы заметил, что молодой человек бледен, напряжен и что у него взволнованный взгляд. Но если и была одна вещь в этом мире, которая не интересовала сэра Рэкстроу Каммарлай, то это была игра мимики и жестов на лице Арчибальда Маллинера. Он видел в нем только слушателя его истории про старого Джорджа Бэйтса и носорога. ‘Вы сказали, что сегодня будет ночью полнолуние’ начал он, как раз в тот момент, когда Арчибальд приготовиля сделать замечание, ‘это напоминает мне о любопытной вещи, которая произошла с моим старым другом в Бонге Бонга. Старый Джордж Бэйтс.’

Он сделал паузу, чтобы отпить из стакана, и Арчибальд заметил, как лицо Аурелии окаменело и приняло уставший вид. Ее мать, такая же, бледная, измотанная женщина, тяжко вздохнула. Где-то поодаль он мог услышать Бэгшота, тревожно кряхтящего.

Во время полной луны’ продолжал сэр Рэкстроу, ‘это - обычай в Бонге Бонга, охотиться на носорога, и этот мой друг … Джордж Бэйтс, его звали … между прочим, прервите меня, если я уже рассказывал вам об этом …’

‘Хватит!’ сказал Арчибальд.

Повисла напряженная тишина. Сэр Рэкстроу дрожал, как будто слово было пулей, а он носорогом, которого он напоминал в менее острых муках.

‘Что Вы сказали?’ - протараторил он.

‘Я сказал “Замолчите!”,’ ответил Арчибальд. Хоть и с дрожью внутри, он все же сохранил непоколебимый вид, даже своего рода жестокий. ‘Вы сказали мне прервать Вас, если я уже слышал это прежде, и я остановил Вас. Я слышал прежде эту историю уже шесть раз. Даже если бы она была занимательной, то мне уже надоело её слушать. Но она скучна. Она просто дряная. И Вы меня чрезвычайно обяжете, Камарлай, если воздержитесь от её повествования сейчас и потом, когда на Вас снова это накатит. Я больше не хочу слышать о Бэйтсе и его носороге снова. И я соединяю с именем этого носорога названия любого другого носорожки, с которым Вы или Ваши друзья, возможно, столкнулись в своем исключительно утомительном прошлом. Вы понимаете меня, Камарлай? Хватит значит хватит.’

Он замолчал и помог себе выйти. Одновременно он выдвинул немного спинку стула, приготовил все так чтобы легко выскользнуть из-за стола и там защищаться как следует. А полноватый экс-колониальный губернатор рассудил, что ему будет довольно трудно сойтись с человеком, который так ловко встал из-за стола.

Им было воплощено решение, о котором говорила Леди Каммарлай.

‘Благодарю Вас, Арчибальд,’ сказала она срывающимся голосом. ‘Оставалось только какому-нибудь наглому сорванцу прийти и сказать такие храбрые слова. Вы сказали то, что я только желала сказать в течение многих лет. Это было бы уже в сто двадцать седьмой раз, как я слушаю историю про Джорджа Бэйтса и носорога.’

Глаза Аурелии сияли.

‘Я слышала об этом сорок три раза,’ сказала она.

В глубине громко кашлянули.

‘А я,’ сказал Бэгшот, дворецкий, ‘восемьдесят шесть, Можно и я возьму на себя смелость добавить свою скромную долю благодарности г-ну Маллинеру для закрепления его позиции, которую он принял. Я иногда думаю, что господа не понимают, как озадачивает это дворецкого — слушать их послеобеденные истории. Его поза, требующая к себе внимания, привычка стоять спиной перед буфетом, оставляет надежду на спасение. Это весьма изматывает жизнь дворецкого, весьма изматывает. Спасибо, г-н Маллинер.’

‘Не за что,’ сказал Арчибальд.

‘Спасибо, Арчибальд,’ сказал Леди Каммарлай.

‘Не стоит напоминания,’ сказал Арчибальд.

‘Спасибо, дорогой,’ сказал Аурелия.

‘Всегда пожалуйста,’ сказал Арчибальд.

‘Теперь Вы понимаете, Отец,’ сказал Аурелия, поворачиваясь к сэру Рэкстроу, ‘почему Вас избегают в клубе.’

Проконсул начал.

‘Меня не избегают в клубе!’

‘Вас избегают в клубе. Весь Лондон.’

‘Ну, честное слово, знаете ли, я полагаю, что Вы правы,’ сказал сэр Рэкстроу глубокомысленно. ‘Теперь, когда Вы открыли мне глаза, что товарищи пренебрегают моим обществом в клубе, я признаю это. Я перестал быть интересен. И, благодаря бесстрашной искренности этого прекрасного молодого человека сейчас я признал это. Я предчувствую борьбу. Бэгшот, заверните рукава. Мой дорогой, имеете ли Вы пристанище? Аурелия, Вы? Тогда я передаю Вам своего будущего зятя, Арчибальда Маллинера, который оказал мне услугу этим вечером, за которую я никогда не смогу его отблагодарить. А теперь, Аурелия, моя дорогая, так как мы закончили наш скромный ужин, не хотите ли Вы и наш молодой друг прогуляться по площади. Как он так справедливо недавно заметил,’ хихикнул сэр Рэкстроу, ‘сейчас полная луна.’

Бэгшот, дворецкий, наполнил бокал хозяина и отступил в тень, а сэр Рэкстроу, довольно покряхтывая, уставился на Арчибальда немигающим взглядом. Будь он способен обращать внимание на подобные вещи, он заметил бы, что молодой человек бледен и выглядит напряженным и взволнованным. Однако смена выражений на лице Арчибальда Муллинера интересовала сэра Рэкстроу Каммерлея в последнюю очередь. Сейчас он был для него всего лишь слушателем, которому можно рассказать историю о старом Джордже Бейтсе и носороге.

- Ваши слова о сегодняшнем полнолунии, - начал он, поскольку именно об этом Арчибальд как раз рискнул заговорить, - напомнили мне об одном удивительном происшествии, случившемся с моим давним другом в Бонго-Бонго. Со стариной Бейтсом.

Он замолчал, чтобы сделать глоток из бокала, и Арчибальд увидел, как вытянулось и поскучнело лицо Аурелии. Ее мать, бледная, усталая женщина, подавленно вздохнула. Было слышно, как где-то сзади беспокойно завозился Бэгшот.

- В Бонго-Бонго существует обычай, - продолжил свой рассказ сэр Рэкстроу, - в полнолуние охотиться на носорогов, поэтому мой друг… его звали Джордж Бейтс… Кстати, остановите меня, если я вам уже об этом рассказывал…

- Уже рассказывали, - произнес Арчибальд.

Воцарилось напряженное молчание. Сэр Рэкстроу затрясся, как будто эти слова были пулей, а сам он – носорогом, на которого, впрочем, он бывал неуловимо похож, когда пребывал не в лучшем своем настроении.

- Что вы сказали? – рявкнул он.

- Я сказал «Уже рассказывали», - ответил Арчибальд. – Хотя он внутренне дрожал от волнения, вид у него был вполне уверенный, а в голосе даже звучали язвительные нотки. – Вы просили меня остановить вас, если я уже слышал эту историю, и я именно так и сделал. Вы рассказывали ее при мне шесть раз. Даже если бы она была интересной, я вряд ли был бы в восторге. Но это не интересная история. Она просто отвратительна. И я буду вам премного обязан, Каммерлей, если впредь вы не станете обременять меня ею ни сейчас, ни в будущем, когда у вас возникнет такая потребность. Я больше не желаю слышать о Бейтсе с его носорогом никогда. А также ни о каких других носорогах, с которыми вам или вашим друзьям приходилось сталкиваться в вашем необыкновенно скучном прошлом. Я понятно говорю, Каммерлей? Хватит - значит хватит.

Он замолчал и занялся портвейном. Впрочем, кресло он все же немного отодвинул назад на тот случай, если дальнейшее развитие событий вынудит его ретироваться под стол и отбиваться руками и ногами. По его расчетам, тучному колониальному губернатору в отставке будет непросто добраться до противника, занявшего глухую оборону под столом.

В тот момент, когда он принял это решение, заговорила леди Каммерлей.

- Благодарю вас, Арчибальд, - сказала она выцветшим голосом, в котором слышались слезы. – Давно пора было появиться какому-нибудь храбрецу, который осмелился бы произнести эти слова. Вы сказали именно то, что я мечтаю сказать уже не первый год. Ведь это был бы уже сто двадцать седьмой раз, когда мне пришлось бы выслушать рассказ о Джордже Бейтсе и носороге.

Глаза Аурелии сияли.

- Я слышала ее сорок три раза, - заявила она.

Сзади послышалось вежливое покашливание.

- А я, - раздался голос Бэгшота, дворецкого, - восемьдесят шесть. Позвольте мне взять на себя смелость и выразить мистеру Муллинеру признательность за проявленную им твердость духа. Мне иногда кажется, что джентльмены не понимают, как тяжело бывает дворецким слушать их послеобеденные истории. Поскольку, в силу нашей должности, мы вынуждены занимать позицию у буфета, стоя к нему спиной, отступать нам просто некуда, и это отнюдь не облегчает жизнь дворецкого, отнюдь... Спасибо вам, мистер Муллинер.

- Не за что, - ответил Арчибальд.

- Спасибо, Арчибальд, - сказала леди Каммерлей.

- Всегда к вашим услугам, - откликнулся Арчибальд.

- Спасибо, дорогой, - сказала Аурелия.

- Пожалуйста.

- Теперь ты видишь, отец, - Аурелия повернулась к сэру Рэкстроу, - почему тебя бойкотируют в клубе.

Бывший губернатор вздрогнул.

- Меня не бойкотируют в клубе!

- Тебя бойкотируют в клубе. Об этом знает весь Лондон.

- Что ж, ей-богу, кажется, ты права, - задумчиво произнес сэр Рэкстроу. – Теперь, когда ты об этом заговорила, я понимаю, что в клубе меня действительно избегают. Да, все встало на свои места. Я понемногу превращался в клубного зануду, а благодаря бесстрашной откровенности этого достойного молодого человека у меня открылись глаза. Теперь я вижу, в чем все дело. Бэгшот, наполните наши бокалы. Дорогая, у тебя налит портвейн? А у тебя, Аурелия? Тогда выпьем за моего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, оказавшего мне сегодня услугу, за которую я останусь перед ним в вечном долгу. Аурелия, детка, раз мы закончили нашу незатейливую вечернюю трапезу, может быть, ты с нашим молодым другом пойдешь прогуляться в сквере? Ведь, как он только что очень верно заметил, - сэр Рэкстроу довольно хмыкнул, - сегодня полнолуние.

Дворецкий Бэгшот наполнил бокалы своих хозяев и отступил в тень. Сэр Рэкстроу, добродушно ворча, уставился на Арчибальда своими выпученными глазами. Будь он способен обращать внимание на подобные мелочи, он бы заметил бледность и волнение молодого человека, равно как и напряжённость, сквозившую в его взгляде. Но из всех вещей в мире, интересовавших сэра Рэкстроу Кэммерлея, палитра эмоций на лице Арчибальда Муллинера была наипоследнейшей. Сейчас он воспринимал молодого человека исключительно в качестве слушателя для своей истории про Джорджа Бейтса и носорога.

- Вы говорите, что сегодня полнолуние, - начал он. Да, именно это неосторожное замечание только что обронил Арчибальд. – И я вспоминаю забавный случай, который произошёл в Бонго-Бонго с одним моим другом. Со стариной Джорджем Бейтсом.

Он глотнул из бокала, и Арчибальд увидел, как лицо Аврелии резко осунулось и окаменело. Её мать, женщина бледная и усталая, подавила обречённый вздох. Где-то на заднем плане Бэгшот беспокойно стучал бокалами.

- Во время полной луны, - продолжал сэр Рэкстроу, - в Бонго-Бонго по традиции охотятся на носорогов, и вот однажды мой друг… его звали Джордж Бейтс… кстати, если я это уже рассказывал, то остановите меня…

- Хватит! – сказал Арчибальд.

Повисло напряжённое молчание. Сэра Рэкстроу била дрожь, будто слово было выпущенной пулей, а он – тем самым носорогом, впрочем, означенное животное он и впрямь частенько напоминал, особенно находясь в менее благожелательном расположении духа.

- Что вы сказали? – резко произнёс он.

- Я сказал «хватит», - ответил Арчибальд. Внутри он весь трепетал, но снаружи производил впечатление уверенное и даже несколько грубоватое. – Вы сказали остановить, если уже это рассказывали, я так и сделал. Я шесть раз слышал эту историю. Даже если бы она заслуживала внимания, то не смогла бы мне сейчас понравиться. Но история – дрянь. И я буду чрезвычайно признателен вам, Кэммерлей, если вы оставите попытки навязать мне её сейчас либо в любое другое время, ежели у вас возникнет такое желание. Я не хочу больше слышать ни слова про Бейтса и его носорога. А под этим носорогом я подразумеваю и всех остальных носорогов, с коими вы и ваши друзья имели возможность встречаться за всю вашу невообразимо скучную жизнь. Вам понятно, Кэммерлей? Довольно об этом.

Он умолк и налил себе портвейна. Одновременно с этим чуть дальше отодвинулся на стуле, приготовившись, если того потребуют обстоятельства, уйти под стол и уже оттуда обороняться до последнего. Логика подсказывала, что полноватому экс-губернатору колонии будет очень непросто добраться до обидчика, в случае если тот надёжно окопается под столом.

Только он пришёл к этому умозаключению, послышался голос леди Кэммерлей.

- Спасибо, Арчибальд, - произнесла она сквозь сдерживаемые слёзы. – Давно пора было какому-нибудь смельчаку открыто высказаться. Вы сказали то, что я долгие годы держала в себе. Историю про Джорджа Бейтса и носорога я слышала уже сто двадцать шесть раз.

Глаза Аврелии сияли.

- Я слышала её сорок три раза, - сказала она.

Из полумрака раздалось вежливое покашливание.

- А я, - сказал дворецкий Бэгшот, - восемьдесят шесть раз. Позвольте и мне обратиться к мистеру Муллинеру со скромными словами благодарности за проявленную им твёрдость характера. Порой мне кажется, что джентльмены не осознают, сколь тяжело бывает дворецким слушать их послеобеденные рассказы. Положение обязывает нас стоять в это время у серванта, и, таким образом, избежать рассказа невозможно. Для дворецкого это утомительно, крайне утомительно. Благодарю вас, мистер Муллинер.

- Не за что, - сказал Арчибальд.

- Спасибо, Арчибальд, - сказала леди Кэммерлей.

- Не стоит благодарности, - сказал Арчибальд.

- Спасибо, дорогой, - сказала Аврелия.

- Всегда пожалуйста, - сказал Арчибальд.

- Вот видишь, отец, - обратилась Аврелия к сэру Рэкстроу, - именно поэтому в клубе тебя избегают.

Экс-губернатор вскипел.

- Никто меня в клубе не избегает!

- Да, избегают. Об этом знает весь Лондон.

- Откровенно говоря… возможно, ты права, - по некотором размышлении сказал сэр Рэкстроу. – если вдуматься, то да, меня действительно избегают. Теперь ясно почему. В этой скучной дыре под названием клуб я просто деградировал. А сейчас благодаря откровенности вот этого храброго молодого человека на меня, наконец, снизошло прозрение. Бэгшот, ещё портвейна. Дорогая, тебе налить? Аврелия, нет? Тогда прими моего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, который оказал мне сегодня услугу столь неоценимую, что я вовек буду ему обязан. И сейчас, Аврелия, дорогая, не сходить ли вам с молодым человеком прогуляться по площади. Тем более, как он совершенно справедливо заметил минуту назад, - усмехнулся сэр Рэкстроу, - сегодня полная луна.

Бэгшот, дворецкий, наполнил стакан своего работодателя и отступил в тень, а господин Рокстроу, дружелюбно бормотавший, остановил взгляд на Архибальде. Будучи человеком, замечавшим такие явления, он видел, что молодой мужчина побледнел, напрягся и выглядел очень взволнованным. Но если что-то и не интересовало господина Рокстроу Камерлейга, то это игра выражений на лице Архибальда Маллинера. Он, безусловно, уважал его в свете адресата его истории про старика Джорджа Бейтса и носорогов. «Как насчёт того, чтобы остаться здесь до полнолуния? – начал он, это было сказано по теме, по которой только что высказался Архибальд, - это напоминает мне интересный случай, который произошёл с моим старым другом в Бонго-Бонго. Старина Джордж Бейтс».

Он остановился, чтобы глотнуть из стакана, и Архибальд заметил, как лицо Аврелия становилось усталым и тревожным. Его мать, также бледнолицая и взрослая женщина, подала небольшой приглушённый знак. Где-то на заднем плане можно было увидеть Бэгшота, тяжело передвигавшегося.

«Во время полнолуния, продолжил сэр Рокстроу, в Бонго-Бонго такой обычай – охотиться на носорогов, мой друг… Джордж Бейтс, его имя было… тем не менее, остановило меня сказать это раньше…

«Остановитесь!» - сказал Архибальд.

Наступила напряжённая тишина. Господин Рокстроу дрожал так, будто слово было пулей, и он что-то припоминал в его менее задушевном настроении.

«Что Вы сказали?» - сказал он сквозь зубы.

Я говорю: «Остановитесь!» - повторил Архибальд. Несмотря на дрожь внутри, он сохранил внешнюю стойкость, даже какую-то резкость. «Ты сказал мне остановить тебя, если я слышал это раньше, и я остановил. Я слышал эту историю уже шесть раз. Даже если она неплохая, мне она не нравится. Но это не так. Она отвратительна. И я буду очень признателен, Камерлейг, если Вы воздержитесь от нанесения удара сейчас либо в другой раз, когда Вы сможете почувствовать необходимость этого. Я больше не желаю слышать о Бейтсе и его носорогах снова. И я связываю с именем этого носорога других носорогов, с которыми Вы или Ваши друзья могли бы столкнуться в Вашем исключительно скучном прошлом. Вы поняли меня, Камерлейг? Достаточно, значит, достаточно».

Он остановился и помог себе передвинуться. В тот же момент он немного отодвинул спинку своего кресла, словно события так видоизменили самих людей, что они меняли своё желаемое положение, ускользали под стол и защищались зубами и когтями. Весьма полный бывший губернатор колонии делал выводы о том, что находит весьма неприятным молодого человека, закопавшегося под стол.

Это произошло, как только он разрешил леди Камерлейг выступить.

«Спасибо, Архибальд,» - сказала она, и в её увядшем голосе чувствовались слёзы. «Почти наступило то время, когда какая-нибудь жестокая бимбо прошла и сказала эти прекрасные слова. Вы только что сказали то, что я хотела сказать на протяжении многих лет. Это был сто седьмой раз, когда я услышала историю Джорджа Бейтса и носорогов.

Глаза Аврелия блестели.

«Я слышала её сорок три раза, » - сказала она.

В тени раздавался приличный смех.

«А я - сказал Бэгшот, дворецкий, - в восемьдесят семь лет, могу ли я обрести свободу, прибавив свою скромную награду в благодарность мистеру Маллинеру за твёрдую позицию, которую он занял. Иногда я думаю, что джентльмены не осознают, насколько тяжело для дворецкого выслушивать их послеобеденные рассказы. Его официальное положение, включающее в себя необходимость стоять спиной напротив серванта, оказывать услугу, невыносимо. Это делает жизнь дворецкого очень утомительной, очень. Спасибо Вам, мистер Маллинер.»

«Не стоит благодарности,» сказал Архибальд.

«Спасибо, Архибальд,» - сказала леди Камерлейг.

«Пожалуйста,» - ответил Архибальд.

«Спасибо, дорогой,» - сказал Аврелий.

«Я очень рад,» - ответил Архибальд.

«Сейчас, отец, ты видишь, - сказал Аврелий, поворачиваясь к господину Камерлейгу, почему тебя избегали в клубе».

Начал говорить губернатор колонии.

«Меня не остерегались в клубе!»

«Тебя избегали. По всему Лондону»

«Хорошо, честное слово, я верю, что ты прав,» - задумчиво сказал господин Камерлейг. Как ты отметил, молодые люди остерегались меня в клубе. Я всё это вижу и сейчас. Я перерос в клубного зануду. И, благодаря смелой справедливости этого молодого человека, я открыл глаза. Я видел драку. Бэгшот, наполни стаканы. Ты пересели? Аврелий? Затем я покажу тебе моего будущего тестя, Архибальда Маллинера, который оказал мне услугу той ночью, которую я никогда не смогу полностью возместить. И сейчас, Аврелий, мой дорогой, так как мы завершили нашу вечернюю трапезу, может быть, ты и твой друг захотите прогуляться по площади». Как он только что верно отметил, - посмеивался господин Рокстроу, - наступило полнолуние».

Кодекс Муллинеров (отрывок)

Дворецкий Бэгшот, налил стакан губернатору и отошел назад, в тень, и сэр Рокстроу, недружелюбно хмыкнув, уставился на Арчибальда вытаращенными глазами. Если бы он был внимательным человеком, то заметил бы, что молодой человек бледен, напряжен и выглядит взволнованным. Но той немногой вещью, которая не интересовала сэра Рэкстроу Кэммерли, была игра эмоций на лице Арчибальда Муллинера. Сейчас он представлял для него интерес исключительно как слушатель рассказа о старом Джордже Бейтсе и носороге.

«Что вы можете сказать о вечернем полнолунии, - начал он, так как по этому поводу Арчибальд только что осмелился сделать замечание, - оно напоминает мне о курьезном случае, которое произошло с моим старым другом в Бонго-Бонго. Со старым Джорджем Бейтсом».

Он остановился, чтобы сделать глоток, Арчибальд видел, как лицо Аурелии делается усталым и напряженным. К тому же ее мать, бледная, изможденная женщина, подавленно вздохнула. Откуда-то сзади можно было слышать, как Бэгшот беспокойно переминается с ноги на ногу.

«В период полнолуния, - продолжил сэр Рокстроу, - в Бонго-Бонго по традиции охотятся на носорогов, а этот мой друг... Его звали Джордж Бейтс… Кстати, прервите меня, если я говорил об этом раньше ...»

«Стоп!», - вмешался Арчибальд.

Повисла напряженная тишина. Сэр Рокстроу трясся, как если бы слово было пулей, а он – носорогом, которого неуловимо напоминал в душевных переживаниях.

«Что ты сказал?», - прохрипел он.

«Я сказал: «Стоп!», ответил Арчибальд. Несмотря на то, что он был охвачен внутренней дрожью, ему удавалось сохранить внешнее спокойствие и даже некоторую язвительность. «Вы попросили меня прервать вас, если я слышал это раньше, и я это сделал. Я слышал эту историю уже шесть раз. Даже если она хороша, то мне не нравится. Она плохая. Она отвратительная. И я буду вам весьма обязан, Кэммерли, если вы перестанете мучить меня этой историей, как сейчас, так и в любое другое время, когда у вас появится такое желание. Я не хочу ничего слышать ни о Бейтсе, ни о его носороге. И я присовокупляю к имени этого носорога имена всех других носорогов, которые могли повстречаться вашим друзьям и вам в крайне скучном прошлом. Вы поняли меня, Кэммерли? Хорошего понемножку».

Он перевел дух и выпрямился. В то же время, он отодвинулся на стуле немного назад, как бы разумно подготовившись к тому, что события примут такой оборот, что придется нырнуть под стол и защищаться там зубами и когтями. Бывшему губернатору колоний, человеку грузному, рассуждал он, было бы весьма затруднительно добраться до парня, хорошо спрятавшегося под столом.

Именно тогда, когда он принял это решение, заговорила леди Кэммерли.

«Спасибо, Арчибальд», - слабо произнесла она со слезами в голосе. «Давно было пора, чтобы пришел настоящий мужчина и сказал эти смелые слова. Вы сказали как раз то, что я хотела сказать в течение многих лет. Эта история про Джорджа Бейтса и носорога уже сто двадцать седьмая по счету».

Глаза Аурелии сияли.

«Я слышала эту историю сорок три раза», - ответила она.

В тени раздался осторожный кашель.

«А я, - сказал дворецкий Бэгшот, - слышал ее восемьдесят шесть раз. Могу ли я взять на себя смелость отдать скромную дань благодарности г-ну Муллинеру за его твердую позицию. Я иногда думаю, что господа не понимают, как тяжело дворецкому выслушивать их послеобеденные истории. Его служебное положение, которое, как это принято, включает в себя необходимость стоять спиной к буфету, отрезает пути к бегству. Из-за этого жизнь дворецкого очень и очень утомительна. Благодарю Вас, господин Муллинер».

«Не за что», - ответил Арчибальд.

«Спасибо, Арчибальд», - сказала леди Кэммерли.

«Не стоит благодарности», ответил Арчибальд.

«Спасибо, дорогой», поблагодарила Аурелия.

«Я очень доволен и только», сказал Арчибальд.

«Вы видите теперь отец, - сказала Аурелия, обращаясь к сэру Рокстроу - почему вас обходили в клубе стороной».

Губернатор вздрогнул.

«Меня не обходили в клубе стороной!»

«Вас обходили стороной. И во всем Лондоне».

«Ну, честное слово, знаете, я думаю, вы правы», - сказал сэр Рокстроу задумчиво. "Как вы сказали, товарищи в клубе обходили меня стороной. Сейчас я это понял. Я превратился клубного зануду. И, благодаря своей бесстрашной откровенности этот прекрасный молодой человек, открыл мне глаза. Я вижу его боевой настрой. Бэгшот, налей стаканы. Дорогая, тебе налить портвейн? А тебе, Аурелия? Итак, я поручаю вам своего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, оказавшего мне сегодня ночью услугу, которую я никогда не смогу полностью возместить. А теперь, Аурелия, моя дорогая, после того как мы закончили наш легкий вечерний ужин, вероятно, вы и наш юный друг желали бы прогуляться по площади. Как он так верно заметил минуту тому назад, - усмехнулся сэр Рокстроу, - сегодня полнолуние».

Честь Маллинеров

Дворецкий Бэгшот наполнил хозяйский бокал и отошел в тень, а сэр Рэкстроу что-то добродушно пробормотал и уставился на Арчибальда. Будь глава семейства повнимательнее, он бы заметил, что будущий зять бледен, напряжен и даже взвинчен. Но ужимки Арчибальда Маллинера интересовали его в последнюю очередь. Сэр Рэкстроу Каммарли готовился поведать о Джордже Бэйтсе и носорогах, а юноше отвел роль благодарного слушателя.

- Вот Арчибальд сказал, что сегодня полнолуние, и как тут не вспомнить любопытный случай, который приключился в Бонго-Бонго с моим давнишним приятелем. Ах, старина Джордж Бэйтс...

Сэр Рэкстроу пригубил вина, и Арчибальд увидел, как Аурелия изменилась в лице. Ее бледная уставшая мать еле слышно вздохнула. Где-то сзади зашевелился Бэгшот.

- В полнолуние, - продолжил сэр Рэкстроу, - там обычно охотились на носорогов, и мой приятель… некто Джордж Бэйтс… впрочем, остановите меня, если уже слышали эту историю…

- Стойте! – воскликнул Арчибальд.

Напряженное молчание повисло в воздухе. Рассказчика затрясло, как если бы слово оказалось пулей, а сам он - носорогом, которого сэр Рэкстроу, и впрямь, чем-то напоминал, когда бывал не в духе.

- Что, простите? – заскрежетал он

- Я сказал «стойте», - ответил Арчибальд. На самом деле юноша трепетал, но держался решительно, даже резковато.

- Вы просили остановить, так извольте. Я слушал про Бонго-Бонго уже шесть раз! Ведь и хорошим анекдотом нельзя рассмешить дважды. Но ваш-то никуда не годится. Так что, Каммарли, соблаговолите больше никогда не вспоминать о Бэйтсе и носорогах, даже если очень захочется. Никогда, слышите! Ни об этом носороге, ни о каких других, с которыми вы или ваши друзья встречались в своем чертовски однообразном прошлом. Понимаете, Каммарли? Все! Довольно!

Смельчак замолчал и налил себе портвейна. Прямота могла выйти ему боком, поэтому Арчибальд слегка отодвинул стул, чтобы вовремя сползи вниз и занять круговую оборону. Тучный экс-губернатор колонии вряд ли доберется до него, если умело окопаться под столом.

Арчибальд уже все решил, как вдруг леди Каммарли рассыпалась в благодарностях, и слезы увлажнили ее усталые глаза.

- Наконец, нашелся хоть один настоящий мужчина, который не побоялся сказать то, о чем я молчала долгие годы. Ведь сегодня мне пришлось бы слушать о Джордже Бэйтсе и носорогах в сто двадцать седьмой раз!

Аурелия вся светилась:

- Я насчитала сорок три раза!

Благопристойное покашливание донеслось из полумрака.

- Добавьте мои восемьдесят шесть, - не сдержался дворецкий Бэгшот. - Извините за вольность, но разрешите и скромному слуге выразить искреннее восхищение вашей стойкостью и твердым характером, сэр. Сдается мне, джентльмены не понимают, как тяжело дворецкому слушать их послеобеденные истории. Ведь надо стоять у буфета, и сбежать просто невозможно. Скука смертная. Еще раз спасибо, господин Маллинер.

- Не за что, - ответил Арчибальд.

- Благодарю вас, Арчибальд, - повторила леди Каммарли.

- Не стоит, мадам.

- Спасибо, милый, - сказала Аурелия.

- Очень рад помочь, - улыбнулся Арчибальд.

- Теперь понимаешь, папа, почему тебя избегают в клубе - заметила Аурелия, повернувшись к сэру Рэкстроу.

- Ничего подобного! – воскликнул губернатор колонии.

- Еще как избегают. Весь Лондон об этом говорит!

- Честное слово, пожалуй, ты права, - задумался сэр Рэкстроу. – Ведь так и есть. Я превращался в клубного зануду. Но теперь прямота этого замечательного юноши открыла мне глаза. Все ясно как день. Бэгшот, наполняйте бокалы. Дорогая, немного вина? А ты, Аурелия? Тогда выпьем за моего будущего зятя. Арчибальд сегодня оказал неоценимую услугу, и я навсегда останусь перед ним в неоплатном долгу. Итак, скромный ужин завершен. Аурелия, доченька, разве вы не хотите вдвоем прогуляться по площади? Ведь как уже, хе-хе, верно подметил Арчибальд – сегодня полнолуние…

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал своего хозяина и отступил назад, растворившись в тени; сэр Рэкстроу дружелюбно крякнул и уставился на Арчибальда выпученными глазами. Если бы он имел привычку обращать внимание на такие явления природы, он заметил бы, что юноша был бледен и напряжён, как человек, нервы которого натянуты до предела. Но сэр Рэкстроу Каммерли меньше всего на свете интересовался игрой чувств на лице Арчибальда Маллинера. Сейчас он видел в нём лишь слушателя, которому можно было поведать историю, приключившуюся со стариной Джорджем Бейтсом и носорогом.

— Вы говорите, луна сегодня полная? — начал он. Именно об этом Арчибальд только что имел несчастье заикнуться.

— Так вот, это напоминает мне о прелюбопытном случае с моим старинным другом. Старина Джордж Бейтс путешествовал тогда в Бонго-Бонго.

Он приостановился и глотнул из бокала, и Арчибальд увидел, что Орелия выглядела усталой и хмурой. Её мать, измождённая, бесцветная женщина, едва слышно вздохнула. В тени напряжённо зашевелились смутные очертания Бэгшота.

— При полной луне, — продолжал сэр Рэкстроу, — в Бонго-Бонго по традиции охотятся на носорогов, и мой друг... Джордж Бейтс его звали... да, вы меня останавливайте, если я уже это рассказывал...

— Стойте! — сказал Арчибальд.

Настала звенящая тишина. Сэр Рэкстроу затрепетал, будто остановившее его слово было пулей, а он сам — носорогом, которого он весьма напоминал, будучи в расстроенных чувствах.

— Что вы сказали? — прохрипел он.

— Я сказал "Стойте!" — ответил Арчибальд. И хотя внутри у него всё трепетало, он сохранял невозмутимый, даже устрашающий вид.

— Вы сказали остановить, если я уже слышал эту историю, вот я и остановил. Я слышал её шесть раз, и даже будь это отличная история, она бы мне надоела. Но она вовсе не отличная, а просто ужасная. И я вам буду премного обязан, Каммерли, если вы избавите меня от дальнейшего её прослушивания, сегодня ли или в любое другое время, когда вам вдруг приспичит. Я не хочу больше слышать о вашем Бейтсе и вашем носороге. И это относится ко всем носорогам, которых вы и ваши друзья встречали в ваши скучные времена. Понятно вам, Каммерли? С меня хватит!

Он умолк и налил себе портвейна, при этом слегка отодвигая стул назад. Таким образом, чтобы в случае развития событий в неблагоприятном направлении, можно было бы нырнуть под стол и держать оборону при помощи зубов и ногтей. Он рассудил, что полноватому бывшему колониальному губернатору будет затруднительно как следует задать жару человеку, спрятавшемуся глубоко под столом.

На этом месте его размышления были прерваны леди Каммерли.

— Благодарю вас, Арчибальд, — в её блеклом голосе слышались слёзы. — Наконец-то нашёлся крепкий парень, который не побоялся выйти вперёд и сказать эти мужественные слова. Вы сказали именно то, о чём я мечтала годы. Это был бы сто двадцать седьмой раз, что я слышала историю о Джордже Бейтсе и носороге.

Глаза Орелии сияли.

— Я слышала её сорок три раза.

Сзади послышалось деликатное покашливание.

— А я, — сказал дворецкий Бэгшот, — восемьдесят шесть. Осмелюсь добавить свои скромные слова к общему голосу благодарности мистеру Маллинеру за его непоколебимую позицию. Временами я думаю, что джентльмены не осознают, насколько дворецкому тягостно слушать их послеобеденные истории. Ведь его обязанности требуют, чтобы он неотлучно находился у буфета, и потому не позволяют избежать общества этих джентльменов и их историй. Это весьма осложняет жизнь дворецкого, весьма. Благодарю вас, мистер Маллинер.

— Не за что, — ответил Арчибальд.

— Спасибо вам, Арчибальд, — сказала леди Каммерли.

— Не стоит благодарности, — ответил Арчибальд.

— Спасибо, дорогой, — сказала Орелия.

— На здоровье, дорогая, — ответил Арчибальд.

— Вот видишь, папа, — Орелия обернулась к сэру Рэкстроу, — вот почему в клубе все тебя избегают.

Губернатор вздрогнул.

— Никто меня не избегает!

— Избегают, избегают. Весь Лондон об этом знает.

— А вообще-то да, честное слово, ты права, — задумчиво ответил сэр Рэкстроу. — Если подумать, меня действительно некоторые избегают в клубе. Теперь-то я всё понял. Я чуть было не сделался клубным занудой! Но пелена упала с моих глаз благодаря бесстрашной откровенности этого достойного юноши. Я узрел свет. Бэгшот, наполните бокалы. У тебя налит портвейн, дорогая? А у тебя, Орелия? Тогда я предлагаю тост за моего будущего зятя, Арчибальда Маллинера, у которого я с сегодняшнего вечера в неоплатном долгу. А теперь, Орелия, моя дорогая, наша скромная трапеза завершена, и может быть, ты пожелаешь прогуляться по скверу со своим другом? Как он только что верно отметил, светит полная луна, — усмехнулся сэр Рэкстроу.

Из «Кодекса Муллинеров» (отрывок)

Прежде чем отступить в тень, дворецкий Бэгшот наполнил бокал своему господину, сэру Рэкстроу, тот любезно прихрюкнул и уставился выпученым глазом на Арчибальда. Если бы сэр Рэкстроу не утратил способности чувствовать изменения в окружающем мире, то заметил бы, что молодой человек необычайно побледнел, сжался и впал напряжённо-нервное состояние. Однако же Рэкстроу Камарли меньше всего интересовало, какие эмоции прорывались на лице Арчибальда Муллинера. Для него молодой человек был очередным слушателем истории о старине Джордже Бейтсе и носорогах.

– Коль вы заметили, что сегодня ночью полная луна, – начал он, попавшись на уловку Арчибальда, рискнувшего подбросить эту тему – то я могу вспомнить презабавный случай с моим давнишним приятелем в Бонго-Бонго, стариной Джорджом Бейтсом.

Сэр Рэкстроу пригубил бокал и в этот момент Арчибальд увидел, что лицо Аурелии стянуло маской усталости и скуки. Её мать, бледно-измождённая женщина, не удержала приглушённый вздох, а где-то позади неуклюже заерзал Бэгшот.

– В Бонго-Бонго, – продолжил сэр Рэкстроу, – было принято охотится за носорогами в полнолуние, и мой приятель... его звали Джордж Бейтс... кстати, скажите мне «стоп», если вы слышали эту историю...

– Стоп! – сказал Арчибальд.

Наступила гробовая тишина. Сэра Рэкстроу передёрнуло мелкой дрожью, «стоп» вызвало в нём тот же эффект, какой пуля создаёт в теле носорога и, утратив дружелюбный настрой, он с трудом пришёл в себя.

– Что вы сказали? – прохрипел он.

– Я сказал «Стоп!» – повторил Арчибальд. Трясясь изнутри, внешне он сохранял твёрдую решимость, граничащую с вызовом. – Вы сказали, остановить вас, если я слышал эту историю. Я слышал её шесть раз. Даже если она хороша, мне всё равно бы не понравилась. Но она не хороша. Сущая дрянь. Буду чрезвачайно признателен, Камарли, если вы избавите меня от неё не только сейчас, но в любое другое время, когда вам снова захочется её рассказать. У меня нет никакого желания слушать вновь о Бейтсе и носорогах. Более того, под словом «носороги» я подразумеваю любую другую скотину, повстречавшуюся вам или вашим друзьям в вашем невероятно занудном прошлом. Вы поняли меня, Камарли? Хорошего понемногу.

Арчибальд умолк, подкрепился портвейном и немного отодвинул своё кресло назад, чтобы, если вдруг ситуация начнёт развиваться неблагоприятно, он смог юркнуть вниз и защищать себя, отбиваясь руками и ногами. Он сообразил, что отставному колониальному губернатору при такой избыточной полноте будет не просто добраться до обидчика, укрывшегося под столом.

Арчибальд изготовился, но в этот момент заговорила леди Камарли.

– Спасибо, Арчибальд, – в её голосе слышались скрытые рыдания. – Наконец-то кто-то отважился сказать этому тупому болвану то, о чём я мечтала, но не решалась все эти годы. Вместе с сегоднешним получается сто двадцать семь раз я слушала про Джорджа Бейтса и носорогов.

Глаза Аурелии засияли.

– А я сорок три, – подсчитала она.

Из тёмного угла раздалось красноречивое покашливание.

– Мне довелось восемьдесят шесть, – сообщил дворецкий Бэгшот. – Если позволите, я бы тоже высказал благодарность мистеру Муллинеру за его мужество. Порой господа даже не подозревают, какие страдания выпадают дворецкому, вынужденному слушать все эти послеобеденные байки. Официально я не имею права покинуть свой пост и призван стоять спиной к буфету, что делает невозможным даже мысль о побеге. Вы не представляете, как тяжела, очень тяжела ноша дворецкого. Благодарю вас, мистер Муллинер.

– Не стоит, – ответил Арчибальд.

– Большое спасибо, Арчибальд, – повторила леди Камарли.

– Пожалуйста, – сказал Арчибальд.

– О, спасибо, дорогой, – проворковала Аурелия.

– Лишь бы вам было приятно, – галантно склонился Арчибальд.

– Теперь вам ясно, папа, – заявила Аурелия, обернувшись к сэру Рэкстроу, – почему вас избегают в клубе?

– Меня не избегают в клубе, – возмутился бывший проконсул.

– Избегают! Об этом весь Лондон говорит.

– Мда, после всего сказаного, вы знаете, я вам верю, – глубокомысленно признался сэр Рэкстроу. – Вот вы говорите, что меня избегают в клубе и я это вижу, как на ладони. Я выродился в клубного зануду. Что ж, спасибо бестрашной искренности этого чудесного юноши, открывшему мне глаза. Итак, воспрянем духом! Бэгшот, наполните бокалы. Дорогая, тебе тоже портвейну? А тебе, Аурелия? За моего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, оказавшего мне в этот вечер такую услугу, за которую я перед ним в неоплатном долгу. А теперь, Аурелия, моя дорогая дочь, раз уж мы закончили этот скромный ужин, может быть, тебе и твоему молодому человеку имеет смысл прогуляться на площади? Ведь, как справедливо он недавно заметил, – сэр Рэкстроу хохотнул, – на небе полная луна.

Дворецкий Багшот наполнил бокал своему хозяину и отступил в полумрак комнаты. Предвкушая внимание благодарного слушателя, Сэр Рэкстроу крякнул от удовольствия и, повернувшись лицом к Арчибальду, пригвоздил его взглядом. Молодой человек побледнел и напрягся как струна, но сэр Рэкстроу не заметил в собеседнике никакой перемены. Чувства Арчибальда Муллинера интересовали его сейчас меньше всего на свете. Сэр Рэкстроу Каммарлей видел в своем госте лишь заинтересованного слушателя, который жаждал услышать его рассказ о старике Джордже Бейтсе и носороге.

- Значит, сегодня полнолуние, – повторил он замечание, которое только что осмелился отпустить Арчибальд, - а эта полная луна всегда напоминает мне об одном моем старом друге. Звали его Джордж Бейтс. Прелюбопытный случай произошел с ним однажды в Бонго-Бонго! Ох уж этот старина Бейтс!

Сэр Рэкстроу остановился и приложил к губам свой бокал. Арчибальд нашел глазами Аурелию, девушка выглядела утомленной; казалось, ее лицо окаменело. Мать его возлюбленной, бледная и усталая леди Каммарлей, подавленно вздохнула. Было слышно, как где-то в глубине комнаты неловко засуетился дворецкий.

- В Бонго-Бонго есть древний обычай охотиться на носорогов при полной луне, – продолжал сэр Рэкстроу. - Так вот. Мой друг, а звали его Джордж Бейтс… Да, кстати, остановите меня, если эту историю я вам уже рассказывал.

- Стойте! – прервал его Арчибальд.

Напряженная пауза повисла в воздухе. Сэр Рэкстроу содрогнулся: реплика Арчибальда пронизала его словно носорога пуля. На последнего, как следует справедливо заметить, хозяин дома весьма походил, особенно когда пребывал не в лучшем расположении духа.

- Что-что Вы сказали? – проскрипел он.

- Я сказал «Стойте!», - ответил Арчибальд. Несмотря на внутреннюю дрожь, Арчибальд был тверд, даже немного резок. - Вы просили остановить Вас, если я слышал эту историю раньше, что я и сделал. Вы мне ее уже шесть раз рассказывали! И даже если бы она мне нравилась, я не хотел бы услышать ее снова. Но Ваша история мне решительно не нравится! Чушь какая-то! И я буду вам чертовски признателен, Каммарлей, если Вы оставите все попытки навязать мне ее снова! Я больше не желаю знать о вашем носороге! Ни об этом, ни о каком-либо другом! Вдруг Вашим друзьям посчастливилось встретить еще парочку! Каммарлей, Вам понятно? Хватит! Пора бы уже знать меру!

Арчибальд встал и налил себе вина. Молодой человек гадал, как теперь станут разворачиваться события. Он слегка отодвинул назад свой стул, прикинув, что от бывшего губернатора колонии придется, скорее всего, спасаться под столом. Уже немолодой, тучноватый сэр Рэкстоу вряд ли сможет там до него добраться. Но как бы то ни было, Арчибальд Муллинер приготовился сражаться не на жизнь, а на смерть.

Решение было принято, но тут вмешалась Леди Каммарлей.

- Спасибо, Арчибальд, – прошептала она со слезами в голосе. – Наконец-то, хоть один отчаянный храбрец высказался! Вот уже многие годы я мечтала сделать то же самое! Если бы не Вы, мой дорогой друг, я бы услышала историю о этом Джоржде Бейтсе и носороге в сто двадцать седьмой раз!

Глаза Аурелии сияли от радости.

- А я слышала ее уже сорок три раза, – призналась она.

Из глубины комнаты послышался предупредительный кашель.

- А я, – промолвил дворецкий, - восемьдесят шесть! Извольте и мне сказать, господа. Мистер Муллинер, от всего сердца благодарю Вас за столь решительный поступок! Сдается мне, господа порою не понимают, что истории, которые они рассказывают своему дворецкому, крайне утомляют последнего. Во время трапезы дворецкий по обязанности должен стоять у буфета, поэтому спастись от подобных рассказов не представляется возможным! О, как же эти истории утомляют дворецкого, как утомляют! Покорнейше благодарю Вас, мистер Муллинер!

- Не стоит благодарности! – возразил молодой человек.

- Благодарю Вас, Арчибальд, – произнесла леди Каммарлей.

- Пустяки, леди Каммарлей! – отвечал ей гость.

- Спасибо Вам, дорогой! – поблагодарила Аурелия.

- Рад служить Вам! – воскликнул Арчибальд.

- Отец, – сказала Аурелия, обращаясь к сэру Рэкстроу, - в клубе Вас все сторонятся. Теперь догадываетесь почему?

Губернатор вздрогнул.

- Да кто же это сторонится меня в клубе?!

- Ах, отец, все Вас сторонятся! В любом клубе Лондона!

- Ну знаешь ли! - было возмутился сэр Рэкстроу. - Однако ж, возможно, ты и права, – подумав, добавил он. - В самом деле, меня избегают в клубе. Оказывается, я становился безнадежным занудой! Но теперь, благодаря тому, что этот молодой человек отважился на откровенность, мои глаза раскрылись! Я понял, в чем дело! Багшот, наполните бокалы! Дорогая, Вы будете вино? А ты, Аурелия? Мой будущий зять, Арчибальд Муллинер, Вы оказали мне огромную услугу! Боюсь, я никогда не смогу отплатить Вам за нее в полной мере! Аурелия, дорогая, мы отужинали. Не хотите ли вы вместе с нашим дорогим гостем прогуляться по площади? Ведь как он только что справедливо заметил, - сказал сэр Рэкстроу, посмеиваясь, - луна-то сегодня полная!

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал своего нанимателя и отступил в тень. Сэр Рэкстро довольно добродушно крякнул и вперил взор своих выпученных глаз в Арчибальда. Будь хозяин дома повнимательнее, он бы заметил, что молодой человек бледен и сидит как на иголках. Но сэра Рэкстро Каммарли не занимали такие пустяки, как выражение лица Арчибальда Маллинера, да и сам Арчибальд Маллинер интересовал его только как слушатель, которому можно поведать историю о старине Джордже Бейтсе и носороге.

- Вы, кажется, сказали, что луна сегодня полная, - Арчибальд, действительно, только что сделал робкое замечание по этому поводу, - И мне вспомнился любопытнейший случай, произошедший в Бонго-Бонго с одним моим приятелем – со стариной Джорджем Бейтсом, то есть.

Сэр Рэкстро замолчал и отхлебнул портвейна. Арчибальд видел, что лицо Аврелии окаменело и сделалось усталым. Ее мать, бледная увядшая женщина, подавила тихий вздох, а где-то в углу нервно переступил с ноги на ногу Бэгшот.

- А надо вам сказать, - продолжил сэр Рэкстро, - что в Бонго-Бонго есть обычай охотиться в полнолуние на носорогов. И вот мой приятель… его Джордж Бейтс звали… кстати, остановите меня, если я уже вам об этом рассказывал…

- Стоять! – гаркнул Арчибальд.

Повисло напряженное молчание. Сэр Рэкстро затрясся, как раненый носорог, которого он и впрямь напоминал, когда бывал не в духе.

- Что вы сказали? – прохрипел сэр Рэкстро.

- Я сказал «стоять!», - ответствовал Арчибальд. Внутренне он весь трепетал, но внешне сохранял вид твердый, даже несколько вызывающий. – Вы попросили вас остановить, если я слышал эту историю раньше. Я слышал ее шесть раз. Это слишком даже для хорошей истории, а для такой чуши и подавно. Поэтому я был бы весьма признателен, Каммарли, если бы вы избавили меня от труда выслушивать ее сейчас или в любое другое время, когда у вас возникнет позыв ее рассказать. Я не желаю больше слушать о Джордже Бейтсе и его носороге. Более того! Я не желаю слушать и обо всех остальных носорогах, которых вам с приятелями доводилось встречать в своей до тошноты нудной жизни. Вы меня поняли, Каммарли? Во всем надо знать меру.

Арчибальд умолк и подкрепил силы портвейном, одновременно осторожно отодвигая стул назад на тот случай, если обстоятельства сложатся так, что ему придется быстро нырнуть под стол. Арчибальд рассудил, что бывшему колониальному губернатору, который отличался некоторой тучностью, будет нелегко добраться до гостя, ведущего оборону из-под стола.

Арчибальд уже окончательно решил действовать, как заговорила леди Каммарли.

- Благодарю вас, Арчибальд! – сказала она, и в ее бесцветном голосе послышались слезы. – Наконец-то нашелся смельчак, который смог высказать ему правду в лицо. У меня самой эти слова много лет вертятся на языке. Если бы не вы, сегодня я бы выслушала историю о Джордже Бейтсе и носороге в сто двадцать седьмой раз.

Аврелия бросила на Арчибальда сияющий взгляд.

- А я слышала ее сорок три раза, - сказала она.

Из угла комнаты послышалось вежливое покашливание.

- А я – восемьдесят шесть, - подал голос дворецкий Бэгшот. - Я хотел бы взять на себя смелость и тоже выразить мистеру Маллинеру благодарность за его мужественный поступок. Мне иногда кажется, что джентльмены даже не догадываются, как тяжело бывает дворецкому постоянно выслушивать одни и те же послеобеденные истории. А поскольку он вынужден по долгу службы стоять спиной к буфету, путь к бегству для него отрезан. Такое положение вещей делает жизнь дворецкого весьма и весьма утомительной. Благодарю вас, мистер Маллинер.

- Не за что, - ответил Арчибальд.

- Спасибо вам, Арчибальд, - добавила леди Каммарли.

- Не стоит благодарности.

- Спасибо, милый! – проворковала Аврелия.

- Всегда рад.

- Видишь, папа, почему тебя избегают в клубе, - повернулась Аврелия к отцу.

Губернатор вздрогнул.

- Меня не избегают!

- Нет, избегают. Об этом знает весь Лондон.

- Что ж, пожалуй, ты и права, - задумчиво ответил сэр Рэкстро. – Теперь я и сам припоминаю, что приятели сторонятся меня. Я чуть было не превратился в главного клубного зануду! Но бескомпромиссная искренность этого превосходного молодого человека открыла мне глаза. Я прозрел. Бэгшот, наполните бокалы. Дорогая, у тебя налито? Аврелия, а у тебя? Тогда я предлагаю тост за моего будущего зятя Арчибальда Маллинера, который оказал мне сегодня неоценимую услугу. А теперь, Аврелия, дорогая, раз уж мы окончили нашу скромную вечернюю трапезу, не прогуляться ли тебе по площади с нашим юным другом? Как он точно подметил, - тут сэр Рэкстро издал короткий смешок, - луна сегодня полная!

The Code of the Mulliners
(Отрывок)

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал хозяина и юркнул в тень. Сэр Рекстроу, дружелюбно прокряхтев, уставился на Арчибальда выпученными глазами. Если бы он обладал чувственным восприятием, он бы заметил, что от внутреннего напряжения лицо молодого человека напоминало бледную восковую маску. Но меньше всего в этом мире внимание сэра Рекстроу могла бы привлечь мимика лица Арчибальда. Он рассматривал его сейчас только в роли слушателя, которому можно было поведать о старине Джордже Бэйтсе и носороге.

- Ты упомянул, что сегодня полнолуние, - начал он (обращаясь к Арчибальду, неосмотрительно затронувшему эту тему), - и я вспомнил об одном прелюбопытном событии, которое произошло с моим давним приятелем из Бонго-Бонго. Со стариной Джорджем Бэйтсом.

Он прервал свою речь, чтобы пригубить из бокала, и Арчибальд заметил, что на лицо Аврелии легла печать усталости. Ее мать, - бледная, измученная женщина, - издала приглушенный возглас. Позади он услышал, как нетерпеливо заерзал Бэгшот.

- В полнолуние, - продолжил сэр Рекстроу, - в Бонго-Бонго есть традиция - охотиться на носорога; и вот, мой друг… по имени Джордж Бэйтс… кстати, останови меня, если я рассказывал об этом раньше…

- Довольно! – вскричал Арчибальд.

Повисло напряженное молчание. Сэр Рекстроу задрожал так, как если бы слово оказалось пулей, а он – носорогом, на которого он так или иначе походил, когда пребывал в менее сердечном расположении духа.

- Как ты сказал? – прохрипел он.

- Я сказал «Довольно!», - повторил Арчибальд.

Несмотря на внутренний трепет, он олицетворял собой саму непоколебимость, даже некое подобие свирепости.

- Вы просили прервать Вас, если Вы уже рассказывали эту историю, и я последовал Вашему совету. Я слышал сей рассказ шесть раз! Даже если бы он был стоящий, я и тогда не захотел бы его выслушать. Но как бы не так! Он ужасен! И я буду весьма признателен, Каммерли, если Вы не станете докучать мне этим рассказом ни сейчас, ни тогда, когда Вам снова взбредет в голову мне его поведать. Я не желаю более слышать ни о Бэйтсе, ни о его носороге – никогда! Под этим носорогом я подразумеваю всех носорогов, которых Вы и Ваши друзья когда-либо встречали в своем совсем не примечательном прошлом. Понимаете ли Вы меня, Каммерли? Довольно – значит хватит!

Завершив свою речь, он налил себе портвейна. Одновременно он отодвинул назад стул, готовясь, если того потребуют обстоятельства, найти прибежище под столом, дабы оттуда оказать яростное сопротивление. Тучному колониальному губернатору в отставке, как он полагал, будет не так-то просто добраться до человека, занявшего оборонительную позицию под столом.

Стоило ему принять это решение, как заговорила леди Каммерли.

- Спасибо, Арчибальд, - сказала она еле слышно, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. – Как раз настала пора появиться такому прямому человеку как ты и произнести эти смелые слова, которые я мечтала сказать годами. Я уже было готовилась выслушать историю о Джордже Бейтсе и носороге в 127-ой раз!

Глаза Аврелии сияли.

- Я слышала ее 43 раза, - сказала она.

Из тени раздалось вежливое покашливание.

- А я, - сказал дворецкий Бэгшот, 86-ть. Возьму на себя смелость внести свою скромную лепту, выразив мистеру Маллинеру благодарность за несгибаемость в этом вопросе. Я предполагаю, что джентльмены не осознают, как это изматывает дворецкого, когда он вынужден выслушивать послеобеденные истории. От него требуется постоянное присутствие рядом с буфетом, который преграждает ему путь к отступлению. Жизнь дворецкого полна мучений, полна мучений. Спасибо, мистер Маллинер.

- Не стоит благодарности, - ответил Арчибальд.

- Мое почтение, - сказала леди Каммерли.

- Сущие пустяки, - ответил Арчибальд.

- Спасибо, милый, - произнесла Аврелия.

- Рад стараться, - сказал Арчибальд.

- Теперь ты понимаешь, отец, - обратилась Аврелия к сэру Рекстроу, - почему твоим обществом тяготятся в клубе?

Полковник содрогнулся.

-Меня не сторонятся в клубе!

- Твоего присутствия стараются там просто не замечать. Об этом знает весь Лондон!

- Н-да… Знаете что? Сказать по чести, я думаю, что вы правы, - произнес задумчиво сэр Рекстроу. Стоило Вам заговорить об этом, как я осознал, что со мной действительно не хотят общаться в клубе. Теперь мне все ясно! Я превратился в эдакого клубного зануду. И только этот молодой бесстрашный человек открыл мне глаза. Я понял, наконец, в чем дело. Бэгшот, наполните бокалы. Твой бокал, мой дорогой? Аврелия? Давайте же выпьем за моего будущего зятя Арчибальда Маллинера, оказавшего мне сегодня неоценимую услугу. А теперь, Аврелия, дорогая, когда мы завершили наш незамысловатый обед, быть может, ты и твой юный возлюбленный захотите прогуляться по скверу. Как он справедливо подметил минуту назад, - ухмыльнулся сэр Рекстроу, - сегодня полнолуние.

Багшот налил хозяину и отошел в тень. Сам хозяин, довольно крякнув, смерил Арчибальда напыщенным взглядом. Заметил ли Ракстроу метаморфозу во внешности молодого человека: белое от злости лицо и огонь в глазах. Как бы не так. Сэр Камарли был слеп на подобные мелочи. Особенно, когда погружался в воспоминания:

– Полная луна, о которой вы упомянули, - Арчибальд уже пожалел, что рискнул было открыть рот. - Наталкивает меня на мысли о примечательнейшем случае с моим давним знакомым. Волею судеб старину Бейтса занесло в Бонго-Бонго.

Он прервался на выпивку, и Арчибальд заметил, как ожесточилось и осунулось лицо Аурелии. Ее мать, безжизненная, забитая женщина тихо вздохнула. Где-то позади тревожно покачивался дворецкий.

- На чем же я… - продолжил Сэр Ракстроу.- Ах, да, в Бонго-Бонго есть обычай охотиться на носорогов, а старина Бейтс… то есть Джордж… любезнейший, остановите меня, если я повторяюсь…

- Довольно! – воскликнул Арчибрльд.

Воцарилась оглушающая тишина. Сэр Ракстроу, тот еще носорог в минуты гнева, сейчас дрожал, скорее пришибленный, чем оскорбленный.

- Что, простите? – прохрипел он.

- Я сказал «Довольно», - отрезал Арчибальд. Внутри у него все клокотало, но он держал себя в руках. Из последних сил. – Всего лишь выполнил вашу просьбу. Я знаю эту историю наизусть. И мне она определенно не нравится. Она - тошнотворна. Я буду вам премного благодарен, если вы избавите меня от мучения выслушивать ее, будь то сейчас, или потом, во время вашего следующего приступа словоохотливости. Я не желаю больше слушать про старину Бейтса и его носорогов, также и про других ваших знакомых, у которых сложные отношения с этими животными. Вы поняли меня, Камарли? С меня хватит.

Арчибальд осушил свой бокал и отодвинулся от стола. В случае чего (а это «чего» вполне могло произойти) он нырнул бы под стол, и пустил бы в ход клыки и когти. Отставной губернатор колонии, уразумел Арчибальд, вряд ли справится с молодым парнем, да еще засевшим в глухую оборону под столом.

Леди Камарли прервала его раздумья.

- Благодарю вас, Арчибальд, - ее голос дрогнул. - Наконец-то объявился смельчак, поставивший его на место. Я и не думала дожить до этого дня. Если бы не вы, то слушать мне сегодня про Бейтса и носорога в сто двадцать седьмой раз.

- Мне – в сорок третий, - оживилась Аурелия.

Из темноты раздался многозначительный кашель Багшота.

- А мне в восемьдесят шестой. Позвольте выразить и свою скромную благодарность мистеру Маллинеру за проявленную смелость и решительность. Порой мне кажется, что джентльмены не понимают, насколько это удручает изо дня в день выслушивать их послеобеденные истории. Губернаторский чин моего господина предполагает неиссякаемый поток историй, и мне, как его дворецкому, от них никуда не деться. Жизнь дворецкого не сахар, отнюдь не сахар. Я перед вами в долгу, мистер Маллинер.

- Не стоит.

- Благодарю вас, Арчибальд, - вторила дворецкому леди Камарли.

- Пустяки.

- Дорогой, спасибо тебе, - сказала Аурелия.

- Обращайся в любое время.

- Теперь ты понимаешь, Отец, почему твоего общества избегают?

Губернатор Камарли подскочил на стуле:

- Меня? Избегают?

- Да, Отец. Весь Лондон тебя избегает.

- Бог мой, может ты и права,- мыслил вслух Ракстроу. – В клубе мне и взаправду не рады. Все ясно. Я превращаюсь в зануду. Но этот храбрый молодой человек, сидящий передо мной, открыл мне глаза. Багшот, плесни нам. Мальчик мой, как насчет портвейна? А тебе, дочь? Давайте выпьем за моего будущего зятя, Арчибальда Маллинера, который оказал мне сегодня бесценную услугу. Теперь, когда наш маленький вечерний пир окончен, нашему другу, Арчибальду, и моей дорогой дочери Аурелии возможно захочется прогуляться по парку. Тем более, сегодня, как кто-то уже правильно заметил, – ухмыльнулся Ракстроу. – Полная луна.

Дворецкий Багшот наполнил бокал своего хозяина и отступил в тень, а сэр Рэкстроу, что-то почти дружелюбно бурча, уставился на Арчибальда выпученным глазом. Молодой человек был бледен и напряжен, и вообще весь какой-то нервный. Вот только сэра Рэкстроу Каммерли абсолютно не интересовали такие мелочи, как выражение лица Арчибальда Муллинера. Зато в качестве очередного слушателя истории о носороге и старине Джордже Бейтсе, он ему вполне подходил.

-Так вы сказали, что сегодня полнолуние? – начал он с единственной реплики, на которую отважился Арчибальд. – Это напомнило мне одну любопытную историю, случившуюся моим давним другом, стариной Джорджем Бейтсом в Бонго-Бонго. Он сделал паузу, чтобы глотнуть из бокала, а Арчибальд, тем временем, заметил, как напряглось лицо Аурелии. Её мать, бледная, усталая женщина тяжело вздохнула, а где-то на заднем плане беспокойно топтался Багшот.

- Тогда тоже было полнолуние, - продолжил сэр Рэкстроу, - а это самое время, чтобы поохотиться на носорогов, традиция в Бонго-Бонго такая, и вот мой друг… Джордж Бейтс его звали…, если вы слышали эту историю, то остановите меня…

- Стоп! - сказал Арчибальд.

Повисла напряженная тишина. Сэра Рэкстроу затрясло, как если бы это слово было пулей, а он носорогом, которого, кстати, весьма напоминал в менее благодушном настроении. - Что вы сказали? – проскрежетал он.

- Я сказал «Стоп!», - хотя внутри у него все тряслось, внешне Арчибальд являл собой образец стойкости и мужества. – Вы просили остановить вас, если я уже слышал эту историю, что я и сделал. Вы рассказывали мне её целых шесть раз. Слишком много даже для хорошей истории. А ваша не просто плоха – она ужасна! Я буду вам весьма признателен, Каммерли, если вы отныне и навсегда перестанете докучать мне рассказом о Джордже Бейтсе и его носороге, да и вообще о любом носороге, которого вы или ваши друзья встречали в своей исключительно скучной жизни. Вы поняли меня, Каммерли? Отныне и навсегда!

Арчибальд замолчал и глотнул портвейна. Потом слегка откинулся на стуле, приготовившись, если дела вдруг примут такой оборот, соскользнуть под стол, затаиться и защищаться зубами и когтями. Может, повезет, и упитанный бывший губернатор там его не достанет.

Он уже приготовился исполнить задуманное, как вдруг заговорила леди Каммерли.

- Спасибо Арчибальд, - произнесла она уставшим голосом, едва сдерживая слезы. – Как долго я ждала, что появится отважный юноша, который скажет эти слова. Знали бы вы, сколько раз они были готовы сорваться у меня с языка. Сто двадцать семь раз я слышала историю о носороге и Джордже Бейтсе.

Глаза Аурелии сияли.

- А я - сорок три раза, - заявила она.

Тут из тени послышалось деликатное покашливание.

- А мне пришлось выслушать её восемьдесят шесть раз, - произнес дворецкий Багшот. – Могу ли я выразить искреннюю благодарность мистеру Муллинеру за его твердую позицию. Мне кажется, джентльмены даже не догадываются, как тягостна для дворецкого необходимость выслушивать их послеобеденные истории. Он обязан дежурить у буфета, и нет никакой возможности спастись бегством, что делает жизнь ужасно, невыносимо скучной. Благодарю вас, мистер Муллинер.

- Да не за что, - ответил Арчи.

- Спасибо вам, Арчибальд, - поблагодарила леди Каммерли.

- Не стоит благодарности.

- Спасибо, милый, - прощебетала Аурелия.

- Всегда рад помочь, - сказал Муллинер.

- Видишь, папа, - заявила Аурелия, повернувшись к сэру Рэкстроу, - почему тебя избегают в клубе.

Губернатор вздрогнул.

- Ничего подобного, - возмутился он.

- Правда, избегают. Весь Лондон об этом знает.

- А ведь ты права, - задумчиво сказал сэр Рэкстроу, - меня в клубе сторонятся. Теперь мне все ясно. Я стал занудой. Но благодаря мужеству и искренности этого молодого человека, мои глаза открылись, и теперь я знаю, что делать. Багшот, наполните бокалы. У всех налито? Дорогая? Аурелия? Налейте моему будущему зятю. Арчибальд Муллинер, сегодня вы оказали мне услугу, за которую я вряд ли смогу расплатиться сполна. Аурелия, так как наш скромный ужин практически завершен, не хотела бы ты прогуляться по парку со своим юным другом. Как он верно заметил пару минут назад, – усмехнулся сэр Рэкстроу, - сегодня полнолуние.

Кодекс Муллинеров

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал своего хозяина и шагнул назад в полумрак комнаты. Сэр Рэкстроу недобро хмыкнул и, округлив глаза, уставился на Арчибальда. Будь отставной чиновник более чутким,он наверняка бы заметил, что молодой человек бледен и напряжен так, словно нервы его на пределе. Но сэра Рэкстроу Каммарли меньше всего на свете интересовало эмоциональное состояние Арчибальда Муллинера. Для него этот юноша был всего лишь тем, кому можно поведать историю о старом Джордже Бейтсе и носорогах.

– Ваши слова о полнолунии напомнили мне об одном весьма любопытном случае, – начал сэр Рэкстроу, подхватив тему, которую рискнул затронуть Арчибальд. – Это произошло с моим давним другом Джорджом Бейтсом в Бонго-Бонго.

Рассказчик прервался, чтобы сделать глоток вина, и тут юноша заметил усталое выражение, застывшее на лице Аурелии. Из уст ее матери, бледной измученной женщины, вырвался едва заметный вздох. Где-то в углу комнаты встрепенулся встревоженный Бэгшот.

– В полнолуние, – продолжал сэр Рэкстроу, – в Бонго-Бонго принято охотиться на носорогов, и мой друг… Его звали Джордж Бейтс… Кстати, остановите меня, если я уже рассказывал вам эту историю.

– Постойте! – прервал его Арчибальд. В комнате повисла напряженная тишина. Сэр Рэкстроу дрожал, будто бы слово, произнесенное юношей, было пулей, а он сам – носорогом, которого он и впрямь чем-то напоминал, когда был не в духе.

– Что вы сказали? – прохрипел взбешенный экс-губернатор.

– Я сказал «постойте!» – отвечал Арчибальд. Трепеща в глубине души, внешне он старался выглядеть непоколебимым, даже в некоторой степени дерзким. – Вы попросили прервать вас, если мне уже знакома эта история. Я так и поступил. Уже в седьмой раз слышу одну и ту же байку. Даже если бы она была захватывающей, мне все равно не хотелось бы выслушивать ее снова и снова. Но она ничуть не интересна, более того – отвратительна! Я буду очень признателен, если вы, сэр Каммарли, и теперь, и впредь воздержитесь от своих повествований, как бы вам этого не хотелось. Не желаю больше слушать истории из вашего скучного прошлого о том, как вы или ваши друзья охотились на носорогов! Вам ясно, Каммарли? С меня хватит!

Тут молодой человек прервался и налил себе еще портвейна. В тот же миг он слегка отодвинул кресло, готовый в случае непредвиденных обстоятельств скользнуть под стол и уже оттуда яростно обороняться. Нелегко пришлось бы этому грузному экс-губернатору колониальных поселений, если бы он вздумал достать юношу из его укрытия. Вслед за молодым человеком заговорила леди Каммарли. В ее тихом голосе сквозили слезы:

– Благодарю вас, Арчибальд. Наконец-то настал тот час, когда нашелся смельчак и произнес те самые слова, которые я пыталась сказать уже в течение долгих лет. Если бы не вы, то историю о Джордже Бейтсе и носорогах мне пришлось бы выслушать в сто двадцать седьмой раз.

Глаза Аурелии сияли.

– Я слышала эту байку уже сорок три раза, – сообщила она.

Из темного угла комнаты послышалось вежливое покашливание дворецкого. – А мне доводилось слышать эту историю восемьдесят шесть раз, – произнес Бэгшот. – Позвольте, и я внесу свою скромную лепту, выразив благодарность мистеру Муллинеру за его мужественный поступок. Иногда мне кажется, что джентльменам не понять, как же тоскливо становится дворецкому, когда он вынужден выслушивать их послеобеденные рассказы. Мое положение обязывает всегда находиться неподалеку, прислуживая господам, поэтому избежать их бесед просто невозможно. А ведь это так меня изматывает! Спасибо вам, мистер Муллинер.

– Пустяки! – воскликнул тот в ответ.

– Я вам так признательна, Арчибальд, – произнесла леди Каммарли.

– Не стоит благодарности, – промолвил юноша.

– Спасибо, дорогой, – сказала Аурелия.

– Почту за честь служить вам, – отозвался молодой человек.

– Теперь ты понимаешь, отец, почему в клубе тебя обходят стороной? – повернулась к сэру Рэкстроу Аурелия.

– Никто меня не сторонится! – начал было возражать проконсул.

– Да от тебя шарахаются во всех лондонских клубах!

Сэр Рэкстроу призадумался:

– А знаешь, ведь ты права! Теперь, когда разговор принимает такой оборот, я начинаю понимать, почему члены клубов избегали меня. Я нагонял на них смертельную тоску. Благодаря бесстрашной прямоте этого славного юноши с моих глаз упала пелена. Наконец-то я прозрел! Бэгшот, наполни бокалы! Еще портвейна, друг мой? Тебе тоже, Аурелия? Так выпьем же за моего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, перед которым я теперь в долгу за столь неоценимую услугу! А теперь, дорогая Аурелия, поскольку мы закончили нашу скромную вечернюю трапезу, быть может, ты прогуляешься со своим юным другом? Ведь неспроста же он заговорил о полнолунии, – усмехнулся сэр Рэкстроу.

Дворецкий Бэгшот наполнил хозяину бокал и отошел в тень. Сэр Рэкстроу, добродушно крякнув, уставился на Арчибальда. Будь он проницательнее, то заметил бы, что молодой человек весь напрягся, и бледное лицо его приобрело натянутое выражение. Однако на подобные тонкости сэр Рэкстроу Каммарли внимания не обращал, и физиономия юноши занимала его меньше всего. Арчибальд Муллинер был сейчас всего-навсего безликим слушателем, которому сэр Рэкстроу собирался поведать историю о Джордже Бейтсе и носороге.

- Вот вы сказали, что сегодня полнолуние, - начал сэр Рэкстроу, подхватив тему, которую отважился затронуть Арчибальд, - и я вспомнил один любопытный случай. Он произошел с моим давним приятелем в Бонго-Бонго. Со стариной Джорджем Бейтсом...

Сэр Рэкстроу замолчал и отпил из бокала. Арчибальд взглянул на Аурелию: на лице ее застыло уныние. Леди Каммарли, белая как полотно, приглушенно вздохнула. Слышно было, как в глубине комнаты засуетился Бэгшот.

- В Бонго-Бонго есть обычай в полнолуние охотиться на носорогов, - продолжал сэр Рэкстроу, - и мой приятель Джордж Бейтс... Кстати, я вам не рассказывал эту историю? Если да, так и скажите.

- Стоп! - выпалил Арчибальд.

Повисла тягостная тишина. Сэр Рэкстроу задрожал, как оглушенный выстрелом носорог, на которого он чем-то походил, когда был не в самом лучшем расположении духа.

- Что вы сказали? - проскрежетал он.

- Я сказал “Стоп!” - ответил Арчибальд. Внутри у него все трепетало, но внешне он был спокоен и даже дерзок. - Вы сами меня попросили. Я слышал эту историю шесть раз. Была бы она хоть интересной. Но ведь хуже не придумаешь! Я буду чрезвычайно признателен, Каммарли, если вы сейчас и впредь, когда вами овладеет сильное желание поделиться со мной этим рассказом, избавите меня от необходимости его слушать. Не хочу больше ничего знать ни о Бэйтсе, ни о его носороге. И никакие другие носороговые, с которыми незавидная судьба столкнула вас или ваших друзей, меня тоже не интересуют. Вы поняли, Каммарли? Все, хватит!

Арчибальд замолчал и налил себе портвейна. При этом он слегка отодвинулся на стуле: если события примут нежелательный оборот, он сможет нырнуть под стол и там занять оборону. Бывший губернатор колонии - джентльмен весьма упитанный, и ему будет нелегко атаковать неприятеля, схоронившегося в таком надежном укрытии, рассудил Арчибальд.

И тут заговорила леди Каммарли.

- Благодарю вас, Арчибальд, - тихо промолвила она со слезами в голосе. - Наконец-то нашелся смельчак, который не побоялся открыто высказать свои мысли. Сколько лет я сама мечтала произнести эти слова! Если бы не вы, мне бы пришлось выслушать рассказ о Джордже Бейтсе и носороге в сто двадцать седьмой раз.

Глаза Аурелии сияли от счастья.

- А я слышала его сорок три раза, - сказала она.

Из глубины столовой донесся сдержанный кашель.

- А я, - сказал Бэгшот, - восемьдесят шесть раз. - Позвольте и мне выразить благодарность мистеру Муллинеру за то, что он проявил такую твердость духа. Иногда мне кажется, что господа не понимают, как утомительны эти вечерние рассказы для дворецких. Ведь по долгу службы мы обязаны стоять у буфета, и все пути к бегству нам отрезаны. Работа на износ, как же это тяжело! Спасибо, мистер Муллинер.

- Не за что.

- Благодарю вас, Арчибальд, - сказала леди Каммарли.

- Что вы, не стоит, - отозвался молодой человек.

- Спасибо, дорогой, - проговорила Аурелия.

- Рад служить.

- Папа, теперь вы понимаете, - Аурелия обратилась к сэру Рэкстроу, - почему вас избегают в клубе.

Губернатор вздрогнул.

- Никто меня не избегает!

- Избегают, и об этом знает весь Лондон.

- А ведь вы правы, - сказал сэр Рэкстроу задумчиво. - Меня действительно сторонятся. Теперь все ясно. Я превратился в зануду. А этот отважный юноша открыл мне глаза. Вот в чем дело! Бэгшот, наполните бокалы. Дорогая, у тебя налит портвейн? Аурелия, а у тебя? Тогда я предлагаю выпить за моего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, который оказал мне сегодня неоценимую услугу. Что ж, наш скромный ужин закончен, может быть, Аурелия и ее юный друг выйдут прогуляться.

Сэр Рэкстроу засмеялся и добавил:

- Ведь сегодня, как справедливо заметил Арчибальд, полнолуние.

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал своего господина и отступил в тень. Сэр Рокстро, неодобрительно хмыкнув, вперил в Арчибальда взгляд своих рачьих глаз. Будь он человеком, обращающим внимание на подобные явления, заметил бы, что собеседник сер лицом, напряжён и представляет собой комок нервов. Но если в этом мире и существовала единственная не интересовавшая сэра Рокстро Каммарли вещь, так это игра выражений на лице Арчибальда Муллинера. Он рассматривал гостя как публику, завороженно внемлющую истории о старине Джордже Бейтсе и носорогах.

- Вы сказали, что нынче полнолунье, - начал сэр Рокстро, так как Арчибальд только что рискнул подать голос, - напомнив мне о любопытной истории, случившейся в Бонго-Бонго с одним моим старым приятелем. Со стариной Джорджем Бейтсом.

Он сделал паузу и прихлебнул из бокала. Арчибальд заметил, что Аурелия погрустнела и обмякла. Как и её побелевшая, ставшая вдруг измождённой мать, испустившая сдавленный вздох. Где-то на заднем плане, как послышалось Арчибальду, шелохнулся от ужаса Бэгшот.

- В полнолуние, - продолжал сэр Рокстро, - в Бонго – Бонго, как правило, охотятся на носорогов, и вот один мой друг… Джордж Бейтс его звали… Остановите меня, если я уже вам это рассказывал…

- Стойте! – сказал Арчибальд.

Нависла напряжённая тишина. Сэр Рокстро вздрогнул, словно реплика была пулей, а он – носорогом, коего напоминал в менее радушном настроении.

- Что вы сказали? – проскрежетал он.

- Я сказал «Стойте!», - ответил Арчибальд. Хоть и содрагаясь внутренне, он сохранял внешнее спокойствие, даже, в некотором роде, резкость. – Вы попросили вас остановить, если я это уже слышал, и я вас останавливаю. Я прослушал эту историю уже шесть раз. Даже будь она хороша, я бы не хотел её больше слушать. Но она не хороша. Она отвратительна. Я буду вам чрезвычайно обязан, Каммарли, если вы воздержитесь от подобного издевательства надо мной сейчас и в любое другое время, когда вспыхнете красноречием. Я не желаю больше слышать о Бейтсе с его носорогами. И я присовокупляю к именам этих носорогов имя любого другого носорога, вашего или ваших друзей, с которыми вы могли столкнуться в вашем весьма пресном прошлом. Вы меня поняли, Каммарли? С меня достаточно.

Он остановился и прибег к помощи портвейна, одновременно оттолкнув немного свой стул; приготовился в случае необходимости соскользнуть под стол и оттуда уже обороняться зубами и когтями. Дородный колониальный правитель, подумалось ему, найдёт, что довольно непросто добраться до парня, прочно окопавшегося под столом.

Он уже принял решение, как заговорила леди Каммарли.

- Спасибо, Арчибальд, - сказала она, и в её бесцветном голосе послышались слёзы. –Давно пора какому-нибудь отважному человеку прийти сюда и произнести эти отважные слова. Вы сказали то, что я хотела сказать вот уже много лет. Это должен был быть сто двадцать седьмой в моей жизни рассказ о Джордже Бейтсе и носорогах.

Глаза Аурелии засияли.

- Я её слышала уже сорок семь раз, - сказала она.

Из тени донеслось благопристойное покашливание.

- Я же, - сказал Бэгшот, дворецкий, - восемьдесят шесть. Позволительно ли мне отдать скромную дань благодарности мистеру Муллинеру в том, что он занял твердую позицию? Временами мне кажется, что джентельмены не осознают, какие причиняет дворецкому страдания выслушивание их послеобеденных историй. Его официальная позиция, включающая в себя, насколько это возможно, необходимость стоять спиной к буфету, исключает возможность бегства, что делает жизнь дворецкого крайне утомительной, крайне утомительной. Спасибо вам, мистер Муллинер.

-Не за что, - сказал Арчибальд.

Спасибо вам, Арчибальд, - сказала леди Каммарли.

- Не стоит благодарностей, - сказал Арчибальд.

- Спасибо, дорогой, - сказала Аурелия.

- Только рад, - сказал Арчибальд.

- Теперь ты понимаешь, отец, - сказала Аурелия, поворачиваясь к сэру Рокстро, - почему тебя избегают в клубе?

Губернатор колонии вздрогнул.

- Никто меня не избегает в клубе!

- Избегают. Во всём Лондоне.

- Даю слово, знаешь, я думаю, ты права, - задумчиво сказал сэр Рокстро. – Как ты и упомянула, члены клуба меня избегают. Теперь я это понял. Я выродился в клубного зануду. Спасибо бесстрашности и искренности находящегося здесь молодого человека, он открыл мне на это глаза. Вот это боевой дух. Бэгшот, наполните бокалы. Дорогая, тебе портвейн? Тебе, Аурелия? Я поднимаю бокал за Арчибальда Муллинера, моего будущего зятя, оказавшего мне этим вечером услугу, которую я не в состоянии оплатить. А теперь, Аурелия, моя дорогая, когда с ужином покончено, возможно, ты и наш молодой друг захотите прогуляться по площади? Ведь, как он заметил немного ранее, - бросил напоследок сэр Рокстро, - сегодня полнолуние.

Отрывок из рассказа "Кодекс Муллинеров".

Бэгшот, дворецкий, наполнил хозяйский бокал и отступил в тень. Сэр Рэкстроу, одобрительно хрюкнув, перевел плотоядный взгляд на Арчибальда. Подмечать мелочи он не умел и потому не заметил, как побледнел молодой человек. Но даже будь сэр Рэкстроу Кэммарли чуточку внимательнее, игра красок на лице Арчибальда Муллинера его совершенно не занимала. Сейчас он смотрел на юношу исключительно как безропотного слушателя рассказа о Джордже Бейтсе и носороге.

- Вот вы говорите сегодня полнолуние, - начал он, поскольку Арчибальд, к своему несчастью, рискнул оповестить об этом природном явлении собравшихся. - Любопытный случай приключился с моим старинным приятелем, Джорджем Бейтсом, в Бонго-Бонго.

Он сделал паузу и приложился к своему бокалу. От Арчибальда не ускользнуло, каким угрюмым сделалось лицо Аурелии. Как украдкой вздохнула ее мать - бледная, усталая женщина. Как тревожно зашевелился у буфета Бэгшот.

- В Бонго-Бонго полнолуние, - продолжил свою повесть сэр Рэкстроу, - время охоты на носорогов. И вот, как-то один мой приятель, звали его Джордж Бейтс… Да, если вам уже доводилось слышать эту историю, остановите меня...

- Стойте! - воскликнул Арчибальд.

В воздухе повисла звенящая тишина. Сэр Рэкстроу вздрогнул, словно он был носорогом, с которым действительно имел определенное сходство, когда гневался, а слова Арчибальда вонзившейся в него пулей.

- Что вы сказали? - прохрипел он.

- Я сказал стойте! - ответил Арчибальд. У него тряслись поджилки, но, сохраняя внешнее спокойствие, он с апломбом продолжил. - Вы просили остановить вас, и я остановил. Я слышал эту байку уже шесть раз. И больше слушать не желаю. Тем более, что она яйца выеденного не стоит. Буду весьма признателен, Кэммарли, если вы сдержите свой порыв, и не станете рассказывать мне ее в седьмой раз и вообще больше никогда не станете рассказывать. Впредь ни слова о Бейтсе и его носороге. О других носорогах, с которыми вас, вкупе с вашими приятелями, мог свести злой рок, тоже не стоит упоминать. Надеюсь, я доступно объяснил, Кэммарли? Я сыт по горло.

Он умолк и дабы не растерять боевой дух подкрепился портвейном. Дело принимало скверный оборот, но Арчибальд не дремал - он слегка отодвинулся и был готов нырнуть под стол и оттуда обороняться всеми доступными ему средствами. Он рассудил, что упитанному экс-губернатору английской колонии, будет нелегко добраться до человека, засевшего под столом.

Медлить было нельзя, и он почти решился воплотить идею в жизнь, как вдруг раздался голос леди Кэммарли.

- Благодарю вас Арчибальд, - прошептала она со слезами на усталых глазах. - Наконец-то нашелся отважный человек, не побоявшийся сказать горькую правду. Долгие годы я мечтала произнести эти слова. Шутка ли, историю о Джордже Бейтсе и носороге я слышала сто двадцать шесть раз.

Глаза Аурелии сияли.

- А я сорок три, - воскликнула она.

В стороне кто-то негромко кашлянул.

- А я, восемьдесят шесть, - посетовал Бэгшот, дворецкий. - Могу ли я взять на себя смелость и со всем почтением присоединиться к благодарности мистеру Муллинеру, за проявленную им отвагу. Смею заметить, что джентльменам зачастую невдомек насколько тяжело дворецким слушать их послеобеденные истории. Служебное положение обязывает, и мы, дворецкие, вынуждены стоять у буфета, не имея возможности спастись бегством. Это так утомительно. Просто жизнь не мила. Благодарю вас, мистер Муллинер.

- Не за что, - ответил Арчибальд.

- Спасибо, Арчибальд, - сказала леди Кэммарли.

- Не стоит благодарности.

- Спасибо, дорогой, - влилась в общий хор Аурелия.

- Всегда рад, - просиял Арчибальд.

- Теперь ты понимаешь, отец, - обратилась Аурелия к сэру Рэкстроу, - почему тебя избегают в клубе?

Проконсул встрепенулся.

- Ничего подобного! Никто меня не избегает!

- Нет, избегают. И не только в клубе.

- Провалиться мне на этом самом месте, а ведь ты права, - подумав, изрек сэр Рэкстроу. - Припоминаю, как приятели, завидев меня, круто меняли маршрут. Теперь все стало на свои места. Я и не заметил, как превратился в клубного надоеду. Но этот бравый молодой правдолюбец, открыл мне глаза. Благодаря ему, я прозрел. Бэгшот, наполните бокалы. Дорогая, портвейн? Аурелия? Провозглашаю тост за моего будущего зятя, Арчибальда Муллинера, перед которым я с нынешнего вечера в неоплатном долгу. А теперь, поскольку с ужином мы покончили, предлагаю вам, молодые люди, прогуляться по округе. Луна сегодня, как совершенно справедливо заметил Арчибальд, просто загляденье, - сказал сэр Рэкстроу и тихо засмеялся.

Наполнив бокал хозяина дома, дворецкий Багшот отступил в тень; тогда сэр Рэкстроу Каммарли, добродушно похрюкивая, устремил свой слегка пучеглазый взор на Арчибальда. Придавай он хоть немного значения выражению лица собеседника, он бы заметил, что молодой человек бледен и чем-то взволнован. Но сэр Рэкстроу смотрел так пристально вовсе не потому, чтобы его интересовала игра эмоций на физиономии Арчибальда Муллинера. Просто он собирался рассказать историю о Джордже Бэйтсе и носороге.

- Как вы справедливо заметили, сегодня полнолуние, - начал он. Действительно, Арчибальд только что отважился на подобное замечание.

- Это напоминает мне одну любопытную историю, которая приключилась с моим старинным приятелем в Бонго-Бонго. Старина Джордж Бэйтс…

Каммарли прервался, чтобы промочить горло, и Арчибальд успел заметить, что лицо Аурелии сделалось усталым и напряжённым. Её мать, тихая скромная женщина, проронила короткий сдавленный вздох. Багшот неуклюже переминался с ноги на ногу где-то у него за спиной.

- В полнолуние, - продолжал сэр Рэкстроу, - в Бонго-Бонго охотятся на носорогов, и мой приятель… Звали его Джордж Бэйтс… Я ведь вам не рассказывал этот случай? А то можете меня остановить …

- Стоп! – вдруг вскричал Арчибальд.

В гостиной мгновенно воцарилась звенящая тишина. Сэр Рэкстроу встрепенулся, как будто это он был носорогом (которого он, будучи не в духе, весьма напоминал), а возглас мистера Муллинера – выпущенной в него пулей.

- Что вы сказали? – проскрежетал он.

- Я сказал: «Стоп!», - с напускной уверенностью пояснил Арчибальд, приходя в ужас от собственной наглости. – Вы попросили остановить вас, в случае если я уже слышал эту историю, и я это сделал. Я слышал её уже шесть раз! Любая, даже самая замечательная история пострадала бы от этого. Но ваша история не замечательная! Она дурацкая! И вы меня очень обяжете, Каммарли, воздержавшись от её изложения сейчас и в дальнейшем. Я не желаю больше слышать о Джордже Бэйтсе и его носороге! А заодно и обо всех прочих носорогах, с которыми вам или вашим знакомым приходилось иметь дело в пору вашей умопомрачительной молодости. Слышите, Каммарли? С меня довольно!

Тут он умолк и налил себе портвейна, при этом отодвинувшись вместе со стулом немного назад. Он приготовился, если потребуется, соскользнуть под стол и там защищаться до последней капли крови, рассчитывая на то, что грузноватому экс-губернатору будет не так-то легко извлечь его из этого укрытия.

Не успел он как следует обдумать этот план, как леди Каммарли растроганно произнесла своим тихим голосом:

- Благодарю вас, Арчибальд! Я знала, что однажды появится безумец, который отважится сказать то, что сказали вы и что я сама мечтала сказать все эти годы. Это была бы сто двадцать седьмая моя история о Джордже Бэйтсе и носороге.

Глаза Аурелии сияли.

- Я слышала её сорок три раза, - сказала она.

Где-то за спиной Муллинера послышался деликатный кашель.

- А я, - сказал дворецкий Багшот, - восемьдесят шесть. Позвольте и мне со своей стороны выразить признательность мистеру Муллинеру за его честную и смелую позицию по этому вопросу. Боюсь, что джентльмены не всегда понимают, чего стоит дворецким выслушивать их послеобеденные истории, стоя по долгу службы на своём посту, возле буфета. Устаешь от этого так, что и сказать нельзя. Спасибо вам, мистер Муллинер!

- Не за что, - ответил Арчибальд.

- Благодарю вас, Арчибальд! – сказала леди Каммарли.

- Не стоит, - ответил Арчибальд.

- Спасибо, дорогой! – сказала Аурелия.

- К твоим услугам, - ответил Арчибальд.

- Вот видишь, папа, - сказала Аурелия, обращаясь к сэру Рэкстроу, - поэтому тебя и сторонятся в клубе.

Экс-губернатор возмутился.

- Меня? Сторонятся в клубе?

- Конечно, сторонятся. Весь Лондон об этом знает.

- Послушай-ка, а ведь ты права… - задумчиво проговорил сэр Рэкстроу. – Ты говоришь, меня сторонятся в клубе… Да, теперь я понимаю! Похоже, у меня были все шансы стать первым клубным занудой. Но отважная прямота этого славного молодого человека открыла мне глаза на истинное положение вещей! Внимание, у меня есть тост! Багшот, наполните бокалы. Дорогая, у тебя есть портвейн? Аурелия, у тебя? Тогда честь имею рекомендовать вам моего будущего зятя Арчибальда Муллинера, который сегодня вечером оказал мне по-настоящему неоценимую услугу! А теперь, Аурелия, когда мы кончили нашу скромную трапезу, почему бы тебе не пойти подышать свежим воздухом вместе с нашим юным другом? Ведь сегодня полнолуние, как он только что справедливо заметил, - сказал сэр Рэкстроу и захихикал.

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал своего господина и отступил в тень, в то время как сэр Рэкстроу, дружелюбно ворча, не спускал глаз с Арчибальда. Если бы в его характере было замечать подобные вещи, он обратил бы внимание на то, что молодой человек весь побледнел и напрягся, и взгляд его выражал неуверенность. Но если что-то и было в этом мире безразлично сэру Рэкстроу Каммарлею, так это выражение лица Арчибальда Маллинера. Он видел в нем лишь свободные уши, на которые можно было повесить свою любимую историю о старом Джордже Бейтсе и носороге.

- Так что вы говорите о нынешнем полнолунии? - начал он, потому что Арчибальд только что отважился вставить в беседу осторожную фразу на этот счет, - вы напомнили мне об одном забавном случае, произошедшем с моим старым другом стариком Джорджем Бейтсом в Бонго-Бонго.

Он сделал паузу, чтобы сделать глоток, и Арчибальд заметил, как омрачилось лицо Аурелии. Ее мать, пожилая бледная женщина, издала еле слышный, сдавленный вздох. Где-то неподалеку встревожено заерзал Бэгшот.

- В полнолуние, - продолжил сэр Рэкстроу свой рассказ, - в Бонго-Бонго начинается охота на носорогов, и мой друг…его звали Джордж Бейтс…и да, остановите меня, если вы уже слышали эту историю раньше…

- Хватит! – воскликнул Арчибальд.

В воздухе повисла напряженная тишина. Сэр Рэкстроу трясся так, как будто сказанное только что слово было пулей, а сам он – носорогом, которого он, к слову, немного напоминал, когда пребывал в плохом настроении.

- Что вы сказали? – выдохнул он.

- Я сказал: «Хватит!» - ответил Арчибальд. И хотя в душе его царило смятение, он сохранял внешнее хладнокровие, и даже некоторую дерзость. - Вы просили меня остановить вас, если я уже слышал эту историю. Так вот, я слышал этот анекдот уже шесть раз, и даже если бы он был смешным, я не пришел бы в восторг, услышав его. Но он совсем не смешной, он наискучнейший. И я буду премного вам благодарен, Каммарлей, если вы воздержитесь от своего рассказа как сейчас, так и в любой другой раз, когда у вас возникнет желание им поделиться. Я больше не желаю слышать ни слова ни о Бейтсе, ни о его носороге. И под этим носорогом я подразумеваю всех носорогов, которых вы или ваши друзья повстречали в своей необычайно нудной молодости. Вы меня слышали, Каммарлей? Хорошего понемножку.

Молодой человек замолчал и налил себе портвейна. В это же время он немного отодвинул свой стул, чтобы, если возникнет такая необходимость, можно было бы легко пролезть под стол и обороняться изо всех сил. Он решил, что для дородного полковника, бывшего в свое время губернатором колонии, будет весьма затруднительно достать парня, засевшего под столом.

Это решение уже начинало казаться ему единственно верным, как раздались слова леди Каммарлей.

- Спасибо вам, Арчибальд, - сказала она, и в ее слабом голосе слышались слезы. – Давно уже пора было появиться настоящему мужчине и произнести эти отважные слова. Вы высказали то, что я мечтала сказать уже многие годы. Это был бы уже сто двадцать седьмой раз, что я слышу историю Джорджа Бейтса и носорога.

Глаза Аурелии сияли.

- Я слышала ее сорок три раза, - посчитала она.

Из тени раздалось величественное покашливание.

- Я, - вставил дворецкий Бэгшот, - восемьдесят шесть, позвольте мне внести свою скромную лепту в благодарность мистеру Маллинеру за стойкость, проявленную им. Порой мне кажется, вы, джентльмены, даже не подозреваете, как утомительно для дворецкого выслушивать эти ваши послеобеденные рассказы. Должность обязывает его стоять спиной к буфету, что отрезает все пути к бегству. Это делает жизнь дворецкого до того невыносимо утомительной! Спасибо вам, мистер Маллинер.

- Ну что вы, - ответил Арчибальд.

- Благодарю вас, Арчибальд, - сказала леди Каммарлей.

- Не стоит, - ответил Арчибальд.

- Спасибо, милый, - сказала Аурелия.

- Всегда к твоим услугам, - был вежлив Арчибальд.

- Теперь ты понимаешь, отец, - сказала Аурелия, обращаясь к сэру Рэкстроу, - почему все избегают твоего общества в клубе.

- Ничего подобного!- запротестовал губернатор колонии

- Так и есть. Об этом судачит весь Лондон.

- Что ж, по правде говоря, я думаю, вы правы, - произнес сэр Рэкстроу задумчиво. – Теперь, когда вы говорите, что парни в клубе избегают меня, я вижу, что это действительно так. Я почти превратился в худшего клубного зануду. И теперь, благодаря честности этого молодого человека, я прозрел. Мне открылась правда. Бэгшот, наполни бокалы. Дорогая, у тебя налит портвейн? У тебя, Аурелия? Тогда позвольте мне представить вам моего будущего зятя, Арчибальда Маллинера, который оказал мне неоценимую помощь сегодня, за что я ему буду благодарен до конца своих дней. А теперь, Аурелия, дорогая, поскольку мы завершили наш маленький семейный обед, ты и твой молодой друг, возможно, пожелаете прогуляться по площади. Ведь, как он только что справедливо заметил, - улыбнулся сэр Рэкстроу, - сегодня полнолуние.

Дворецкий Бэгшот наполнил бокал его светлости и вернулся в привычную для себя тень. Сэр Рэкстроу, довольно добродушно кряхтя, воззрился на Арчибальда. Ни бледность молодого человека, ни его взвинченность, он не заметил. Для сэра Рэкстроу Каммерлига какой-то Арчибальд Муллинер не представлял ровным счетом никакого интереса. Хотя нет: как внимательный слушатель истории о старине Джордже Бейтсе и носорогах, тот вполне сгодится.

- Вы изволили заметить, что сегодня полнолуние, - начал хозяин дома, - и это мне напомнило забавнейший случай, который произошел в Бонго-Бонго. Это я о Джордже Бейтсе.

Он на секунду замолчал, отпивая из бокала, а Арчибальд бросил взгляд на присутствующих: лицо Аурелии помрачнело, ее мать - бледная осунувшаяся дама, издала еле слышный вздох. Где-то на заднем плане - со стороны Бэгшота, донеслось беспокойное шевеление.

- Так вот, на Бонго Бонго, - продолжил Рэкстроу, - в полнолуние существует традиция охоты на носорогов, и один из моих друзей, а зовут его Джордж Бейтс, да, кстати, остановите меня, если уже слышали эту...

- Стоп, - воскликнул молодой гость. Повисла напряженная тишина. Сэра Рэкстроу затрясло, как-будто произнесенное слово было пулей, а он - тем носорогом, на которого, впрочем, он иногда походил, будучи в менее благодушном настроении.

- Вы что-то сказали? - недоверчиво переспросил хозяин дома.

- Я сказал "довольно", - ответил Арчибальд. В душе у него все похолодело, но на суд почтенной публики он предложил строгость и даже резкость. - Вы попросили остановить вас, если я уже слышал эту историю раньше, и я так и сделал. Лично я уже имел это удовольствие шесть раз. Даже ради занятного рассказа я на это больше не способен, а ваш, ведь, просто дрянь! И я, Арчибальд Муллинер, буду вам, Каммерлиг, очень признателен, если вы впредь воздержитесь при мне от ее цитирования по памяти. Как бы вам этого не хотелось. Не желаю больше слышать о Бейтсе и его носорогах, а также любых других носорогах и носорожатах, которых вы с приятелями повстречали в своей ужасающе нудной жизни. Все понятно, Каммерлиг? Всему есть предел.

Арчибальд закончил свою речь и принялся продумывать боевую стойку: стул был немного подвинут назад, чтобы он мог быстро соскользнуть под стол, ибо последующие события могут принять любой оборот. Отбиваться он решил до последнего и из-под стола его никто так просто не достанет, тем более немного тучный бывший губернатор колонии. Не выйдет.

Только молодой человек продумал все эти моменты, как заговорила леди Каммерлиг.

- Спасибо вам, Арчибальд, - и голос ее дрожал, - наконец-то нашелся смельчак, у которого хватило духу произнести такие замечательные, восхитительные слова. Вы исполнили мою мечту. Годы я втайне желала положить этому конец. Этим носорогам! Я подсчитала: сегодняшний заход был бы сто двадцать седьмым.

Глаза Аурелии сияли.

- А для меня это был бы сорок четвертый раз!

Где-то на заднем плане, в тени, раздалось степенное покашливание.

- А я лично, - внес свою лепту дворецкий Бэгшот, - прослушал бы сей анекдот, раз этак в восемьдесят седьмой. Могу ли я взять на себя смелость и от себя лично поблагодарить мистера Муллинера за его отвагу? Полагаю, джентльмены даже не догадываются, как тяжко приходится дворецкому невольно слушать все эти послеобеденные истории! Работа у него такая: прислуживать, стоя спиной к буфету. Сбежать совершенно не представляется возможным. Эта должность так изматывает, так изматывает. Еще раз спасибо, мистер Муллинер.

- Да не за что, - ответил гость.

- Спасибо вам, Арчибальд, - повторила леди Каммерлиг.

- Не стоит благодарности, - сказал Муллинер.

- Спасибо, милый, - произнесла Аурелия.

- Всегда рад помочь, - заметил Арчибальд.

- Теперь ты понимаешь, папа, - сказала девушка, обернувшись к сэру Рэкстроу, - почему тебя избегают в клубе?

Бывший губернатор возмутился.

- Меня не избегают!

- Тебя чураются! весь Лондон в курсе.

- Ну, если как следует поразмышлять, то, пожалуй, думаю, что ты права, - промолвил мужчина задумчиво. - Действительно, друзья и знакомые обходят меня в клубе стороной. Все понятно. Я деградировал в старого зануду. Но теперь, благодаря откровенности и бесстрашию этого замечательного молодого человека, я все осознал. Бэгшот, наполните бокалы. Дорогая, будешь портвейн? Аурелия, а ты? Ну вы то, Арчибальд Муллинер - мой будущий зять, не откажетесь составить мне компанию? Боюсь, я никогда не сумею расплатиться с вами должным образом за ту неоценимую услугу, что вы оказали мне сегодня вечером. А теперь, милая Аурелия, раз наш самый обычный ужин подошел к концу, не составишь ли ты компанию нашему гостю? Прогуляйтесь по площади. Ведь как он справедливо заметил всего пару минут назад, сегодня - полнолуние, - и сэр Рэкстроу не смог скрыть смешок.

Бэгшот наполнил бокал хозяина и ретировался в темноту. Сэр Рэкстроу закряхтел как можно дружелюбнее и впился своими рачьими глазами в Арчибальда. Будь он внимательнее к некоторым мелочам, то заметил бы, что молодой человек сидит как на иголках, бледный и напряженный. Но в мире мало нашлось бы вещей, которые интересовали сэра Рэкстроу Каммарлея меньше, чем игра красок на лице Арчибальда Маллинера. От последнего требуется лишь одно: благоговейно внимать рассказу о старине Джордже Бейтсе и носороге.

— Вот ты говоришь — сегодня полнолуние, — отвечал сэр Рэкстроу на замечание, неосторожно брошенное Арчибальдом. — Оно напоминает мне забавный случай, произошедший с моим старым другом в Бонго-Бонго. Стариной Джорджем Бейтсом.

Он перевел дух и отхлебнул из бокала. Арчибальд заметил, как лицо Аурелии наливается тоской и усталостью. Ее мать, бледная, изможденная женщина, подавила тяжелый вздох. Где-то в глубине залы беспокойно зашевелился Бэгшот.

— Во время полнолуния, — продолжал сэр Рэкстроу, — в Бонго-Бонго есть славный обычай — охотиться на носорогов. Так вот, мой друг... звали его Джордж Бейтс... Кстати, останови меня, если я уже об этом рассказывал...

— Хватит! — возопил Арчибальд.

Повисла напряженная тишина. Сэр Рэкстроу вздрогнул, словно тот носорог, мимо которого пролетела пуля. Сходство с пресловутым животным усиливалось, когда рассказчик бывал настроен менее благодушно.

— Что ты сказал? — проскрипел он.

— Я сказал «Хватит!», — ответил Арчибальд с вызовом. Все поджилки у него тряслись, но он сохранял внешнюю твердость. — Вы просили остановить вас, если я уже слышал эту историю, и я сделал это. Я слышал ее шесть раз. Будь она хоть немного занятной, и то не пришлась бы мне по душе. Но она скучна. Нет, она отвратительна. И я буду вам крайне признателен, Каммарлей, если вы воздержитесь от изложения ее сейчас или в любое другое время, когда почувствуете в этом потребность. Я больше не желаю выслушивать истории о Бейтсе с его носорогом, а также обо всех прочих носорогах, которых вы или ваши друзья знавали в своем необыкновенно докучливом прошлом. Вы понимаете меня, Каммарлей? Хватит — значит, хватит.

Арчибальд умолк и налил себе вина, потихоньку отодвигаясь от стола. Он готовился к наихудшему варианту развития событий, когда ему ничего не останется, кроме как скользнуть под стол и биться там до последней капли крови. Грузному экс-губернатору, рассудил он, будет нелегко добраться до него в столь надежном укрытии.

Как только он утвердился в этой мысли, заговорила леди Каммарлей.

— Спасибо, Арчибальд, — в ее слабом голосе слышались слезы. — Давно пора было объявиться смельчаку, который произнес бы это вслух. Ты сказал именно то, что долгие годы не решалась проговорить я. Сегодня историю Джорджа Бейтса и носорога мне довелось бы услышать в сто двадцать седьмой раз.

Глаза Аурелии сияли.

— Я слышала ее сорок три раза, — воскликнула она.

Из тени раздалось вежливое покашливание.

— А я, — вступил дворецкий Бэгшот, — восемьдесят шесть. Я осмелюсь внести свою скромную лепту и выразить глубокую признательность мистеру Маллинеру за проявленную им решительность. Мне кажется, джентльмены не понимают, какие муки доставляют дворецкому их послеобеденные байки. Наше служебное положение, обязывающее нести свой пост у буфета, делает бегство невозможным. Поверьте, жизнь дворецкого от этого становится просто невыносимой. Благодарю вас, мистер Маллинер.

— Пустяки.

— Спасибо, Арчибальд, — произнесла леди Каммарлей.

— Не стоит.

— Спасибо, дорогой, — сказала Аурелия.

— Рад помочь.

— Теперь ты понимаешь отец, — Аурелия повернулась к сэру Рэкстроу, — почему тебя избегают в клубе.

Экс-губернатор взвился.

— Меня не избегают в клубе!

— Тебя избегают в клубе. Об этом знает весь Лондон.

— Что ж… Честно говоря, вы, наверное, правы, — произнес сэр Рэкстроу задумчиво. — Мои приятели по клубу действительно обходили меня стороной. Теперь я понимаю, что превратился в клубного зануду. Но благодаря бесстрашной искренности этого прекрасного молодого человека мои глаза открылись. Мне кажется, я прозрел. Бэгшот, наполни бокалы. Дорогая, портвейну? Аурелия, тебе? А теперь я налью своему будущему зятю Арчибальду Маллинеру, оказавшему мне сегодня услугу, отблагодарить за которую я вряд ли смогу в полной мере. Ну-с, Аурелия, милочка, раз уж мы закончили наш бесхитростный ужин, думаю, вы со своим юным другом не откажете себе в удовольствии прогуляться по ночным аллеям. Как он справедливо заметил, — усмехнулся сэр Рэкстроу, — сегодня полнолуние.

Отрывок из «Кодекса Муллинеров»

Бэгшот, дворецкий, наполнил бокал хозяина и неслышно отступил в тень. Cэр Рэкстроу, дружелюбно крякнув, уставился на Арчибальда.

Будь в нем чуть больше внимательности к ближнему, сэр Рэкстроу различил бы, что гостю не по себе, что он зажат и очень бледен. Но в списке забот полковника Каммарли сиюминутные эмоции мистера Муллинера не то чтобы значились последним пунктом – их там не было вовсе. Сейчас молодой человек был ценен лишь как слушатель Рассказа о старике Джордже Бэйтсе и носороге.

– Вот вы сказали, что сегодня полнолуние, – начал сэр Рэкстроу, ухватившись за реплику, которую перед этим выдавил из себя Арчибальд. – И мне сразу вспомнился презабавный случай, который приключился с одним моим давнишним другом в Бонго-Бонго. Старик Джордж Бэйтс – так его звали.

Он отвлекся, пробуя вино, и Арчибальд краем глаза заметил, как сникла Аврелия. Ее мать, женщина с усталым, несчастным лицом, едва слышно вздохнула. Со стороны Бэгшота донесся неловкий шорох.

– Так вот, в Бонго-Бонго есть обычай именно в полнолуние охотиться на носорогов, – повел дальше рассказ сэр Рэкстроу. – И этот самый друг… Джордж Бэйтс, так его звали… остановите меня, если я вдруг начну повторяться…

– Стойте! – воскликнул Арчибальд.

Повисла тяжелая тишина. Отец Аврелии замер, и его затрясло так, будто слово Арчибальда было выстрелом, а он – носорогом, которого, признаться, он иногда напоминал, когда бывал не в самом благожелательном настроении.

– Что ты сказал? – пророкотал он.

– Я сказал «Стойте!», – повторил Арчибальд, чувствуя, как внутри все леденеет от страха. Однако внешне он остался спокоен и тверд и даже сумел придать себе почти грозный вид. – Вы просили остановить вас – я так и сделал. Эту чертову историю я слышал от вас шесть раз! Да будь она даже и занимательна, слушать в седьмой – это уж слишком. Но ваша история не занимательна. Она яйца выеденного не стоит! И я буду вам крайне признателен, Каммарли, если вы прекратите мне ее навязывать – хоть сейчас, хоть в любое другое время, когда у вас зачешется язык. Слышать ничего не хочу о Бэйтсе и его носороге! И к этому списку я прибавляю всех носорогов, с которыми вы и ваши друзья имели дело на вашем скучнейшем жизненном пути. Вы поняли, Каммарли? До-воль-но.

Умолкнув, он сделал несколько глотков портвейна и как бы между прочим отодвинулся на стуле чуть-чуть назад. Дело могло повернуться так, что разумнее всего окажется нырнуть под стол и там защищаться до последней капли крови. Арчибальд прикинул, что толстенькому полковнику будет не с руки добраться до врага, если тот надежно окопается под столом.

Лишь только он мысленно кивнул сам себе, как тишину нарушил робкий голос.

– Благодарю вас, Арчибальд, – вымолвила прослезившаяся леди Каммарли. – Давно пора было явиться смельчаку, который высказал бы эти храбрые слова моему мужу! Долгие годы я мечтала, что однажды произнесу их. Но если бы не вы, я сейчас бы слушала про Джорджа Бэйтса и носорога в сто двадцать седьмой раз.

– А я – в сорок четвертый, – подхватила Аврелия. Глаза ее блестели.

Из угла донеслось деликатное покашливание.

– А я, – заговорил дворецкий, – готовился услышать про них в восемьдесят седьмой раз. Позволю себе также внести лепту признательности мистеру Муллинеру за его твердость и прямоту. Мне кажется, часто господа не отдают себе отчета, как трудна и тягостна служба дворецкого в послеобеденный час. Ему некуда отступать, поскольку за спиной по всем правилам должен находиться сервант. Приходиться слушать все послеобеденные истории, и эта неизбежность очень, очень тяготит. Я от души благодарю вас, мистер Муллинер.

– Не за что, – ответил Арчибальд.

– Спасибо, Арчибальд, – поддержала леди Каммарли.

– Право же, не стоит.

– Милый, спасибо, – улыбнулась Аврелия.

– Всегда рад помочь.

– Вот видишь, папа, – повернулась Аврелия к отцу. – Теперь ты понимаешь, почему в клубе тебя не жалуют?

– Меня жалуют! – возмутился сэр Рэкстроу.

– Тебя не жалуют, тебя сторонятся. Любой в Лондоне скажет.

– А знаете, – задумчиво протянул полковник, – возможно… честное слово, теперь, когда вы сказали, припомнил и я: товарищи по клубу и впрямь меня избегают. Вы правы! Я и в самом деле превратился в клубного зануду. А вот этот бесстрашный рыцарь открыл мне глаза. Я вижу свет истины! Бэгшот, налейте нам еще вина. Дорогой мой, ваш бокал полон? А твой, Аврелия? Отлично, тогда поднимем их за Арчибальда Муллинера, моего будущего зятя, перед которым я теперь в неоплатном долгу! А сейчас, когда мы окончили нашу скромную трапезу – Аврелия, голубушка, возможно, вы с молодым человеком захотите прогуляться по площади? Ведь, как он сам уже заметил, – сэр Рэкстроу подмигнул, – сегодня на небе прекрасная полная луна.

После того, как дворецкий Бэгшот наполнил всем бокалы и отошел в сторону, сэр Ракстро пробурчал какой-то невнятный комплемент и, выпучив глаза, уставился на Арчибальда Маллинера. Будь внимательней, он не упустил бы из виду напряженный взгляд побледневшего от волнения юноши, если вообще был способен замечать подобные «мелочи». Вне всякого сомнения, перемена в лице Арчибальда на данный момент волновала его меньше всего - молодой человек нужен был ему как дежурные уши для набившего всем оскомину рассказа про некоего Джорджа Бейтса и его носорога.

- Твои слова по поводу сегодняшнего полнолуния, - начал Кэммерли не без оглядки на довольно рискованную ремарку, ранее сделанную Маллинером, - напомнили мне об удивительных вещах, что приключились в Бинго-Бонго с моим давним приятелем стариной Джорджем Бейтсом.

Сэр Ракстро выдержал паузу, чтобы сделать глоток, и тут юноша заметил, что взгляд Орелии стал каким-то холодным и равнодушным. Из уст ее матери, скромной пожилой женщины, вырвался еле уловимый стон; а где-то в тени деревьев, скрытый от глаз, беспокойно засуетился Бэгшот.

- Так вот, при полнолунии, - вовсю продолжал сэр Ракстро, - в Бинго-Бонго принято охотиться на носорогов, и один мой приятель, Джордж Бейтс его звали… Кстати, остановите меня, если я упоминал уже это имя…

- Стоп! – выпалил Арчибальд.

В воздухе повисла напряженная тишина. Сэра Ракстро затрясло. Да так, будто вместо дерзости, сказанной ему в лицо, он в грудь сейчас принял как минимум пулю! Подобно тому носорогу, которого, будучи не в лучшем расположении духа, отчасти даже напоминал сам.

- Что ты сказал? – процедил Кэммерли сквозь зубы.

- Я сказал «Стоп!», - ответил юноша. Несмотря на то, что внутри все ходило ходуном, Арчибальд сохранял внешнее спокойствие, даже пытаясь выглядеть агрессивно.

- Вы просили прервать вас, если назовете это имя опять. Я так и сделал. Я уже слышал эту историю шесть раз. Будь она идеальна, я все равно бы ее возненавидел! Но она далеко не идеал - она просто отвратительна! И я был бы вам очень признателен, если бы вы избавили меня от необходимости выслушивать все это сейчас. И впредь не смели даже думать ни о чем подобном, каким бы заманчивым ни был для вас соблазн. Не желаю больше ничего знать ни о Бейтсе, ни о его носороге! То же самое касается любых других ваших приятелей и носорогов, неважно, сколько их там было за всю вашу никчемную, серую жизнь. Вы слышите меня, Кэммерли? Хватит! Сыт по горло!

Тут он замолчал, плеснул себе вина. Затем, отодвинувшись вместе с креслом назад, приготовился на случай худшего развития событий юркнуть под стол, чтобы там достойно встретить противника и пустить в дело, если понадобится, ногти, и даже зубы. «Этой жирной свинье, бывшему губернатору, - рассуждал Арчибальд, - ох как не просто будет с его-то габаритами встретиться с настоящим джентльменом здесь, под столом, с глазу на глаз, чтобы поговорить, что называется, по-мужски!».

И юноша уже принял решение, но тут в разговор вмешалась леди Кэммерли.

- Спасибо тебе, дорогой Арчибальд, - несмотря на слабый голос, настроена женщина была решительно. – Пришло время, чтобы в доме наконец-то появился настоящий мужчина, который не побоялся бы сказать обо всем этом правду. Ты сейчас сделал то, чего мне не удалось на протяжении многих лет жизни. Еще немного, и нам пришлось бы, страшно подумать, в 127-ый раз терпеть эту проклятую историю про Бейтса и чертового носорога!

Орелия просто сияла от радости.

- Лично я ее слышала всего сорок три раза, - уточнила юная леди.

Тут из темноты донесся чей-то кашель, как будто кто-то, заранее извиняясь за некоторую бестактность, в то же время хотел напомнить о своем присутствии.

- А я (это был Бэгшот, дворецкий) - семьдесят шесть! Могу я позволить себе внести скромную лепту в благодарность, которую бесспорно заслуживает мистер Маллинер за умение твердо стоять на своем? Мне иногда кажется, что благородные джентльмены не до конца понимают, как нелегко нам дворецким быть равными среди избранных – кому хозяин дома может надежно доверить (на сытый желудок, конечно) сокровенные тайны своей жизни! Это большая нагрузка на интеллект - быть в самой гуще событий (то есть, возле буфета). Я так устал! Должностные инструкции предписывают мне строго настрого придерживаться служебного графика и не покидать самовольно рабочее место. Мой аналитический ум нуждается в отдыхе! И дай Вам Бог здоровья, мистер Маллинер!

- Не стоит благодарности, - живо отреагировал возмутитель спокойствия.

- Спасибо тебе, Арчибальд, - сказала леди Кэммерли.

- Спасибо, милый, - присоединилась к ним Орелия.

- Всегда рад помочь, - скромно ответил Арчибальд Маллинер.

- Теперь ты знаешь, отец, - повернувшись к главе семейства, взяла инициативу в свои руки юная леди, - почему тебя все избегают в клубе.

Эти слова заставили экс-губернатора слегка вздрогнуть.

- Да никто меня не избегает.

- Избегают. Причем, в других клубах Лондона тоже.

- А знаешь, ты, пожалуй, права, - подумав, согласился сэр Кэммерли. – После того, как ты упомянула клуб, я понял, что просто деградирую, пропадая в этой дыре. И спасибо смелому юноше за его честность и прямоту: он открыл мне глаза на многие вещи! У меня просто все кипит внутри! Бэгшот, наполните бокалы! Дорогая, еще вина? Орнелия, ты как? Нет? Тогда я возвращаю тебе моего будущего зятя, Арчибальда Маллинера, который оказал мне в этот вечер неоценимую услугу. Я его должник и, судя по всему, надолго. Ну а сейчас, дитя мое, когда наша скромная трапеза подошла к концу, может ты и твой юный друг хотели бы немного развеяться? Скажем, побродить по соседним улочкам наедине?

Как он правильно недавно заметил, - не смог сдержать улыбки сэр Рэкстро, - а луна ведь такая полная!..